CC BY
106
УДК 165.12
Ф.Н. Поносов, доктор философских наук, профессор кафедры философии, ФГБОУ ВО «Ижевская государственная сельскохозяйственная академия» e-mail: [email protected]
О.Н. Малахова, кандидат философских наук, доцент кафедры философии, ФГБОУ ВО «Ижевская государственная сельскохозяйственная академия» e-mail: [email protected]
СУБЪЕКТ И ОБЪЕКТ ПОЗНАНИЯ: ОППОЗИЦИЯ ИЛИ ТОЖДЕСТВО?
Статья выявляет методологические основания оппозиции и тождества субъекта и объекта познания в философии. Так, в методологическом арсенале философского постмодернизма признаётся существующим лишь уровень субъективации, на котором и происходит отождествление субъекта и объекта познания. При постмодернистском секвестировании механизма познавательной деятельности исчезает возможность анализа процессуальности человеческого познания. Игнорируются уровни объективации и объектный. Одной из причин подобной элиминации стало отсутствие серьёзного анализа структуры процесса человеческого познания и недостаточная оценка исследований данной проблемы в эпистемологии, и, в частности, концепции третьего мира Карла Поппера. Это и порождает методологическую недостаточность. А именно методологической ошибкой, методологическим основанием, «смерти субъекта» в теории познания постмодернизма стало отождествление мира состояний сознания, ментальных состояний, то есть субъективного мира познающего и мира объективированного знания.
Альтернативой постмодернистской методологии выступает субъект-объектная парадигма анализа человеческого познания, а использование принципа холизма в анализе познания даёт возможность преодоления методологической односторонности.
Ключевые слова: субъект познания, объект познания, оппозиция, тождество, методология.
Среди человеческих ценностей на одном из первых мест всегда находилась истина. Но природа истины такова, что она открывается человеку не сразу. Достижение истины детерминируется многочисленными факторами, важную роль среди которых играет методология. В этой связи отметим, что для достижения истины различные философские направления предлагали и предлагают сегодня различный методологический инструментарий.
На умы современников значительное влияние оказывает философский постмодернизм. В философии постмодернистская трактовка познавательного процесса многим представляется довольно оригинальной и новой: анализируя взаимоотношения субъекта и объекта познания, она предполагает их отождествление, растворение друг в друге, констатируется «смерть субъекта». Но насколько она нова и оригинальна в этом плане? Каковы основания элиминации познающего субъекта? Так, один из основателей философского постмодернизма, Ж. Батай утверждал, что человеческое существование представляется недостоверным, если его подвергнуть сомнению, рефлексии, ибо человеческое бытие, начиная с акта зачатия, определяет случайность. Безумная недостоверность существования, «...малейший сбой в цепи событий, крайним звеном которой я являюсь, - и вместо меня, жаждущего быть собой, было бы относительно меня лишь ничто, как если бы я был мёртв» [1, с. 225]. По его мнению, так осуществляется замена философского субъекта, то есть мыслящего «Я», на человеческое существова-
ние. Вследствие этого вместо мысленной конструкции «Я» появляется маленькое, бытийствующее в своей прямой телесности «я». И больше ничего.
Подобную точку зрения представил М. Бланшо. Он утверждал, что «.никогда «я» не было субъектом опыта, «я» не добирается до него, не добирается до него «я» как индивид, эта пылинка, не добирается до него «я» всеобщности, которому отведено представлять абсолютное самосознание, до него доходит только неведение» [3, с. 75]. «Ничто», небытие или «пустое» открывает зазор в замкнутом бытии себе тождественного «Я» и ставит под вопрос его существование. «Я» оказывается «пустым местом», «дырой». Эта линия прослеживается у Ж. Бодрий-яра, считавшего, что в отсутствие субъекта «невозможно провести различение между реальным миром и моделями, где всякая реальность есть лишь секреция симуляционных моделей» [4, с. 63]. Такая тождественность становится методологической базой, полной обратимости всех знаков и оппозиций. Реальность полностью заменяется симулякром, видимостью. Красноречиво об элиминации субъекта сказал М. Фуко: «На местонахождении говорящего субъекта философии.. .оказывается пустота, в которой завязывается и развязывается, комбинируется и самоустраняется множественность говорящих субъектов» [14, с. 116].
