CC BY
38
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 6. ЭКОНОМИКА. 2008. № 5
СТРУКТУРА ЭКОНОМИКИ И ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ
На экономическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова состоялся круглый стол, темой которого стала «Структура экономики и экономический рост (общетеоретические проблемы в свете социально-экономического развития России с 1991 по 2006 г. в международных сопоставлениях)». Его проведение было подготовлено проблемными группами «Воспроизводство и экономический рост» и «Теоретические проблемы национальной экономики» кафедры политической экономии; руководили работой круглого стола докт. экон. наук, заслуженный деятель науки проф. В.Н. Черковец и докт. экон. наук проф. В.М. Кульков. С докладами и сообщениями выступили около 20 человек.
Открыл заседание круглого стола и выступил с докладом «Структура экономики и экономический рост в международных сопоставлениях» заведующий кафедрой политической экономии докт. экон. наук, проф. А.А. Пороховский. Докладчик отметил, что при исследовании процессов развития российской экономики необходимо учитывать тенденции мирового развития, важны сопоставления структуры экономик и качества экономического роста разных стран. В экономических источниках есть разные оценки соотношения экономики России и США. С этой точки зрения может быть некорректно проводить сопоставления, но с точки зрения реального положения дел интересно посмотреть, какие факторы обеспечивают и в каких показателях находит выражение экономический рост, как он связан с изменениями в структуре экономики. Анализ таблицы «Структура произведенного ВВП США и России» показывает, что с формальной стороны экономики этих стран сопоставимы: по данным 2003 г., в структуре ВВП США производство товаров составляло 32,6%, в структуре ВВП России — 35,1%; производство услуг соответственно 58 и 53%, чистые налоги на продукты — 9,4 и 11,9%. Однако складывается другая картина при анализе структуры национального богатства этих стран, структуры доходов и расходов домашних хозяйств. В структуре национального богатства США (2004) человеческий капитал занимает основное место (73,7%), является движущей силой его роста. Господствующей формой труда США остается наемный труд, в структуре доходов домохозяйств заработная плата и жалованье составляют 70%, в то время как доходы от собственности — 10%, а рентные доходы — 2%. В структуре расходов домохозяйств основную долю — 59% — составляют расходы на оплату услуг, 12% — на товары длительного пользования и 29% — на товары длительного спроса. Такая структура расходов соответствует структуре экономики США. В структуре собственности США преобладает акционерная собственность (85% ВВП), а 53 млн домохозяйств (несколько больше 50%) владеют акциями, значительную часть которых составляют акции корпоративных пенсионных фондов. Что касается качества эко-
номического роста, то его, по мнению А.А. Пороховского, характеризует динамика экономики США за 2000—2005 гг. По всем показателям — ВВП в неизменных ценах, заработная плата, производительность труда, индекс потребительских цен — отмечается рост примерно на уровне 3%. При этом заработная плата росла быстрее, чем производительность труда, и ее рост (за исключением 2005 г.) опережал рост потребительских цен. По мнению докладчика, такие соотношения дают пищу для размышлений.
Анализируя тенденции мирового развития, А.А. Пороховский отметил возрастание числа стран, относящихся к развитым экономикам (теперь их стало 30), однако их доля в ВВП мира не изменилась из-за роста доли ВВП развивающихся стран. В Европе за последнее время только Великобритания несколько улучшила свои экономические показатели. Среди 143 развивающихся стран и стран со «становящимся рынком» за последние годы значительно усилили свои экономические позиции Китай, Индия и Бразилия. Доля России в мировом ВВП остается на уровне 2,6%, доля экспорта также не изменилась (2,3%), а доля населения уменьшилась. Прогнозы темпов роста экономики разных стран на 2007 г. таковы: высокие темпы ожидаются в странах Азиатского региона на основе перехода этих стран к высоким технологиям, обеспечивающим рост производительности труда. Что касается российской экономики, то возникает вопрос: насколько темпы роста ВВП являются показателем реального роста экономики, а не результатом ценового фактора? Для ответа на него, считает докладчик, важно сопоставить темпы экономического роста и изменения структуры экономики разных стран — высокоразвитых, новых индустриальных и др.
В своем докладе докт. экон. наук проф. В.Н. Черковец прежде всего представил обоснование актуальности темы круглого стола для понимания сегодняшней российской экономики, путей ее качественного и количественного роста, самостоятельного национального расширенного воспроизводства.
