CC BY
113
М. Г. Стадников, О. Г. Мокрецова
СТРАТЕГИИ АККУЛЬТУРАЦИИ ЭТНИЧЕСКИХ МЕНЬШИНСТВ: КОНФЛИКТНЫЕ СТОРОНЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
Падение берлинской стены, создание Европейского союза, введение на его территории единой европейской валюты, создание единой европейской конституции — все это, казалось, должно было привести к большей интеграции и взаимному проникновению культур в Европе. Однако этого не произошло. Наоборот, ЕС столкнулся с сепаратизмом, стремлениями некоторых стран — членов ЕС отказаться от евро, не принимать единую европейскую конституцию. Не все стремятся и к вступлению в Европейское сообщество. Кроме того, внутри самих европейских государств различные этнические группы отказываются следовать общим европейским ценностям и активно, порой агрессивно, отстаивают свою этническую культуру. Выступления в течение примерно двух с половиной недель октября — ноября 2005 г. потомков алжирских мигрантов во Франции — один из примеров тому. В РФ мы также сталкиваемся с терроризмом и сепаратизмом, исходящими, готовы мы признать это или нет, от представителей некоторых северокавказских республик, где отмечается клановость на уровне элит и поддержка определенной частью населения вооруженных сепаратистов.
Особенно ярко эти тенденции видны на примере активизации исламских общин как в Европе, так и в России.
Совсем недавно Геерт Вилдерс, радикальный голландский политик, разместил в Интернете фильм «Финта», а незадолго до этого его соотечественник, режиссер Тео Ван Гог, снял фильм «Покорность». Поверхностный смысл, который можно уловить в фильме Вилдерса, заключается в том, что Коран, говоря словами Мартина Лютера, —учебник насилия, а сам Вилдерс делает себе нехитрый политический капитал. То же самое многие увидели и в фильме Тео Ван Гога «Покорность». После демонстрации фильма по национальному голландскому ТВ, Ван Гог был убит исламским фанатиком. Следует напомнить, что в фильме «Финта» суры из Корана, зачитывались на фоне демонстрации террористических актов, в «Покорности» же демонстрировалось насилие над женщинами в исламских семьях.
Несмотря на радикальные взгляды авторов фильмов на проблемы миграции и ислам, исламинизацию Европы сегодня не отважится отрицать даже самый радикальный блюститель норм толерантности. Ислам — религия, которая в лице ее носителей не стремится к интеграции в европейские ценности, они, наоборот, отступают под натиском ислама. Здесь можно привести слова известной мусульманской правозащитницы Айа-ан Хирси Али, которая говорит следующее: «Мусульмане в отличие от евреев в 1930-е годы не являются объектами ненависти в современной Европе, напротив, это они сами ненавидят светскую либеральную Европу. Истинный мусульманин считает, что миром управляет тайная еврейская организация, истинный мусульманин считает, что демократия греховна» [1].
Казалось бы, нет ничего плохого в том, что ценности одной из мировых религий обогащают европейскую культуру и самих европейцев. Для некоторых ислам даже представлялся неким источником нравственного возрождения Европы, возвращающим
© М. Г. Стадников, О. Г. Мокрецова, 2010
давно забытые ценности семьи. Однако сегодня исламские сообщества все больше угрожают старой Европе утратой ее собственной идентичности.
Мы видим людей, использующих религию для оправдания захвата территорий. Фильмы «Финта» и «Покорность» — уже не единичный случай «политпиара» или действий отдельных радикальных антиисламистов. Это может быть уже не первым признанием того, чего справедливо не хотят руководители европейских стран, а именно — новых религиозных войн в Европе.
