CC BY
30Im
ш
O.E. АЛПЕЕВ
О .Ye. ALPEEV
СТРАТЕГИЧЕСКАЯ ВОЕННАЯ ИГРА СТАРШИХ ВОЙСКОВЫХ НАЧАЛЬНИКОВ В КИЕВЕ 20—24 АПРЕЛЯ 1914 ГОДА
THE STRATEGIC WAR GAME BY SENIOR ARMY LEADERS IN KIEV ON 20—24 APRIL, 1914
Сведения об авторе. Аппеев Олег Евгеньевич — старший научный сотрудник Научно-исследовательского института (военной истории) Военной академии Генерального штаба Вооружённых сил Российской Федерации, кандидат исторических наук (Москва. E-mail: oalpeev@yandex.ru).
Аннотация. Статья посвящена анализу причин организации стратегической военной игры старших войсковых начальников русской армии в Киеве 20—24 апреля 1914 года. Реконструируется её ход и раскрывается значение для стратегического планирования в Генеральном штабе, осуществлявшегося перед Первой мировой войной.
Ключевые слова: русский Генеральный штаб; стратегическое планирование; военные игры; военный министр В.А. Сухомлинов; генерал-квартирмейстер Генерального штаба Ю.Н. Данилов; начальник штаба Варшавского военного округа Н.А. Клюев.
Information about author. Oleg Alpeev — Senior Researcher at the Military History Research Institute of the RFAF General Staff Military Academy, Cand. Sc. (Hist.) (Moscow. E-mail: oalpeev@yandex.ru).
Summary. The paper focuses on analysis of reasons for organization of the strategic war game by senior army leaders of the Russian Army in Kiev on 20—24 April 1914. The paper reconstructs its course and explains the importance of the game for strategic planning at the General Staff prior to the First World War.
Keywords: Russian General Staff; strategic planning; war games; War Minister V.A. Sukhomlinov; Quartermaster General of the General Staff Yu.N. Danilov; Chief of Staff of the Warsaw Military District N. A. Klyuev.
В XX столетии наше государство участвовало в обеих мировых войнах, и оба раза высшее военное руководство Российской империи
— СССР предваряло вступление в глобальные конфликты проведением масштабных военных игр с целью окончательной проверки военных планов и моделирования хода первых операций на западной границе. Наиболее известны две оперативно-стратегические игры, организованные Генеральным штабом Красной армии в январе 1941 года1. Проведение столь крупных командно-штабных учений свидетельствовало о ясном понимании советским Генштабом надвигавшейся военной угрозы.
Меньшее внимание в научной литературе уделяется первому в отечественной истории успешному опыту организации больших командно-штабных учений
— стратегической военной игры со старшими войсковыми начальниками, проведённой в канун Первой мировой войны, с 20 по 24 апреля 1914 года в Киеве. Фактическая сторона этой игры была впервые изложена бывшим генерал-майором русской армии А.Н. Суворовым в 1919
году2. Автор не ставил задачей рассмотреть игру в контексте конкретных военно-политических обстоятельств и не привлекал ряд важных материалов, например пространный отчёт о ней, ограничившись его краткой версией. Он сосредоточил своё внимание на сравнении событий, имевших место на игре, с действиями русских войск во время Восточно-Прусской операции и Галицийской битвы. Суворов пришёл к заключению, что ошибки, допущенные входе игры участниками, были воспроизведены русским командованием в августе 1914 года. Такая интерпретация киевской военной игры представляется упрощённой. Анализ её документов показывает, что обстановка, сложившаяся во время занятий, существенно отличалась от фактического развития боевых действий с началом Первой мировой войны на Русском фронте. Выводы Суворова впоследствии воспроизвели В.А. Меликов, Б.У. Меннинг и Дж. Стейнберг3.
Изучение обстоятельств подготовки и проведения военной игры старших войсковых начальников 1914 года требует рассматривать её как итог сложного,
подчас драматического процесса разработки последнего плана войны Российской империи. Другое непременное условие объективного исследования истории киевской игры — использование всего комплекса её документации. Ценность этих документов как исторических источников по истории военного планирования определяется тем, что в них ярко отразились серьёзные разногласия в русском Генеральном штабе накануне Первой мировой войны. Сохранившиеся в фондах Российского государственного военно-исторического архива материалы позволяют подробно восстановить ход занятий и определить соответствие действий их участников текущим стратегическим планам русского Генерального штаба.
Наиболее важным документом киевской игры является отчёт о её проведении, составленный сотрудниками Главного управления Генерального штаба (ГУГШ) и подписанный начальником Генштаба генерал-лейтенантом H.H. Янушкевичем4. Кроме него, был составлен ещё и краткий отчёт, представленный Николаю II военным министром генералом от кавалерии В.А. Сухомлиновым
О.Е. АЛПЕЕВ. Стратегическая военная игра старших войсковых начальников... •
Военный министр генерал от кавалерии В.А. Сухомлинов
Генерал-лейтенант М.В.Алексеев
Генерал от кавалерии Я. Г. Жилинский
22 мая во время приезда последнего в Ливадию5. Подробный отчёт Сухомлинов и Янушкевич доложили императору 14 июня, после его возвращения из Крыма6.
Кроме отчётов, до нас дошло большое количество документов об организации этой игры. Это прежде всего доклады по ГУГШ от 6 февраля 1914 года «Об организации стратегической военной игры в Киеве»7 и от 7 марта «Об основаниях для стратегической военной игры»8, фрагментарно сохранившаяся переписка ГУГШ с другими главными управлениями Военного министерства и окружными штабами9, проект программы игры10 и др. Сохранилась в полном объёме и оперативная документация11, а также картографический материал, не вошедший в отчётные материалы12. После окончания занятий участники игры представили руководству докладные записки с анализом её итогов. К большому сожалению, эти докладные — на них ссылался А.Н. Суворов13 — обнаружить пока не удалось.
Особенностью источникового комплекса по истории военной игры 1914 года является почти полное отсутствие сведений об этом событии в источниках личного происхождения. Её организаторы военный министр В.А. Сухомлинов и генерал-квартирмейстер Генерального штаба Ю.Н. Данилов обходили стороной вопрос об участии в ней. Так, последний в своих воспомина-
ниях очень кратко упомянул об игре и весьма расплывчато охарактеризовал её итоги14. Ещё более лаконичным свидетельством об игре является содержащаяся в дневниковых записях бывшего начальника Генштаба Ф.Ф. Пали-цына оценка занятий как «бестолковых», данная им на основании рассказов участвовавшего в них М.В. Алексеева15. Тем не менее молчание мемуарных и дневниковых источников в отношении этого эпизода русской военной истории компенсируется имеющимися архивными документами.
