CC BY
34М. И. Воейков 1
СТРАТЕГИИ МОДЕРНИЗАЦИИ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ
Россия переходит к стабильному развитию в условиях рыночной экономики, погружается в стихию рыночных товарно-денежных отношений и неизбежно сталкивается с фундаментальной проблемой. Должна ли Россия продолжать спокойное и спонтанное развитие, плыть по волнам рыночной стихии, надеясь, что кривая рыночного саморазвития выведет туда, куда надо? Или же российский корабль экономики, погрузившись в пучину рынка, должен иметь четкий курс и твердо его держаться, подчиняясь жесткой государственной руке «капитана»?
Проблема довольно существенная. С одной стороны, если Россия будет спокойно и эво-люционно развиваться в лоне стихийной рыночной экономики, то есть ли у нее шанс стать вровень с самыми экономически развитыми странами, занять достойное место на мировом рынке, где все уже давно захвачено и поделено? С другой стороны, если Россия мобилизуется и осуществит резкий поворот в своей экономической политике, отодвинет рыночные ценности на второй или третий план, то сможет ли она сохраниться как демократическое и стабильное государство, предоставляющее всем достаточные стимулы для развития и обогащения? Перед страной стоят две реальные альтернативы экономической политики — эволюционная и мобилизационная. Действительно переход страны на инновационный путь развития возможен сам собой как спокойное эволюционное развитие или же для этого требуется мобилизация всех живых сил на «структурный поворот»? В конце 20-х гг. прошлого века была выбрана мобилизационная стратегия (альтернатива), которая осуществлялась почти весь советский период. При такой стратегии существенное, если не решающее, значение приобретает сектор материального производства, прежде всего машиностроение. Этот вопрос основательно проработан С. Д. Бо-друновым [1]. Однако остаются вопросы принципиального характера.
Нужен ли поворот в социально-экономической стратегии?
Многие экономисты, справедливо констатируя, что с 1999 г. в России начался определенный устойчивый рост экономики, в то же время указывают на однобокость, формальность этого роста, на отсутствие признаков глубинных, качественных изменений. Все дело свелось, так сказать, к «росту без развития». Академик Д. С. Львов признавал: «Стоит только перевести разговор из институциональной плоскости в плоскость содержательного анализа, как тут же обнаруживается, что нынешняя экономика России по многим важным для развития страны направлениям уступает дореформенным аналогам: по темпам экономического роста, качеству отраслевой структуры, эффективности используемого производственного аппарата, уровню заработной платы и дифференциации доходов населения, эффективности и качеству государственного управления, уровню социально-политической стабильности, масштабам криминализации и коррупции в экономике и во всей общественной жизни» [2]. Так что позитивная динамика некоторых макроэкономических показателей последнего времени не вселяет оптимизма в отечественных экономистов. Этот момент отмечается и в самых последних публикациях, в частности, в статьях С. Д. Бодрунова [1], а также А. В. Бузгалина и А. И. Колганова [3].
1 Михаил Илларионович Воейков, зав. сектором Института экономики РАН, д-р экон. наук, профессор.
Итак, как же развиваться дальше? Сохраняя нынешние темпы экономического роста, просто наращивать объемы экспортных производств без глубинной трансформации структуры народного хозяйства или выбрать иной сценарий развития? Этот вопрос достаточно четко поставил директор Института экономики РАН Р. С. Гринберг: «В таких условиях возможна реализация двух экономических сценариев. Первый — продолжение сложившихся трендов качественного застоя («рост без развития») с перспективой дальнейшей утраты национальной конкурентоспособности. Второй — государство берет на себя функции субъекта целенаправленной и динамичной структурной модернизации...» [4]. После некоторого анализа Р. С. Гринберг решительно голосует за второй сценарий, где «... эффективная структурная и промышленная политика» выступают основной компонентой экономического возрождения.
Думается, действительно, без резкого «структурного поворота» страна не сможет перейти на инновационный путь развития. Рассмотрим теперь вопросы сути инновационного развития в сложивщейся ситуации.
Что такое инновационное развитие?
Инновационный тип развития сегодня — это, как представляется, не только создание новой техники и технологии и даже не только поиск новых приемов управления. Хотя, конечно, все это важно и непременно должно включаться в понятие инновационного типа экономического развития. Однако современное понимание инновационного типа должно также включать в качестве важнейшей своей части развитие человека, человеческого потенциала на базе высокоразвитых сфер науки, культуры, образования. Таким образом, широкая трактовка развития инновационного типа включает социальные и гуманитарные аспекты человеческой деятельности, сохранение («сбережение») и воспроизводство самого человека как основного, конституирующего элемента этого типа развития.