Взгляды, призывающие к отождествлению субъекта и объекта познания, представлены и в работах других постмодернистов: Ж. Делёза, Ф. Гваттари, Ж. Дерриды, М. Бланшо, Ж. Бодрийяра. Защищая
идею отождествления субъекта и объекта познания, Г.П. Щедровицкий писал, что «...эта идея состоит в том, чтобы развивать мышление и деятельность как субстанции особого рода и описывать их без человека, или, иначе, без субъекта действия. И, продолжая эту линию, я бы сказал, что главное мошенничество - это идея человека с его психикой, а второе мошенничество - это идея субъекта, оппозиция «субъект-объект». И пока эта категориальная схема не преодолена, и вы продолжаете мыслить в ней, вы ничего не сможете сделать. Поэтому я бы сказал, что эта схема есть величайшее мошенничество последних 800 лет европейской культуры» [15, с. 570]. Таким образом, основания для отождествления субъекта и объекта познания допустимо признавать существующими.
Проблемы познания в современной философии рассматривались также «через призму языка». «Лингвистический поворот» в философии XX века есть реакция на позитивистски натуралистическое понимание истины как ценностно-нейтрального утверждения самой действительности. В границах этой методологии в философских изысканиях Л. Витгенштейна, М. Хайдеггера представлена попытка выявить взаимосвязь познания и логико-семантических структур языка, взаимосвязь с антропологическими факторами. В аналитической философии представлены некоторые основания для отождествления субъекта и объекта познания. Это, в частности, выражается в том, что в философии языка актуальной стала проблема корреляции между тем, что «может быть сказано ясно», то есть предстать в логически отчётливой, «прозрачной» форме знания о мире, фактах, объектах и тем, что не укладывается в формы знания, не поддаётся свойственным ему способам выражения и должно постигаться иначе. В этой связи Витгенштейн, например, утверждал, что не всё открывается человеку информативно-познавательным путём. Самые важные для человека проблемы существования лишь «показывают» себя, но не поддаются анализу [5]. Это значит, что язык отсылает к «невыразимому», то есть к тому, о чём нельзя сказать. Получается, что знание, объективированное в слове, утрачивает свою самоценность, самостоятельное существование, утрачивает практическую ценность и становится ненужным.
Но давайте взглянем на эту проблему с другой стороны: может быть мошенничеством (или методологической ошибкой) представляется само это отождествление субъекта и объекта познания? В чём причины такого отождествления? В классической схеме познавательного процесса в качестве основных структурных составляющих выступают познаваемый объект, субъект познания, объективированное знание и их гносеологическая взаимосвязь. Воспринимаемая информация передаётся с уровня субъективации на уровень объективации и далее на объектный уровень когеренции. Этот
познавательный цикл может повторяться. Ошибки и заблуждения, возникающие в познании, достижение истины порождены действием данного механизма, а именно - влиянием на него тех или иных факторов когерентности. Последние ответственны за появление различных форм, результатов познавательной деятельности человека: абсолютной истины, истины относительной, гносеологических ошибок и заблуждений, иллюзий, видений и других. Эти формы отличаются друг от друга степенью соответствия объективированных образов действительности [10, с. 206].
Нам представляется, что постмодернистская методология познания является недостаточно разработанной. Дело в том, что в методологическом арсенале философского постмодернизма признаётся существующим лишь уровень субъективации, на котором и происходит отождествление субъекта и объекта познания. Игнорируются уровни объективации и объектный. Это порождает методологическую недостаточность. Но, как известно, целостность выступает исходным основополагающим принципом при анализе всех ипостасей человеческого бытия [2, с. 139]. В постмодернизме этот принцип не реализован.
Почему это могло произойти? На наш взгляд, одной из причин этого стало отсутствие серьёзного анализа структуры процесса человеческого познания и недостаточная оценка исследований данной проблемы в эпистемологии, и, в частности, концепции третьего мира К. Поппера. В известной степени данная концепция являет собой противоположную философскому постмодернизму точку зрения. Представляя сущность своей концепции, Поппер писал, что мы можем различить следующие три мира, или универсума: во-первых, мир физических объектов; во-вторых, мир состояний сознания; в-третьих, мир объективного содержания мышления, прежде всего содержания научных идей, поэтических мыслей и произведений искусства [11].
Что же представляет собою третий мир с точки зрения теории познания, какими механизмами он создаётся? Ответы на эти вопросы, представленные нами, по сути представляют собой дальнейшее развитие попперовской концепции третьего мира. Для начала отметим, что для ответа на них, нужно обратиться к анализу ряда деталей механизма познавательной деятельности. Реальный объект познания существует объективно, находится вне человеческой головы, он независим от человеческого сознания и является первичным по отношению к отражённому. Отражение, как известно, может существовать в двух формах: субъективированной и объективированной. Объективированное знание -это и есть «третий мир» Поппера.
