CC BY
64
УДК 323.1
А. А. Авдашкин
СТРУКТУРНЫЙ ПОДХОД В ИССЛЕДОВАНИИ ДИАСПОР ЧЕЛЯБИНСКОЙ ОБЛАСТИ (1989-1996 гг.)
На основании материалов периодической печати и архивов рассмотрены структурные особенности диаспор Челябинской области в период 1989-1996 гг., выявлены социальные капиталы, стимулирующие формирование диаспоральных структур и результаты их функционирования.
Ключевые слова: диаспора, социальный капитал, этническая сеть ресурсов, Челябинская область
В XX в. значительные миграции в результате возросшей транспортной связанности мира, повышенного спроса на дешевую рабочую силу, глобальные политические трансформации, разрушительные войны, а также мотивация мигрантов сохранять и воспроизводить свою этнокультурную идентичность привели в совокупности к актуализации феномена диас-поральности. Несмотря на значительный массив литературы, посвященной этой проблеме, нерешенными остаются многие вопросы. Среди них все более насущным становится вопрос об организационной структуре диаспор. За счет чего происходит формирование внутренних и внешних коммуникативных сетей, социальная адаптация, воспроизводство этнокультурной идентичности?
В 1989-1993 гг. в Челябинской области началось формирование первых диаспор (немецкая, еврейская - 1989 г., корейская - 1992 г., грузинская - 1993 г.), возрождались этнокультурные идентичности, языки, традиции. Важно понять, какие этносоциальные структуры и за счет каких социальных капиталов формировались на данном этапе процесса диаспори-зации в регионе. В 1996 г. произошло значимое событие - создание Ассамблеи народов Челябинской области - института, организованного для координации активности этнических сообществ в вопросах этнокультурного возрождения всех народов области.
Представляется актуальным сосредоточить внимание на структурных особенностях диаспор, опираясь на региональные данные, выявить групповые ресурсы диаспор и их особенности.
За последние десятилетия диаспора стала объектом пристального внимания исследователей, представляющих самые разные дисциплины. Однако концептуальное многообразие подчеркивает неоднозначность и многогранность феномена, приводя к необходимости выбора подхода для исследования. С нашей точки зрения, приемлема концепция социального капитала П. Бурдье, позволяющая интерпретировать диаспору как совокупность социальных капиталов: «реальных или потенциальных ресурсов» [2, с. 60]. Основа возникновения последних - «общее имя» -семья, класс, племя, партия. Иными словами, любые формы социальной сплоченности дают индивиду опору в виде коллективного капитала. Применительно к исследованиям диаспор это открывает широкие возможности для анализа их коммуникативных сетей, роли в адаптации мигрантов, этнической социализации, воспроизводстве этнокультурной идентичности, позволяя исследователю выявить формы социальной организации, возникающие в результате применения тех или иных социальных капиталов.
Опираясь на избранный методологический подход, сформулируем определение. Диаспора - групповая организация этнокультурных различий, предполагающая наличие национальной государственности за пределами страны проживания (или претензий на ее создание), внутренних коммуникативных связей, направленных на консолидацию сообщества, воспроизводство этнокультурной идентичности (национально-культурные центры, воскресные школы и т. д.), и внешних для уста-
152
новления взаимодействия с иноэтничным окружением посредством этноконтактных зон, трансграничных сетей для взаимодействия с «родиной», международными организациями, фондами, родственными диаспорами. В свою очередь диаспоризация - процесс формирования диаспоры.
Х. Эссер сформулировал перечень капиталов, применяя который этническая группа становится диаспорой: моральный, культурный, управленческий, социальный [Цит. по: 21, с. 126-129]. Они составляют «этническую сеть ресурсов», коммуникативных связей диаспоры как внутренних, так и внешних. По утверждению В. А. Тишкова, «то, что называется, воспроизводится и изучается как народ, нация, меньшинство, раса, диаспора, на самом деле представляет собой не реально существующее коллективное тело со своим самосознанием, характером, волей, судьбой, а человеческие отношения (социальные, политические, эмоциональные), связанные с воображаемыми коалициями» [24, с. 10].
