CC BY
300
УДК 159.922
Вестник СПбГУ. Сер. 12. 2013. Вып. 4
О. Ю. Стрижицкая
САМОДЕТЕРМИНАЦИЯ В ПЕРИОД ПОЗДНЕЙ ВЗРОСЛОСТИ И СТАРЕНИЯ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ И ПРОБЛЕМЫ1
В последнее время все больше внимания в современной психологической науке уделяется развитию взрослого человека, его внутриличностному росту, раскрытию потенциалов и самоактуализации. В этой связи как в отечественной, так и в западной психологии возникает большое количество теорий, подходов и концепций, рассматривающих различные аспекты становления и развития личности взрослого. Несмотря на многочисленные исследования, остается открытым вопрос о разделении понятий «взрослость» и «зрелость». Также, если рассматривать «зрелость» не как фрагмент периодизации, а как качественный этап развития личности взрослого, о содержании этого понятия, его функциях, механизмах и т. д.
В западной психологии последние несколько десятилетий ведущей остается концепция «Большой Пятерки» [1], свидетельствующая, что личность можно описать через пять основных, наиболее детерминирующих прочие проявления факторов, которые, по мнению авторов, формируются в период ранней взрослости и остаются стабильными на протяжении всей жизни. Данная концепция и исследования, выполняемые в ее русле, исходят из того, что личность формируется к 25-30 годам (основные черты Большой Пятерки) и остается устойчивой на протяжении жизни. Другие же исследования, в частности, исследования самооценки, самоотношения, а также исследования личностной зрелости, ее формирования и развития в период взрослости свидетельствуют о том, что выделенные факторы являются настолько обобщенными, что не позволяют в полной мере рассмотреть специфику личностного развития, а также, во многом, носят констатирующий характер и не объясняют причин такого разнообразия личностных проявлений. Кроме того, с позиций данной концепции остается нераскрытым вопрос о механизмах и факторах личностного развития взрослого, причинах нарастающей вариативности личностных проявлений, а также сохранении личностной активности, стремления к саморазвитию или же, напротив, отсутствии такого стремления.
В целом же, говоря о личности, зачастую речь идет преимущественно о периоде ранней взрослости, изредка средней. Периоды поздней взрослости и старения редко рассматриваются с позиций личностного развития (в большей степени ориентируясь на то, что в эти периоды скорее подготавливаются процессы инволюционного характера и каком-либо росте и развитии здесь речь уже не идет). Тем не менее, периоды поздней взрослости и старения несут в себе все еще не реализованный потенциал — результат взаимопроникновения социальных, исторических и биологических процессов, делающих человека уникальным и неповторимым, а также, что
Стрижицкая Ольга Юрьевна — кандидат психологических наук, старший преподаватель, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: o.strizhitskaya@psy.spbu.ru
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке Совета по грантам Президента Российской Федерации в рамках научного проекта № МК-205.2013.6 «Самодетерминация развития в периоды поздней взрослости и старения: когнитивный, эмоциональный, личностный аспект».
© О. Ю. Стрижицкая, 2013
немаловажно для исследователя — сложным для изучения. Особенно актуальным этот вопрос становится, когда мы обращаемся к периоду поздней взрослости и старения. Уже многие десятилетия авторы сходятся в том, что период 50-60 лет является переломным для становления процесса геронтогенеза, в этот период происходит выбор пути развития в период старения. Исследования Л. В. Бороздиной [2], О. Н. Молчановой [3], Л. Н. Кулешовой, О. Ю. Стрижицкой [4] показали на примере самооценок и самоотношения, что в этот период в структуре Я-концепции наблюдаются серьезные перестройки. А исследования личностной зрелости в данный период свидетельствуют о том, что структурные компоненты личности, обеспечивающие формирование и развитие личностной зрелости, нестабильны в период взрослости.
