CC BY
51OS4
ТОЛКОВАНИЕ ПРАВА
'Od
DOI: 10.24412/2076-1503-2023-4-19-25 NIION: 2018-0076-4/23-220 MOSURED: 77/27-023-2023-4-220
ЛЕБЕДЕВ Владислав Андреевич,
студент юридического факультета Московского государственного университета
имени М.В. Ломоносова, e-mail: [email protected]
СУДЕБНОЕ ПРАВОТВОРЧЕСТВО И ФОРМЫ СУДЕЙСКОГО ПРАВА
В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Аннотация. В статье анализируются различные классификации форм судейского права применительно к современной России. В первую очередь, исходя из правовой природы судебных источников права, предлагается их разделение на судебные прецеденты, абстрактные разъяснения высших судов и судебную практику (судебный обычай).
С учетом необходимости выработки общепринятой терминологии среди исследователей судебного правотворчества особое внимание уделено понятию судебного прецедента, его сущностным чертам и специфике понимания в странах англосаксонской правовой семьи. Рассматривается структура судебного прецедента (ratio decidendi и obiter dictum), критически оцениваются некоторые традиционные представления о сущности и проявлении в юридической практике принципа stare decisis. На основе анализа процессуального законодательства, правовых позиций Конституционного Суда РФ и эмпирических данных доказывается существование прецедентного правотворчества в современной России.
Проводится сравнительный анализ судебного прецедента и иных форм судейского права, отмечаются особенности правовой природы последних. Рассматриваются различные формы абстрактного нормотворчества высших судов в России и возможность юридической квалификации соответствующих актов судебной власти в качестве прецедентов и нормативных правовых актов. При анализе понятия «судебная практика» делается акцент на проблеме его двойственного понимания в современной юридической науке.
Наряду с этим критически рассматриваются две иные классификации форм судейского права, основанные на особенностях юридической техники (первичные и вторичные судебные источники права) и преобладающей функции правотворческой деятельности судов (позитивное и негативное судебное правотворчество). Выражается авторская позиция относительно данных классификаций, отмечается их во многом условный характер.
Ключевые слова: судебное правотворчество, формы судейского права, судебный прецедент, прецедентное право, разъяснения высших судов, судебная практика, судейское усмотрение, толкование права, источники права, судебная власть.
Annotation. The article analyzes various classifications of forms of judicial law as applied to modern Russia. First of all, based on the legal nature of judicial sources of law, their division into judicial precedents, abstract explanations of the highest courts and judicial practice (judicial custom) is proposed.
Taking into account the need to develop a generally accepted terminology among researchers of judicial law-making special attention is paid to the concept of judicial precedent, its essential features and specifics of understanding in the countries of the Anglo-Saxon law. The structure of judicial precedent (ratio decidendi and obiter dictum) is considered, some traditional notions about the essence and manifestation of the principle stare decisis in legal practice are critically evaluated. On the basis of the analysis of the procedural legislation, legal positions of the Constitutional Court of the
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2023
LEBEDEV Vladislav Andreevich,
Student, Faculty of Law of Lomonosov Moscow State University
JUDICIAL LAWMAKING AND FORMS OF JUDICIAL LAW
IN MODERN RUSSIA
Russian Federation and empirical data the existence of precedent lawmaking in modern Russia is proved.
A comparative analysis of judicial precedent and other forms of judicial law is carried out, the peculiarities of the legal nature of the latter are noted. Different forms of abstract lawmaking of higher courts in Russia and possibility of legal qualification of corresponding acts of judicial branch as precedents and normative legal acts are considered. In analyzing the concept of «judicial practice», emphasis is made on the problem of its dual understanding in modern legal science.
At the same time two other classifications of forms of judicial law, based on the peculiarities of legal technique (primary and secondary judicial sources of law) and the prevailing function of lawmaking activity of courts (positive and negative judicial lawmaking), are critically considered. The author's position on these classifications is expressed, their largely conventional nature is noted.
Key words: judicial lawmaking, forms of judicial law, judicial precedent, case law, explanations of higher courts, judicial practice, judicial discretion, interpretation of law, sources of law, judicial branch.
