CC BY
59
ИННОВАЦИИ № 3 (90), 2006
Стратегия российского высокотехнологичного научно-производственного малого предприятия в системе международного трансфера инноваций
В. Черенков,
д. э. н., профессор кафедры международного менеджмента факультета менеджмента СПбГУ
Настоящая статья посвящена вопросам создания и международного трансфера инноваций в контексте экономики знания. Оценен сдвиг технологической парадигмы в сторону высоких технологий и определено место и средства реализации научно-технической креативности. Рассмотрено положение российского высокотехнологичного научно-производственного малого предприятия (ВТНП МП) в различных каналах международного трансфера инноваций. Приведены аргументы в пользу выбора кооперационных международных маркетинговых стратегий для российского ВТНП МП в современной отечественной инновационной среде.
Международный характер трансфера инноваций традиционно объяснялся опасением технологических лидеров (потенциальных доноров инноваций) породить конкуренцию на освоенных и эксплуатируемых ими рынках, что побуждало их формально (контрактные условия лицензионных и иных соглашений) и реально (продажа лицензий на неполный технологический цикл, стремление включить в лицензионный пакет не самые современные технологии, а также предложение на льготных условиях дальнейших фактических и мнимых улучшений, кросс-лайсензинг1) управлять направлением инновационных волн в соответствующие их глобальной конкурентно-технологической политике национально-географические ареалы. Наконец, авторы хотели бы отметить, что их внимание (по крайней мере, в рамках настоящей статьи) сконцентрировано на В2В-рынках высоких технологий и промежуточных, или комплементарных, товаров, несмотря на то, что потребительский рынок ими также изобилует. Обилие статей по высоким технологиям, опирающееся на примеры ИТ-рынка, не противоречит тому факту, что для достижения абсорбционных свойств таких, вроде бы ставших обыденными товарных рядов, как Tampax и Always, были разработаны самые что ни на есть высокие технологии.
1 Доработка лайсензи (получателем лицензии) научно-технического продукта, получаемого в рамках лицензионного пакета, в результате которой последний становится более совершенным, а те изменения и/или расширения научно-технического продукта, которые приняты лайсензером (владельцем лицензии), засчитываются лайсензи в счет его платежей лай-сензеру, установленных по международному лицензионному соглашению.
М. Толстобров,
к. ф-м. н., директор ООО «Импульсные системы» (СПб)
Present paper is devoted to issues of creating and international transferring of innovations in the context o knowledge economy. Shift of technology paradigm toward hi-tech is estimated. Place and means for realization of R&D creativity are determined. Position of Russian hi-tech R&D small enterprise (HT-R&DSE) in different channels of international innovation transfer is considered. Arguments in favor of cooperative international marketing strategies for the Russian HT-R&DSE in contemporary domestic innovation environment are presented.
В связи со все возрастающим объемом международного трансфера инноваций, а также благодаря унаследованному Россией от СССР (в значительной степени в виде остатков советского ВПК, иногда именуемого ООП — отрасли оборонной промышленности) научно-техническому потенциалу российский экспорт высоких технологий составляет серьезную компоненту национальной внешнеторговой политики. Принимая во внимание высочайший уровень монополизации и глобализации потребительского рынка конечных товаров (так, мировой рынок детергентов практически разделен между тремя гигантами: P&G, Unilever, Johnson & Johnson), а также товаров длительного пользования (кроме цены, вряд ли что привлекает покупателя изделий российского «автопрома») и «железа» рынка информационных технологий (ИТ), именно виртуальный научно-технический продукт мог бы в начале XXI в. составить для России тот «спасательный круг», роль которого сыграл американский «автопром» для США 1930-х гг. «Железо» (hard) останется интерьерным элементом офиса, если не будет начинено соответствующим «софтом» (soft), или программным продуктом. Эта аксиома ИТ привела к реализации такого числа аутсорсинговых поставок из Индии, Малайзии, Сингапура и других стран (получивших атрибут развивающихся), что мировой ИТ-экспорт стал соизмерим с такой статьей экспорта высоких технологий, как экспорт вооружений. Заметим, что развитие ИТ-экспор-та в геополитическом понимании не столь опасно для национальной безопасности России, как трансфер российской интеллектуальной собственности в составе изделий военной техники. В целом развитие экспорта российских высоких технологий можно рас-
Рис. 1. Жизненный цикл инновации и «Долина смерти» при коммерциализации технологии, базирующейся на новом научно-техническом знании (не масштабировано)
сматривать как альтернативу современной гипертрофии топливно-сырьевого экспорта. Реализация этой альтернативы сколь необходима, столь и возможна. Последнее утверждение можно подтвердить, например тем, что по сей день есть спрос из-за рубежа на российских специалистов и преподавателей — персонифицированных доноров знания. Так, по словам одного из участников такого «персонифицированного трансфера знания», российская научно-техническая диаспора в Бразилии находилась в последнее десятилетие на уровне 2000 человек.
Наконец, весомым аргументом в пользу сохраняющейся значимости российских высоких технологий является активная деятельность на территории нашей страны зарубежных компаний (например США, Израиля, Германии, Японии, Китая, Южной Кореи), специализирующихся на трансфере технологий. В обстановке правового вакуума и потери понятий типа национальное самосознание и безопасность их деятельность носила характер (в лучшем случае) промышленного шпионажа и подчинялась следующей логике: 1) «ваша разработка интересна, но надо решить вопросы патентной чистоты и далее патентной защиты»; 2) общая для России проблема нехватки средств на институт патентных поверенных или аналогичную организацию решается согласием на приобретение в дальнейшем инофирмой-спонсором статуса совладельца интеллектуальной собственности (co-inventor); 3) российский владелец, чтобы включиться в этот процесс, должен предоставить соответствующую и довольно полную, определяемую инофирмой информацию по своему изобретению (открытию), как правило, без каких-либо серьезных юридических обязательств со стороны спонсора. В общем случае, как правильно писал А. Галицкий, результатом такого трансфера является потеря российскими компаниями и инвесторами потенциальной прибыли от коммерческого использования передаваемых технологий [3]. Столь пристальное внимание из-за рубежа (не только с Запада, но и с Востока) к российским высоким технологиям (несмотря на ряд проблем их технологической совместимости и «патентной чистоты») сразу придает любому исследо-
Рис. 2. Топологическая модель инновационной мировой экономики, построенная на основе «Триады» К. Омэ [32], с зонами основного влияния (серый фон) «углов Триады» и свободными векторами инновационных волн, где двусторонние стрелки и овал в центре соответствуют концентрации международного дуплексного трансфера инноваций между «углами Триады» (особо выделена так называемая «ось БРИК», проходящая через те страны, которые в будущем могут составить основу многополярного мира)
ванию на эту тему международный характер, что требует его выведения на метаэкономический уровень и оценки транснациональных потоков научно-технического знания.
