CC BY
152
Многоликая история Евразии
Дмитрий Сапунов
Судьбою связанный с Востоком:
И.В. Виткевич и русская разведка в Средней Азии
9 мая 1839 г., около девяти часов утра в меблированных комнатах петербургского трактира «Париж», расположенного на углу Кирпичного переулка и Малой Морской, коридорный обнаружил труп атлетически сложенного молодого мужчины лет 30 с простреленным виском. Рядом, на полу лежал пистолет.
Выяснилось, что это был поручик 1-го Оренбургского казачьего полка И.В. Виткевич, недавно прибывший из Ирана и Афганистана, где он выполнял задания министерства иностранных дел. Директор Азиатского департамента МИД Л.Г. Сенявин после получения известия о смерти И.В. Виткевича сразу же потребовал документы покойного, но тщательный осмотр номера никаких результатов не дал: документов не оказалось, а камин был забит грудой пета. На столе, на самом видном месте, лежал единственный лист бумаги. Он гласил: «Не зная человека, которого участь моя занимала бы в каком-либо отношении, удовлетворительным нахожу объяснить, что лишаюсь жизни самопроизвольно...»1. Далее в записке излагалась просьба И.В. Виткевича к Азиатскому департаменту выплатить причитающееся ему за два года жалование от 1-го Оренбургского полка, из суммы коего следовало оплатить имевшиеся у него долги. Ниже читаем: «Все бумаги, касающиеся моего последнего путешествия, сожжены мною, и поэтому всякое об них разыскание будет тщетно»1.
Эта загадочная смерть долгое время обсуждалась на страницах русской и зарубежной печати. Официальная версия случившегося - самоубийство...
И.В. Виткевич, имя которого в тридцатых годах XIX столетия приводило в трепет и восхищение дипломатические круги России, Великобритании, Персии и Афганистана, оставил о себе славную память в истории русской разведки. В этом году исполняется 165 лет со дня его смерти.
Выходец из семьи мелкопоместного польского дворянина Ян (Иван)* Викторович Виткевич родился в 1808 г. в местечке Крожи под Вильно (Литва). Учился в местной гимназии. В 1823 г. до властей дошли слухи о создании среди гимназистов антиправительственной организации «Черные братья». При обысках были обнаружены и изъяты «возмутительные стихотворения». Попечитель Вилленского учебного округа Н И. Новосильцев, приближенный Александра I и А.А. Аракчеева, в целях искоренения демократических веяний настоял на строжайшем наказании «заговорщиков», и участники организации предстали перед военным судом.
Трагедия крожских подростков заставила содрогнуться даже современников, привыкших к крутым расправам. Самому старшему из них, Алоизию Песляку, было 16 лет; самому младшему, Яну Виткевичу, не было и 14. Двух человек (Янчевского и Зеленовича) приговорили к смертной казни, замененной бессрочным заключением в Бобруйскую крепость. Остальных четверых, закованных в цепи, пешком отправили к месту ссылки рядовыми, без выслуги лет, по батальонам Оренбургского отдельного корпуса. Ян Виткевич
*
В исторической литературе приняты оба варианта написания имени.
оказался рядовым 5-го линейного батальона названного корпуса, стоявшего в крепости Орской. А. Песляк попал в Верхнеуральск. В первые годы им были запрещены всякие контакты с родными.
Здесь в свободное от муштры время пытливый юноша Я. Виткевич занялся изучением восточных языков. За довольно короткое время он овладел казахским, узбекским и персидским. Проходившие через Орск торговые караваны из Средней Азии и общение с местными жителями предоставляли большие возможности для языковой практики. А когда удалось установить связь с родителями и они стали посылать ему деньги, Ян стал покупать множество книг о столь интересовавшем его загадочном,Востоке1. Он даже разработал фантастический план бегства из ссылки на юг, в Индию. Его должен был сопровождать его друг А. Песляк, изображая глухонемого (по незнанию языков), но тот отказался от участия в побеге, и последний не состоялся".