Вопрос о существовании и пределах судебного правотворчества в России по настоящее время остается одним из наиболее дискутируемых среди как теоретиков, так и практиков. Однако, несмотря на большой интерес к данной проблематике, до сих пор не выработана даже общепринятая терминология в данной области, разделение судейского права на формы. Нередко оно вообще сводится лишь к понятию прецедента, что является грубой ошибкой. Подобное пренебрежение терминологической точностью для развитой юридической науки представляется недопустимым. С учетом этого представляется целесообразной выработка различных теоретико-правовых классификаций в рамках теории судебного правотворчества, четкое разграничение различных форм судейского права, существующих в России, и выявление их отличительных черт. Все это значительно облегчает последующий теоретико-правовой анализ.
По нашему мнению, наиболее важной является классификация форм судейского права, которая предполагает подразделение актов судебного правотворчества на следующие три категории: 1) судебные прецеденты, 2) абстрактные разъяснения по вопросам судебной практики и 3) судебная практика в узком смысле слова. Данные формы судейского права обладают принципиально отличающейся друг от друга юридической природой, хотя причины их появления в конечном итоге одни и те же.
Судебный прецедент как форму внешнего выражения правовых норм обычно определяют как решение суда по конкретному делу, которое имеет общерегулятивное значение и на которое в последующем, при рассмотрении аналогичных дел, этот же либо другой суд при вынесении своего решения может ссылаться [8, с. 262]. Мы считаем возможным отнести к обладающим прецедентным характером как минимум решения Конституционного Суда РФ и постановления Президиума Верховного Суда РФ, а также и Президиума
упраздненного Высшего Арбитражного Суда РФ (ч. 4 ст. 170 АПК РФ по настоящее время допускает ссылки на них в мотивировочной части решения суда). К прецедентному правотворчеству также следует отнести решения Верховного Суда РФ и нижестоящих судов о признании недействующими нормативных правовых актов и актов, обладающих нормативными свойствами.
В отдельных случаях прецедентное значение может быть признано и за иными судебными актами, в особенности за кассационными определениями судебных коллегий Верховного Суда РФ. Однако, как отмечают А.Г. Карапетов и С.В. Сар-баш, для полноценного признания их прецедентного значения существуют некоторые препятствия: «Такие определения иногда противоречат друг другу, поскольку кассационные определения выносятся не коллегией как коллективным подразделением ВС РФ, а отдельными „тройками" судей данной коллегии... Намек на то, что сами эти определения не обладают той же убеждающей силой, что и абстрактные разъяснения судебной практики, легко обнаружить в том, что далеко не все такие определения попадают в квартальные или тематические обзоры судебной практики, утверждаемые Президиумом ВС РФ. ВС РФ как бы посылает нижестоящим судам сигнал о том, что есть разные по своему статусу определения» [9, с. 383].
Для целей изучения прецедентного правотворчества представляют интерес данные Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге, который проанализировал 6,9 млн решений арбитражных судов по 5,4 млн дел за 2009-2019 гг. на предмет отсылок к другим арбитражным делам [11]. Результаты показали, что около 540 тысяч дел содержат отсылки к правовым позициям, высказанным в других делах, в которых не участвуют те же стороны. В исследовании отмечается, что выражение «аналогичная правовая позиция» уже стало устойчивым (оно встретилось 42 тысячи
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2023
раз), что свидетельствует об активной практике использования отсылок к правовым позициям, выраженным при сходных обстоятельствах дела.
Особенно важными являются данные о том, на решения суда какой инстанции в последующем ссылаются другие суды. Практика показывает, что это отнюдь не только те решения, по которым существует позиция высшего суда. Действительно, наиболее востребованными являются дела, окончившиеся именно в высших инстанциях (35,76 % в надзоре и 48,47 % в кассации). Однако, как отмечают авторы, существуют и дела, окончившиеся в апелляционной или даже первой инстанции, но на которые тем не менее ссылаются в других делах (таких 11,32 % и 4,47 % соответственно). Более того, существует ряд прецедентных дел, на которые ссылаются в тысячах и десятках тысяч решений. В частности, на решение по делу А56-1486/2010 [19] суды сослались 10 904 раз. Были выявлены даже прецедентные дела, окончившиеся в апелляционной инстанции и не ставшие предметом рассмотрения высших судов. Например, решение по делу A40-175963/2014 [18] цитируется более чем в ста других делах Арбитражного суда города Москвы.