Еще Б. Г. Ананьев и М. Д. Александрова в своих работах заметили, что пожилой человек (отсюда и далее под пожилым человеком, для краткости, мы будем понимать человека от 50 лет и старше) обладает уникальным и специфическим ресурсом — собственным жизненным опытом. Этот ресурс накладывает отпечаток на самые разные стороны его психической деятельности — от когнитивных стилей и совладающего поведения до когнитивного функционирования и физического самочувствия. Именно жизненный путь создает тот самый «почерк старения» и несравнимо более высокую вариативность результатов пожилых людей по сравнению с молодежью. Все дело в том, что чем старше становится человек, тем больший отпечаток жизненный путь и жизненный опыт накладывают на его психологические особенности и тем в большей степени человек становится субъектом собственной жизни. И, таким образом, мы можем сделать вывод, что с возрастом возрастает субъектность человека, то есть способность к самоорганизации и саморегуляции собственной жизни [5]. Также следует отметить, что чем старше становится человек, тем большую роль начинают играть субъективные факторы в общем функционировании человека. Так, западными исследователями обнаружено [цит. по: 6], что субъективные факторы оказывают влияние на объективное и субъективное здоровье человека, особенности переживания времени, когнитивную сохранность пожилого человека. В недавнем исследовании Е. П. Даведюк, О. Ю. Стрижицкой было обнаружено, что субъективные факторы оказывают влияние и на характеристики когнитивного функционирования в период старения [7].
Тем не менее, процесс старения не всегда оказывается позитивным. Среди специалистов разных областей, занимающихся старением, все острее встает вопрос не об увеличении продолжительности жизни как таковом, но о сохранении и улучшении качества жизни. Так, к примеру, в Испании, при достаточно высокой продолжительности жизни в целом (84-88 лет для мужчин и женщин соответственно), проблема повышения качества жизни пожилого человека, его психологического и субъективного благополучия стоит чрезвычайно остро. Таким образом, вопрос о внутренних ресурсах сохранения активности личности в пожилом и старческом возрасте кажется не только актуальным, но и весьма обоснованным.
В качестве одного из возможных подходов к решению данной проблемы кажется вполне разумным обратиться к концепции самодетерминации Р. Райана и Э. Деси (R. Rayan, E. Deci). В своей концепции они выделяют три компонента — наличие внутренней силы, автономии, или направленности, а также позитивную поддержку окружающих как необходимое условие подкрепления «самонаправленности» личности. На первый взгляд, эта концепция кажется достаточно близкой отечественной
трактовке «активности личности», формирования «индивидуальности», однако, познакомившись поближе с данной концепцией и исследованиями, выполненными в ее русле, мы обнаруживаем, что концепция самодетерминации — это, прежде всего, мотивационная концепция, а исследования (западные) в первую очередь ориентированы на формирование «сильной» мотивации у подростков и «молодых» взрослых. Такой взгляд, разумеется, довольно сильно расходится с отечественными представлениями о том, что субъектность и «само-» характеристики скорее формируются в более зрелом возрасте и отражают соприкосновение жизненного пути и онтогенеза человека.
Тем не менее, несмотря на указанные особенности данной теории, она представляется нам достаточно перспективной с позиций понимания особенностей психического функционирования человека в период поздней взрослости и старения, с поправкой на некоторые теоретико-методологические уточнения, которые мы попробуем рассмотреть в данной статье.
Итак, концепция самодетерминации имеет в своей основе, согласно ее авторам [8], три основных компонента: (1) первый предполагает, что человек по своей природе активен, что он обладает способностью управлять одновременно как внутренними силами, так и регулировать внешние воздействия в противовес пассивному им подчинению; (2) второй компонент касается врожденной способности человека к самоорганизации, данный компонент предполагает, что любой человек внутренне предрасположен к саморазвитию, росту и целостному функционированию; (3) третий компонент подчеркивает роль взаимодействия с социальным окружением, которое, по мнению авторов, в зависимости от специфики его воздействия — подкрепления или отвержения — может способствовать субъективному благополучию и оптимальному функционированию человека.
