CC BY
582
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА
Мазуренко Максим Александрович
соискатель кафедры теории и истории права и государства Кубанского государственного аграрного университета (тел.: 89184833729)
Судебная речь адвоката П.А. Александрова по делу В.И. Засулич (1978 г.) и ее влияние на вердикт суда присяжных заседателей
Аннотация
В статье рассматриваются сущностные положения речи П.А. Александрова по делу В.И. Засулич, опубликованной в ряде изданий и отражающей изменение общественного правосознания российского общества второй половины XIX в.
Annotation
In article intrinsic positions of speech of P.A.Aleksan-drova on V.I.Zasulich's published in a number of editions and reflecting change of public sense of justice of the Russian society of second half XIX century business are considered.
Ключевые слова: убийство, юрист, адвокат, преступление, террористический акт, прокурор, уголовный процесс, суд присяжных, император, арест, Сенат.
Keywords: murder, lawyer, attorney, crime, terrorist act, public prosecutor, criminal process, court juror, emperor, arrest, Senate.
Известное дело Веры Засулич обратил на них внимания, поскольку при имело место в конце 1870-х гг., повторной встрече Боголюбов не стал т.е. в период активизации здороваться, чем вызвал раздражениеТрепова, революционного движения в который закричал: "В карцер! Шапку долой!" - и России. Вера Ивановна За- сделал движение, намереваясь сбить с головы сулич °бвинялась в покушении Боголюбова фуражку. Боголюбов машинально на убийств° Петербургского градоначальника отшатнулся, и от быстрого движения фуражка генерала-адъютанта Ф.Ф. Трепова, совершенном свалилась с его головы. Большинство ею путем выстрела из пистолета 24 января смотревших на это решили, что Трепов ударил 1878 г. в служебном помещении Тр^^а к Боголюбова. Начались крики, стук в окна. которому она пришла под видом ^^-те^^цы Трепов, потрясая кулаками, что-то кричал. О записавшейся на личный прием. Предсе- событиях 13 июля появились сообщения в газетах дательствующим на этом суде был выдающийся [1]. Указанные детали имеют важное значение. р°ссийский юрист А.ф. Кони а защитником дело в том, что по приказу Трепова Боголепову Засулич - адвокат П.А. Александров, судебная было назначено дисциплинарное наказание в речь которого существенно повлияла на вердикт виде 25 ударов розгами. Однако, хотя
суда присяжных заседателей. Боголюбов по приговору суда был лишен всех
Мотив совершенного деяния был обусловлен прав состояния, приговор еще не успел вступить
поведением самого Трепова и тюремных в законную силу [2], и соответственно приказание
начальников. 13 июля 1877 г. градоначальник Трепова было неза-конным. Между тем по городу
инспектировал петербургский дом поползли слухи, что Боголюбову дали не 25 розг,
предварительного заключения. Войдя во двоP, а секли до потери сознания. Это вызывало
повстречался с группой заключенных, среди возмущение общественности и настроения об
которых находился и Боголюбов. Все они были в отомщении среди части населения молодого
тюремных одеждах и, поравнявшись с ТPеповым, возраста [3]. Этим настроениям поддалась дочь
сняли шапки и поклонились. ТPепов, видимо, не дворянина двадцатидевятилетняя Вера Засулич,
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2011 • № 4 (36)
участница народнического движения. По картотеке описаний в департаменте полиции она значилась как несколько лет назад привлекавшаяся по делу Нечаева [4]. На приеме у градоначальника она стреляла в него, но лишь ранила. Следствие по делу Засулич велось быстро, и к концу февраля 1878 г. было окончено. Обвинением деяние Засулич квалифицировалось как умышленное, с заранее обдуманным намерением что соответствовало ст. 9 и 1454 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных ("предумышленное убийство"). Данный состав преступления предусматривал лишение всех прав состояния и ссылку в каторжные работы на срок от 15 до 20 лет.
Здесь важно отметить, что при решении вопроса о квалификации интенсивно и болезненно и на разных уровнях обсуждался вопрос о том, не следует ли квалифицировать деяние Засулич как террористический акт и придать ему тем самым статус уголовно-политического дела со всеми вытекающими из этого последствиями. В итоге было решено не делать процесс политическим. Здесь решающее слово было за министром юстиции К.И. Паленом, который отдал необходимые распоряжения, в т. ч. направить дело вместо Особого присутствия в Петербургский окружной суд - в соответствии с Уставом уголовного судопроизводства и законом 1872 г. Кроме того, при рассмотрении дела Засулич государственная юстиция предложила обвинителям не давать в речи оценки действий Трепова. Такое условие, однако, не было принято С.А. Андреевским и В.А. Жуковским, которые выступать обвинителями в этом процессе отказались. Согласие дал К.И. Кессель.
