CC BY
96
СТРУКТУРА, СОДЕРЖАНИЕ И ОСОБЕННОСТИ МЕНТАЛИТЕТА В НАЦИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЕ НАРОДОВ ДАГЕСТАНА
© Баглиева А.З.1
Дагестанский государственный педагогический университет, г. Махачкала
В данной статье автор рассматривает структуру, содержание и особенности менталитета в национальной культуре народов Дагестана в работах видных ученых философов, культурологов, историков и политологов. Автор далее последовательно прослеживает различные этапы на пути становления дагестанского этноса, выявляет традиционные общественные институты, такие как наездничество, аталыче-ство, гостеприимство, куначество и их роль в формировании дагестанского менталитета.
Учет национальных психологий народов нашей страны, общественной психологии, особенностей психологии народов Северного Кавказа, национального самосознания как феномена общественного сознания имеет важное значение в условиях обновления всей сферы общественной жизни. Прежде всего, нужно учитывать генетическую историю той или иной нации, особенности формирования и развития национального самосознания этноса, а также сознания, свойственного индивиду.
Оказавшись в тяжелой ситуации, депортированные народы могли вообще исчезнуть с лица земли, но вновь и вновь срабатывали их гигантский внутренний духовный иммунитет и величайшая сила воли. Эта великая биогенетическая и этногенетическая сила народа, заложенная в них самой природой и космосом, позволила им выжить, сохранить свои национальные особенности и войти в общечеловеческую современную культуру.
Раскрыть характер народа, по мнению И.С. Кона, - означает, раскрыть его наиболее значимые социально-психологические черты. Взятые в отдельности, они не являются и не могут быть абсолютно уникальными. Уникальна структура характерологических особенностей нации, а все, входящие в эту структуру элементы, являются общими. Структуру национального самосознания С.М. Арутюнян представил как единство осознания национальной принадлежности, приверженность к национальным ценностям, стремление к государственной самостоятельности. Определяя содержание и структуру национального самосознания, Ю.В. Бромлей писал: «Этническое самосознание этноопределенных элементов материальной, социальной, духовной культуры» [1].
1 Заведующая кафедрой Философии, кандидат исторических наук, доцент
Калтахчян С.Т. ввел как структурный элемент осознания общности в национально-освободительной борьбе. Формирование национального, национальных особенностей, духовной культуры происходит на протяжении значительного исторического периода под влиянием целого ряда факторов, прежде всего, социально-экономических, политических и других. Надо учитывать и то, что национальность, как и культура, - это не биологическая категория, зависит она не от наследственности и не передается с кровью и молоком матери.
Национальность, будучи одной из существенных характеристик духовного мира человека, его психологического склада, формируется в конкретной социально-этнической среде. Кадиев З. и Гасанов Н. писали, что человек является по своей национальности тем, кем он себя чувствует. И совершенно не важно, утверждали они, от кого он родился и какие внешние черты унаследовал. Украинец, сформированный в русской, белорусской или эстонской среде, в действительности является русским, белорусом или эстонцем. И наоборот, человек, в силу обстоятельств сменивший этническую среду и ассимилировавшийся в ней, фактически меняет свою национальность. Здесь важно только одно: его собственное национальное самосознание» [2]. Каркас культуры составляют традиции, под которыми понимаются «исторически сложившиеся формы поведения людей решительно во всех областях общественной жизни» [3]. По определению Э.С. Маркаряна: «Культурная традиция - это выраженный в социальноорганизованных стереотипах групповой опыт, который путем пространственно-временной трансмиссии (передачи) аккумулируется и воспроизводится в различных человеческих коллективах» [4].
Национальное своеобразие, национальные особенности восприятия мира находят яркое отражение в культуре этносов. Как полагает А.Г. Агаев, «... культура представляет из себя не только ценности, созданные народом, но и его творческую деятельность по их производству, распределению и освоению. Бытие культуры поэтому находится в разнообразии форм, темпов, масштабов, состояний и результатов этой деятельности... Национальная культура охватывает все предметное и духовное богатство, созданное народом и используемое им в своем национальном существовании» [5]. Эти два момента, образующие совокупности национальное своеобразие культуры, выступают специфически в каждом жанре искусства.
Этнос, рассматриваемый как сгусток информации, приобретает стабильность во времени через передачу традиций - устоявшихся форм поведения [6]. Передача традиций от поколения к поколению происходит путем воспитания, имитационной деятельности, коммуникаций. По мнению отечественных ученых, традиции являют из себя «все способы фиксации в социальной памяти, трансмиссии и репродуцирования культуры», и, следовательно, лежат в основе устойчивости культуры этноса [7].
Устоявшиеся формы поведения - их определенная совокупность, характерная для данного этноса, формируют установки, ценности, стереотипы сознания, что происходит часто бессознательным путем через повторяющуюся деятельность. Через традиции закладывается бессознательный пласт психики представителей этноса, что лежит в основе специфики мышления или ментальное этноса. Специфика мышления определяет сознательную деятельность человека.
Однако любая традиция - это бывшая инновация, любая инновация в потенции будущая традиция [8]. Инновации, являясь следствием изменения социально-экономической, исторической или природной среды обитания, могут либо укорениться и стать традицией (сильная инновация), либо не прижиться (слабая инновация), но в любом случае являются условием развития этноса.
