Стенограмма закрытого заседания Татарского обкома ВКП(б) (продолжение). Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Из стенограммы 2-го пленума Татобкома ВКП(б)

27-28 августа 1937 г.

Заседание третье*

(27 августа 1937 г., вечернее)

Мухаметзянов1: Начинаем прения, товарищи. Слово имеет тов. Рахматул л ин.2

Рахматуллин: Товарищи, когда сейчас анализируешь ту работу, которую мы проводили при руководстве Разумова3 и руководстве Лепа4, с точки зрения данного момента, с точки зрения задач, поставленных февраль-ско-мартовским пленумом ЦК партии и тов.Сталиным, безусловно, убеждаешься в том, что наша организация сильно болела идиотской болезнью -политической беспечностью. Бывшие руководители нашей организации, создавая в организации семейственность, самоуспокоение, беспечность, зажимая всяческими путями критику и самокритику, проводили непартийную линию. Нечего говорить о Разумове. В период работы Разумова в организации была создана такая обстановка, при которой не могло быть нормальной партийной жизни. При Разумове имели место шумиха, парадность, администрирование, очковтирательство, систематические нарушения государственной и партийной дисциплины. Я считаю, что многие участники данного пленума в той или иной мере причастны к этим делам. И я считаю, что каждый товарищ сейчас должен себе дать отчет в этом деле.

Я сам, обдумывая всю свою практическую работу, убеждаясь в том - я об этом написал и моя записка находится у т.Мухаметзянова, - что, действительно работая в райпарторганизациях секретарем РК, особенно в Балта-синском районе, слепо доверяя Разумову, не понимая политической сущности, порой боясь нажима, я проводил установки Разумова. Возьмите, например, перегибы в хлебозаготовках в 1933 году, очковтирательство по делу колхоза "Янга Турмыш", о котором уже несколько раз упоминалось, все это было вредительское действие Разумова, направленное на то, чтобы вызвать недовольство крестьян. И эти вредительские действия Разумова мы бессознательно проводили в жизнь.

В 1931-1933 годах во всех районах проводилась так называемая отрезка посевов колхозникам, вновь поступившим в колхозы. Это было явно незаконное дело. Однажды был разговор, какой на этот счет существует закон. Об этом спросили Разумова, который заявил, что на этот счет нет никакого закона, я даю установку, а вы ее должны проводить.

Что касается подбора и выращивания к[онтр]р[еволюционных] кадров в нашей организации, особенно в области идеологической работы, то тут большое количество выявленных врагов и шпионов, уже достаточно об этом говорит.

Почти ту же линию в отношении подбора и выращивания кадров проводил и Лепа. Лепа на руководящую областную работу выдвигал людей, в прошлом боровшихся против партии. Это совершенно ясно. Это положение не было исправлено и после февральско-мартовского пленума ЦК партии, после того, как методы семейственности, деляческого подхода к подбору кадров были осуждены ЦК, и особенно товарищем Сталиным. В качестве примера я приведу такой пример. Вам известно, что недавно на руководя-

' Стенограмма второго заседания и вводная статья к документу Б.Султанбекова и Д.Шарафутдинова опубликованы в журнале «Гасырлар авазы - Эхо веков» 1998, № 1/2, С.54-89.

щую областную работу выдвинут т.Анисимов5. Я разбирал поступившее на него заявление и в процессе проверки обнаружил документ, посланный в ОК партии товарищем Венщаковым еще в октябре месяце 1936 года, о том, что Анисимов является защитником троцкиста Лазарева6. Казалось бы, что такого рода сигналы должны были быть рассмотрены при обсуждении кандидатуры товарища Анисимова, этот вопрос надо было поставить.

Было ли это сделано? Нет, не было, потому что вообще Лепа к таким вещам относился, попросту говоря, непартийно. Возьмите дело Артамонова7, дело Гинзбург8, Андерсона9 и т.д. По меньшей мере, Лепа защищал здесь врагов народа.