Через несколько лет положение ссыльных отчасти облегчилось. В 1829 г. в Россию по приглашению правительства приехал выдающийся немецкий ученый А. Гумбольдт. Путешествуя по стране, он побывал в крепостях на берегу Урала. В Орске, в доме, где квартировал Я. Виткевич, он обнаружил хорошую библиотеку, среди книг которой было 18-томное собрание его сочинений. К А. Гумбольдту в качестве переводчика был приставлен Ян, в совершенстве владевший немецким, английским, французским, польским и русским (помимо восточных) языками. Известного ученого тронула трагическая судьба крожцев и, вернувшись в Петербург, А. Гумбольдт, находившийся тогда в ореоле мировой славы, обратился к императору с просьбой смягчить участь ссыльных. Через несколько месяцев из столицы в Оренбург пришло «высочайшее повеление о пожаловании» А. Песляка в унтер-офицеры, а Я. Виткевича - .в портупей-прапорщики.
В 1831 г. Я. Виткевич был переведен в Оренбург и прикомандирован к Оренбургской пограничной комиссии.
Пограничный • Оренбург с начала XIX в. приобретал особо значимое внешнеполитическое положение. Нестабильная и опасная обстановка в степи и Средней Азии ставили перед военными губернаторами края такие управленческие задачи, каких не знали во внутренних губерниях: разведка, контрразведка, таможенный контроль,
дипломатическое и военное урегулирование конфликтов во вверенном регионе. Оренбург как крупнейший транзитный центр, где формировались и снаряжались дипломатические и торговые миссии в среднеазиатские ханства, принимались азиатские караваны и посольства, становится центром разведывательной работы на Бухару, Хиву и Коканд. Учитывая, что сюда, в Среднюю Азию, рвалась - через Индию и Афганистан - Британская империя3, становится ясно, какое исключительно важное военно-стратегическое и политическое значение приобретал Оренбург. Правительство и МИД крайне нуждались в регулярной и достоверной информации о состоянии дел в государствах Средней Азии и о намерениях и действиях англичан относительно этих владений.- Не имея в них никаких постоянных представительств4, задачу получения такой информации МИД поставил перед «главными начальниками края» - оренбургскими военными губернаторами (с 1851 г'. - генерал-губернаторами. - С.Д.).
К организации и ведению разведки на Казахстан и Среднюю Азию оренбургских губернаторов вынуждал весь комплекс обстоятельств, вытекающих из пограничного положения вверенного им края, его обширности, удаленности от столицы. В силу этого главные начальники края были наделены широчайшими полномочиями, позволявшими им действовать масштабно и свободно. По сути, оренбургские военные губернаторы находились в положении наместников. Главный начальник края являлся командиром Отдельного Оренбургского корпуса, ему подчинялись Оренбургское, Уральское и Башкиро-мещерякское казачьи войска, от него практически полностью зависело местное законодательство. Обладая всей полнотой власти, военные губернаторы также руководили и пограничными делами
края, в частности, всеми сношениями со среднеазиатскими ханствами. В Оренбурге начинались не только дороги на Восток, но зачастую и важные политические ходы.
В системе управления Оренбургским краем не было особого органа, занимавшегося исключительно разведкой — сбором, анализом и обобщением разведывательной информации, а также осуществлением специальных мероприятий в интересах проводимой правительством внешней политики. Не было его в то время и в системе государственного управления в целом. Сбором различных сведений политического, экономического и военного характера занимались в Оренбурге три учреждения, относившиеся к разным ведомствам: Оренбургская пограничная комиссия (МИД), штаб Отдельного Оренбургского корпуса (Военное министерство) и Оренбургский таможенный округ (Министерство финансов).
По линии разведки их деятельность координировал (и фактически руководил ей) военный губернатор, он же ставил им задачи на получение сведений по конкретным, наиболее актуальным вопросам, поручал проверить и перепроверить полученные данные, ему докладывалась вся собранная информация для окончательной оценки и принятия решений. Только за его личной подписью направлялись в МИД и Военное министерство докладные записки и рапорты обо всех полученных сведениях «по степи» и Средней Азии. Особенное значение имела Пограничная комиссия (ОПК).
Наиболее важным в структуре Комиссии был первый стол исполнительного отделения, непосредственно ведавший политическими делами: дипломатическими сношениями со среднеазиатскими ханствами, сбором и изучением данных о положении дел в этих государственных образованиях. Именно первый стол вел основную разведывательную работу, добывал, обобщал, систематизировал и анализировал собранную информацию о сопредельных Коканде, Хиве и Бухаре.