Можно привести еще один пример, характеризующий складывающуюся ситуацию. Летом 2002 г. несколько женщин-мусульманок из Татарстана попытались сфотографироваться на паспорт в платке-хиджабе, ссылаясь на то, что мусульманская женщина не может появляться с непокрытой головой. Мусульманки были уверены, что приказ МВД РФ от 15 сентября 1997 г. №605 «Об утверждении Инструкции о порядке выдачи, замены, учета и хранения паспортов гражданина Российской Федерации», запрещающий фотографироваться на паспорт в головных уборах, прямо нарушает Конституцию РФ и ущемляет права и чувства верующих. Они обратились в судебные органы по месту проживания с соответствующими жалобами, однако получили отказ, с чем не смирились и подняли шумную кампанию протеста и начали судиться с МВД. 30 августа на встрече с Путиным представители делегации III Всемирного конгресса татар спросили его, могут ли женщины по желанию фотографироваться на паспорт в платке. Путин сказал, что в этом вопросе существуют общенациональные, общегражданские стандарты и им надо следовать. Однако 15 мая 2003 г. Верховный суд признал право мусульманок фотографироваться в платках. Вместе с тем в МВД продолжали считать, что решение Кассационной палаты Верховного суда осложнит работу милиции. «Отмена положения инструкции о том, что россияне не могут фотографироваться на паспорт в головном уборе, серьезно затруднит установление личности», — заявил ИТАР-ТАСС начальник отдела паспортно-визового управления МВД РФ Юрий Ивашкин.
Симптоматично для Европы и России в этом смысле прозвучали слова главы англиканской церкви Роуэна Уильямса о необходимости введения в Великобритании элементов судов шариата.
Однако совершенно очевидно и то, что обвинения всего исламского мира в насилии, терроре или экстремизме не выдерживают никакой критики. В подавляющем числе случаев террористических атак, экстремистских исламских выступлений, провоцирования общественного мнения мы имеем дело с локальными экстремистскими салафитскими группами и глобальным салафитским джихадом. Аль-Каида является одним из его лидеров. Салафизм от арабского салаф — ‘древний’, ‘предшественник’, ‘относящийся к сподвижникам пророка Мухаммеда’. Идеологом салафитского джихада был Сейид Аль-Кутб, египетский журналист и лидер движения «Братья мусульмане», умерший в 1966 г. Перу Кутба принадлежит труд «Вехи», где изложена вся идеология салафит-ского джихада. Среди прямых последователей Кутба есть и основатели Аль-Каиды, в частотности Аль-Завахири.
Сейид Аль-Кутб настаивал на джихаде для создания некоего идеального исламского государства, простирающегося от Марокко до Филиппин и устраняющего существующие ныне государственные границы. Поэтому основная цель салафитского джихада — борьба с теми, кто препятствует созданию настоящего исламского государства. Кутб считал, что хотя Ислам невозможно навязать силой, это не означает, что мусульмане должны смириться с политическими и финансовыми препятствиями на пути к свободному принятию ислама. Он утверждал, что проповедь не может сама по себе достичь господства Бога на земле, потому что те, кто узурпировали власть, принадлежащую
Господу, — западные государства — не собираются отказываться от нее. Вследствие этого борьба с помощью меча должна расчистить дорогу для борьбы посредством проповеди. Так как общества джахилийи не позволяют создать условия для исламского образа жизни, ислам обязан уничтожить все подобные системы, поскольку они представляют собой препятствия на пути возрождения истинного исламского государства, свободного от западного влияния.
Общество джахилийи — это любое общество, иное чем мусульманское, и против него должен вестись салафитский джихад. Поэтому основное отличие салафитского джихада от других экстремистских групп — направленность террора на правительства и граждан немусульманских стран в продвижении салафитских задач.
Слово «джихад» можно перевести как ‘усердие’, ‘старание’, ‘следование мусульманина по пути господа’. Существует две основные формы джихада: Большой и Малый джихад.
Большой джихад — ненасильственное стремление жить так, как подобает праведному мусульманину, следуя воле Бога. Это достигается через соблюдение регулярных молитв, поста во время месяца рамадан, благотворительностью и совершением хаджа — паломничества в Мекку.
А вот малый джихад, к которому можно отнести и агрессивный салафитский джихад, — это уже вооруженная борьба за ислам.
Салафитский джихад Кутба зародился как попытка открыть глаза на причины упадка ислама и одновременно возродить былое величие исламского мира. Проблема в том, что реализация этого замысла сегодня основана на стратегии террора и экстремизма.
Вместе с тем по-прежнему открытым остается вопрос о том, почему мигранты, этнические меньшинства, которые, казалось бы, могли обогащать культуру принимающей их страны, разнообразить ее, часто, наоборот, являются источником конфликтов и сепаратизма. Можно обозначить две основные причины этого, неразрывно связанные друг с другом. Одна из них — политическая, другая связана с социальной психологией, точнее, с психологическими законами аккультурации. Прежде рассмотрим причины политические.
