CC BY
35
ЭВОЛЮЦИЯ ВОСТО ЧНОЙ ЕВРОПЫ
Алла ЯЗЬКОВА
СТРАНЫ КАВКАЗА В МЕЖДУНАРОДНОЙ ПОЛИТИКЕ
Расположенный между Черным и Каспийским морями по обе стороны Главного Кавказского хребта регион Большого Кавказа издавна привлекал к себе внимание мореплавателей и путешественников своей неповторимой красотой, самобытностью и, как представлялось многим, несметными богатствами. К нему устремлялись греческие аргонавты в поисках золотого руна, а позднее - византийские, греческие и венецианские купцы и мореплаватели. Через предгорья Южного и Северного Кавказа во II веке до н.э. был проложен караванный путь из Китая на Ближний и Средний Восток и через Северное Причерноморье - в Южную и Центральную Европу, получивший название Великого шелкового пути. Его значение сохранилось вплоть до середины XIX века, когда были установлены удобные судоходные линии между Европой и Азией.
Открытие в Прикаспии нефтяных месторождений существенно повысило интерес западноевропейских государств к Кавказу. Великобританией, а затем и гитлеровской Германией предпринимались попытки силового отторжения этих богатейших районов Кавказа от России (Советского Союза).
После распада СССР обрели независимость расположенные в южной части Кавказа Азербайджан, Армения и Грузия. Что же касается России, то, ни в коей мере не подвергая сомнению суверенные права народов новых государств на независимое развитие, можно с сожалением констатировать, что она утратила (или утрачивает) в Закавказье значительную часть экономических и стратегических позиций, которые были ею обретены за последние три столетия. Вспомним некоторые факты прошлого.
С момента своего возникновения как централизованного государства Россия в силу географического положения была поставлена перед необходимостью поиска без-опасных границ. На кавказском направлении она уже во времена Ивана Грозного вышла на рубежи противостояния с Турцией и Персией, соперничавших с ней за установление влияния в регионе. При Петре I это направление было оформлено в качестве стратегической линии на создание в Закавказье плацдарма для расширения связей со странами Востока. Последующие шаги российской дипломатии, основанные на использовании турецко-персидских противоречий, имели своей целью вытеснение Турции из районов северного и восточного Причерноморья. В этом Россия обрела союзников в Закавказье, прежде всего, в лице грузинского (кахетинского) царя Ираклия II, заключившего в 1783 г. дружественный договор с Россией ("Георгиевский
Язькова Алла Алексеевна, доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник ИМЭПИ РАН.
© 2001
трактат"), согласно которому признавалась 'верховная власть и покровительство России". Россия же брала на себя обязательство защищать Грузию от внешних врагов, не вмешива-
ясь в ее внутренние дела. В 1801 г. Грузия была включена в состав Российской империи, а в 1829 г., согласно установлениям Адрианопольского мира, были в основном согласованы линии границ России с Турцией и Персией. К этому времени к России были присоединены основные области Армении и Азербайджана. Но окончательное утверждение позиций России в регионе произошло лишь после окончания многолетней войны на Северном Кавказе.
Нельзя не упомянуть и о другой важной стратегической задаче, которую Россия решала по мере укрепления своего положения на Кавказе, - обеспечении южного направления морских судоходных путей, о чем подробно говорилось в исследовании, подготовленном в 1881 г. по заданию николаевского генерального штаба.
Политика Российской империи на Кавказе имела как негативные, так и позитивные результаты. Грузинские земли как основная опора российской власти в этом районе в результате вхождения в состав России утратили свою государственность, многочисленные крестьянские восстания были потоплены в крови, православная церковь лишилась автокефалии, замедлилось формирование единой грузинской нации. Но были и положительные стороны: прекращение непрерывных войн и фактического истребления грузинского, армянского и азербайджанского народов, вхождение их представителей в высшую государственную, военную, деловую и научно-культурную элиту России, приобщение через российскую научную и культурную среду к достижениям европейской цивилизации.
Годы пребывания республик Закавказья в составе СССР также нельзя оценивать однозначно. Несомненно, однако, что и они оставили позитивный след в развитии межнациональных и межличностных отношений, не говоря уже о сложившихся в этот период широких и глубоких контактах в сфере образования, науки и культуры.
