CC BY
238
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 6. ЭКОНОМИКА. 2008. № 1
НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ АДАМ СМИТ В XXI ВЕКЕ
В 2006 г. исполнилось 230 лет со дня выхода в свет шедевра мировой экономической науки, книги Адама Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов». Проблемная группа кафедры политической экономии экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова «Воспроизводство и экономический рост» (руководитель — заслуженный деятель науки РСФСР, докт. экон. наук проф. В.Н. Черковец) с участием представителей других проблемных групп, кафедры истории народного хозяйства и экономических учений, а также сотрудников ряда московских вузов посвятила в феврале 2007 г. этому событию обсуждение темы «А Смит в XXI веке — уроки для современной политической экономии и новой модели российской экономики». Вниманию участников заседания были предложены следующие вопросы:
1. А. Смит как предшественник марксистской и неоклассической ветвей экономической теории (вопросы истории и логики развития мировой экономической науки).
2. Методология и теория А. Смита в свете проблем системной композиции современной экономической теории и создания курса «Теория общественного богатства».
3. «Богатство народов» как источник теоретической разработки национальной модели российской экономики с растущей производительностью труда и развивающимся материальным производством.
Открывая обсуждение, В.Н. Черковец отметил, что в конце прошлого года состоялись два смитовских юбилея: один из них, не менее ценный для нас, прямо связанный с судьбой отечественной науки и со становлением российского экономического образования, напоминает о 200-летии завершения первого русского издания «Богатство народов», вышедшего в 1804—1806 гг. Нельзя не вспомнитьи такой факт, как проведение в 1975 г. в МГУ им. М.В. Ломоносова Всесоюзной научной конференции, посвященной двухсотлетию работы А. Смита. Возникает, естественно, вопрос: чем было вызвано такое внимание к этому сочинению в условиях плановой экономики СССР, где не действовал смитовский механизм «невидимой руки»? Почему, напротив, сегодня в России, да и в других странах, где господствует либерально-рыночная экономика, у начала идеологии которой стоял А. Смит, не придают особого значения и даже внимания очередному юбилею его главного труда? Не придают, хотя современная неоклассическая мысль считает его чуть ли не своим историческим и методологическим предшественником, а у российского отряда ее приверженцев появился, казалось бы, повод для новой волны опровержения теории политической экономии социализма.
По мнению В.Н. Черковца, на этот вопрос можно найти ответ уже у Дж.Ст. Милля, последнего из немарксистских представителей классиче-
ской политической экономии, еще до появления неоклассики как маржи -налистской версии общей экономической теории. У Милля встречаются противоречивые высказывания в адрес наследия Смита. В предисловии к своим «Основаниям политической экономии» он пишет: «Книга "Богатство народов" во многом устарела и в целом неудовлетворительна». Но чуть выше читаем иное: «Самая характерная особенность работы Адама Смита, особенность, больше всего выделяющая ее из других равных ей или даже превосходящих ее по уровню изложения общих принципов предмета, состоит в том, что она неизменно связывает теоретические положения с их практическим применением». А такое применение требует, по Миллю, обращения и к другим наукам «социальной философии», к которой он относит политическую экономию, использования их в ее рамках. Никто, считает Милль, не поднялся до такого уровня связи «чистой» теории с ее практическим приложением с использованием результатов других наук, вошедших в саму политическую экономию. После Смита в ней появились новые «теоретические представления», возникли и новые «современные социальные идеи», их, по примеру Смита, надо соединить (см.: Милль Дж. Ст. Основания политической экономии. М., 1980. С. 75—76).
Такая же задача, полагает В.Н. Черковец, стоит сегодня и перед экономике (неоклассикой, неоклассическим синтезом и их разветвлениями), да и вообще перед современной общей экономической теорией, политической экономией. Во всяком случае критика, которая раздается и на западе в адрес Экономикс, указывает на ее отрыв от реалий национальных экономик, переходных экономик развивающихся стран, на чрезмерную математическую формализацию в ущерб содержательному раскрытию экономических явлений, абстрактность представленной в экономике общей теории. Даже звучащая в наши дни на Западе идея ренессанса политической экономии связывается с этой слабостью экономике — с отрывом от экономической политики даже в США, родовом гнезде экономике. Неоклассика, как и Смит, стоит на идеологических позициях невмешательства государства в экономическую жизнь, но в отличие от него закрывает себе путь к разработке практических приложений «чистой», абстрактной теории.