Экономика третьего тысячелетия, постиндустриального или информационного общества, или новая экономика, что стало почти общим местом для работ современных экономистов [8], представляет собой экономику знания [18; 19], материализованного в виде новых высокоэффективных, наукоемких технологий, товаров и услуг. Если выбрать наиболее выпуклую ее характеристику, то можно сказать, что это инновационная, непрерывно обновляющаяся экономика, движителем которой является шумпетеровская «креативная деструкция» рынка, обеспечивающая на отраслевых рынках за счет целенаправленного развития научно-технической мысли ситуацию гиперконкуренции [20]. Сегодня, как пишет известный немецкий исследователь менеджмента знания Р. Майер: «Знание представляет собой ключевое понятие, предназначенное объяснить в общем виде возрастающую скорость трансформации социальной жизни и, в частности, способ, с помощью которого компании и социальные институты осуществляют свою деятельность» [30]. В целях сохранения конкурентных позиций, основанных на научно-техническом знании, создаются и модифицируются технологии, обеспечивающие появление принципиально новых — либо по потребительским свойствам, либо по способам их создания — товаров. Замечено, что каждое десятилетие происходит смена технологических поколений техники, а каждые полвека — смена преобладающих технологических укладов или, как теперь модно говорить, технологической парадигмы, что довольно хорошо соответствует одному из периодов так называемых длинных волн, или циклов Кондратьева. В пространственно-временном континууме можно так-
ИННОВАЦИИ № 3 (90), 2006
ИННОВАЦИИ № 3 (90), 2006
же отметить почти когерентные длинным волнам (правда, имеющие некоторый — со временем сокращающийся — временной лаг) инновационные волны, проявляющиеся в накоплении открытий и изобретений, совокупность которых по достижении определенной критической массы порождает смену технологической парадигмы общества, а в условиях глобализации мировой экономки — человечества. Во времени инновационная волна соответствует суперпозиции множества жизненных циклов инноваций, взаимодействие которых происходит как на отраслевом, так и (что в наибольшей степени характерно для ситуации гиперконкуренции) на межотраслевом базисе; в пространстве — диффузии инноваций от национальных технологических лидеров (основная концентрация которых на рубеже XX-XXI вв. приходится на «углы Триады», то есть США, ЕС, Япония — рис. 2).
«Инновационный серфинг», или постоянное нахождение на гребне (cutting edge) идущих одна за одной инновационных волн, обеспечивает компаниям эксплуатацию глобального технологического конкурентного преимущества, создающего, в терминах марксистской политэкономии, избыточную прибавочную стоимость (основу сверхприбыли, эффект которой превышает эффект экономии масштаба). Продолжительность извлечения такой стоимости, не нарушая марксова тезиса об ее относительно краткосрочности существования, удлиняется в современных условиях как за счет ресурсной (где превалирует интеллектуальная составляющая) мощи современных монополий, так и за счет эксплуатации современных информационных технологий и систем (ИТ/С) — материально-технической основы как национальных инновационных сред (НИС), так и корпораций, технологических лидеров, освоивших к тому же глобальный аутсорсинг знания (как в документарной, так и персонифицированной форме).
В условиях рыночной экономики (на определенном уровне зрелости НИС) инновационная деятельность составляет наиболее динамичный вектор развития любого бизнеса. Инновация считается состоявшейся, если соответствующее ей изобретение/открытие или научно-техническое знание, воплощенное в прототипе инновационного товара, успешно прошло процесс коммерциализации и действительно принято своим целевым рынком или в некоторых случаях даже оказалось способным его создать (например, Интернет). В терминах финансового менеджмента это соответствует достижению точки безубыточности. На начальном этапе инновационной деятельности практически все фирмы в начале процесса сталкиваются с так называемой финансовой Долиной смерти [26], представляющей собой неизбежный интервал, находящийся между моментом вложения финансовых ресурсов и возвратом вложенных средств (см. рис. 1). По некоторым оценкам [12], вероятность неудач в инновационной деятельности, или метафорически — «гибель инновационного товара в Долине смерти» составляет не менее 40%. Еще большее число (более 88%) дает включение в рассмотрение научно-технических идей, не дошедших до стадии НИОКР.
Знание, прошедшее стадию коммерциализации, то есть вышедшее на уровень инновации, обеспечивающей целенаправленное получение экономического, социального, экологического или иного полезного эффекта и составляющее предмет международного (чаще всего) коммерческого трансфера, может рассматриваться с использованием двух основных концептуальных подходов (как входящее и исходящее знание). В первом случае, знание выступает как фактор производства (knowledge as production factor), представляя собой нематериальный потенциальный фактор [30, с. 54], который наряду, например, с такими нематериальными активами, как креативность, гудвилл, имидж (также с трудом поддающимися квантификации), рассматривается как стратегический стержневой ресурс производства, обеспечивающий важнейшее международное конкурентное преимущество как отдельной компании, так и нации в целом. Так, леверидж знания в интракорпоративном пространстве МНК составляет значительную компоненту их глобального конкурентного преимущества, а если взять современную контрактную или администрируемую бизнес-сеть [28, с. 205], то наиболее влиятельная позиция в установившейся сети также остается за компанией — производителем знания. Это положение верно для современной «сетеобразующей», глобализирующейся экономики знания потому, что «...сетевая позиция компании состоит из ее портфеля отношений и тех связей с видами деятельности, поставками ресурсов и соглашениями с другими участниками сети» [25], где определяющим элементом является производственное/маркетинговое знание. Во втором случае знание предстает на В2В-рынке, определяющем интеркорпоративные отношения в бизнес-сетях как специфический товар (knowledge as product), поскольку знание не только основа управления организацией, но и предмет купли-продажи. Будучи защищено патентным правом или иными способами защиты интеллектуальной собственности, знание составляет часть так называемых интеллектуальных, «умных» (smart), основанных на знании или «знаниеемких» (knowledge intencive) товаров, что позволяет их назвать «замороженное знание» (frozen knowledge) [30, с. 55]. В любом случае как при коммерческом, так и при некоммерческом международном трансфере знания последнее принимает форму заимствуемых «интеллектуальных или технологических ресурсов — часто именуемых «стратегические стержневые компетентности» [24]. Заметим, что речь идет именно о международном трансфере знания в силу того факта, что в большинстве отраслей до 90% продаж лицензий носит кросс-граничный характер в силу стремления к получению дополнительной прибыли от продажи знания без создания конкурента на собственном национальном рынке.