Не случаен обозначенный в теме аспект международных сопоставлений. По двум параметрам, обычно характеризующим в международной статистике и в учебниках место той или иной страны в мировой экономике, положение России не может не вызывать чувство тревоги. По объему ВВП Россия опустилась до уровня Бразилии (2,6% от мирового ВВП) и делит с ней 9—10-е место, далеко отстав не только от США (20,9%), но и от Китая (13,2%) (World Economie Outlook. April. 2005. Washington. IMF, 2005. P. 193). Доля же России в ВВП на душу населения составляет к уровню США 22%, ниже всех индустриально развитых стран и выше только Румынии, Турции и Македонии (Россия в цифрах. 2006. С. 456—457). Но Россия сильно отстает и на экономическом поле СНГ по темпам преодоления трансформационного спада производства, отбросившего ее на периферию мирового хозяйства. За 10 лет, исчисляемых от низшей кризисной точки (1995), она опередила только Украину и Молдавию, увеличив ВВП на 45,9%, промышленную продукцию на 36,8% и сельское хозяйство на 9%, в то время как Азербайджан обеспечил подъем этих показателей соответственно на 165, 73 и 73%, а Армения — на 128, 72 и 66%, Белоруссия на 94, 149 и 22%. И в 2006 г. при 6,7% роста ВВП в России он составил в Азербайджане
34,5%(!), в Армении — 13,4%, в Белоруссии — 9,9% (Общество и экономика. 2007. № 2—3). По сравнению с 1990 г. России все еще не достает 5% ВВП, 12—15% объема промышленности и 25% сельского хозяйства.
Важнейший резерв экономического роста заложен в структуре экономики, в структуре народного хозяйства. Проблема эта многоаспектная. Тема круглого стола ориентирует прежде всего на анализ структуры в воспроизводственном разрезе, выводящем на группу пропорций, соотношений, характеризуемых как а) пропорции производства и потребления; б) пропорции ВОП (валовой общественный продукт, или совокупный общественный продукт — СОП) — соотношения и взаимодействия его частей, идущих на возмещение, потребление и накопление, ВВП — структура по элементам формирования доходов и по его расходам — C + Ig + G + Xn; в) пропорции по отраслям и сферам народного хозяйства. В этой связи В.Н. Черковец напомнил о том, что в 2004 г. руководимая им проблемная группа выпустила книгу «Проблемы и противоречия воспроизводства в контексте мирового экономического развития», в которой были представлены итоги анализа изменения по сравнению с 1990 г. основных народно-хозяйственных пропорций, показавшие отсутствие сколько-нибудь крупных сдвигов в соотношении промышленности и сельского хозяйства в целом, несмотря на крупную трансформацию производственных отношений и глубокий спад производства в обеих сферах. Отраслевая структура промышленности в некоторой мере изменилась, но не в сторону структуры индустриально развитых стран, а в сторону еще большего «утяжеления» структуры промышленности тогдашней РСФСР. Почти в три раза увеличился удельный вес топливно-энергетического комплекса (ТЭК), усилив, таким образом, сырьевую ориентацию экономики. Резко спал удельный вес легкой и пищевой промышленности. На одну треть сократилась доля инвестиционного комплекса, в состав которого входит машиностроительный комплекс, а вместе с ним многие предприятия ВПК с новыми технологиями. Продолжался быстрый рост первого подразделения материального производства по сравнению со вторым.
Что изменилось в этом отношении за 2005—2006 гг.? При среднем темпе роста произведенного ВВП в 2006 г. на 6,7% быстрее всех рос вклад строительства (14,1%), но затем лидерами в этом плане (темпами, превышающими средний показатель роста) идут коммунальные, социальные и персональные (?) услуги (12,7%), рыбоводство и рыболовство (12%), гостиницы и рестораны (11,2%), финансовая деятельность (!) (10,4%), чистые налоги на продукты (9,1%) (http: www.gsk.ru, Федеральная служба государственной статистики. 09.04.2007). Выходит, что основные создатели роста ВВП — непроизводственная сфера и финансовые операции. Что же касается сферы материального производства, то, за исключением названных выше строительства, рыбоводства и рыболовства, все виды деятельности в нем идут в хвосте вкладчиков в ВВП с показателями роста ниже среднего уровня: сельское хозяйство и охота — 1,7%, обрабатывающая промышленность — 4,8%, добыча полезных ископаемых — 2,1%. Последнее вызывает особые размышления о том, что главный добытчик федеральных доходов (благодаря парадоксам «Системы национальных
счетов») показывается в мизере как производящая отрасль. Это лишний аргумент в пользу необходимости использования макровеличин, отражающих действительно реальный результат общественного производства. Наши «постиндустриалы» могут захлопать в ладоши в восторге от того, что непроизводственная сфера в России по той же статистике идет впереди материального производства. Но нельзя не обратить внимания на то, что (1) такие социальные отрасли, как здравоохранение вместе с «социальными услугами», дали 3,8% роста, образование только 1,6%, а виртуально-фиктивная накрутка финансистов превысила средний рост ВВП. Какой (2) реальный добавок к продуктам материального производства дает «нематериальное производство»? Как его измерить, никто не знает. Не снимается, таким образом, с повестки дня экономической теории вопрос о том, что такое «создание», производство ВВП? (3) Каким-то хитрым неоглашаемым образом косвенно измеряют и добавляют в ВВП продукцию неизмеряемой «теневой экономики». Указывают, например, в доходной структуре ВВП на наличие около 12% скрытой оплаты труда. Но по другим расчетам «тень» доходит до 40%! Что касается «строительства», которое идет по темпам роста на первом месте, то по сравнению с 1990 г. объем работ упал в 2000 г. до 36,1%, а в 2005 г. составил 56,3%. Так что восхищаться «передовиком» новейшего экономического роста, причем не виртуально-денежного, а материального характера, пока нет оснований. К тому же показатели его пионерского роста скрывают за собой разворот «новых русских», бросившихся обзаводиться недвижимостью, строить загородные виллы и целые городки коттеджей, так называемые «элитные» квартиры в лучших районах столицы и других крупных городов, предназначенные не для «среднего», а для «высшего» класса, присвоившего государственную собственность. При этом за 17 лет не построено ни одного крупного предприятия, зато многие предприятия, например «Москвич», «Рубин», ЗИЛ, разрушены или влачат жалкое существование.