Председатель Петербургского окружного суда А. Ф. Кони через прокурора судебной палаты А.А. Лопухина получил распоряжение министра юстиции назначить дело к рассмотрению на 31 марта с участием присяжных заседателей. Засулич заявила, что избирает своим защитником присяжного поверенного П.А. Александрова. Ровно в 11 часов утра 31 марта 1878 г. открылось заседание Петербургского окружного суда под председательством А.Ф. Кони при участии судей Сербиновича и Дена. Пресса отмечала, что зал окружного суда был переполнен [5]. Председательствующий сделал вначале необходимые объявления, затем был оглашен обвинительный акт, в котором указывалось, что, поскольку деяние В. Засулич было квалифицировано по ст.1454 Уложения о наказаниях, то, согласно ст. 201 Устава уголовного судопроизводства, дело подлежит суду С. -Петербургского окружного суда с участием
присяжных заседателей.
На вопрос, признает ли она себя виновной, Засулич ответила: "Я признаю, что стреляла в генерала Ф.Ф. Трепова, причем могла ли последовать от этого рана или смерть, для меня было безразлично". Свой поступок объяснила так: "Я по собственному опыту знаю, до какого страшного нервного напряжения доводит долгое одиночное заключение ... Я могла живо вообразить, какое адское впечатление должна была произвести экзекуция на всех политических арестантов, не говоря уже о тех, кто сам подвергся сечению, побоям, карцеру, и какую жестокость надо было иметь для того, чтобы заставить их все это вынести по поводу не снятой при вторичной встрече шапки ... Мне казалось, что такое дело не может, не должно пройти бесследно. Я ждала, не отзовется ли оно хоть чем-нибудь, но все молчало, и в печати не появлялось больше ни слова. Тогда, не видя никаких других средств к этому делу, я решилась, хотя ценою собственной гибели, доказать, что нельзя быть уверенным в безнаказанности, так ругаясь над человеческой личностью" [6]. Далее началось судебное следствие.
После опроса Засулич и свидетелей согласно Уставу уголовного судопроизводства и сложившемуся порядку первым выступил государственный обвинитель Г.И Кессель. Это выступление [7] было строго формализовано и лишено каких-либо обобщений, выходивших за чисто юридическую сторону дела, в связи с чем в исторической литературе оно оценивается большей частью как "бесцветное". Однако если иметь в виду эту "чисто юридическую сторону дела", основанную на действующих в тот момент государственных законах, то прокурор был достаточно убедителен.
Следует отметить, что речь адвоката Александрова была построена на анализе не столько юридических аспектов, сколько нравственных и общественно-политических, что легко обнаруживается при ознакомлении с содержанием выступления Александрова. Так, присяжный поверенный говорил, что с прокурором "мы расходимся лишь в весьма немногом, но, тем не менее, задача моя после речи господина прокурора не оказалась облегченной. Не в фактах настоящего дела, не в сложности их лежит его трудность; дело это просто по своим обстоятельствам, до того просто, что если ограничиться одним только событием 24 января, тогда почти и рассуждать не придется. Кто станет отрицать, что самоуправное убийство есть преступление; кто будет отрицать то, что утверждает подсудимая, что тяжело поднимать
69
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА руку для самоуправной расправы? Все это истины, против которых нельзя спорить, но дело в том, что событие 24 января не может быть рассматриваемо отдельно от другого случая: оно так связуется, так переплетается с фактом совершившегося в доме предварительного заключения 13 июля, что если непонятным будет смысл покушения, произведенного Засулич на жизнь генерал-адъютанта Трепова, то его можно уяснить, только сопоставляя это покушение с теми мотивами, начало которых положено было происшествием в доме предварительного заключения" [8]. И далее адвокат очень подробно разбирает действия Трепова, которые, собственно, и послужили поводом для всех последующих событий, и отношение к ним подсудимой, а также детально описывает ее прошлую жизнь, показывая неслучайность ее поступка.
И опять же речь не идет о правовой стороне дела, более того, Александров не делает ни одной ссылки на конкретные нормы права. А там, где он все же касается юридического аспекта, то делает это максимально выигрышно для своей подзащитной, и в этом, собственно, проявилось его мастерство как защитника. Во многом именно усилия адвоката дали повод М.Н. Каткову не без иронии назвать процесс Засулич как "дело Петербургского градоначальника Трепова, судившегося по обвинению в наказании арестанта Боголюбова" [9]. Так, защитник обращал внимание на то, что смерти не наступило, а умысел выстрела именно на смерть отнюдь не доказан. Но выстрел все-таки был, это факт, но результатом его стала только рана, как оказалось, не опасная для жизни. Значит, покушения на убийство нет, и вести речь об ответственности нужно только в пределах этого последствия. А каково оно, это последствие в сравнении с теми благородным мотивом, которым руководствовалась эта девушка, на своем тюремном прошлом опыте познавшая все ужасы унижения человеческого достоинства и положившая для защиты угнетаемых свою свободу и даже, возможно, жизнь?
