CC BY
129
УДК 159.923
Вестник СПбГУ. Сер. 16. 2012. Вып. 4
О. Ю. Стрижицкая
СУБЪЕКТИВНОЕ БЛАГОПОЛУЧИЕ ПОЖИЛЫХ ЖЕНЩИН С РАЗЛИЧНЫМ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫМ ПРОШЛЫМ
Старение является общей закономерностью, характеризующей современное мировое сообщество. По данным ООН за 2011 г., уже сегодня пожилые люди составляют от 12 до 18% населения, и по прогнозам эта цифра будет расти. Пожилой возраст — один из самых трудных периодов жизненного пути человека. По мнению ряда авторов, в этот период все социальные функции человека сворачиваются: он прекращает свою трудовую деятельность, теряет признание и авторитет, начинает чувствовать свою психологическую изоляцию. Б. Нойгартен показала, что возраст 50-60 лет является важным поворотным пунктом для личности, периодом пика интроспекции и рефлексии [1]. В этот период важную роль играет «Я», выступая ресурсом для преодоления физических изменений и возможных социальных стрессов [1-5]. Согласно другим исследованиям, люди с хорошо развитой идентичностью и чувством «Я» способны эффективно функционировать [6; 7], а также эффективно регулировать эмоции [8-10] и справляться с изменениями во многих сферах [11-14].
Согласно концепции Б. Г. Ананьева [1], в процессе развития личность может выступать как субъект познания, общения, труда и других производных видов деятельности. Существенной особенностью взрослой личности как субъекта жизни является её способность переходить к самодетерминации развития, а главное — к созданию собственной среды развития [2; 3; 15-17]. Деятельность, в которую включен человек на протяжении многих лет своей жизни, также может накладывать определенный отпечаток на особенности его психического функционирования [18; 19].
При рассмотрении роли профессиональной деятельности и личности в развитии взрослого человека необходимо понимать, что взаимодействие этих двух сил не является лишь антагонистическим противодействием биологического и социального. Как отмечал Б. Г. Ананьев, в своем развитии человек не является пассивным носителем обстоятельств. Это позволяет нам предположить, что результатом такого взаимодействия становятся новые когнитивные схемы и паттерны поведения, конвергирующие требования среды и направленности, особенности личности. Таким образом, мы приходим к мысли о том, что в процессе овладения профессией и профессионального развития человек реструктурирует не только собственно профессиональные качества, но и более широкий круг личностных характеристик.
Выход на пенсию и завершение профессиональной деятельности традиционно рассматриваются как нормативный кризис периода старения. Его классическими признаками являются необходимость реорганизации собственного времени, поиска новых смыслов, интересов и форм активности. Тем не менее множество современных исследований показывают, что «производные» завершения профессиональной деятельности не так однозначны, как мы могли бы предположить [20-22]. С одной стороны, исследования молодежи и взрослых людей показали, что такие факторы, как работа, заработок
© О. Ю. Стрижицкая, 2012
53
и т. п., имеют весомое психологическое значение [21]. Однако похожие исследования на пожилых людях привели к неоднозначным результатам. Например, было показано, что наличие работы после достижения пенсионного возраста ассоциируется с большей удовлетворенностью жизнью [20], другие же исследования свидетельствуют о том, что наличие работы в возрасте 60-96 лет [23], а также ее количество [24] не связаны с удовлетворенностью жизнью.
Более поздние исследования данного противоречия, например у П. Уорр [21], показали, что одним из неучтенных ранее факторов, возможно, является роль субъективной позиции и активности человека в процессе адаптации к выходу на пенсию. Отсутствие работы традиционно оказывает значимый негативный эффект на субъективное благополучие.