Как правило, в человеческом акте познания субъективированное знание предшествует объективированному, а последнее без первого существо-
вать не может, поскольку возникает как результат познавательного взаимодействия предмета или явления объективного мира и познающего субъекта. На формирование субъективированного знания оказывают влияние субъективные факторы, такие, например, как эмоциональное состояние, жизненный опыт, психофизиологические особенности. При этом проявляет себя относительная самостоятельность субъективированного знания, заключающаяся в том, что оно может определённое время «храниться» без каких-либо изменений в голове познающего. Отметим и то, что между субъективированным и объективированным знанием существует тесная взаимосвязь, выражающаяся, в частности, в том, что субъективированное знание может трансформироваться в объективированное. Как это происходит? Его носитель, то есть познающий субъект, выносит его за пределы своего мозга, воплощает в определённой материальной форме - в рисунке, в слове, в жестах и так далее. То есть совершается процесс объективации, овеществления человеческого знания. Так создаётся «третий мир». В этой связи мы вправе заявить, что «третий мир» (как Поппера, так и цивилизации) создаётся процессами объективации человеческого знания.
Отметим далее, что процесс объективации знания детерминируется составляющими сознания, в частности, самосознанием, волей и другими. Субъективированное знание являет собою результат процессов субъективации, процессов превращения энергии внешнего познающему мозгу раздражения в факт сознания. Данные процессы подконтрольны сознанию, имеют субъективный характер, что и отличает их от процессов интериоризациии. С другой стороны, сближает с процессами объективации, представляющими их диалектическую противоположность. Из вышеизложенного следует, что в человеческих познавательных актах объективированное знание, объект познания и субъективированное знание тесно взаимосвязаны, но в то же время они имеют относительную самостоятельность. Это две стороны гносеологического акта [10].
Принципиально новым для теории познания является выделение в процессах объективации её форм. Объективация по формам своего воплощения выступает или как знаковая, или как предметная, или как операциональная. Знаковая и предметная формы объективации достаточно давно исследуются философами. А вот разработка проблемы существования операционального аспекта в знании принадлежит известному российскому философу Д.В. Пивоварову. Он отмечал, что всякое знание, в том числе философско-онтологическое, есть сплав из далеко не всегда совпадающих друг с другом операционального и предметного значений [8, с. 35-63]. В «Категориях онтологии» философ развивает эту мысль следующим образом: «Чем глубже человеческая деятельность осваивает объ-
ект, тем точнее совпадение предметной и операциональной граней знания. Решить, что в сплаве предметного и операционального значений в знании обусловлено нашей деятельностью, а что - самими вещами, позволяет только последующий прогресс познания» [9, с. 9-10]. В реальном человеческом познании данные формы обогащают друг друга. Эти формы объективации, предполагающие материализацию, овеществление знаний, мы выделяем в особый тип и называем объективацией овеществления.
Конечно, помимо этого, знания могут существовать и в субъективированной форме. Принципиально важным нам представляется то, что в процессе познания формы субъективированного знания ставятся в один ряд с предметами и явлениями объективного мира, отражением которого они являются. Почему и для чего это осуществляется? Ответ в следующем: для достижения наиболее полного соответствия между ними субъект познания мысленно выносит их за пределы своего мозга и соотносит друг с другом. О том, что такое вынесение, вполне определённо сказал Д.И. Дубровский: «.всякое явление сознания интенционально, то есть всегда относится к чему-то, направлено на определённый объект» [6, с. 180]. Это означает, что явления сознания предполагают их объективацию. В своё время Э. Гуссерль писал, что исследовать сознание без учёта его отнесённости к объекту, по терминологии философа, его интенциональной направленности на объект, невозможно. Данный тезис позднее развивает ряд авторов [7; 12; 13]. Учёные часто только находят то, что создаёт природа: в данном случае мы имеем в виду особый физиологический механизм, обеспечивающий объективацию - механизм экстериоризации. Именно он представляет собою физиологическую основу объективации знания. Субъект познания, человек, владеет определёнными механизмами референции, они включены в исходные перцептивные структуры.
Таким образом, существует объективация без воплощения гносеологических образов, знаний, во внешних материальных формах. Это такая объективация, при которой мысленно сравниваются друг с другом предметы объективного мира и субъективированные знания о них. Учитывая её своеобразие, мы классифицируем её как объективацию особого типа и называем мысленной объективацией. Интенциональность сознания реализуется через два типа объективации: посредством объективации овеществления и мысленной объективации.