Однако немалое различие, считает В.Н. Черковец, пролегает между неоклассикой и концепцией Смита на «чистом поле» самой этой теории. Оно состоит в том, что Смит, во-первых, отрицал полезностный подход в понимании основы цены и развивал (хотя и непоследовательно) идею трудовой теории стоимости, во-вторых, разработал учение о производительном и непроизводительном труде, связав производительный труд с материальным производством, в-третьих, дал трактовку «природы и причин» богатства народов, указав на трудовые ресурсы общества и производительность труда; в-четвертых, объяснил происхождение прибыли как вычет из труда рабочего, т.е. приблизился к теории прибавочной стоимости. По всем этим пунктам Смит, по выражению одного классика, как «великий идеолог передовой буржуазии» является непосредственным предшественником, а его идеи служат источником марксистской политической экономии, развившей дальше Смита и Рикардо трудовую теорию стоимости и создавшей теорию прибавочной стоимости. Понятно, что по всем этим пунктам Смит — теоретический оппонент неоклассики, неокласси-
ческого синтеза, экономике. Но вместе с тем он и предшественник, и теоретический союзник последних и прежде всего с точки зрения ряда философско-методологических принципов. Главным открытием Смита, наследуемым неоклассическим направлением во всех его современных проявлениях и модификациях, является, утверждает известный историк экономической мысли и методолог М. Блауг, «автоматический равновесный механизм конкурентного рынка» (Экономическая мысль в ретроспективе. М., 1994. С. 51), но, по мнению В.Н. Черковца, не только это. В основе методологии всей экономической системы Смита лежит идея вечности и неизменности экономических законов, проистекающих из самой природы человека — эгоиста, естественно преследующего личный интерес и сознательно стремящегося к личной выгоде. Этот «экономический человек» — образ частного товаропроизводителя. Отталкиваясь от природы индивида, склонного к «обмену», Смит восходит к обществу — «меновому обществу». В своей экономической системе он начинает исследование с разделения труда, а потом переходит к реальному обмену, но склонность к обмену предшествует разделению труда как некая философско-методологическая предпосылка, а разделение труда выступает лишь как средство для осуществления этой склонности. Именно такая парадигма явилась исходным пунктом постулирования главнейшего принципа неоклассического маржинализма — принципа «методологического индивидуализма» с его признанием «рациональности» принимаемых индивидом решений и их «максимизации» в его поведении, хозяйственной деятельности. К сожалению, эта линия генетической связи неоклассики со Смитом не замечена ни в западной, ни в отечественной литературе.
Таким образом, по отношению к последовавшим основным направлениям развития общей экономической теории наследие Смита «раздваивается», давая им отправные точки. И причина заключается в «раздвоении» самого Смита, поскольку он пользуется одновременно эзотерическим (анализ сущности явлений) и экзотерическим (анализ феноменологических связей) методами.