Термин «психологическое благополучие» (psychological well-being) получил широкое признание в зарубежной психологии (см., напр.: [25]). В настоящее время существует несколько концепций психологического благополучия, авторы которых пытаются раскрыть и описать этот феномен. Разработка понятия психологического благополучия была осуществлена такими авторами, как Н. Брэдберн, Р. Райан и Э. Дэси, К. Рифф, Э. Динер, А. С. Уотерман (см. об этом: [25]).
Большинство современных исследователей сходятся в том, что субъективное благополучие связано с формированием позитивного образа «Я». Можно предложить следующее определение субъективного благополучия: Субъективное благополучие объединяет широкую категорию феноменов, включающую эмоциональные реакции людей, удовлетворенность отдельными сферами жизни, а также глобальную удовлетворенность жизнью. Этот фактор рассматривается как одна из составляющих выбора конструктивного пути развития на поздних этапах онтогенеза и сохранения активности.
В 2002 г. на Второй Всемирной ассамблее по проблемам старения был принят «Мадридский международный план действий», который призвал к радикальным изменениям нашего образа мысли по вопросу о старении и пожилых людях. Было признано, что пожилые люди являются мощным, но неиспользованным ресурсом общества, и выдвинуты рекомендации о том, каким образом можно приспособиться к стареющему миру и построить общество всех возрастов.
Исходя из существующих на сегодняшний день данных, можно говорить о том, что профессиональная деятельность вносит существенный вклад в субъективное благополучие личности как взрослого, так и пожилого человека. Однако механизмы, регулирующие такой вклад, вероятно, с возрастом меняются. Например, во многих геронтологи-ческих исследованиях не разграничиваются люди, решившие не работать добровольно, и те, кто остался без работы в силу обстоятельств. Традиционное описание профессионального статуса (например, трудоустроенный, пенсионер и т. д.) в отношении субъективного благополучия пожилых людей оказывается неинформативным.
В данной работе мы исходили из того, что личность пожилого и старого человека отражает как биологические и социальные, так и профессиональные особенности развития индивидуума. Несмотря на возрастающий интерес к периоду геронтогенеза, вопрос о том, какую роль оказывают профессиональное развитие и деятельность человека на его психическое функционирование и переживание субъективного благополучия, остается недостаточно изученным.
Метод. Выборкой в данном исследовании были 80 женщин в возрасте от 64 до 78 лет (M=72), вышедшие на пенсию, не имеющие существенных проблем со здоровьем.
54
В соответствии с профессиональным прошлым испытуемые были поделены на 2 равные группы: 1) бывшие преподаватели — образование высшее гуманитарное, возраст 70-78 лет (М=73); 2) бывшие инженеры — образование высшее техническое, возраст 64-76 лет (М=70).
Для выявления особенностей субъективного благополучия использовалась методика «Субъективное благополучие» К. Рифф в адаптации Л. В. Жуковской [26], включающая в себя шесть шкал: Автономия, Управление окружающей средой, Личностный рост, Позитивные отношения с окружающими, Цели в жизни, Самопринятие. Личностные особенности исследовались с помощью личностного опросника Р. Кеттелла (16 PF), совладающее поведение — с помощью копинг-теста Р. С. Лазаруса.
Важной составляющей субъективного благополучия и состояния пожилого человека является его здоровье. В качестве соответствующего показателя в данном исследовании использовалась анкета «Психофизиологическое состояние гериатрического пациента». Также учитывались результаты «Гериатрической шкалы депрессии» (анкета определения качества жизни: оценка своего здоровья, бытовых проблем, материального благополучия и удовлетворённости социальным взаимодействием).
Анализ данных. Сравнительный анализ уровневых показателей в выделенных группах показал, что в целом для обеих групп характерен достаточно высокий уровень субъективного благополучия по всем исследуемым параметрам, что согласуется с данными западных исследователей. Тем не менее было обнаружено, что для группы «преподавателей» характерен более высокий уровень субъективного благополучия, в первую очередь за счет таких показателей, как «Управление средой» (М1=.68, М2=.59) и «Личностный рост» (М1=.71, М2=.59).