Распад СССР и образование независимых Азербайджана, Армении и Грузии привели к существенному изменению геополитического положения самих государств этого региона, а также к разрыву многообразных связей, которыми была наполнена их жизнь в рамках
единого государства. Особенно болезненно разрыв сказался на торгово-экономической сфере.
Потеряв российские рынки, государства Южного Кавказа стали склоняться к сотрудничеству с географически близкими им странами Ближнего и Среднего Востока. Во второй половине 90-х годов Турция вышла на второе, после Ирана, место во внешней торговле Азербайджана, а объем турецких инвестиций в его экономику достиг в 1992-1998 гг. 15 млрд. долл. Во внешнеторговом обороте Грузии доля Турции увеличилась за тот же период втрое, превысив 22%. Несмотря на известные цивилизационные различия, одним из главных внешнеторговых партнеров Армении стал Иран.
К этому можно добавить договоренности о соединении железнодорожных магистралей, линий электропередач и газопроводных систем республик Закавказья, Туркмении, Ирана и Турции, маршрутов транспортировки каспийской нефти. После подписания в 1994 г. международных нефтяных контрактов азербайджанская, а затем и казахстанская нефть стала фактором усиления соперничества одних стран и их группировок и взаимодействия других. Заинтересованность западных монополий в реализации нефтяных проектов возрастала, по мере того как становились известными прогнозные данные о возможных объемах добычи нефти и доходах от ее продажи. По данным экспертов Всемирного банка, например, ежегодные нефтяные доходы Азербайджана к 2005 г. могут составить 5 млрд. долл.
Существует, впрочем, и иная точка зрения, согласно которой перспективные возможности каспийских месторождений сильно завышены, а борьба вокруг проектов добычи и транспортировки каспийской нефти носит преимущественно политический характер. В какой-то мере это подтверждается упорным лоббированием западными структурами при активном посредничестве Турции наиболее дорогостоящего (ориентировочная стоимость 3,7 млрд. долл.) "стратегического" нефтепровода Баку - Джейхан, хотя сами азербайджанские
исследователи указывали на опасность действующих и потенциальных конфликтов на этой трассе, а также сейсмическую неустойчивость района Джейхана. Два других предложенных маршрута: Баку - Новороссийск и Баку - Супса (Грузия) - в той или иной мере блокировались Турцией, ограничившей в июне 1994 г. тоннаж и количество транзитных танкеров, проходящих через черноморские проливы.
В более широком плане речь идет о прокладке транспортно-экономического коридора "Европа - Кавказ - Азия" (ТРАСЕКА). Вокруг реализации проектов его создания, преподносимых как реконструкция Великого шелкового пути, в последнее время обозначились, как известно, споры и противоречия. Сегодня по 23 направлениям, объединенным проектом ТРАСЕКА, ведутся исследовательские работы, финансируемые Европейским Союзом. В российских ведомствах перспективы реализации этого крупномасштабного проекта оцениваются пока осторожно, поскольку он предусматривает грузоперевозки через шесть государств, что создает большие проблемы при согласовании пограничных вопросов и формировании тарифных ставок1. К тому же станет необходимой координация деятельности всех евроазиатских транспортных коридоров, в том числе и с проходящими по территории России, а также их дополнение магистралью Север - Юг.
Во второй половине 90-х годов Азербайджан и Грузия совместно с Украиной, Молдовой и Узбекистаном образовали менее масштабное, но уже функционирующее транспортно-экономическое сообщество ГУУАМ, деятельность которого не координируется в рамках СНГ и не предусматривает каких-либо форм участия в нем России.
Международные проекты добычи и транспортировки каспийской нефти и газа, а также обозначившиеся перспективы создания транснациональных транспортных коридоров существенно повысили геополитическое значение региона Южного Кавказа. Во второй половине 90-х годов он стал занимать видное место в стратегических планах США и ряда западноевропейских государств.