Второй вопрос нашей «повестки дня» — систематика современной экономической теории и теория национального богатства. Создание учебных курсов требует разработки самой теории, выяснения соотношения теории национального (общественного) богатства и политической экономии. Позиция Смита по этому вопросу выражена в самом названии его труда. Дж.Ст. Милль определял предмет политической экономии так: «Преподавание или исследование сущности богатства, законов его производства и распределения» (указ. соч. С. 81). В понимании богатства Милль, как и Смит, стоял на точке зрения трудовой теории стоимости: «Все полезные (или приятные) вещи, которые обладают меновой стоимостью, за исключением тех, которые можно приобрести без затрат труда» (там же. С. 91). От классиков идет традиция не включать неиспользуемые природные ресурсы («естественное богатство») в общественное богатство и трактовать его исключительно как результат производственной деятельности людей. Иногда общественное богатство отождествляют с национальным богатством. В «Курсе политической экономии» (под ред. H.A. Цаголова) общественное богатство и естественные ресурсы подведены под общее понятие национального богатства. Милль категорически
исключал из национального богатства «государственные ценные бумаги», указывая на содержащийся в них «распределительный элемент». К. Маркс относил все виды ценных бумаг, включая акции, к «фиктивному капиталу». Однако в западной статистике акции составляют крупную долю национального богатства, а повышение курса акций независимо от вызвавших его факторов расценивается как рост «капитализации» компаний, т.е. как рост их богатства. Российская же статистика исчисляет величину национального богатства только в составе основных фондов, включая незавершенное строительство, материальные оборотные средства и накопленное домашнее имущество (Российский статистический ежегодник. 2005. С. 336). Остается запутанным вопрос о соотношении материального и нематериального богатства, интеллектуальной собственности, о возможности их интеграции в общем понятии национального богатства и т.д.
Как уже сказано выше, мейнстримовский экономике демонстрирует отказ от А. Смита по ключевым вопросам политической экономии, ориентирует экономику на торговлю, финансово-кредитную деятельность, ростовщичество и спекуляцию, но не на развитие материального производства, не на рост производительности труда. Смит, исследовавший общие законы рыночно-капиталистического хозяйства, восхищался эффективностью его конкурентной системы, тем не менее видел источники роста богатства народов не в этом механизме, а в трудовом потенциале населения, занятого в материальном производстве, и в росте производительности его труда. Механизм — лишь средство, способное привести в движение трудовые ресурсы. Для российской экономики смитовская идеология в этой части крайне необходима. Принципиально важно переломить ультралиберальное мышление реформаторов, стоящих у руля экономической и социальной политики, обратить их внимание на действительные, а не мнимые источники экономического роста. Только ущербностью доминирующей идеологии можно объяснить, например, тот факт, что в российских статистических изданиях совершенно отсутствует информация о динамике производительности труда как в народно-хозяйственном масштабе, так и на отраслевом уровне, в межотраслевых и международных сопоставлениях. Хотя в американских университетах правит бал неоклассическая доктрина в тех или иных вариациях, статистические публикации содержат богатую информацию о производительности труда. Ведь именно на этом факторе основывается вся история пионерного экономического развития США. Уроки А. Смита весьма поучительны не только для XVIII, но и для XXI в., не только для раннеиндустриальной, но и для постиндустриальной экономики.
Научным исходным пунктам теории А. Смита и связи с ними двух основных течений современной экономической мысли посвятил свое выступление докт. экон. наук, профессор B.C. Афанасьев (кафедра истории народного хозяйства и экономических учений). В силу ряда причин Смит, отметил он, применял два различных метода исследования — описательный и абстрактный. Исходным же пунктом его анализа являлась идея об определяющей роли труда в экономических процессах, двойственная природа которого ему была неизвестна. В результате, описывая внешние формы экономических явлений, он подходил к ним фактически с позиции конкретного труда, а применяя абстрактный метод, он иссле-
довал их с точки зрения абстрактного труда. Смит, таким образом, впервые интуитивно, в неразвитой форме применил метод экономической двойственности.
В итоге по всем экономическим проблемам Смит получал два, а подчас и больше, теоретических решения, которые противоречили друг другу, поскольку сущностные характеристики экономических явлений, до которых добирался Смит с позиции абстрактного труда, на поверхности экономической жизни выступают в превращенных формах, фиксировавшихся Смитом с точки зрения конкретного труда.
Базирующиеся на различных методологических основаниях и противостоящие друг другу описательный и аналитический теоретические блоки с течением времени подверглись систематизации и консолидации, а затем обособились друг от друга и постепенно превратились в самостоятельные и противостоящие друг другу течения экономической теории. С методологической точки зрения это противостояние социально-экономической сущности экономических явлений и их внешних превращенных форм.
Теория Смита с присущими ей двумя теоретическими блоками — описательным и аналитическим — образует таким образом, подчеркнул B.C. Афанасьев, историко-теоретические исходные пункты двух основных течений современной экономической мысли — неоклассики и марксистской теории.