Конечно, при таком положении, в такой обстановке не могло быть нормальной работы. И сейчас мы очутились перед таким фактом, что у нас, например, работа, на которую я поставлен и за которую я лично отвечаю, работа идеологическая, работа по овладению большевизмом и политическому воспитанию кадров поставлена неудовлетворительно. Это понятно, ибо она проводилась в обстановке семейственности, в обстановке зажима критики и самокритики. При таком подходе к делу мы не могли выполнять решения февральского пленума ЦК партии и указания товарища Сталина о том, что 9/10 задач решается именно овладением большевизмом. Несмотря на эти прямые указания ЦК и товарища Сталина, и после февраль-ско-мартовского пленума ЦК партии в этой области работы не было никакого улучшения со стороны руководства ОК партии. Дело руководства идеологическим участком работы передано целиком нам, отделам, и отделы в лице двух-трех человек, которые не имеют даже права давать директивы секретарям РК партии, которые поставлены просто для подготовки материала как технический аппарат, мы ничего не смогли сделать. И если это дело не возьмут в свои руки, если им не будут руководить сами секретари, начиная от областной, кончая первичными парторганизациями, то одни работники культпропов сами с этим делом не справятся.

Я несу, конечно, за это дело полную ответственность. Эту ответственность я несу за то, что я за это дело не боролся, я не дрался с секретарями. Когда по этим вопросам я обращался к Лепа, он просто или не стал разговаривать, или всячески отмахивался, и, бывало, так, ни с чем уходишь, не получив разрешения секретаря. И я с этим соглашался и даже перестал к нему ходить. Тов.Мухаметзянов знает об этом.

Мухаметзянов: Правильно.

Рахматуллин: Я все вопросы идеологической работы все время решал с т.Мухаметзяновым, к нему обращался, а к Лепа перестал совсем даже ходить, потому что он или не принимает, или отговаривается или просто посылает к тов.Мухаметзянову. Вот здесь, товарищи, я несу ответственность перед партией, что просто так соглашался с таким его поведением.

Ведь не секрет, что в течение 10 лет в этой области сидели и орудовали враги народа, они создавали, подбирали свои кадры, они создавали и учебники, и кадры, издающие эти учебники. Была такая система и сейчас есть, на пропагандистскую работу всегда посылался, в первую очередь, непригодный работник, что негож на хозяйственную, советскую и организационную работу. И не случайно сейчас, товарищи, не хватает огромного количества кадров пропагандистов. Только после проверки и обмена партдоку-ментов разоблачили и изгнали огромное количество людей, работавших на идеологической работе. Я собрал материал по 19 районам, где набирается 48 человек вот таких людей. Все это, товарищи, требует от парторганизации коренного перелома [...]

Мухаметзянов: Слово имеет тов.Кузьмин10.

Кузьмин: Товарищи, я хочу остановиться на трех вопросах на данном пленуме. Вопросы, которые относятся к работе каждого из нас. Вопросы,

