CC BY
16
нию текста. В анализируемой серии статей представлен именно такой, классический вариант лида: «Ежедневные расходы на содержание бизнеса зачастую "съедают " до 30% бюджета. Оптимизировать их без кардинальных изменений в рабочих процессах помогут технологии Microsoft» (№38), «Для эффективного управления компанией руководителю нужна четкая картина бизнеса. В условиях нестабильного рынка ответственность за точность принятия решений особенно высока. Оперативно и верно принимать важные решения помогут технологии Microsoft» (№46), «Оперативное управление бизнесом особенно важно в условиях нестабильного рынка. Правильно управлять финансами вам помогут решения от Microsoft» (№48).
3. Возможность решения проблемы
В наших примерах данный элемент модели частично представлен уже в лиде: «... помогут технологии Microsoft» (см. выше). В развернутом виде решение проблемы дается в основном тексте статьи, где подробно описывается предлагаемый продукт или услуга.
4. Введение субъекта
Последний элемент модели на уровне текста отражается в адресной части. После описания проблемы и предлагаемого решения дается «адрес», по которому можно обратиться. Этот адрес -координаты базисного субъекта (в наших примерах - компании Microsoft), который способен разрешить описанную в тексте проблемную ситуацию: «БЕСПЛАТНАЯ КОНСУЛЬТАЦИЯ: как сократить расходы компании при помощи ИТ. Закажите консультацию: +7 (495) 789-81-02». Адресная часть как структурный элемент тоже выделяется графически. Следует отметить, что субъект может быть введен и на более высоких уровнях структуры - в заголовке или лид-абзаце (последнее как раз имеет место в наших примерах). Но на данных структурных уровнях, в отличие от адресной части, введение происходит только посредством употребления имени; никаких координат при этом не дается. Таким образом, можно констатировать взаимопроникновение элементов модели. На наш взгляд, этот процесс связан с функцией лид-абзаца (и отчасти заголовка), которая предполагает концентрацию основного смысла статьи на коротком текстовом промежутке. В таком «концентрате» должны в оптимизированной форме найти отражение все важнейшие элементы макроструктуры, которые позднее будут раскрыты более детально.
Итак, ситуация как предмет отображения в текстах имиджевых статей репрезентируется в виде проблемы. Способом моделирования в таком случае становится общая схема «проблема—решение.», разные компоненты которой находят свое отражение на определенных уровнях структуры текста и обладают способностью к взаимопроникновению.
Библиографический список
1. Грайс, Г.П. Логика и речевое общение / Г.П. Грайс // Новое в зарубежной лингвистике. -
Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. - М., 1985. - С. 217-238.
2. Тертычный, А.А. Жанры периодической печати: учеб. пособие / А.А. Тертычный. - М.: Аспект
Пресс, 2011. - 320 с.
УДК 82-3
СУБСТАНЦИОНАЛЬНАЯ ОСНОВА ЭВОКАЦИОННОГО ПРИЕМА В ИССЛЕДОВАНИИ КРИЗИСНОЙ МЕЖПЕРСОНАЖНОЙ КОММУНИКАЦИИ (НА МАТЕРИАЛЕ ТЕКСТОВ РАССКАЗОВ В.М. ШУКШИНА)
Э.В. Малыгина
Алтайский государственный университет, Барнаул
Аннотация. Статья посвящена исследованию субстанциональной основы \ эвокационного приема, представленной следующими средствами: речевая партия ! повествователя, речевая партия персонажа, невербальный компонент коммуникации.
Ключевые слова: межперсонажная коммуникация, эвокационный прием, ! кризисогенный сигнал.
В лингвоэвокационной теории языка художественной литературы под приемом традиционно понимается способ воспроизведения объекта в продукт. Понятие «эвокационный прием» выдвинуто в работах А.А. Чувакина [5,6], развито в исследованиях С.Н. Пешковой [4], М.А. Деминовой [1], О.В. Мамеевой [3] и др. Прием эвокации позволяет обнаружить все виды преобразований речевого
Humanitarian scientific journal
VOL 1, ISSUE 1, 2013
сегмента (объекта эвокации) и установить «появление у него новой значимости, обусловленной употреблением в данном тексте» [1, с. 5]. В лингвистической эвокации изучение текста основано на признании его динамической (коммуникативной) сущности.