«Смитианским мейнстримом» назвал докт. экон. наук, профессор В.М. Кульков (кафедра политэкономии) тот мощный поток научных направлений, теоретическим источником которого стали политэкономиче-ские идеи А. Смита. С его точки зрения, нет непреодолимых проблем для синтеза неоклассики и марксистской политэкономии: ретроспективно он уже состоялся в смитианских «недрах». Подлинно альтернативным выступает другой набор теорий: историческая школа, традиционный институ-ционализм, немарксистский социализм, концепции постиндустриализма.
Далее выступающий затронул проблему сопряжения смитианства с формированием национальной модели экономики. Экономическое мышление Смита отражало национальные интересы Англии начала индустриальной эпохи и особенности англосаксонской системы ценностей с акцентом на индивидуализм, рыночные свободы, рационализм «экономического человека» и т.п. Это слабо сочетается с особенностями России и характерными для нее ценностями коллективизма, «государственниче-ства», духовного «плотничества», а в теории — с холизмом как антитезой методологического индивидуализма. Именно это во многом объясняет позиции целого ряда видных российских экономистов второй половины XIX в., которые становились скорее листианцами, чем смитианцами (Бабст, Витте, Чупров и др.).
Тем не менее можно видеть адекватность ряда важнейших элементов теории Смита российской национальной модели экономики. Это прежде всего касается трудовой парадигмы, производственного акцента. Исторически в России складывалось не столько потребительское («обменно-по-лезностное»), сколько производственное сообщество, в котором на первый план выходят производственные задачи обеспечения материально-технической базы экономической безопасности и независимости, равно как и задачи общественной консолидации на основе трудовой морали. В
этом аспекте идеи Смита продолжают работать на российскую экономическую модель.
Исследовательской программе А. Смита посвятила выступление докт. экон. наук, профессор И.Е. Рудакова (кафедра политэкономии). Отметив, что современный экономический мир разительно не похож на мир, в котором жил Смит, она остановилась на намеченных им проблемах, составляющих сегодня актуальные области исследования.
1. Прежде всего это понимание роли человека в экономике. Смиту, по мнению И.Е. Рудаковой, часто приписывают идею «экономического человека», эгоистичного, не знающего ничего, кроме максимизации личной выгоды. У Смита же человек — существо прежде всего социальное, которому присуще нравственное, гражданское, экономическое поведение. Исследования роли человека в социальной среде, институциональные основания его активности, мотивы его деятельности и эффект для общественного благосостояния — эти проблемы современного направления экономической теории заданы А. Смитом.
2. Одно из важнейших созданий А. Смита — теория ценности. Смитом было заложено основание для теории альтернативных затрат, видящей смысл экономического обмена не в том, что он эквивалентен, а в том, что он взаимовыгоден. Современная теория принятия решений субъектами рынка на микроуровне и в процессе формирования государственной политики на макроуровне базируется на этом основании.
3. Методологическое значение равновесия как точки отсчета, точки сравнения для различных состояний экономики было осознано уже Смитом. Механизм «невидимой руки» рынка обеспечивал ее равновесие (естественный порядок). Постановка проблемы сочетания эффективности и справедливости в равновесных состояниях, введение субъективных переменных — ожиданий в модели равновесия, гипотеза «естественного уровня» (занятость, безработица, выпуск) в дальнейшем расширили представление о равновесии как теоретической и методологической конструкции и побудили исследование неравновесных состояний — экономических колебаний.
4. Экономическая свобода людей по-прежнему доказывает свою «целесообразность» (Смит), эффективность как формы ведения деловой активности.
Методология Смита в свете разработки курса «Теория общественного богатства» явилась темой выступления докт. экон. наук, профессора A.B. Сорокина (кафедра политэкономии). Смит действительно является сторонником «естественной свободы», отметил он, но было бы неправильным считать, что его предметом является «невидимая рука» рынка. «Богатство наций», или «общественное богатство», как условие воспроизводства материальной жизни «наций» было и остается единым предметом экономической науки со времен меркантилистов, физиократов и Смита до нашихдней. Различие же направлений науки обусловлено различными методами его исследования.