Единичная инновация, став традицией, не изменяет в целом мировоззрение и мировосприятие народа. Кроме того, взятая в отдельности одна традиция не может формировать всей бессознательной сферы психики. Исходя из этих предпосылок, мы можем отметить, что для ментальности этноса важна не одна традиция, а сочетание их совокупности. Поэтому для изучения ментальности необходимо радикальное изменение социально-экономической и политической системы.
Сочетание этнокультурных традиций, способ их соединения определяют направленность или цель культуры, что является основанием или своеобразной матрицей психологии развития этноса и определяет его специфику. Бромлей Ю.В. в связи с этим пишет, что неповторимый облик каждого этноса создается не отдельной специфической чертой, а особым, характерным только для него, сочетанием объективных свойств, многие из которых могут быть одновременно присущи и каким-то другим этносам [9].
Направленность, или стиль культуры, через бессознательные и осознанные явления психики регулирует поведение и ориентацию человека в мире. В результате представители разных этносов в схожих ситуациях будут действовать и воспринимать информацию неодинаковым образом.
Бессознательные или не вполне осознанные установки, стереотипы поведения в свою очередь являются матрицей для развития осознанных идей и концепций, мировоззрения и идеологии этноса, что, в конечном счете, оказывает воздействие на формирование этнических особенностей психологии самосознания народа.
«Система ментальности формирует и во многом определяет специфику этноса, которая осознается его представителями, и служит этническому размежеванию», - отмечает В.П. Кошарный [10]. Представленное в этой работе рассмотрение ментальности через теорию этноса является лишь одной из попыток целостного ее осмысления и не может являться окончательным решением проблемы. Тем не менее, основываясь на вышеизло-
женной концепции этнической ментальности, попробуем определить пути ее изучения применительно к ментальным особенностям национальной культуры народов Дагестана.
Если рассматривать ядро ментальности этноса как направленность культуры, которая складывается из определенного сочетания этнических традиций, то ее исследование видится через анализ традиций различных слоев культуры. Применительно к этому целесообразно использовать деление культуры этноса на составляющие ее подсистемы, которое было предложено исследователем культуры Ю.И. Мкртумяном и модифицировано С.А. Арутюновым. Ими выделено 4 подсистемы или сферы культуры: производственная, жизнеобеспечивающая, соционормативная и познавательная [11]. Упомянутые подсистемы не могут быть ограничены друг от друга с абсолютной четкостью, но удовлетворительны в качестве теоретической модели.
Под производственной подсистемой культуры понимается производство и воспроизводство материальных благ, орудий и средств производства в тех пределах, в которых производство отграничено от потребления. Жизнеобеспечивающая подсистема включает совокупность механизмов и средств, направленных на непосредственное поддержание жизнедеятельности ее носителей. Эта подсистема функционирует преимущественно в сфере потребления.
К соционормативной части культуры относятся такие институты, как право, мораль, обычаи и ритуалы. Кроме того, сюда относятся часть религиозных институтов и различные социальные структуры. Познавательная подсистема культуры включает в себя совокупность научных и эмпирических знаний и опыта, кроме того, эмоциональный и чувственный опыт.
Основываясь на данном делении культуры этноса, исследование ментальности, выражающейся в национальной культуре народов Дагестана, видится через последовательное прохождение следующих этапов:
1. Изучение каждой из подсистем и выделение устоявшихся форм поведения (традиций). При этом большое внимание оказывается соционормативной и познавательной сферам, как квинтэссенции духовной жизнедеятельности этноса.
2. Анализ сочетания традиций в рамках подсистем, выделение структурных характеристик.
3. Обобщение основных направлений развития подсистем культуры, на основе которого определяется направленность культуры в целом.
В процессе работы над проблемой узкого содержания ментальности (его ядра) вырабатывается и набор (совокупность) ценностей, установок, стереотипов, особенностей мышления, которые являются средством реализации в пространстве и времени направленности культуры, то есть
смысловыми альтернативами культуры, если рассматривать ее в соответствии с взглядами Ю.М. Лотмана как биполярное явление [12].
Если принять за основу эту схему для изучения ментальности народов Дагестана, то первоначально необходимо рассмотреть экологические, исторические и хозяйственно-экономические предпосылки их функционирования, окончательно сформировавшиеся к концу XIX в.
Национальный характер любого народа генетически обусловлен длительным эволюционным процессом. Особенности психического склада, типы мышления определяются не только исторически сложившимися традициями, социальной средой и воспитанием, но также наследственными задатками [13]. «В каждой нации, - писал Ф.Х. Кессиди, - представлены все типы темпераментов, разновидности склада ума и восприятия окружающей действительности... Более того, национальный характер не сводится просто к психическим особенностям народа, которые встречаются у него чаще всего. Национальный характер есть неповторимое сочетание отличительных черт данной нации. . каждая нация - это своего рода индивидуальность, живая целостность, главными признаками которой являются особенности психического склада и типов мышления» [14]. Дагестан дает яркий пример того, что описывать историю и культуру отдельных народов изолированно друг от друга, вне контекста взаимовлияния культур невозможно.
На историю формирования каждой народности Дагестана существуют разные и противоречивые взгляды. Например: некоторые исследователи, в частности З.А. Никольская, считает, что в XIX веке из-за отсутствия общности языка у аварцев, их нельзя считать народностью и, значит, речи не может быть о едином социальном устройстве [15]. Гаджиева С.Ш. считает, что еще в XIV-XV веках кумыки «представляли собой этническое целое, народность», которой присущи своеобразные социальные отношения внутри этноса [16]. Тогда как Р.М. Магомедов говорит, что кумыкская народность сформировалась после присоединения кумыкских княжеств к России, а лакская народность в XIX веке не была еще сформирована. Противоположную точку зрения высказывает Л.И. Лавров, считающий, что лакцы в 19 веке и в более отдаленное время выделялись среди народов края большей этноинтегрированностью [17].