которые были поставлены перед нами. Чем объясняется, что мы в Татарской парторганизации с таким большим запозданием и, как видите, при помощи уже ЦК начинаем выправлять работу по ликвидации всех враждебных элементов. В связи с этим мне хочется поставить основной вопрос, который был своевременно поставлен решением ЦК, после злодейского убийства Сергея Мироновича Кирова - письмо от 13 мая о проверке парт-документов, а вслед и за ним обмен партдокументов - если с такой позиции подойти к вопросу, как мы в условиях Татарской парторганизации организовали работу, выявляли контрреволюционную работу троцкистов-бухаринцев с переплетением местных контрреволюционных националистов. Будучи секретарем райкома партии, я припоминаю те совещания, которые проходили по проверке партдокументов и по обмену партдокументов. Разве когда-нибудь крепко и по-настоящему секретарскому составу был поставлен вопрос о том, что у нас в Татарии, помимо еще борьбы с троцки-стами-зиновьевцами-бухаринцами, должна быть поставлена борьба с националистами, к тому же надо учесть, что после реорганизации политотделов значительная часть работников ушла на руководящую работу, которые не знали истории Татарской организации, Казалось бы, что руководство Татарского обкома партии должно было назвать тех людей поименно, которые в прошлом занимались контрреволюционной националистической работой. Так, казалось бы, должна быть организована работа после трех сигналов и указаний, которые были со стороны ЦК. Однако этот вопрос, насколько мне память не изменяет, в такой плоскости поставлен не был, а это означает на практике определенную линию и поведение. Я помню обратное при проверке партдокументов, как мы ее начали, мы ее начали с изыскания формулировок, как записать в заключении акта, сотни изменений различных было, а существо-то было не в том, как записать в акте. Мне думается, что мы тогда взяли неправильный курс, по существу, не разворошили всего того, что мы могли и должны были разворошить. Не подняли всех тех материалов, которые были в распоряжении Татарской парторганизации. В декабре месяце обком партии отчитывался перед ЦК об итогах проведения обмена партдокументов, и ЦК в своем решении записал, чтобы поставить перед Татобкомом и всей парторганизацией основную задачу - до конца разоблачить врагов. Это было принято [...] 19-го декабря, и это решение ЦК до февраля месяца, до так называемого февральского пленума Казанского горкома партии, обнародовано не было по-настоящему и лишь только после того, как в составе горкома партии оказался второй секретарь - враг, которого посадили, Танеев11, которого вывели из состава, но тогда еще не исключили, только на этом пленуме получило свое обнародование, партийное обнародование, решение ЦК нашей партии, принятое по итогам обмена партдокументов в Татарской парторганизации. Мне представляется, что мы все, в том числе и я, будучи в таком положении наделали много ошибок, не сумели разоблачить тех врагов, которых нужно было разоблачить и которых мы могли бы разоблачить. Товарищи, прошел пленум ЦК. На этом пленуме товарищ Сталин показал природу политических ошибок, что означает современный троцкизм. Что после этого мы должны были сделать? Сделать исчерпывающие выводы. Однако этого не случилось, и не случилось потому, что критики и самокритики у нас не было. Если проследить все выступления Лепа с точки зрения его заявлений, что у нас самокритика стоит на неудовлетворительном уровне, но когда речь идет об ошибках, то тов.Лепа ряд ошибок брал на себя, критиковал себя, а сколько раз критиковал Баскина, сколько раз критиковал Андерсона, Абрамова12, Байчурина13, свою артель. От них все удары отводились. Он хотел показать этим, что вот смотрите, тов.Лепа такой самокритичный, а все остальные люди оставались обойденными. Мне кажется, вот эта семейственность и привела к такому положению, что татарская органи-

зация и ее руководство съехали с тормоза. Факты: во-первых, проходят выборы в партийных организациях, начинается городская партийная конференция. Разве не были известны факты, что Баскин14 и другие запутались и в данных делах, и во многих других вопросах. Были. Все это дело было известно. Разве на февральском пленуме, когда вскрывали Биктаги-рова15, разве нельзя было принять настоящего решения? Можно. Разве на областной партийной конференции этого нельзя было сделать? Можно, но этого не сделано. Мне думается, после всего этого была такая политика спускания на тормозах, вместо исправления по-настоящему ошибок. Это воспитывало и нас - основной руководящий состав, который имелся в Татарии.

Второй вопрос: я хочу сказать о подготовке кадров. У нас исключительная неразбериха, как только где обнаружится прорыв, начинаются искания, и хуже этого можно проследить на целом ряде примеров не только на Казанском горсовете: резерва у областного комитета партии нет. Я считаю соврешенно ненормальным такое положение, когда при подборе кадров, когда человек назначается, с этим человеком предварительно не разговаривают. Я могу привести пример на себе. Когда меня брали из Билярска в Кировский райком, со мной не разговаривали, а решили этот вопрос в Москве. Вот и сейчас, когда меня выбирали в Казанский горсовет, то же самое, со мной предварительно не поговорили, приняли решение, а потом меня поставили перед совершившимся фактом. А способен ли я или человек, под силу ли ему эта работа, этим совершенно не интересуются. Я считаю такое положение совершенно ненормальным...

