CC BY
244. Белицер В. Н. Народная одежда удмуртов (материалы к этногенезу). М., 1951; Гаген-Торн Н. И. Женская одежда народов Поволжья. Чебоксары, 1950; Лебедева Н. И., Маслова Г. С. Русская крестьянская одежда XIX - начала XX в. // Русские: ист.-этнографич. атлас. М., 1967. С. 193-267; Прыткова Н. Ф. Программа по изучению одежды народов Сибири // Одежда народов Сибири. Л., 1970. С. 209-222.
5. Соколов В. Тамань в прошлом и настоящем. Керчь, 1914. С. 38.
6. ГАКК. Ф. 670. Оп. 1. Д. 4. Л. 7.
7. Отчеты и исследования по кустарной промышленности в России. СПб., 1892. Т. 1. С. 123.
8. КОВ. 1887. Прибавл. к № 9. С. 1; 1889. При-бавл. к № 25. С. 1; № 28. С. 2.
9. ГАКК. Ф. 454. Оп. 7. Д. 1127. Л. 20.
10. Миронов И. Ф. Станица Северская Екатери-нодарского отдела Кубанской области. 1864-1914 гг. Екатеринодар, 1914. С. 25.
11. ГАКК. Ф. 353. Оп. 1. Д. 1868. Л. 34; Д. 2262. Л. 42.
12. КОВ. 1887. Прибавл. к № 41. С. 3.
13. Там же. Прибавл. к № 15; Прибавл. к № 26; 1892. № 43. С. 5.
14. ГАКК. Ф. 454. Оп. 7. Д. 105. Л. 34.
15. Русский традиционный костюм: энциклопедия / авт.-сост. Н. Соснина, И. Шангина. СПб., 1999. С. 83.
16. ГАКК. Ф. 454. Оп. 4. Д. 146. Л. 237; КВВ. 1865. № 28. С. 111; 1867. № 27. С. 106; КОВ. 1874. Прибавл. к № 40. С. 1.
17. Там же. Ф. 722. Оп. 1. Д. 167. Л. 15, 26; Д. 721. Оп. 1. Д. 122. Л. 53.
18. Кирсанова Р. М. Розовая ксандрейка и дра-дедамовый платок: Костюм - вещь и образ в русской литературе XIX века. М., 1989. С. 184.
19. Шахов Д. Воронежская станица: Статисти-ко-этнограф. описание // Кубанский сборник. Екатеринодар, 1883. Т. 1. С. 652.
20. КВВ. 1865. № 18. С. 70; 1867. № 19. С. 77; КОВ. 1882. Прибавл. к № 44. С. 1; № 47. С. 2; 1887. Прибавл. к № 15. С. 1; 1910. № 22. С. 3.
21. КОВ. 1888. № 20.
22. КВВ. 1867. № 48. С. 200; 1868. № 49. С. 300; КОВ. 1873. Прибавл. к № 11. С.2; 1875. Прибавл. к № 37. С. 3; 1880. Прибавл. к № 21. С. 1; 1882. № 50. С. 2.
23. Фролов Б. Е. Значение термина «черкеска» в лексике черноморских казаков конца XVIII -первой трети XIX веков (к постановке вопроса) // Дикаревские чтения - 7. Краснодар, 2001. С. 99 -106.
24. КВВ. 1867. № 31. С. 123; КОВ. 1880. Прибавл. к № 32. С. 2.
25. Познанский Б. Одежда малороссов // Труды XII археологического съезда в Харькове, 1902 г. М., 1905. Т. 3. С. 205-206.
26. КОВ. 1892. № 44. С. 4.
27. ГАКК. Ф. 454. Оп. 4. Д. 188. Л. 82; КОВ. 1873. № 44; 1889. № 42. С. 2; 1892. № 50. С. 5; 1893. № 78. С. 4;. 1910. № 54, 59.
28. Зеленин Д. К. Восточнославянская этнография. М., 1991. С. 224.
29. КОВ. 1910. № 59, 184.
30. КОВ. 1889. № 42. С. 2.
31. Кубанские станицы. Этнические и культурно-бытовые процессы на Кубани. М., 1967. С. 150.