Противоречивые суждения в вопросе о сформированности народностей Дагестана объясняются не только слабой источниковой базой и плохой изученностью народов, но и недостатком социально-теоретических оснований и методологических средств. Приоритетную роль в таком анализе должна играть историческая действительность.
Ибрагимов Х.А. обращал внимание на то, что «существование в Дагестане до XX века многих народностей, соответственно языков и диалектов, было обусловлено не столько географической изолированностью народностей друг от друга, сколько их экономической разобщенностью,
являвшейся следствием господства натурального хозяйства. Вследствие этого, многие группы общностей вплоть до Октябрьской революции называли себя просто горцами и чаще всего, по имени отдельных селений -гидатлинцами, кюринцами, кубачинцами, казикумухцами и т. д.
Безусловно, из сказанного нельзя сделать вывод о том, что до XX-го столетия у представителей рассматриваемых национальностей не было элементов сознания своей принадлежности к более сложным социальным общностям. Речь идет о степени полноты и ясности «мы» в рамках локально-территориальной общности (селений). Отсюда и доминирование в психологии людей сознания принадлежности к наиболее устоявшимся и организованным общностям» [18].
Социально-политические объединения в Дагестане, которые сложились в силу определенных исторических условий, на которые оказала влияние и географическая изолированность, пишет М. А. Агларов, имели соответствующую структуру политической организации, которая отвечала структуре этнического сознания: а) собственно джамаат (независимо от количества входивших в него поселений; б) «вольное общество»; в) общенародное, практически малоразличимое от общедагестанского; г) общедагестанское [19]. Таким образом, говоря о народе в целом как исторически интегрированном субъекте, формирующем целостный образ и отдельные представления об социально-политическом единстве, следует отметить первичную и ведущую роль процессов национально-этнической идентификации (самоопределения).
Основываясь на нескольких образцах из истории Дагестана и Северного Кавказа, на документальных свидетельствах XVIII начала XIX веков, сосредоточим внимание на устройстве публичной власти в старинных «демократических республиках», или «горских демократиях», функционировавших еще в XVIII начале XIX века на Кавказе, а также затронем вопросы возрождения и кризиса демократических реформ в последующие два столетия.
Традиционная культура народов Кавказа, согласно С. Броневскому, известному кавказоведу, начала XIX века, была выражена в двух основных формах: монархии - Грузинское царство, ханства - Аварское, Кази-кумухское и т.д. и республики - Джаро-Белоканская, Акушинская, Сала-ватская и т.д., с разновидностями: аристократические и демократические сообщества Северного Кавказа. Такая схема анализа была заимствована из арсенала политологических учений античности в модификации Шарля де Монтескье и Детю де Траси, успешно адаптирована к реалиям Кавказа и употреблялась в отношении политических форм на Кавказе вплоть до наступления реакции Николая I.
Политические образования на Северном Кавказе называли республиками и другие исследователи, такие определения были в ходу в течение
почти 100 лет, особенно в царствование Александра I. Термины и слова типа «республика», «демократия» или «гражданин» после подавления восстания декабристов исчезают и более в российской историографии не употребляются. Как следствие - и изменение восприятия и отношения к кавказским формам демократических форм политического устройства. Примеры удивительной для своего времени демократической организации публичной власти дает Дагестан периода XVII - нач. XIX веков, основанной частью на публичном и частью на обычном праве, то есть модель безусловной гражданской общины, называвшейся «ша», «ши», «росо», затем арабским названием «джамаат».
В базисной части, то есть в земельно-правовых отношениях, каждый джамаат располагал своей территорией, которая была не просто пространством жизнедеятельности, а, являясь сформировавшейся в юридическом смысле собственностью джамаата и которая (как категория) вводилась в различные правовые отношения, охранялась силой законов и традиций. Свободный член гражданской общины был собственником своей пахотной земли, сенокосов, иногда участка леса, домостроения и другого имущества, редко пастбища, и одновременно он являлся совладельцем всей территории, инфраструктуры и имущества всей общины.
Публичная власть в старинных джамаатах исторически возникала и формировалась в целях реализации идеалов естественной справедливости; она была организованна по классической схеме древних гражданских общин, известных в истории полисов. Народное собрание было высшим органом. Оно созывалось ежегодно весной после проведения праздника «Первой борозды» и в особо важных случаях специально. Ежегодно на собрании избирались правители, называвшиеся в разных селениях по-разному (карты, холоте, бегпвул, кевха, чухби и т.д.), исполнители (тулгу-ки, гелал), посредник между народом и правителем и глашатай (мангуш), смотритель полей, казначей. Совет старейшин назначал ведавшего военными делами (цевехъан). Названные лица составляли избираемую ежегодно публичную власть, которая опиралась на публичное право - адаты, записанные в специальных кодексах. В выборах могли участвовать только мужчины и только те из них, которые, как говорили, имели «большую плеть» (мекеги), т.е. землевладельцы. Земельный ценз выделял полноправных членов джамаата, потому что владеть землей «чужаку» джамаат запрещал специальными постановлениями.