Можно предположить, что более высокие показатели по данным компонентам у преподавателей обусловлены тем, что одной из компетенций преподавателя является тесный и эффективный контакт с широким кругом людей, что, в свою очередь, требует как саморазвития, так и развития способности регулировать и структурировать на субъективном уровне окружающий мир.
Сравнительный анализ предпочитаемых стратегий совладания также позволил выявить некоторые различия между изучаемыми группами. Были обнаружены различия в использовании таких стратегий, как конфронтативный копинг, поиск социальной поддержки, принятие ответственности, бегство — избегание. Было выявлено, что подгруппа инженеров в целом чаще использует различные стратегии совладания, как конструктивные, так и деструктивные. В подгруппе педагогов активно используемыми оказались лишь стратегии «Самоконтроль», «Принятие ответственности» и «Планирование решения проблемы». Учитывая данные, полученные с помощью предыдущих методик, в качестве возможного объяснения можно допустить, что профессиональной особенностью педагогов является развитая система саморегуляции.
Анализ уровневых показателей по методике Кеттелла позволил выделить различия между профессиональными группами пенсионеров. В группе инженеров более выраженными оказались такие факторы, как подозрительность, практичность, конформизм и низкий самоконтроль. Для подгруппы педагогов более характерными оказались доверчивость, развитое воображение, нонконформизм и высокий самоконтроль. Это позволяет предположить, что личностная структура «педагогов» отличается большей гибкостью, с одной стороны ^ — «доверчивость — подозрительность», М — «практичность — развитое воображение», Q2 — «конформизм — нонконформизм»), и более
55
развитой системой саморегуляции — «низкий самоконтроль — высокий самоконтроль») — с другой. Можно предположить, что такие особенности уровневой структуры личности обусловлены профессиональным образованием и профессиональной деятельностью, так как педагогическая деятельность ориентирована на систему человек — человек и более нацелена на самопознание и саморазвитие.
Корреляционный анализ. Уровневые показатели компонентов субъективного благополучия подтвердили нашу гипотезу о том, что переживание субъективного благополучия зависит от профессионального статуса. Также нами были получены различия по личностным факторам и стратегиям совладающего поведения.
Мы предположили, что высокий уровень субъективного благополучия, характерный для нашей выборки, обеспечивается различными психологическими механизмами, в зависимости от профессионального прошлого. Корреляционный анализ показал, что структура параметров субъективного благополучия и рассматриваемых личностных характеристик различается у «преподавателей» и «инженеров» (данные представлены в табл. 1 и 2).
Таблица 1
Корреляционный анализ показателей субъективного благополучия и личностных характеристик в подгруппе «инженеры»
Б I М N Q1 Q2 Q3 Q4 Планирование решения проблемы
Автономия
Управление средой -.27* -.28* -.23*
Личностный рост -.26* .24*
Отношения с окружающими -.255*
Цели в жизни -.24*
Самопринятие .26* -.235*
Таблица 2
Корреляционный анализ показателей субъективного благополучия и личностных характеристик в подгруппе «педагоги»
СФ Депрессия А С Q2 Q4 Конфронта-тивный копинг Принятие ответственности Избегание
Автономия
Управление средой -.28* -.27* -.25* -.28*
Личностный рост -.29* .26* .28* -.29*
Отношения с окружающими -.27*
Цели в жизни
Самопринятие
СФ — соматический фактор; депрессия — показатель по гериатрической шкале депрессии.
56
Полученные данные свидетельствуют о том, что параметры субъективного благополучия у пожилых преподавателей взаимосвязаны с большим количеством личностных характеристик и психосоматических показателей, однако вся корреляционная структура фокусируется вокруг двух параметров — «Управление средой» и «Личностный рост». Как отмечалось выше, именно по этим двум параметрам «преподаватели» существенно опережают «инженеров». Помимо этих двух параметров, в корреляционную структуру также включен параметр «Позитивные отношения с окружающими».
