CC BY
25
^еоНЯи/с , март, 2004 г., № 3
СТРАНИЧКА ИЗ ЭКСПЕДИЦИОННОГО ДНЕВНИКА
У каждого геолога, да и не только геолога—у любого полевика память бережно хранит лица, характеры и дела многих замечательных людей, встреченных в нелегких маршрутах, людей, принимавших экспедиционных пришельцев, как дорогих гостей, помогавших им выбираться из сложных ситуаций, нередко решавших успех дела и судьбы людей. Особенно ценными были помощь и участие местных жителей в труднодоступных районах. Многие из них всю свою жизнь посвятили опеке экспедиций, как правило, бескорыстной.
На Северном Урале таким опекуном был Александр Алексеевич Мезенцев из поселка Саръюдин. Он был потомственный охотник. Его угодья находились в верховье р. Илыч, где напротив устья р. Укъю на высоком берегу был срублен большой дом и возведены хозяйственные постройки, сараи. Хуторок назывался Укъюдин. Мимо него по реке проходили на лодках и плотах экспедиционные отряды, весной поднимаясь вверх, в горы, а осенью скатываясь после завершения полевых работ к судоходной Печоре. Летом же непрерывно сплавлялись группы туристов. Особенно многолюдным был Илыч в 50— 70-х годах, в период наиболее интенсивного развития исследовательских работ. И все, кто проходил мимо Укъюдина, останавливались, чтобы поздороваться и побеседовать с Александром Алексеевичем, а то и остановиться у него переночевать. Кому-то приходилось просить у него помощи, в том числе и очень серьезной. В. Н. Пучков в своем
мемуарном очерке 2003. №9 7)
писал, как ему помог А. А. Мезенцев в поиске убежавших лошадей.
Его знали все, кто работал в этом районе.
Мы познакомились с А. А. Мезенцевым в 1962 г., когда под руководством М. В. Фишмана начали исследование огромного гранитного массива Мань-Хамбо. Наш отряд под начальством Е. П. Калинина высадился из вертолетов на огромном заливном лугу, оставшемся от заброшенной деревушки Большая Вачжига. Сюда с самолета выбросили мешки с овсом, здесь мы устроили базу и ждали лошадей, чтобы уйти в горы. Как-то мы услышали тарахтение лодочного мотора снизу, и скоро к лагерю причалила лодка, из которой вышли старик с окладистой бородой и парень. Старик назвался Александром Алексеевичем Мезенцевым. Живет в своей избушке немного ниже по Илы-чу, а парень пришел из деревни, чтобы помочь в рыбалке и сенокосе. Это он нам, тогда молодым, казался стариком,
а на самом деле ему было лет сорок пять. После традиционного чая А. А. Мезенцев, узнав, что у нас есть лицензия на лося и нам нужно мясо, поскольку достаточно много продуктов мы не смогли забросить, посадил в лодку В. В. Хлыбова с ружьем, и через пару часов они вернулись с уже освежеванной лосиной тушей.
Осенью, завершив полевые маршруты и спустившись с гор, мы сплавлялись на резиновых лодках к Троицко-Печорску. На неделю остановились в Укъюдине у А. А. Мезенцева, поставив палатку рядом с его избой. Дробили пробы, отмывали искусственные шлихи, откатывали на картонных листах слюду для определения абсолютного возраста. По вечерам слушали рассказы хозяина о былой жизни и разных примечательных случаях. Я записывал эти рассказы в экспедиционный дневник. Привожу один из них, раскрывающий заметный эпизод в развитии советской аэронавтики. 20/УШ—1962. Понедельник. Сегодня я дежурный. Дежурство прошло вполне нормально. Варил макароны, уху, кашу, грибы. Сейчас пока проблема еды нас не волнует, дальше будет видно. В перерывах между варкой долбил пробы.
Радио ликует все последние дни, славя новых героев Космоса. Старик слушал, слушал, а потом говорит: «Интересная жизнь! Уже появились первые космонавты, авиация в каждом уголке, сам постоянно пользуюсь вертолетом, а ведь пришлось застать и аэростаты.
Укъюдин, дом и сарай Мезенцева
^еаИНик , март, 2004 г., № 4
&
□
Помню, году в 26-м или 27-м протащило над нами аэростат. Конечно, в то время мы не знали, что это такое. Потом оказалось, что аэростат летел в Вятку из Москвы, но был туман и аэростат почему-то оказался здесь на Урале. Над самыми горами из аэростата бросили веревку. Она зацепилась за деревья и вырвала корзину. Два летчика упали на камни, а аэростат потащило дальше. Один из пилотов сильно ушибся и с трудом мог идти. Было это в верховье Укъю. Пилоты стали пробираться вниз по течению. Вода тогда стояла высоко, а нужно было перейти приток. Связали плот из веток, но он не держит, разбился. Помогла им спортивная закалка. На берегу реки стояла, наклоняясь к воде, береза, а с другой стороны ей навстречу так же наклонилась лиственница. Вершины их не сходились всего сантиметров на семьдесят. Внизу бурлит горный поток, и все же один из летчиков сумел перебраться на другой берег, а второй, который сильно ушибся, остался ждать, когда первый выйдет к людям. И первый начал пробираться вниз по реке.