Целесообразность проведения стратегической игры её организаторы обосновывали необходимостью «протестировать» план войны по разрабатывавшемуся «Мобилизационному расписанию № 20», введение которого было назначено сначала на 1 декабря 1914 года, а затем перенесено на 1 апреля 1915 года. В пространном отчёте ГУГШ цели этих занятий обозначались следующим образом: «Военная игра приурочивалась к подготовительным к войне на западном фронте соображениям по "Мобилизационному расписанию № 20" с той целью, чтобы дать возможность проверить при данной политической обстановке правильность общих соображений по развёртыванию наших армий при войне с державами Тройственного союза, подлежащих введению в действие 1 декабря 1914 года, а также дать
практику в принятии решений и отдаче распоряжений лицам, предназначенным на высшие должности, в случае осложнений на западных границах»16. Однако подоплёка организации игры этим не исчерпывалась.
После отмены стратегической военной игры в декабре 1910 года руководство ГУГШ не оставляло надежды вновь собрать высший генералитет для проверки планов войны. С такими предложениями Ю.Н. Данилов выступал осенью 1911 года и в начале 1912 года17. Но почему военная игра со старшими войсковыми начальниками состоялась всё же только весной 1914 года, а не двумя годами раньше, во время радикального пересмотра «Мобилизационного расписания 1910 года»? Изучение документов занятий даёт возможность утверждать, что факт проведения киевской игры следует рассматривать через призму разногласий в вопросах стратегического планирования между ГУГШ и штабами западных военных округов, возникших в 1912—1913 гг. Обращение к материалам русского Генштаба наталкивает на мысль, что основная задача её организаторов заключалась в том, чтобы устранить последние сомнения в правильности намеченного плана войны, которые ещё могли существовать среди окружного начальства.
В 1912 году начался последний этап эволюции стратеги-
ческого планирования Российской империи на западной границе. Новый план войны, как и предыдущий план развёртывания по «Мобилизационному расписанию 1910 года», модифицированный согласно предложениям начальника штаба Варшавского военного округа генерал-лейтенанта H.A. Клюева, также носил наступательный характер. Если старый план делал акцент на вторжении в Германию, то теперь руководство ГУГШ рассматривало в качестве главного противника Австро-Венгрию. Вдохновителем восстановления приоритета га-лицийского направления стал начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М.В. Алексеев, очень авторитетный стратег. Вместе с тем начальник Генерального штаба генерал от кавалерии Я.Г. Жи-линский и генерал-квартирмейстер генерал-майор Ю.Н. Данилов не собирались отказываться от активных действий на границе с Восточной Пруссией.
Причину переориентации русской стратегии на подготовку к одновременному наступлению и против Австро-Венгрии, и против Германии следует искать, во-первых, в новых прогнозах офицеров ГУГШ о вероятных планах военного командования Второго рейха. В 1911 году в русском Генштабе пришли к выводу, что необходимость выделить против Франции достаточное количество войск вынудит Германию оставить в Восточной Пруссии минимум сил — только три полевых корпуса при 10 резервных (развёртывавшихся по мобилизации) пехотных дивизиях. Эти предположения подтверждались данными записки генерального штаба Франции 1911 года о мобилизации и стратегическом развёртывании австро-германских армий18. Об этом же 7 октября 1912 года докладывали в ГУГШ H.A. Клюев и старший адъютант разведывательного отделения штаба Варшавского военного округа полковник Н.С. Батюшин. Они настойчиво доказывали, что на границе с Россией противник выставит только три корпуса, четыре резервные пехотные и две кавалерийские дивизии19. Во-вторых, над руководством ГУГШ довлело
взятое в августе 1911 года перед союзной Францией обязательство перейти в наступление на германской границе после 15-го дня мобилизации20.
18—22 февраля 1912 года в Москве состоялось совещание начальников окружных штабов, отмеченное преобладанием «антиавстрийской тенденции» в Генеральном штабе. В итоге были разработаны «Высочайшие указания командующим войсками на случай войны с державами Тройственного союза», в которых излагались ближайшие задачи и состав армий на западной границе21. Документ был утверждён императором Николаем II 1 мая 1912 года. Он содержал два плана развёртывания:основной «А», соответствовавший «антиавстрийской тенденции»(нанесение главного удара по Австро-Венгрии), и дополнительный «Г» (нанесение главного удара по Германии). Вариант «А» предусматривал не только наступление в пределы Австро-Венгрии, но и одновременное вторжение в Восточную Пруссию. Русское командование ввело в действие этот план войны в 1914 году.
По варианту «А» на СевероЗападном фронте намечалось выставить 1-ю и 2-ю армии, а на Юго-Западном — 3, 4 и 5-ю. В
1-ю армию, развёртывавшуюся на Немане, назначались Гвардейский, I, III и IV корпуса. Во
2-ю армию, собиравшуюся на Нареве, входили II, VI, XIII, XV и XXIII корпуса. На армии фронта возлагалась задача произвести концентрическое вторжение в Восточную Пруссию. Армии Юго-Западного фронта развёртывались в двух группах: 4-я и 5-я армии занимали Люблин-Холм-ский район на южном фланге Варшавского военного округа,
3-я армия — Дубно-Ровненский и Проскуровский районы на западной границе Киевского округа. В состав 4-й армии входили Гренадерский, XIV, XVI, XX и XXIV корпуса, в 5-ю армию — V, XVII, XIX и XXV корпуса. В состав 3-й армии входили IX, X, XI, XXI и III Кавказский корпуса, развёртывавшиеся в Дубно-Ровненском районе, и VII и XII корпуса, занимавшие Проскуровский район. Целью Юго-Западного фронта называлось наступление в пределы Галиции. По плану «Г» 4-я армия в
составе XVI, XX и XXIV армейских корпусов передавалась на Северо-Западный фронт и перевозилась в Риго-Шавельский район, а XVII и Гренадерский корпуса отправлялись на усиление 2-й армии. XIV корпус переподчинялся 5-й армии.
