CC BY
83Канадский ежегодник
Выпуск 18 - 2014
УДК 94(71)
«СТРАНА, ИЩУЩАЯ СЕБЯ»: ВОПРОС О СТАТУСЕ КАНАДСКОЙ НАЦИИ В ДИСКУРСЕ КАНАДСКИХ ИНТЕЛЛЕКТУАЛОВ 1950-1960-х гг.
© 2014 г. К. С. Еременко
Школа гуманитарных наук Дальневосточного федерального университета, г. Владивосток. Российская Федерация
В статье предпринимается попытка проследить развитие комплекса представлений о статусе канадской нации и характерных чертах канадской национальной идентичности, сформировавшихся в интеллектуальном дискурсе Канады 1950-1960-х гг. Автор заключает, что образ канадской нации как мультикультурной мозаики начал формироваться в общественном дискурсе задолго до принятия мультикультурализма в качестве официальной идеологии и политики, и дискуссии интеллектуалов о статусе канадской нации в указанный период сыграли в конструировании этого образа важную роль.
Ключевые слова: Канада, нация, национальная идентичность, дискурс, интеллектуальная элита, англо-французский дуализм, мульти-культурализм
The paper is built around an attempt to trace the development of the complex of ideas about the state of Canadian nation and the main features of the Canadian national identity in the intellectual discourse of Canada in 1950s-1960s. The author concludes that the image of the Canadian nation as a multicultural mosaic began to emerge inthe public discourse long before the official adoption of multiculturalism as a state ideology and policy.
The study shows that the intensive search for national identity among Canadian intellectual in this period played an important role in the construction of this image.
Key words: Canada, nation, national identity, intellectual elite, English-French dualism, multiculturalism
Еременко Ксения Сергеевна - старший преподаватель, Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток. Российская Федерация. Email: [email protected]
57
«Страна, ищущая себя»
От парламента до сельского магазина — повсюду они спрашивают себя о себе и настойчиво исследуют национальный характер, который только что обнаружили. Что именно представляет собой канадец, каковы1 его достоинства и недостатки, как он попал туда, где сейчас находится, и куда он держит путь?
Б. Хатчисон, 1953 г. [10, 8]
Важную часть процесса формирования национального самосознания исторически занимала артикуляция образа нации представителями интеллектуальной элиты общества с последующей трансляцией этого образа посредством различных видов коммуникаций - как традиционных, таких как литературное творчество или искусство, - так и новых, в число которых вошли радио и телевидение. Дискуссии канадских интеллектуалов о статусе канадской нации, ее характерных особенностях и дальнейшей судьбе всегда являлись одновременно и частью процесса формирования канадской идентичности, и индикатором того, что с национальным самосознанием происходили ощутимые изменения, требующие осмысления и рефлексии интеллектуалов. Иначе говоря, то, что писалось и говорилось о канадцах как нации было отчасти нарративом, создаваемым с целью определения векторов развития нации, отчасти - фиксацией изменений, уже произошедших в обществе. В газетной и журнальной публицистике, а также произведениях художественной и научной литературы в 1950-1960-х гг. отмечается большое внимание к проблемам канадской национальной идентичности. Интеллектуальный дискурс канадского национализма, запечатленный в этих источниках, строился как на использовании старых метафор и устоявшихся положений, унаследованных от прошлых десятилетий, так и на попытках найти новые формулировки, образы и символы для отражения новых смыслов.
Одной из особенностей дискурса канадского национализма в этот период было то, что канадские интеллектуалы часто проводили параллели между развитием своей нации и ростом человека. Это давало возможность не только наглядно представить эволюцию нации как неразрывный процесс прохождения определенных стадий взросления, но и облечь в понятные формы кровного родства ее тесные связи такими странами, как Великобритания и США. Так, известный канадский историк Артур Лоуэр, в частности, уподоблял Канаду ребенку, рожденному от союза этих двух стран: «Канада была случайностью: нежеланной, разумеется, и скоро забытой одним из своих родителей -той землей, откуда пришли лоялисты. Столь же нежеланной и зачастую пренебрегаемой она была и для другого родителя - для своей метрополии. Её родители расстались в ссоре - Канада была их нежелан-
58
Канадский ежегодник
Выпуск 18 - 2014
ным внебрачным ребенком. Психология народа этой страны продолжает соответствовать её происхождению» [12, 56]. Историк очень часто обращался к подобного рода сравнениям.