32. ГАКК. Ф. 353. Оп. 1. Д. 1488. Л. 8; КВВ. 1865. № 28. С. 111; КОВ. 1894. № 10. С. 4.
33. КОВ. 1889. № 34. С. 6.
34. Арутюнов С. А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М., 1989. С. 222.
N. A. GANGuR, М. v. SHARApovA. MEN'S aoTHES of DIFFERENT ESTATES oF RuRAL AND URBAN POPULATION IN KUBAN DISTRICT OF THE 2ND PART OF THE XIX CENTURY -BEGINNING OF THE XX CENTURY: DIACHRONIC ANALYSIS
Basing on the wide range of written sources, the authors of the article analyze the changes of clothes of different estates in Kuban district in the light of the ratio «urban/ traditional».
Key words: set of clothes, costume components, traditional / urbanized clothes, transformation, modernization.
В. А. ЛОГВИНОВА
СТУДЕНЧЕСКАЯ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В ОБЛАСТИ НАРОДНОГО ДЕКОРАТИВНО-ПРИКЛАДНОГО ИСКУССТВА
Сохранение преемственности в народном искусстве - главное условие его функционирования. На это должна быть ориентирована системно организованная исследовательская деятельность студентов по изучению народного декоративно-прикладного творчества.
Ключевые слова: исследовательская компетентность студентов, народное искусство Кубани, проблема сохранения традиционной культуры.
Задачу изучения и сохранения народного искусства ставят перед собой многие учреждения культуры и образования, научно-исследовательские центры Краснодарского края. Коллектив сотрудников кафедры этнографии и декоратив-
но-прикладного творчества КГУКИ, вырабатывая концепцию нового направления основной образовательной программы - «Народная художественная культура» [1], поставил в число приоритетных вопрос о пути формирования исследовательской
л о/^ "Культурная жизнь Юга России"
№ 4 (42), 2011
компетентности студентов, наиболее эффективном сочетании исследовательской деятельности с органичной поддержкой традиций развития народного декоративно-прикладного искусства.
На этапе подготовки к осуществлению этого замысла, влияющего на первые шаги и дальнейшую ориентацию поисков молодых ученых, возникла необходимость обратиться к разнообразным источникам. Обобщить архивные материалы кафедры и свидетельства, почерпнутые в документах Государственного архива Краснодарского края; проанализировать накопившиеся более чем за 30 лет полевые материалы Кубанской фольк-лорно-этнографической экспедиции научно-исследовательского центра традиционной культуры г. Краснодара (при ГНТУ «Кубанский казачий хор»). И с новой позиции подойти к содержанию имеющихся исследований (докторских и кандидатских диссертаций) и опубликованных научных трудов (монографий, сборников по материалам конференций и др.).
Как известно, начало подлинно научному изучению народного искусства было положено на рубеже Х1Х-ХХ веков. Анализ его художественно-эстетической ценности и выразительных средств впервые был дан в трудах В. В. Стасова, В. А. Бакушинского, В. С. Воронова, А. Б. Салтыкова, В. М. Василенко. В ситуации кризиса культурной преемственности на пороге XXI столетия их идеи стали особенно актуальны. Происходит возврат к пониманию того, что народное искусство есть истинный фундамент духовной культуры (М. А. Некрасова), залог устойчивой передачи главных функций культурного бытия: этногенетической, семейно-родовой и др. (И. Я. Богуславская, Г. К. Вагнер, В. Е. Гусев и др.).
Вопреки большому вниманию, которое уделяется в последние десятилетия теории народного искусства, немало существенных вопросов затронуто поверхностно. О том, что данный комплекс проблем системно не освоен, говорится в вышедшей под редакцией М. А. Некрасовой и К. А. Макарова книге «Проблемы народного искусства» [2]. Е. Г. Вакуленко, касаясь моментов изучения традиционной культуры Кубани, в том числе роли, которую играет декоративно-прикладное искусство в сохранении и передаче традиций, акцентирует следующие важные аспекты.