В рамках данного подхода прием - это способ преобразования автором признаков кризисной коммуникации (объект эвокации) в текстовый фрагмент, передающий признаки кризисогенности (продукт эвокации), с помощью средств вербальной и невербальной коммуникации.
Представленное понимание эвокационного приема позволяет конкретизировать следующие его признаки:
1) Преобразование акта кризисной коммуникации как объекта эвокации в акт кризисной коммуникации во фрагменте художественного текста как продукт эвокации направлено на исследование того, как «сделан» продукт эвокации (в этом проявляется субстанциональная сущность приема), как он воздействует на читателя (данный аспект связан с субстанционально-функциональной особенностью приема).
2) Способность эвокационного приема осуществлять преобразование объекта (кризисоген-ный сигнал в «общей» коммуникации) в продукт (кризисная коммуникация героев в тексте) позволяет выделить эстетическое значение приема: смысловую нагрузку, которую приобретает акт воспроизведенной коммуникации в исследуемом фрагменте художественного текста.
Остановимся на характеристике субстанциональной основы эвокационного приема.
Акт кризисной коммуникации как объект эвокации преобразуется в акт кризисной коммуникации как элемент текста следующими средствами: речевая партия повествователя (РППов), речевая партия персонажа (РППерс) и невербальный компонент коммуникации (НВК).
Проиллюстрируем каждый элемент на примере акта межперсонажной «сшибки» в рассказе В.М. Шукшина «Обида», которая передает факт оскорбления человека (кризисогенный сигнал):
—Ну, как - ничего?
— Что «ничего»? - НЕ ПОНЯЛ САШКА.
— Помнишь вчерашнее-то?
САШКА УДИВЛЕННО СМОТРЕЛ НА ТЕТЮ...
— Чего глядишь? Глядит! Ничего не было, да? Глядит, как Исусик...
ПОЧЕМУ-ТО САШКА ОСОБЕННО ОСКОРБИЛСЯ НА ЭТОГО «ИСУСИКА». ЧЁРТ ВОЗЬМИ СОВСЕМ, ГДЕ-ТО ТЫ, АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ, УВАЖАЕМЫЙ ЧЕЛОВЕК, А ТУТ. НО ОН ДАЖЕ НЕ УСПЕЛ ПОДУМАТЬ-ТО ТАК - ОБИДА ТОЛКНУЛАСЬ В ГРУДЬ, КАК КУЛАКОМ ДАЛИ.
— Слушайте, - СКАЗАЛ САШКА, чувствуя, как у него сводит челюсть от обиды. - Вы, наверно, сами с похмелья?.. Что вчера было?
ТЕПЕРЬ ОБИДЕЛАСЬ ТЕТЯ. ОНА ЗАСМЕЯЛАСЬ ПРЕЗРИТЕЛЬНО:
— Забыл?
— Что я забыл? Я вчера на работе был!
—Да? И сколько плотют за такую работу? На работе он был! Да ещё стоит рот разевает: «С похмелья!» Сам не проспался ещё.
Сашку затрясло. МОЖЕТ, ОТТОГО ОН ТАК ОСТРО ПОЧУВСТВОВАЛ В ТО УТРО ОБИДУ, ЧТО ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ НАЛАДИЛСЯ ЖИТЬ ХОРОШО, МИРНО, ЗАБЫЛ ДАЖЕ КОГДА ВЫПИВАЛ...
Речевой партией повествователя (РППов) (в приведенном примере указана прописными буквами) создается описание элементов ситуации (предметы действительности, действия говорящих, эмоциональное состояние коммуникантов) и их соотношение (взаимодействие). Речевой слой повествователя «обозначает место и время события, называет его участников» [7, с. 140]. С помощью РППов осуществляется передача денотативной (взаимодействие двух субъектов), дискурсивной (особенность протекания коммуникации определяется предшествующей ситуацией хулиганства в магазине) и эмотивной компонент ситуации (речевое взаимодействие героев дополняется эмоциональной компонентой изображенного коммуникативного акта). В представленном фрагменте в конструкциях с РППов изображается манера неречевого поведения участников коммуникации через описание их действий (САШКА УДИВЛЕННО СМОТРЕЛ НА ТЕТЮ / ТЕПЕРЬ ОБИДЕЛАСЬ ТЕТЯ. ОНА ЗАСМЕЯЛАСЬ ПРЕЗРИТЕЛЬНО/ через эмоциональное восприятие участниками транслируемой информации (ПОЧЕМУ-ТО САШКА ОСОБЕННО ОСКОРБИЛСЯ НА ЭТОГО «ИСУСИКА»/
РППов вводит читателя в денотативную структуру текста, которая преобразована с помощью ее включения в определенную модальную рамку повествующего субъекта.