Внутренняя сила. Данный компонент, на наш взгляд, наиболее тесно пересекается с понятиями субъекта и субъектности, разрабатываемыми в отечественной психологии [5, 9]. Зачастую субъектность как понятие в отечественной психологии рассматривается как синоним самодетерминации. Говоря о субъектности, отечественные авторы делают акцент, прежде всего, на волевом, осознанном аспекте самоосуществления. Также следует отметить, что в отечественной психологии субъект рассматривается как наивысший уровень активности человека и выделяются такие понятия как «субъект жизни», «субъект жизненного пути» и т. д. Следует отметить, что данный компонент кажется более разработанным в теоретическом плане в отечественной психологии (особо следует подчеркнуть, что проблема субъекта в отечественной психологии имеет куда более длинную историю исследования, так, еще Б. Г. Ананьев и В. С. Мерлин занимались способностью человека самоосуществляться в собственной, уникальной манере, становиться индивидуальностью). Л. И. Ан-цыферова подчеркивает, что все высшие ценности личности утверждаются и реализуются субъектом. «Эти функции, включающие реальное преобразование мира, адаптацию к нему, совладания с трудностями, самосозидание, рефлексивные "операции", и выполняет субъект...» [10].
Исследуя человека как субъекта жизнедеятельности в контексте взаимодействия с жизненными ситуациями, Е. Ю. Коржова [11] в качестве одного из параметров потенциала субъектности выделяет субъектно-объектные ориентации в жизненных ситуациях. Для объектно-ориентированных характерны более пассивные стратегии,
дезадаптивного плана. В трудных и в приносящих удовлетворение ситуациях субъ-ектно-ориентированные чаще, чем объектно-ориентированные, избирают более эффективные стратегии [цит. по: 5].
На сегодня практически общепринятым является представление о том, что в возрастном плане наблюдается рост субъектности, а исследования в области временной перспективы демонстрируют куда более наполненную и осознанную картину жизни у пожилых людей, нежели у молодежи. Таким образом, мы можем вполне обоснованно предположить, что данный компонент является актуальным ресурсом для периода поздней взрослости. Однако проведенные нами исследования свидетельствуют, что данный ресурс может быть по-разному актуализирован в указанный период и существенно влиять как на субъективное благополучие человека, так и на стратегии совладания с различными жизненными ситуациями.
Наиболее близким по содержанию критерием личностной зрелости, выделенным в ходе эмпирического исследования, можно назвать параметр «Самоуправление, самоорганизация жизни и направленность на цели»2. Данный критерий зрелости выделен на основании того, что зрелая личность является полноценным субъектом своей жизни. Это значит, что она имеет достаточный потенциал для управления своей жизнью путем самостоятельной постановки адекватных целей на ближнюю, среднюю и далекую перспективу, для построения жизненного плана и жизненной программы, распределения времени жизни и своих личных ресурсов на пути к целям. Этот потенциал субъекта связан с осмысленностью жизни.
Обращаясь к эмпирическим результатам (здесь и далее, говоря об эмпирических результатах исследования личностной зрелости мы будем опираться на результаты НИР, выполненной на кафедре психологии развития и дифференциальной психологии факультета психологии СПбГУ), мы обнаружили, что ведущими характеристиками личности по данному критерию в период поздней взрослости могут считаться способность целеполагания в масштабе жизненного пути, особенности смысложиз-ненных ориентаций, лежащих в основе планирования жизни и сознательной регуляции процесса социальной жизнедеятельности. Было обнаружено, что по сравнению с более молодой выборкой (по данным Р. А. Ахмерова), в возрастном плане происходит смещение временной перспективы в сторону ее увеличения. Это может происходить в силу того, что с возрастом человек приближается к хронологической отметке, поставленной в более раннем возрасте. Однако субъективно перспектива не уменьшается, что приводит к изменению ее положения на оси жизненного пути. Интересно отметить, что данные об увеличении временной перспективы в период поздней взрослости и старения подтвержаются не только в российских, но и в зарубежных исследованиях [например, 12], а также согласуются с идеей Л. Торнстама о том, что в отличие от стадии целостности Эго по Эриксону, предполагающей ретроспективный анализ прожитой жизни и подведение итогов, концепция геротрансцендентно-сти видит развитие человека в сохранении заинтересованности в будущем [13, 14]. В рамках теории геротрансцендентности старение рассматривается как своеобразный уникальный период, принципиально отличающийся от периода взрослости.
2 По результатам НИР, выполненной на кафедре психологии развития и дифференциальной психологии факультета психологии СПбГУ
Она предполагает создание иной реальности, нежели была в средней взрослости, которую геронтологи и профессионалы зачастую проецируют на пожилой возраст.