ОПК была подразделением Азиатского департамента МИД, которому подчинялась через военного губернатора, являвшегося ее непосредственным начальником. Председатель Комиссии назначался МИД по представлению главного начальника края и утверждался императором. На эту должность выдвигались либо военные чины, каковыми были, например, Г.Ф. Гене, М.В. Ладыженский, либо ученые-ориенталисты, как В.В. Григорьев. Все другие чины Комиссии - советники, попечители, столоначальники, секретари, переводчики - назначались начальником края по представлению ее председателя. Помимо русских офицеров и чиновников, в состав Комиссии включались 3-5 казахов из числа влиятельной феодальной аристократии. От сотрудников ОПК требовалось глубокое оперативное мышление, осознание сложности и масштабности проводимых мероприятий и высокие разведывательные качества.
Военной разведкой ведало, в основном, отделение Генерального штаба Оренбургского корпуса. Оно добывало и обрабатывало данные, касающиеся сил и средств среднеазиатских соседей, их военной мощи, укреплений, численности гарнизонов, вооружения и боеспособности войск; собирались сведения и о характере местности: рельефе, растительности, наличии водных источников, - обо всем, что необходимо знать командованию при планировании и проведении военных операций.
Необходимо отметить, что наука того времени очень мало знала о Средней Азии. Научные данные географического характера о среднеазиатских ханствах были чрезвычайно скудны, и эту информацию приходилось добывать всеми доступными способами, порой с риском для жизни.
Регулярная агентурная разведка ближнего прикордонья до 50-х гг. XIX в. практически не велась. Отделение Генерального штаба принимало деятельное участие при формировании дипломатических миссий, направлявшихся в Хиву и Бухару: готовило вопросы, по которым надлежало получить информацию военного характера, подбирало офицеров для включения их в состав миссий с целью сбора разведывательных данных.
Разведывательная деятельность таможенной службы заключалась в опросах прибывающих на линию из Бухары, Коканда и Хивы купцов, их приказчиков и проводников торговых караванов. В ходе опроса получали данные о торговой конъюнктуре, о ценах на различные товары в текущем году и о перспективах на следующий год, о том, какие товары, в том числе и английские, доставляются туда из соседних азиатских стран - Афганистана, Персии, Индии. Выяснялось, какие караваны, откуда, с каким грузом ожидаются прибытием на линию в ближайшее время; каковы были погодные условия, наличие на пути подножного корма и водных источников, состояние караванных дорог и троп, наиболее труднопроходимые участки пути. Вьивлялись факты нападения на караваны степных разбойников, места их засад, численность грабителей, их главари и т.п. Здесь же добывались сведения о событиях в ханствах, смене их владетелей, влиятельных лицах, внутренних раздорах и междуусобицах, военных столкновениях, деятельности там англичан и их агентов. Как правило, именно от купцов и караванщиков поступали первые сведения о предстоящем прибытии в Оренбург посланцев с Востока и их характеристики. В последствии ОПК стала приобретать из числа купцов и караванщиков постоянных информаторов, действовавших на протяжении многих лет.
До конца 20-х гг. XIX в. опрос купцов и караванщиков был едва ли не единственным каналом получения разведывательной информации о среднеазиатских ханствах. Получаемые из этого источника данные не отличались полнотой и достоверностью, опрашиваемые зачастую пересказывали слухи, ходившие среди базарного люда, в их рассказах было много путаницы и противоречий, чисто субъективного восприятия событий, дезинформации. Чиновникам ОПК и офицерам отделения Генштаба требовалось приложить немало усилий, чтобы из такого огромного потока разноречивой, отрывочной и сумбурной информации выявить действительно заслуживающую внимание. Опросы, проводившиеся таможенным округом, были видом пассивной разведки, когда информация поступает к властям без специально затрачиваемых на то сил и средств. Но, тем не менее, этот канал был весьма эффективен и приносил для разведки того времени неоценимую пользу5.