Поставленная Смитом проблема «природы и причин богатства народов» была окончательно решена Марксом. В «Капитале» разработана оригинальная и целостная теория стоимостной природы общественного богатства. Этот аспект теории общественного богатства, или теории капи-
тала Маркса, принято называть фундаментальным. Именно он лег в основу политической экономии, которая разрабатывалась отечественными учеными. После выхода в свет «Капитала» развитие науки шло по двум расходящимся направлениям: микро- и макроэкономика продолжала выявлять количественные закономерности форм богатства, которые не находили объяснения с позиций теории природы богатства, фундаментальная же наука фактически утратила свою экспликативную функцию.
Теория капитала, в которой природа богатства (стоимость) рассмотрена в единстве с формой (потребительной стоимостью), позволила Марксу дать научное объяснение непосредственно наблюдаемым, «описательным» формам богатства (цена, деньги, капитал, заработная плата, издержки производства, прибыль и т.д.). В «Капитале» дается «алгоритм» взаимосвязи природы и форм богатства, который позволяет объяснить все реальные (в размерности цена-количество) микро- и макроэкономические категории и закономерности, которые не были обнаружены или не акцентировались во времена Маркса: кривую спроса, эффект дохода и замещения, бюджетное ограничение, основное макроэкономическое тождество и т.п. Восстановление единства экспликативной и дескриптивной функций, главного условия ренессанса политэкономии, позволяет анализировать и прогнозировать реальные процессы, происходящие в экономике России и в современном мире, что особенно важно для выпускников экономического факультета.
Из обширного теоретического наследия А. Смита докт. экон. наук, профессор Р.Т. Зяблюк (кафедра политической экономии) по значимости для развития экономической науки выделила обоснование цены товара стоимостью, а стоимости — трудом рабочих. Из тезиса о стоимости товара как источника цены неизбежно следует теория доходов. Если доходы формируются в виде денег из цен товаров, то единственным источником всех доходов является труд. Отсюда не случайно именно Смиту принадлежит идея о том, что прибыль есть вычет из труда рабочего, впоследствии получившая системное развитие и непротиворечивое доказательство на основе диалектики.
Таким образом, в трудовой теории стоимости содержится теория прибавочной стоимости, теория конкуренции, теория доходов, т.е. теория функционирования рыночной капиталистической экономики. Однако роль труда в экономике отнюдь не ограничивается его функцией в качестве субстанции стоимости, цены, капитала, доходов и всех богатств капитализма. Этот частный случай созидающей роли труда в рыночной экономике необходимо обобщить до некоторого всеобщего принципа. Им, подчеркнула Р.Т. Зяблюк, является тезис об энергетической сущности экономики как таковой. Речь не идет об энергии природы, несмотря на то что количественно она неизмеримо превосходит энергию человека, может быть, даже и вовсе безгранична. Именно экономика решает задачу обеспечения жизнедеятельности человека в мире данной ему внешней природы. Следовательно, все продукты и результаты экономической деятельности человека имеют единственное происхождение — затраты физической, нервной и мыслительной трудовой энергии человека.
А. Смит и его вульгарные экспроприаторы — так определил тему своего выступления канд. экон. наук С.С. Губанов (зам. главного редактора
журнала «Экономист»), Если научная политэкономия целиком вбирает в себя трудовую и конкретно-историческую предметность масштабного исследования Смита, то вульгарная ветвь, напротив, полностью отбрасывает трудовую природу богатства. Она пытается представить «Исследование...» как компендиум чисто абстрактных положений, относящихся к абстрактному экономическому человеку, абстрактному доходу, абстрактному рынку, абстрактной свободной конкуренции и т.д.