В другом случае, рассуждая о юбилее канадской конфедерации, А. Лоуэр попытался сравнить процесс превращения Канады в нацию с процессом взросления мальчика, который, достигнув зрелости, выходит из-под родительской опеки. В данном случае под опекой подразумевалось влияние Великобритании. «Мы выросли подобно тому, как сын растет в доме своего отца,- писал А. Лоуэр. - Когда для него приходит время покидать этот дом, он покидает его без враждебности и продолжает ощущать себя в нем, как дома. <.. .> Мы как будто бы женились и завели свое домохозяйство. Следовательно, нам нужно найти свои собственные традиции, изобрести свои институты, найти внутри себя ответы на великие социальные и философские вопросы, с которыми рано или поздно сталкивается любой народ» [14, 238].
Стадия развития, на которой канадская нация находилась в послевоенный период, нередко приравнивалась к молодости c такими ее атрибутами, как «самосознание периода роста» [20, 9] и неискушенность «грехами цивилизации» [12, 81]. «Мы ощущаем себя не зрелым остепенившимся человеком, поселившимся в доме своего отца, -писал журналист Брюс Хатчисон, - а молодым человеком, который строит для себя новый дом, не имея в голове четкого плана и не зная наверняка, насколько большой будет его семья» [9, 44].
Канадские публицисты обращали внимание и на то, что в процессе развития национального организма Канады отмечались некоторые диспропорции: ее физический рост, как бы ни был он важен для нации, значительно опережал её культурное развитие. По словам известного канадского журналиста и искусствоведа Роберта Эра, эта страна «обладала телом гиганта, но разумом ребенка» [2, 371]. Представители творческой элиты Канады очень часто выражали сожаления по поводу того, что молодая нация уделяла гораздо больше внимания материальным ценностям в ущерб духовных. «<...> Мы были слишком заняты физическим ростом и не задумывались много о взращивании наших чувств и ума.» [2, 371], - писал в 1948 г. Р. Эр. Эта же мысль звучит и в словах одного из респондентов газеты «Файнэншл Пост»: «Слишком долго мы были большой страной, которая мало думает и еще меньше говорит» [8, 7-8].
59
«Страна, ищущая себя»
Еще одной важной осью, вокруг которой формировался дискурс канадской национальной идентичности в этот период, стало сравнение процесса развития молодой канадской нации и «старых» наций Европы, причем здесь опять же не обошлось без отсылки к родственным связям: путь Канады представлялся как взросление и превращение в полноценного члена «человеческого семейства» [10, 7], как обретение равного положения с нациями, в него входящими. «Мы пытаемся объяснить себя исходя из стандартов, позаимствованных извне <...> Мы склонны извиняться за наши отличия от других и выражать надежду на то, что со временем мы станем такими же, как другие люди, впишемся в легко узнаваемую категорию и станем понятны себе и окружающим» [24, 305], - резюмировал происходящее министр финансов Канады Митчел Шарп.
Тем не менее, очень скоро стало очевидным, что модель национального развития Канады в силу ее исторических особенностей, очевидно, не соответствует и не может соответствовать модели идентичности европейских наций. «Если судить по наиболее общепринятым стандартам национализма, - писал канадский историк Джордж Браун, - у нас отмечаются дефекты, которые кажутся посторонним <...> непостижимыми» [3, 3]. Канадцы, как отмечал Б. Хатчисон, переживали муки коллективного роста, но при этом не ощущали уверенности в том, что этот процесс приведет к созданию жизнеспособной общности, схожей с уже существующими нациями мира: «В то время как старые народы основательно обустроились и приняли определенные договоренности, условия, точки зрения и ограничения как постоянные, мы не принимаем ничего, особенно - ограничений. <...> У нас - у каждого из нас - есть ощущение, что мы вовлечены в процесс вечного расширения, развития и реформирования, конец которого мы не можем видеть» [9, 44].