К 30-м гг. XIX в. задачи разведки по «умиротворению степи» постепенно отходят на второй план, основное же внимание концентрируется на противодействии британскому проникновению в Среднюю Азию, т.е. на стратегической разведке и превентивных антианглийских акциях6.
Особенно активизировалась деятельность Пограничной комиссии в 1833 г., после назначения оренбургским военным губернатором (на смену П.П. фон Сухтелену) генерал-майора, любимца Николая I 38-летиего графа В.А. Перовского. В.А. Перовский стремился к активной политике в Азии. Ему нужны были энтузиасты изучения Востока. Ян Виткевич, который к тому времени прекрасно овладел многими языками (есть сведения, что он знал 19 языков)7, изучил обычаи многих народов и цитировал на память чуть ли не весь Коран, мог надеяться на реабилитацию и даже блестящую карьеру.
Само назначение В.А. Перовского, человека талантливого, энергичного и нестарого (никогда прежде и потом в Оренбурге не было столь молодого губернатора), на один из самых ответственных в то время постов - губернатора обширного пограничного Оренбургского края - свидетельствует об особом внимании правительства Российской империи к своим южным соседям. Появление в Оренбурге влиятельного и близкого к императору сановника в значительной мере было связано с тем, что политическая обстановка в российско-среднеазиатском порубежье существенно обострилась.
Еще в XVIII в. большая часть казахских родов приняла подданство России8. Однако правители Хиванского ханства претендовали на господство над ними. Кроме того, ханы Хивы стремились контролировать торговые пути, соединявшие Индию, Иран, Афганистан, Среднюю Азию с русскими землями, облагать караваны пошлинами, а то и попросту грабить
их. Вызванная этим русско-хивинская конфронтация вынуждала царские власти внимательно следить за ситуацией в регионе.
Необходимо также учитывать, что в Хивинском ханстве и Бухарском эмирате имелись российские подданные (особенно много их было в Хиве), захваченные в плен во время нападения на торговые обозы или пограничные селения и обращенные в рабов. Попытки теми или иными способами выручить их составляли важную заботу прежде всего оренбургской администрации.
Новый военный губернатор вообще придавал разведке исключительное значение, видя в ней незаменимый инструмент для осуществления замыслов по продвижению России в среднеазиатские пределы. Именно по указанию В.А. Перовского чиновникам ОПК, постоянно находившимся в степи, а также начальникам военных укреплений было вменено в обязанность иметь и содержать штатных лазутчиков для добывания разведывательных сведений по Коканду, Хиве и Бухаре. В.А. Перовский взял в свои руки обмен разведывательной информацией по среднеазиатским ханствам с сибирским генерал-губернатором. Насколько серьезно относился В.А. Перовский к делам разведки, свидетельствуют сохранившиеся до наших дней собственноручно написанные им инструкции разведчикам, направлявшимся с заданиями в Бухару, его резолюции на докладных записках и рапортах .
Основные усилия оренбургских властей были связаны с торговыми делами. Проблема заключалась в том, что хотя торговля со странами Востока, шедшая через Оренбург, составляла сравнительно небольшой процент в общем товарообороте Российской империи, она имела существенную особенность, заставлявшую правящие круги дорожить ей. К концу первой - началу второй трети XIX в. стало достаточно отчетливо проявляться отставание России в промышленном отношении по сравнению с передовыми странами Европы (прежде всего - с Англией). Сбыт российских фабрично-заводских изделий на Запад сокращался, все больше уступая место сырью. В то же время восточные страны являлись активными импортерами промышленных товаров России. Это обстоятельство порождало настороженность российского правительства, промышленников и купечества по поводу настойчивых попыток британских и иных представителей' деловых кругов утвердиться на рынках Средней Азии, как они это сделали в Индии и делали в Афганистане, Иране, Восточном Туркестане.
Оренбург (а через него Петербург) должен был пристально наблюдать за развитием событий на Среднем Востоке. Но в этом направлении в конце 20-х - начале 30-х гг. Россию существенно опередила ее соперница - Великобритания. В частности, России стало известно об экспедиции на правобережье Амударьи, на берега Зеравшана лейтенанта Ост-Индской компании Александра Бернса10. У России же новейших сведений не имелось.