Между тем либерализм Смита есть буржуазный либерализм эпохи первоначального накопления капитала и становления реального подчинения труда капиталу. Неизменно конкретный, он исходит из практических интересов внутреннего, национального капитала и потому считает, что если выгодны и вводятся меры протекционизма, то они должны вступать в силу немедленно; если выгодны и вводятся меры либерализма, меры свободной конкуренции, то они подлежат медленной и замедленной реализации, растягиваемой во времени столько, сколько необходимо внутреннему капиталу для адаптации к свободной конкуренции.
Конкретность А. Смита — непреодолимый барьер для вульгарной ветви. И в том убеждает ошибка, которая кочует из одного текста вульгарного mainstream в другой. Речь идет об ошибочной, более того, курьезной интерпретации «невидимой руки». Тезис о «невидимой руке» встречается в произведениях Смита дважды. Первый раз — в философском трактате о моральных чувствах (1759); второй раз — в экономическом трактате (1776). И оба раза в одном и том же смысле, конкретно названном в первом из двух трактатов как рука провидения (Providence). С.С. Губанов заметил, что образ «невидимого существа», коему принадлежит «невидимая рука», употребляется таким авторитетным для неоклассики современником А. Смита, как И. Бентам, столь же конкретно и в том же смысле, как у Смита, в качестве небесного «создателя».
В своем выступлении канд. экон. наук, доцент А.М. Белянова (кафедра политэкономии) подчеркнула, что Смит, являясь сторонником свободы предпринимательства, видел в государстве не только функцию защиты этой свободы, но и активного участника в удовлетворении тех общественных потребностей, которые не под силу или не выгодны частному предпринимателю. Богатство в книге Смита выступает не как огромное скопление товаров, а как накопленный потенциал развития страны, всех слоев ее общества, как важный фактор роста производительной силы труда. О широте взглядов Смита свидетельствует его утверждение: «Ни одно общество не может процветать и быть счастливым, если значительная часть его членов бедна и несчастна» (Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М., 1935. Кн. 1. С. 72). Озабоченность Смита национальными интересами и попытки найти эффективные проблемы роста благосостояния всего народа делают его работу актуальной для нашего времени.
Прежде всего канд. экон. наук, доцент З.А. Грандберг (кафедра политэкономии) отметила, что сегодня в условиях нашей страны, оказавшейся на перепутье методологических и теоретических изысканий, теория А. Смита особенно актуальна. И нужно в этой связи отдать должное энтузиасту и верному защитнику классической политической экономии профессору В.Н. Черковцу, инициировавшему настоящее обсуждение.
Свое выступление она посвятила рассмотрению учения Смита о земельной ренте, значимость которого, по ее мнению, состоит в органической связи с теорией в целом. Многие его положения были использованы (и развиты) в Марксовой теории земельной ренты. Наличие громадного фактического материала, серьезной статистики, детальный анализ состояния рынка и структуры земледельческого продукта, анализ экономической политики государства в области сельского хозяйства и т.д. и т.п. (так же работали К. Маркс и В.И. Ленин) остаются примером для теоретиков Нового времени, западных и отечественных.
Далее З.А. Грандберг остановилась на методологии смитовского исследования, которая действительно двойственна. В экономике проблема земельной ренты сводится к объяснению причин высокой платы за редкий, невоспроизводимый ресурс, например, талант певицы или футболиста. Вопрос об источнике ренты в таком контексте, конечно, не ставится. А между тем вопросы экономической реализации права собственности на землю, политики распределения доходов от добычи природных ресурсов нуждаются в научном обосновании.
В своем выступлении канд. экон. наук, доцент В.Н. Купцов (Московский институт электроники и математики (технический университет)) отметил, во-первых, стремление Смита к целостности трактовки общества как системы разнопорядковых отношений: и материальных и духовных. Во-вторых, в «Богатстве народов» условия жизни общества раскрываются как система функционирования материальных условий жизни общества: система материальных производительных сил (специализация средств труда и производства); система способности общества к труду (разделение труда); система взаимоотношений людей (пролетарии, буржуа и землевладельцы; обмен средствами и результатами труда как условие жизни общества). Здесь Смит по сути материалист. Поэтому надо с пониманием относиться к двоякой трактовке им содержания категории дохода. Оно не может быть тавтологичным применительно к отдельным экономическим агентам и к богатству всей страны как источнику удовлетворения текущих его потребностей.