Было обнаружено, что параметр «Управление средой» образует корреляционную систему с такими личностными показателями, как факторы А (замкнутость) и Q4 (напряжённость); была также выявлена отрицательная корреляция с показателями субъективного соматического здоровья. При этом связи с факторами «замкнутость» и «напряжённость» могут быть обусловлены тем, что, будучи специалистами системы «человек — человек», преподаватели сталкиваются с необходимостью структурирования межличностных отношений, как желаемых, так и входящих в служебные обязанности.
Таким образом, можно предположить, что поддержание высокого уровня управления средой требует определённых внутренних затрат. При этом корреляционные связи с совладающими стратегиями («принятие ответственности» и «бегство — избегание») носят противоречивый характер, и это может свидетельствовать в пользу того, что «управление средой» требует от педагогов существенных психологических усилий.
Другую корреляционную систему образуют параметр «Личностный рост» и такие характеристики, как оценка по шкале депрессии, нонконформизм и конфронтативный копинг. Можно предположить, что для группы педагогов «личностный рост» связан с активными преобразованиями себя и внешней ситуации. Отношения с окружающими связаны с эмоциональной неустойчивостью. Такую взаимосвязь можно трактовать по-разному. На наш взгляд, возможно, что субъективно отношения с окружающими рассматриваются как позитивные в тех случаях, когда человек может вести себя с окружающими непосредственно в эмоциональном плане.
Несмотря на ограничения, накладываемые небольшим объемом выборки и относительно небольшим перечнем рассматриваемых личностных характеристик, бросается в глаза, что каждый параметр субъективного благополучия образует некую отдельную систему с личностными характеристиками. Такая картина характерна как для группы «преподавателей», так и для группы «инженеров».
Корреляционный анализ параметров субъективного благополучия, личностных и психосоматических характеристик выявил в группе «инженеры» иную картину, нежели у преподавателей.
В первую очередь хочется отметить, что в группе инженеров удалось выявить корреляционные связи со всеми параметрами субъективного благополучия, за исключением «Автономии». Во-вторых, особенностью полученных данных является отсутствие корреляций с показателями депрессии и соматического здоровья. Как и в группе преподавателей, можно отметить, что каждый из параметров субъективного благополучия образует собственную систему. Несмотря на то, что почти для всех параметров были выявлены корреляционные связи с личностными показателями, в качестве основных хотелось бы выделить «Управление средой», «Личностный рост» и «Самопринятие». Интересно отметить, что «Управление средой» и «Личностный рост», оказавшиеся основными корреляционными системами в обеих группах, взаимосвязаны там с разными личностными характеристиками.
57
Из табл. 1 видно, что субъективное благополучие в профессиональной группе «инженеры» обеспечивается различными факторами. Так, «Самопринятие» коррелирует с фактором Б — «экспрессивность» и N — «развитое воображение». Таким образом, можно предположить, что самопринятие как компонент субъективного благополучия связано со способностями человека непосредственно и нестандартно подходить к ситуации, проявлять свои переживания и обладать, в некоторой степени, творческим подходом к жизни.
«Управление средой» взаимосвязано с такими факторами, как жестокость, робость, консерватизм, что может свидетельствовать о достаточно негибком стиле взаимодействия со средой.
Были обнаружены взаимосвязи компонента «Личностный рост» с Q3 и со стратегией планирования решения проблем. Аналогично компоненту «Самопринятие» личностный рост, по полученным нами данным, связан с низким самоконтролем, т. е. предполагает гибкую систему отношения к саморазвитию.
Компонент «Цели в жизни» взаимосвязан с фактором Q2 — «конформизм». Можно предположить, что представители данной группы ориентируются на внешние, социально желательные цели и, вероятно, в процессе жизни интериоризируют их.
Кроме того, была обнаружена корреляционная связь компонента позитивных отношений с окружающими и фактора Q3 — «высокий самоконтроль».