Малоизученность региональной специфики (целостности форм местной традиции) не способствует ее системному научному осмыслению и практическому освоению, в лучшем случае позволяет вести просветительскую работу. При оценке местной традиции применяются критерии, выработанные в рамках исследований профессионально-академического или самодеятельного искусства. Происходит путаница в определении критериев категории «творчество народного мастера - носителя традиции»: народным мастером ошибочно именуют любого умельца, автоматически причисляя его к носителям традиции, что разрушительно сказывается на бытовании мест-
ной школы, коренной традиции как таковой.
Исследовательница подчеркивает, что при научном освоении творчества народных мастеров нередко происходит подмена предмета: самодеятельное любительское искусство выдают за народное. Это сказывается на многом и особенно заметно в методических пособиях для вузов, ссу-зов и иных звеньев образовательной системы. В обучении народному искусству используются методы профессиональной академической педагогики, а не принципы (методы) народной педагогики, ученичества [3].
Мы тоже считаем, что при оценке значимости народного искусства (его художественно-ценностного содержания) необходимо учитывать принципиально важное положение: подход должен быть объективным и научно обоснованным; недопустимы субъективные мнения, предвзятые суждения. Народное искусство Кубани исторически выступает как часть многовекового искусства России, имеющая свои (локальные) и общенациональные содержательные особенности. Выстраивая политику его поддержки и сохранения, необходимо действовать в опоре на законодательные документы [4] и в целом исходить из того, что народное декоративно-прикладное искусство региона имеет художественно-ценностные особенности, представляющие собой немалый вклад в отечественную и мировую культуру.
Хорошо известно, что в дореволюционных исследованиях культуры и быта населения Кубани изучению народных промыслов отводилось достойное место. В этом плане особенно информативны и поучительны для начинающих ученых труды Ф. А. Щербины, И. Д. Попко, Г. Я. Апосто-лова, Л. В. Македонова, К. Т. Живило, О. В. Марг-графа и др. В ближайшие к нам десятилетия над освещением элементов традиционной культуры, в том числе и народного декоративно-прикладного искусства Краснодарского края, наиболее плодотворно работали В. Г. Захарченко, С. А. Жиганова, Е. Г. Вакуленко, Н. А. Гангур, Ю. Г. Бич, С. Ю. Капышкина, О. Г. Слобченко, Н. А. Корсакова и др. Как и они, в определении видов народного декоративно-прикладного искусства Кубани мы исходим из исторически сложившегося и научно обоснованного комплекса понятий. Методологически важным признаем вывод Н. И. Бондаря об общекубанском ядре региональной традиционной культуры [5].
Предпосылки формирования исследовательской компетентности студентов закладываются на более ранних стадиях приобщения к народному творчеству. Серьезнейшим ответвлением научно-исследовательской работы кафедры является внедрение конкретных результатов в практику
- учебно-методических семинаров для руководителей детских творческих коллективов и кружков-студий декоративно-прикладного искусства (в рамках учреждений дополнительного образования при изучении истории и культуры кубанского казачества);
- семинаров по обучению народному декоративно-прикладному искусству, организованных Краснодарским краевым институтом дополнительного профессионального педагогического образования;
- организации краевых и всероссийских выставок по народному искусству.
Автором статьи разработаны лекционные курсы специальных дисциплин «Художественная обработка дерева», «Художественная керамика», преподаваемых на кафедре этнографии и декоративно-прикладного творчества КГУКИ.
В условиях модернизации российского высшего профессионального образования, при вступлении в действие Федерального государственного образовательного стандарта выпускники-бакалавры по направлению подготовки «Народная художественная культура» должны владеть общекультурными компетенциями, среди которых для формирования исследовательской компетентности первостепенными, на наш взгляд, являются:
- уважительное бережное отношение к историческому наследию и культурным традициям, толерантность к важнейшим составляющим культурной мировой и национальной традиции;
- осознание социальной значимости, высокий уровень мотивации к выполнению профессиональной деятельности в области народно-художественного творчества, готовность и способностью к активному творчеству в этой сфере;
- умение логически обобщать и анализировать феномены народно-художественного творчества, осуществлять постановку цели в своей исследовательской деятельности и выбор путей ее достижения, владение культурой системного мышления.
