CC BY
32
С,
ГРУКТУРЫ СТАБИЛЬНЫХ ЗНАЧЕНИИ НА ГРАНИЦАХ ЯЗЫКА И СОЗНАНИЯ: ФИЛОСОФСКИЙ КВЕСТ
S
TRUCTURES OF STABLE MEANINGS ON THE BORDER OF LANGUAGE AND MIND: A PHILOSOPHICAL QUEST
Павел Николаевич Барышников -
кандидат философских наук, доцент кафедры философии Пятигорского государственного лингвистического университета. E-mail: cyberspace@pglu.ru
(Рецензия на коллективную монографию: Язык и сознание. Аналитические и социально-эпистемологические контексты ; под ред. И.Т. Касави-на. - М. : Альфа-М, 2013. 512 с.)
(Review of Jazyk i soznanie. Analiticeskie i social'no-epistemologiCeskie konteksty (Language and Mind: Analytical and Socio-Epistemological Aspects. M., 2013))
В течение последних десятилетий аналитическая традиция набирает популярность, а проблема сознания стала предметом насыщенных междисциплинарных дискуссий. Однако это, к сожалению, пока не сказывается на количестве и качестве профессиональной литературы, издаваемой на русском языке. Поэтому среди редких авторских монографий, разрозненных статей или сборников докладов междисциплинарных конференций книга под редакцией И.Т. Касавина «Язык и сознание: аналитические и социально-эпистемологические контексты» выполняет интегра-тивную функцию. Важной характеристикой монографии является ее межпа-радигмальность. В своих текстах авторы представили развернутый анализ аналитических, когнитивных и соци-
Pavel Baryshnikov - candidate of philosophical sciences, docent at the Department of Philosophy of Pyatigorsk State Linguistic U.
ально-эпистемологических подходов к сложной проблеме сознания.
Уже на первых страницах введения И.Т. Касавин определяет фокус философских исследований, собранных в издании, и подчеркивает пафос противостояния аналитического и постмодер-
ЪЖ
нание
Лча.~1нп<ЧЕСнп£ Н taiVPdЛЬНChip нстснелйгычссннс
КАИТ^ИСГИ
ч
L\
Book Reviews 243
I 1
О О
И
нистского полюсов философии. В первом случае мы видим абсолютистский подход к понятию значения, где критерий истинности определяется границей между номинацией и правилами употребления, между семантикой и прагматикой. Но всегда есть некое отношение содержания пропозиции, текста или факта высказывания к некому положению дел в реальности. Во втором случае «онтологические, гносеологические и лингвистические дихотомии нивелируются и проецируются в одну плоскость. Языж и референт, субъект и объект, код и послание не располагаются в разных измерениях, а включаются в "бесконечную игру диффе-ренций", в которой весь мир становится текстом» [Касавин, 2013: 9]. То есть в постмодернизме неизбежен бесконечный регресс интерпретаций. Такого рода поляризация приводит к важному пониманию того, что познание в целом принимает структуру отношения языжа и реальности: «Языж в форме текста никогда не поглотает окончательно внеязыковые контексты, хотя потенциально способен делать это все с большей полнотой, всякий раз обнаруживая за своими пределами расширяющееся пространство быгтия» [Касавин, 2013: 9].
Очевидно, что с первых страниц читатель подготавливается к дихотомичной логике изложения философского материала. Например, в «конфликте» фрегеанского и соссюровского логицизма с социально-психологическими подходами просматривается классическое для философии сознания противостояние интернализма и экстерна-лизма. Здесь же задается эпистемо-логичесий вектор всего сборника.
Из оглавления видно, что коллектив авторов сконцентрировался на самых актуальных разделах фи-
лософского знания. Книга состоит из четырех разделов и приложения.
Первый раздел «Языж и сознание: проблемы» включает пять статей, посвященных когнитивному подходу в исследованиях взаимосвязи языка, сознания и мозга, истокам дискурс-анализа в социогу-манитатрном знании, роли контекстуального содержания в научной рациональности, теории значения и природе языкового знания, социально-эпистемологическом контексте «другого сознания».