Ионов16: Сельское хозяйство нашей Татарской республики поражено вредительскими элементами, мне кажется, не в меньшей степени, а даже в большей степени, чем промышленность Татарской республики. Возьмем Наркомзем. Долгое время наркомом земледелия сидел ныне разоблаченный враг народа Искандеров17, в качестве заместителей его долгое время сидели троцкисты и националисты - Левин, Юнусов, Касымов18, Колосов и Щепе-рин, все они разоблачены и изолированы теперь, как враги народа. Из числа быв[ших] заместителей наркома земледелия с момента коллективизации сельского хозяйства (1930) остались нерепрессированными Валеев19 и Акутин. Правда, Акутин исключен из партии, Валеев снят с работы заместителя наркома земледелия. Материалы о нем в партийной организации рассматриваются, и мне думается, что он тоже должен быть исключен из рядов партии. Все это должно было поставить вопрос перед обкомом и перед органами НКВД о том, что сельское хозяйство сильно поражено вредительскими элементами, за разгром и выкорчевывание которых надо было взяться раньше и решительнее, но за это дело почему-то не брались, хотя вредительская практика этих работников для руководства была ясна. Возьмем семенное дело. В 1936 году сортовое зерно от колхозов сдавалось на пункты заготзерна без сортовых свидетельств, вследствие этого 80-85% сортового зерна оказалось обезличенным. Об этом все знают. Знал и обком, знал и тов.Лепа [...] Если мы сумели ликвидировать отдельные очаги вредительства в деревне, то в самом аппарате НКЗ мы еще к этому делу почти не приступали. Хотя Искандеров посажен, но у нас в аппарате 230 человек, все люди ответственные, аппарат создавался Искандеровым, покупался, подкармливался им. Мне кажется, что сейчас в аппарате НКЗ имеются корешки, остатки, а, может быть, и прямые, и конкретные выполнители вредительской деятельности. Это еще не распутано. Надо по-настоящему начать ликвидацию последствий вредительства в сельском хозяйстве.

Несколько слов об аппарате Наркомзема. Почему так долго Искандеров мог оставаться в аппарате НКЗ не разоблаченным? Я считаю, что это могло произойти лишь вследствие мягкой либеральной линии со стороны ОК пар-

тии к борьбе по выкорчевыванию вредительских элементов в сельском хозяйстве - это, с одной стороны. С другой стороны, Искандеров подобрал себе аппарат из людей, которые в абсолютном большинстве ему лично преданы. Абсолютное большинство руководящих работников НКЗ оказалось, или НКЗ Союза, по представлению Искандерова или самим Искандеровым премировано. В самом НКЗ 20 человек оказались премированными. Был премирован Валеев за успешное руководство делом развития социалистического животноводства...

Новоселов20: Товарищи, совершенно справедливо поставлен вопрос тов.Алемасовым21 передо мной о том, что я должен рассказать пленуму: почему Искандеров за мою работу - зав. сельхозотделом обкома в течение 2-х лет 9 месяцев - работал наркомом земледелия Искандеров и не был разоблачен как враг народа. Первое, что я хочу отметить: почему он не был вскрыт - это отношение бюро, правительства, руководящих работников и, в первую очередь, Лепа. Ни я, ни другие члены бюро не считали врагами этих людей и доверяли. Было так, что Искандерова всегда приводили в пример, как крупного, никем не могущего быть заменимым из татарских работников, хозяйственника-знатока, организатора, человека, который не выражал каких-либо политических сомнений.