Внимание присутствующих канд. экон. наук, доцент В.Н. Савинков (Государственный университет управления) обратил на V книгу «Богатства народов» А. Смита, где по существу предвосхищается экономическая роль государства в области распределения доходов, государственное регулирование экономики. С их восстановлением он связывает преодоление неутешительных результатов почти 20-летнего реформирования экономики России.
Немаловажно, подчеркнул в выступлении канд. экон. наук И.В. Филатов (кафедра политэкономии), что некоторые специальные методологические идеи, изложенные в «Богатстве народов», легли в основу отечественной математической традиции. Речь идет о так называемой теории редукции капитала, или «догме Смита». Впервые формальная непротиворечивость идеи Смита была показана В.К. Дмитриевым в 1898 г. в очерке «Теория ценности Рикардо. Опыт точного анализа». Его модель представлена в виде системы линейных уравнений (прообраз модели «затраты-выпуск») с определенными коэффициентами капитальных затрат. Она позволила Дмитриеву показать несостоятельность аргументов представи-
телей австрийской школы о том, что при определении издержек производства невозможно устранить капитал, и стала основой более общей теории определения нормы прибыли из технических условий производства без обращения к механизму ценообразования («теорема В.К. Дмитриева»), Идеи в значительной части были использованы В.И. Борткевичем в работах по проблеме трансформации и В. Леонтьевым, который показал, что «догма Смита» не обязательно связана с «историческим регрессом», т.е. с переходом к более ранним периодам производства для исчисления стоимости.
Тема юбилейного заседания вызвала интерес у докт. экон. наук Цзин Гуй Лань (КНР, стажер). Она отметила, что распространение обмана в деловых отношениях, снижение профессиональной этики свидетельствуют о противопоставлении выгод для себя и других, о разделении экономики и этики и вызывают серьезное беспокойство в обществе. Ясно, что рыночная экономика не может требовать от всех людей быть «конфуцианскими благородными мужами». Но если этика не возвысится над собственным интересом, то «правила Неба» будут потеряны. Без этики (выгоды для других) нет эффективности рынков (выгоды для себя).
В своем выступлении канд. экон. наук, доцент Р.П. Малахинова (кафедра политической экономии) отметила, что «Богатство народов» — первый полноценный систематический труд по политической экономии. И дело не в том, что человек А. Смита, как отмечали выступавшие, вполне социален. Смит обладал способностью видеть экономику с позиции общества в целом. Для объяснения феномена цены он создает трудовую теорию стоимости и развивает тем самым общественную точку зрения на экономические явления (не всегда последовательно), возвышает производительный труд как труд, создающий стоимость. А. Смит знал, что в движении общественного капитала экономика представляется иначе, чем для индивидуальных капиталов. Он выводит, хотя и «контрабандным» путем, «с» на макроуровень, т.е. отказывается от своей вульгарной теории стоимости. Смит работал с понятием «материальное производство». Это позволяло ему самому не делать абсурдных выводов, а последователям предоставить возможность дать непротиворечивое объяснение природы доходов. Поскольку сегодня методологические проблемы стоят остро, то материалистическое понимание истории имеет парадигмальное значение при выяснении природы и структуры социальной реальности.
В заключение В.Н. Черковец отметил, что главный пункт, вокруг которого идет «борьба за Смита» между марксистами и неоклассиками, — трудовая теория стоимости. Чтобы оторвать Смита от марксистов и теснее связать его наследие с неоклассиками, М. Блауг стремится доказать, что у Смита фактически нет трудовой теории стоимости, что Смит и не пытался ее «сформулировать» (указ. соч. С. 47). Блауг приводит четыре аргумента для такого вывода.
Во-первых, Смит-де относит связь стоимости с трудом как единственным фактором к далекому прошлому. Блауг не хочет понять, что только в простом товарном хозяйстве такая связь наглядно обнаруживается в чистом виде, когда можно без помех понять происхождение, источник и природу субстанции стоимости. И раз товар и его стоимость сохраняются и при капитализме, то никуда не исчезают и их первородные черты.