В статье Ю.М. Шилкова «Язык, сознание, мозг: когнитивист-ская парадигма» раскрывается значимость синтеза гуманитарного, естественно-научного и инженерно-компьютерного типов познания в исследовании языка, сознания и мозга. Особое внимание уделяется когнитивистской парадигме, которая, по мнению автора, обладает рядом преимуществ, такими, как: компьютерная методология, меж-дисциплинарность, установка на эксперимент, контекстуальный анализ объекта исследования, высокий прогностический потенциал теорий. Автор подчеркивает значимость семантических исследований в когнитивных дисциплинах, трактующих язык как механизм артикуляции опыта общения с внешним миром. Языковые формы иносказания во много раз превосходят сложность нервных сигналов, обрабатываемых мозгом. «Чрезвычайно богатыми ресурсами обладают процессы воображения, интуиции, образного и понятийного мышления с соответствующими фигурально-вербальными особенностями репрезентации в терминах метафоры, метонимии, синекдохи, аллегории, иронии и других тропов» [Касавин, 2013: 19]. Способы
описания мира «вскрывают» структуру отношений сознания и реальности. Таким образом, автор постулирует ценность когнитивно-семантических исследований единства языка-сознания и мозга и обосновывает перспективность подобных исследований, несмотря на усложнение и расширение научных дискурсов когнитивных дисциплин.
Статья И.Т. Касавина «Язык и сознание как элементы социокода. Истоки современного дискурс-анализа» раскрывает новые перспективы коммуникативно-семиотического подхода в гуманитарных науках. Работа построена как постепенное восхождение от социо-семиотических и культурно-психологических концепций М.К. Петрова, М.М. Бахтина, Ю.М. Лотма-на, Л.С. Выготского к авторской типологии дискурса и представлению особой роли дискурс-анализа в современном гуманитарном знании. Основную мысль работы можно выразить следующим образом: текст и дискурс являют собой артикуляцию бытия, вовлекающую в процесс становления смыслов не только семантико-синтак-сическую когерентность символов, но и субъекта, контекст, социальные функции. Дискурс-анализ является крайне востребованным методом для эпистемологического понимания правил, целей, участников и границ коммуникативной игры и, пожалуй, единственной возможностью для аналитического описания нестрогих языковых объектов.
В статье «Нелогические основания научного мышления» Л.А. Маркова продолжает развивать идею взаимосвязи контексту-
ально зависимого нестрогого знания и научного творчества. Ключевая мысль состоит в том, что мышление рождается не из предза-данного строго алгоритма, а из мотивирующей сферы сознания, охватывающей наши влечения и потребности, интересы и побуждения, аффекты и эмоции. Здесь вновь идет отсышка к идее Выготского (со ссышкой на В.С. Библера): мышление, логика и язык рождаются из того, что по существу не является мышлением, логикой и языком. Особое внимание уделяется проблеме контекста в аналитической философии. Автор подчеркивает проблему соотнесения строго значения в научном типе рациональности с контекстуальной размытостью аналитического дискурса.
Л.Б. Макеева в своей работе задается вопросом, который и дает название статье «Как звуки становятся речью?». Приводится обзор истории становления прагматического понимания значения от фре-геанской двухуровневой семантики до подходов Л. Витгенштейна и П. Грайса. Авторские размышления концентрируются вокруг работы М. Даммита по поводу теории языкового знания. Основной тезис сводится к тому, что знание языка сообщает о наличии в сознании говорящего какого-то иного знания. Звуки становятся осмысленной речью лишь в процессе совместной практики, основывающейся на нормативной технике употребления.
В.П. Филатов посвящает свои рассуждения, озаглавленные «Методология социально-гуманитарных наук и проблема "другого сознания"», «скандалу в философии»1 -
1 Кантовский термин, употребляемый А. Шюцем для обозначения «проблемы нашего познания другого сознания».