Выбранного правителя непременно приводили к присяге на Коране, тексты присяги сохранились в архивах. Присягал он в своем полном подчинении и соблюдении адатов и в том, что не изменит и не введет новый закон без решения общего собрания, будет справедлив по отношению ко всем кланам и сословиям общества, что не будет различать родных или дальних, кунаков и друзей, бедных или богатых.
Таким образом, «в предшествующий имамату период схема организации публичной власти и осуществления народовластия в Дагестане имела, как уже говорилось, черты гражданской общины с редкими аналогиями в истории, если они вообще имелись» [20]. Так, публичная власть различных уровней в Дагестане строилась не по национальному, а по общинному признаку. Изначально она была заложена в общине - джамаате, на следующем уровне - в союзах джамаатов, получивших в литературе название «федеративных республик», на третьем уровне - в союзах союзов, названные «конфедеративными объединениями».
В свою очередь, посредством взаимных договорных актов эти республики и ханства превратили Дагестан практически в единое политическое поле, т.е. в Дагестан как таковой, как его видели историки средневековья и администраторы нового времени. При видимой внешней эфемерности такое политическое поле внутренне было более цельным и способным к маневру и самовосстановлению, чем громоздкие унитарные формы политической организации. Секрет единства при многообразии и видимой политической раздробленности заключался в единстве социальной природы, самостоятельности и потому устойчивости сельских джамаатов. Во главе некоторых из политических образований стояли ханы и уцмии, однако, как это было в Византии, - внутреннее самоуправление джамаатов было безусловным. Такова была предыстория социальной организации до начала XIX века.
Попытка радикальной замены, как права (адата), так и старой политической культуры шариатом, при всех усилиях имамов, увенчалась лишь частичным успехом. Шариатские формы заняли лишь сектор семейного (или частного) права, став параллельной правовой системой, а не единственной; так возник биюридизм - уникальный опыт 19 века. В имамате Шамиля с усилением государственной власти происходит деформация и снижение культуры самоуправления. Шамиль, став во главе пирамиды властных структур, сохраняет старое административное деление, выделив административные единицы как субъекты имамата, и сохраняет структуру общин, но с сильно ограниченным администрацией суверенитетом. Тем самым оттесняются права общин и их союзов на второстепенный уровень, уничтожается выборность органов самоуправления, вводится институт прямого административного назначения.
Вместе с тем, создавая сквозную структуру или «вертикаль государственной власти», Шамиль в виде наибств сохранил состав и границы «федеративных республик», что стало административной базой имаматов XIX веке. Имамат сохраняет старинные права собственности общин и их союзов на свои территориальные владения, на распределение доходов, частную собственность на землю и защищает эти права. Исторический опыт военного времени по централизации власти, проведенный Шамилем,
можно рассматривать как инструмент «социально-демократического уравнивания» и общенациональной интеграции общества. С другой стороны, этот же период дает прекрасную иллюстрацию и того, как идеально выстроенная система жесткой «вертикали власти» при ее длительном «употреблении» превращается в грозную антидемократическую силу или аппарат насилия.
Следующий период, так называемый «николаевский», начался обычным для Кавказа колониальным наместничеством при сохранении местных форм политической культуры (феодальные образования, вольные общества и т.д.) в регионах, не входивших в имамат. В тоже время были частично восстановлены и усовершенствованы не свойственные крестьянским общинам высокие формы самоуправления в виде «сельского общества». Создался как бы промежуточный организм между «гражданской общиной» классического типа и будущей колхозно-крестьянской общиной. Одновременно над возрожденными органами публичной власти «сельского общества» (суды, старшины и т.д.) довлела «вертикаль» царских властей, с верховными правами одобрения или отмены решений местных властей (окружная и областная администрация). Начался активный процесс собирания и обработки памятников права для непосредственного его употребления в судопроизводстве по гражданским и уголовным делам, значительно переработав «не подходящие», на взгляд властей, или на самом деле устаревшие для нового порядка гражданского и юридического быта его отдельные пункты.
Административный строй «николаевского времени» имел ту же архитектуру, что унаследовал имамат от предшествующего периода. Единая общеполитическая сеть, основанная на этнокультурном, правовом и политическом единстве народов, получила единое административное оформление как Дагестанская область в рамках Российской империи. Дагестанская область делилась на девять известных округов, состоящих из сорока двух наибств, которые в свою очередь, состояли из первичных образований - «сельских обществ». Каждое из этих административных делений соответствовало исторически сложившимся политическим и, одновременно, этническим делениям и было автономно в решении вопросов в пределах их компетенции. Судебная реформа была точно вписана в административную сеть.
Конструктивные и даже беспримерные достижения в реформах «николаевского времени» таковы: новое, опирающееся «на историческое клише» административное устройство, восстановление местного самоуправления, местного права, включение административного опыта имамата в систему нового обустройства. Последнее означало введение правового плюрализма (шариат, адат, кодифицированные и переработанные в новом стиле уставы и указы наместничества) в сочетании с «вертикалью власти» областного и окружного военного начальства.
Возрождение самоуправления в рамках «военно-народного управления» привело к консолидации дагестанского общества, к дальнейшему подъему экономики и культуры народов Дагестана. Именно период после Кавказской войны отмечен стремительным подъемом ремесел, художественных культур и литературы. Возможно, в этой цепи возрожденное самоуправление в его новой модификации сыграл особую роль в «дагестанском феномене возрождения» (Г. Гамзатов).