Наличие морального капитала подразумевает создание групповой границы в отношении иноэтничного окружения, консолидацию сообщества. Он возникает и воспроизводится, когда выстраивается коллективная биография группы, символическое пространство и, возможно, общая идеология, имеющая в своей основе этнические основания и мотивы. Культурный капитал охватывает все особенности организации повседневной жизни группы, которые принимают институциональную форму: социальное поведение, этнокультурная, языковая среда, ценности и т. д.
Данные виды социального капитала неразделимы между собой, рассматриваются учеными в рамках категории этничности, выступающей в качестве того самого «общего имени», позволяющего начать формирование коллективного капитала на базе общей и актуализированной этнокультурной идентичности. Р. Брубейкер определял этничность как «категории, схемы, идентификации, языки, истории, институты, организации, связи и действия» [28, р. 4].
В результате формируется этническая граница в социальном пространстве - закономерный результат взаимодействия диаспор и иноэтничного окружения. Так, по мнению О. А. Гулевич, актуализированная идентичность (в данном случае этническая) оказывает влияние на восприятие человеком мира и его поведение [5, с. 44].
В данном контексте диаспора прежде всего есть совокупность социальных границ и коммуникативных связей. Приведенный автором тезис разделяет М. А. Асвацатурова, полагая, что для диаспор характерно наличие как внутренних, так и внешних границ, каждая из которых обладает своим функционалом. Внешняя этническая граница по отношению к диаспоре формируется в иноэтничной среде и обусловлена тенденциями межэтнических отношений. Внутренняя этническая граница формируется в среде самой диаспоры и, будучи фактической границей ядра сообщества, строится на основе этнических доминант, внутридиаспоральной солидарности как формы психологической поддержки в условиях иноэтничного окружения и этнической самоидентификации, как сознательного акта коллективного самоопределения, этнической традиции, как совокупности стереотипов и правил поведения [1, с. 190].
Социологическое исследование 1995 г., проведенное в Челябинской области по заказу областной администрации с целью изучения межнациональных отношений и состояния национальных культур региона, содержит данные о каналах получения информации о «жизни своей национальности», позволяющие проследить как консолидацию этничности, реальное функционирование внутренней коммуникативной среды, так и сопряженный с этим процесс формирования внешних этнических границ сообществ. Наиболее приоритетным источником1 оказались «знакомые, представители своей же национальности», что говорит о высокой значимости внутриэтни-
1 Для 70 % респондентов основополагающим каналом воспроизводства этнокультурной идентичности выступала их собственная этническая группа.
153
ческих коммуникаций, социальной значимости этнокультурной идентичности [6, с. 2].
Характеризуя внутренние границы диаспор, необходимо четко понимать, что диаспора не равнозначна всем носителям этнической идентичности, поскольку это совокупность ее носителей, которая активно включена в использование, воспроизводство «этнической сети ресурсов», коллективного капитала группы. Оценивать реальную численность диаспор довольно сложно, однако есть возможность опираться на данные «участия» в деятельности внутренних коммуникативных сетей. Немецкий культурный центр объединил около 200 человек [17, л. 7], еврейский - порядка 700, корейский, имевший фиксированное членство, от 40 [14, л. 25].
Очевидно, что как внешняя, так и внутренняя границы диаспор весьма динамичны и могут зависеть от множества факторов: личностный выбор, мотивация диаспорантов принимать участие в использовании и воспроизводстве коллективного капитала диаспоры.
Организационный капитал представлен активной деятельностью и инициативой отдельных представителей этнических групп. Первыми, кто решил рассказать правду о тру-дармейцах, были сами трудармейцы, которые стояли у истоков основания немецкого культурного центра: Г. В. Факанкина, А. В. Миллер и др. [25, с. 2]. Г. И. Ерусалимчик, М. Н. Мохрик, В. Ч. Пак, В. Д. Пертия - председатели общин, культурных центров - являлись основными организаторами диаспораль-ных сообществ.
В ходе актуализации этничности происходит создание, воспроизводство внутренних коммуникативных связей диаспоры или социального капитала, которые обеспечиваются посредством функционирования национально-культурных центров (еврейский, немецкий, корейский, грузинский), воскресных школ, языковых курсов, традиций внутригрупповых отношений, проведения национальных праздников и т. д.