Еще власти США на протяжении нескольких столетий руководствовались концепцией «плавильного котла», когда старались превратить приезжающие в страну этнические группы в единую американскую нацию. Однако ближе к середине ХХ в. стало очевидно, что из этого ничего не выходит. На уровне общественных отношений это стало заметно намного раньше. Тогда в качестве социальной программы появился мульти-культурализм, основным принципом которого стал принцип «единства разнообразия». Теперь от приезжающих в США представителей всевозможных этнических групп не требовалось ассимилироваться и превращаться в единую нацию, наоборот, им давалась возможность сохранять свое национальное лицо. Принцип терпимости, лежащий в основе мультикультурализма, дал этническим группам абсолютное право на формулирование самых разнообразных запросов, которые почти всегда оказывались этноцен-тристкими и агрессивными.
С течением времени мультикультурализм проник и в Европу. Это привело к тому, что целостность национальных европейских государств была поставлена под угрозу, в основном из-за все возрастающего потока этнических мигрантов, которые не хотели и не хотят примерять на себя общеевропейские нормы общежития, а также роста экспансии культур и религий, далеких от общепринятых европейских ценностей. Единой культуре национального европейского государства противопоставляют себя локальные
этнические группы, для которых их собственная культурная отличительность выступает прежде всего в роли идеологии, инструмента для «выторговывания» у государства экономических и политических выгод. Культурные меньшинства формулируют и предъявляют современному европейскому государству требования, которые ставят под вопрос прежнюю поляризацию социальных отношений в ЕС. Подобные угрозы, как мы видим, испытывает на себе и Россия.
Не секрет, что такая активность со стороны этнических меньшинств приводит к определенным изменениям в политической и социальной жизни государства. Конфликтность этих взаимоотношений во всем мире выходит в последнее время на первый план. Культурные меньшинства сегодня формулируют и предъявляют современному национальному государству требования, которые не только ставят под вопрос прежнюю поляризацию социальных отношений, но и приводят к определенным изменениям в политической и социальной жизни государства. Именно о конфликтах такого рода слышим мы в последнее время все чаще и чаще. Будь это волнения во Франции или карикатурный скандал, взрывы в Дагестане, Ингушетии, Беслан, «Норд-Ост» — список до сих пор открыт.
У происходящего есть и еще одна сторона. Глокализацией можно обозначить те социальные и социально психологические процессы, в которые, как и весь мир, включена сегодня и Россия. Глокализация как региональный сценарий глобализации удачно, на наш взгляд, заменяет теорию глобализации, настаивающую на всеобщей унификации мировых культур и политических систем. Теория глобализации, репрезентированная рядом научных авторитетов и подхваченная в дальнейшем СМИ, а также различными мировыми и региональными политиками, оказалась несостоятельной при анализе и в прямом столкновении с многочисленной протестной конфликтной активностью представителей разнообразных этнических и культурных групп в разных регионах мира. Так, на экономическом уровне глокализация выражается в том, что транснациональные корпорации, поставляющие «глобальные продукты», преуспевают лишь тогда, когда, адаптируются к местным культурам и рынкам. На уровне культуры глокализация проявляет себя в стремлении различных этнических групп существовать в общем глобальном пространстве без утраты собственной этнической идентичности. Этические, или по-другому культурные, группы борются сегодня за экономический и социальный статус.
Находящиеся в ситуации соревнования за экономический и социальный статус этические меньшинства используют различные психологические стратегии. Эти стратегии как способствуют сохранению важной для каждого из членов этих групп этнической идентичности, так и помогают им в достижении различных выгод, прежде всего экономического, политического и культурного характера, например запрета публиковать в европейских газетах карикатуры на пророка Мухаммеда, права носить хиджабы, получить территориальную автономию.
Попытаемся теперь рассмотреть социально-психологические причины происходящего. Понятно, что все перечисленные выше проблемы проистекают из тех глобальных миграционных процессов, влияние которых испытывают на себе многие страны Европы, северная Америка, Россия. Если на уровне политики, как мы увидели, это вопрос таких политических концептов, как мультикультурализм, политкорректность и толерантность, то на психологическом уровне это касается прежде всего особенностей аккультурации мигрантов на новой для них в культурном, экономическом и политическом отношении территории.