Относительная новизна и особая необходимость для российского общества осознать кардинальную важность инновационного процесса, в основе которого лежит «коммерческий трансфер» или «коммерциализация» научно-технического знания, формально иллюстрируется тем, что в условиях социалистической экономики при конституированной обще-
ственной (государственной) собственности на средства производства и, следовательно, на результаты труда (в том числе труда интеллектуального) в СССР не могло быть в ходу подобных понятий для внутреннего рынка, а вместо них, отражая факт диффузии инноваций, употреблялся термин «внедрение». Сама философия внедрения, несмотря на ее внешнее сходство с интракорпоративным трансфером знания, несет в себе принципиально иную, нерыночную природу. Существовавший в те времена механизм внедрения приводил в конечном итоге к распространению результатов НИОКР в пределах отрасли, чему способствовали отраслевые НИИ. Однако основной проблемой этой системы, проявлявшейся в малой скорости диффузии инноваций, являлось отсутствие четко выраженной материальной заинтересованности в установлении эффективных маркетинговых коммуникаций между важнейшими звеньями инновационного процесса (финансирование - разработка - внедрение - пользование), несмотря на государственные усилия по его организации и финансированию. (Маргинальные случаи «бериевских шарашек», несмотря на их исторически зафиксированную эффективность, мы относим к нерыночным исключениям.) В отличие от прежнего, социалистического механизма внедрения, превращение научно-технического знания в товар, или коммерциализация вновь создаваемых технологий, основана на получении коммерческой выгоды всеми участниками ветвящейся цепочки инновационного процесса — исследователями, производителями, инвесторами; при этом наука, производство и рынок должны быть связаны взаимовыгодными отношениями. Благодаря этой связи среди научных работников начинает выделяться специализированная прослойка «менеджеров знания», или «нооменеджеров», которые идеологически и экономически ориентированы на рынок, но в то же время достаточно компетентны в научной сфере, чтобы не быть зашоренными проблемами сиюминутного извлечения выгоды, а сохранять научный кругозор и стратегическое мышление. Такие менеджеры (как правило, имеющие два образования: техническое и экономическое) перекрывают набором своих компетентностей типичный для советского времени разрыв между фундаментальной/прикладной наукой и внедрением2 (коммерциализацией), что позволяет априорно осуществлять такой НИОКР, результаты которого будут с максимальной вероятностью востребованы рынком [18].
Практически в любой НИС можно выделить семь основных видов неперсонифицированных субъектов, которые вовлечены в создание, коммерциализацию и трансфер инноваций:
2 Кстати, в зарубежной литературе, где идеология научно-технического бизнеса не требует какой-либо дополнительной доработки до условий рынка, термин «внедрение» (implementation) используется повсеместно. Например, известная классическая работа Ф. Котлера [27] имеет его в своем названии: Kotler, Ph. Marketing Management: Analysis, Planning, Implementation, and Control. Prentice-Hall International, Inc., Englewood Cliffs, NJ, 1991 [курсив наш — прим. авт.].
1) публичные международные структуры (например, различные агентства ООН);
2) национальные государственные организации (в том числе смешанного типа собственности);
3) некоммерческие организации (например, университеты, профессиональные и технические ассоциации, благотворительные общества, фонды);
4) традиционные компании с интернальным циклом НИОКР;
5) высокотехнологичные аутсорсинговые компании;
6) стратегические научно-технические альянсы;
7) коммерческие венчурные фонды. Международные агентства и некоммерческие
организации движимы желанием реализации общегуманитарных декларативных целей (например, повышение уровня грамотности населения, борьба с голодом, оказание медицинской помощи в случае катастроф, снижение уровня детской смертности, снижение уровня роста населения земного шара), оправдывающих их супранациональную природу и саму необходимость существования в глазах мирового сообщества (и, что немаловажно, налогоплательщиков). Мотивация деятельности национальных государственных организаций подчинена задаче усиления их политической силы или задачам национальной экономической политики. Традиционные компании, осуществляющие собственный НИОКР, стремятся получить сверхприбыль, а также сохранить их лидирующее положение за счет корпоративной инновационной политики. Что касается активно вовлекаемых в инновационную деятельность некоммерческих организаций, то она в значительной степени (по крайней мере, для университетов, занятых организацией спин-офф-компаний) соответствует их природе производства как персонифицированного, так и документарного (в том числе научно-технического) знания. Попутно заметим, что вузы могут быть относительно латентным каналом финансирования НИОКР, находящего внедрение в частном бизнесе. Схема финансирования инновационного процесса «государственный бюджет - вуз - компания-производитель» выглядит вполне работоспособной и в то же время не противоречит ряду ограничений ВТО на участие государства в бизнесе. Аутсорсинговые компании получили значительное распространение в сфере трансфера ИТ-технологий за счет развития глобальных ИТ/С, виртуальной природы значительной части экспортируемых товаров/услуг и возможностей трансфертного ценообразования. Стратегические научно-технические альянсы вызваны к жизни резким возрастанием затрат на НИОКР (в фармацевтической промышленности, например, затраты на разработку новой лекарственной формы могут превышать полмиллиарда долларов) и стремлением распределить риски стратегических ошибок в определении направлений исследований и разработок. Коммерческие/некоммерческие венчурные фонды (деятельность которых в России, по нашим оценкам, пока скромна для окончательных выводов) могли бы при определенных условиях обеспечить хорошие стартовые условия для НПМП, состоящих из талантливых ученых, инженеров и техников, обычно испытываю-
ИННОВАЦИИ № 3 (90), 2006
ИННОВАЦИИ № 3 (90), 2006
щих необходимость в стартовом капитале и технико-экономическом обосновании их высокотехнологичного бизнеса.
Понятие «высокие технологии» получило неоднозначное толкование в отечественных и зарубежных работах. Ряд формальных попыток «одномерного» определения высоких технологий только через их наукоемкость представляется нам несостоятельным, поскольку здесь пропадает их роль движителей смены технологической парадигмы. Приведем в поддержку этого тезиса мнение М. Желены, специалиста мирового класса в области ИТ/С, который, не завязнув в технических подробностях (что свойственно многим российским авторам), дал множественные социально-экономические характеристики этого достаточного условия глобализации мировой экономики и каждого бизнеса [5] и даже вышел на философские обобщения, использовав для этого довольно запоминающуюся формулировку: «Не что и как вы используете, а для чего и почему — этот критерий отличает «мужчин от мальчиков» в мире ИТ/С. Переход от «что и как» к «для чего и почему» фактически является определяющим фактором высокой технологии». Далее он справедливо утверждает [6, с. 81], что «высокую технологию нельзя сравнивать с существующими технологиями всего лишь по критериям цены, чистой приведенной стоимости или прибыли на инвестированный капитал (ROI)». Сдвиг технологической парадигмы (по Желены) представлен в виде табл. 1.