В отношении теории познания постмодернизма справедливы слова Поппера, в которых представлена оценка традиционной эпистемологии. Он отмечал, что традиционная эпистемология исследует знание и мышление в субъективном смысле, то есть в духе обычного употребления слов «я знаю», «я мыслю». Это приводит людей, занимающихся
эпистемологией, к несообразностям: стремясь исследовать научное знание, они фактически исследуют нечто такое, что не имеет отношения к научному знанию, ибо научное знание не есть просто знание в смысле обычного использования слов «я знаю». В то время как знание в смысле «я знаю» принадлежит тому, что я называю «вторым миром», миром субъектов, научное знание принадлежит к третьему миру, к миру объективных теорий, объективных проблем и объективных рассуждений. Таким образом, заключает философ, традиционная эпистемология Дж. Локка, Д. Беркли, Д. Юма и даже Б. Рассела не соответствует в некотором строгом смысле этого слова стоящей перед ней цели. Следствием этого является то, что большая часть и современной эпистемологии также не соответствует своей цели [11, с. 442]. Мы бы сказали, в том числе и теория познания философского постмодернизма. А именно: методологической ошибкой, методологическим основанием, «смерти субъекта» в теории познания постмодернизма стало отождествление мира состояний сознания, ментальных состояний, то есть
субъективного мира познающего и мира объективированного знания.
Вышесказанное позволяет сделать вывод о том, что субъект-объектная парадигма анализа человеческого познания, включающая в себя их оппозицию, известное противостояние представляет более перспективной. Тем не менее, отождествление субъекта и объекта познания, представленное в гносеологии философского постмодернизма, не является безосновательным. Действительно, на определённом этапе человеческого познания такое отождествление имеет место. Это наблюдается в актах рефлексии, самоанализа, тогда, когда человек мысленно перерабатывает поступившую к нему информацию. Но такая обработка является частью процесса человеческого познания. Философский постмодернизм эту часть выдаёт за целое, в этом состоит его вторая методологическая ошибка, которая также привела к неразличению субъекта и объекта познания. В связи с этим сохранение оппозиции субъекта и объекта познания в противовес их отождествлению представляется нам более плодотворной и перспективной методологической позицией.
Литература
1. Батай, Ж. Внутренний опыт / Ж. Батай // Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины XX века. - Санкт-Петербург: Мифрил, 1994. - 346 с.
2. Беляев, И.А. Свобода целостного человеческого существа в социально-личностном измерении / И.А. Беляев, А.М. Максимов // Вестник Оренбургского государственного университета. - 2011. -№ 11 (130). - С. 139-145.
3. Бланшо, М. Опыт-предел / М. Бланшо // Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины XX века. - Санкт-Петербург: Мифрил, 1994. - 346 с.
4. Бодрийяр, Ж. Фрагмент из книги «О соблазне» / Ж. Бодрийяр. // Иностранная литература. - 1994. -№ 1. - С. 59-66.
5. Витгенштейн, Л. Философские работы / Л. Витгенштейн. - Москва: Гнозис, 1994. - Ч. 1. - 612 с.
6. Дубровский, Д.И. Информация, сознание, мозг / Д.И. Дубровский. - Москва: Высшая школа, 1980. -286 с.
7. Коршунов, А.М. Отражение. Деятельность. Познание / А.М. Коршунов. - Москва: Прогресс, 1979. -216 с.
8. Пивоваров, Д.В. Наука и религия: гносеологические очерки / Д.В. Пивоваров. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2013. - С. 35-63.
9. Пивоваров, Д.В. Категории онтологии / Д.В. Пивоваров. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2016. -552 с.
10. Поносов, Ф.Н. Гносеологический ряд - форма взаимосвязи истины и заблуждения в познании / Ф.Н. Поносов. - Ижевск: ФГОУ ВПО Ижевская ГСХА, 2010. - 336 с.
11. Поппер, К.Р. Избранные работы / К. Поппер. - Москва: Прогресс, 1983. - 605 с.
12. Ракитов, А.И. Регулятивный мир: знание и общество, основанное на знаниях / А.И. Ракитов // Вопросы философии. - 2005. - № 5. - С. 82-94.
13. Сорина, Г.В. Принятие решений как интеллектуальная деятельность / Г.В. Сорина. - Москва: Прогресс, 2005. - 253 с.
14. Фуко, М. О трансгрессии / М. Фуко // Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль середины XX века. - Санкт-Петербург: Мифрил, 1994. - 346 с.
15. Щедровицкий, Г.П. Философия. Наука. Методология / Г.П. Щедровицкий. - Москва: Шк. Культ. Политики, 1997. - 656 с.