Проанализируем теперь правовую природу судебного прецедента. Важно отметить, что большинство существующих его определений являются неточными. Во-первых, строго говоря, с точки зрения субъективных пределов законной силы судебного решения оно имеет силу только для участников спора. Причем для них имеют значение в первую очередь выводы суда, а не те аргументы, в результате которых он пришел к ним. Прецедентом же, распространяющим свое действие на неопределенный круг лиц, является как раз таки «исключительно мнение судьи ..., т.е. на самом деле изложение мотивов» [5, с. 9]. М.В. Антонов подчеркивает, что «эта аргументация мало напоминает то, что континентальный юрист привык понимать под нормой (общеобязательное правило поведения), поскольку она казуистична и не содержит общих правил, распространяющихся на неопределенный круг случаев» [2, с. 12]. Таким образом, говорить о том, что «решение суда» является является прецедентом, можно только с известной долей условности.
Во-вторых, следует также учитывать, что под мотивами, имеющими нормативное значение, понимается лишь ratio decidendi (правовое основание решения), в то время как obiter dictum (попутно сказанное) по самой своей природе не входит в состав судебного прецедента. При этом подчеркнем, что не существует никакого четкого разграничения между этими двумя категориями. В Англии содержание даже наиболее знаковых судебных решений излагается по-разному и в раз-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2023
ном объеме, поскольку прецедентная правовая позиция сама по себе нередко требует последующей интерпретации и далеко не всегда четко выражается судом. С.Д. Князев и К.В. Арановский отмечают, что возможна даже смена ролей, когда obiter dictum для одного дела в делах с иными фактическими обстоятельствами приобретает силу ratio decidendi и может даже взять верх, изменив практику [3, с. 32]. Иными словами, английский судья не просто слепо полагается на вынесенное ранее решение, в процессе работы ему постоянно приходится «отделять зерна от плевел».
В-третьих, необходимо подчеркнуть ошибочность представления, будто для признания прецедента источником права должен существовать какой-то нормативный правовой акт, где будет прямо закреплена его обязательность. Как отмечает Л.В. Головко, даже в странах англосаксонской правовой семьи обязательность правовых позиций судов (т.е. принцип stare decisis) чаще всего не закреплена ни в одном законе. Прецедент выступает в качестве «самоограничителя», дисциплины, которую судьи сами себе навязали [5, с. 6-34]. Иными словами, ни одним из источников судья формально не связан, но он как бы «обязан» в обоснование своей позиции привести достаточное количество уже имеющихся источников. Р. Кросс также указывает на отсутствие юридической обязательности у решений высших судов — обязанность следовать ранее принятым решениям вытекает из правовой доктрины, из давления общественного мнения представителей судейского корпуса [6, с. 29]. По сути, это означает, что прецедент может выступать не только как обязывающий, но и как своего рода «убеждающий» источник права. Данный вывод, очевидно, повышает значимость приведенных выше эмпирических данных.
Более того, имеются основания утверждать, что с этих позиций российское право является более чем просто «прецедентным». В настоящее время в отечественном процессуальном законодательстве уже закреплен целый ряд норм, содержание которых позволяет говорить о последовательном закреплении в нем принципа stare decisis. В частности, в перечнях оснований пересмотра судебных актов по новым обстоятельствам в процессуальных кодексах имеется такое основание, как определение либо изменение в постановлении Пленума или постановлении Президиума высшего суда практики применения правовой нормы, если в таком постановлении содержится указание на то, что правовая позиция имеет обратную силу (ст. 392 ГПК РФ, ст. 311 АПК РФ, ст. 350 КАС РФ).
Кроме того, следует упомянуть судьбоносное Постановление Конституционного Суда РФ от 21 января 2010 года № 1-П. В нем суд указал, что в российской правовой системе толкование закона высшими судами «фактически — исходя из правомочий вышестоящих судебных инстанций по отмене и изменению судебных актов — является обязательным для нижестоящих судов на будущее время» [16]. Как отмечает А.Н. Верещагин, Конституционный суд РФ сделал чрезвычайно важную вещь: он недвусмысленно дал понять, что позиции высших судов «являются не просто точкой зрения (пусть и очень авторитетной) судей высшей инстанции, а становятся неотъемлемой частью толкуемых норм» [4, с. 96]. Конституционный Суд РФ тогда признал ретроспективную обязательность новых правовых позиций высшего суда и в дополнение к этому поддержал их перспективную обязательность на будущее время. Похожую правовую позицию можно видеть и в Постановлении от 23 декабря 2013 года №29-П [17].