Так, Немецкий культурный центр вел культурно-массовую, организационную рабо-
154
ту, включавшую проведение Пасхи, католического Рождества, дней немецкой культуры, обустройство и содержание кладбища трудар-мейцев1, деятельность детской воскресной школы, изучение немецкого языка, культуры, истории немцев в области [11, л. 24]. Действовали два фольклорных ансамбля немецкой культуры: «Кристалл»2 и «Эдельвейс»3. Еврейский культурный центр активно проводил культурно-массовую, просветительскую работу по организации национальных праздников, семинаров, лекций по вопросам национальной культуры, молодежных лагерей [13, л. 7]. Также действовали молодежная секция, секция иудаики и истории еврейского народа [14, л. 2]. Ключевые задачи корейской диаспоры заключались в возрождении родного языка, была открыта воскресная школа для его изучения, затем факультатив на базе школы № 50 г. Челябинска. Начала деятельность хореографическая студия национальных танцев при ДК ЧМК [22, с. 2]; было проведено значимое культурное мероприятие: корейский национальный праздник [11, л. 4].
Диаспора становится важным агентом коллективной адаптации прибывающих из страны исхода. Наиболее приемлемой представляется в данном контексте позиция Г. Шеффера, полагающего, что большинство диаспор выбирают стратегию общины как наиболее предпочтительную. При этом они преследуют основную цель - максимально
1 Термины трудармейцы, трудармия связывают с депортацией и мобилизацией советских немцев в рабочие колонны НКВД для выполнения принудительной трудовой повинности в период 1941-1945 гг. Историк П. М. Полян в своей типологии рассматривает депортацию немцев и корейцев как «тотальную» по этническому признаку, проводившуюся с целью «политической подготовки театра военных действий» и «зачистки границ» [См.: 20].
2 Ансамбль немецкой народной музыки из г. Копейска, его активная творческая деятельность пришлась на 1969-1993 гг.
3 Ансамбль немецкой народной музыки из г. Корки-но, образован в 1990 г. Активный участник многих культурных мероприятий советских, российских немцев. Ансамбль стал одним из элементов трансграничных сетей коммуникаций между областью и ФРГ: за 15 лет его деятельности 56 участников выехали в Германию [См.: 27].
эффективное приспособление к условиям новой культуры [Цит. по: 3, с. 151]. Как отмечал В. Д. Пертия, председатель грузинского культурного центра «Золотое Руно», «в области проживают тысячи грузин, они, как правило, разобщены, не имеют условий для развития родной культуры, изучения языка, общения. Мы помогли уже шести семьям из Гагры получить временное жилье, устроиться на работу. Ищем контакты со своими соотечественниками для защиты их от рэкета и добиваемся, чтобы они соблюдали и уважали традиции уральцев - при взаимном уважении добиться можно значительно большего, чем при вражде и напряженных отношениях» [7, с. 1].
Целесообразно дифференцировать внешние связи диаспор на этноконтактные зоны и сети трансграничных коммуникаций. Одним из условий толерантного восприятия и отношений в рамках полиэтничного общества является наличие этноконтактных зон, препятствующих этнокультурной, социально-психологической, физической изоляции групп. Эт-ноконтактная зона - совокупность связей, практик, позволяющих этническим группам взаимодействовать, преодолевать внешние этнические границы. В данный структурный элемент входят как смешанные браки, неформальные каналы общения, так и просветительская, благотворительная деятельность диаспор, социально-экономические ниши, занятые их представителями, и др.
Функционирование этноконтактных зон -сложный процесс, особенно в условиях масштабных социально-политических трансформаций конца 1980 - начала 1990-х гг. Социологические исследования межэтнических отношений 1989 и 1995 гг., проведенные в Челябинской области по инициативе обкома КПСС (1989 г.) и областной администрации (1995 г.), не выявили очагов межэтнической напряженности, что говорит о толерантной социально-психологической обстановке в регионе в целом [19, л. 12; 6, с. 2].
В 1992 г. был проведен семинар для руководителей национально-культурных центров с целью поиска новых форм сотрудничества для
возрождения культур народов области, знакомства руководителей центров с руководителями областных организаций, управлений, которые тесно соприкасаются с национальными культурами [14, л. 9].
В 1996 г. была образована Ассамблея народов Челябинской области, ставшая одной из наиболее значимых этноконтактных зон. Основные цели Ассамблеи обозначались как возрождение, сохранение и развитие этнических сообществ, проживающих в Челябинской области, их национальных языков, культур, содействие консолидации Челябинского регионального сообщества на основе согласования, соединения национальных интересов народов, проживающих в области [10, л. 2].