г
I
е о
0
I 1
О О
И
проблеме понимания содержаний другого сознания. Статья логически разделена на три части. В первой части обсуждается значимость проблемы «другого сознания» для методологии социально-гуманитарных наук, во второй дается критика картезианского «аргумента по аналогии», в третьей описывается роль «народной психологии» в аналитической традиции при решении проблемы «другого сознания» и при обсуждении статуса ненаблюдаемых объектов. По мнению автора, народная психология как часть здравого смысла методологически более эффективна, чем традиционные поведенческо-пси-хологические обобщения, так как позволяет верифицировать гипотезы относительно ментального содержания других сознаний, избегая всех пунктов критики аргумента по аналогии.
Второй раздел монографии «Философия психологии» логично продолжает обсуждение проблем, поднятых в статье В.П. Филатова. Темы работ, включенных в данный раздел, широки и многообразны: критика аналитической философии сознания, философские аспекты психосемантики, функциональный подход в философии сознания, проблема субъектности и методология искусственного интеллекта.
Открывает вторую часть книги статья И.Т. Касавина «Сознание между Хиггинсом и Франкенштейном, которую можно было бы порекомендовать как программную по курсу «Аналитическая философия сознания». На десяти страницах автор дает краткий обзор всей аналитической традиции, указывая на методологическое несовершенство натуралистических подходов, неспособных онтологически определить
феномен сознания. Анализируя работы Д. Дэвидсона как наиболее яркого аналитика-материалиста, И.Т. Касавин указывает на методологические сложности объективированных форм описания сферы ментального. Очевидно, что без эпистемологического компонента, включающего в проблему сознания еще и интерсубъективные обоснования, невозможно представить полную или по крайней мере непротиворечивую философскую концепцию. Гармонизация традиционных дихотомий (аналитика-герменевтика, натурализм-гуманизм, интернализм-экстерна-лизм и проч.) может действительно сместить философский фокус с прояснения онтологического статуса сознания к вопросу: какой образ человека может предложить философ? Особое звучание в данном контексте обретают фрагменты из «Пигмалиона» Б. Шоу, приведенные в заключении к статье.
Текст под названием «Проблема сознания в психосемантике» И.Т. Касавина представляет собой рассуждения о книге [Петренко, 2010] и по сути продолжает авторские размышления о сознании в контексте социально-психологического и эпистемологического подходов. Психосемантика представляется как попытка обнаружить «срединный путь» между социальными формами конструирования сознания, строгой архитектурой мозга и статистическими системами учета индивидуальных психологических состояний. То есть в психосемантическом подходе есть возможность совместить онтологический и эпистемологический уровни понимания сознания. Коммуникативно-семиотический и культурно-исторический подходы,
реализованные в терминах строгой математической методологии, позволяют максимально сблизить теоретические полюсы: точные методы и эмпатию, логику и интуицию, науку и искусство. Такого рода синтез расширяет методологические горизонты для философии сознания.
Д.В. Иванов в работе «Функционализм: метафизика без онтологии» довольно обстоятельно описывает этапы становления функционализма как особой методологической установки в философии сознания и показывает, что возможно взаимодополнение неклассической философии и метафизики. Функционализм в философии сознания возник как попытка преодоления слабых сторон логического бихевиоризма и теории тождества. Данное направление представляется как метафизика без онтологии, в которой ставятся вопросы о природе сознания, но существование исключается из числа предикатов. Основное преимущество функционализма сводится к тому, что в рамках этого подхода философы избегают субстанциальных трактовок сознания. Автор указывает на известный аргумент инвертированного спектра, который ставит под сомнение тождество квалиа и функциональных состояний, тем самым лишая функционализм статуса идеального «срединного пути». Ответ на вопрос «каково есть?» не обязательно должен включать в себя вопрос о существовании. В следующей статье «Функционализм и инверсия спектра» Д.В. Иванов последовательно доказывает невозможность существования квалиа, не-объясняемых функциональным подходом. Итог рассуждений сле-
дующий: если квалиа невыразимы, то единственный способ их регистрации - это отчеты от первого лица. Но субъект не имеет прямого доступа к собственным квалитативным состояниям и не имеет критерия истинности для их верификации. Следовательно, аргумент инвертированного спектра не представляет угрозы для функционального подхода в философских исследованиях сознания.