В заключение доклада В.Н. Черковец остановился на последних двух связанных друг с другом вопросах темы — на новом качестве экономического роста и на эффективности производства. Для научного сообщества отечественных экономистов и экономической политики нашей страны это не новая проблема, хотя дискуссия идет как бы с нуля. 10-я пятилетка (1976—1980) официально характеризовалась как пятилетка «качества и эффективности». Переход к новому качеству экономического роста ставился как первая задача и подчеркивался как суть программы «перестройки» хозяйственного механизма, принятой в 1987 г. Теперь этот вопрос получает вроде бы новое дыхание в связи с проблемой перехода к инновационной экономике. Но нельзя сказать, что это абсолютно новая постановка вопроса. И тогда новое качество экономического роста связывалось с научно-техническим прогрессом, с внедрением достижений современной научно-технической революции в производство, с переводом его на преимущественно интенсивный режим хозяйствования. Теперь об этой революции не говорят — нашлись другие слова, отражающие качественные сдвиги в производительных силах общества, связанных конкретно с развитием информатики, коммуникационных линий, с возрастающей
ролью научных знаний в изменении технологии и средств производства, в экономии прошлого и живого труда. Тогда говорили о «превращении науки в непосредственную производительную силу». Другие слова, но та же философия, та же логика, идущая от Маркса, от исторического материализма, примененная к новой обстановке и приведшая к новым выводам и к новой терминологии, к пониманию того, что новое качество экономического роста есть сложная функция от нового качества факторов, определяющих экономический рост. Но это одна сторона проблемы. Другая сторона — социальная, политэкономическая. Она непосредственно связывает сдвиги в производительных силах, в структуре экономики с ростом благосостояния людей, всего народа, с повышением уровня и качества их жизни, с их всесторонним развитием как личностей. Отсюда и прямой переход к социально-экономической эффективности, когда производительность труда как основание эффективности производства, экономия прошлого и живого труда как более полное выражение последней соотносятся с ростом интегрального фонда потребления (предметы потребления и услуги) в расчете на душу населения. Такой индикатор, считает В.Н. Черковец, более социально ориентирован, чем ВВП и национальный доход (валовой и даже чистый).
Ряд проблем экономического роста и структуры экономики был поднят в докладе докт. экон. наук проф. В.М. Кулькова. Он обратил внимание на то, что тема круглого стола близка к теме научной конференции «Экономический рост и вектор развития современной России», проводившейся в рамках Ломоносовских чтений — 2003. Несмотря на ряд подвижек, можно по-прежнему констатировать нерешенность многих вопросов, о которых говорилось четыре года назад. Это некачественный, неустойчивый и диспропорциональный экономический рост, слабое использование Стабилизационного фонда в целях технологической модернизации страны, отсутствие решительных шагов правительства по формированию экономики развития и т.п. Докладчик привлек внимание к теоретическим аспектам экономического роста и структуры экономики. Он предложил разделить экономический рост в широком смысле (всякий рост экономики) и экономический рост в узком смысле (рост на основе увеличения потенциала экономики, как это делается в макроэкономике), чтобы избежать существующей терминологической путаницы. Неясность касается и отражения структуры экономики в экономической теории. Так, учебная дисциплина «Экономика отраслевых рынков», которая, казалось бы, более всего ориентирована на эту цель, крайне узко трактует и структуру экономики, и структурную политику, сводя первую к отраслевой спецификации микроэкономических, неоклассических постулатов, а вторую — преимущественно к антимонопольной, конкурентной политике. Есть смысл в учреждении особого учебного курса «Мезоэкономика», который бы более обстоятельно и многоаспектно исследовал отраслевую и технологическую структуру национальной экономики. В выступлении В.М. Кулькова был также затронут вопрос статистического оформления динамики и структуры экономики. Он отметил, что переход от ранее действовавшего Общесоюзного классификатора отраслей народного хозяйства (ОКОНХ) к Общероссийскому классификатору видов экономической деятельности
(ОКВЭД) приводит к размыванию базы ряда привычных исследовательских ракурсов экономического анализа. Была также показана деформация структуры и объема произведенного ВВП РФ из-за завышенной доли торговли, причинами которой являются трансфертное ценообразование и спекулятивное «разбухание» оптовых торговых услуг.