Устремления США
По мнению международных аналитиков, за активизацией на Кавказе американской политики стояло намерение не только обеспечить бесперебойную транспортировку каспийской нефти, но и усилить влияние США на ситуацию в регионе, ослабив в нем позиции России2. К тому же в упрочении позиций на Южном Кавказе они видели перспективу расширения возможностей американской политики в примыкающих к нему районах Ближнего и Среднего Востока.
Хорошо осведомленный в делах региона бывший заместитель государственного секретаря США Строуб Тэлботт подчеркивал, что американской стороне глубоко не безразлично, что происходит в регионе, где находятся запасы нефти в 200 млрд. баррелей. Основные цели, которые преследуют США, заявлял С. Тэлботт, это "продвижение демократии и урегулирование политико-этнических конфликтов, создание свободной рыночной экономики, интеграция региона в мировое сообщество". Более предметно задачи американской политики были обозначены им в июле 1997 г. в послании президенту, где говорилось о необходимости "принять меры по ограничению дестабилизирующего влияния России и Ирана на регионы Кавказа и Средней Азии"3. Согласно высказанному им мнению, политика Соединенных Штатов, их финансовая помощь и технические консультации должны стать фактором стабилизации в регионе. Тогда же специальный советник госсекретаря США С. Сеста-
1 Коммерсантъ, №78, 8 мая 2001 г.
2 Financial Times, 1997, July 30.
3 S.Talbott. Adress to United States President, July1997.
нович заявил о намерении США предоставить помощь государствам Кавказа в рамках Акта поддержки мира.
Задачи американской стратегии в регионе Большого Кавказа были сформулированы в специальном заявлении госдепартамента США, распространенном в ноябре 1999 г. в день подписания Стамбульской декларации и других документов стамбульского саммита ОБСЕ. В нем, в частности, указывалось на необходимость:
- укрепления суверенитета и независимости новых независимых государств Каспийского региона и обеспечения их экономического благосостояния;
- усиления энергетической безопасности Соединенных Штатов и Турции и их союзников путем обеспечения свободного выхода каспийских энергоресурсов на мировой рынок без какого-либо вмешательства со стороны Ирана;
- исключения зависимости транспортировки каспийских энергоресурсов от одного единственного маршрута (имелся в виду российский маршрут Баку - Новороссийск. -А.Я.);
- создания новых перспектив для коммерческой деятельности американских и других компаний;
- формирования и восстановления экономических связей между новыми независимыми государствами Каспийского района с целью разрешения существующих в регионе конфликтов;
- защиты экологической безопасности Босфорского пролива (имея в виду ограничение возможностей прохода через Босфор российских танкеров. - А.Я.)1.
Из текста заявления следует, что уже на этом этапе была выдвинута задача укрепления практических позиций США и Турции и ограничения возможностей России и Ирана в кас-пийско-черноморском регионе. В подтверждение этому в ноябре 1999 г. в Стамбуле были подписаны соглашения по Основному экспортному трубопроводу Баку - Тбилиси - Джей-хан и транскаспийскому газопроводу. Участвующая в разработке каспийских нефтяных месторождений российская компания "ЛУКойл" не вошла в спонсорскую группу по строительству трубопровода Баку - Тбилиси - Джейхан.
Администрация Дж. Буша, судя по заявлениям входящих в его команду ведущих политиков, намерена свести воедино все ранее предпринимавшиеся акции в рамках "большой программы" установления "регионального единства" по схеме США - Турция - Большой Кавказ. Программа основана на "продвижении американских национальных интересов", предполагающем "присутствие США в стратегически важных районах мира", к числу которых относится Ближний Восток, зона Персидского Залива и прилегающие к ним регионы, на что прямо указала в одном из своих выступлений нынешний советник президента Буша по вопросам национальной безопасности Кондолиза Райс2. А в публикации в газете "Чикаго трибюн" в феврале 2001 г. она же упомянула о долговременном негативном воздействии чеченской войны как ограничителя отношений России "с такими разными государствами, как Саудовская Аравия, Грузия и Азербайджан", чем, несомненно, воспользуются США. В свете таких высказываний, очевидно, не случайно, что вице-президент США Р.Чейни в течение нескольких лет возглавлял нефтяную компанию НаИЬшАоп, которая действовала на территории Азербайджана и ныне является одним из возможных подрядчиков строительства нефтепровода Баку - Джейхан.