Статья Д.А. Леонтьева «Что дает психологии понятие субъекта: субъектность как измерение личности» наглядно демонстрирует эвристический потенциал понятийного аппарата российской психологической школы, в традиции которой принята гуманистическая трактовка человека как субъекта. Эта трактовка противостоит западному сциентистскому аналитизму и представляет субъекта как активного агента, способного не только реагировать на стимулы, но и управлять личностными и поведенческими практиками. К этому моменту у внимательного читателя созревает вполне логичный вопрос: возможно ли создать модели субъектной автономности, избегая проблем субстанциальной онтологии сознания, с одной стороны, и невычислимой сложности социально-психологических отношений - с другой?
Эти вопросы обсуждаются в статьях, посвященных методологии искусственного интеллекта в контексте философии сознания. В статье А.И. Швыркова «Проблема искусственного интеллекта: возможности методологического подхода» проводится детальный анализ понятия «искусственный интеллект» (ИИ) и выводится любопытная зависимость содержания
2
I
О
о
0
I 1
О О
И
понятия от гуманистического или технологического подхода. Здесь вновь подчеркивается эпистемологическая полярность машинного и психологического прочтения терминологической семантики. Работа И.Ф. Михайлова «"Искусственный интеллект" как аргумент в споре о сознании» помимо образца утонченного академического стиля являет собой историко-эпистемо-логический анализ теории ИИ как раздела знания о сознании, интеллектуальных процессах и когнитивных процедурах в целом. Здесь рассматриваются и тест Тьюринга, и «китайская комната», и соотношение физикализма с субстанциа-лизмом. Для отечественного читателя, несомненно, будет интересен обзор полемики Э.В. Ильенкова и Д.И. Дубровского. В итоге автор приходит к выводу о том, что теория ИИ вносит свой вклад в так называемый коммуникативный функционализм, который выглядит перспективным направлением как в инженерных теориях ИИ, так и аналитической философии сознания.
Третий раздел «Язык, сознание и социум» состоит из трех статей, принадлежащих одному автору - А.Ю. Антоновскому. Работы посвящены значению коммуникативных практик для процессов сознания. Автор в начале текста, озаглавленного «К системно-коммуникативной интерпретации языковых технологий. Язык и письменность» предупреждает, что его концепция строится на работах Н. Лумана. Это во многом объясняет специфичный стиль и абстрактное содержание статьи. Автор ставит целью рассмотреть, как социальные техники письменности и книгопечатания стали условием
возникновения социальных технологий коммуникативного успеха. «В письменном обществе коммуникативный успех становится основной проблемой, и для его достижения единственно возможным средством становится поиск, а лучше производство нового и неожиданного знания и научения из разочарования в знании предшествующем» [Антоновский, 2013]. Слом древних технологий передачи информации (устная речь зафиксировалась в алфавитном письме), гарантирующих социальный порядок, переориентировал коммуникацию с полюса сообщения (участия) на полюс информации о ранее неизвестном. Теперь стоит вопрос о новых технологиях, позволяющих восстановить единство коммуникации.
В статье «Пространство и время коммуникациии сознания: Бурдье уз Луман» продолжаются авторские рассуждения о природе социальной коммуникативной рациональности, исторической структуре габитуса, системных комплексных свойствах коммуникативных практик, роли письменных технологий в темпо-рализации социальных процессов. Действительно, сложность социальной коммуникации требует отказа от моделей механистической прагматики и переосмысления основ контекстуальной событийной семантики. В заключение приводятся рассуждения о языке как ме-диумной среде, принимающей формы социального действия, что и становится темой для следующей работы «Язык как медиум структурных сопряжений сознания и коммуникации», завершающей третий раздел монографии. В данном тексте А.Ю. Антоновский по-
следовательно развивает луманов-скую идею о том, что познание есть не связь языка, значения и фактов, а социально обусловленная коммуникация. Вновь подчеркивается переход от априорных структур сознания к «автологической» семантике, в рамках которой теряет значение различение между трансцендентальным и эмпирическим, аналитическим и синтетическим. Первичность коммуникации по отношению к знанию ставит вопросы о каузальной сверхдетрми-нированности сознания и онтологических основах персональности.