С докладом по проблемам экономического роста и экономического развития выступил заместитель главного редактора журнала «Экономист», канд. экон. наук С.С. Губанов, отметивший отсутствие за последние годы прогрессивных структурных изменений в российской экономике. Те точечные мероприятия, которые проводятся в рамках институтов развития (национальные проекты, образование Банка развития и т.п.), не могут привести к серьезным изменениям сложившейся структуры экономики. Для обеспечения структурного прорыва необходимо кардинально изменить всю систему воспроизводства, осуществить переход от сырьевой модели роста к инновационной. Наша экономическая мысль уже работает в этом направлении, что находит отражение в целом ряде выступлений ведущих экономистов и членов правительства. Растет понимание того, что Россия достигла точки поворота, но вопрос заключается в том, куда этот поворот ведет? Анализ показывает, что происходящий в экономике нашей страны рост — это в своей основе рост ценовой. В монетарном выражении мы уже достигли уровня 1990 г., а в товарном — в два раза отстаем! Анализ фактического материала, представленного в таблицах и диаграммах, позволили С.С. Губанову сделать вывод о том, что в России имеет место дезинтеграционный воспроизводственный процесс, «рост без развития», рост в ущерб развитию.
На необходимости политико-экономического обоснования ВВП и его способности отражать реальные процессы роста российской экономики акцентировала свое внимание канд. экон. наук доцент Р.П. Малахинова (кафедра политической экономии экономического факультета). Она поставила вопросы: что отражает ВВП, какую экономическую реальность, насколько этот показатель научно обоснован, насколько реален его рост в Российской Федерации? Актуальность этих вопросов Р.П. Малахинова объясняет тем, что информация, получаемая из национальных счетов, а также оптимистические заявления руководителей российских экономических ведомств обескураживают очевидным несоответствием реального состояния экономики масштабу и сложности задач, стоящих перед нею. До сих пор не достигнут уровень 1990 г., страна деиндустриализирована, импорт машиностроительной продукции сравним с ее производством в России, а его увеличение происходит не за счет оборудования, а за счет готовой продукции потребительского назначения. Официальные данные о структуре ВВП России озадачивают зарубежных аналитиков. По мнению Р.П. Малахиновой, дело в самой природе макроэкономических показателей Системы национальных счетов (СНС), определяемых ею как доходные. Они исчисляются на основе неоклассической концепции учета доходов и расходов. Теоретические проблемы определения годового продукта и годового дохода нации не решены. Статистика на основе данных о совершенных рыночных трансакциях исчисляет совокупные результаты экономической активности субъектов рынка. Собственно создатели СНС
свою задачу и видели в первую очередь в получении полной картины структуры операций экономической системы. ВВП в ней отличается от валового национального дохода (ВНД) тем, что учет доходов идет по месту их производства, а не по резидентам. Доходная природа макропоказателей СНС, адекватная рыночной экономике, подчеркнула Р.П. Малахинова, не позволяет рассматривать их в качестве безусловных индикаторов в экономике со становящимся рынком. Специфика сегодняшнего состояния экономики России ставит вопрос о необходимости реинтерпретации понятия годового продукта нации как совокупного (валового) общественного продукта, его использования параллельно с показателями ВВП и ВНД.
Доктор экон. наук проф. Б.П. Плышевский (Московский государственный университет управления) отметил, что понятия ВВП, используемые в экономической теории и экономической статистике, не во всем совпадают. При обсуждении проблем воспроизводства это является причиной многих неточностей. Выводы и оценки, излагаемые по данному поводу экономической теорией и статистикой, строятся на базе некоторых допущений и справедливы лишь в их рамках. Б.П. Плышевский указал, что темпы этого показателя в России с 1992 г. исчисляются в сопоставимых ценах, базой которых является предшествующий год. Индексы за определенный период получают перемножением годовых индексов, т.е. рассчитываемая структура регулярно меняется. Советская статистика для определения темпов изменения макроэкономических показателей в качестве базы принимала последний год предшествующего пятилетия. Структура российской экономики в ходе ее либерализации изменялась в направлении роста доли платных услуг, что объективно предопределяет изменение величины индекса в зависимости от выбора базы его определения. Материалы СНС дают информацию для такой корректировки. Объем ВВП складывается из валовой добавленной стоимости (ВДС) в основных ценах и чистых налогов на продукты (их соотношение в 2005 г. — 87 и 13%), причем доля второго слагаемого растет (после 1995 г. она увеличилась в 1,5 раза). В структуре добавленной стоимости в 2004 г. около 60% приходилось на услуги, теперь преимущественно платные, а в дореформенном 1990 г., наоборот, примерно такой была доля товаров. Преобладание услуг над товарами чаще всего представляют как свидетельство рыночного характера современной российской экономики. Но это лишь одна сторона изменения ее структуры. Другая сторона — деформация в процессе рыночных реформ как структуры производства товаров (увеличение доли сырьевых отраслей, снижение удельного веса высокотехнологической продукции, сельского хозяйства), так и структуры самих услуг (рост доли посреднических и финансовых услуг, снижение доли нерыночных услуг социального характера, увеличение административных услуг и пр.). При анализе динамики ВВП это обстоятельство имеет существенное значение. Таким образом, теоретическое и статистическое определения ВВП в самом общем виде не совпадают из-за отклонения рыночных цен реализации товаров и услуг от их стоимости (по марксистской терминологии) или факторных издержек производства (по терминологии неоклассики).