Соответственно выстраиваются и практические контакты США и их союзников с государствами Южного Кавказа. В частности, в феврале - марте 2001 года на фоне обострения армяно-турецких отношений по инициативе турецкой стороны состоялись визиты прези-
1 Содружество НГ, №10 (22) 24 ноября 1999 г.
2 Condolezza Rice. Promoting the National Interest. - "Foreign affairs" Jan.-Febr.2000, vol.79, #1.
дентов Э. Шеварднадзе и Г. Алиева в Анкару. Одним из результатов этих визитов стало подписание турецко-азербайджанского соглашения о поставках в Турцию в 2004 - 2018 гг. азербайджанского газа по более низким, чем российские, ценам. В то же самое время американская сторона наводила мосты в отношениях с Арменией, в основу чего была положена принятая в октябре 2000 г. комитетом по международным делам палаты представителей конгресса США резолюция № 596, признающая геноцид армян в Османской Турции в 1915 г.
На американскую политику в отношении Армении оказывает влияние армянское лобби в Конгрессе США, чему, однако, противостоят группировки, представляющие интересы нефтяных монополий, поддерживающих инициативы Турции. В результате политика США в отношении Армении носит противоречивый и в ряде случаев непоследовательный характер.
Интересы стран Евросоюза и НАТО
Все больший интерес проявляют к проблемам Кавказа государства-члены Европейского Союза. О причинах этого высказались представители внешнеполитической "тройки" ЕС -министр иностранных дел Швеции Анна Линдт и член Европейской комиссии по внешним связям Кристофер Паттен в связи с их поездкой на Южный Кавказ: "В Каспийском море столько же нефти, сколько и в Северном. Здесь и в Средней Азии есть огромные запасы газа - и это хорошие новости для стран Европы, испытывающих энергетический голод. Кавказский коридор является самым коротким путем из Южной Европы в Среднюю Азию и далее; отсюда и то значение, которое Европейский Союз с самого начала придает помощи Южному Кавказу в реализации его потенциала в области транзита товаров и энергии из Каспийского региона и Средней Азии".
За истекшее десятилетие Евросоюз внес определенный вклад в разработку проектов, направленных на развитие регионального сотрудничества стран Южного Кавказа. В рамках программы технического содействия ТАСИС разрабатывались схемы транспортного коридора ТРАСЕКА, осуществлялись проекты гуманитарной помощи беженцам - жертвам политико-этнических конфликтов, проводится совместная с правительством Армении работа по закрытию атомной электростанции в Медзаморе. За все эти годы только на предоставление грантов Евросоюзом было выделено около 1 млрд. евро.
Наибольшую активность в продвижении своих интересов в страны Южного Кавказа проявляют Великобритания, Германия, Франция. В июле 1998 г. Великобритания подписала с Азербайджаном совместную Декларацию о дружбе и партнерстве. В Азербайджане действует около 100 британских компаний, что превышает численность американских, а сумма капиталовложений в региональные проекты составляет более 1,5 млрд. долл. Долевое участие британских компаний в строительстве Основного экспортного трубопровода Баку -Джейхан превысило 25%, в то время как доля американского капитала значительно скромнее - 7,48%.
Германия, установившая деловые отношения с Грузией, распространила их также и на Азербайджан. Сегодня речь, в частности, идет об участии германских концернов и банков в реализации ряда проектов в нефтяной сфере, модернизации бакинского аэропорта, восстановлении производственных площадей автомобильного завода в Гяндже, оставшегося после распада СССР без финансовой поддержки.
Экономические позиции Франции традиционно сильны в Армении, и это сказалось также и на установлении достаточно прочных политических отношений. Примером тому стала поддержка, оказанная Армении французским парламентом, принявшим в марте 2001
г. специальную резолюцию об осуждении геноцида армян в Османской Турции в 1915 году. В последнее время получили активное развитие контакты французского капитала и с Азербайджаном - в разработке нефтяных месторождений, а также в реконструкции и строительстве ряда крупных предприятий.