План войны «А» можно оценить как весьма рискованный, основанный на переоценке наступательных возможностей русской армии. Новый проект развёртывания не позволял добиться решающего численного превосходства над противниками ни на одном из двух стратегических направлений. Поэтому он вызывал сомнения среди военно-окружного руководства. Главным «возмутителем спокойствия» в Генштабе стал всё тот же H.A. Клюев. 21 августа 1912 года он представил в ГУГШ «Оперативные соображения о действиях группы армий Северо-Западного фронта», в которых отразились значительные противоречия во взглядах на задачи русской стратегии между штабом Варшавского военного округа и ГУГШ22. Клюев предложил отказаться от активных действий на германской границе и перебросить три корпуса из состава 2-й армии на Юго-Западный фронт. Поддерживая М.В. Алексеева и справедливо считая галицийское направление главным, он предлагал отправить на Юго-Западный фронт как можно больше сил и «бить австрийцев решительно, широким фронтом, не нагромождая массы в глубину»23.
Причина разногласий между Варшавой и Петербургом заключалась в возможности различной интерпретации двух вариантов плана войны. «Высочайшие указания командующим войсками на случай войны с державами Тройственного союза» не давали чётких инструкций, в каком случае следовало применять один или другой план развёртывания. Генерал Клюев считал, что развёртывание по варианту «А» возможно в случае оставления Германией на востоке только трёх корпусов. Вариант «Г», по его мнению, предназначался для действий против германской армии силой от пяти до семи корпусов. Сценарий, по которому России пришлось бы иметь дело
O.E. АЛПЕЕВ. Стратегическая военная игра старших войсковых начальников... •
с главными силами рейхсхеера, не рассматривался ни штабом Варшавского военного округа, ни ГУГШ.
В случае осуществления варианта «А» Клюев не видел особого смысла в наступлении против трёх германских корпусов: «Нормально девять корпусов 1-й и 2-й армий, очевидно, должны отбросить три германских корпуса в Восточной Пруссии за Вислу, но сколько времени потребуется на это — сказать трудно; во всяком случае, немало. Затем 1-я и 2-я армии упрутся в Вислу, сплошь сильно укреплённую крепостями, опорными пунктами и батареями тяжёлой артиллерии. Таким образом, три корпуса германских надолго прикуют к себе девять корпусов русских, причём они ещё могут уклониться от поражения, — комбинация для нас чрезвычайно невыгодная»24.
H.A. Клюев справедливо считал, что даже успешные действия против незначительного заслона не смогут повлиять на стратегическую обстановку на
всём фронте. Оставление противником более значительных сил могло оправдать наступление в Восточной Пруссии. По мнению генерала, уничтожение пяти—семи корпусов (примерно % всех сухопутных сил Германии, состоявших в 1899—1912 гг. из 23 армейских корпусов) имело бы далеко идущие последствия не только на Восточноевропейском театре — оно могло значительно облегчить положение Франции. Вторжение в Восточную Пруссию было, по мнению Клюева, возможно только при варианте «Г», обеспечивавшем численное превосходство русских армий. Клюев считал состав СевероЗападного фронта по варианту «А» явно недостаточным для наступления против сильной германской армии в пять—семь корпусов.
В ГУГШ более оптимистично смотрели на способность русской армии к наступлению, поэтому считали возможным при введении в действие этого варианта осуществить насту-
пление не только против Австро-Венгрии, но и против Германии даже при сосредоточении последней на востоке значительных сил.
Следствием возникших разногласий стала конфликтная ситуация в русском стратегическом планировании, проявившая себя в конце 1912 года, в разгар так называемого мобилизационного кризиса на Балканах, угрожавшего войной между Австро-Венгрией и Россией. Под влиянием неверной оценки обстановки, ошибочно приняв действия военного руководства империи Габсбургов по перемещению войск в Галиции за скрытую мобилизацию, командующие войсками западных военных округов решили без ведома ГУГШ изменить план развёртывания в пользу усиления Юго-Западного фронта и особенно его левого фланга. В начале декабря в Киеве состоялось совещание командующих войсками Варшавского и Киевского военных округов Г.А. Скалона и
Стратегическое развёртывание по «Мобилизационному расписанию 1910 года» (20 декабря 1912 г.). План «А»
Стратегическое развёртывание по «Мобилизационному расписанию 1910 года» (20 декабря 1912 г.). План «Г»
XXX Корпус XX Дивизия X Бригада Сокращения: Ги. - Гвардейский (-ая) (корпус / дишпия) Гр. - Гренадерский (корпус) Дон, klu. . I- -шч. -г к п,,';ьч (дившил)
Австро-Венгрия Пврвмыгь
___ Г_Самбар
УСЛОВНЫЕ ОБОЗНАЧЕНИЯ ХХХХХ Фронт И Пехета
ХХХХ Армия 0 Кавалерия
XXX Корпус п К ь
XX Дивизия X Бригада Сокращения: Гв. - Гвардейский (-ая) (корпус / дивизия) Гр. - Гренадерский (корпус) Дон, юп. Донская ВДНМ (дивизия)
Н.И. Иванова, проводившееся без участия представителей ГУГШ. На него были приглашены H.A. Клюев, М.В. Алексеев, назначенный в июле 1912 года командиром XIII армейского корпуса, и новый начальник штаба Киевского военного округа генерал-майор В.М. Драгомиров. Участники совещания приняли решение переместить XIII корпус из 2-й армии в 5-ю, а XXIV корпус передать из состава 4-й армии в 3-ю. Результаты работы совещания излагались в записке, подписанной участниками 6 декабря25. 11 декабря 1912 года в Петербурге под личным председательством Николая II состоялось новое совещание по вопросам изменения плана развёртывания, на котором предложенная киевским «съездом» передача XXIV армейского корпуса в состав 3-й армии по обоим вариантам развёртывания получила одобрение. Хотя XIII корпус оставлялся во 2-й армии, совещание приняло компромиссное решение — составить для него дополнительные планы перевозки в Ковель, где он мог быть включён в состав 5-й армии. Эти изменения в план развёртывания вступили в силу 20 декабря26.