Четкое понимание сущности высоких технологий, внедрение которых периодически изменяет технологическую базу общества в целом, является особенно важным потому, что основу трансфера инноваций составляет так называемая продукция класса hi-tech. Действительно, в развитых странах, особенно в США, инновационные компании и государственные органы делают ставку на высокотехнологичные виды бизнеса, поскольку специфика их такова, что даже при незначительном штате компанией могут создаваться дорогостоящие и высококонкурентные на мировом рынке товары. (Например, посещавшаяся авторами британская компания по производству программируемых учебников на CD-ROM, состоявшая из 4-х человек и занимавшая две комнаты в hitech-инкубаторе Манчестера, имела в 1998 г. годовой оборот более 3,5 млн ф. ст.) На начало XXI века (до кризиса NASDAC) высокотехнологичные отрасли американского рынка поглощали около 80% новых инвестиций [4]. Что касается России, то тут как раз «помог» кризис (1998 г.), что, как писал А. Власов, ограничило сферу высокодоходных спекуляций российских банков и в целом благоприятно повлияло на российский hi-tech. Оба эти фактора способствовали укреплению определенного интереса российских банков к инвестированию в hi-tech. Итогом 2001 г. в Санкт-Петербурге явились примерно 150-200 высокотехнологичных компаний. Если принять за данность, что Санкт-Петербург составляет 20% отечественного рынка, то этот результат можно экстраполировать на РФ и предположить, что в РФ работают не менее 750-1000 hi-tech-компаний. При этом их
Таблица 1
Сдвиг технологической парадигмы в сторону высоких технологий в конце ХХ в. (Источник: [6, с. 88])
Компетентности компаний Существующая технология Высокая технология
Экономическая Производительность Результативность и понимаемость
Экономия масштаба Экономия масштаба и размаха
Менеджерская Специализация Реинтеграция
Повышение интенсивности труда Повышение «разумности» труда
Централизация Децентрализация
Иерархическая организационно- управленческая структура Сетевая организационноуправленческая структура
Информа- ционно- техноло- гическая Данные и прочая информация Знание и размышление
«Знаю как» (know-how) «Знаю что» и «знаю почему»
средний инвестиционный запрос составляет 0,7—1,0 млн долл. [2], что само по себе выглядит довольно скромно, если сравнить хотя бы с объемом экспорта информационных технологий по аутсорсинговой схеме — около 20 млрд долл. на конец 2004 г.
Продуктивная научно-техническая идея не может, вопреки утверждениям экзистенциалистов, появиться как dues ex machina. Для этого необходима достаточно хорошо развитая НИС. Важнейшей компонентой НИС являются соответствующие научные школы, вызревание которых — длительный и неоднозначно развивающийся процесс. Примерами таких школ в Санкт-Петербурге могут считаться Физико-технический институт им. Иоффе, ЦНИИ им. Крылова, НПО им. Климова. В то же время в ряде новых индустриальных стран (например, Южная Корея, Тайвань) национальная и корпоративная технологическая/инновационная политика таковы, что во многих случаях компании предпочитают импорт знания как наиболее легкий доступ к этому стержневому ресурсу новой экономики. Одной из важных характеристик научных школ, функционирующих в теле производящих знание организаций, является креативность (creativity) ее менеджмента, которую в настоящее время рассматривают как нечто, составляющее интегральную часть инновационности бизнеса [22] (особенно в тех случаях, когда, подобно тотальному принятию в компании маркетинговой концепции, менеджмент знания становится уделом всех ее основных работников, а не только какого-либо специализированного отдела). Креативность, безусловно, опирается на талант ведущих работников компании (который, как считается многими, есть дар Божий). Однако, как правило, носитель этого дара — талант-одиночка — несносен даже в шоу-бизнесе, где его терпят, если он (естественно, будучи «раскручен») приносит сверхприбыль. Другое дело — креативность в бизнесе, где ее достижение рассматривается как корпоративная задача, а основным источником считаются специально создаваемые «сильные инновационные команды» [22, Ch. 4] (innovation powerhouses). Для того чтобы создать изобретение, которое впослед-
ствии станет инновацией, hi-tech-компании используют различные стимулирующие средства для «генерирования» идей, которым предстоит стать новыми товарами. Каждое из них имеет свои отличия и преимущества, поэтому компании сами решают, какой из этих способов им подходит больше всего:
1. Мозговая атака (brainstorming) — наиболее популярная креативная техника для побуждения идей для создания новых высокотехнологичных товаров. Около 80% hi-tech-компаний используют эту технику, и большинство из них считают ее наиболее успешной.
2. Фокус-группы (focus group) — вторая по популярности и масштабам применения техника в hi-tech-компаниях. Примерно 35% компаний ее используют и более 80% из них считают ее действенной.
3. Синектика (synectics) — очень похожая и легко сочетаемая креативная техника с фокус-группами — чтобы обеспечить разнообразие творческих процессов, отбираются индивиды с различными видами образования и профессиями для группового обсуждения того или иного варианта.
4. Формирование списка отличительных свойств (attribute listing) — около половины hi-tech-ком-паний применяют эту технику и находят ее полезной. Эта техника считается стимулом для создания творческих идей для hi-tech-компаний с целью решить проблему или соответствовать альтернативной или лучшей технологии для удовлетворения потребностей или желаний.
5. Навязываемые отношения (forced relationships) — для данной техники необходим индивид или группа, чтобы сформировать список целей и затем вычленить возможную полезность из этих целей, когда они будут скомбинированы уже на пути превращения в инновации.
6. Морфологический анализ (morphological analysis) — только небольшая часть зарекомендовавших себя и уверенных в своих силах hi-tech-компаний применяет данную технику. Однако среди тех, кто ее применяет, эта техника расценивается как самая лучшая.
7. Номинальная группа (nominal group) — как и морфологический анализ, данная техника применяется только зрелыми hi-tech-компаниями, но она имеет большую популярность и отдачу у тех компаний, кто ее применяет.
Понятно, что залогом достижения успеха и получения глобального конкурентного преимущества ВТНП МП изначально является превращение научно-технического знания (изобретения) в инновацию, или коммерциализация этого знания. Но каким образом экономически эффективнее и одновременно безопаснее добиться поставленной задачи? Чтобы ответить на этот вопрос, оценим ряд каналов международного трансфера инноваций.