Мигранты в принимающей стране попадают в особую ситуацию. Они одновремен-
но оказываются в «ущемленном» положении меньшинства и в то же время имеют в своем распоряжении дополнительные ресурсы, которые принято называть «этническими».
Длительные или менее продолжительные межкультурные контакты иногда приводят к феномену, который получил название аккультурации. Аккультурация — это процесс влияния одной культуры на другую. В ходе аккультурации представители одной из культур, вступившие в коммуникацию, изменяют собственные культурные ценности, нормы, картину мира под влиянием другой культуры.
В процессе аккультурации человек встает перед двумя основными проблемами: необходимостью поддержания собственной культурной идентичности и степенью включенности в межкультурные контакты.
Первое серьезное исследование аккультурации принадлежит М. Герсковицу. Совместно с еще одним крупным культурным антропологом Р. Редфилдом Герсковиц предложил определение аккультурации: «Акультурация охватывает те явления, которые происходят, когда группы индивидуумов из различных культур вступают в длительный непосредственный контакт с последующими изменениями культурных паттернов одной или обеих групп» [2]. Однако изначально подразумевалось, что, несмотря на то, что теоретически некие изменения должны происходить в двух группах, в группах этнических меньшинств их больше чем среди титульного населения. Меньшинства вынуждены освоить язык, традиции, нормы поведения представителей принимающей их культуры. Встреча с новой культурой требует от представителей меньшинств выработки аккультурационной стратегии и форм адаптации к условиям пребывания в новой культурной среде. Все это может выражаться в изменении ролевого поведения и ценностных ориентаций.
В 1982 г. С.Бокнер был, по сути, одним из первых, кто выделил последствия аккультурации как на индивидуальном, так и на групповом уровне. Он посчитал, что модели поведения в условиях миграции на групповом уровне могут уложиться в четыре основных категории, их описание известно и широко представлено в специальной литературе.
Кросс-культурный психолог Дж. Берри переработал типологию Бокнера. Берри предположил, что групповой межэтнический контакт зависит от выбора той аккульту-рационной стратегии, которой следует человек.
В процессе изучения аккультурации, как считает Берри, возникают два основных вопроса: первый — до какой степени люди хотят контактировать или избегать других за пределами собственной группы. Второй вопрос касается культурной идентичности — человек оказывается перед выбором, сохранить свою изначальную культурную идентичность или отказаться от нее в пользу новой. Второй вопрос — один из наиболее важных в процессе аккультурации. Часто вопрос этот решается не психологически, а инструменталистки. И отказ (часто внешний), и сохранение собственной культурной идентичности имеют как свои выгоды, так и недостатки. С одной стороны, принадлежность к группам меньшинств может гарантировать определенные экономические социальные и политические льготы, квоты на поступление в образовательные учреждения, различного рода гранты и т. д. Следовательно, сохранение собственной культурной идентичности психологически и экономически может оказаться выгодным для групп мигрантов. С другой стороны, иногда продвижение в новом обществе возможно только на основе полного принятия его ценностей, культуры, религии.
Вместе с тем надо помнить, что процесс аккультурации — процесс взаимного влия-
ния доминантных и недоминантных* групп друг на друга. В соответствии с этим полноценно понять процесс аккультурации можно, лишь представив аккультурационные стратегии, исходящие от всех групп, участвующих в процессе аккультурации. Понятно, что доминантные и недоминантные группы выбирают различные стратегии аккультурации.
Берри считает, что главный вопрос недоминатных групп в ходе аккультурации — «как мы сможем одновременно разрешить проблемы контакта и взаимодействия с другими группами и сохранить свою культурную идентичность». Для доминантных групп аккультурационный вопрос состоит в том, как они будут справляться с проблемами аккультурации.
Интересный взгляд на процессы аккультурации представил Р. Мендоза, который отметил, что в отношении разных сторон жизни у меньшинств могут наблюдаться разные аккультурационные стратегии. Например, в отношении женитьбы могут проявляться сепаратистские тенденции, в отношении еды или праздников — интеграционные, а в отношении внешнего вида — ассимиляционные стратегии.
Аккультурация как процесс не приводит к внутренней или внешней однородности. Несмотря на то, что процесс аккультурации часто бывает деструктивным, поглощая определенные культуры, он может быть и созидательным, когда группы восстанавливают свои первоначальные культуры.