На протяжении моей жизни в Татарской парторганизации я знал Искандерова как члена обкома, как члена бюро обкома. Работая на районной работе, в частности секретарем РК, и особенно сильно хранил и ценил Искандерова Лепа. Члены бюро обкома, члены обкома и работники обкома, по всей вероятности, знают мое отношение к Искандерову, я с Искандеровым жил как кошка с собакой. Если просмотреть на протяжении полутора-двух лет протоколы бюро обкома, то видно, что такой-то вопрос относится к неправильным директивам наркомзема, такой-то вопрос к непорядкам самого Искандерова. Если прочесть решения обкома партии по этим вопросам, то обычно вместо того, чтобы выгнать Искандерова, разоблачить его, члены бюро, в том числе и я, как кандидат в члены обкома партии, проявляли либеральное отношение, беспринципное отношение, непоследовательное. Об этом можно привести десятки примеров. Ставим вопросы с[ельского] х[озяйст]ва и объявляем Искандерову на вид, указать, разъяснить, обратить внимание и т.д. За последнее время, после областной партконференции я дал докладную записку секретарям тт.Мухаметзянову и Лепа о том, что у нас МТС заражены вредительством, на примере Кукмора, Терси, Верх. Услона, Калининской МТС, Кузайкинской МТС, на основе проверки бригадой обкома, на основе проверки со стороны с/х отдела.

Зайцев22: А Поповскую МТС забыли?

Новоселов: Я скажу и о Поповской, т.Зайцев. Причем в докладной записке, которую я писал, что вскрыто вредительство [на] Калининской МТС бригадой обкома и РК, вскрыто вредительство, особенно, [на] Кузнечихин-ской МТС. Все эти материалы были у Искандерова, и на бюро ему говорили: "На основе этих примеров покажи, как надо ликвидировать последствия вредительства. И что же он сделал? Он сделал, как враг народа, т.е. просто написал два приказа: одного снять, второго передать следственным органам. Этот приказ, как бездушный, способствовал вредительству и был представлен обкому, в том числе Лепа. Вот копии докладных записок, я сегодня их взял с той регистрацией, как они были в кабинете секретарей.

Были ли у нас еще сигналы в НКЗ? Да, у нас были такие сигналы. До областной конференции были сигналы по вопросу запутывания семенного дела, по вопросу срыва завоза химикатов в район и, тем самым, про травления семян, по вопросу неправильного распределения тары под горючее МТС, одних насыщают чрезмерно, как, например, МТС Красноборского района Исенбаева дают на 65 дней горючего, а такая МТС, как Балтасин-

екая, на 6 дней горючего. Такие сигналы и документы у нас были. После областной конференции я написал докладную записку о том, что Акутин является вредителем, а в первую очередь, я сказал, что больше Искандеро-ва оставлять нельзя. Тогда Лепа мне отвечает: "Все-таки ты посоветуйся с Муравьевым23". Муравьев - человек новый, я в течение 3-х дней беседую с ним и доказываю: "Подпишись под этой запиской". Искандеров все это время жаловался, что Новоселов хочет быть наркомом. Я убедил Муравьева и подписал эту записку, а сегодня нашел эту записку, она лежит без движения. Мое отношение к Искандерову было исключительно непримиримое, и это был вынужден признать сам Лепа на бюро обкома по вопросу последнего предупреждения Искандерова.

Егоров24: После того, как я выступил.

Новоселов: Перед мартовской сессией ТатЦИКа, т.Мухаметзянов знает и остальные члены бюро знают, я говорил: "Я считаю, что едва ли можно держать Искандерова. Тогда меня вызывает в другую комнату Лепа и говорит: "Ты идешь на работу в Наркомзем, помогать Искандерову, зам. наркома". Я говорю: "К чему это, если я не гожусь для работы в обкоме, то дайте возможность работать, но скажите, зачем вы меня посылаете. Если вы посылаете укреплять аппарат, то я могу укреплять и в с/х отделе". Одновременно Лепа сказал: "Если не пойдешь, то будем говорить о партийной дисциплине". Каким путем я спасся, об этом лучше знает т.Мухаметзянов, который должен об этом сказать. Вот, тов.Алемасов, какое было отношение со стороны Лепа, в первую очередь, к врагам - Абрамову, Магдееву25, Искандерову. И тем самым, случайно или не случайно, Лепа дорожил больше, чем кем-либо, Искандеровым.