Присяжных заседателей это впечатляло. О том, как повлияла речь адвоката Александрова, свидетельствует решение суда присяжных.
На первый же вопрос председателя суда, виновна ли Засулич в том, что она сделала, присяжные ответили - нет, не виновна; все остальные вопросы автоматически отпали. Вердикт присяжных по делу Веры Засулич вызвал открытое ликование больших толп молодежи, собравшихся на улицах вблизи здания суда, по свидетельству очевидцев, было 1,5-2
тысячи людей [10]. Между тем в тот же день была предпринята попытка арестовать Засулич и содержать ее в доме предварительного заключения впредь до особого высочайшего распоряжения. Но этого сделать не удалось - она скрылась, уехала за границу, где явилась одной из основательниц "группы освобождения труда"
- нового тогда в России социал-демократического направления.
Мы полагаем, что необходимо оценивать итоги данного процесса по меньшей мере с двух позиций: с точки зрения чисто юридической и с точки зрения общественно-политической.
Первая позиция в историко-правовых исследованиях обычно не рассматривается, точнее, на этом вопросе не акцентируется внимание, что представляется неправильным. Как показывает анализ материалов процесса, событие преступления в виде покушения на убийство и виновность в его совершении Засулич не вызывает никаких сомнений. Юридическая сторона дела имела свое логическое завершение
- приговор был Сенатом отменен как незаконный. Но есть и другая позиция - общественно-политическая. Именно с этой позиции оценивался процесс по делу Засулич в советской исторической литературе, где даже не ставился вопрос о виновности Засулич - она, безусловно, была героем. Л. Максимова справедливо замечает, что признание невиновности Засулич свидетельствовало отнюдь не о беспристрастности и праведности суда над ней, а об общественных настроениях того времени, а также о том, что авторитет государственной власти был невысок [11]. Дело в том, что в любом государстве преступление есть общественно опасное деяние, и такое деяние не может не быть не наказуемым. Если оно не наказуемо, как это имело место в деле Засулич, и, более того, приветствуется обществом, то это есть свидетельство глубочайшего общественно-государственного кризиса. Одна общественная сила - государственная власть - пыталась разрешить его усилением репрессий (так, после процесса Засулич все покушения на должностных лиц стали расцениваться как теракты), другая общественная сила - революционные организации - путем террора и пропаганды. Самодержавие и революционное движение - две крайние позиции, не желавшие идти на компромисс. А в середине - основная часть общества, которая, наблюдая это из своей повседневной жизни, делала свой выбор. По делу Засулич общество сделало выбор не в пользу власти, согласившись по сути с тем, что юридические государственные законы
_70
ОБЩЕСТВО И ПРАВО • 2011 • № 4 (36)
становятся ничтожными перед преобладающим общественным настроем.
Адвокат П.А. Александров уловил этот нюанс и использовал его для защиты Засулич в полной мере. Его судебная речь, опубликованная в ряде изданий, отражала изменение общественного правосознания российского общества второй половины XIX в.; этот процесс был чрезвычайно противоречивым, и у власти не нашлось в итоге достаточных духовных, интеллектуальных и организационных усилий для сохранения целостности российского государства, которое было разрушено в начале XX в.
1.Голос минувшего. 1918. № 7/9. С. 148.
2.Кони А.Ф. Воспоминания о деле Веры Засулич // Избранные произведения. М., 1956. С. 534.
3.Морозов Н.А. Повести моей жизни. М.: Политиздат, 1962. Т. 2. С.196.
4.Нечаева Л. Два выстрела. Звездный час террористки // Первое сентября. 1998. № 44.
5.Русские ведомости. 1878. № 85.
6.Из письма С.А. Андреевского - министру юстиции И.Г. Щегловитову от 14 сентября 1914 г.// Былое. 1923. № 21. С. 88.
7. Кессель К. И. Речь обвинителя по делу Веры Засулич // Прокурорский над-зор. 2001. № 3. С. 23-29.
8. Судебные речи известных русских юристов /Сост. Е.М. Ворожейкин. М., 1957. С. 28.
9.Катков М.Н. Собрание передовых статей "Московский ведомостей" (1878 г.). М., 1897. С. 161.
10.Левин Ш.М. Две демонстрации // Исторические записки. 1955. Т. 54. С. 255.
11.Максимова Л. Опасное противостояние: российский политический сыск и революционеры //Бельские просторы. 2004. № 3. С. 27.
71