Вывод о том, что траектория национального развития Канады отличается от европейского пути нациестроительства, постепенно приводил к формированию ряда новых направлений в дискуссиях канадских интеллектуалов. Прежде всего, этот вывод стимулировал рассуждения о том, каких именно атрибутов не хватает Канаде для того, чтобы быть похожей на «настоящие» нации Старого Света. И первым, что бросилось в глаза, оказалось отсутствие у Канады «лица»: по наблюдениям многих, кто размышлял над этим вопросом, канадское воображение, которое находило выражение в литературе, живописи и других видах искусства, старательно избегало попыток подыскать человече-
60
Канадский ежегодник
Выпуск 18 - 2014
ское воплощение для образа единой канадской нации, всегда предпочитая ему замену в виде картин природы. Как отмечал Хью Кеннер, «канадская душа нашла свое первое воплощение» именно в картинах Группы Семи, изображающих характерные канадские пейзажи [11, 206]. Анализируя развитие канадской живописи, Хильда Нитби также подчеркивала, что в ней «люди зачастую находятся в тени пейзажа» [19, 199]. Канадское художественное воображение пока еще не могло найти то универсальное лицо, которое воплотило бы образ нации столь же подлинно и сакрально, как это удавалось канадской природе - деревья, горам, снегу, небу. Весьма красноречиво об этом писал известный канадский художник и литературовед Баркер Фэйрли: «То, что было необходимо тогда и теперь..., - это человек, человеческое лицо, человеческая фигура, одна или в группе, или в толпе, в городе и в деревне, на войне и в мирное время, в жизни и в смерти... Мы все еще не можем согреть наши сердца изображением людей так, как пейзажами» [5, 25].
Очевидно, с этим же отсутствием «национального лица» было связано и отсутствие героев, которые населяли бы национальную мифологию канадцев. Канадские интеллектуалы очень часто сетовали на то, что их стране не хватает таких обязательных атрибутов нации, как собственные герои, мифология и символы. Как полагал Фрэнк Андерхилл, их отсутствие делало канадские национальные чувства синтетическими и искусственными [25, 7]. «Страна нуждается в подлинных героях, как нуждается в собственном флаге и гимне, который её граждане могли бы громко распевать на официальных торжествах <...>, -отмечал видный писатель и журналист Лесли Робертс. - Страна нуждается в героическом фольклоре, который питал бы ее. Ее дети из поколения в поколения должны слушать мифы, передающиеся из уст в уста» [21, 13]. Журналист Роберт Фулфорд полагал, что канадцы просто не умеют «возносить своих сограждан до мифологического статуса»: им не хватает своего рода «мифотворческого аппарата» [7, 15]. К этому стоит добавить и то, что канадцы, как полагал Дж. Браун, не воспринимали историю своей страны как предмет гордости и были не склонны рассматривать ее «в качестве вдохновения для национальной мысли и действия». «Историю в Канаде до сих пор рассматривают обычно как заповедник антиквариата, как соответствующее украшение для любого респектабельного общества, имеющее, однако, небольшое практическое значение для выявления реалий или направлений национального развития» [3, 3],- отмечал ученый.
61
«Страна, ищущая себя»
Кроме того, как полагали представители творческой элиты Канады, чтобы стать нацией в полном смысле этого словам перестать быть «добротным вторым сортом», их соотечественникам не хватало «великой созидательной национальной цели» [13, 163]. Причем величие этой цели определялось, по словам Р. Фулфорда, тем, что она должна была простираться за пределы нужд собственного народа и касаться улучшения жизни других народов и других поколений людей [6, 22].
С другой стороны, одновременно с поисками отличий канадской нации от «классических образцов» наций мира возник и стал достаточно активно обосновываться тезис о том, что канадская национальная идентичность, складывающаяся в совершенно новых условиях двадцатого века, может и должна радикально отличаться от национальной идентичности европейских наций, причем эти отличия нужно трактовать не как дефекты, а как преимущества. В дискуссиях о статусе канадской нации все чаще звучала идея о том, что канадский национализм представляет собой совершенно новый тип национализма, выгодно отличающийся по ряду параметров от своего предшественника -«старого монолитного национализма образца XIX в.» [4, 15]. Последний на протяжении своей истории успел настолько дискредитировать себя, что писатель Хью Макленнан, например, считал нужным подчеркнуть: в новых реалиях ядерного мира «национализм в старом смысле этого слова, подразумевающем гордость и могущество, является преступным» [17, 244]. А известный литературовед и культурный деятель Малькольм Росс рассуждал о том, что канадский национализм должен стать «антинационалистическим национализмом, который положит конец всем национализмам» [22, 123].«Никто из канадцев не хочет быть ярым и высокомерным националистом, - гласила реклама издательского дома Маклин-Харпер. - В мире и так слишком много национализма» [1, 68].