Речевая партия персонажа (РППерс) (выделено курсивом) передает внешний диалог и внутренний монолог героев. Значимость данного средства детерминируется его способностью «передавать внутреннюю жизнь персонажа» и создавать «художественно-речевую семантику произведения» [7, с. 140].
В представленном примере речевое взаимодействие героев осуществлено с помощью диалогических реплик (Сашки и продавца). Воспроизведение межперсонажного взаимодействия в данной трансакции репрезентировано вопросно-ответными репликами героев в направлении развертывания информации, которая имела место в предшествующих трансакциях (хулиганство в магазине в состоянии алкогольного опьянения), и которая является для героя неизвестной (Что вчера было?).
Лексические средства («ничего», с похмелья, Исусик, плотют, рот разевает), односоставные синтаксические конструкции (Ну, как - ничего? / Что «ничего»? / Забыл?), междометье (да) адаптируют реплики персонажей к нормам устной разговорной речи, существующим в сфере «общей» коммуникации.
«Сшибка» персонажей, воспроизведенная с помощью диалогических реплик, определяется контрастом стилистического оформления диалогических партий. Диалогические партии персонажей на языковом уровне создают противопоставление просторечно-фамильярной (партии продавца) и вежливой форм (партия Сашки) в рамках трансакции.
Невербальный компонент коммуникации (НВК) встраивается как в диалогические реплики героев, так и в РППов.
Необходимость обособления НВК как самостоятельного компонента обусловлена негомогенной природой семиотики процессов коммуникации и «недостаточностью одного естественного языка для человеческого взаимодействия» [2, 2007, с. 33]. Сигналами НВК в представленном фрагменте (выделено жирным шрифтом) являются лексические (лексемы со значением наименования эмоций), синтаксические средства (пропозиции психологического состояния коммуникантов) и компоненты текста, выполняющие функцию знаков (ими являются единицы, определяющие смысловое приращение компонента ситуации, моделируемой писателем в художественном тексте).
В данном фрагменте с помощью параязыковых средств (сводит челюсть от обиды, Сашку затрясло) актуализируются невербальная реакция коммуниканта на речевую агрессию продавца. Это определяет дополнительный эмотивный компонент в структуре речевой ситуации.
Реализация незнакового средства в знаковой функции имеет место в номинации персонажа в форме имени собственного «Исусик», которая в воспроизведенной ситуации выступает сигналом (знаком) оскорбления человека, проявления неуважения к нему (Чёрт возьми совсем, где-то ты, Александр Иванович, уважаемый человек, а тут...).
Таким образом, факт оскорбления человека как явление «общей» коммуникации преобразуется в рассказе В.М. Шукшина в межперсонажную «сшибку» с помощью РППов, РППерс и НВК, которые определяют субстанциональную основу эвокационного приема.
Библиографический список
1. Деминова, М.А. Синтаксические приемы диалогичности в публицистических текстах В.М. Шукшина: автореф. дис. ... канд. филол. наук. / М.А. Деминова. - Барнаул, 2002.
2. Крейдлин, Г.Е. Семиотика или Азбука общения. / Г.Е. Крейдлин, М.А Кронгауз - М.: Флинта: Наука, 2007. - 240 с.
3. Мамеева, О.В. Эвокационный потенциал модально-ответных высказываний (на материале художественных текстов конца XIX -XX вв.): автореф. дис. ... канд. филол. наук. / Мамеева О.В. - Барнаул, 2009. - 24 с.
4. Пешкова, С.Н. Смешанная языко-ситуативная коммуникация в рассказах-сценках В.М. Шукшина: автореф. дис. ... канд. филол. наук. / С.Н. Пешкова - Барнаул, 1999. - 24 с.
5. Чувакин, А.А. Смешанная коммуникация в художественном тексте: Основы эвокационного исследования. - Барнаул, 1995. - 126 с.
6. Чувакин, А.А. Основы эвокационной теории художественной речи: дис. ... канд. филол. наук. / А.А Чувакин. - Барнаул, 1996.
7. Чувакин, А.А. Художественно-речевая структура прозы. / А.А Чувакин. // Творчество В.М. Шукшина в современном мире. - Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1999. - С. 140- 144.