Таким образом, можно сказать, что субъективное благополучие в группе «инженеры» обеспечивается за счёт системы личностных качеств, отличающейся некоторой степенью регламентированности.
Сравнивая структуры взаимосвязей двух профессиональных групп, можно сказать, что у инженеров субъективное благополучие взаимосвязано в первую очередь со свойствами личности и стратегиями совладания. При этом в структуре представлены 5 из 6 компонентов субъективного благополучия. В группе педагогов можно наблюдать более широкий круг параметров, взаимосвязанных с компонентами субъективного благополучия, таких как переживание депрессии и соматический показатель. В структуру взаимосвязей вошли лишь те компоненты, которые по уровневым показателям значимо отличались от группы инженеров. В целом можно сказать, что субъективное благополучие у педагогов отражает более широкий круг переживаний, нежели у инженеров.
Итак, мы видим, что субъективное благополучие, в зависимости от профессионального статуса, взаимосвязано с разными личностными компонентами и жизненными стратегиями. У инженеров субъективное благополучие связано преимущественно с личностными факторами, а у педагогов — как с личностными факторами, так и с субъективными переживаниями соматического состояния и совладающим поведением.
Выводы. Анализ субъективного благополучия в период геронтогенеза у женщин показал, что, основываясь на уровневых показателях компонентов, исследуемых женщин можно охарактеризовать как субъективно благополучных с незначительным акцентом на позитивных отношениях с окружающими. Это согласуется с данными различных исследователей (Эриксон, Торнстам) о переориентации человека с себя на окружающих в процессе освоения жизненного пути.
Проведенный сравнительный анализ уровневых показателей подтвердил нашу первоначальную гипотезу о том, что различия в профессиональной направленности обнаружат различия и в компонентах субъективного благополучия. Так, компоненты «Личностный рост» и «Управление средой» получили более высокие оценки в группе
58
педагогов, хотя обе группы продемонстрировали достаточно высокий уровень субъективного благополучия.
Структурный анализ субъективного благополучия показал, что профессиональные особенности сказываются также на тех личностных ресурсах и механизмах, которые используют испытуемые. Так, инженеры продемонстрировали более строгую и жесткую структуру, а в группе педагогов было выявлено больше компонентов, связанных с эмоциональной сферой.
Обсуждение результатов. Проведенное исследование, безусловно, не претендует на всеобъемлющее объяснение роли профессиональной деятельности в развитии личности человека и активизации ресурсов в пожилом и старческом возрасте. Тем не менее полученные данные позволяют наметить новые направления в изучении личностных ресурсов в период старения. Несмотря на небольшой объем выборки, результаты исследования говорят о том, что пожилые люди в зависимости от профессионального прошлого по-разному задействуют внутренние ресурсы. Это открывает новые возможности не только в работе с пожилыми людьми, но и на предшествующих этапах развития, позволяя формировать более адаптивные поведенческие стратегии.
Литература
1. Neugarten B. Middle Age and Ageing. Chicago: The University of Chicago Press, 1975.
2. Ананьев Б. Г. Психология и проблемы человекознания. Москва; Воронеж, 1996.
3. Александрова М. Д. Проблемы социальной и психологической геронтологии. Л., 1974. С. 33-39.
4. Blanchard-Fields F., Baldi R., Stein R. Age Relevance and Context Effects on Attributions across the Adult Lifespan // International Journal of Behavioral Development. 1999. N 23 (3). Р. 665-683.
5. Datan N., Rodeheaver D., Hughes F. Adult Development and Aging // Annual Review of Psychology. 1987. Vol. 38. P. 153-180.
6. Lachman M. E. Development in midlife // Annual Review of Psychology. 2004. Vol. 55. P. 305-331.
7. Bertrand R., Lachman M. E. Personality development in adulthood and old age // Lerner R. M., Easterbrooks M. A., Mistry J. (Eds.). Comprehensive Handbook of Psychology. Vol. 6. Developmental Psychology. New York: Wiley, 2002.