В 2000 г. Центр европейских политических исследований (ЦЕПИ) выступил с инициативой разработки Пакта стабильности для Кавказа, сделав акцент на выявлении специфической ситуации в Кавказском регионе и представив ее такой, как она понимается и интерпретируется в политических кругах Евросоюза1. Представляется обоснованным выдвижение в этом документе на первый план проблематики политико-этнических конфликтов (Абхазия, Нагорный Карабах, Южная Осетия). Однако предлагаемые в проекте варианты их разрешения схематичны и не учитывают в должной мере специфики этих конфликтов. Проявляя сходство по генезису и характеру, они тем не менее принципиально различны между собой, как неоднозначны и пути их решения.
Так, для Грузии приемлемо только федеративное решение абхазского конфликта с предоставлением Абхазии самых широких экономических и политических прав, для чего необходимо внесение в Конституцию положения о федеративном устройстве государства. Однако такое решение не только отрицается руководством Абхазии, но может вызвать осложнения в других районах Грузии (Аджарии, Джавахетии). На различных этапах обсуждения грузинскими политологами этой сложнейшей проблемы предлагалось также договориться об "отложенном статусе" Абхазии и уделить приоритетное внимание развитию экономических и транспортных связей с ней. Это могло бы способствовать постепенному восстановлению подорванного взаимного доверия сторон и, что не менее важно, поэтапному возвращению в Абхазию беженцев, численность которых превышает 250 тыс. человек, и началу ее экономического возрождения. Первоочередной задачей могло бы в этом случае стать восстановление проходящей через Абхазию железнодорожной линии, жизненно важной для России, Грузии, Армении.
Что же касается путей решения нагорно-карабахского конфликта, затрагивающего интересы Азербайджана и Армении, то в главном вопросе о статусе Нагорно-Карабахской Республики (НКР) в проекте ЦЕПИ предложен целый ряд решений - от предоставления НКР статуса субъекта с высокой степенью автономии в составе Азербайджана до создания конфедерации НКР с Азербайджаном, либо кондоминиума Армении и Азербайджана. Предложение о создании «общего государства» при условии сохранения территориальной целостности Азербайджана было обсуждено в ходе состоявшегося в Париже в начале марта 2001 г. очередного раунда переговоров между президентами Армении и Азербайджана с участием президента Франции и сопредседателей Минской группы от России и США, но очевидного успеха оно не принесло.
Авторами проекта ЦЕПИ была также предпринята попытка найти решение («равновесие между решениями») для Южного Кавказа и более широкого регионального порядка с учетом интересов России. Но это намерение в значительной мере осталось декларативным, особенно на фоне выдвинутого ими же предложения об образовании Южно-Кавказского Сообщества (ЮКС) без участия России. Становится очевидным, что и эксперты Евросоюза не принимают в расчет наличия объективных органичных связей государств Южного Кавказа и России.
В апреле 2001 г. администрацией Буша была организована встреча президентов Г. Алиева и Р. Кочаряна в Ки-Уэсте (США). Согласно позиции, озвученной за месяц до этого в Баку советником министерства торговли США по новым независимым государствам Я.
1 Текст Пакта см. в кн.: Планы стабилизации Кавказа. Запад и Российские интересы. М.2001. С. 96129.
Калицки, в американские интересы входит более активное включение Армении во все региональные проекты и достижение экономической независимости не только от Ирана, но и от России, поскольку Россия - единственный серьезный фактор, сдерживающий интеграцию Армении, а значит, и всего Южного Кавказа в европейские и западные структуры. А так как без урегулирования проблемы НКР осуществить эти планы не представляется возможным, госдепартамент США и взялся за ее решение.
Не менее активны, хотя и более осторожны действия на Южном Кавказе Североатлантического альянса - НАТО. В январе 2001 г. генеральный секретарь Альянса Дж. Роберт-сон посетил Ереван и Баку, где, согласно его заявлению, он обсудил вопросы сотрудничества по программе "Партнерство ради мира". И хотя, по оценке одного из сотрудников аппарата президента Азербайджана, НАТО "не пойдет на развитие более тесных контактов, чтобы не создавать дополнительных проблем с Москвой", со стороны Азербайджана уже в марте последовало заявление о желательности размещения на его территории военных баз Турции или НАТО в противовес российским воинским контингентам, дислоцированным в Армении и Грузии.