Впрочем, по нашему мнению, независимо от наличия или отсутствия в законодательстве норм, формально признающих за судебными прецедентами силу источников права, их можно считать таковыми. Думается, наиболее лаконично изложил те ключевые обстоятельства, в силу которых прецедент на практике выступает в качестве источника права в любой правовой системе, Я.М. Магазинер: «Во-первых, достигается экономия правовой мысли — то, что однажды разрешено в убеждении правомерности и правильности решения, нецелесообразно вновь разрешать, не считаясь с прежним решением; во-вторых, из равенства граждан перед законом вытекает, что правильное для одних граждан должно быть применено к другим; в-третьих, уважение учреждения к самому себе, его престиж не допускает, чтобы сегодня оно отказывалось от того, что признавало вчера» [7, с. 91].
Итак, мы рассмотрели основные черты судебного прецедента. Наиболее важным является то, что прецедент — это всегда именно правовая позиция суда (или, если угодно, решение суда в узком смысле) по конкретному делу. Это позволяет произвести его теоретическое отграничение от других форм судейского права, к рассмотрению которых мы и переходим.
Прежде всего, в корне неверными являются попытки отнести к прецедентному правотворчеству руководящие разъяснения высших судов абстрактного (общего) характера. Их значительная роль является отличительной особенностью правовых систем постсоветских государств. Это уникальный инструмент правотворчества судов, который не характерен ни для континен-
тально-европейской, ни для англосаксонской моделей судебного правотворчества. При этом нормы процессуального законодательства, уже проанализированные ранее, свидетельствуют о том, что подобные акты также имеют обязательный характер и распространяют свое действие на неопределенный круг лиц. К таким разъяснениям следует отнести, прежде всего, постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума упраздненного Высшего Арбитражного Суда РФ. Помимо этого, в их число следует включить ежеквартальные и тематические обзоры судебной практики Президиума Верховного Суда РФ. По большей части такие обзоры содержат выдержки из конкретных кассационных определений судебных коллегий Верховного Суда РФ, но иногда фабула спора не совпадает ни с одним реальным делом и придумывается разработчиками специально для иллюстрации позиции суда. Нередко такие обзоры содержат и ответы на абстрактно сформулированные вопросы. Ранее аналогичные разъяснения содержались и в информационных письмах Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ. Как правило, они представляли собой краткие резюме типичных дел без указания реквизитов конкретного дела.
Правовая природа данных правовых актов представляет особый интерес. С одной стороны, все эти документы носят общий характер и не могут быть признаны правоприменительными актами, поскольку не связаны непосредственно с осуществлением правосудия. Иными словами, формулируемые в них положения относятся не к конкретному делу, а содержат абстрактные, типовые правила разрешения споров определенного вида. С другой стороны, они не могут быть оторваны от судебной практики по разрешению конкретных дел, которая выступает в качестве их фундамента. Регулирование производится через призму судебной практики, из которой выделяются проблемы, требующие судебного урегулирования. При этом нередко такие документы содержат позиции по дискуссионным вопросам, которые в полной мере не разрешены даже в доктрине [1, С. 4-8]. С этой точки зрения они играют важную роль, поскольку позволяют значительно ускорить процесс формирования судебной практики, оперативно устранив противоречия и неясности в практике нижестоящих судов.
Следует согласиться с мнением А.И. Рарога, который указывает, что, поскольку разъяснения по вопросам судебной практики носят общий характер, они не могут иметь силы судебного прецедента [10, с. 51]. Правотворческая функция судьи, рассматривающего конкретное дело, является производной от функции чисто судебной, правоприменительной. В отличие от этого, разъяснения
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2023
по вопросам судебной практики, не будучи привязанными к конкретному делу, по своей природе предназначены именно для создания новых правовых норм и не являются лишь побочным продуктом деятельности суда.