Национализм «в старом европейском значении этого слова» [22, 122], основанный на лингвистическом, расовом или религиозном единообразии, был по объективным причинам неприемлем для Канады как исторически, так и в условиях новых реалий середины двадцатого века, когда наряду с уже существующими общностями англоканадцев и франкоканадцев в канадском обществе стремительно росло влияние и численность других этнических групп. В период 1945-1970-х гг. в Канаду прибыло огромное количество людей из таких регионов, как Восточная Европа, Азия и Ближний Восток, которые в культурном и расовом плане отличались от канадцев британского и французского
62
Канадский ежегодник
Выпуск 18 - 2014
происхождения. Именно поэтому канадские интеллектуалы зачастую открыто осуждали всякий национализм, стремящийся к унификации, считая его безнадежно устаревшим и изначально порочным. Разумеется, в этом контексте франкоканадский национализм, подъем которого сопровождал «тихую революцию» в Квебеке, стал главным объектом критики внутри страны для англо-говорящего большинства. Как полагал М. Шарп, все сепаратистские движения в Канаде, и в особенности в Квебеке, основывались на тех самых ложных представлениях о сущности нации, которые уже давно устарели, а потому были по сути своей реакционными, а не революционными [24, 305].
По справедливому замечанию исследовательницы Эвы Маккей Канада, как и другие переселенческие колонии, осознав уникальность своей исторической судьбы, была вынуждена искать альтернативные модели национального существования и национальной идентичности [16, 13]. Какими же особенностями должен был обладать новый канадский национализм? По мнению историка Джеймса Мориса Кэрлесса, этот национализм представлял собой «вариант национализма двадцатого века», и он сложился именно в Канаде благодаря ее богатому историческому опыту «балансирования между интересами различных сил внутри страны и налаживания плодотворных отношений между ними» [4, 15]. От «старого» национализма Европу его выгодно отличал отказ от унификации или, по словам историка, «существование различий между основными сообществами», образующими нацию [4, 15]. Аналогичную мысль в предисловии к сборнику «Наше чувство идентичности» выразил почти в то же время Малькольм Росс. Размышляя о будущем, Росс писал, что новый век - век технологий «грозит исчезновением местническому, эгоцентричному и закоснелому чувству идентичности, характерному для старых наций, но пробуждает чувство идентичности, которое не знает границ, не нуждается в границах, не может быть ограничено», оно принадлежит именно Канаде и олицетворяет собой «надежду, противостоящую и анархичному, и тоталитарному одновременно...» [23, XII].
В этом высказывании, получившем впоследствии довольно широкую известность, уже можно заметить контуры идеи, которая стала постепенно выкристаллизовываться в интеллектуальном дискурсе Канады того времени. Эта идея заключалась в том, что принцип деления мира на нации как таковой не заключает в себе какого-либо позитивного содержания, а национальное существование само по себе не имеет значения - о ценности каждой конкретной нации и, следовательно,
63
«Страна, ищущая себя»
о том, стоит ли заботиться о её сохранении, можно судить лишь по тому вкладу, который она вносит или может внести в сокровищницу общечеловеческого опыта.