Прежде всего, если в понимание инновационного развития включается развитие человеческого потенциала, это превращает данный тип развития в особую социальную ценность. Затем, если общество и государство ставят своей целью переход к инновационному развитию, значит, такой переход не есть следствие высокой экономической эффективности, по крайней мере для России. Высокая экономическая эффективность может (и должна) быть достигнута в результате инновационного развития, но в стране среднего экономического развития сама по себе не возникает. Следствие не есть причина. Поэтому и нужна специальная инновационная политика государства, которую, с одной стороны, можно рассматривать как особую социальную ценность, с другой — как часть промышленной политики. Точнее говоря, инновационная политика находится между социальной и промышленной политиками, в известной мере объединяя некоторые элементы той и другой.
Теперь посмотрим, насколько рыночная модель развития, которая (специально это подчеркнем) объективно неизбежна на определенной стадии развития любого общества, может способствовать реализации современного понимания инновационного типа развития, осуществлению «структурного поворота» социально-экономической стратегии к такому типу развития.
Рынок и рыночная модель
Говоря о рынке и рыночной модели, мы не имеем в виду отказ от рыночной экономики вообще, ибо от объективной неизбежности отказаться невозможно. В данном случае речь идет о теоретическом аспекте вопроса: может ли рыночная модель сама по себе «повести» модернизацию экономики и общества в сторону инновационного пути развития, осуществить инновационную модернизацию? Сегодня немало экономистов, готовых положительно ответить на этот вопрос. Так, в докладе со странным названием «Коалиции для будущего: стратегии развития России в 2008-2016 гг. », подготовленном под руководством Л. М. Григорьева, прямо
указывается: «Модернизация российской экономики возможна, как показывает мировой опыт, только на основе широкого развития частного предпринимательства... Последовательное укрепление конкурентной политики, более эффективная защита конкуренции и создание условий для конкуренции на неконкурентных в настоящий момент рынках, поиск баланса инструментов конкурентной и промышленной политики на основе широкого применения современных методов оценок регулирующего воздействия — вот характеристики данного варианта» [5]. Заметим, что на основе «частного предпринимательства» модернизация проходила только в странах первого эшелона капитализма. Страны второго и третьего эшелонов экономического развития (СССР, Китай, Южная Корея, Тайвань, некоторые государства Латинской Америки) проводили модернизацию на основе государственного регулирования экономики или государственно-частного партнерства. Но рынок и частное предпринимательство при этом нигде, конечно, не отбрасывались. Другой вопрос — что было основным, ведущим началом.
Рыночный механизм есть великолепный калькулятор экономической эффективности. Это, пожалуй, единственная его ценность. Проблема заключается в том, чтобы этот калькулятор работал исправно, без искажений. Рынок дает эффективность, но убивает социальность. В этой связи встает вопрос о границах рынка, о его явной недостаточности и даже вредности для развития современного общества и перехода его на следующую стадию. Даже такой апостол либерализма, как Милтон Фридман, признавал, что есть проблемы, которые «... вообще нельзя решить при помощи рынка (или можно, но такой ценой, что использование политических каналов окажется предпочтительнее» [6]. Социальность и социальные цели безразличны рынку, не воспринимаются им. То есть, другие социальные ценности не должны вводиться в этот калькулятор, и не следует ожидать, что рынок будет давать еще что-то сверх экономической эффективности. Другие ценности привносятся в социально-экономическую сферу через сознательно вырабатываемую и сознательно проводимую государственную политику, а не через рынок. Политика заменяет рынок, вытесняет его. Рыночный механизм самодействия может функционировать без всякой политики и с точки зрения экономической эффективности приведет к высоким результатам без всякого государственного вмешательства. Для него не нужно никакой политики, даже экономической. Отсюда стремление либеральных экономистов ограничить или максимально снизить экономическую роль государства — «минимизировать государство». Государственная экономическая политика в любом вопросе ограничивает рыночное самодействие, сужает рынок. Тем более это относится к социальной политике, которая в своем пределе стремится к уничтожению рынка или, по крайней мере, к сильному его ограничению.