На событийно-нагруженном уровне оценки модусов прошлого и настоящего выступают в роли антагонистов. Можно предположить, что причиной данного факта является процесс сравнения периодов прошлого и настоящего. При наличии позитивного опыта и успехов в настоящем прошлое становится как бы менее актуальным, при отсутствии такого опыта и успехов сравнение с прошлым оказывается не в пользу настоящего.
Анализ средней возрастной группы периода поздней взрослости (50-54 года) показал, что стабильность продуктивности взаимосвязана с увеличением психологического возраста, то есть чем старше человек, тем более конструктивное влияние оказывает на него субъективное переживание стабильности жизненного пути.
Полученные данные показывают, что для лиц с адекватной самооценкой своего возраста характерно высокое чувство самоуважения, высокое чувство контроля, самопонимание, ожидание, что и другие также положительно оценивают их. При рассмотрении актуальной самооценки наиболее чувствительным критерием субъективной оценки возраста выступает общая положительная оценка себя и уверенность в себе. Лица, адекватно оценивающие свой возраст, принимают свой возраст, а следовательно, и те возрастные изменения, которые его сопровождают. Вместе с тем они видят зоны риска в своем развитии. Это проявляется в очень высоком расхождении уровня притязаний и реальной самооценки по таким параметрам, как здоровье, способности, субъективное благополучие, общая оценка, оценка внешности, уверенность в себе.
Автономия. В рамках теории самодетерминации [15] авторы предполагают, что стремление к автономии является врожденным. Одновременно авторы считают, что человек в равной степени стремится стать как можно более интегрированным в социальную матрицу. То есть человеку важно оставаться самостоятельным, взаимодействуя со своим окружением.
Наряду с концепцией самодетерминации понятие «автономия» рассматривается в теории Эго-развития Дж. Левингер. Личностная автономия представляет собой, согласно этой концепции, механизм саморегуляции и самодетерминации личности, реализующейся в виде осознанного выбора способа действий, учитывающего как внутреннее стремление, так и внешние условия жизни человека. Сама Дж. Левингер признает, что ее концепция во многом условна и не привязана к конкретным возрастам. Это подчеркивает индивидуальность и нелинейность развития каждого человека. Период поздней взрослости и старения, в рамках этой концепции, лишь условно относится к стадии автономии. Главной чертой этой стадии является признание потребности в автономии других людей. Например, родители признают потребность в автономии своих выросших детей. Для этой стадии характерна так же, как и для двух предыдущих стадий Эго-развития, чрезмерная ответственность, но при отсутствии моральной дихотомии, которая заменяется пониманием сложности и многообразия характеров и жизненных ситуаций. На этой стадии индивид испытывает глубокое уважение к людям, признает их право на самовыражение, а также на ошибки; признается конфликт между потребностями и возможностями, часто как часть экзистенциального существования и, таким образом, неразрешимый полностью; наблюдается глубокая терпимость к двойственности, признаются парадоксы. Ин-
дивидам на этой стадии свойственен сарказм и юмор, которые касаются аспектов человеческого существования и самой природы вещей. Борьба за достижения трансформируется в поиск для самовыражения [16].
Понятие автономии рассматривается также и в концепции субъективного благополучия К. Рифф [17]. В ее концепции автономия рассматривается скорее как способность противостоять внешнему давлению, сохранять собственную линию поведения, функционировать в соответствии с собственной системой ценностей и стандартов, таким образом, по сравнению с двумя предыдущими трактовками в данной концепции автономия в большей степени характеризует внутреннюю позицию человека. В этой концепции не уделяется особого внимания необходимости или, возможно, даже потребности человека быть включенным в социальную матрицу и там демонстрировать собственную систему ценностей. Тем не менее, кажется весьма обоснованным вывод, вытекающий из подходов Деси, Райана и Левингер, о необходимости существования социального окружения, в котором человек мог бы реализовать собственную автономию.
В отечественной психологии понятие автономии, как правило, рассматривается как компонент самоотношения или самоактуализации.