Добавляются новые экономические отношения и адекватные им формы, имеющие, конечно, свои причинные связи, например прибыль, но стоимостная природа прибыли в логически исходном пункте объясняется так же, как и стоимость вообще, т.е. стоимость в простом товарном хозяйстве. У Смита «работает» метод единства логического и исторического. Хотя признать его сознательным диалектиком нельзя, у него история исполняет роль методологического ключа познания современной ему действительности. Ведь и физиологию человеческого организма нередко изучают на живых организмах более низкой организации.
Во-вторых, у Смита, пишет Блауг, нет понимания редукции капитальных благ (фактор современного общества) к затратам прошлого труда. Но этот «недостаток» сказывается на том, что Смит не может объяснить, каким образом стоимость потребленной части основного капитала оказывается в стоимости готового продукта (такое объяснение на основе трудовой теории стоимости предложил Маркс), а вовсе не на понимании возникновения новой стоимости. Прошлый труд не создает стоимости.
В-третьих. Смит отвергал полезностную основу цены, но это связано с тем, уверяет Блауг, что он имел в виду «общую полезность», а не «предельную полезность», которой не знал. Такой же упрек он бросает и Марксу. Но разве это аргумент для отрицания того, что Смит придерживался трудовой концепции стоимости?
В-четвертых. «Для уяснения Смита нам нужен Маршалл», — уверяет Блауг. Это «лучшая демонстрация достижений экономической мысли» (там же. С. 37). Но то же самое (что упускает Блауг) можно сказать и по адресу Маркса, его «теорий прибавочной стоимости», например.
Если уводом из истории развития трудовой теории стоимости Блауг хочет «возвысить» Смита, то прямому и грубому осуждению подвергается им смитовское учение о разграничении производительного и непроизводительного труда как «одной из самых пагубных концепций в истории экономической мысли» (там же. С. 48). Между тем эта концепция органично связана со смитовским пониманием трудовой природы стоимости как основы цены: производительным, по его учению, является не всякий труд, а лишь труд, производящий в материальном производстве товары и овеществляющийся в них. Ведь речь шла не о стоимости («ценности») природных даров и не о нематериальных услугах, а о продуктах, создаваемых товаропроизводителями в различных отраслях промышленности и сельского хозяйства. Смит ограничивает анализ рамками товарного производства, т.е указывает на определенную экономическую специфику производства. И здесь категория производительного труда сливается с категорией труда, создающего товары. Смит не довел свой анализ до выяснения того, как влияет обстановка капиталистических отношений, новые социальные факторы на понятие производительного труда, связанное с присвоением прибавочной стоимости, прибыли в ее многообразных формах. Суждения на эту тему мы находим у Маркса.
Заслуга же Смита в том, что он дал исходные определения труда, создающего национальный доход страны, за счет которого растет и ее национальное богатство. Тем самым Смит четко и резко назвал в свое время те слои населения, которые непосредственно не участвуют в его приращении, хотя ряд из них (далеко не все!) осуществляет полезную для
общества деятельность. Прилагая учение Смита к нашим российским дням, мы можем обратить внимание на огромную массу труда, который не имеет не только прямого, но и косвенного отношения к реальному экономическому росту, а также тщательней разобраться в том, что скрывается за опережающим ростом сферы услуг, что означает более быстрый рост доли, например, финансовой деятельности и косвенно измеряемых услуг финансового посредничества (в 2006 г. 110,4 и 111,0% соответственно) по сравнению с общим темпом роста ВВП (106,7%), ростом сельского хозяйства (101,7%), обрабатывающих производств (104,8%) (http://www.gks.ru/ Ь§ёДгее/Ь01 09.04.2007). Создается иллюзорная картина, искажающая роль действительных и фиктивных факторов экономического роста России.
Необходима, видимо, полагает В.Н. Черковец, программа исследовательского проекта, на основе разработки которого может создаваться затем и учебное пособие по теории национального (общественного) богатства.
Р. П. Малахинова