Конечный результат аккультурации — адаптация. Вместе с тем адаптация — это процесс, который нельзя оценивать как исключительно позитивный или негативный. Адаптация крайне разнообразна и включает в себя различные формы сосуществования с новой для себя культурой. Процессы аккультурации неизменно сопровождаются культурным шоком. Часто вследствие порожденной им травматической реакции на новую культуру мы сталкиваемся с теми политическими социальными и психологическими процессами, которые описали выше.
Культурный шок — психологический феномен, наблюдаемый в ходе столкновения с новой культурной средой или нахождения в ней. Он может быть вызван разными причинами. Например, полным психологическим отторжением новой культуры или определенной переоценкой собственной. Первым, как известно, предложил использовать данный термин антрополог К. Оберг. Каждая культура наделена определенным набором знаков и символов, конструируется через нарратив, текст, который необходимо адекватно прочесть и интерпретировать. Понять культуру — значит правильно интерпретировать ее нарративы. Когда же человек интерпретирует иную культуру, он часто делает ошибки, отсюда неадекватное поведение и шок от иной среды, о котором говорит К. Оберг. Вместе с тем термин «культурный шок» отражает черты патологии. В связи с этим рядом современных авторов было предложено использовать для описания психологических процессов, в которые вовлечен человек в ходе аккультурации, термин «аккультурационный стресс».
Аккультурационный стресс — это ответ человека на ход межкультурного контакта. Часто это реакции, связанные с депрессией и беспокойством. Однако в рамках исследований стресса предполагается, что индивиды способны эффективно решать стрессовые ситуации в ходе аккультурации, адаптируясь к новым условиям. Еще один важный момент замены концепции культурного шока стрессовой парадигмой заключается в том, что источник стресса находится и возникает во взаимодействии между культурами, а не
* Понятие доминантные и недоминантные группы носит в данном случае условный характер. Используется в качестве обозначения групп меньшинств и титульной национальности и не имеет прямого отношения к ресурсам и возможностям групп.
в какой-то отдельной культуре. Иногда, правда, стресс проявляется в виде предрассудков со стороны доминирующей культуры или неспособности меньшинств к адаптации в новых условиях. Правда, и тогда эти проблемы будут результатом взаимодействия.
Существует несколько основных факторов, влияющих на выраженность как культурного шока, так и аккультурационного стресса. Это такие факторы, как:
• возраст — чем в более раннем возрасте человек попадает в новую для себя культурную среду, тем менее болезненно проходит адаптация в ней;
• гендер — имеются доказательства того, что женщины более подвержены стрессу аккультурации;
• образование — чем выше уровень образования, тем сильнее стрессоустойчивость в новой культуре (во-первых, образование — вид предварительной аккультурации в отношении языка, норм, истории новой культуры; во-вторых, образование — это и профессиональный статус, и ресурс человека, позволяющий успешно адаптироваться;
• культурная дистанция — в какой степени существует разрыв между двумя культурами; характеризует близость или отчужденность в религии, языке и т. д. Чем более выражены культурные различия, тем менее успешна адаптация.
Вместе с тем на сегодняшний момент основной аккультурационной стратегией подавляющего числа представителей любого этнического меньшинства остается как можно большая культурная, экономическая и политическая экспансия.
Как это происходит? С.Московичи создал для иллюстрации социальных действий меньшинств (не только этнических) концепцию активных меньшинств.
Согласно Московичи, меньшинство, в нашем случае — этническое, вступает в конфликт с государством (большинством), что приводит к поляризации общества, а в дальнейшем — к необходимым меньшинству социальным изменениям. Обществу в такой ситуации предлагается выбор — присоединиться к требованиям меньшинства или остаться на стороне государства.
Конфликт — единственное средство, ведущее к тем социальным изменениям, которые требует меньшинство. Влиять на большинство меньшинство может только путем создания конфликта, который впоследствии часто определяется как этнический. Необходимо помнить, что главная цель представителей культурных меньшинств в том, чтобы быть услышанными и добиться столь необходимых выгод. Провоцируя конфликт, инициируя различные общественные дискуссии и используя при этом политиков и правозащитников, меньшинство добивается своей цели. На пути к достижению социального признания меньшинство может прибегнуть к терроризму или, что вероятнее, попытаться представить себя жертвой угнетения.