Благодаря развитию экономических товарно-рыночных отношений в середине XIX в. возникли крупнейшие торговые центры, начался обмен, как между вольными обществами, так и с русскими поселениями. Русские привозили в аварские села хлопчатобумажные ткани, посуду, зеркала и другой инвентарь, в обмен же получали шерсть, кожу и т.д. Один из таких центров оказался в с. Ботлих. Развитие таких отношений способствовало в некоторой степени как консолидации этноса, так и сравнению и оценке своего уклада жизни с чужим.
У горских народностей Дагестана существовало также традиционное название жителей по имени главного селения, и жителей села - по названию проживания, так жителей Акушинского союза называли акушинца-ми, а при конкретизации выяснялось место проживания. В условиях доминирования раннефеодальных отношений у народностей Дагестана не существовало еще элемента осознания своей принадлежности к одной единой национальной общности [21]. В социальном сознании индивида проявляется переход от единичного, особенного к общему, так он (индивид) считает себя принадлежащим к родному аулу, затем к «вольному обществу», и после этого к этнической общности. У аварцев, например, существовали зачатки формирующегося национального сознания, но процесс этот шел слабо по ряду социально-экономических и политических причин, но был возможен в отличие от некоторых других народностей, т.к. у них (аварцев) существовала известная общность территории, экономических связей, культуры, традиций, обычаев, которая способствовала их консолидации.
В Дагестане имела место некоторая особенность консолидации связанная с тем, что селения одной национальности расположенные на границах проживания входили в этнические и политические образования других народов Дагестана. Они подвергались иноэтническому влиянию, например, даргинские селения Урма, Манас, Хапши, Аркас, Дуранги, Ку-лецма, Охгли, Чогли - входили в кумыкское шамхальство Тарковское и т.д. Здесь в силу близкого нахождения существовали контакты политического, социального, экономического, торгового, культурного характера, что оставило свой след. Жители этих селений подвергались довольно сильному иноэтническому влиянию [22].
Положительное значение в экономической, политической, социальной, культурной и других сферах имело появление русских в Дагестане после присоединения его к России, т.к. Дагестан был втянут в общее русло развития. Образование же Дагестанской области в 1860 году имело немаловажное значение для формирования национального сознания, была ликвидирована феодальная раздробленность, что привело в свою очередь к некоторому сближению отдельных народов и их консолидации. Был запущен в действие естественный процесс знакомства с русской культурой, бытом, языком, и соответственно появилось сравнение и оценочное отношение к «чужому» и «своему», поиск непохожести, а это способствовало появлению контрастности «мы - они».
Процессы взаимодействия и взаимовлияния имели как положительные, так и отрицательные стороны в развитии духовной культуры. Включение Дагестана в состав России - государства с высокой культурой и быстро прогрессирующей капиталистической экономикой, с его сильной централизованной властью, помогло ускорить процессы этнической и политической консолидации. Устранение смут, междоусобиц, налаживание мирной жизни, усиление общения, экономических и культурных связей, как между собой, так и с другими народами, общее развитие производительных сил, относительный рост народонаселения и т.д. - это составило положительный момент. А проводимая колониальная политика, сознательное препятствование развитию национальной культуры, насаждение русской администрации, отсутствие учета местной специфики, раздробление по разным округам - служили препятствием и тормозом в этнопо-литическом и культурном развитии.
После присоединения Дагестана к России произошел некоторый сдвиг в жизни народов, в целом же Дагестан оставался экономически отсталым, такую же картину можно было наблюдать и в культурном развитии. Было открыто небольшое количество светских школ, но отсутствовала письменность и литература на родном языке у некоторых народов, не было культурно-просветительских учреждений.
В послереволюционный период началось строительство нового общества, и дагестанские народы включились в процесс построения нового государства. Искусственно вносимые в национальную жизнь элементы «чужеродного» встречали непонимание. В 30-40 годах шел процесс формирования единого советского государства, и существовало упрощенное понимание национальных отношений и национальной политики. Административно-командная система создавала удобные для нее централизованные структуры, и все указания спускались сверху вниз, не учитывая особенностей национального развития, самобытности каждого народа. Бюрократизм сказывался во всем, начиная от размещения промышленных предприятий и заканчивая проблемами образования, культуры и т.д.
В целом можно отметить, что, несмотря на этническую пестроту, языковые различия и культурное многообразие, население Дагестана было объединено близостью происхождения, общностью исторических судеб, этнотерриториальными контактами, хозяйственно-экономическими и культурными связями, тенденцией народов к интеграции. Расселение народностей на территории Дагестана складывалось на протяжении длительного периода времени. Население большинства национальностей проживает компактно на территории отдельных административных единиц (районов, городов).
К тому же современная историческая наука считает имеющими полное право на существование гипотезы, утверждающей, что предки нынешних коренных народностей не только Дагестана, но и Чечни, Ингушетии, Северного Азербайджана и части Грузии около 5 тыс. лет тому назад составляли единую народность с общей культурой и общим языком. Она свидетельствует и об общности исторических судеб народов Кавказа в их последующем развитии. Феномен же многоязычия (полиэтничности) Дагестана объясняется «этнографическим эффектом», которые имели самоуправляемые гражданские общины (полисы) и их союзы, а не переживаниями «родоплеменных» различий в условиях горной изоляции [23].
Национальные особенности народов Дагестана складывались на протяжении многих веков, поэтому специфические черты национального характера находили отражение в самосознании этносов и в их этике задолго до возникновения самой нации.