Таким образом, объединив различные подходы к пониманию автономии, мы видим, что данный компонент сочетает в себе как внутреннюю направленность личности, ее содержательный компонент, так и потребность в ее реализации вовне. Исходя из того, что автономия предполагает проявления некоторых собственных сложившихся представлений о себе и о том, к чему человек стремится (в аспекте самоактуализации), мы можем допустить, что формирование таких представлений само по себе требует некоторого времени (на примере ранней взрослости исследователи неоднократно демонстрировали и продолжают демонстрировать несформиро-ванность как перспективы и планов будущего в целом, так и незрелость личностных конструктов, способствующих формированию подобных представлений и планов [18]). Вместе с тем мы можем предположить, что формирование автономии на основе таких представлений также требует определенного времени. Таким образом, кажется обоснованным предположить, что формирование автономии правильнее ожидать на более поздних этапах развития.
Соотнося концепцию самодетерминации и модель личностной зрелости, сформулированную в ходе недавнего исследования на кафедре психологии развития и дифференциальной психологии факультета психологии СПбГУ [18], можно говорить о том, что наиболее близкими по содержанию компонентами личностной зрелости к пониманию автономии в рамках концепции самодетерминации являются критерии «Автономия» и «Конгруэнтность» (поскольку фокусом исследования зрелости не являлась автономия как таковая или как компонент самодетерминации, то методический аппарат подбирался в большей степени для изучения именно зрелости и ее развития, в связи с чем полученные данные отражают лишь отдельные характеристики автономии и их следует рассматривать с поправкой на данное замечание). Эмпирические данные, полученные по данному критерию в рамках исследования зрелости, обнаружили, что в период поздней взрослости различные проявления автономности характеризуются относительной противоречивостью. Так, при достаточно высоких показателях саморуководства наблюдается так же достаточно высокий уровень конформизма. При этом микровозрастной анализ показывает, что
от 45 к 60 годам происходит снижение показателя саморуководства. Полученные данные отражают достаточно высокий уровень конфликтности в рассматриваемый период. При этом уровень конфликтности различается в зависимости от сфер. Наиболее высокий уровень конфликтности наблюдается в таких сферах как здоровье, счастье и внешность. Интересно, что именно в этих сферах в период поздней взрослости происходят наиболее интенсивные трансформации.
Среди работ последних лет в этой связи интересно упомянуть исследования старых одиноких людей в Швеции [19]. Несмотря на небольшую выборку (40 человек, 17 мужчин и 23 женщины, в возрасте 80-89 лет), поднятая исследователями проблема кажется исключительно созвучной понятию автономии: проблема независимости пожилых людей. Являясь базовой ценностью в западном обществе, независимость рассматривается как необходимое и обязательное условие субъективного благополучия пожилого человека. Вопрос, поставленный исследователями, заключался в том, является ли «независимость» стабильным конструктом и меняется ли ее значение с возрастом. Исследование показало, что для шведских стариков независимость остается ценностью до самых поздних этапов онтогенеза, однако меняется содержание этого понятия. Если в молодости оно включает в себя самостоятельность и независимость деятельности от других людей, способность справляться с поставленными задачами без посторонней помощи, то в старости независимость рассматривается как способность справляться с повседневными задачами, принимать самостоятельно решения и быть независимыми в пределах своего дома. Другим фокусом данного исследования стало изучение представлений о доме и их значение в связи с субъективным благополучием и автономией. Анализ данных показал, что «дом» занимает центральное место в представлениях пожилых людей и его роль исключительно велика. Дом ассоциируется со свободой и безопасностью. Для старых людей дом является местом, где они могут быть самими собой, местом встречи, местом самовыражения, то есть местом, где человек проявляет себя и за счет этого чувствует себя свободным. Кроме того, дом означает воспоминания о близких людях, он адаптирован под потребности конкретного человека, а знакомое окружение позволяет рассчитывать на быструю помощь в случае необходимости, что проецируется в чувство безопасности, связываемое с домом. Было обнаружено, что представления о доме значимо связаны с субъективным благополучием испытуемых. Авторы исследования делают акцент на том, что полученные данные характеризуют узкую специфическую выборку старых людей, тем не менее, эти данные открывают новые перспективы для понимания и изучения психологических ресурсов старых людей.