В своем докладе докт. экон. наук проф. В.Д. Руднев (Московский государственный социальный университет) отстаивал тезис, что в рос-
сийской экономике показатель ВВП не отражает реального положения вещей, так как на его величину (в частности, на величину торговли) очень сильно влияет ценовой фактор. В монетарном варианте (с учетом инфляции нефтедоллара) показатель ВВП в текущем или будущем году должен достичь уровня 1990 г., но в реальном товарном обеспечении и в реальных услугах ВВП далеко не дотягивает до уровня 1990 г. За годы реформ (1991—2006) суммарные потери ВВП составили 2762 млрд руб. (или в 4,7 раза больше объема ВВП 1990 г.), и эти потери России придется восполнять очень долго. В 2006 г., согласно официальным данным, промышленное производство России составило 75,6% от уровня 1990 г. Еще хуже положение в ключевой отрасли промышленности — машиностроении. Там производство в 2006 г. составило 66% от уровня 1990 г., в том числе производство металлорежущих станков — всего 7%, тракторов выпущено 5%, а зерноуборочных комбайнов — 10%. Ненамного лучше положение в текстильном и швейном производстве — 21%, в кожевенном и обувном производстве, а производство сельскохозяйственной продукции составляет 77% от уровня 1990 г., причем более половины — это продукция домашних хозяйств.
Сравнивая итоги двух переходных периодов (1917—1936 и 1991—2006гг.), В.Д. Руднев констатировал, что в первом случае национальный доход увеличился к 1936 г. в 4,6 раза, а доходы рабочих и служащих возросли в 2 раза. Во втором же случае национальный доход сократился, реальная заработная плата снизилась на 43%, реальные доходы населения — на 45%, реальные пенсии — на 56%. Резко возросла дифференциация доходов. В «разы» вырос разрыв в заработной плате высокооплачиваемых и низкооплачиваемых работников. К концу первого переходного периода СССР стал второй по объему экономики страной в мире. Во втором же переходном периоде Россию обошли многие страны по основным социально-экономическим показателям. Наши конкуренты на мировых рынках за эти годы существенно увеличили свой ВВП: Германия — на 21%, Франция — на 28%, Великобритания — на 36%, США — на 50%. Сверхвысокие темпы демонстрирует Китай: в 1990 г. он уступал по показателям экспорта и импорта РСФСР, а в 2003 г. доля Китая в мировом экспорте уже составляла 6,2%, в импорте — 5%, а доля России снизилась до 1,9 и 0,8% соответственно. По словам В.Д. Руднева, наша страна теряет свои позиции. Они могут быть усилены только на основе отказа от либерально-монетарного курса.
На теоретических аспектах воспроизводства остановился в своем выступлении канд. экон. наук И.М. Теняков (кафедра политической экономии экономического факультета). Он отметил, что в экономической теории сложились два основных подхода к исследованию проблем роста — воспроизводственный и функционально-макроэкономический. Воспроизводственный подход берет начало в трудах классиков политической экономии и получает дальнейшее развитие в марксизме, в работах отечественных экономистов Х1Х—ХХ вв. Экономический рост рассматривается в этом подходе как результат накопления капитала и расширенного воспроизводства совокупного продукта, причем большое внимание уделяется поддержанию необходимых пропорций между ростом I и II подразделения. Функционально-макроэкономический
подход представлен главным образом в «основном течении» современной экономической мысли, беря свое начало в трудах Дж.М. Кейнса и его последователей. В рамках данного подхода экономический рост характеризуется как результат функционирования макроэкономической системы, как долгосрочный тренд конечного продукта. Структура совокупного продукта не рассматривается, модели роста ограничиваются, как правило, условием равенства сбережений и инвестиций. Докладчик подчеркнул, что комплексное использование обоих подходов позволяет повысить качество исследований по проблематике экономического роста и, в частности провести разграничение между основными формами экономической динамики: ростом экономики, экономическим ростом, потенциальным, фактическим, циклическим ростом, экстенсивным и интенсивным ростом, а также определить качественный экономический рост как фактический рост ВВП на основе повышения качества самих факторов производства, интенсивного потенциального роста.
Докладчик охарактеризовал рост экономики России как мнимый рост, т.е. фактический рост при сокращении и качественной деградации потенциала национальной экономики, и подчеркнул, что в долгосрочной перспективе такой рост не решает проблему расширенного воспроизводства в ее количественном и качественном аспектах.