Система воспитания, как одна из важнейших составных частей культуры любого народа, всегда была подчинена социальным условиям, при которых она осуществлялась. В условиях отсутствия «высокой», т.е. профессиональной культуры и сети учебных заведений или системы образования, в воспитании подрастающего поколения любого народа исключительно огромную роль играли те традиционные общественные институты, которые обеспечивали этот процесс. Центральное место в культуре народов Дагестана занимают такие его компоненты (или институты), как ата-лычество, наездничество, куначество, гостеприимство, патронат.
Институт наездничества наряду с куначеством, аталычеством, патронатом и гостеприимством имеет важное значение в культуре народов Дагестана. Это был действительно институт со всеми сопутствующими ему атрибутами: идеологической базой, обрядами и ритуалами, определёнными жизненно важными для общества функциями.
Что касается другого, не менее значимого традиционного института -аталычества, который занимал заметное место в жизни народов Дагестана, то он был фактически институтом феодалов, т.е. детей князей и дворян воспитывали, в первую очередь, через него, т.е. отдавали на воспитание аталыку. Образ жизни феодалов, их культура, были образцом для подра-
жания всех остальных горцев Кавказа. Г орцы с большой охотой отдавали своих детей на воспитание аталыкам, они знали, что воспитанный на таких традициях человек всегда мог выжить в любых экстремальных ситуациях, ибо этого человека отличали такие качества, как выносливость и вежливость, смелость и отвага, толерантность и честность, доброта и непримиримость к несправедливости и т.д.
«Принятие в семейство члена чужой фамилии совершается с некоторыми обычаями. Желающий вступить в союз и родство с княжеской или другой значительной фамилией передает о своем желании через общего знакомого старшему в том семействе, с которым желает породниться. Отказать в этом случае не вправе.
Очень часто ребенок еще не родился, а желающих взять его на воспитание явилось несколько. В таком случае отец и мать не вмешиваются в разбирательство прав претендентов на воспитание, а предоставляют им самим решать вопрос о том, кому должно получить ребенка. Когда с общего согласия будущий воспитатель, или аталык, будет выбран, то он приступает в своем доме к приготовлениям для принятия к себе ребенка, а ко времени рождения младенца посылает в дом роженицы бабку для присутствия при родах. Аталык, принимая на себя заботы воспитания чужого ребенка, отнюдь не делает это для того, чтобы нянчиться с ним единственно из уважения к князю. Нет, взятие на воспитание чужого ребенка составляет для него жизненный вопрос: он уверен, что родные его воспитанника сделаются его друзьями и защитниками и не дадут его никому в обиду. Смотря на воспитание чужого ребенка с этой точки, аталык употребляет все свои усилия, чтобы окружить воспитанника не только необходимым, но даже излишним; для этого он не жалеет последнего достояния. Отец и мать, отдав ребенка на воспитание, так верят тому, что аталык будет за ним ухаживать, что считается неприличным спрашивать о здоровье своих детей. Воспитанники, видя попечение о них своих аталыков, привязываются к ним иногда более, чем к родителям. Очевидно, как много подобные союзы по воспитанию способствуют соединению между собой отдельных семейств» [24].
Однако, кроме аталычества и наездничества, в обществе были и другие традиционные общественные институты, которые накладывали свой определенный отпечаток на образ жизни народов Дагестана, на культуру в целом. К таким традиционным общественным институтам относятся гостеприимство, куначество, патронат. Через эти институты регулировались взаимоотношения людей, вырабатывались стандарты мышления народа.
Традиционное гостеприимство - не только общественный институт, но и, прежде всего, часть традиционной культуры, даже сама культура народа. Через гостеприимство народ всегда проявляет свой образ жизни, образ мышления. Гостеприимство, как и другие общественные институты, уходит своими корнями вглубь истории и его содержание всегда соответ-
ствует тем социально-экономическим условиям общества, при которых оно функционирует. Традиционное гостеприимство, как и остальные общественные институты, описаны и изучены многими иностранными путешественниками и учеными. Они все едины во мнении о том, что институт гостеприимства на протяжении веков всегда занимал очень важное место в жизни народов Дагестана, в их культуре. Более того, этот институт является чуть ли не ее основой, ибо, прежде всего, через него проявляется поведение, характер народа.
Однако следует отметить, что институт гостеприимства, как и остальные общественные институты, весьма архаичен по своему происхождению. В процессе исторического развития он подвергся глубоким изменениям и под влиянием обстоятельств - главным образом под сильнейшим воздействием феодальных отношений - не только принял новые формы, но и приобрел новые социальные функции, нередко во многом отличные от прежних. Трансформируясь в условиях феодального строя, гостеприимство у горцев обнаружило чрезвычайную гибкость и приспособляемость к феодальным порядкам и нуждам, прежде всего к интересам феодалов - князей и дворян. Здесь следует отметить, что ни один обычай не был так широко использован ими для обслуживания своих интересов, как гостеприимство и тесно связанные с ним куначество и патронат.
Чтобы понять этот важный момент, необходимо рассмотреть основные положения этого института, которые характеризуют менталитет народов Дагестана. Прежде всего, надо отметить, что все авторы, писавшие по этому вопросу, считали, что гостеприимство является их главной добродетелью. Дело в том, что горское, гостеприимство имеет несколько основополагающих принципов, без соблюдения которых этот институт теряет всякий смысл. Во-первых, гостеприимство распространяется на любого человека, независимо от национальности, пола, возраста, политических убеждений, религиозных верований, в том числе на преступника и кровника. Во-вторых, хозяин дома обязан защищать гостя от любых преследователей и опасностей. Ради его безопасности он должен жертвовать всем, вплоть до своей жизни. Пока гость находится у него в доме, даже если он его кровник, право кровной мести на гостя не распространяется. Оно вступает в силу с момента того, как тот покидает его дом или территорию. Поэтому неслучайно, благодаря этому священному институту, была спасена не одна человеческая жизнь, когда человек, преследуемый за те или иные преступления, обращался к тому или другому хозяину, чтобы его приняли в качестве гостя.