В чем же именно канадские интеллектуалы видели предполагаемый вклад канадской нации в общемировое развитие? Как полагал Дж. Браун, исторический опыт Канады ценен тем, что из него можно почерпнуть уникальные канадские варианты решения тех общих проблем, которые стоят перед мировым сообществом [3, 13].Например, по словам А. Лоуэра, развитие канадского общества представляет миру уникальный пример того, как можно успешно и плодотворно сочетать принципы индивидуализма и коллективизма [15, 116]. Довольно много об этом размышлял также писатель Х. Макленнан. По его словам общечеловеческую ценность представляет, во-первых, уникальный опыт примирения на канадской земле ранее враждующих народов, во-вторых, беспримерный опыт обретения Канадой независимости мирным и эволюционным путем, «без всех тех тщетных жертв, которые сопровождают любую революцию, и без вражды, которую несет с собой гражданская война», наконец, в-третьих, то уважение к различиям и человеческой индивидуальности, которое культивируется в канадском обществе [17, 243]. Последнее все чаще выдвигалось канадскими интеллектуалами на первый план в качестве основной характеристики канадской нации. Канада представала в этом свете как нация, подавшая миру новый пример национального существования, основанного не на унификации, но на терпимости и уважении к разнообразию. «<...> Истинная судьба Канады - быть страной, в которой разнообразие сохраняется и поддерживается, моделью для многих многонациональных государств, недавно возникших и продолжающих возникать» [24, 308], - подчеркивал М. Шарп. По мнению известного историка и политолога У. Мортона, «в мире, где абсолютная независимость - не более, чем книжный вымысел», национальное существование Канады подавало пример того, что «объединение и равенство не являются взаимоисключающими понятиями» [18, 87]. Более того, как считал Дж. М. Кэрлесс, тот факт, что канадское общество состоит из различных элементов, «которые, тем не менее, связаны воедино», благотворно сказывается на взаимоотношениях этой страны с остальным миром, так как именно он «ведет Канаду к готовности принимать существование фундаментальных и прочих различий в сфере международных отношений» [4, 15-16].
64
Канадский ежегодник
Выпуск 18 - 2014
Особую роль в осмыслении мультикультурного характера канадской нации сыграл фактор англо- и франко-канадского дуализма, взаимодействие с которым на протяжении всей истории единого государства научило канадцев принимать и ценить этническое, религиозное, языковое своеобразие всех тех многочисленных групп людей, которые становились частью канадского социума. По мнению М. Росса, канадцы изначально и неизбежно были «бифокальными людьми» [23, IX]. «Наш национализм никогда не мог быть «стопроцентным». Мы всегда должны были мыслить в формате «50 на 50». Никаких «плавильных котлов» [23, XI], - подчеркивал М. Росс. Широкую известность получило высказывание, в котором он предпринял попытку объяснить канадскую идентичность именно через умение ее носителей существовать бок о бок друг с другом в условиях различающихся точек зрения и взглядов на мир, при этом, не теряя своей индивидуальности: «Наша канадскость с самого рождения представляет собой загадочное и нелогичное, но неизбежное физическое состояние - умение прыгать через забор, которое непременным образом подразумевает умение сохранять и поддерживать этот забор» [23, X]. Именно Малькольм Росс еще в начале 1950-х гг. предрекал, что путь национального развития Канады будет пролегать «от открытых англо-французских стычек к многоцветной, но удивительно гармоничной <.. .> подлинно канадской модели национального существования» [23, XI].
Таким образом, становится очевидным, что интеллектуальная траектория, которая привела Канаду к принятию мультикультурализма в качестве национальной идеологии и политического инструмента, была достаточно сложной и не лишенной внутренних парадоксов. Всегда существовавшее и с течением времени только усиливающееся разнообразие канадского общества, которое изначально виделось многим как нежелательное препятствие на пути к единой нации «классического образца», постепенно было переосмыслено и превратилось не только в отличительную черту канадской нации, но и в один из главных сплачивающих символов, способных обеспечить единство всех ее представителей. Анализ публикаций и выступлений, затрагивающих данную тематику и относящихся к периоду 1950-1960-х гг., позволяет заключить, что образ канадской нации как мультикультурной мозаики формировался в общественном дискурсе постепенно, а представления о многомерности канадской национальной жизни начали занимать в нем прочное место задолго до того, как правительство П. Трюдо официально объявило о начале «Политики мультикультурализма в рамках двуязычия» в 1971 г.
65
«Страна, ищущая себя»
СПИСОКЦИТИРУЕМОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Are you a casual Canadian? // Financial Post. 13 June 1957. P. 68.
2. Ayre R. A country in search of itself // Culture. - 1948. Vol. 9, № 4. -P. 371-377.
3. Brown G.W. Canada in the making. - Seattle : University of Washington Press, 1953.
4. Careless J.M.S. Canadian nationalism: immature or obsolete // The Canadian Historical Association Report of the annual meeting held in Winnipeg, June 2-5, 1954. - P. 12-19.