Автономия в контексте пожилого и старческого возраста представляется понятием исключительно сложным и многогранным. Так, следует отметить его тесную связь с другим компонентом самодетерминации — позитивной поддержкой окружающих. Согласно Э. Эриксону, Дж. Левингер и другим исследователям, обладая высокой степенью автономии, пожилой человек, тем не менее, испытывает потребность быть включенным в социальную матрицу. С другой стороны, исследования одиночества среди пожилых людей говорят о неоднозначности соотношения социального взаимодействия и автономии [20]. Так, Л. Торстам [13, 14] в своей теории геротранс-цендентности предполагает, что в отдельных случаях одиночество пожилого человека может быть осознанным выбором и не нести в себе негативных или депресивных составляющих.
Позитивная поддержка окружающих. Самым сложным для рассмотрения и опе-рационализации, на наш взгляд, является последний компонент самодетерминации — взаимодействие с окружающими. В оригинальной концепции предполагается, что для самодетерминации человеку необходимо позитивное подкрепление со стороны окружающих. Абстрагируясь от пожилого человека, мы могли бы предположить, что, в зависимости от личностных особенностей, негативное подкрепление также иногда может оказывать позитивное воздействие на активизацию внутренних психических ресурсов человека, как, скажем, определенная степень стресса или неопределенности. Однако, примеряя данную концепцию к периоду старения, мы скорее склонны согласиться с тем, что именно позитивное подкрепление будет выполнять наиболее адаптивную функцию. Так, социоэмоциональная селективная теория, предложенная Л. Карстенсен и Д. Айзааковитцем [цит. по: 6], а вслед за ними и исследования по всему миру продемонстрировали, что для пожилых людей социальная включенность и эмоциональный контакт играют огромную роль в сохранении психологического благополучия и личностной активности. Кроме того ими было показано, что не любой, а именно позитивный контакт оказывает подобное действие. Сложность рассмотрения данного аспекта заключается еще и в том, что на сегодня методологически данный аспект остается практически неразработанным. Инструментарий, ориентированный на изучение межличностных отношений (как правило, в принципе не имеющий целевой аудиторией пожилых людей), рассматривает степень позитивности таких отношений, однако не уделяет должного внимания степени поддержки, получаемой человеком, и тем более качеству такой поддержки.
В рамках исследования личностной зрелости в качестве одного из критериев также были выделены «Позитивные межличностные отношения». Данные, полученные по указанному критерию в период поздней взрослости, показали, что для изучаемого возрастного периода характерна средняя степень выраженности коммуникативных свойств, активная жизненная позиция. Интересно отметить, что уровневые показатели коммуникативных особенностей в период поздней взрослости существенно не отличаются от соответствующих показателей в период ранней взрослости, что, возможно, отражает представления западных психологов о том, что отдельные личностные особенности формируются в период ранней взрослости и остаются устойчивыми в течение всей жизни.
Выводы и обсуждение
Таким образом, сопоставляя теоретические подходы к трактовке самодетерминации как одного из возможных ресурсов развития и сохранения психической активности и психологического благополучия в пожилом возрасте и некоторые существующие эмпирические данные, можно говорить о том, что выделенные авторами компоненты являются активными составляющими психического развития пожилого человека. Они обнаруживают сложную систему взаимосвязей с различными характеристиками био-психо-социального порядка, но структура таких взаимосвязей остается недостаточно изученной. Выделенные компоненты могут быть существенно дополнены характеристиками субъектного плана. Субъектный подход, активно разрабатываемый в отечественной психологии, позволяет придать теории самодетерминации более законченную и объемную форму. Именно формирование
субъектности, внутренней позиции и активности человека, вероятно, является той основой, благодаря которой происходит развитие компонентов самодетерминации в период поздней взрослости и старения.
На примере данных, имеющихся по периоду поздней взрослости, мы видим, что выделенные компоненты не только играют важную роль в психическом функционировании человека, но также динамично меняются и можно предположить, что в период старения такие изменения продолжаются.