«Самоуправство» окружных штабов, конечно, вызвало недовольство руководства ГУГШ. 19 января 1913 года Я.Г. Жилин-ский представил В.А. Сухомлинову доклад «По вопросу о порядке разработки подготовительных к войне соображений», в котором потребовал отстранить штабы округов от принятия ключевых решений в области военного планирования27. По мнению сотрудников ГУГШ, внесённые по инициативе окружного руководства поправки не отвечали целям стратегического развёртывания как по варианту «А», так и по варианту «Г». Сухомлинов поддержал начальника Генштаба и 22 января утвердил его предложения. С этого момента вся полнота власти в стратегическом планировании сосредоточивалась исключительно в руках ГУГШ. Вскоре H.A. Клюев как главный инициатор декабрьского совещания в Киеве был снят с должности начальника штаба Варшавского военного округа и назначен
командиром I Кавказского армейского корпуса.
К 22 сентября 1913 года в отделе генерал-квартирмейстера ГУГШ подготовили проект развёртывания по находившемуся в разработке «Мобилизационному расписанию № 20». 25 сентября этот проект получил одобрение Николая II, и на его основе в ГУГШ подготовили «Основные соображения по развёртыванию наших вооружённых сил при войне с державами Тройственного союза (к введению в действие "Мобилизационного расписания № 20")», которым предстояло стать фундаментом всех дальнейших работ по разработке военных планов28.
В целом новый проект представлял собой развитие компромиссной концепции наступления на обоих стратегических направлениях и содержал незначительную модификацию варианта «А» плана развёртывания по «Мобилизационному расписанию 1910 года». Сотрудники отдела генерал-квартирмейстера ГУГШ не отказывались от наступления против Германии, однако предполагали использовать для этой цели ещё меньше сил, чем по плану 1912 года. Согласно «Основным соображениям» из состава Северо-Западного фронта изымался XIII корпус, передававшийся из 2-й в 5-ю армию Юго-Западного фронта. Кроме того, намечалась рокировка ряда корпусов: так, 1-я и 4-я армии менялись I и XX корпусами, в 3-ю армию из 5-й отправлялся V корпус, во вновь формировавшуюся из Проскуровской группы 8-ю армию передавались X и III Кавказский корпуса, а в обратном направлении следовал XXIV армейский корпус. Вариант «Г» проектом не предусматривался, однако его составители допускали возможность сосредоточения главных сил против Германии путём отсечения маршрутов перевозок I, XVI, XXIV, XXV и III Кавказского корпусов. Последним аргументом в напряжённом диалоге между ГУГШ и представителями военных округов и должна была стать военная игра 20—24 апреля 1914 года в Киеве, задумывавшаяся как демонстрация успехов стратегического планирования.
Начало подготовки к военной игре старших войсковых начальников относится к февралю 1914 года. Занятия предполагалось назначить на 10 марта, когда заканчивалась контрактовая ярмарка в Киеве, однако военный министр В.А. Сухомлинов счёл необходимым отодвинуть сроки их проведения на апрель29. Благодаря переносу занятий из столицы организаторы обезопасили себя от возможных «интриг» со стороны главнокомандующего войсками Гвардии и Петербургского военного округа генерала от кавалерии великого князя Николая Николаевича-младшего, «похоронившего» замысел проведения военной игры в 1910 году.
К 7 марта 1914 года офицеры ГУГШ разработали задание для игры. Планировалось разыграть военные действия на всём Восточноевропейском театре. Согласно первоначальному замыслу Россия и Франция находились в состоянии войны с Германией, Австро-Венгрией и Румынией, однако итоги только что завершившейся Второй Балканской войны вынудили организаторов исключить последнюю из числа вероятных противников30. Сотрудники отдела генерал-квартирмейстера ГУГШ планировали разыграть военные действия с 1-го по 25-й день мобилизации. Весь процесс занятий разбивался на четыре хода.
Основное внимание организаторов игры приковывалось к Северо-Западному фронту. В ходе занятий они намеревались проверить способность 1-й и 2-й армий отбить наступление германцев на Средний Неман. Германские войска на востоке насчитывали пять полевых корпусов и 11 резервных дивизий. При таком составе войск противника H.A. Клюев настаивал на введении в действие варианта «Г», тогда как в ГУГШ считали возможным не только отразить германское вторжение меньшими силами, заложенными в план «А», но и самим перейти в наступление.
К участию в военной игре были привлечены почти все лица, которым в скором времени предстояло возглавить действующую армию. Главноко-
O.E. АЛПЕЕВ. Стратегическая военная игра старших войсковых начальников... ф
-гм
мандующим армиями СевероЗападного фронта стал только что назначенный командующим войсками Варшавского военного округа генерал от кавалерии Я.Г. Жилинский, его начальником штаба — начальник штаба того же округа генерал-лейтенант В.А. Орановский. Юго-Западный фронт возглавил командующий войсками Киевского округа генерал от артиллерии Н.И. Иванов, штаб этого фронта
— М.В. Алексеев.
Изначально к игре предполагалось привлечь высший комсостав и штабных работников согласно утверждённому 4 декабря 1912 года распределению по должностям на случай войны, но окончательный список участников существенно отличался от него. Так, в их число не попал командующий войсками Туркестанского военного округа генерал от кавалерии A.B. Самсонов, предполагавшийся на должность командующего 3-й армией. Не оказалось среди приглашённых и генерала от кавалерии A.A. Брусилова, предназначавшегося на пост командующего 2-й армией. Так как штаб Юго-Западного фронта возглавил М.В. Алексеев, то логично было ожидать приглашения на Северо-Западный фронт H.A. Клюева, также командовавшего корпусом, однако этот «беспокойный» генерал остался без должного внимания со стороны руководства ГУГШ.
Руководство игрой осуществлял военный министр В.А. Сухомлинов. Основную роль в проведении занятий играл генерал-квартирмейстер Генерального штаба Ю.Н. Данилов. Ему помогали 1-й обер-квартирмей-стер генерал-майор H.A. Обручев и делопроизводитель 1-го (оперативного) делопроизводства части 1-го обер-квартирмейстера полковник И.И. Щолоков. Розыгрыш действий германской армии осуществлял делопроизводитель 4-го (германского) делопроизводства полковник В.Е. Скалон, а действия войск Австро-Венгрии
— делопроизводитель 5-го (австро-венгерского) делопроизводства полковник A.A. Самойло. В числе лиц, присутствовавших на игре, был и командующий войсками Приамурского военного округа генерал от инфантерии
Генерал от артиллерии Н.И. Иванов
Генерал-лейтенант H.H. Янушкевич
П.А. Лечицкий31, достойно проявивший себя во время Русско-японской войны 1904—1905 гг. Лечицкий считался протеже великого князя Николая Николаевича и, возможно, неофициально выступал в качестве наблюдателя со стороны августейшего главнокомандующего войсками Гвардии и Петербургского военного округа.