Исследование народного искусства проводится в процессе изучения студентами специальных дисциплин, а также во время учебной (экспедиционной) практики. Основным методом при проведении полевых исследований и индивидуальных разысканий является метод наблюдения. Студенту от руководителя практики вручается индивидуальное задание (путевой лист, вопросник, в соответствии с которыми ведется дневник записей).
По результатам экспедиционной практики ее участники предоставляют сведения о народных мастерах (гончарство, вышивка, кружево, ткачество, резьба по дереву, плетение, ковань, насечка по металлу, народный костюм и др.).
Отдается предпочтение такому подходу к организации учебного процесса, при которой возможны реконструкция и сохранение технологий изготовления изделий в современных условиях, когда естественный механизм освоения традиций от поколения к поколению почти утрачен.
Для организации практических занятий со студентами по специальным дисциплинам необходимо, прежде всего, найти народного мастера, владеющего подлинной традицией. Сделать это зачастую нелегко: приходится иметь дело с людьми преклонного возраста, как правило, живущими в сельской местности (встречи студентов с ними
связаны с постоянными поездками). Однако угасание преемственности мастерства / ученичества в народном искусстве делает такие встречи крайне необходимыми. Мастер охотно, с радостью сам ждет этих встреч в надежде, что традиция (школа ремесла) не прервется, теперь есть продолжатели.
Студенты тоже проникаются тревогой о возможной потере крупиц подлинно народной традиции. Ответственность за ее сохранение крепнет по мере того как налаживается творческий контакт с народным мастером, знакомство с инструментами, приспособлениями (студенты делают зарисовки, узнают секреты их изготовления) и все более совершенное овладение ими.
Постоянное личное общение, переписка с мастером, накапливающиеся наблюдения за его отношением к людям, жизни, к делу, помогают в решении не узкоспециальных, а емких жизненных вопросов. Студенты вживаются во внутренний мир мастера, его мысли и тревоги за ремесло. Участники процесса, объединенные одним делом, общей целью, превращаются в единомышленников, что дает силу и уверенность: ремесло не угаснет, ибо воспринят механизм органичной преемственности в цепочке мастер - ученик.
Так, с мастером по гончарному делу В. И. Си-вериновым (пос. Холмский) и его учеником А. М. Максименко студенты восстанавливали печь для обжига гончарных изделий и вместе изготавливали гончарные круги. С ними к мастеру выезжали и учащиеся школ и Центра народных ремесел (дети 11-16 лет). Мастер давал задания студентам в его присутствии обучать младших и наблюдал, как они с эти справляются (поправлял, делал необходимые замечания или одобрял). Таким образом, студенты обучались и опыту в передаче мастерства, закрепляя это на младших членах коллектива. А затем, на педагогической практике в различных учебных заведениях, лично использовали этот опыт.
Для студентов важно, какую оценку их изделию, выполненному под руководством народного умельца, даст сам мастер. Нередко (в письмах и устно) мастера выражают благодарность школьникам и студентам, называя их своими учениками, хвалят за чуткое отношение к людям и любовь к ремеслу. Но ведь не каждого мастер может назвать своим учеником, а лишь того, кто проникся трепетной любовью к делу.
Сам будущий мастер, в свою очередь, уже в своих учениках, будет формировать такие же качества. И это увенчает исследовательскую компетенцию обучающихся в институте такого профиля, как КГУКИ. На сегодняшний день именно это необходимо для полноценной реконструкции и сохранения подлинных традиций народного искусства в Краснодарском крае.
Литература
1. Федеральный государственный образовательный стандарт высшего профессионального образования по направлению подготовки 071500 «На-
л о о "Культурная жизнь Юга России"
№ 4 (42), 2011
родная художественная культура». Квалификация (степень) «бакалавр». От 22 дек. 2009 г. № 791.
2. Проблемы народного искусства. Проблемы сохранения и развития традиций / под. ред. М. А. Некрасовой, К. А. Макарова. М., 1982.
3. Вакуленко Е. Г. Народное декоративно-прикладное искусство Кубани: традиции и современность. Краснодар, 2002; Она же. Народное декоративно-прикладное творчество:
история, теория, практика. Ростов н/Д, 2007.