Отметим, что, несмотря на антимеханицизм и антисубстанциа-лизм социально-коммуникатвных теорий сознания, в них проскальзывают «компьютерные метафоры»: габитус понимается как программа (неосознаваемый алгоритм) коммуникативного действия, а персоны (структуры ауто-пойезиса социальных систем) представлены как адреса (домены?) для обращения коммуникаций. При этом сложность и комплексность проблем социального измерения языка и сознания, описанные в работах А.Ю. Антоновского, выглядят как ироничный ответ на вопрос И.Ф. Михайлова об адекватных моделях ИИ в муль-тиагентных системах.
Четвертый раздел «Семантические подходы к языку и сознанию» также посвящен проблеме языкового содержания, но уже с позиций аналитической традиции. Открывают раздел размышления В.А. Ладова под заголовком «Иллюзия значения» по поводу крип-кеанского прочтения скептического аргумента Л. Витгенштейна. Статью отличает лаконичность и аналитичность изложения. Автор
вслед за С. Крипке ставит радикальный вопрос: как возможна коммуникация при отсутствии стабильности значения? Знаку с подачи Витгенштейна отказано в стабильной связи со значением - на каких основаниях функционирует язык как система? Ответ: коммуникативное сообщество задает критерии успеха коммуникативных актов за счет иллюзии значения. «С одной стороны, иллюзия стабильности создает условия для утверждения успешности коммуникации, с другой - подтверждение успешности коммуникативного действия само подпитывает иллюзию, делает ее все более легитимной» [Ладов, 2013: 233]. Вызывает интерес мысленный эксперимент, связанный с изучением иностранного языка «по Витгенштейну» -очень напоминает процедуру языкового оснащения ИИ.
Далее читатель обнаружит работу П.С. Куслия и Е.В. Вострико-вой «Язык как социальный феномен: лингвистическая относительность, конвенции, речевые акты». Текст носит обзорный характер. Авторы рассуждают о возможности понимания языка как социальной технологии и рассматривают следующие разделы философии языка: теория значения Г. Фреге, концепция лингвистической относительности Уорфа-Сепира, теория онтологической относительности У. Ку-айна, языковые игры Л. Витгенштейна, теория языковых актов Дж. Остина и П. Грайса, проблема семантической композиционально-сти. Опираясь на концепции Н. Хомского и Д. Дэвидсона, авторы выражают сомнение в коммуникативной природе языка и на основании критики лингвистического конструктивизма Дж. Сёрла зако-
г
I
е о
0
I 1
О О
И
номерно приходят к отрицанию языка как социальной технологии. Вместе с тем в заключение подчеркивается значимость и перспективность философских исследований по лингвистической прагматике.
Две последние статьи сборника посвящены языковым процедурам сознания, в частности их логико-семантическим аспектам. Статья Е.В. Востриковой «Загадка Фреге»2 продолжает обсуждение проблемы соотношения семантики и прагматики. Здесь предложены варианты решения фрегевской проблемы косвенных контекстов, нарушающих принцип компози-циональности. Автор убедительно демонстрирует, что непротиворечивое совмещение теории прямой референции, принципа семантической невинности (Дэвидсон), принципа спецификации (Бах) и принципа раскрытия кавычек (Крипке) невозможно в рамках одной концепции референции. Это связано с жесткими границами семантических миров: предложение типа «Илья верит, что Марк Твен -писатель и что Сэмюэл Клеменс -не писатель» не может одновременно повествовать о вере Ильи, об авторе «Тома Сойера» и о различных именах этого автора.