Так, например, Россия уже более 20 лет развивается в лоне рыночной экономики. Вопрос же о переходе на инновационный путь развития возник сравнительно недавно. Это значит, что рыночная экономика в российских условиях так и не смогла привести к инновационному прорыву. Более того, как показывают статистические данные и анализ многих ученых, произошел даже откат от уровня инновационного развития советского периода. Потребовалась постановка вопроса о специальной государственной политике в этом отношении. Но поставить вопрос — мало. Надо наполнить его содержанием. И главное в этом вопросе, думается, социальная составляющая.
Итак, следует понимать, что многие ценности находятся за пределами рынка. Если рынок есть объективная необходимость и реальность, то нельзя же всерьез полагать, что люди могут по своему желанию запретить или отменить эту объективную реальность. Мы можем мешать рыночному механизму или не мешать, можем регулировать его внешние параметры при условии понимания и знания издержек этого регулирования. Социальные ценности, с одной стороны, накладываются на рынок, определяют параметры его функционирования. С другой стороны, сам рынок предопределяет возможный объем социальных ценностей. Поэтому всегда и везде рынок ограничен, регулируем. В противном случае, при господстве только экономической эф-
фективности, он может привести к нелепым и просто антигуманным последствиям. В научной литературе об этом писали сотни, если не тысячи раз. Вот одно из высказываний такого рода: «Идея саморегулирующегося рынка основывается на самой настоящей утопии. Подобный институт не мог бы просуществовать сколько-нибудь долго, не разрушив при этом человеческую и природную субстанцию общества; он бы физически уничтожил человека, а среду его обитания превратил в пустыню» [7].
Более того, по мере увеличения богатства, развития экономики возрастают объем и значение всевозможных социальных ценностей и снижается роль экономического аспекта, что ведет к усилению жесткости регулирования рыночного механизма. Возрастает значение человеческой деятельности, в центре которой находится не экономическая эффективность, а социальные (культурные, научные, образовательные, гуманитарные и т. д.) цели развития, именно то, что вкладывается в современное понимание инновационного развития. Значит, возрастает роль планирования развития — сознательного, осмысленного регулирования социально-экономического процесса. Поэтому нельзя признать уместной иронию по поводу понятия планово-рыночная экономика. На наш взгляд, это очень емкая формула, к ней еще придется вернуться серьезным ученым и политикам. Развитие плановых начал рынок ограничивает, сужает.
В этой связи интересно рассмотреть вопрос о замене западной либеральной экономической теории (мейнстрима), которая, по мнению многих экономистов, сегодня находится в кризисе, новой теорией, скажем, теорией «суженного рынка». Именно такой рынок был характерен для экономик советского типа, и советская экономическая наука в целом отражала потребности такого рынка. При развитии теории «суженного рынка» придется обратиться ко многим достижениям советской экономической науки. А они были. Назовем лишь достижения в области плановой и балансовой работы, за которую два выдающихся ученых, принадлежащих к отечественной научной школе, получили Нобелевские премии по экономике: В. Леонтьев (1973 г.) и Л. В. Канторович (1975 г.). Сегодня, когда самые развитые западные страны переходят к «обществу знаний», обширные сферы человеческой деятельности выводятся из-под рыночного регулирования (например, наука, образование). Положение, согласно которому в сферах человеческой деятельности с преобладанием инновационного труда (наука, образование, культура) рыночные механизмы перестают работать, уже давно и успешно разрабатывается в новой социально-экономической науке. Так, профессор МГУ А. В. Бузгалин, определяя общую закономерность, писал: «Мера развития рыночных механизмов организации и мотивации деятельности постепенно «убывает» по мере продвижения от репродуктивного труда к творческому» [8]. И в этом случае либеральная экономическая теория (мейнстрим), которая не в состоянии объяснить эти новые процессы, должна заменяться новой теорией, способной объяснить и обосновать переход российской экономики на инновационный путь развития.
Есть ли у России сырьевое будущее?
Здесь возникает трудный, но интересный теоретический вопрос. Как же так, если рыночная, либеральная экономика по определению более эффективна, чем социальное рыночное хозяйство, то почему же российская экономика, которая активно дрейфует в сторону либеральной рыночной модели, не становится все эффективней? Например, по расчетам специалистов, эффективность инвестиций в основной капитал за последние десять лет медленно, но верно снижается. При этом либеральные экономисты-теоретики постоянно утверждают, что либеральная экономика всегда и везде более эффективна, чем, например, социальное государство. Это верно, но не все так просто. Некоторые авторы полагают, что данное положение весьма сомнительно и, если все хорошо подсчитать, то выйдет, что социальная модель экономики будет даже более эффективной. То есть, трудящийся класс в рыночной экономике будет жить хорошо. Тут есть проблема. По степени экономической эффективности сравнивать либеральную и социальную
модели экономики нет смысла. С точки зрения чистой экономической эффективности либеральная рыночная экономика всегда и везде будет лучше, эффективность производства в ней всегда выше. Речь о другом.
