CC BY
14Ю.Н. Мячин
СТРАННОЕ ИНТЕРВЬЮ!
Вот это да! Что делается в нашем мире? Десятки лет я не был на кухне коммунальной квартиры - этом средоточии грязных сплетен, а иногда и поступков, и вот словно вновь попал туда, читая «Вестник», 17-й номер. Публикация беседы В. Га-евского и П. Гершензона, изображающих из себя мэтров балета, вызывает удивление. Высказывания одного из них, Гершен-зона, ужасающи по языку. На том же уровне и его мышление, отдающее узостью, полное бесстыдного самовосхваления и веры в свою непогрешимость. После грязи, вылитой им на страницы журнала, хотелось долго и тщательно мыть руки. Если «советчиком» директора петербургского балета выступает такого рода человек, то нечего удивляться увиденному в Мариинском театре.
К чему призывает Гершензон? К созданию второй труппы балета, которая будет обслуживать его архивные изыскания? Существовала в свое время попытка записи танцев по системе Степанова, даже был издан учебник. У меня был такой, принадлежавший ранее М. Обухову (танцовщик поколения Фокина). На его основе Горский переносил хореографию Петипа в Москву. Попытка удалась лишь частично, Петипа считал ее неудачной и протестовал, отвергая искажения его хореографии.
Что-то имя балетмейстера Гершензона никому не известно в балетных кругах. Как я понимаю, сам Гершензон не сочинил ни одной вариации, даже половины вариации, но именно его архивными изысканиями вытаскиваются на сцену «балеты Петипа». Зачем? Для обозначения своей деятельности? Она лжива и пагубна для театра. Вмешательство дилетанта в эту сферу очень сомнительно. Раскопки в пропыленных архивах прошлых веков ни к чему хорошему не приведут, старый танец не реанимируют. Быстрота жизни, ее восприятие стали совершенно иными. Еще в начале XX века отказались от карет, сели в автомобили.
Зрителям не нужны копання в прошлом ради его повторения -прошлое нужно нам, чтобы учиться на ошибках и достижениях его деятелей.
Во времена Петипа почти не ставилось мужских вариаций, исполнять их особо было некому. Чабукиани поставил во втором акте «Баядерки» вариацию, подобную выпущенной из лука стреле. Зубковский сочинил танец Божка, еще один шедевр образного мышления. Неплохие изменения были внесены и в «Спящую красавицу». Надо ли их сохранить для новых поколений? Конечно!
Тот же К.М. Сергеев сберег все, что создал Петипа в «Спящей красавице», опираясь на память В.И. Пономарева, своего учителя. Четырежды в жизни я сменил костюм жениха по воле возобновителей балета. И всего пять изменений танцевального текста и одно чисто мимическое я заметил в редакции «Спящей красавицы» Сергеева. Невозможность некоторых из них он, кстати, принял. А две поставленные К. Сергеевым мужских вариации соответствуют стилю Петипа (особенно в сцене «Охоты»). Достаточно увидеть эти вариации в трактовке Большого театра с их «языком Базиля» для Дезире, чтобы стало ясно, какой стилистической культурой отличается работа Сергеева.
Ложь, допущенная в перестановке наследия под архитектурным словом «реконструкция» (при сохранении большинства добавлений и находок предшественников!), недопустима. А примитивные упрощения здесь бесконечны. Как Гершензон, по чьему совету состоялись эти поднявшие тучу пыли возобновления, может все это объяснить? Пока что он многословно, с употреблением псевдонаучных эпитетов, только забалтывает существо вопроса при молчаливом согласии окружающих. Не могу не сказать - не создаешь сам, не в состоянии даже профессионально посоветовать, не фальсифицируй историю, не трогай русский балет.
Гершензон ухитрился в своих разговорах охаять вся и всех, вычеркнуть вклад предшественников, забыть имена тех, кто своим трудом и мыслью прокладывал путь в день сегодняшний,
Не вина того же Л. Якобсона, что им созданное умерло вместе с исполнителями. Но могут ли люди, берущиеся рассуждать о балете, не знать и не ценить «Клопа», «Двенадцати», «Спартака»? Не стояло на месте развитие театра, шло осмысление современности.
Балет - искусство молодых. Негоже пользоваться отсутствием опыта у молодых, их малознанием многих фактов из прошлого. Пользуясь юной неосведомленностью, Гершензон совсем распоясался! Такие его разглагольствования, как: «мыльные пузыри отечественной хореографии», «понять, что танцуют ногами», «Мариинский балет догоняет XX век..., а после того, как мы увидели полную программу балетов Форсайта, можно смело сказать, что цель достигнута», - дикость. Какая цель? Бездуховность и бессмысленность?!?
Эксперименты труппе необходимы ради выражения духа времени, но не ради приобщения к чуждому и непонятному. Новизна может иметь и успех, но успех сомнительный и сиюминутный. Сегодня труппе прививаются бесчувственность и бессердечность, изощренность ради нее самой. Искусственно привносимые в неповторимый русский стиль чужие установки действуют на него пагубно. Ошибочность суждений изначально лежит в непонимании различия стилей классического балета и балета модерн. Американизация русского балета в своей посылке негодна. Чуждый опыт полезен, но затянувшимся приглашением инородных нам художников мы теряем темп развития своего векового опыта. Нельзя же считать копание в прошлом С. Вихарева шагом в будущее!
Видимое отсутствие в стране балетмейстеров еще не освобождает театр от их поиска @в свое время театр проглядел становление И. Чернышева.) К прошлому возврата нет. Но и пути развития не лежат в подражании и повторениях творчества Баланчина и Форсайта. Нам никого не нужно повторять. Возможно, повторения не скажутся сегодня, в наше время, но отсутствие вкуса и мысли, следование не лучшим образцам, скажутся в дальнейшем. Утеряем свою неповторимость!
Мариинский театр имеет только ему присущий язык выражения, свое видение хореографического искусства, и в этом его индивидуальность. Этот театр никогда не был эпигоном чуждых ему стилей - он обладал собственным, а его принимали и осваивали другие, как могли.
Гершензон претендует на роль неподсудного арбитра, предрешающего пути развития русского балета. Хочу спросить сам театр. Как могло случиться, что субъективное мнение и вкусовщина одного дилетанта превалируют сегодня над мнением многих профессионалов?