Существенным ограничением для понимания роли и потенциалов самодетерминации как психического явления в период поздней взрослости и старения является недостаток эмпирических данных, сфокусированных непосредственно на данном феномене (существующие исследования лишь косвенно свидетельствуют в пользу тех или иных проявлений самодетерминации). Не менее важным было бы проведение лонгитюдных исследований, позволяющих не только констатировать, но и изучить динамику самодетерминации в период старения, что позволило бы более полно оценить потенциалы данного явления.
Литература
1. McCrae R. R., Costa Paul T. Personality in Adulthood. 2-nd ed. N. Y.: The Guilford Press, 2003. 268 p.
2. Бороздина Л. В., Молчанова О. Н. Самооценка в возрасте второй зрелости // Вестник МГУ Сер. 14. 1997. № 1. С. 27-41.
3. Молчанова О. Н. Самооценка: стабильность или изменчивость // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2006. Т. 3, № 2. С. 23-51.
4. Кулешова Л. Н., Стрижицкая О. Ю. Активность личности как потенциал развития в период поздней взрослости // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 12. 2008. Вып. 4. С. 111-119.
5. Дерманова И. Б. Субъект и субъектность в структуре свойств человека: попытка комплексного подхода // Акмеология. 2004. № 3. С. 106-116.
6. Стрижицкая О. Ю. Современные проблемы психологии старения / под ред. Г. С. Никифорова // Здоровая личность. СПб.: Речь, 2013. С. 336-355.
7. Стрижицкая О. Ю., Даведюк Е. П. Индивидуально-психологические особенности когнитивных процессов и психологические ресурсы в пожилом возрасте // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 12. 2013. № 2. С. 86-93 (в печати).
8. Deci E. L., Vansteenkiste M. Self-determination theory and basic need satisfaction: Understanding human development in positive psychology // Ricerche di Psichologia. 2004. Vol 27 (1). P. 23-40.
9. Головей Л. А., Петраш М. Д. К проблеме развития субъекта деятельности // Психологические проблемы самореализации личности. Вып. 11 (к 100-летию со дня рождения Б. Г. Ананьева) / под ред. Л. А. Коростылевой. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2007. С. 29-40.
10. Анциферова Л. И. Развитие личности и проблемы геронтологии. М.: Изд-во ИП РАН, 2006. С. 227.
11. Коржова Е. Ю. Психологическое познание судьбы человека. СПб.: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена; Издательство «СОЮЗ», 2002. 334 с.
12. Figueira P., Bartolo-Ribeiro R. Time perspective orientation and Big-Five dimensions: an exploratory study in Portuguese population // «1st International Conference on Time Perspective», Coimbra, Portugal. P. 109.
13. Tornstam L. Gerotranscendence: The contemplative dimension of aging // Journal of Aging Studies. 1997. Vol. 11. Issue 2. P. 143-154.
14. Tornstam L. Gerotranscendence. A Developmental Theory of Positive Aging. N. Y.: Springer Publ., 2005. 213 c.
15. Daily well-being: The role of autonomy, competence, and relatedness / Reis H. T., Sheldon K. M., Gable S. L., Roscoe J., Ryan R. M. // Personality and Social Psychology Bulletin. 2000. N 26. P. 419-435.
16. Loevinger J. Conformity and Conscientiousness: One Factor or Two Stages // Studying lives through time: Personality and development / eds D. C. Funder, R. D. Parke, C. Tomlinson-Keasey, K. Widaman. Washington, DC, US: APA, 1993. P. 189-205.
17. Жуковская Л. В., Трошихина Е. Г. Шкала психологического благополучия К. Рифф // Психологический журнал. 2011. Т. 32, № 2. С. 82-93.
18. Дерманова И. Б., Манукян В. Р. Личностная зрелость: к определению психологического содержания // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 12. 2010. Вып. 4. С. 68-73.
19. Haak M., Fänge A., Iwarsson S., Ivanoff S. Home as a signification of independence and autonomy: Experiences among very old Swedish people // Scandinavian Journal of Occupational Therapy. 2007. № 14 (1). С. 16-24.
20. Tilvis R. S., Venla Laitala V. V., Routasalo P. E., Pitkälä K. H. Suffering from Loneliness Indicates Significant Mortality Risk of Older People // Journal of Aging Research. 2011. P. 1-5.
Статья поступила в редакцию 20 июня 2013 г.