Наряду с традиционным гостеприимством, одним из архаичных общественных институтов у горцев вообще является куначество. Оно возникло на базе гостеприимства, и строгую грань между гостем и кунаком в правилах приема трудно провести. Институт гостеприимства является одной из форм искусственного родства. Несмотря на то, что правила
приема гостя вообще и кунака были, в основном, одинаковы и они пользовались одними и теми же правами и привилегиями, тем не менее, были и некоторые различия. Например, хозяин дома обязан был отвечать за безопасность гостя до тех пор, пока он находился в его доме. После того, как гость покидал его дом, хозяин не только не отвечал за его жизнь, но мог даже участвовать в его ограблении, даже убийстве. А с кунаком дело обстояло совершенно по-другому. Хозяин дома всегда, где бы ни находился его кунак - гость, приятель - обязан был защищать его, оказывать необходимую помощь, вплоть до кровной мести, если его кунак осуществлял таковую. Далее обычай гостеприимства строго запрещал хозяину интересоваться делами незнакомого ему гостя, задавать такому гостю какие-либо вопросы, нарушать его инкогнито, до тех пор, пока тот сам не сообщал о себе необходимое. Наоборот, в отличие от кунака-друга, приятеля, хозяин должен и обязан был вести себя иначе: проявлять повышенный интерес к тому, с какой целью он посетил его дом, принимать самое активное участие в разрешении его проблем. Принципиальное отличие кунака от обычного гостя заключалось еще в том, что связь гостя с хозяином носила единовременный характер, а с кунаком - постоянный.
Кунаками могли быть представители различных племен, фамилий. Был специальный обряд установления куначеских отношений между двумя мужчинами. Суть этого обряда заключалась в том, что договаривающиеся стороны брали напиток (бузу), наливали в чашу и пили поочередно, давая клятву друг другу быть братьями и относиться друг к другу, как братья. Одновременно они обменивались оружием и другими подарками. С этого момента они становились кровными родственниками со всеми вытекающими отсюда последствиями.
На протяжении веков институт куначества играл огромную роль в укреплении дружбы между различными племенами и народами, не говоря уже об укреплении дружеских связей внутри одного и того же этноса.
Куначество и патронат в культурной традиции народов Дагестана -взаимодополняющие понятия. Но права и принципы взаимоотношений кунаков - равноправных друзей - и патрона и лица, отдающего себя под покровительство, разные. Если в первом случае устанавливали дружеские, братские отношения на паритетных началах, то в куначестве-патронате устанавливались феодально-зависимые отношения. Здесь устанавливались отношения между влиятельными феодалами и крестьянами. Таким образом, куначество-патронат, выступавшее под флагом гостеприимства и патриархального покровительства, было особенно удобной для горских феодалов формой закрепощения свободных общинников, составляющих основную массу горского крестьянства. Но были и случаи, когда к состоятельному князю одного племени обращался дворянин другого племени с просьбой принять его под свое покровительство. В таком случае просящий переходил к принимающему со всеми его зависимыми крестьянами.
Таким образом, общественные институты гостеприимства, куначества, покровительства-патроната сыграли огромную роль в жизни горцев. Они наложили определенный отпечаток на культурный облик этих народов, ибо через них регулировались отношения людей, нормы их поведения. Они трансформировались с изменением социально-экономических и политических условий народа, приспосабливались к новым историческим условиям. А поскольку культура народа была отражением этих институтов, она тоже видоизменялась.
Духовная культура народа - это сложнейшая многокомпонентная культура, отражающая все происходящие в обществе процессы на каждом этапе его развития. В ней существуют исторически более ранние, наиболее устойчивые, несущие основную этническую нагрузку компоненты и более поздние компоненты, включающие новые, современные культурные явления. Компоненты культуры, выполняющие этномаркирующую роль, составляют традиционную культуру этноса. Традиционная культура любого народа, отражая общечеловеческие, общемировые ценности и категории, имеет национальную, этническую форму.
К компонентам культуры народов Дагестана мы также относим знаки, ценности, символы. По мнению профессора Г.В. Драча, язык культуры -это совокупность всех знаковых способов словесного и несловесного общения, с помощью которых передается культурно-значимая информация [25]. Эта знаковая система проявила себя в снаряжении дагестанца - воина. Всё снаряжение было насыщено знаками-символами, знаками-признаками, - как носитель определенной социальной и информационной семантики. Колористическое решение одежды всадника было обусловлено его социальным статусом. Так, красный сафьян в обуви - символ княжеского происхождения, коричневый - дворянина, черный - свободного крестьянина. Цвет черкески маркирован сословием, возрастом. Адресат белой черкески - юноша княжеского происхождения, серой - бывалого наездника. Носителем социальной информации являлся материал и форма головного убора. Высокий каракулевый околыш шапки - для князя, низкий каракулевый - для свободного крестьянина, мохнатая овчинная шапка -для крепостного крестьянина. Собственно не только одежда, но и определенные действия всадника могли быть источником информации: спешивание с неподручной правой стороны - символ горестной вести, спешивание и смещение седла в ситуации военного конфликта - знак противнику к переговорам о перемирии.