Значительное внимание исследователей уделяется внешним связям коммуникаций диаспор или, точнее, их трансграничным элементам. По мнению Г. Шеффера, в широком смысле трансграничные сети - это разнообразные контакты и связи, устанавливаемые социальными группами, политическими структурами и экономическими институтами поверх государственных границ [26, с. 169]. Т. Файст полагает, что для трансграничных коммуникаций диаспор характерно использование «солидарности» как организующего ресурса и «мобилизации коллективных представлений» (в данном случае этнокультурных) [Цит. по: 31, р. 50]. Возвращаясь к логике Х. Эссера, мы видим, что трансграничные сети служат проводником ресурсов этнической сети как за пределы локальных сообществ на историческую родину, так и в обратном направлении. Трансграничные коммуникации - важный канал трансляции этнокультурной идентичности, ее вторичного «пробуждения», солидарности, ценностей, информации, что характеризовалось Б. Андерсоном как «трансграничный национализм» [Цит. по: 29, р. 2]. Как подчеркивает М. Брюно, группы влияния, эт-ноэлиты вступают в тесные контакты с правительствами, учреждениями, международными организациями, в некоторых случаях создавая трансграничные коммуникации с целью лоб-
155
бирования интересов как локального сообщества, так и родины [30, р. 54].
В 1988-1989 гг. Копейск посещали делегации из ГДР, общавшиеся с ансамблем «Кристалл», партийным руководством города о проблемах гласности, демократизации [4, с. 1]. Также г. Магнитогорск в 1989 г. посетил с официальным визитом Э. Хонеккер [16, л. 40]. Позднее были установлены контакты с международными фондами. По словам председателя «Фонда VDA»1 Марины Ди Грефин Цу Дона, «наша организация уже больше столетия оказывает посильную помощь немцам за пределами Германии в виде литературы, медикаментов, материальной помощи. Мы готовы помочь молодым людям пройти обучение в ФРГ по любым производственным направлениям, чтобы они потом вернулись в свою страну и могли нормально жить и работать. В ФРГ учатся молодые журналисты, которые приедут работать в Челябинск» [13, л. 145].
Еврейский культурный центр вел активную работу по установлению коммуникаций, призванных обеспечить связи диаспоры с исторической родиной, международными организациями. В 1990 г. помощь литературой, необходимой для изучения языка, истории, культуры еврейского народа, была оказана общественными организациями г. Беер-Шевы [17, л. 7-8]. Работали летние просветительские и оздоровительные лагеря, финансируемые фондами «Сохнут»2, «Джойнт»3. Праздник Песах в 1992 г. был отме-
1 «Общество VDA» (Общество для немецких культурных связей за рубежом) существует более 120 лет. В течение десятилетий общество несколько раз меняло свое название, но его задачи оставались постоянными: поддержка немецкого языка и культуры, а также поддержка немецкого национального меньшинства во всем мире.
2 «Сохнут» - негосударственная, неправительственная, некоммерческая международная еврейская организация, действующая с 1929 г., с центром в Иерусалиме. Организует в странах бывшего СССР систему учебных центров, помогая репатриантам подготовиться к алие, содействует возвращению еврейского народа на историческую родину и участвует в первоначальном устройстве репатриантов, служит связующим звеном между евреями диаспоры и государством Израиль, активно участвует в развитии и поддержке еврейского сионистского образования и еврейского самосознания в диаспорах.
3 «Джойнт» - американский еврейский благотворительный комитет, основан в 1914 г. для помощи евреям
чен при непосредственной материальной помощи из Израиля, оттуда прислали раввина, гуманитарную помощь, продуктовые наборы [9, с. 345]. В этом же году по приглашению руководства Еврейского культурного центра г. Челябинск посетил второй секретарь посольства Израиля Ц. Шва для ознакомления с ситуацией в еврейской общине города, посещения синагоги, встречи с представителями властей. Дипломат отметил: «Израиль готов принять всех евреев, возвращающихся на историческую родину, но мы никого не подталкиваем, понимая, что это решение связано прежде всего с проблемой личного выбора» [23, с. 5].