В первую очередь политические круги России интересовал Бухарский эмират -крупнейшее и наиболее заселенное государство в Средней Азии, занимавшее к тому же центральное место в географическом (геополитическом) положении. Через бухарские земли пролегали торговые пути в Персию, Афганистан, Индию и другие страны Востока. Бухарские купцы были очень активны на российских рынках, и экономические связи с Бухарой играли важную роль в торговле России с азиатскими государствами.
В силу этого важнейшей задачей политического руководства России было остановить британскую экспансию на Среднем Востоке, сохранив там свои доминирующие позиции. Вполне естественным поэтому явилось намерение В.А. Перовского направить в Бухару для получения необходимых сведений «не от правительства» агента - портупей-прапорщика ОПК Я. Виткевича.
Числясь при ОПК, Я. Виткевич совершенствовал знание восточных языков, по долгу службы общаясь со среднеазиатскими купцами и должностными лицами, прибывавшими в Оренбург. В августе 1831 г. он, например, встречал афганского принца Шах-Заде и вел с ним
и его свитой переговоры о цели их прибытия в Оренбург и дальнейших планах. Я. Виткевич выведал подробные сведения о личности самого принца, его родственниках и деловых связях в Афганистане и Бухаре, о степени его влияния на политику государства, о чем и доложил в рапорте на имя председателя ОПК12.
Разъезжая по делам службы, Я. Виткевич подолгу задерживался в становищах и аулах, где изучал обычаи и нравы казахов, постигал законы ислама.
Письмо военного губернатора, ходатайствовавшего за Я. Виткевича, рассматривалось соответствующими инстанциями вплоть до ■ императора. Военный министр, граф
A.И. Чернышев сообщил К.К. Родофиникину, что Николай I в.целом одобряет выдвигаемую
B.А. Перовским идею, но касаясь кандидатуры посланника в Бухару, «находят неудобным вверять столь важные поручения лицу, не имеющему офицерского чина», что необходимо «найти другого, опытнейшего и благонадежнейшего чиновника»11.
Вынося свое решение, царь не мог не учитывать прошлого Я. Виткевича, который только в 1830 г. получил унтер-офицерский чин, а портупей-прапорщиком стал лишь в апреле 1833 г. по ходатайству В.А. Перовского.
■ К тому времени все необходимые для отправки Я. Виткевича приготовления были сделаны: на его имя составлена секретная инструкция «Записка о предметах,
долженствующих обратить на себя внимание господина Виткевича при его проезде в Бухарию», подготовлены деньги, собраны подарки для бухарского визиря, назначены день и час отъезда. Но в самый последний момент из Петербурга пришел «высочайший» отвод Я. Виткевича.
Тем не менее В.А. Перовский не собирался откладывать до будущей весны осуществление своих планов. Чтобы не затевать лишней переписки и не затягивать решение вопроса, В.А. Перовский согласился с мнением столичных властей и заменил Я. Виткевича другим человеком. В Бухару направился выходец из Сардинии Петр Иванович Демезон (1807 — 1873 гг.), получивший востоковедческое образование в Казанском университете, преподававший арабский и персидский языки в Неплюевском кадетском корпусе в Оренбурге, а с сентября 1831 г. служивший переводчиком в Пограничной комиссии.
^ Однако менее чем через два года о Я. Виткевиче вспомнили. В 1834 г. он благодаря настойчивости и покровительству В.А. Перовского становится его адъютантом12. Осенью 1835 г. Г.Ф. Гене предложил В.А. Перовскому направить Я. Виткевича под соответствующим прикрытием в Хиву и Бухару для получения достоверных сведений о положении дел в этих ханствах. В.А. Перовский это предложение отклонил, полагая, что направление русского офицера в Хиву опасно ввиду Явной враждебности хивинского хана к России. Появление же русского посланца в Бухаре, по его мнению, могло вызвать подозрение эмира, так как сравнительно недавно там уже побывал П.И. Демезон. В.А. Перовский рекомендовал командировать Я. Виткевича вглубь казахской степи для разбора взаимных претензий между казахскими родами, «где пребывание его, в особенности на Сырдарье, может доставить нам полезные сведения о странах Средней Азии»13.