Я, в то время еще мальчик, шел навестить деда, который там ловил рыбу.
Смотрю, по мыску кто-то ползет.
Испугался, думал медведь. Побежал обратно. Но идти к деду все же надо. Собрал все силы, пошел осторожно вперед. Снова вижу, что-то ползет. Остановился как вкопанный. Но человек заметил меня. Кричит, машет руками. Подошел я к нему. Совсем еле жив человек. Но что говорит, не понимаю. Я русский язык не знал тогда. Пошли к деду. Он глухой, и тоже по-русски ни слова не понимает. Кое-как человек жестами объяснил, что хочет есть. Накормили его, отвезли в Укъюдин. Там разобрались, что к чему, и два рыбака, я и летчик отправились на лодке искать товарища. Поднялись до того места, где они разошлись. Товарища нет. Он, оказывается, поплелся обратно, надеясь разыскать корзи-
ну аэростата, где сохранились продукты. Тогда рыбаки пошли вверх на лодке, а меня отправили по берегу, по следу. Человек обессилел и далеко уйти не мог. Смотрю, на обрывистом берегу, на одиночном кедре содрано кольцо коры. А под кедром лежит человек. Я думал мертвый, испугался, побежал к рыбакам. Нет, оказалось, жив. Лишь собрался помирать. На белой древесине, под содранной корой чернеет нацарапанная карандашом надпись: «Здесь погиб пилот Семенов». Подняли мы его, снесли на лодку,
В. А. Семенов
быстро спустились в Саръюдин. Здесь они на молоке и яйцах поправились. Из Троицко-Печорска, куда мы сообщили, пришел катер. Я поехал их сопровождать. В Троицке они в подарок купили мне костюм, какого я в жизни не видел, и ботинки. Приехал в деревню, одетый с иголочки. А потом из Москвы всем прислали премию по полторы тысячи. Четверым, кто участвовал в спасении: мне, деду и двум рыбакам.
Имена уже не помню. Фамилии Зыков и Соколов. Зыков, ходил слух, еще до войны погиб... »
Позднее я познакомился с материалами о том давнем приключении аэронавтов. А. А. Мезенцев все рассказал довольно точно. Воздушный шар с аэронавтами В. А. Семеновым и И. И. Зыковым потерпел аварию над отрогами Северного Урала в первомайскую ночь 1927 года. А стартовал
он вечером 30 апреля из Кунцево под Москвой в испытательный полет. Была и неафишируемая цель — побить 87часовой рекордный полет немца Гуго Каулена, но шансов на это почти не было. Уж очень отвратительная стояла погода: сильный северный ветер. На вторые сутки случилось неизбежное. Шар прижало к земле, гайдроп зацепило за сосны, аэронавтов выбросило за борт, а облегченный шар исчез в снежном буране. Они не знали, где находятся, и пробирались вниз по течению горной речки. Это была Неримъю, и здесь-то 7 мая Зыкова нашли коми-охотник Иван Ильич Мезенцев с внуком Александром. Сам же аэростат забросило на вершину горы Тельпосиз, километров на полтораста севернее.
Известна и дальнейшая судьба аэронавтов. И. И. Зыков скончался еще до войны, но успел все же в 1935 году намного побить рекорд Каулена, проплыв на шаре из Москвы в Казахстан за 91 час 15 минут. В. А. Семенов стал известным ученым в области воздухоплавания, генерал-майором, прожил долгую жизнь. А. А. Мезенцев скончался в 90-х годах, прожив около семидесяти пяти лет.
«... Много здесь людей попало в беду. Недавно совсем, в 47 году, приехал я сюда в отпуск поохотиться (был тогда председателем сельсовета). Смотрю в окно — какой-то человек по берегу плетется. Оказалось, что это из экспедиции. Они, два геолога, закончили работу и спускались на резиновых лодках. Но вдруг загнули холода. Река встала. Резиновую лодку около Ваджиги порезало о лед. Она вместе с продуктами затонула. Люди кое-как выбрались и пошли по берегу. Один был болен и помер, не доходя километра два до избушки. Второй тоже был еле жив. А я и сам выбраться отсюда не могу, продукты тоже кончаются. Сделали мы лыжи, подкормил я его, он немного оправился и спустились до Саръюдина».
Н. Юшкин
И. И. Зыков