Корейская диаспора прилагала усилия для установления связей с Южной Кореей. Планировался обмен делегациями между Кореей и Челябинской областью [22, с. 2]. С помощью посольства открывались новые возможности для сохранения национальных традиций, языка. На деятельность местной диаспоры обратила внимание корейская диаспора в США, предложив свое сотрудничество [12, л. 123-124].
Характерно, что трансграничные связи всегда имеют 2-сторонний характер, что нередко проявляется в миграционных тенденциях. За рассматриваемый период в Израиль из области выехало порядка 3900 евреев [9, с. 432]; за 1990-1996 гг. - 10-12 тыс. немцев, многие активисты немецкой диаспоры региона были в их числе [8, с. 2].
Таким образом, проведенное исследование позволяет сделать вывод, что наиболее важным социальным капиталом в образовании любой диаспоры является этничность, консолидирующая сообщество ради достижения общих целей. Этничность позволяет начать
Палестины и Европы, страдающим от тягот Первой мировой войны. В 1937 г. СССР запрещает деятельность «Джойнта» на своей территории. В 1989 г. «Джойнт» возвращается в СССР, чтобы возродить еврейские общины, создает систему Хэсэдов - благотворительных центров, заботящихся о пожилых евреях. «Джойнт» открывает еврейские общинные центры, библиотеки, детские и юношеские лагеря. В Израиле «Джойнт» фокусируется на программах помощи новой волне иммигрантов - к концу 1990 г. туда переезжают 700 000 выходцев из бывшего СССР. Система Хэсэдов продолжает развиваться, а усилия, направленные на возрождение еврейских общин, начинают приносить плоды.
156
процесс генерации иных капиталов: социального в форме внутренних и внешних коммуникативных сетей, организационного для осуществления управления процессом. Концепция социального капитала открывает широкие возможности для анализа групповых ресурсов диаспоризации. В свою очередь анализ структурных особенностей феномена позволяет проследить источники воспроизводства этнокультурной идентичности, оценить внутреннюю и внешнюю этнические границы сообщества, понять функции каждого из структурных элементов. Очевидно, что диаспора суть качественная характеристика, обозначающая «этническую сеть ресурсов» или коллективный капитал, а не абстрактная совокупность носителей этнической идентичности.
Наиболее перспективно для исторических исследований феномена диаспоральности сосредоточение внимания на трансграничных коммуникативных связях, поскольку «историческая родина» нередко оказывает содействие локальным сообществам в актуализации, воспроизводстве этнокультурной идентичности, транслируя по трансграничным каналам символы, смыслы, ценности, содействуя удовлетворению потребностей локальных диаспо-ральных сообществ. Также актуальной областью исследований является роль внутренних коммуникативных пространств в адаптации мигрантов в рамках принимающего общества -целесообразно рассматривать диаспору в качестве «точки отсчета» социальной адаптации вновь прибывших.
1. Асвацатурова, М. А. Диаспоры: этнокультурная идентичность (возможные теоретические модели) / М. А. Асвацатурова // Диаспоры. - 2003. - № 2. - С. 184-199.
2. Бурдье, П. Формы капитала / П. Бурдье // Экономическая социология. - 2002. - Т. 3. - № 5. - С. 60-74.
3. Ведяйкин, Д. В. Община диаспоры как элемент этнополитической системы региона / Д. В. Ведяйкин // Вестник Поволжской академии государственной службы. - 2012. - № 1. - С. 149-154.
4. Гости из ГДР // Копейский рабочий. - 1988. - 10 июня. - С. 1.
5. Гулевич, О. А. Психология межгрупповых отношений / О. А. Гулевич. - Москва : Московский психолого-социальный институт, 2007. - 432 с.
6. Гуревич, М. Межнациональные отношения и состояние национальных культур в Челябинске / М. Гуре-вич, А. Аксенова // Возрождение Урала. - 1995. - 30 авг. - С. 1-2.
7. Ерошкин, А. «Золотое руно» - грузинский культурный центр / А. Ерошкин // Вечерний Челябинск. -1993. - 30 авг. - С. 1.
8. Ерошкин, А. Чтобы немцы не уехали в Германию, тоже нужны деньги / А. Ерошкин // Вечерний Челябинск. - 1996. - 13 нояб. - С. 2.