Местом проведения игры избрали Императорский Киевский дворец, предоставленный Министерством двора, время проведения — с 20 по 25 апреля. В первые пять дней предполагалось осуществить розыгрыш, а в последний — произвести общий разбор игры32. По ходу занятий оказалось возможным сократить время работ и завершить игру 24 апреля. Так как планы перевозок по «Мобилизационному расписанию № 20» ещё не были разработаны, при проведении игры участники пользовались предварительными расчётами ГУГШ по накоплению войск на фронте. С целью исключить неоправданное усложнение игры решили, что развёртывание армий проходило без задержек. Все прибывавшие в районы развёртывания войсковые части считались полностью обеспеченными положенными артиллерийскими, инженерными, интендантскими и военно-санитарными запасами и обозами. Действия разыгрывались на 10-, 25- и 40-вёрстных картах (масштабов 1 : 420 ООО, 1 : 1 050 ООО и 1 : 1 680 000 соответственно).
В качестве политической обстановки для игры была выбрана наиболее близкая к действительности ситуация. По заданию Россия и союзная с ней Франция находились в состоянии войны с Германией и Австро-Венгрией. Румыния начала мобилизацию, но сохраняла нейтралитет. Великобритания изъявила готовность поддержать Францию отправкой экспедиционных войск на континент. Первым днём мобилизации и оперативным днём назначалось 1 мая 1915 года.
Германия наносила главный удар на Западе, выставив в Восточной Пруссии пять армейских корпусов — всего 10 полевых и 11 резервных пехотных и три кавалерийские дивизии. Основную массу войск (четыре корпуса) противник направлял в сторону Среднего Немана на фронт Гродно — Олита. По линии Бобра и Нарева наносился вспомогательный удар силами одного корпуса33.
Австро-Венгрия развёртывала свои войска в Галиции в соответствии с имевшимися в распоряжении ГУГШ боевыми расписаниями австрийской армии, добытыми русской разведкой. Но, как выяснилось позднее, к апрелю 1914 года эти данные уже устарели, т.к. под влиянием результатов Второй Балканской войны генеральный штаб Австро-Венгрии перенёс район сосредоточения галицийской группировки на запад. По заданию ДЛЯ игры противник СО-
Стратегическая военная игра старших войсковых начальников в Киеве 20—24 апреля 1914 г. Действия на Северо-Западном фронте
средоточия четыре армии — 40 пехотных и 10 кавалерийских дивизий. 1-я и 4-я австро-венгерские армии развёртывались на линии Ярослав — Яворов — Жол-киев — Буек. Они наносили главный удар в междуречье Вислы, Буга и Стыри. На правом крыле развёртывались 2-я и 3-я армии. Им предстояло вторгнуться в пределы Киевского военного округа и обеспечивать правый фланг наступавшей в пределы Польши группировки34.
Развёртывание русских армий проходило согласно разрабатывавшемуся «Мобилизационному расписанию № 20». Отсутствие принципиальных различий между этим проектом развёртывания и действовавшим «Мобилизационным расписанием 1910 года» (в варианте «А» с изменениями от 20 декабря 1912 г.) позволяет утверждать, что в ходе занятий осуществлялось окончательное испытание стратегического плана, реализованного русским командованием в начале Первой мировой войны. Согласно замыслу игры Россия выставляла на западной границе два фронта: Северо-Западный в составе 1-й и 2-й армий и Юго-Западный, в который вошли 3, 4, 5 и 8-я армии (бывшая Проскуровская группа 3-й армии).
Первый ход игры назначался на 10-й день мобилизации
(10 мая), так как к этому времени обстановка на фронте позволяла принять решение, какое стратегическое направление считать главным. К 10-му дню головные эшелоны наиболее удалённых XVI, XXIV, XXV и III Кавказского корпусов подходили к линии Смоленск — Брянск — Никитовка, откуда они могли быть направлены к северу или к югу от Полесья. Ещё до начала розыгрыша, в 5 часов дня 9 мая, штаб Верховного главнокомандующего отдал директиву, согласно которой эти корпуса передавались на Юго-Западный фронт. Также в документе ставились ближайшие задачи фронтам. Командованию Северо-Западного фронта предписывалось остановить наступление германцев, «если таковое последует ранее окончания развёртывания I и II армий»35. После отражения германского удара армиям фронта надлежало самим перейти в наступление. На армии, сосредоточенные южнее Полесья, возлагалась задача готовиться к наступлению против австрийских сил в Галиции. Главная роль в нём отводилась 3-й и 8-й армиям Киевского военного округа.
В ходе игры события на Северо-Западном фронте первоначально развивались для русской стороны крайне неблагоприятно, особенно для 1-й ар-
мии (командующий — генерал от кавалерии П.К. фон Реннен-кампф, начальник штаба — генерал-лейтенант Г.Г. Милеант). Она состояла из III, IV, XX и Гвардейского корпусов, семи второочередных (развёртывавшихся по мобилизации) пехотных и 5У2 кавалерийской дивизии, 5-й стрелковой бригады. Данные силы развёртывались на Среднем Немане, между Ковно и Гродно. Гвардейский корпус, VA полевой и все второочередные дивизии не успевали прибыть к началу игры. 2-я армия (командующий — генерал от кавалерии барон Е.А. Рауш фон Траубенберг, начальник штаба
— генерал-майор В.Г. Леонтьев) состояла из II, VI, XV и XXIII корпусов, трёх второочередных пехотных и четырёх кавалерийских дивизий, 1-й стрелковой бригады. VI и XV корпуса занимали линию Нарева, II корпус назначался в Августовский район. XXIII корпус разделялся: 2-я пехотная дивизия поступала в состав гарнизона Новогеоргиевской крепости, а 3-я гвардейская дивизия занимала позиции на правом фланге VI корпуса. К моменту начала занятий все полевые войска армии завершили сосредоточение, кроме 5-й кавалерийской дивизии, выгрузка которой проходила с 7-го по 11-й день36.