Дело в том, что последовательное развитие рынка, конкуренции приводит к монополизму, ограничению экономической демократии и свертыванию конкуренции. Благодаря демократии, рыночной свободе выдвигаются наиболее эффективные, сильные производители, которые стремятся монополизировать рынок, подавить всех конкурентов, и если страна со многими неконкурентными видами производства сравнительно недавно открылась мировому рынку, где уже давно господствуют сильнейшие производители, то такие виды производства в этой стране просто закроются.
В сегодняшних российских условиях весьма эффективен только один сектор национальной экономики — сырьевой. Он демонстрирует высокую эффективность и конкурентоспособность на мировом рынке, т. е. либеральная экономическая модель сделала российскую экономику эффективной только в одном узком секторе. Все остальное владельцам этого сектора просто не нужно. Поэтому с их точки зрения надо закрывать бесполезные заводы, университеты, школы и больницы. И население в таком количестве тоже не нужно. В экономической литературе убедительно показано, что межотраслевая дифференциация зарплаты идет таким образом, что «приоритетными стали добывающие отрасли» и некоторые услуги, создающие их инфраструктуру. А такие важнейшие отрасли по воспроизводству трудового и человеческого потенциала, как легкая и пищевая промышленность, образование, здравоохранение, культура, по уровню зарплаты занятых «попали в разряд аутсайдеров». То же самое происходит и с основным индустриальным ядром экономики — машиностроением. Эти отрасли как неэффективные с точки зрения рыночной экономики просто сворачиваются.
Когда речь идет о выживаемости страны и населения, эффективность одного сегмента экономики не может являться определяющим для страны. Следовательно, рынок по определению не обеспечивает общенациональную экономическую эффективность. Здесь сказывается один из «провалов» рынка. Поэтому правительство должно решать социальные и инновационные проблемы всего населения за счет высокой эффективности одного сектора экономики. Как образно и точно сказал крупнейший отечественный экономист академик Д. С. Львов, надо «вернуть ренту народу». Конечно, при этом снизится общеэкономическая эффективность экономики, но сохранится человеческий потенциал, а значит — вся страна.
Более того, согласно научно обоснованной позиции ряда экономистов, эффективность одного сектора российской экономики (сырьевого) в конечном счете приведет к расщеплению страны, по сути — к ее ликвидации. «Сырьевой сценарий, — пишет профессор Д. Е. Сорокин, — это не сценарий одного из вариантов будущего России, а сценарий прекращения существования России в качестве субъекта глобальных политико-экономических отношений и превращения ее территории в объект этих отношений. Именно поэтому у России как государства сырьевого будущего нет» [9].
Необходима активная инновационная политика государства, а современное российское государство вообще чуждо политики. Нет политики занятости, нет политики доходов. Но для перехода на инновационный путь развития нужна специальная государственная политика.
Государственная политика
Значит, нужен кто-то, кто будет ограничивать монополизацию рынка, сохранять демократию, нацеливать экономическое развитие на инновационный путь — развивать науку, технический прогресс, образование. Нужно государство с его антимонопольным регулированием и большими финансовыми и материальными ресурсами для развития. Сами по себе люди в условиях рыночного общества умней и образованней не становятся. И тут возникает парадокс: чтобы страна
могла достойно конкурировать на мировом рынке, государство у себя дома должно ограничить свободное рыночное саморегулирование.
За период горбачевской перестройки и последующих трансформаций о государстве и его роли в экономике написано много бестолковых и уничижительных текстов. Самые лучшие (из сноровистых) публицисты и ученые соревновались в стремлении оплевать свое собственное государство, развалить его или хотя бы принизить. Вспомним конец 1980-х. В исходной точке критика в адрес советского государства была в определенной мере оправданна, ибо тогдашнее государство было чрезмерным, не оставляло никакой возможности для проявления гражданской и экономической инициативы, тотально опекая общество в целом и каждого его члена в отдельности.
В этой связи справедлив и оправдан был начавшийся в конце 1980-х гг. процесс разгосударствления многих сторон общественной жизни, прежде всего жизни экономической. Однако дело кончилось низведением государства до положения «ночного сторожа», но, видимо, в силу российских традиций, плохо оплачиваемого, плохо вооруженного и, главное, бестолково инструктируемого. В современном мире такое отношение к государству представляется самоубийственным. Россия должна отказаться от уничижительного отношения к государству по двум серьезным основаниям.