4. Закон «О государственной политике в сфере сохранения и развития традиционной народной культуры в Краснодарском крае» от 20 июня 2007 г. № 1264-КЗ.
5. Бондарь Н. И. К истории фольклорно-этно-графических исследований на Кубани // Традиционная культура Кубанского казачества. Краснодар, 1999.
v. a. logvinova. students' research activity in the field of folk decorative and applied arts
Preservation of continuity in folk art is the main conditions of its functioning. System-organized students' research activity on studying folk decorative and applied arts should be oriented to this preservation. Key words: students' research competence, Kuban folk art, problem of preservation of traditional culture.
О. В. КАПЛЯ
ЦАРЬ ИВАН ГРОЗНЫЙ В ФОЛЬКЛОРЕ ДОНСКИХ КАЗАКОВ
На материале донского казачьего фольклора автор прослеживает отношение «вольных людей» к царю и власти в целом.
Ключевые слова: донское казачество, исторические песни, фольклорный образ Ивана Грозного.
Казаки жили отдельно от Московии, за сторожевой линией, промышляли воровством и разбоями. Как отмечает историк Е. Савельев, они долгое время «не считали себя русскими, т. е. великороссами; в свою очередь и жители московских областей <...> смотрели на них как на особую народность, хотя и родственную с ними по вере и языку» [1]. Сближение донцов с «московскими властями» шло на почве противостояния общим врагам - туркам, татарам: правителям хотелось расширить границы своего государства, казакам -не быть под иноземным владычеством. Отношения между ними регулировались через Посольский приказ: к вольным людям отправляли царских послов с указами, в ответ на это казаки снаряжали «зимовые станицы» с отчетами.
Взаимоотношениям донских «вольных людей» с Иваном IV Грозным и царской властью в целом посвящены работы известных историков: Н. М. Карамзина, В. Д. Сухорукова, С. М. Соловьева, Е. П. Савельева. Важным источником служит казачий исторический фольклор, собранный А. Н. Пивоваровым и А. М. Листопадовым.
Из произведений, записанных А. М. Листопадовым в 1902-1903 годах, особенно примечательны песни, относящиеся к циклу о Ермаке Тимофеевиче. В них встречается имя Иоанна IV Грозного, упомянут его знаменитый поход на Казань. Известно, что дважды походы царя на Казань заканчивались неудачно. В третий раз, в 1552 году, к царским войскам присоединились и донские казаки. Генерал А. И. Ригельман так описывает действия «вольных людей»: «Проведали казаки о том, что московский царь Иван Васильевич ведет войну с татарами в течение семи лет и что заветным желанием его является взятие главного
города татарского ханства - Казани <...> Зная, что русские московского царства держатся такой же "греческой" веры, как и сами казаки, а татары - веры магометанской, донцы решили оказать помощь московскому царю» [2]. Примечательно, что после подрыва крепостной стены они первыми ворвались в город [3].
Н. М. Карамзин пишет, что при взятии Казани Государь велел сделать подкоп от каменной Даировой бани, занятой казаками: «Иоанн распорядился сделать приступ: велел быть впереди Атаманам с Козаками» [4]. Участие в штурме послужило основой для песни «Как проходит, братцы, лето теплое».
Ермак говорит, как в трубу трубит:
«Пойдемте мы, братцы, под Казань-город!
Под тем ли под городом сам Царь стоит,
Грозный Царь - Иван Васильевич.
Он стоит, братцы, ровно три года.
И не может он, братцы, Казань-город взять.
Мы пойдемте, братцы, ему поклонимся,
И под власть его ему покоримся» [5].
Анализируя фольклорные произведения, следует учитывать, что действительность далеко не всегда отражена в них абсолютно достоверно, встречаются фактические неточности и ошибки. «Это не всегда результаты поэтической вольности либо забвения, недостаточной осведомленности слагателей песни. Подчас они являются так называемым историческим домыслом: на основе общих народных представлений песня порой как бы "дополняет" или "подправляет" историческую реальность» [6]. Так обстоит дело и с циклом казачьих песен об Иване Грозном. Например, утверж-