Отметим также, что в данном случае не встает и вопрос о разграничении ratio decidendi и obiter dictum. Все содержание разъяснений высших судов в той части, в которой оно направлено именно на формулирование общих норм, а не представляет собой описание конкретных дел (что встречается в обзорах судебной практики), имеет общеобязательное значение. По сути, данное обстоятельство позволяет рассматривать их в качестве полноценных нормативных правовых актов. Они 1) приняты уполномоченным государственным органом; 2) содержат именно нормы права, выраженные в абстрактной форме, адресованные неограниченному кругу лиц, подпадающих под их действие; 3) рассчитаны на многократное применение; 4) подлежат обязательному опубликованию. Соответственно, в рамках официальной, легально признанной системы источников права они могут быть отнесены к подзаконным актам [12, с. 360-361].
Рассмотрим, наконец, третью форму судейского права, которую мы обозначили термином «судебная практика». В первую очередь необходимо отметить, что термин «судебная практика» используется в двух значениях, в силу чего возникает путаница. В широком смысле судебная практика — это совокупность всех актов органов судебной власти, включая прецеденты, имеющие самостоятельное нормативное значение, а также руководящие разъяснения высших судов. Можно также определить ее как деятельность судов, которая порождает соответствующие судебные источники права. В узком смысле под судебной практикой понимается особый источник права, который и будет являться объектом нашего дальнейшего анализа.
Еще в дореволюционной литературе отмечалось, что новые правовые нормы могут появиться как в результате принятия единичных судебных решений, так и в результате отражения определенного правила поведения в целом ряде решений [13, с. 104-105]. Таким образом, судебная практика основывается на длительном и единообразном повторении судами какой-то правовой позиции, причем она может повторяться не только в решениях различных судов, но и в нескольких решениях одного суда. Иными словами, если какое-либо правило единообразно применяется судами, то это дает основания говорить о появлении правовой нормы, которая выражается в форме судебной практики. В исследовании Института проблем правоприменения указы-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2023
вается, что иногда суды приводят ссылки на достаточно большое количество дел, в которых высказана аналогичная правовая позиция, тем самым используя в качестве мотивировки распространенность определенного решения. В 4131 делах было обнаружено более 5 таких ссылок, а в 663 делах — более 10.
Очевидно, что форма выражения правовых норм в данном случае также не тождественна прецеденту. Фактически судебная практика в узком смысле слова представляет собой своего рода «судебный обычай», для нее характерен спонтанный процесс образования, в отличие от целенаправленного процесса создания прецедента судом. Как и классический правовой обычай, он возникает в силу определенной регулярности поведения. В то же время «правовой обычай есть правило, сложившееся в общественной среде и лишь констатированное судом. Судебная практика есть правило, созданное судом при постановлении им решений по отдельным случаям» [15, с. 407].
Теперь кратко рассмотрим иные классификации актов судебного правотворчества, приводимые в научной литературе. В.А. Четвернин и Г.Б. Юрко в своей работе предлагают разграничивать правовые позиции, с одной стороны, в отношении определенных категорий дел при отсутствии иных релевантных источников права вообще (первичные правовые позиции), а с другой — в отношении иных применяемых источников права (вторичные правовые позиции) [14, с. 166]. Вторич-ность означает, что определенный юридический текст интерпретирует содержание первичных источников права, уточняет смысл первичных правовых норм. Соответственно, например, прецедент может быть как первичным (креативный прецедент), так и вторичным источником права (прецедент толкования).
Предлагаемая авторами классификация актов судебного правотворчества в большей степени касается юридико-технических вопросов, нежели их юридической сущности. Как признают сами авторы, «de jure вторичный правовой текст не может ничего изменить в содержании и смысле первичного текста, а de facto вторичные тексты нередко формулируют новые правоположения — „вторичные нормы", которые, по меньшей мере, не очевидны при простом прочтении первичного текста и возможность которых не вытекает однозначно из содержания первичного текста» [14, с. 169]. В современной России подавляющее большинство правовых позиций судов носят именно характер вторичных источников права, но зачастую ссылки на закон являются чистой формальностью.