Завершает основную часть книги работа Г.К. Ольховикова «Метаязыковые дескрипции и решение для задачи Крипке», в которой автор с присущей аналитической традиции строгостью излагает свой вариант решения парадокса Крипке в теории дескрипции. В статье подробно описывается
«принцип раскрытия кавычек» относительно значений, заданных по знакомству, и значений, заданных по описанию; также анализируются парадоксы, возникающие при обращении к разным типам значений. В расселовском решении проблемы важную роль играют мета-языковые описания, подспудно возникающие по факту высказывания. «Если пользователь употребляет имя в некотором данном значении, значит он уже решил использовать его в этом значении -решил в некоторый более ранний момент и, вообще говоря, в некотором более раннем контексте» [Оль-ховиков, 2013: 360]. Правда, имена метаязыковых дискрипций тоже нужно прояснять. Автор видит в этом опасность и предлагает изящное решение: различать агенты и агенты-события, множества которых не пересекаются из-за разницы в контекстах. В конце статьи постулируется тезис о том, что раз ограничителями языковых дескрипций являются агенты-события (именно события), то только языковые действия могут быть подлинными референтами имен.
В приложении приводятся дополнительные иллюстративные тексты западных и отечественных философов (Дж. Клаггенс, Р. Рор-ти, Б. Малиновский, Г.С. Рогонян, Р. Чизом, У. Селларс), посвященные элиминативизму, вычислительному подходу в философии сознания, проблеме значения в архаичных языках, интенционально-сти. Эти тексты выглядят как интертекстуальное заключение ко
2 Учитывая что статья посвящена семантике, нельзя не отметить, что синтаксис русского языка не вместил английскую кальку «Frege's Puzzle», и название статьи при первом взгляде звучит как «Загадка Тунгусского метеорита», т.е. кажется, что объект исследования сам Фреге (как если бы Фреге был человеком необычной судьбы), а не его загадка.
всему изданию, призванное еще раз очертить демаркационную линию между полярными теориями, проведенную по рельефу современной философии, чье усилие направлено на осмысление взаимодействия языка, сознания, социума, знания, реальности.
Итак, подведем некоторый итог. Название сборника свидетельствует о том, что в современных философских учениях о языке и сознании существует два направления: онтологическое и социально-эпистемологическое. В принципе при известных допущениях все нынешние противоборствующие школы можно отнести к одной из этих групп. Бинарные оппозиции (онтология-эпистемология, аналитизм-постмодернизм, экстерна-лизм-интернализм, нативизм-ком-
муникативизм, физикализм-функ-ционализм) в философских вопросах языка и сознания можно множить до бесконечности. Пожалуй, сама эта возможность тоже выражает некую универсалию процесса познания. К несомненным достоинствам работ, собранных под обложкой книги, относится текстовая диалогичность: сами тексты как бы полемизируют друг с другом по актуальным сюжетам мировой философской мысли. Разумеется, в этих полемиках есть и стилистические погрешности, и технические недочеты, и риторические издержки какой-либо из традиций. Но невозможно отрицать высокий профессионализм авторов и значимость данного издания для развития российской философской мысли.
Библиографический список
Антоновский, 2013 - Антоновский А.Ю. К системно-коммуникативной интерпретации языковых технологий. Язык и письменность // Язык и сознание. Аналитические и социально-эпистемологические контексты ; под ред. И.Т. Касавина. М. : Альфа-М, 2013.
Касавин, 2013 - Язык и сознание. Аналитические и социально-эпистемологические контексты ; под ред. И.Т. Касавина. - М. : Аль-фа-М, 2013.
Ладов 2013 - Ладов В.А. Иллюзия значения // Язык и сознание. Ана-
литические и социально-эпистемологические контексты ; под ред. И.Т. Касавина. М. : Альфа-М, 2013.
Ольховиков, 2013 - Ольхови-ковГ.К. Метаязыковые дескрипции и решение для задачи Крипке // Язык и сознание. Аналитические и социально-эпистемологические контексты ; под ред. И.Т. Касавина. М. : Аль-фа-М, 2013.
Петренко, 2010 - Петренко В.Ф. Многомерное сознание. Психосемантическая парадигма. М., 2010.
г
I
е о
0