8. Alwin D. F., Wray L. A. A life-span developmental perspective on social status and health // Journal of Gerontology: Psychological Sciences and Social Sciences. 2005. Spec. N 2. P. 7-14.
9. Heckhausen J., Wrosch C., Fleeson W. Developmental regulation before and after a developmental deadline: The sample case of «biological clock» for child-bearing // Psychology and Aging. 2001. Vol. 16. P. 400-413.
10. Alea N., Bluck S., Semegon A. Young and Older Adults' Expression of Emotional Experience: Do Autobiographical Narratives Tell a Different Story? // Journal of Adult Development. 2004. Vol. 11, N 4. P. 235-250.
11. Steel P., Schmidt J., Shultz J. Refining the Relationship Between Personality and Subjective Well-Being // Psychological Bulletin. 2008. Vol. 134 (1). P. 138-161.
12. Стрижицкая О. Ю. 9-й региональный азиатско-океанический конгресс по геронтологии и гериатрии (GER0-2011), Мельбурн, Австралия, 23-27 октября 2011 г. // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 16. 2011. № 4. С. 79-80.
13. Löckenhoff C. E., Carstensen L. L. Socioemotional selectivity theory, aging, and health: The increasingly delicate balance between regulating emotions and making tough choices // Journal of Personality. 2004. Vol. 72. P. 1395-1424.
14. Eccles J. S. Agency and Structure in Human Development // Research in Human Development. 2008. Vol. 5 (4). P. 231-243.
59
15. Дерманова И. Б. Субъект и субъектность в структуре свойств человека: попытка комплексного подхода // Акмеология. 2010. № 3. С. 106-116.
16. Коржова Е. Ю. Концепция познания человека как субъекта жизнедеятельности // Ежегодник Российского психологического общества: материалы 3-го Всерос. съезда психологов. 25-28 июня 2003 года: в 8 т. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2003. Т. 4. С. 120-124.
17. Кулешова Л. Н., Стрижицкая О. Ю. Активность личности как потенциал развития в период поздней взрослости // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 12. 2008. № 4. С. 111-119.
18. Головей Л. А., Манукян В. Р., Петраш М. Д. Соотношение возрастных и профессиональных кризисов в развитии взрослого человека // Акмеология. 2009. № 4. С. 31-39.
19. Петраш М. Д. Становление человека как субъекта деятельности в разные периоды взрослости // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 12. 2008. № 4. С. 103-110.
20. Jahoda M. Employment and unemployment: A social psychological analysis. Cambridge: Cambridge University Press, 1982.
21. Warr P., Butcher V., Robertson I., Callinan M. Older people's well-being as a function of employment, retirement, environmental characteristics and role preference // British Journal of Psychology. 2004. Vol. 95. P. 297-324.
22. Vallerand R. J., Paquet Y., Philippe F. L., Charest J. On the Role of Passion for Work in Burnout: A Process Model // Journal of Personality. 2010. Vol. 78. P. 289-312.
23. George L. K., Okun M. A., Landerman R. Age as a moderator of the determinants of life satisfaction // Research on Aging. 1985. Vol. 7. P. 209-233.
24. Harlow R. E., Cantor N. Still participating after all those years: A study of life task participation in later life // Journal of Personality and Social Psychology. 1996. Vol. 71. P. 1235-1249.
25. Ryff C. D. Happiness is everything, or is it? Explorations on the meaning of psychological well-being // Journal of Personality and Social Psychology. 1989. Vol. 57. P. 1069-1081.
26. Жуковская Л. В., Трошихина Е. Г. Шкала психологического благополучия К. Рифф // Психологический журнал. 2011. Т. 32, № 2. С. 82-93.
Статья поступила в редакцию 28 мая 2012
60