Первое — это геополитические особенности и традиции России. Совершенно справедливо пишет С. Д. Бодрунов, что для понимания экономической системы необходим анализ не только материально-технических предпосылок, но и цивилизационной специфики страны — социально-культурной среды, в которой она формируется (идеологических, социально-психологических, политических, этнокультурных особенностей и др.) [1, с. 5]. С древнейших времен Россия формировалась как все более укрепляющееся государственное образование, втягивающее в свою орбиту территории, народы, традиции, менталитеты, религии. Раздробленность на отдельные княжества (графства или герцогства), типичная для развития Европы, в России довольно быстро была преодолена, и постепенно шло создание сильного централизованного государства. Иначе, видимо, Россия не сохранилась бы как великая держава. Соответственно все или почти все существенные начинания, реформы, изменения осуществлялись по инициативе верховной власти, из одного центра. Даже развитие промышленности, начиная с реформ Петра I, шло по инициативе государства, в форме государственной промышленности.
Второе — современный опыт развитых западных стран. Еще Людвиг Эрхард в 1955 г. замечал, что «современное и сознающее свою ответственность государство просто не может себе позволить еще раз вернуться к роли «ночного сторожа» [10]. В настоящее время во всех экономически развитых странах возрастает доля государства в распределении валового национального продукта. Так, по имеющимся данным, в Швеции, Норвегии, Нидерландах уровень государственных расходов составляет более 5 0 % ВНП при среднеевропейском уровне в 40.45 %. В России этот показатель с 1992 г. составляет примерно 30 % и является самым низким в мире. В таких условиях не может сохраниться достаточно сильное государство для проведения серьезной и успешной модернизации инновационного типа.
Инновационная модернизация экономического развития должна базироваться на трех принципах (или элементах): народнохозяйственном планировании, рыночном саморегулировании и политической демократии (гражданском обществе). Именно должное сочетание этих трех элементов и дает в комплексе оптимальное направление. Отметим, что такое сочетание этих трех принципов не было свойственно известным нам типам экономик. Так, советский тип экономического порядка предусматривал систему жесткого народнохозяйственного планирования с очень небольшой (минимальной) долей рыночного саморегулирования (в части распределения товаров народного потребления и натурализации бесфондового обмена средствами производства) и полным отсутствием политической демократии. Экономически развитые страны Западной
Европы, наоборот, имеют достаточно эффективное рыночное саморегулирование и действенную политическую демократию, но очень слабо используют народнохозяйственное планирование. Исключение составляют экстремальные периоды, когда государственное регулирование экономики весьма близко подходило к экономическому порядку народнохозяйственного планирования.
Россия сегодня также находится в экстремальной ситуации и уже поэтому считаем оправданным использование здесь и сейчас народнохозяйственного планирования. Кроме того, планирование в России имеет давние традиции и в силу особенностей российской территории и индустрии является наилучшей формой государственного регулирования экономики. Отказ от народнохозяйственного планирования привел к расчленению экономики, разрушению экономических связей, развалу народнохозяйственного комплекса. Например, совершенно ясно, что неконтролируемый рост железнодорожных тарифов, не увязанный с общими пропорциями народного хозяйства, ведет к тому, что Дальневосточные регионы России будут экономически примыкать не к Центральной России, а к другим странам (Китаю, Корее, Японии). Отсутствие народнохозяйственного планирования приводит к серьезным перекосам в соотношении многих взаимосвязанных элементов экономики.
Плановые методы представляют собой хороший канал для проведения политики, исходящей не из чисто экономической эффективности, а учитывающей социальные и этические ценности. Именно плановые методы могут служить наилучшим инструментом перевода экономики на инновационный путь развития. Часто политики и исследователи рассматривают социальные и инновационные цели не как результат сознательного регулирования рынка, а вставляют их в рыночный механизм с помощью плановых методов, отчего происходит очередная путаница. Достижение инновационных целей должно осуществляться государством не благодаря рыночному развитию, а вопреки рынку, после рынка, за рынком. Рынок может быть подключен лишь на конечной стадии инновационного процесса для нахождения наиболее эффективного, приемлемого варианта использования инновационного продукта.