Утром 9-го дня мобилизации германские войска перешли в наступление на Средний Неман, Гродно и Осовец37. Перед началом первого хода Жилинский решил немедленно нанести контрудар по вторгнувшимся в пределы страны германцам, главная роль в котором отводилась 2-й армии. Его план действий излагался в директиве № 1, отданной вечером 9 мая38. Ill, IV и XX корпуса 1-й армии выдвигались навстречу противнику, на линию Вильковишки
— Мацькобудзе — Кальвария — Шиплишки. VI и XV корпуса 2-й армии атаковали правый фланг противника в направлении на Лык.
К началу второго хода, назначенного на 12-й день мобилизации, командование СевероЗападного фронта обнаружило, что 2-я армия не успевает к началу столкновения германцев с 1-й армией прийти ей на по-
О.Е. АЛПЕЕВ. Стратегическая военная игра старших войсковых начальников... •
мощь, и попыталось придержать движение последней39. Это решение Жилинского оказалось запоздалым, т.к. 1-я армия 12 мая была атакована немцами к северу от Сувалок. Разгоревшееся на 30-вёрстном (около 32 км) фронте сражение поставило 1-ю армию на грань разгрома. В результате боёв 12—14 мая армия понесла значительные потери, но удержалась на своих позициях. Причиной критической ситуации на этом участке фронта стал вынужденный преждевременный переход русских войск в контрнаступление. Принимая решение на операцию, Жилин-ский счёл необходимым нанести удар 1-й армией по наступавшим германцам, несмотря на то, что сосредоточение завершили только 5% первоочередной пехотной дивизии из 8У2, назначенных в её состав по «Мобилизационному расписанию № 20». Переходя в контрнаступление, он рассчитывал нанести поражение противнику до появления на передовой его резервных дивизий, поданным русского Генштаба, завершавших мобилизацию со всеми обозами только к вечеру 11-го дня40.
Третий ход назначался на 21-й день мобилизации. К тому моменту руководство дало участникам вводную о высадке британского экспедиционного корпуса на европейском материке, что существенно меняло всю обстановку. Это вынудило германцев очистить захваченные территории и начать переброску трёх корпусов с востока на границу с Францией. Это позволило русскому командованию изъять из состава Северо-Западного фронта II и Гвардейский корпуса и передать их соответственно в 4-ю и 5-ю армии Юго-Западного фронта. На 17-й день мобилизации 1-я армия перешла в наступление на фронте Инстербург — Ангер-бург. VI и XV корпуса совместно с 3-й гвардейской пехотной дивизией заняли 15 мая линию Рачки — Лык — Дригален. 18 мая 2-я армия перешла в наступление с целью форсировать укреплённую линию Мазурских озёр на фронте Лётцен — Руд-жаны.
Таким образом, к началу третьего хода войска Северо-Западного фронта смогли отразить наступление противника и вступили на территорию Восточной Пруссии. 1-я армия подошла к линии Сталлюпёнен
— Гольдап — Гловкен, а 2-я армия заняла фронт Видминнен
— Иоганнисбург — Мышинец. Противостоявшие им германские части отошли за линию Мазурских озёр, заняв левый берег реки Ангерапп41.
С этого момента Северо-Западный фронт мог начинать операцию по захвату Восточной Пруссии. Перед 1-й армией ставилась задача наступать на рубеж Инстербург — Ангербург, атаковать противника и отбросить его к юго-западу. 2-й армии приказывалось занять дефиле между озёрами Лёвентин и Спирдинг, одновременно наступая в обход Мазурских озёр с запада42. Однако проверить возможность вторжения в Восточную Пруссию в сложившейся обстановке Северо-Западному фронту не позволили, т.к., по-видимому, исход сражения руководству игры представлялся решённым. На достигнутом к 21-му дню мобилизации положении розыгрыш действий 1-й и 2-й армий был остановлен.
Действия командования Юго-Западного фронта развивались в духе концепции «Галицийских Канн», разработанной штабом
Киевского военного округа и детально изложенной в записке М.В. Алексеева от 15 марта 1912 года. Она предусматривала ведение концентрического наступления силами фланговых армий фронта в общем направлении на Львов с целью окружения всей противостоявшей группировки австро-венгерских войск. Главной задачей русских войск Алексеев считал недопущение отхода войск противника за оборонительную линию Днестра и к Кракову. Согласно его замыслу 4-й армии надлежало наступать на фронте Ряшев — Перемышль, отрезая австрийцев от важнейших путей через Карпаты. 5-й армии следовало двигаться на рубеж Перемышль — Львов. 3-й и 8-й армиям предписывалось нанести удар по австро-венгерским войскам в направлении Львов — Жидачёв, не позволяя им отступить за Днестр.
По замыслу игры Россия выставляла на австро-венгерской границе четыре армии. На южном фронте Варшавского военного округа развёртывались 4-я и 5-я армии. В состав 4-й армии (командующий — генерал от инфантерии барон А.Е. Зальца, начальник штаба — генерал-майор А.Е. Гутор), занимавшей линию Вавольница — Пяски, входили I, XIV, XVI и Гренадерский корпуса, две второочередные и четыре кавалерийские дивизии, Отдель-
Стратегическая военная игра старших войсковых начальников в Киеве 20—24 апреля 1914 г. Действия на Юго-Западном фронте
ная гвардейская кавалерийская бригада. 5-я армия (командующий — генерал от кавалерии П.А. Плеве, начальник штаба — генерал-майор Е.-Л.К. Миллер) включала в себя XIII, XVII, XIX и XXV армейские корпуса, три второочередные и три кавалерийские дивизии, две отдельные кавалерийские бригады. Главные силы армии развёртывались на правом берегу Буга, в районе Любомль — Ковель. На левом берегу реки, у Холма, оставлялся один XIII корпус43.
Наиболее боеготовые армии фронта — 3-я и 8-я — развёртывались в пределах Киевского военного округа. 3-я армия (командующий — генерал от инфантерии А.Е. Чурин, начальник штаба — генерал-лейтенант В.М. Драгомиров; IX, XI, XXI, XXIV и III Кавказский корпуса, 70-я второочередная пехотная и четыре кавалерийские дивизии) занимала линию Млынов — Теофиполь. 8-я армия (командующий — генерал от инфантерии Н.В. Рузский, начальник штаба — генерал-майор П.Н. Ломновский; V, VII, X, XII корпуса, 78-я второочередная и пять кавалерийских дивизий, 4-я стрелковая бригада) сосредоточивалась на рубеже Про-скуров — Купин. В междуречье Днестра и Прута выдвигался особый Заднестровский отряд.