Кандидат экон. наук доцент А.М. Белянова (кафедра политической экономии экономического факультета) обратила внимание на то, что многие теоретические вопросы по проблемам экономического роста имеют длительную историю в отечественной экономической науке и продолжают живо обсуждаться до сих пор. Для сегодняшней России так же, как почти век назад, проблема темпов и качества роста экономики является актуальной. А.М. Белянова отметила, что в отечественной и зарубежной науке накоплен достаточный арсенал в области теории экономического роста, позволяющий оценить его состояние и качество в России. Нам следует акцентировать внимание на особенностях экономического развития национальной экономики в свете мировых тенденций. Требуется определить, насколько начавшийся после глубокого спада экономический рост является свидетельством перехода страны к экономическому развитию, в какой степени экономический рост является результатом качественных сдвигов и обеспечивает стабильное движение к постиндустриальной экономике, за счет каких факторов возможен долговременный эффективный рост национальной экономики и благосостояния ее народа и какая роль должна быть отведена государству в решении этих вопросов. Среди отечественных экономистов нет единого мнения по целому ряду вопросов как теоретического, так и практического плана, касающихся выбора модели экономического роста, его источников и факторов, особенностей экономического роста в трансформационную эпоху.
Остановившись на роли материального производства и прежде всего обрабатывающей промышленности в экономическом развитии страны, отметив непростое состояние этого сектора экономики (изношенность основных средств, недостаток инвестиционных ресурсов и стареющий фонд квалифицированных работников), А.М. Белянова обратила внимание на неоднозначное отношение к перспективам обрабатывающей промышленности России. Встречающиеся в литературе, в том числе в
центральных экономических журналах, характеристика этого сегмента экономики как «ресурсорасточительного», проблемного, находящегося «вне глобальной конкуренции», которому и в среднесрочной перспективе «ничего хорошего не светит», а также предложения создать условия для вытеснения «проблемных» предприятий с рынков, чтобы высвободить ресурсы «для более эффективных игроков», не могут не вызывать беспокойства и требуют усиления внимания к политико-экономическим аспектам национального воспроизводства.
Проблемам экономического роста в России было посвящено выступление канд. экон. наук В.Г. Холодкова (кафедра политической экономии экономического факультета), который отметил четко прослеживающуюся в современном мире закономерность: быстрее растут именно те страны, в которых доля инвестиций в ВВП выше. Экономический рост в России в конце 90-х гг. кроме трех факторов (высокие цены на сырье на мировом рынке, эффект девальвации рубля, восстановительный рост) опирался на рост инвестиций. Не будь его, возможно, к настоящему времени экономический рост в России совсем бы прекратился. С 1999 г. темпы прироста инвестиций становятся довольно значительными, и в настоящее время они, по мнению докладчика, превратились в главный фактор роста экономики. По своей сути инвестиции в экономику — это не просто деньги, а приток в народное хозяйство дополнительных факторов производства, т.е. оборудования, сырья, энергии, рабочей силы. Именно этот дополнительный приток факторов производства обеспечивает в результате рост ВВП. Но оживление инвестиционного процесса внутри страны наталкивается на определенные ограничения. Во-первых, во многих регионах страны ощущается нехватка электроэнергии, во-вторых, уже сейчас прямые инвесторы сталкиваются с недостатком рабочей силы. Для России ограничителем экономического роста уже сейчас, а в дальнейшем еще в большей степени будет нехватка рабочей силы в силу депопуляции населения. Решать эту проблему можно будет двумя путями: массовой миграцией рабочей силы из-за рубежа и значительным ростом производительности труда в народном хозяйстве. От решения прежде всего проблемы роста производительности труда зависит будущее российской экономики.
Доктор экон. наук З.К. Океанова (Московская государственная юридическая академия) полагает, что особенности экономического роста в России нельзя не связывать с доминированием сырьевого сектора, оказывающего противоречивое воздействие на воспроизводственную динамику. Это важно иметь в виду, учитывая исторический опыт многих «сырьевых» стран, приведший их к однобокому развитию, ориентированному на доходы от продажи сырья на мировых рынках. Инновационный же сектор не получил в них достаточного развития. Для России такой путь неприемлем. Только инновационный путь развития открывает возможности выхода на передовые рубежи. Источником финансирования инноваций может стать как раз сырьевой сектор, природное богатство. Через систему финансовых рычагов возможно и необходимо повернуть значительную часть «природных доходов» в инновационный сектор, трансформировав фактор так называемого «природного проклятия» в феномен эффективного экономического развития России.
Кандидат экон. наук доцент Д.И. Волошин (кафедра политической экономии экономического факультета) посвятил свое выступление теории многоуровневой экономики, которую он охарактеризовал как логическое продолжение теории воспроизводства (в современной экономико-математической терминологии — теория темпов и пропорций). Касаясь экономической причины поражения социализма в СССР, Д.И. Волошин указал на накопление чрезмерного уровня диспропорций и отсутствие встроенного в систему механизма уменьшения диспропорциональности в народном хозяйстве. Он остановился на особенностях диспропорциональности современной российской экономики — диспропорциональности, представленной как «двугорбая» структура, и диспропорциональности типа «голландской болезни». Касаясь роли государства и механизма государственной политики, выступающий подчеркнул, что ее основой должна быть структурная политика, обеспечивающая выработку собственной системы приоритетов в экономическом развитии и способствующая их реализации. Д.И. Волошин полагает, что в условиях глобализации выбранную международную специализацию должна поддерживать вся национальная экономика.