Символы в культуре народов Дагестана выражают глубинно-сакральный смысл, они выражены в религиозном сознании народа. Очевидно, что на духовность и культуру народов Дагестана огромное влияние оказали их религиозные верования. Отсюда символы связаны с теми элементами культуры народов Дагестана, к которым мы относим фольклор, традиции, язык, религию.
Но если говорить о морали и нравственности, то нельзя исключать воздействия религиозного элемента на ментальность этноса. Реконструкция духовного мира людей и этносов - это в некотором роде искусство, требующее учета не только логических, рациональных, поддающихся измерениям и квантификации, ментальных или поведенческих мотивов, но и иррациональных, неосознанных побуждений, которые не могут быть выражены в цифрах, а требуют воображения, интуиции, психологического проникновения и даже фантазии.
Согласно А.Я. Гуревичу, ментальность одновременно обща для всего общества (язык и религия обычно служат главными цементирующими ментальность силами) и дифференцируется в зависимости от его социально-классовой и сословной структуры, от уровня образования и принадлежности к группам, имеющим доступ к книге и образованию или лишенным доступа и живущим в ситуации господства устной культуры, от половозрастных и религиозных различий. Поэтому историки говорят не о «ментальности» (в единственном числе), а о «ментальностях» (во множественном числе).
Таким образом, рассматривая ментальность на структурно-аналитическом уровне, мы исследовали отдельные структурные составляющие менталитета, которые, в свою очередь, тоже представляют систему элементов. Категорию «менталитет» мы определили как особый культурно-исторический феномен, отражающий индивидуально-психологическую специфику и духовное состояние субъекта (личность, социальная группа, этнос и т.д.) социально-исторического бытия. При этом бытие менталитета народов Дагестана осуществляется через различные трансляционные механизмы в структурно-семиотических текстах культуры. Сама трансляция менталитета народов Дагестана происходит как на сознательном, так и на бессознательном уровне, поэтому изучение различных его проявлений в культуре позволило проследить некоторые черты подсознания, лежащие в их основе.
Список литературы:
1. Бромлей Ю.В. Современные проблемы этнографии. - М., 1981. -С. 126.
2. Вновь о пятом пункте // Собеседник. - 1990. - № 20. - С. 3.
3. Баллер Э.А., 1969. - С. 68.
4. Маркарян Э. С, 1981. - С. 80.
5. Агаев А.Г. Нациология: философия национальной экзистенции. -Махачкала: АГУ, 1992. - С. 134-135.
6. Арутюнов С. А., Чебоксаров Н.Н., 1972. - С. 18-19.
7. Бромлей Ю.В., 1983. - С. 130-131.
8. Арутюнов С.А., 1989. - С. 160.
9. Бромлей Ю.В., 1981. - С. 19.
10. Кошарный В.П. Национальная философия и национальная ментальность (к вопросу об особенностях русской философии) // Актуальные проблемы науки и образования. - Пенза, 2003. - Т. 1. - С. 370-374.
11. Мкртумян Ю. И., 1978. - С. 42-46.
12. Лотман Ю.М., 1994. - С. 353-362
13. Эфендиев Ф.С. Этнокультура и национальное самосознание. -Нальчик, 1999. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http:// www.vusnet.ru/forum/
14. Кессиди Ф.Х. Народ и нация // Философия социологической мысли. - Киев. - 1992. - № 6. - С. 36-37.
15. См.: Никольская З.А. Исторические предпосылки национальной консолидации аварцев // Советская этнография. - 1953. - №1. - С. 123.
16. См.: Гаджиева С.Ш. Кумыки. Историко-этнографическое исследование. - М., 1961. - С. 45.
17. Лавров Л.И. Советская культура и быт лаков // Вопросы этнографии Кавказа. - Тбилиси, 1952. - С. 41.
18. Ибрагимов Х.А. Опыт социологического исследования соотношения языков и национального (этнического) самосознания // Социальноэтническое и культурное развитие городского населения Дагестана. - Махачкала, 1978. - С. 55.
19. Агаларов М.А. Сельская община в Нагорном Дагестане в 17 -нач.19 в. - М., 1988. - С. 204-205.
20. Агаларов М.А. Горские демократии на Кавказе: традиции и перспективы // Проблемы становления гражданского общества в Республике Дагестан. - Махачкала, 2003. - С. 45.
21. Ибрагимов Х.А. Опыт социологического исследования соотношения языков и национального (этнического) самосознания // Социальноэтническое и культурное развитие городского населения Дагестана. Махачкала, 1978. - С. 55.
22. Османов М.О. Расселение и численность даргинцев в XVIII-XIX вв. // Дагестанский этнографический сборник. - Махачкала, 1974. -С. 157.
23. Об этом см.: Магомедов Р.М. Дагестан: исторические этюды. -Махачкала, 2001. - С. 69; Агларов М.А. Сельская община в XVII - начале XIX в. - М., 1988. - С. 4; Магомедов Р.М. Единство народов - великое благо Дагестана. - Махачкала, 2001. - С. 6.
24. Агаларов М.А. Сельская община в Нагорном Дагестане в 17 -нач.19 в. - М., 1988. - С. 204-205.
25. Культурология. - Ростов-н/Д.: «Феникс», 1998. - С. 106.