Меньшинства используют пять способов, помогающих достигнуть влияния:
1. Постоянное неоднократное повторение с использованием всех доступных средств коммуникации одной и той же точки зрения. Используя одни и те же аргументы, меньшинство в конце концов добивается признания большинством своей позиции.
2. Жесткое навязывание своей позиции и отрицание возможности компромисса.
3. Борьбу за равный статус с большинством.
4. Инвестицию времени, денег, других доступных ресурсов.
5. Автономию — стремление к независимости от той структуры социальных взаимоотношений, которая исходит от большинства.
Еще один особый вопрос, который необходимо рассмотреть — криминальная и конфликтная активность этнических меньшинств, проявляющаяся в последнее время по всему миру все сильнее. Именно эта активность, угрожающая светскому правовому
государству, вызывает к жизни этноцентризм и национализм как единственные социальные и коммуникативные механизмы, способные защитить культурную группу от чуждого влияния.
Не секрет, что Россия испытывает давление миграционного прироста населения. В свою очередь, рост миграционных потоков в последнее время все чаще связан с конфликтным характером процессов межкультурного взаимодействия.
Надо признать, что в данный момент в большинстве случаев не титульное население, а именно группы мигрантов представляют угрозу мирному построению межнациональных отношений. Именно группы мигрантов все чаще становятся основным конфликтогенным фактором в том или ином российском регионе, вызывая к жизни явление, получившее название «уровень воспринимаемой угрозы».
Высокий уровень воспринимаемой угрозы тесно связан с возникновением этноцентристских и националистических тенденций. Уровень воспринимаемой угрозы — важнейший фактор, влияющий на характер межнациональных отношений. Ощущение угрозы имеет различного рода негативные последствия в построении межгруппо-вых отношений. Феномен воспринимаемой угрозы или дискриминации наиболее полно разработан в теории интегральной воспринимаемой угрозы У. и К. Стефан. Согласно этой теории, для возникновения этноцентристских тенденций часто бывает недостаточно просто наличие реальной угрозы. Вернее, это не единственное условие. Помимо реального конфликта, на чувство воспринимаемой угрозы могут влиять, к примеру, столкновение социальных статусов культурных групп. Для того чтобы появилось ощущение дискриминации-угрозы, наличие реальных дискриминационных действий бывает не обязательно.
Различия в соотношении статусов, нормах, ценностях приводят к напряженности в межэтнических отношениях. Особенно это важно в условиях борьбы за доминирование в той или иной области социальных отношении между группами мигрантов и титульным населением. Известно, что мигранты далеко не всегда встречают радушный прием со стороны представителей титульного населения. Враждебное отношение к мигрантам часто и отражает уровень воспринимаемой угрозы. Снижение уровня жизни титульного населения, особенно в малых провинциальных городах, и острое экономическое, этническое противостояние в крупных мегаполисах приводят в действие фактор воспринимаемой угрозы, а за ним — этноцентристские и националистические проявления.
Понятно, что наиболее существенная угроза, исходящая со стороны мигрантов, — это их криминальная и экономическая активность.
Вместе с тем, действительно, во многом обвинения мигрантов в незаконной экономической деятельности часто бывают связаны с эффектом генерализации, т. е. с неоправданными обобщениями предсталений о членах той или иной национальной группы.
Однако вспомним в связи с этим известную теорему У. Томаса, которая гласит, что если ситуация определена как реальная, она реальна по своим последствиям.
Получается, что факт генерализации уже не важен как таковой. Если угрозы восприняты как реальные, реальными становятся и действия, социальная коммуникация, направленная на обеспечение безопасности.
В заключение необходимо сказать следующее. Этнические культурные традиции существовали всегда, вопрос в том, почему они постоянно выходят на первый план. Ответ на этот вопрос следует искать, как правило, в политических и социальных противоречиях, в проблемах аккультурации и культурном шоке. В условиях глобальных процессов практически все межкультурные контакты и обмены трансформировались
в конфронтацию. Различие между периферией и центром снято; периферия теперь в центре. Культура сегодня — это прежде всего арена интенсивных политических, социальных, любых других столкновений. Необходимо искать новые пути решения этих противоречий.
Литература
1. Бурума И. Убийство в Амстердаме. М., 2008. С. 295.
2. Кросс-культурная психология: исследования и применение. Харьков, 2007. 558 с.
Статья поступила в редакцию 17 сентября 2009 г.