Что же касается отношений с НАТО Грузии, то, согласно недавнему заявлению президента Э. Шеварднадзе, он не исключает ее перехода к статусу нейтрального государства, как одному из возможных вариантов выбора системы обеспечения безопасности страны. Это же намерение было подтверждено министром иностранных дел И. Менагаришвили, который добавил, что "установление и развитие добрососедских отношений с Россией является для Грузии геополитическим императивом". В то же время грузинские аналитики указывают на то, что все более негативное отношение к нейтральному статусу Грузии как альтернативе сближению с НАТО выражают так называемые молодые реформаторы из правящей партии, известные своей прозападной ориентацией. Они же поднимают вопрос о выходе Грузии из СНГ, участие в котором, по их мнению, тормозит ее развитие и в политическом аспекте, и в отношении обеспечения обороноспособности и безопасности.
Отношения с Россией
Бывшим советским республикам Армении, Азербайджану и Грузии оказалось легче добиться независимости, чем обрести самодостаточность в условиях разрыва экономических и иных связей с Россией, складывавшихся на протяжении длительного периода. И хотя каждая из них предпринимала те или иные шаги в сторону создания рыночной экономики, общая результирующая их усилий пока не привела к желаемому результату. Скорее налицо проявления кризисного или предкризисного состояния.
Так, в Армении в начале 90-х годов были приняты либеральные программы приватизации, рассчитанные на максимально краткие сроки. С 1994-го по 1997 г. в республике было приватизировано 1 186 крупных и средних, а также 5 512 малых предприятий. В 1998 г. были акционированы все объекты энергетики, за исключением Армянской АЭС. В ряде случаев приватизация осуществлялась по демпинговым ценам (так, всемирно известное коньячное производство было продано за неполных 30 млн. долл.).
Форсированные рыночные преобразования повлекли за собой сокращение промышленного производства на протяжении 90-х годов в среднем на 80%. Из-за прекращения после распада СССР поставок основных видов сырья и комплектующих деталей объем производства в цветной металлургии упал в 90-е годы в 10 раз, в машиностроении - в 11 раз, химической, легкой и пищевой промышленности - в 15 раз. По производству ВВП на душу населения республика входит в группу беднейших стран мира.
Наиболее явным симптомом кризисного состояния экономики Армении, не обладающей достаточными природными ресурсами, стала обвальная миграция. Нынешняя численность населения Армении, в которой в канун распада СССР проживало свыше 3,6 млн. человек, составляет, по оценочным данным, от 1,3 до 1,5 млн.
Не лучше обстоят дела в Азербайджане, где наметилось снижение добычи нефти из собственных месторождений (без учета объемов, добываемых международным консорциумом). Между тем нефтяная отрасль дает 75% доходов бюджета (остальные поступают главным образом из сферы торговли). Доля сельского хозяйства не превышает 5%, продовольствие поступает в республику в основном из России, Турции и Ирана, а из-за сложной системы посредников цены на продукты в 2-3 раза выше, чем в Москве.
Резкое падение производства в традиционных отраслях промышленности (прежде всего, машиностроительном, топливном и металлургическом комплексах) негативно сказалось на социальной сфере. Уровень жизни снизился более чем в 5 раз, за чертой бедности оказалось около 90% населения.
Кризисная ситуация сопровождается оттоком населения. В 1988 г. население Азербайджанской ССР насчитывало примерно 7 млн. человек. По данным российских социологов, сегодня, даже с учетом высокого демографического прироста, оно сократилось вдвое, составив 3,6 млн. человек, (без учета жителей НКР и оккупированных районов). После погромов 1988 г. в Сумгаите и Баку из Азербайджана выехало более миллиона русских, армян, евреев, а после распада СССР около 3 миллионов азербайджанцев - на заработки, преимущественно в Россию.