Первый ход на Юго-Западном фронте также назначался на 10-й день мобилизации. Разработанный штабом фронта план операции по разгрому австро-венгерских войск в Галиции основывался на активных действиях фланговых 4-й и 8-й армий и соответствовал идеям записки М.В. Алексеева 1912 года. В 9 часов вечера 9 мая главнокомандующий фронтом Н.И. Иванов отдал директиву о переходе в наступление. 8-й армии приказывалось 17 мая атаковать противника в направлении на Трембовлю и Тарнополь, отрезая его от оборонительной линии Днестра. 20 мая переходила в наступление на Львов 3-я армия. 4-я и 5-я армии начинали движение по направлению ко Львову 20 и 21 мая44.
Второй ход для Юго-Западного фронта был приурочен к 19-му дню мобилизации. Перед началом розыгрыша хода и
русской стороне была дана вводная, что 17 и 18 мая пехота противника перешла государственную границу России, в связи с чем командование Юго-Западного фронта внесло изменения в сделанные на первом ходу распоряжения. 18 мая в 10 часов вечера Иванов отдал директиву, по которой начало наступления 4-й армии переносилось с 21 на 20 мая, а задачи 3, 5 и 8-й армий уточнялись. 3-я армия наносила главный удар из долины реки Горыни. 8-й армии предписывалось овладеть течением р. Збруча. 5-й армии приказывалось войти в связь с войсками 3-й армии и нанести совместный удар по противнику в районе Дружкополя45. Наступательная операция Юго-Западного фронта стала контрнаступательной.
19 мая русские войска начали сражение с наступавшими австрийцами на всём Юго-Западном фронте. На участках 3-й и 5-й армий события складывались в пользу противника. В долине Горыни австро-венгерские войска атаковали 3-ю армию, в результате чего её наступление сорвалось. Двигавшийся от Ковеля по направлению к Владимиру Волынскому XVII корпус 21 мая подвергся атаке и отошёл за реку Турию. По признанию руководителей игры, он оказался на грани разгрома. На левом берегу Буга 20 мая противник занял Грубешов и Замо-стье.
Действиям русских фланговых армий сопутствовала удача. 21 мая войска Гренадерского корпуса 4-й армии вступили в бой с авангардами австрийцев на р. Поре. К вечеру того же дня выяснилось, что против одного австро-венгерского I корпуса действовали все четыре корпуса 4-й армии. Это создавало угрозу охвата левого фланга противника. 8-я армия успешно теснила австрийские войска на Збруче, препятствуя отходу правофланговых корпусов неприятеля за Днестр.
Во время третьего хода, назначенного на Юго-Западном фронте на 22-й день мобилизации, русское командование намеревалось развивать наступление силами фланговых армий. Для этого в состав фронта
передавались четыре свежих корпуса. Такое решение позволило добиться преимущества над австро-венгерскими войсками в 6У2 пехотной дивизии. Благоприятное развитие событий на участках 4-й и 8-й армий давало возможность центральным армиям тоже перейти к активным действиям и атаковать врага46. Так как в ходе розыгрыша обозначился охват флангов 1-й и 2-й армий австрийцев, в перспективе суливший окружение всей гали-цийской группировки противника, руководство игры завершило розыгрыш на Юго-Западном фронте. Занятия на обоих фронтах окончились общим разбором, проведённым 24 марта.
Итоги игры, успешные для русских войск, вполне удовлетворили руководителей Военного министерства и ГУГШ в отношении обоснованности как текущего плана войны по «Мобилизационному расписанию 1910 года», так и перспективного «Мобилизационного расписания № 20». Однако, по мнению А.Н. Суворова, В.А. Сухомлинов и его сотрудники не удосужились провести полноценный анализ завершившихся занятий, что ставило под сомнение их практическую пользу47. Отмечая ответственность руководителей ГУГШ за неудачи августа 1914 года, Суворов считал, что в ходе киевской игры был допущен ряд ошибок, впоследствии повторённых на полях сражений в Восточной Пруссии и Галиции.
Изучение документов игры старших войсковых начальников 1914 года в контексте разногласий внутри русского Генерального штаба из-за вопросов стратегического планирования показывает, что эти занятия предназначались не только для проверки плана войны на западных границах России, но и для формальной легитимации принятых в ГУГШ решений. Перед организаторами стояла задача продемонстрировать генеральской «фронде» во главе с М.В. Алексеевым и Н.А Клюевым, выступавшей против подготовки наступления в Восточной Пруссии, правильность стратегического замысла ГУГШ.
Руководство ГУГШ не смогло верно спрогнозировать вероятное развитие событий в случае
O.E. АЛПЕЕВ. Стратегическая военная игра старших войсковых начальников... ф
войны с Германией и Австро-Венгрией. В результате этого обстановка, сложившаяся в ходе розыгрыша, имела мало общего с событиями первого месяца Первой мировой войны. Как уже отмечалось, основное внимание руководителей игры приковывалось к событиям на Северо-Западном фронте. Его командование было вынуждено разыгрывать не наступательную, а контрнаступательную операцию. Это и вызвало необходимость выдвинуть обе армии навстречу противнику раньше срока их готовности, чтобы отразить его удар, нанесённый до завершения собственных мобилизации и сосредоточения. В результате принятого решения столкновение с германской армией приобрело встречный характер и проходило в основном на русской территории. К вторжению в пределы Германии командование фронта смогло перейти только на третьем ходу. Кроме того, если во время Восточно-Прусской операции 1-я армия повторила путь, проделанный ею в ходе военной игры, то 2-я армия наступала гораздо западнее — на фронте Ортель-сбург — Нейденбург. Соединение на игре обеих армий перед началом наступления в глубь Германии позволило организовать тесное взаимодействие между ними, чего не удалось добиться в реальной обстановке спустя три месяца.
Розыгрыш действий на Юго-Западном фронте находился в тени событий в Восточной Пруссии. Имевшиеся (но фактически устаревшие) разведывательные данные о развёртывании австро-венгерской армии вселяли в офицеров ГУГШ уверенность в благоприятном исходе борьбы в Галиции. Это и объясняло спокойное отношение командования русской стороны к отсутствию значительного превосходства в силах над австрийцами в ходе игры.