9. Ерусалимчик, Г. И. Разные судьбы - одна судьба (из истории челябинских евреев) / Г. И. Ерусалимчик. - Челябинск: Изд-во Татьяны Лурье, 1999. - 448 с.
10. Объединенный государственный архив Челябинской области (ОГАЧО). Ф. Р-233. Оп. 1. Д. 463.
11. ОГАЧО. Ф. Р-274. Оп. 10. Д. 3573.
12. ОГАЧО. Ф. Р-274. Оп. 10. Д. 3574.
13. ОГАЧО. Ф. Р-274. Оп. 10. Д. 3575.
14. ОГАЧО. Ф. Р-274. Оп. 10. Д. 3834.
15. ОГАЧО. Ф. Р-274. Оп. 10. Д. 3835.
16. ОГАЧО. Ф. 123. Оп.1. Д. 305.
17. ОГАЧО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 52.
18. ОГАЧО. Ф. 288. Оп. 201. Д. 937.
19. ОГАЧО. Ф. 288. Оп. 201. Д. 1956.
20. Полян, П. М. Не по своей воле...: история и география принудительных миграций в СССР / П. М. Полян. - Москва : ОГИ-Мемориал, 2001. - 47 с.
21. Попков, В. Д. Диаспорная община - модель отношений этнических мигрантов с принимающим обществом / В. Д. Попков // Диаспоры. - 2003. - № 3. - С. 126-153.
157
22. «Русские» корейцы на Южном Урале // Челябинский рабочий. - 1996. - 21 марта. - С. 2.
23. Спешков, В. Думайте сами, решайте сами / В. Спешков // Челябинский рабочий. - 1992. - 8 апр. - С 5.
24. Тишков, В. А. О культурном многообразии / В. А. Тишков // Этнографическое обозрение. - 2005. - № 1. -С. 3-23.
25. Трудармия // Уральские немцы. - 2005. - № 1. - С. 2.
26. Шеффер, Г. Диаспоры в мировой политике / Г. Шеффер // Диаспоры. - 2003. - № 1. - С. 162-185.
27. Эдельвейс // Уральские немцы. - 2005. - № 1. - С. 8.
28. Brubaker, R. Ethnicity without groups / R. Brubaker. - Harvard University Press, 2004. - 283 p.
29. Brubaker, R. The «diaspora» diaspora / R. Brubaker. // Ethnic and Racial Studies. - 2005. - Vol. 28. - № 1. -Р. 1-19.
30. Bruneau, M. Diasporas, transnational spaces and communities / M. Bruneau // Diaspora and Transnational-ism: Concepts, Theories and Methods / ed. by R. Baubeck, T. Faist. - Amsterdam: Amsterdam University Press, 2010. - Р. 35-49.
31. Strassburger, G. Transnational social spaces / G. Strassburger // Comparative European Research in Migration, Diversity and identities / ed. by W. Bosswick, C. Husband. - Bilbao: University of Deusto, 2005. -P. 49-66.
Сдано 26.08.2013 A. A. Avdashkin
STRUCTURED APPROACH IN THE STUDY DIASPORAS CHELYABINSK REGION (1989-1996)
The author studied peculiarities of the Chelyabinsk region diasporas during 1989-1996 based onnewspapers
and archives metarials and revealed social capitals, stimulating formation of diasporal structures and their functioning results.
Keywords: diaspora, social capital, ethnic net of resources, the Chelyabinsk region.
1. Asvatsaturova, M. A. Diaspora: ethno-cultural identity (possible theoretical models) / M. A. Asvatsaturova // Diaspory [Diasporas]. - 2003. - № 2. - P. 184-199.
2. Bourdieu, P. The forms of capital / P. Bourdieu // Jekonomicheskaja sociologija [Economic sociology]. - 2002. - Vol. 3. - № 5. - P. 60-74.
3. Vedjajkin, D. V. Diaspora communities as part of the ethno-political system of the region / D. V. Vedjajkin // Vestnik Povolzhskoj akademii gosudarstvennoj sluzhby [Herald of the Volga Region Academy of Public Administration]. - 2012. - № 1. - P. 149-154.