Еще одна выделяемая в литературе классификация актов судебного правотворчества сводится к разграничению актов позитивного и негативного правотворчества. В первом случае деятельность суда выражается в создании нового источника права, а во втором случае — в отмене, лишении юридической силы уже существующих правовых норм. «Негативным законодателем» в этом смысле называют прежде всего конституционный суд. Но представляется, что и данная классификация носит в значительной степени условный характер, поскольку лишение акта юридической силы нельзя рассматривать только с «негативной» точки зрения; отмененные нормы фактически восполняются правовой позицией суда.
Приведенные нами классификации, конечно, не исчерпывают всего многообразия судебного правотворчества по российскому праву. Однако они все же восполняют существенный пробел, который сегодня существует в отечественной правовой науке. Еще раз кратко обозначим данные классификации. Во-первых, с точки зрения своей правовой природы судебные источники права в России подразделяются на такие формы, как 1) судебный прецедент, 2) абстрактные разъяснения по вопросам судебной практики и 3) судебная практика в узком смысле слова (судебный обычай). Во-вторых, с точки зрения особенностей юридической техники могут быть выделены 1) первичные и 2) вторичные судебные источники права. Наконец, в-третьих, с точки зрения преобладающей функции правотворческая деятельность судов подразделяется на 1) позитивную и 2) негативную.
Список литературы:
[1] Анишина В.И. Постановления Пленумов высших судов Российской Федерации: правовая природа, место и роль в правовой системе // Российский судья. 2008, № 5. С. 4-8.
[2] Антонов М.В. О некоторых теоретических вопросах прецедентной революции в России // Журнал конституционного правосудия. 2013. № 4. С. 9-14.
[3] Арановский К.В., Князев С.Д. Судьба судебного прецедента в романо-германском праве // Журнал конституционного правосудия. 2013. №4. С 30-39.
[4] Верещагин А.Н. Рывок к прецеденту: о постановлении КС РФ от 21.01.2010 № 1-П // Закон. 2010. №. 3. С. 89-96.
[5] Головко Л.В. Судебный прецедент как ненормативный способ легитимации судебных решений // Вестник гражданского права. 2010. №. 6. С. 6-34.
[6] Кросс Р. Прецедент в английском праве. М.: Юрид. лит., 1985. 238 с.
[7] Магазинер Я.М. Избранные труды по общей теории права. СПб: Юридический центр Пресс, 2006. 352 с.
[8] Овсепян Ж.И. Источники (формы) российского права в период международной глобализации (общетеоретическое и конституционно-правовое исследование). М.: Проспект, 2016. 464 с.
[9] Основные положения гражданского права: постатейный комментарий к статьям 1-16.1 ГК РФ / А. В. Асосков, В. В. Байбак, Р. С. Бевзенко [и др.]. М.: М-Логос, 2020. 1104 с.
[10] Рарог А.И. Правовое значение разъяснений Пленума Верховного Суда РФ // Государство и право. 2001. №2. С. 51-57.
[11] Савельев Д.А. «Аналогичная правовая позиция»: отсылки к другим делам в текстах судебных актов арбитражных судов: аналитическая записка. СПб.: Институт проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге, 2021. 17 с.
[12] Судебная власть / Под ред. И.Л. Петру-хина. М.: ТК Велби, Проспект, 2003. 720 с.
[13] Трубецкой Е.Н. Энциклопедия права. СПб.: Лунь, 1998. 224 с.
[14] Четвернин В.А., Юрко Г.Б. Судебные источники права // Ежегодник либертарно-юриди-ческой теории, 2007. №1. 198 с.
[15] Шершеневич Г.Ф. Избранное: в 6 т. Т. 4, включая Общую теорию права. М.: Статут, 2016. 752 с.
[16] Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 21.01.2010 №1-П // СПС КонсультантПлюс. URL: http://www.consultant.ru/ document/cons_doc_LAW_96788/ (дата обращения: 21.02.2023).
[17] Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23.12.2013 №29-П // СПС КонсультантПлюс. URL: http://www.consultant. ru/document/cons_doc_LAW_156408/ (дата обращения: 21.02.2023).
[18] Решение Арбитражного суда города Москвы от 30.01.2015 по делу № А40-175963/2014. URL: https://sudact.ru/arbitral/doc/z5k1R1 mghCbg/ (дата обращения: 21.02.2023).
[19] Решение Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 10.02.2014 по делу № А56-1486/2010. URL: https:// sudact.ru/arbitral/doc/WCixNBGDmvl/ (дата обращения: 21.02.2023).