Одним из исторически первых способов непроизвольного международного трансфера инноваций (к тому же губительного для страны — «экспортера» знания) является так называемая утечка мозгов. Последняя для российского ВТНП МП может возникнуть спонтанно, например в ходе развития необходимых
для нормального высокотехнологичного бизнеса научных и/или производственных контактов, когда происходит «переманивание» ключевых для этого бизнеса фигур. Страны с невысоким уровнем душевого дохода всегда страдают от того, что их высокообразованные квалифицированные работники в надежде на более привлекательные условия жизни уезжают в более развитые страны на постоянное место жительства. Другим вариантом «утечки» специалистов является их временная работа за границей. Зачастую происходит так, что зарубежный контракт со специалистом российского ВТНП МП пролонгируется, и он «плавно» переходит на роль штатного сотрудника иностранной компании. Попытка привлечь таких индивидов обратно в свою страну, искусственно предлагая экономические блага, сопоставимые с теми благами, которые он может получить в более богатых странах, не является продуктивной. Неоспоримым считается тот факт, что российские специалисты все еще обладают высоким научным потенциалом и продолжают мигрировать на Запад, находя себе спрос в высокотехнологических отраслях (микроэлектроника, биология, информатика и т. д.). Различные международные организации — от Фонда Форда и Корпуса Мира (Peace Corps) до специализированных национальных агентств и подразделений ООН — часто оказывают своей деятельностью невольную поддержку международному трансферу технологий через стимулирование международной миграции квалифицированного труда.
Другой коммерческий способ трансфера инновационных технологий, преимущественно за счет коммерциализации изобретений и придания им статуса инноваций, состоит в попытках их разработчиков (будь то НИИ или компания) провести собственными силами всю процедуру коммерциализации — от получения патента до выхода на рынок. Однако здесь кроется масса препятствий. Одна из самых серьезных проблем, с которой сталкиваются организации в процессе управления знаниями, — это защита знания, имеющего определенную ценность, т. е. действия против промышленного шпионажа. Отсутствие надежной и тщательно проработанной нормативно-правовой базы, предназначенной охранять собственность на изобретения (открытия), ведет к тому, что ее создатель не получает своевременной поддержки и остается непризнанным, тогда как с помощью «утечки информации» это изобретение может быть скопировано или попросту украдено зарубежными конкурентами. Поэтому на государственном уровне для соблюдения режима национальной технологической безопасности необходимо создание сильной правовой базы, защищающей интеллектуальную собственность и в определенной степени ограничивающей ее интернационализацию в ходе коммерциализации научно-технических знаний. Регуляторами, которые предотвращают нежелательное распространение и использование знаний организации, являются законы и подзаконные акты как по установлению степени секретности, так и по вопросам собственности (частной, корпоративной, государственной и смешанной). Этому же служат неформальные корпоратив-
ИННОВАЦИИ № 3 (90), 2006
ИННОВАЦИИ № 3 (90), 2006
ные инструменты, такие как корпоративная этика, система согласованного материального и морального поощрения, поскольку большая доля знаний, ценных для организации, тесным образом связана с интракор-поративным климатом. В то же время, как показывает практика международного бизнеса, необходимостью успешного развития кооперационных маркетинговых стратегий является разделение (обмен) знаниями с другими компаниями (иногда даже с конкурентами), что осуществляется, например, через создание СП, НИОКР-консорциумов, механизм бенчмаркетинга [30, с. 62]. Здесь для российских ВТНП МП препонами являются не только бюрократические процедуры и сомнения в патентной чистоте их научно-технических продуктов, но и субъективные барьеры — недоверие зарубежных партнеров к российским инновациям, основанное на том, что предлагаемая технология может выступать нелегальной копией или же ее доработка не будет выполнена на должном уровне и в срок.
Понятно, что российское ВТНП МП, в подавляющем большинстве случаев не имеющее государственной поддержки, оказывается неспособным «в одиночку» выполнить весь цикл по превращению изобретения в инновацию. Кроме того, ВТНП МП, продемонстрировав какое-либо уникальное знание (например, на конференции или через открытую печать, или же начав переговоры о продаже научно-технического продукта), испытывает огромный риск безвозмездной потери собственности на это знание. Дело в том, что знание, заложенное в технологических инновациях, имеет специфические транзакционные свойства, отличающие его от физических товаров или материальных активов. Поэтому знание может потерять свою уникальную, создающую конкурентное преимущество ценность, переходя в публичное пользование. В каждом научно-техническом знании могут быть выделены две компоненты: кодифицированная и скрытая. Кодифицированное знание может принимать, например, вид напечатанного текста и изображений, который можно легко передать (спецификации, проекты), и поэтому оно в меньшей степени соответствует сохранению интеллектуальной собственности без соответствующей правовой защиты, чем скрытое знание, которое намного сложнее кодифицировать и еще сложнее сымитировать. Скрытое знание, ассоциируемое с технологическими инновациями, также является частью инновационных активов организации (например, производственные и торговые секреты, навыки и профессионализм работников). Если трансфер кодифицированного знания традиционно осуществляется через механизм международной торговли лицензиями (международный лай-сензинг), то трансфер скрытого знания компании-инноватора, содержащегося в технологических инновациях, в большей степени обнаруживается в рамках соглашений о партнерстве. Можно выделить два типа таких соглашений, классифицируемых по степени наличия скрытого знания в технологических инновациях компании-инноватора и по тому, насколько велик риск потери этого знания, формально не защищенного правом интеллектуальной собственности:
► Совместные предприятия (СП) — компания-инноватор создает со своим партнером (партнерами) новое юридическое лицо (случай акционерного СП), которому могут быть переданы ее технологические инновации. Этот процесс может быть дополнен обменом или заимствованием знания от компаний — партнеров по СП. При распаде или ликвидации СП даже при условиях формальной защиты знания в учредительских документах СП высока вероятность осуществления возможной экспроприации скрытого знания партнерами. Еще в большей степени подобная угроза будущности знания компании-инноватора существует в случае кооперативных (контрактных) СП3 .
► Маркетинговые соглашения — тип партнерства, где одна компания берет на себя обязательство за маркетинг/дистрибьюцию инновационных товаров/ технологий другой стороны. В данном случае компания-инноватор уже довела свое изобретение до товарного вида, и поэтому ей нет необходимости обращаться к другой компании за дополнительной технологической информацией. Следовательно, эти соглашения редко служат каналом трансфера скрытого технологического знания от компании-инноватора по сравнению с СП и даже с международными лицензионными соглашениями [23].