В своем выступлении канд. экон. наук доцент Е.В. Красникова (кафедра политической экономии экономического факультета) остановилась на проблеме структурных изменений в отношениях собственности и влиянии, которое на нее оказывают изменения в структуре реального сектора экономики. Макроэкономическая структура, унаследованная от социализма, вполне соответствовала индустриальному этапу развития. Вместе с тем она имела весьма специфические особенности, порожденные неадекватной индустриальному этапу системой отношений собственности — отношений общенародного присвоения. Среди них такие, как доминирование отраслей тяжелой промышленности, гипертрофированное развитие отраслей ВПК и их технологическое лидерство, технико-технологическая отсталость гражданского комплекса и сельского хозяйства, в особенности слабое развитие производственной, транспортной, информационной, коммунальной и прочей инфраструктуры. Присущие советской экономике противоречия не вполне преодолены и поныне, хотя именно в этом, казалось бы, состояла важнейшая функция трансформационного спада 90-х гг. Унаследованной макроэкономической структурой в немалой мере была предопределена и структура форм собственности, сложившаяся к настоящему периоду. Так, ВПК остается сферой преимущественно государственной собственности, высокомонополизированный характер советской экономики породил акционерную форму собственности, разрушенный аграрный сектор традиционно остался нишей преимущественно различных форм совместного присвоения, слаборазвитая сфера услуг — индивидуальной и низших форм совместного присвоения. Иными словами, снятие противоречий советской экономики в процессе движения от социализма к капитализму, от плановой экономики к рыночной происходило путем перехода преимущественно не к индивидуальной форме собственности, основанной на наемном труде, как это присуще капитализму, а путем перехода от единообразия к многообразию форм собственности, устранившему господствующее положение государственной (общенародной по экономическому содержанию) собственности.
Кандидат экон. наук доцент З.А. Грандберг (кафедра политической экономии экономического факультета) обратила внимание на то, что в аграрном секторе экономики кризисные процессы происходили с особенно тяжелыми и во многом необратимыми социально-экономическими последствиями. Применительно к российскому сельскому хозяйству это: 1) принудительный роспуск даже вполне благополучных колхозов и совхозов; 2) так называемая паевизация, вследствие которой возникновения фермерского класса не произошло; 3) разрушение сельскохозяйственной науки и отсутствие ее применения на практике по причине недостатка средств для проведения работ по химизации, мелиорации, семеноводству и т.д.; 4) сосредоточение главных усилий в экономической политике на утверждение приоритета частной собственности на землю (с прицелом на дальнейшую приватизацию лесов, водных и биоресурсов, недр и т.д.). По существу именно на этом моменте, т.е. замене государственной собственности на землю на частную, как на главное условие разрушения «командно-административной» системы было сосредоточено внимание авторов реформ.
А между тем, считает З.А. Грандберг, более результативным было бы создание условий для полной, не сдерживаемой государственным вмешательством реализации возможностей и преимуществ кооперативной формы прежде всего производительной деятельности. И более того, государство должно было содействовать, финансово помогать развитию не только производственной, но и других форм кооперации — потребительской, кредитной, снабженческо-сбытовой, которые, с одной стороны, помогают реализовать преимущества крупного производства над мелким в сельском хозяйстве, а с другой — соответствуют объективно существующему уровню обобществления в аграрном секторе экономики.
Кандидат экон. наук доцент К.И. Мамакина (Владимирский институт бизнеса) отметила, что сельское хозяйство как древнейший вид человеческого труда, чтобы остаться корнем человеческой жизни в современных условиях, должно прогрессировать в структуре аграрно-промышленного комплекса, т.е. в совокупности отраслей инновационного развития, занятых производством, переработкой и реализацией сельскохозяйственного продукта, не утрачивая черт индустриальной сферы, постиндустриальных технологий и культуры труда. Комплексный подход открывает новые резервы экономического роста. Среди них — рост хозяйственных форм на основе специализации, кооперации, концентрации, организации и управления производством. В наши дни нанотехнологии дают принципиально новые решения, выходящие прямо на социальные задачи общества. Однако сегодня, даже начав национальный проект «Развитие АПК», государство допускает снижение уровня сельскохозяйственного машиностроения, а производимые удобрения преимущественно реализуются за рубежом. Необходимые для развития АПК пропорции не учитываются. Перспективы, обрисованные в приоритетном национальном проекте, пока не соответствуют поставленным в нем задачам.
В своем выступлении канд. экон. наук ассистент А.А. Раквиашвили (кафедра политической экономии экономического факультета) остановился на проблеме трудовых резервов и качества рабочей силы в России. Несмотря на серьезный демографический кризис, у России, по его мне-
нию, еще сохраняется большой запас человеческих ресурсов, использование которых дало бы серьезный толчок развитию экономики. Скрытые резервы имеются и в сфере государственного управления, и в армии, и в службе охраны, и в ряде отраслей промышленности, и в сфере услуг, и в банковско-финансовой системе. Атмосфера здоровой конкуренции с иностранными производителями стимулировала бы российские государственные и частные предприятия к внедрению инноваций и более совершенных методов управления. Вместе с отмиранием неэффективных фирм это привело бы к существенному росту производительности труда и более эффективному распределению трудовых ресурсов в экономике. Одной из помех в осуществлении реформ, направленных на повышение качества трудовых ресурсов, является, по мнению выступающего, низкая мобильность населения, как географическая, так и социальная.