Подобно Армении, не располагает достаточными для своего жизнеобеспечения природными ресурсами и Грузия. Будучи аграрной страной, она остро нуждается в рынках сбыта сельскохозяйственной продукции, производство которой возросло по сравнению с 1996 годом, когда в стране был принят закон "О земельной собственности сельскохозяйственного предназначения". Не имея достаточного числа перерабатывающих предприятий и стабильных рынков сбыта сельхозпродукции, экономика Грузии оказалась в состоянии стагнации, за которой последовал тяжелейший экономический и финансовый кризис. Угрожающие размеры приняла задолженность государства перед населением, а международная финансовая помощь использовалась столь неэффективно, что в 1999 г. Всемирный банк вынужден был по рекомендации МВФ прекратить финансирование ряда программ. Как и в двух других республиках, немалая часть ее населения отправилась на заработки в российские земли.
По оценочным данным, в России сегодня постоянно проживают около 2 млн. азербайджанцев, более миллиона армян, свыше 700 тысяч грузин.
Налицо определенный парадокс. Экономика трех государств Закавказья в тяжелейшем положении, надежды на быструю интеграцию в западный мир выглядят иллюзорными, не оправдываются ожидания на преодоление кризисных ситуаций за счет получения иностранных кредитов и других форм помощи, но руководство республик, хотя и в разной степени, дистанцируется от России, куда народ как раз и бежит в поисках лучшей жизни.
Неопределенность, двусмысленность ситуации хорошо обрисовал известный грузинский политолог Александр Рондели. Еще в середине 90-х годов он отмечал, что государства Закавказья, и Грузия в том числе, находятся по отношению к России "в довольно неопределенном состоянии", будучи одновременно подвержены процессам реинтеграции и дезинтеграции с Россией. К реинтеграции подталкивают особенности структуры хозяйства, технологические и сырьевые потребности, острая энергетическая проблема, необходимость в гарантиях суверенитета и территориальной целостности, давнишние дружественные отношения народов и многое другое. На дезинтеграцию "работают" новые политические и экономические условия и возможности, неспособность России, которая сама проходит транс-
формацию, оказать полнокровную помощь, ее методы силового давления, нежелание или неумение нового российского бизнеса наладить отношения с независимыми республиками1.
Сложившаяся обстановка достаточно убедительно свидетельствует, что за минувшее десятилетие еще не были найдены соответствующие новым условиям формы взаимодействия с Россией как естественным партнером государств Южного Кавказа. Неудивительно поэтому, что появляются сомнения в необходимости сотрудничества, утверждения о том, что "при некотором стечении обстоятельств экономическая и политическая жизнь стран Закавказья вполне может протекать и без российского "акцента", к чему якобы "активно стремятся, по крайней мере, Грузия и Азербайджан». Еще менее Закавказье нужно России, считает этот же автор, указывая на бесплодность "ностальгических раздумий о прошлом"2.
При всей противоречивости сложившейся обстановки такого рода выводы не представляются обоснованными. В то же время нельзя недоучитывать просчетов и явных ошибок в политике как стран Закавказья, так и России. В частности, еще в начальный период суверенизации закавказских республик самые негативные последствия имело подавление частями советской армии мирных выступлений в Тбилиси (апрель 1989 г.), а также события в Баку (январь 1990 г.). Несомненно также, что на отношения между Азербайджаном, Грузией и Россией в начале 90-х годов наложил отпечаток откровенно националистический курс пре-зидентов-"демократов" - Абульфаза Эльчибея и Звиада Гамсахурдиа.
К этому можно добавить характерную для всего десятилетия непоследовательность российских действий, отсутствие продуманной концепции, основанной на адекватном восприятии процессов, проходящих как в странах Южного Кавказа, так и в их отношениях с Россией. В течение длительного времени одним из приоритетов российской политики было сохранение в регионе своего военного присутствия. Особую статью составляла продажа закавказским республикам вооружений, что также не способствовало оздоровлению политического климата. Торгово-экономические контакты ограничивались поставками из России энергоресурсов, что вело к росту задолженности и, в конечном счете, было невыгодно всем сторонам.
Политические контакты с государствами Южного Кавказа диверсифицировались в соответствии с раскладом внутриполитических сил в самой России. Примером тому является упорный отказ ряда фракций в Государственной Думе ратифицировать базовый межгосударственный договор с Грузией, подписанный в феврале 1994 г., полностью соответствовавший интересам России и дважды представлявшийся на ратификацию. Аналогичные договоры с Азербайджаном и Арменией были тем не менее ратифицированы в 1998 г.