Речь не идет о восстановлении директивного народнохозяйственного планирования, которое предусматривало планирование из одного центра производства каждой гайки. Кстати, такого сверхжесткого планирования практически у нас и не было (может быть, исключая годы войны и отдельные периоды). Уже в последние годы существования СССР (примерно с 1988 г.) советское народнохозяйственное планирование было намного более мягким и гибким (вспомним, например, госзаказ). Восстановление народнохозяйственного планирования может и должно осуществляться в различных формах: как прямое директивное планирование на первых порах экономической стабилизации и по строго ограниченному кругу товаров (возможно, в виде госзаказа), как индикативное планирование по широкой массовой номенклатуре, планирование в виде программ (особенно для отдельных отраслей и территорий). Вспомним, что в СССР в середине 1920-х гг. была разработана теория и практика индикативного планирования в виде «контрольных цифр Госплана». Эта уникальная работа была осуществлена под руководством В. Г. Громана в сотрудничестве с целой группой выдающихся российских экономистов. Возможны и другие виды народнохозяйственного планирования.
Главное — не сводить все народнохозяйственное планирование к какому-то одному виду. Понятно, что сегодня нельзя восстанавливать директивное планирование во всем его объеме. Но многие экономисты уповают на всеобщность индикативного планирования. Однако не следует отказываться в необходимых случаях от программно-целевого, векторного, а также директивного планирования. Словом, без серьезного отношения к восстановлению народнохозяйственного планирования с обновленными формами и методами добиться перевода народного хозяйства страны на инновационный путь развития невозможно.
В современном мире мы можем наблюдать диалектический процесс симбиоза рынка и планирования. Когда рынок отступает или не справляется, освободившиеся ниши (например,
в военном производстве, космических программах, природоохранных мероприятиях и т. д.) заполняют определенные формы планирования. Но в производстве, ориентированном на массового потребителя, полностью господствует рынок, планирование здесь может выполнять только косвенную роль. Так или иначе, но планирование и рынок в современном мире совмещаются, хотя и не без проблем.
* * *
Итак, чтобы ликвидировать отставание, нужен резкий рывок вперед, «структурный поворот». Поворот в сторону развития всей интеллектуальной сферы (науки, образования, культуры), которая составляет базис инновационного типа развития. Но сказать, что нужен рывок или поворот в социально-экономической стратегии — мало. Необходимо разработать теорию такого структурного поворота. Надо понять, за счет чего будет происходить поворот, каковы его последствия, продолжительность, этапы, основные элементы и многое другое. В конце 1920-х гг. такой поворот в России был осуществлен, в результате удалось создать мощную индустриальную державу. Но теории такого модернизационного поворота тогда создано не было, и издержки его оказались чрезмерными. Процитируем тогдашнего заместителя главы Администрации Президента РФ В. Ю. Суркова: «У нас задача по масштабам такая же, извиняюсь за отсылку к большевикам, как была перед ними: они создавали новый тип экономики в России, и нам это нужно тоже. Не хотел бы только, чтобы мы это делали теми же способами, что и они» [11]. Но пока теории такого «структурного поворота» к инновационной модернизации, как и тогда, нет.
Список литературы
1. Бодрунов, С. Д. Российская экономическая система: будущее высокотехнологичного материального производства / С. Д. Бодрунов // Экономическое возрождение России. — 2014. — № 2 (40).
2. Львов, Д. С. Россия: рамки реальности и контуры будущего / Д. С. Львов // Журнал экономической теории. — 2007. — № 1. — С. 5.
3. Бузгалин, А. В. Реиндустриализация как ностальгия? Полемические заметки о целевых акцентах альтернативной социально-экономической стратегии / А. В. Бузгалин, А. И. Колганов // Социологические исследования. — 2014. — № 3.
4. Гринберг, Р. Есть ли несырьевое будущее у России? / Р. Гринберг // Вестник Института экономики РАН. — 2008. — № 1. — С. 17
5. Россия в 2008-2016 годах: сценарии экономического развития. — М.: Научная книга, 2007.
6. Фридман, М. Капитализм и свобода / М. Фридман. — М., 2006.
7. Поланьи, К. Великая трансформация: политические и экономические истоки нашего времени/К. Поланьи. — СПб.: Алатейя, 2002.
8. Бузгалин, А. Глобальный капитал / А. Бузгалин, А. Колганов. — М., 2004.
9. Сорокин, Д. Есть ли у России сырьевое будущее? / Д. Сорокин // Вестник Института экономики РАН. — 2008. — № 1. — С. 83.
10. Эрхард, Л. Благосостояние для всех / Л. Эрхард. — М., 1991.
11. Демократия для России — Россия для демократии. — М.: ИФ РАН, 2008.