Н.Н. Рожко остановился на необходимости межпрофессиональной и внутрипрофессиональной дифференциации зарплаты как одного из условий оптимизации межотраслевой структуры экономики. По словам выступающего, отсутствие научно обоснованных показателей, определяющих названную дифференциацию зарплаты, снижает возможности достижения полной занятости и экономического роста. Изучение современного зарубежного опыта организации персонифицированного статистического учета зарплаты создает возможность использовать его в целях коллективно-договорного и государственного регулирования заработной платы. Это будет способствовать согласованию интересов работодателей и работников и росту производительности труда.
На сравнении развития Китая и России акцентировала внимание канд. экон. наук Г.Ю. Дубянская (кафедра политической экономии экономического факультета). Касаясь экономики России, она высказала мнение, что нам нужны не сверхвысокие темпы роста, нам важно, чтобы экономический рост был направлен на развитие страны. Пока же экономика России работает на развитие других стран. По многим показателям, которые характеризуют уровень развития, Россия далеко отстает не только от развитых, но и от целого ряда развивающихся стран: по ИРЧП (Индекс развития человеческого потенциала) Россия находится на 65-м месте в мире, по продолжительности жизни — на 115-м, по производству ВВП — в шестом десятке. По расходам на НИОКР мы еще не достигли уровня 1990 г. В США на НИОКР тратится в 70 раз больше, чем у нас, в Японии — в 30 раз больше. В России в расчете на душу населения расходы на НИОКР составляют 30 долл. В ВВП эти расходы составляют 2,19%. При таком положении, отметила Г.Ю. Дубянская, нет оснований считать, что страна встает на инновационный путь развития. По поводу намерения Правительства РФ использовать средства Стабилизационного фонда для создания Фонда будущих поколений она заметила, что будущему поколению надо оставить конкурентоспособную экономику.
Кандидат экон. наук доцент В.Н. Савинков (Государственный университет управления) остановился на роли государственного планирования и регулирования как факторов экономического роста. Он отметил, что государственное планирование является общемировым достоянием и оказывает серьезное влияние на воспроизводственный процесс. Не следует забывать положительный опыт перспективного планирования в СССР
и в других странах и необходимо подумать о восстановлении в той или иной форме государственного органа, занимающегося регулированием воспроизводственного процесса страны.
Завершая обсуждение, проф. В.Н. Черковец отметил творческий характер выступленией и сделанных предложений по совершенствованию структуры российской экономики. Общий вывод таков: структурная перестройка в самой экономике как объективной реальности, а не в головах теоретиков пока еще не играет роли одного из решающих факторов в расширенном воспроизводстве России. К сожалению, нет пока у государства глобальной национальной программы, предусматривающей рост инвестиций в обрабатывающую промышленность и сельское хозяйство, которые выводили бы страну на уровень 1990 г. и выше, обеспечивали бы инновационный характер всего народного хозяйства и избавили бы экономику от тупиковой сырьевой ориентации как главного сегодня пути экономического роста.
В.Н. Черковец предложил учитывать в дальнейших исследованиях еще три аспекта проблемы российской экономической структуры.
1. Как и три года назад, сегодня стоит вопрос: завершен ли к настоящему времени переходный период к системе рыночной экономики России? В теории не определены общезначимые критерии такого завершения, и они не применены к научному диагнозу ее сегодняшнего социально-экономического состояния, к описанию облика и разработке структуры сложившейся или складывающейся системы экономических, общественно-производственных отношений.
2. Признание России «социальным государством» (ст. 7 Конституции РФ) предполагает ее адекватность социальному рыночному хозяйству или социально ориентированной экономике. Мировой опыт показывает, что не всякая рыночная экономика даже с проводимой социальной политикой государства может быть признана по существу «социальной (в той или иной редакции) рыночной экономикой». В этом отношении может быть полезным изучение практики ряда западноевропейских стран. Концепция «социального рыночного хозяйства» родилась в кругу немецких экономистов и политиков, реализована в определенной мере в Германии, продвинута в Швеции. Ей отвечает определенная рыночная экономическая система с сильной экономической ролью государства и других регуляторов, т.е. с участием государства в структуре хозяйственного механизма, в институциональных отношениях. Следовательно, и вопрос о народно-хозяйственных пропорциях здесь имеет специфическую рыночную окраску.
3. В национальной модели социального рыночного хозяйства, в том числе российского, на «рисунок» пропорций народного хозяйства, как и на всю экономическую структуру во всех ее аспектах, существенное влияние оказывают конкретно-исторические особенности страны (территориальная, географическая, климатическая, этническая, культурно-историческая и иная специфика).
А.М. Белянова