Зайцев: Искандерова еще иногда ругал, а Абрамова никогда не ругал.

Новоселов: Я считаю, что, если бы не такое отношение к Искандерову, он был бы разоблачен значительно раньше. Возьмите вопрос о химикатах. Ведь это дело чуть ли не было сорвано, потому что личный друг Искандерова зав.сельхозснабом Кильдин26 на 6 августа (это установлено проверкой СНК) отгрузил в районы химикатов на 300 тысяч га, а на 700 тыс. га химикаты остались на складах города Казани. Правда, что с 6 на 7 [августа] Кильдин был снят с работы и отдан под суд, и, кажется, уже сидит.

Мухаметзянов: Это тот самый Кильдин, в отношении которого я еще весной вносил предложение на бюро ОК о снятии его с работы и об отдаче под суд.

Новоселов: Товарищи, товарищи секретари РК и члены ОК, вероятно, знают, что большая работа по проведению сельхозкампании - осеннему севу, яровому севу и уборке - проводилась ОК партии, подменив НКЗ, а выполнением решений пленума ЦК ВКП(б) по ликвидации последствий вредительства и разгрома врагов в сельском хозяйстве занимались плохо. Я, как зав. сельхозотделам, обязан был заниматься, в первую очередь, этим делом. Я откровенно должен был сказать, что я этим делом не руководил по-настоящему, а целиком перешел на работу по севу. Весь апрель, начиная со второй половины апреля и кончая маем, я сидел день и ночь на таком деле, как распределение горючего [в] бочках, распределением и завозом восьми миллионов пудов семян, которые были к нам переброшены, доставал мешки, транспорт и т.д. И получилось, что сельхозотдел во время сева и уборки был не чем иным, как...

Алемасов: Наркомземом.

Новоселов: Наркомземом. Если секретарь РК присылает телеграмму о том, что надо достать то-то и то-то, мы начинали ему помогать и весь, хотя и небольшой, аппарат сельхозотдела переключали на эти дела. Этим самым я ослаблял, по-моему, и у себя самого и у работников бдительность по отношению к разоблачению врагов и ликвидации последствий вредительства

в сельском хозяйстве. Это моя большая вина. Я, безусловно, допустил беспечность, ротозейство, я прошляпил в этом деле. По отношению к НКЗ, к врагу Искандерову я оказался большой шляпой.

С места: Это в лучшем случае.

Новоселов: И прав тов.Ионов, говоря, что в вопросах вредительства в сельском хозяйстве еще нужно очень много и крепко поработать. Вот маленькие штрихи.

Мы в этом году впервые серьезно принялись за семенное дело. И что же получается? Как шаг-два, сразу же препятствие, как десять шагов, так вредительский акт. Начинаем отбирать элитные семена, как будто бы все в порядке, но не проходит еще и четырех суток, как получаем три акта -вместо элитных семян Казанский селексектор отправляет отходы разных культур...