Среди исследованных нами способов создания партнерских коммерческих и научных исследовательских структур наиболее прагматичными и эффективными для российских участников предстают международные НИОКР-альянсы или СП, которые в адекватных их природе терминах мы именуем ВТНП МП. Последние позволяют осуществить сочетание задач коммерциализации изобретений и их международного трансфера в качестве высокотехнологичных инноваций. Дополнительным позитивным фактором успешного развития ВТМН МП могло бы быть подмеченное еще в советских Академгородках явление научно-технического синергизма, который сегодня наиболее эффективно реализуется в контексте технопарков или технополисов. К тому же здесь имеют место проблемы кросс-культурного характера, которые могут привести к «пробуксовыванию» бизнеса, особенно в части решения ряда бюрократических и юридических вопросов. А создание ВТНП МП и отличается тем, что их главная компонента представлена новым научно-техническим знанием, составляющим основу разработки, производства и последующего маркетирования высокотехнологичных товаров. С точки зрения максимизации экономической эффективности и минимизации рисков потери интеллектуальной собственности в международном бизнесе, ВТНП МП являют собой наиболее перспективный способ трансфера знаний в области hi-tech. Сочетая в себе научную и коммерческую базу, они легче могут найти «правильного» зарубежного контрагента/ партнера, чтобы довести свою продукцию до конечного потребителя. Здесь следует отметить, что подобные предприятия принадлежат к В2В-рынку, и ре-
3 Аналогом подобных СП в российском хозяйственном праве можно считать договор о совместной деятельности.
зультаты их работы — технологии, разработки — предназначены, в первую очередь, для бизнес-рынка, поскольку потребителями этих товаров являются не физические лица, а бизнес-структуры, использующие в своей деятельности для производства уже потребительских товаров продукцию ВТНП МП. Еще одна, затрудняющая деятельность российских ВТНП МП на международном рынке особенность состоит в комплементарной природе научно-технического продукта. Именно эта комплементарность требует работы под известным брэндом, поскольку инвестор на стадии принятия решения психологически намного лучше воспринимает конечные, а не промежуточные, или комплементарные, товары. Детали разработки и перспективы маркетирования комплементарных товаров остаются понятными не столько инвесторам, сколько специалистам в данной, часто малопонятной области науки и техники. Поскольку спектр технологических инноваций обширен — от рисковых изобретений до апробированных в других отраслях технологий, замечено, что специфика деятельности компаний сильно варьируется, с точки зрения их способности создавать инновации технологического значения или необходимой важности [23].
Ключевым моментом для понимания рынков и маркетинговой стратегии высоких технологий является концепция диффузии технологической инновации, понимаемая нами как международный маркетинговый процесс распространения новой технологии и вытеснения ею старой [14, с. 751]. Диффузия является основой для понимания становящегося важного рынка высоких технологий, для эффективного исследования таких рынков и для формирования маркетинговых стратегий, которые доказывают способность достижения компанией своих целей. Маркетинговые исследования и разработка стратегии для рынка высоких технологий, осуществляемые без понимания сущности диффузии инновации, бесперспективны и могут оказать негативное влияние на успех деятельности международных компаний типа ВТНП МП. Когда компания выходит на зарубежный рынок, она предлагает товар или услугу, представляющую собой инновацию для данного рынка. Если товар существенно отличается от других товаров на данном рынке, местные корпоративные покупатели могут рассматривать его как нечто, абсолютно новое. Следовательно, компания-инноватор должна изучить, как покупатели этого рынка будут реагировать на изменения. Если свойственны незаинтересованность или даже сопротивление ожидаемым инновационным изменениям, то необходим другой, менее резистивный рынок [21, с. 129]. Восприятие инновации покупателями может оказывать сильное воздействие на скорость ее введения. Если не составляет труда понять функции инновации и ее можно легко «попробовать» или «объяснить» [ibid], то соответствующий инновационный товар/услуга будут приняты быстрее.
Основное условие рыночного успеха ВТ-компаний, особенно созданных в виде ВТНП МП, в отраслях, основанных на высоких технологиях, — это быстрота их развития. Внедрение новой технологии свя-
зано с высокими начальными издержками, но по мере роста продаж издержки производства на единицу продукции падают, и потребителям во все возрастающей степени становится выгоднее пользоваться этой технологией, а не технологией конкурентов. В этом и состоит эффект масштаба для инноваций, полностью соответствующий классическим положениям экономической теории. ВТ-НПМП, получившие мощный «толчок» на ранней стадии, — будь то в виде своевременных инвестиций или удачной международной маркетинговой стратегии — могут захватить наибольшую долю рынка и стать законодателями стандартов, получая сверхприбыли. При этом выигравшая технология необязательно превосходит конкурирующие аналоги по собственно технологическим характеристикам. Очевидно, что стартовавшие малые высокотехнологичные фирмы не могут достичь успеха в конкурентной борьбе через последовательное развитие на основе нераспределенной прибыли — что характерно для традиционных секторов. В то же время банковские кредиты также не могут рассматриваться как основной источник инвестиций в стартовые hi-tech. Причины состоят в высоком риске успешной рыночной реализации новой технологии, отсутствии кредитной истории, в отсутствии адекватного залога, в сложностях оценки нового рынка и экспертизы проекта финансирования. Проблема состоит и в том, что создатели таких фирм часто не имеют необходимых управленческих навыков [4]. В силу сказанного российские ВТНП МП должны рассматривать для международной экспансии и прибыльного участия в системе международного трансфера инноваций не конфронтационные, а кооперационные стратегии. Причем, принимая во внимание печальный исторический опыт предшественников на hi-tech-рынке, следует сразу же, еще до начала конкретных НИОКР, подыскивать те компании-имитаторы, которые явятся покупателями, а еще лучше заказчиками их научно-технического продукта. Иными словами, мы видим для российских ВТНП МП выход из важнейшего противоречия в их развитии, которое порождено тем, что инновационность их научно-технических продуктов выше уровня развития национальной инновационной среды современной России, в использовании кооперативных международных маркетинговых стратегий.
Этот, полученный на основе анализа практики многолетней деятельности по интернационализации ВТНП МП «ИМПУЛЬСНЫЕ СИСТЕМЫ» (Санкт-Петербург) вывод практически совпадает с результатами исследования Дж. Виссемы и Л. Ёзера [34], согласно которым стратегическое поведение инновационных компаний после окончания Второй мировой войны прошло 6 фаз:
1) концентрический рост;
2) диверсификация;
3) консолидация;
4) основная деятельность;
5) закрепление;
6) модернизация.