Готовя Я. Виткевича к этой поездке, Г.Ф. Гене разработал инструкцию, наставлявшую посланца «личными внушениями и советами направить ордынцев к преданности правительству, покорности законам и послушанию начальству... для успешнейшего принятия мер к упрочнению спокойствия в самой Орде и для ограждения ее от смущения со стороны внешних врагов... и притворных доброжелателей...»14.
Я. Виткевичу предписывалось самое бдительное внимание обратить на слухи и сведения о Средней Азии. «Бухарцы и хивинцы, - говорится в инструкции, - всегда готовы внимать советам, для нас невыгодным. Советы такие легко могут им быть предлагаемы европейцами, начавшими посещать соседние нам области Средней Азии и потому мы должны наблюдать тщательно за сношениями их. Легко быть может, что и во время нынешнего пребывания Вашего (Я. Виткевича. - С.Д.) в степи появится в Хиве или в
Бухарин кто-либо из таких людей и поэтому предлагаю Вам употребить всякое возможное старание собирать верные сведения о действиях и намерениях его...»14.
Временем для этого довольно сложного и объемного задания Я. Виткевича особо не стесняли: срок его возвращения в Оренбург намечался на начало лета следующего 1836 г.
Примечания
1 Оригинал предсмертной записки И.В. Виткевича исчез. Известный советский востоковед, специалист по российско-среднеазиатским отношениям Н.А. Халфин, изучавший жизненный путь разведчика, цитировал ее по копии с копии. Содержавшиеся в записке мелкие детали (имена купца Лихачева, портного Маркевича, «человека Дмитрия» (видимо, денщика), суммы долгов) позволяют говорить о подлинности документа. Но, хотя его достоверность практически не вызывает сомнений, обнаружение подлинника дало бы возможность сличить руку И.В. Виткевича с уже известными его документами, авторство которых неоспоримо. Пока же местонахождение оригинала не установлено. Выдержки из письма цитируются по: Халфин Н.А.' Драма в номерах «Парижа» // Вопр. истории. 1966. № 10. С. 216.
2 Записки Песляка // Ист. вестн. 1883. № 9. С. 584.
3 Подробнее см.: Халфин Н.А. Британская экспансия в Средней Азии в 30 - 40-х годах XIX в. // История СССР. 1958. № 2.; Его же. Провал британской агрессии в Афганистане. М., 1959.
4 С раздираемыми феодальными междуусобицами среднеазиатскими ханствами, отгороженными от России тысячами верст степей и пустынь, длительное время не существовало регулярных дипломатических отношений. Все контакты сводились к довольно редким, разовым миссиям, практически безрезультативным. Русское правительство, занятое делами на Западе, долго не уделяло должного внимания своим среднеазиатским соседям. С другой стороны, владетели этих ханств стремились к политике изоляционизма, старались всячески (в том числе и репрессивными, жестокими мерами) оградить своих подданных от общения с «неверными», и, в силу своей отсталости и фактического неучастия в мировой международной политике не проявляли горячего интереса к упрочению связей с Россией. Нормальных межгосударственных отношений как таковых не было.
5 Огородников Н.М. Оренбург - край пограничный. Оренбург, 1995. С. 10 - 27.
6 См.: Сапунов Д.А. Участие казачества Урала и Сибири в присоединении Средней Азии к России (40 - 90-е гг. . XIX в.): Дисс. канд. ист. наук. Челябинск, 2001. С. 104.
7 Халфин Н.А. Драма в номерах «Парижа»... С. 217.
8 Подробнее см.: Бекмаханов Е.Б. Присоединение Казахстана к России. М., 1957.; История Казахской ССР. Т.1. Алма-Ата, 1957.
9 Ознакомиться с подлинниками подобных материалов можно в фондах Государственного архива Оренбургской области (Ф. 6. «Канцелярия военного губернатора»),
10 Огородников Н.М. Оренбург - край пограничный... С. 63.
11 Цит. по: Записки о Бухарском ханстве (Отчеты П.И. Демезона и И.В. Виткевича). М., 1983.
12 Халфин Н.А. Драма в номерах «Парижа»... С. 217.
13 Цит. по: Огородников Н.М. Оренбург - край пограничный... С. 64.
14 Там же. С. 65.
Окончание в следующем номере