Spisok literatury:
[1] Anishina V.I. Postanovleniya Plenumov vysshih sudov Rossijskoj Federacii: pravovaya priroda, mesto i rol' v pravovoj sisteme // Rossijskij sud'ya. 2008, № 5. S. 4-8.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2023
[2] Antonov M.V. O nekotoryh teoreticheskih voprosah precedentnoj revolyucii v Rossii // ZHurnal konstitucionnogo pravosudiya. 2013. № 4. S. 9-14.
[3] Aranovskij K.V., Knyazev S.D. Sud'ba sudebnogo precedenta v romano-germanskom prave // ZHurnal konstitucionnogo pravosudiya. 2013. №4. S 30-39.
[4] Vereshchagin A.N. Ryvok k precedentu: o postanovlenii KS RF ot 21.01.2010 № 1-P // Zakon. 2010. №. 3. S. 89-96.
[5] Golovko L.V. Sudebnyj precedent kak nenor-mativnyj sposob legitimacii sudebnyh reshenij // Vest-nik grazhdanskogo prava. 2010. №. 6. S. 6-34.
[6] Kross R. Precedent v anglijskom prave. M.: YUrid. lit., 1985. 238 s.
[7] Magaziner YA.M. Izbrannye trudy po obsh-chej teorii prava. SPb: YUridicheskij centr Press, 2006. 352 s.
[8] Ovsepyan ZH.I. Istochniki (formy) rossi-jskogo prava v period mezhdunarodnoj globalizacii (obshcheteoreticheskoe i konstitucionno-pravovoe issledovanie). M.: Prospekt, 2016. 464 s.
[9] Osnovnye polozheniya grazhdanskogo prava: postatejnyj kommentarij k stat'yam 1-16.1 GK RF / A. V. Asoskov, V. V. Bajbak, R. S. Bevzenko [i dr.]. M.: M-Logos, 2020. 1104 s.
[10] Rarog A.I. Pravovoe znachenie raz"yas-nenij Plenuma Verhovnogo Suda RF // Gosudarstvo i pravo. 2001. №2. S. 51-57.
[11] Savel'ev D.A. «Analogichnaya pravovaya poziciya»: otsylki k drugim delam v tekstah sudebnyh aktov arbitrazhnyh sudov: analiticheskaya
zapiska. SPb.: Institut problem pravoprimeneniya pri Evropejskom universitete v Sankt-Peterburge, 2021. 17 s.
[12] Sudebnaya vlast' / Pod red. I.L. Petruhina. M.: TK Velbi, Prospekt, 2003. 720 s.
[13] Trubeckoj E.N. Enciklopediya prava. SPb.: Lun', 1998. 224 s.
[14] CHetvernin V.A., YUrko G.B. Sudebnye istochniki prava // Ezhegodnik libertarno-yuridich-eskoj teorii, 2007. №1. 198 s.
[15] SHershenevich G.F. Izbrannoe: v 6 t. T. 4, vklyuchaya Obshchuyu teoriyu prava. M.: Statut, 2016. 752 s.
[16] Postanovlenie Konstitucionnogo Suda Rossijskoj Federacii ot 21.01.2010 №1-P // SPS Kon-sul'tantPlyus. URL: http://www.consultant.ru/docu-ment/cons_doc_LAW_96788/ (data obrashcheniya: 21.02.2023).
[17] Postanovlenie Konstitucionnogo Suda Rossijskoj Federacii ot 23.12.2013 №29-P // SPS Konsul'tantPlyus. URL: http://www.consultant.ru/doc-ument/cons_doc_LAW_156408/ (data obrashcheniya: 21.02.2023).
[18] Reshenie Arbitrazhnogo suda goroda Moskvy ot 30.01.2015 po delu № A40-175963/2014. URL: https://sudact.ru/arbitral/doc/z5k1R1 mghCbg/ (data obrashcheniya: 21.02.2023).
[19] Reshenie Arbitrazhnogo suda goroda Sankt-Peterburga i Leningradskoj oblasti ot 10.02.2014 po delu № A56-1486/2010. URL: https:// sudact.ru/arbitral/doc/WCixNBGDmvl/ (data obrashcheniya: 21.02.2023).
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2023