Послевоенная экспансия, базирующаяся на новых технологиях того времени, породила стратегию концентрического роста, в рамках которой компании
ИННОВАЦИИ № 3 (90), 2006
ИННОВАЦИИ № 3 (90), 2006
старались расти в освоенных видах бизнеса и усовершенствовать имеющиеся технологии. Но к концу 1960-х годов наступило насыщение рынка этих технологий, что в ходе слияний и поглощений (на основе комбинирования ключевых факторов успеха) привело к доминанте стратегий диверсификации. Жесткие условия экономического спада остро поставили вопрос выживания инновационных компаний (см. «Долина смерти» на рис. 1), что вызвало «моду» на стратегию основной деятельности4. Концепция этой стратегии состояла в концентрации на основной (то есть a priori конкурентоспособной) деятельности на фоне дивестирования периферийных бизнесов и заключения контрактов на обеспечение тех поставок (и даже бизнес-процессов), которые не были ключевыми для компаний и при исполнении их на стороне обеспечивали необходимую экономическую эффектность и эффективность. В свою очередь, стратегия закрепления делала акцент на увеличении доли рынка (за счет аквизиции тех видов бизнеса, которые рассматриваются центральными), на расширении товарного ряда, снижении производственных затрат (путем модернизации производства, закупок и системы логистики), внедрении инноваций в менеджменте и развитии корпоративной культуры. Наконец, была выработана стратегия модернизации. Ощутив смену природы международной конкуренции, в ходе которой инновационность бизнеса стала отождествляться с конкурентоспособностью, многие компании в период 1980-1990-х годов начали инвестировать в новые технологии, надеясь на грядущий «экономический бум». Важной отличительной характеристикой создания новых технологий оказалось то, что они образованы из комбинаций ноу-хау, принадлежащих различным отраслям науки и техники, откуда и название этого феномена (по Шумпетеру) «новые комбинации» (new combinations). Поскольку большинство компаний чаще всего разрабатывают одну ключевую технологию у себя, новые комбинации должны были быть наиболее эффективно найдены посредством сотрудничества, а также слияния и поглощения компаний, создающих эти новые комбинации. Отсюда понятно, что кооперация, или сотрудничество, является сутью реализации стратегии модернизации. Можно выделить шесть основных причин для сотрудничества:
1. Разделение затрат на НИОКР, поскольку с развитием НТП эти затраты становятся все более значительными для того, чтобы их нести одной компании. В силу этого в русле общего процесса сетеобразования (networking) формируются инновационные сети, которые возникают, в первую очередь, в малом бизнесе. Впрочем, сотрудничество по этой причине также практикуется и крупными компаниями, такими как IBM, Philips, Sony, Siemens.
2. Разделение рисков в силу существования рыночной и технологической неопределенности [31], свойственной высокотехнологичным инновациям, что ведет в практической деятельности к не-
4 Заметим, что стратегию основной деятельности можно рассматривать как предтечу современного распространения аутсорсинга и оффшоринга, в значительной степени захвативших международный ИТ-рынок.
обходимости одновременного и согласованного анализа ситуации по двум направлениям: 1) рыночное — анализ потребностей покупателей, или опцион «втягивание рынка», или «зов рынка» (шагке1-ри11); 2) технологическое — анализ развития технологий, или опцион «толчок технологии», или «идеологическая энергия знания» ^ескпо^у-ртк) [29, с. 404].
3. Объединение взаимодополняющего научно-технического знания, что особенно важно для высоких технологий, где часто требуется композиция знаний из различных технических сфер, соответственно, доступных сторонам НИОКР-альянса, что соответствует как комплиментарной природе многих технологических инноваций, так и самой стратегии модернизации.
4. Возможность маркетингового аутсорсинга, когда коммерциализация новой технологии, требующая одновременного разрешения и технологических, и рыночных неопределенностей, приводит к маркетингово-производственной кооперации, в рамках которой одна компания поставляет техническое знание, тогда как другая компания проводит его маркетирование.
5. Стремление к экспансии на зарубежные рынки. Создание высокотехнологичных инновационных вен-чуров, т. е. в нашем случае ВТНП МП, для вхождения на зарубежные рынки оправдано в том случае, если совместно разработанные технологические инновации могут быть предложены каждой из сторон на хорошо известных и освоенных ею рынках.
6. Необходимость разработки единых промышленных стандартов. Новые технологии иногда могут быть коммерциализованы только в том случае, если вся отрасль использует один и тот же стандарт. Если «стандарты» ВТНП МП вряд ли с легкостью будут приняты на новых зарубежных рынках, то шансы повышаются в рамках бенчмаркинга при работе над стандартами вместе с зарубежными партнерами по НИОКР.
7. Патентование и иные формы защиты высоких технологий как интеллектуальной собственности также составляют непреложное условие коммерциализации в международном трансфере инноваций и к тому же составляют процедуру доказательства патентной чистоты российских НИОКР, к которым за рубежом сохраняется синдром подозрительности.
Таким образом, в отличие от ситуации массовых потребительских рынков и рынков традиционного промышленного оборудования рынок высоких технологий (с точки зрения производителя/продавца) требует такого стратегического анализа, где в основу заложена априорная коммерциализация научно-технического продукта, то есть еще до начала НИОКР, что фактически означает работу на заказ. Определяя стратегическую миссию ВТНП МП, можно взять за основу положение американских маркетологов У. Шанклина и Дж. Райэнса [33, с. 1]: «Определенные императивы определяют нашу миссию: создание технологического преимущества — то есть научное исследование; и создание коммерческого преимуще-
ства — то есть маркетинг». Заметим, что одно без другого просто не срабатывает должным образом на рынках высоких технологий. Сложность научно-технического продукта, когда он представляет собой ВТ-инновацию, требует заранее созданных маркетинговых каналов, что в современных терминах представляется нам одной из форм стратегического НИОКР-альянса. Этот технологически-маркетинговый дуализм стратегий ВТНП МП не составляет особого открытия в теории, но не всегда легко реализуется на практике, которая в России до сих пор несет на себе родовые пятна советского времени, когда коммерциализация новых технологий дистанцировалась от создающих эти технологии НИЛ и НИИ, поскольку основная часть лежащих в их основе разработок (во всяком случае, тех, которыми занимались создатели и участники рассматриваемых в настоящей работе ВТНП МП) сразу же засекречивалась. В изменившейся ситуации, как писал академик А. Аганбегян [1], «...нужно смотреть на новые технологии не как на изобретательскую экзотику, игру ума или величие человеческого духа», то есть результат научно-технической креативности, а «.видеть в них товар, и тогда возникает проблема коммерциализации технологий, умения оптимизировать стратегию научной разработки и ее продвижения на рынок».