На нынешнем этапе российские позиции на Кавказе существенно ослаблены второй чеченской кампанией, осложнившей отношения с Азербайджаном и особенно с Грузией, имеющей с Чеченской Республикой общую границу. Введение в этих условиях визового режима для граждан Грузии не только нанесло ущерб интересам рядовых жителей обеих стран, но и не способствовало общей стабилизации положения в регионе и улучшению в нем имиджа России.
Оценивая объективные интересы государств Южного Кавказа и России в контексте воздействия на регион глобальных факторов и возможный характер их сотрудничества на перспективу, представляется, что приемлемым практическим решением могло бы стать формирование региональной системы в рамках "Большого Кавказа", открытой для взаимодействия с сопредельными и другими заинтересованными странами. С учетом всех существующих здесь сложнейших экономических, политических и военно-стратегических про-
1 А.Рондели. Грузия в постсоветском пространстве. // Кавказские региональные исследования. 1996, № 1. С. 98.
2 Ю. Анчабадзе. Рецензия на книгу «Россия и Закавказье» (М.2000). - Pro et Contra, Лето 2000. С. 227.
блем, Россия несомненно была бы заинтересована в создании такого рода системы. Ведь для нее опять стала актуальной, хотя и в новом измерении, проблема безопасности южных рубежей, не говоря уже о том, что существенно сузились возможности ее судоходства на Черном море и сухопутных выходов на Ближний и Средний Восток.
Попытки совместных шагов в этом направлении предпринимались в середине 90-х годов, когда в июне 1996 г. на встрече в Кисловодске глав государств Грузии, Азербайджана, Армении и России с участием ряда руководителей краев, республик и областей (кроме "проблемных" Чечни, Южной Осетии, Абхазии) была предложена конкретная программа действий. Тогда же были обозначены основные принципы кавказской политики России, В их числе - сохранение единства Кавказа как уникальной общности, которая не может быть отторгнута от России; совместное с государствами Закавказья поддержание мира и стабильности в черноморско-каспийском пространстве; безусловное подтверждение суверенитета и территориальной целостности всех входящих в регион государств; углубление сотрудничества между ними и Россией на добровольных основах и на разных скоростях. Важная составная часть российской концепции - постепенное превращение Кавказа посредством достижения ряда практических договоренностей в устойчивый элемент общеевропейской системы безопасности, что позволяет отойти от выдвижения идей "кавказоцен-тризма", то есть объединения южнокавказских государств, но без России1.
Вселяет определенную надежду на реализацию намеченной программы тот факт, что эта программа, равно как и принципы кавказской политики России, были подтверждены в январе и июне 2000 г. в ходе встреч президентов России, Грузии, Армении и Азербайджана. На июньском саммите были обсуждены вопросы мирного урегулирования конфликтов, укрепления региональной безопасности, а также перспективы взаимодействия в гуманитарной и других областях. Существенное внимание было уделено практической координации усилий в борьбе с международным терроризмом и религиозным экстремизмом. Было также подтверждено, что встречи «кавказской четверки» должны приобрести регулярный характер.
В свете сказанного нельзя не согласиться с авторами недавно изданного в Москве труда: "Только безусловное признание, без излишних сомнений и неубедительных доводов, того непреложного исторического факта, что Россия и Закавказье нужны друг другу, сегодня и в будущем, способно стать надежным исходным пунктом и ориентиром для науки и политической практики"2.
Очевидно, что лишь реализация адекватных современным многосторонним и многоплановым вызовам решений может способствовать постепенной стабилизации обстановки в регионе Большого Кавказа - этой неспокойной части евразийского континента, сопоставимой по численности и характеру существующих конфликтов с Балканами и Ближним Востоком, и развитию многостороннего сотрудничества.
1 Посткоммунистические преобразования и геополитика на Южном Кавказе. Тбилиси, 1998. С. 50-51.
2 Россия и Закавказье: реалии независимости и новое партнерство. М. 2000. С.4.