5. Fairley B. What is wrong with Canadian Art? // Canadian Art. - 1948. Vol. 6, № 1. - P. 24-29.
6. Fulford R. One Canadian’s plea for a new Canadian purpose // Macleans. Vol. 75, 6 October 1962, pp. 22, 68-70.
7. Fulford R. When Canadians start to answer... // Saturday Night. - 1969. Vol. 84. - September. - P. 15-16.
8. How can we kill idea we are US’s satellite? // Financial Post. 5 May 1951. - P. 7-8.
9. Hutchison B. The Canadian personality //. Our sense of identity: a book of Canadian essays / Ed. by M. Ross. - Toronto : Ryerson Press, 1954. -P. 39-48.
10. Hutchison B. What is this creature, the Canadian? // Saturday Night. Vol. 68. 21 March 1953. - P. 7-8.
11. Kenner H. The case of the missing face // Our sense of identity: a book of Canadian essays / Ed. by M. Ross. - Toronto : Ryerson Press, 1954. -P. 203-208.
12. Lower A.R.M. Canada: nation and neighbor. - Toronto : Ryerson Press, 1952.
13. Lower A.R.M. Canadians ‘good second bests’ // History and myth: Arthur Lower and the making of Canadian nationalism / Ed. by W.H. Heick -Vancouver : University of British Columbia Press, 1975. - P. 159-164.
14. Lower A.R.M. Centennial ends: centennial begins // Queens Quarterly. - 1967. Vol. 74, Summer. - P. 236-247.
66
Канадский ежегодник
Выпуск 18 - 2014
15. Lower A.R.M. Massey report // History and myth: Arthur Lower and the making of Canadian nationalism / Ed. by W.H. Heick. - Vancouver : University of British Columbia Press, 1975. - P. 114-124.
16. Mackey E. The house of difference: cultural politics and national identity in Canada. - Toronto : University of Toronto Press, 2002.
17. MacLennan H. Can we stay Canadian? // Canadian Library Journal. -1962. Vol. 18, № 6. - P. 242-244.
18. Morton W.L. The Canadian identity. Madison : University of Wisconsin Press, 1972.
19. Neatby H. Cultural evolution // Canada’s tomorrow: papers and discussion on Canada’s tomorrow conference, Quebec city, November, 1953 / Ed. by G.P. Gilmour. P. 186-223.
20. Nicol E. What’s funny? // Saturday Night. Vol. 66. 11 September 1951. - P. 8-9.
21. Roberts L. The need for heroes // Montrealer. - 1965. Vol. 39, № 2. February. - P. 13.
22. Ross M. American pressures and Canadian individuality // Ross M. The impossible sum of our traditions: reflections of Canadian literature. -Toronto : McClelland and Stewart, 1986. - P. 117-123.
23. Ross M. Introduction //. Our sense of identity: a book of Canadian essays / Ed. by M. Ross. - Toronto : Ryerson Press, 1954. P. VI-XII.
24. Sharp M. Learning to be a Canadian // Queens Quarterly. - 1965. Vol. 72, Summer. - P. 304-312.
25. The price of being Canadian: 7th winter conference, Canadian Institute on Public Affairs. - Toronto : University of Toronto Press, 1961.
Информация об авторе
Ф.И.О.: Еременко Ксения Сергеевна / Eremenko Kseniya Sergeevna
Место работы: Школы гуманитарных наук Дальневосточного федерального университета, г. Владивосток / School of Humanities, Far Eastern Federal University, Vladivostok
Подразделение: кафедры всеобщей истории, археологии и антропологии
67
«Страна, ищущая себя»
Должность: старший преподаватель Ученая степень: нет Ученое звание: нет
Электронная почта: [email protected]
Почтовый адрес: 690002, г. Владивосток, Окенаский пр-т, д. 83, кв. 72
Название статьи: «Страна, ищущая себя»: вопрос о статусе канадской нации в дискурсе канадских интеллектуалов 1950-1960-х гг. / «A Country in Search of Itself»: the Concept of Canadian Nation in the Discourse of Canadian Intellectuals, 1950s-1960s
68