Поэтому при формировании международной маркетинговой стратегии ВТНП МП мы сразу же отказались от всех опционов военного, или конкурентно-стратегического периода эволюции маркетинга [15] (в терминах Котлера [27]: конфронтационные стратегии: фланговый удар, фронтальный удар, окружение, обход, партизанские действия). Не только ресурсная ограниченность ВТНП МП, но и специфическая комплиментарность научно-технического продукта, которому наилучшим образом соответствует маркетинг отношений, приводят к необходимости кооперационных стратегий, что в перспективе выводит менеджмент ВТНП МП на выбор одного из опционов стратегических НИОКР-альянсов. Следующим явился вывод о необходимом международном характере указанной кооперационной стратегии, что на сегодняшний день определяется несогласованностью уровня развития национальной НИС и научнотехнического уровня НИОКР рассматриваемых ВТНП МП, где второй превышает первый. Впрочем, мы в случае развития активной национальной инновационной политики в России не исключаем для ВТНП МП позиции экспортера высоких технологий в рамках международного лайсензинга или работающего «под заказ» инновационного аутсорсера.
Литература
1. А. Г. Аганбегян. Рыночные реформы и роль инноваций в инвестиционной политике страны. / Коммерциализация технологий: российский и мировой опыт. Труды международной конференции, Санкт-Петербург, 7-10 июля 1997 г.
2. А. Власов. Инвестиции в российский hi-tech // Инновации, 2001, № 8 (45).
3. А. Галицкий. Российский венчурный бизнес. Состояние, проблемы, перспективы // Инновации, 2001, № 8 (45).
4. Б. Гамаюнов. Венчурный бизнес: история, принципы, статистика // Инновации, 2001, № 8 (45).
5. А. И. Евдокимов, В. И. Черенков. Тенденции глобализации международного бизнеса. // Известия СПб ГУЭФ. 2003. № 3.
6. М. Желены. Управление высокими технологиями. // Информационные технологии в бизнесе. СПб.: Питер, 2002.
7. А. Ф. Кардо-Сысоев, В. И. Черенков, М. Г. Толстобров. Международный корпус экспертов помогает российским наукоемким товарам завоевывать американский рынок// «Коммерциализация технологий: российский и мировой опыт» // Труды международной конференции СПбГТУ. СПб.: СПбГТУ, 1997.
8. Х. Дж. Скотт. Вдали от центра: роль региональных правительств и исследовательских университетов в новой экономике (американский опыт). // Инновации, 2002, № 9-10 (56-57).
9. М. Г. Толстобров, В. И. Черенков и др. Международный трансферт российских высоких технологий //Инновации, № 4-5, 1998.
10. М. Г. Толстобров, В. И. Черенков, В. В. Барышников. Поддержка малого наукоемкого бизнеса властными структурами на региональном уровне. // Инновации, № 2-3, 1998.
11. М. Г. Толстобров, В. И. Черенков и др. Проблемы интернационализации и определения маркетинговой стратегии российских научно-производственных малых предприятий высоких технологий. // Инновации, № 3, 1997.
12. Трансфер технологий и эффективная реализация инноваций. М.: АНХ, 1999.
13. В. И. Черенков. Глобальная маркетинговая среда: опыт концептуальной интеграции. Монография. СПб.: Изд-во С.-Пб ун-та, 2003.
14. В. И. Черенков. Международный маркетинг. СПб.: ИВЭСЭП, Знание, 2003.
15. В. И. Черенков. Эволюция маркетинговой теории и трансформация доминирующей парадигмы маркетинга. // Вестник С-Пб университета. Сер. 8. Менеджмент. 2004. Вып. 2 (№16).
16. В. И. Черенков, М. Г. Толстобров. Компьютерные информационные сети в международном маркетинге продуктов высоких технологий. // Международный конгресс «Маркетинг и проблемы информатизации предпринимательства». Тезисы докладов. Часть 1. СПб.: Изд-во СПб ГУЭФ, 1996.
17. В. И. Черенков, М. Г. Толстобров. Место современных компьютерных информационных сетей в маркетинге российских high-tech инноваций за рубежом. // Международный конгресс «Маркетинг и проблемы информатизации предпринимательства». Тезисы докладов. Часть 1. СПб.: Изд-во СПб ГУЭФ, 1996.
18. А. А. Шапошников. Проблемы коммерциализации технологий в России. // Инновации, 2002, №1 (48).
19. Ю. В. Яковец. Инновационность инвестиций: новый объект экспертизы. // Инновации, 2003, № 37 (64).
20. Aveni, d’. R. Hypercompetition: Managing the Dynamics of Strategic Maneuvering. New York, The Free Press, 1994.
21. Bradley, F. International Marketing Strategy. Prentice Hall Int. (UK) Ltd., 1991.
22. Clegg, B. Creativity and Innovation for Managers. ButterworthHeinemann, Oxford, etc., 2001.
23. Dutta Sh., Weiss A. M. The relationship between a firm’s level of technological innovativeness and its pattern partnership agreements // Management Science, vol. 43, No. 3, march 1997.
24. Ford, D., Saren, M. Managing and Marketing Technology. Thompson Learning, London, 2001.
25. Ford, D. Managing Business Relationships. John Wiley & Son, Chichester, etc., 1998.
26. From Invention to Innovation: Commercialization of New Technology by Independent and Small Business Inventors. Prepared for U.S. Department of Energy under Contract No W-31-109-ENG-38, May 15, 1989.
27. Kotler, Ph. Marketing Management: Analysis, Planning, Implementation, and Control. Prentice-Hall International, Inc., Englewood Cliffs, NJ, 1991.
28. Lilien, G. L., Kotler, Ph., Shridhar Moorthy, K. Marketing Models. Prentice Hall International, Inc., Englewood Cliffs, NJ, 1992.
29. Lynch, R. Corporate strategy. Financial Times, Pitman Publishing, London, 1997.
30. Maier, R. Knowledge management systems: information and communication technologies for knowledge management. Springler-Verlag Berlin, Heidelberg, 2002.
31. Moriarty, R., Kosnik, T. J. High-Tech Marketing: Concepts, Continuity, and Change.//Rangan, V.K., Shapiro, B.P., Moriarty, R.T., Jr. Business Marketing Strategy: Concepts and Applications. Irwin, Chicago, etc., 1995.
32. Ohmae, K. Triad Power: The Coming Shape of Global Competition. Macmillan, The Free Press, New York, 1985.
33. Shanklin, W.L., R. Ryans, Jr. Marketing High Technology. LexingtonBooks D.C. Heath and Company, Lexington, MA, Toronto, 1989.
34. WissemaJ. G, EuserL. Successful Innovation Through Inter-Company Networks // Long Range Planning, December 1991, Vol. 24, No. 6.
ИННОВАЦИИ № 3 (90), 2006