Главным итогом военной игры старших войсковых начальников в Киеве стало то, что руководители ГУГШ смогли получить нужные им результаты. H.H. Янушкевич и Ю.Н. Данилов смогли показать несостоятельность требований представителей военных округов не планировать
«победоносного похода в Восточную Пруссию». Но успешное отражение германского вторжения в ходе занятий было достигнуто лишь при помощи вводной о высадке британских войск на континенте и переброске трёх германских корпусов на запад. Документы игры показывают, что военное руководство России слишком переоценивало возможности русской армии в противоборстве с сильными противниками. Военная игра в Киеве знаменовала собой завершение развития концепции одновременного наступления на двух стратегических направлениях, восторжествовавшей в русском Генеральном штабе накануне Первой мировой войны.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Документы оперативно-стратегических военных игр января 1941 г. см.: Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 37977. Оп. 5. Д. 564-570, 572—577. Подробный их анализ см.: Бобылёв H.H. Репетиция катастрофы: по материалам совещания высшего командного состава Красной армии в декабре 1940 г. и оперативно-стратегических игр на картах в январе 1941 г. // Воен.-истор. журнал. 1993. № 6. С. 10-16; № 7. С. 14-21; № 8. С. 28—35; Захаров М.В. Генеральный штаб в предвоенные годы: сборник. М., 2005. С. 364-384.
2 Суворов А.Н. Военная игра старших войсковых начальников в апреле 1914 года // Военно-исторический сборник. Вып. 1. М., 1919. С. 9-28.
3 Меликов В. А. Проблема стратегического развёртывания по опыту мировой и гражданской войн. Т. 1. Мировая империалистическая война 1914—1918 гг. М., 1935. С. 247-261; Menning B.W. Bayonets before Bullets: the Imperial Russian Army, 1861—1914. Bloomington; Indianapolis, 2000. P. 251-255; Steinberg J.W. All the Tsar's Men: Russia's General Staff and the Fate of the Empire, 1898— 1914. Washington; Baltimore, 2010. P. 258-260.
4 Отчёт о стратегической военной игре, состоявшейся в г[ороде] Киеве с 20-го по 24-е апреля 1914-го года // Российский государственный военно -исторический архив (РГВИА). Ф. 2000. On. 1. Д. 1990. JI. 3—14 об. Схемы и текстовое приложение к отчёту: там же. JI. 1, 15, 15 об.; Д. 8462. Л. 1-5 об.
5 Краткий отчёт о стратегической военной игре в гор [оде] Киеве // РГВИА. Ф. 2000. On. 1. Д. 1989. Л. 3-6 об. Схема и текстовое приложение к отчёту: там же. Л. 1,2,8.
6 Николай II. Дневники императора Николая II (1894—1918) в 2 т. / Отв. ред. С.В. Мироненко. Т. 2. Ч. 1. М., 2013. С. 38,39.
7 РГВИА. Ф. 2000. On. 1. Д. 1986. Л. 21, 21 об. К докладу приложены два вари-
анта списка участников игры: там же. Л. 22, 23.
8 Там же. Д. 1987. Л. 1—7. К документу приложены ведомости прибытия войск: там же. Л. 8—15.
9 См., например: РГВИА. Ф. 1859. Оп. 1. Д. 2850. Л. 42; Ф. 1956. Оп. 1. Д. 1443. Л. 1-4; Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1986. Л. 24-54 об. и др.
10 Там же. Л. 62.
11 Из этих документов в ГУГШ было сформировано отдельное дело: там же. Д. 1988.
12 Там же. Д. 8463. Оп. 1. Л. 38-44.
13 Суворов А.Н. Указ. соч. С. 21—24.
14 Данилов Ю.Н. Россия в мировой войне 1914—1915 гг. Берлин, 1924. С. 100-102.
15 Палицын Ф.Ф. Записки. Т. 2. Франция (1916-1921). М., 2014. С. 82.
16 РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1990. Л. 3.
17 Там же. Д. 1982. Л. 33-35, 60, 60 об., 61, 62-64.
18 Там же. Д. 2524. Л. 2 об.
19 Там же. Д. 2511. Л. 159.
20 Зайончковский А.М. Подготовка России к мировой войне в международном отношении. Л., 1926. С. 117—123, 234— 236.
21 РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 2236. Л. 2-7 об.
22 Там же. Д. 1803. Л. 193-200. Документ частично опубликован в: Восточно-Прусская операция: сборник документов мировой империалистической войны на Русском фронте (1914-1917 гг.). М., 1939. С. 29-33.
23 Восточно-Прусская операция. С. 30.
24 Там же.
25 РГВИА. Ф. 2000. Оп.1. Д. 7140. Л. 55 об.
26 Там же. Д. 1819. Л. 38, 39, 44 об.
27 Там же. Л. 49-53.
28 Там же. Д. 1833. Л. 1-16 об.
29 Там же. Д. 1986. Л. 21 об.
30 Там же. Д. 1987. Л. 1. Участие во Второй Балканской войне Румынии, приобретшей по её итогам Южную Добруджу, вызвало недовольство стран Тройственного союза, что стало одной из причин отхода Румынии от него.
31 РГВИА. Ф. 1759. Оп. 3. Д. 1059. Л. 132.
32 Там же. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1986. Л. 62.
33 Там же. Д. 1987. Л. 3, 3 об.
34 Там же. Л. 4 об., 5.
35 Там же. Л. 21.
36 Там же. Л. 8, 9.
37 Там же. Д. 1988. Л. 2, 24.
38 Там же. Л. 157.
39 Там же. Л. 10,10 об., 14, 34, 169,170.
40 Там же. Л. 159; Вооружённые силы Германии. Ч. 1. Организация, мобилизация и состав вооружённых сил (по данным к 1 января 1912 года). СПб., 1912. С. 185.
41 РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1988. Л. 16, 16 об., 41, 41 об.; Д. 1990. Л. 10 об., 11.
42 Там же. Л. 18-19 об., 42-44,173-175; Д. 1990. Л. 11-12 об.
43 Там же. Д. 1987. Л. 8,9.
44 Там же. Д. 1988. Л. 185,185 об.; Д. 1990. Л. 6 об., 7.
45 Там же. Л. 220, 220 об.; Д. 1990. Л. 8 об., 9.
46 Там же. Л. 64, 64 об., 74, 74 об., 109, 109 об., 142, 142 об., 231-234; Д. 1990. Л. 13 об.
47 Суворов А.Н. Указ. соч. С. 19, 20. ■