4. Guests of the GDR // Kopejskij rabochij [Kopeysky worker]. - 1988. - June 10. - P. 1.
5. Gulevich, O. A. Psihologija mezhgruppovyh otnoshenij [Psychology of intergroup relations] / O. A. Gulevich. -Moscow: Moskovskij psihologo-socialnyj institut [Moscow Psychological and Social Institute], 2007. - 432 p.
6. Gurevich, M. Interethnic relations and the state of national cultures in Chelyabinsk / M. Gurevich, A. Aksenova // Vozrozhdenie Urala [Rebirth of the Urals]. - 1995. - August 30. - P. 1-2.
7. Eroshkin, A. «Golden Fleece» - Georgian Cultural Center / A. Eroshkin // Vechernij Cheljabinsk [Evening Chelyabinsk]. - 1993. - August 30. - P. 1.
8. Eroshkin, A. To the Germans left for Germany, too, need money / A. Eroshkin // Vechernij Cheljabinsk [Evening Chelyabinsk]. - 1996. - November 13. - P. 2.
9. Erusalimchik, G. I. Different destinies - one destiny (from Chelyabinsk-cal history of the Jews) / G. I. Eru-salimchik. - Chelyabinsk: Publishing house of Tatiana Lurie, 1999. - 448 p.
10. Ob"edinennyy gosudarstvennyy arkhiv Chelyabinskoy oblasti (OGAChO) [CSAChR]. Fund R-288. Inventory 1. File 463.
11. OGAChO [CSAChR]. Fund R-274. Inventory 10. File 3573.
12. OGAChO [CSAChR]. Fund R-274. Inventory 10. File 3574.
158
13. OGAChO [CSAChR]. Fund R-274. Inventory 10. File 3575.
14. OGAChO [CSAChR]. Fund R-274. Inventory 10. File 3834.
15. OGAChO [CSAChR]. Fund R-274. Inventory 10. File 3835.
16. OGAChO [CSAChR]. Fund 123. Inventory 1. File 305.
17. OGAChO [CSAChR]. Fund 2. Inventory 1. File 52.
18. OGAChO [CSAChR]. Fund 288. Inventory 201. File 937.
19. OGAChO [CSAChR]. Fund 288. Inventory 201. File 1956.
20. Polian, P. M. Ne po svoey vole...: istoriya i geografiya prinuditel'nykh migratsiy v SSSR [Not on their own ...: history and geography of forced migrations in the USSR] / P. M. Polian. - Moscow: OGI-Memorial, 2001. - 47 p.
21. Popkov, V. D. Diaspora community - a model of ethnic relations migrants with the host society / V. D. Popkov // Diaspory [Diasporas]. - 2003. - № 3. - P. 126-153.
22. «Russian» Koreans in the South Urals // Cheljabinskij rabochij [Chelyabinsk Worker]. - 1996. - March 21. - P. 2.
23. Speshkov, V. Think for yourself, decide for yourself / V. Speshkov // Cheljabinskij rabochij [Chelyabinsk Worker]. - 1992. - April 8. - P. 5.
24. Tishkov, V. A. About cultural manifold / V. A. Tishkov // Jetnograficheskoe obozrenie [Ethnographic Review]. -2005. - № 1. - P. 3-23.
25. Labor army // Uralskie nemcy [Ural Germans]. - 2005. - № 1. - P. 2.
26. Scheffer, G. Diaspora in world politics / G. Sheffer // Diaspory [Diasporas]. - 2003. - № 1. - P. 162-185.
27. Edelweiss // Ural'skie nemtsy [Ural Germans]. - 2005. - № 1. - P. 8.
28. Brubaker, R. Ethnicity without groups / R. Brubaker. - Harvard University Press. - 2004. - 283 p.
29. Brubaker, R. The «diaspora» diaspora / R. Brubaker // Ethnic and Racial Studies. - 2005. - Vol. 28. - № 1. - P. 1-19.
30. Bruneau, M. Diasporas, transnational spaces and communities / M. Bruneau // Diaspora and Transnationalism: Concepts, Theories and Methods / ed. by R. Baubeck, T. Faist. - Amsterdam: Amsterdam University Press, 2010. - P. 35-49.
31. Strassburger, G. Transnational social spaces / G. Strassburger // Comparative European Research in Migration, Diversity and identities / ed. by W. Bosswick, C. Husband. - Bilbao: University of Deusto, 2005. - P. 49-66.
159