Курников27: Товарищи, отдел, который возглавляю я в обкоме партии, является исключительно ответственным и сложным делом по своему характеру работы, особенно в свете решений февральского пленума Центрального Комитета партии, который дал исчерпывающий анализ враждебной, контрреволюционной, вредительской деятельности врагов народа -троцкистов и прочей сволочи - в нашей промышленности. Именно, исходя из этих решений февральского пленума Центрального Комитета партии, моя, в первую очередь, обязанность, как зав. отделом, состояла в том, чтобы наметить оперативный, конкретный план мероприятий по основным предприятиям промышленности и транспорта, которые в той или иной степени задеты вредительством, по ликвидации этого вредительства. Я должен сказать, что во исполнение решений февральского пленума Центрального Комитета партии промышленно-транспортным отделом обкома проделана известная работа. За этот промежуток времени мы подготовили и провели через бюро обкома партии более 25-ти различных вопросов промышленности и транспорта. Я в этой связи хочу остановиться лишь на наиболее важных и решающих предприятиях, на которых были вскрыты вредительские гнезда и были разоблачены конкретные вредители и враги народа. Здесь я хочу привести один из примеров вражеской работы на Бондюжском химическом заводе. Надо сказать, что в течение ряда лет отношение к Бондюжскому химическому заводу было неправильное, и в обкоме партии, и в Татарском совнаркоме считали, что это предприятие является ветхим, что оно должно отработать свой срок и выйти из строя, а отсюда и не было к нему внимания.

Весной 37 года мы взяли на проверку Бондюжский завод и установили, что в течение продолжительного времени на [...] заводе орудовала шайка троцкистов, шпионов, диверсантов, возглавляемая директором завода, номинально старым членом партии Мардером28, который фактически был разоблачен в ходе следования как троцкистский вредитель. Мардер - ставленник Ратайчика из Главхимпрома. Мардер находился в тесной связи как с Ратайчиком, так и с Воропаевым и вел работу по разрушению Бондюж-ского завода. Я не буду говорить, какие действия проводились с их стороны на этом заводе [...]

Алемасов: Есть основание считать, что вы достаточно знали истинное лицо Артамонова, Андерсона, Баскина, и вчера я ставил вопрос, на который вы должны ответить, что же Курников, член партии, сделал в части разоблачения этих людей перед парторганизацией?

Курников: В чем состояла моя артельность и какая была у меня связь с этой артелью - Лепа, Баскин, Андерсон, Артамонов и я?

Алемасов: И Пинхасик29.

Курников: Я был решением ЦК в марте 1930 года досрочно отозван с курсов и направлен для работы в Среднюю Азию - Узбекистан. До Узбеки-

стана лично Лепа я не знал, за исключением того, что знал такую фамилию, поскольку я работал на руководящей работе в ЦК ВЛКСМ, я очень многих секретарей крайкомов, в то время губкомов, знал по тем или иным вопросам, по работе ЦК ВЛКСМ. Приехав на работу в Узбекистан я был назначен заместителем секретаря Самаркандского окружного комитета партии. Проработал я там до ликвидации округов, т.е. после решения XVI-го съезда я проводил ликвидацию этого округа со всеми вытекающими отсюда последствиями. После этого я был взят на работу в ЦК Узбекистана и работал зам. агитмассовым отделом. По моей настойчивой просьбе я был направлен для работы в Ленинский районный комитет партии г.Ташкента. Проработал я там секретарем до июня 1933 года. Как я был связан по Средней Азии, по Узбекистану с Лепа, Андерсоном, Баскиным, Артамоновым? С Лепа я был связан постольку, поскольку он являлся секретарем ЦК партии Узбекистана, другой связи с Лепа у меня не было. Моя работа по Узбекистану - работа известная, т.к. я работал в Ленинском райкоме -исключительно засоренном райкоме - в этом же районе и железнодорожный узел. С Баскиным по Ташкенту я был связан постольку, поскольку со мной он работал в агитмассовом отделе месяца 2-3. Вскоре я ушел на работу в Ленинский райком, и никакой личной связи - дружеской - по Ташкенту у меня с Баскиным не было. По отношению [к] Андерсону я ни в какой личной дружбе с ним не состоял, если не считать того, что мы жили в одной квартире - комната в комнату. Какое я мог иметь отношение по Узбекистану к Андерсону, когда он был помощником у Лепа и все. Никакого руководящего положения, как я понимаю, у Андерсона не было, тем паче по отношению [ко] мне. Решением бюро ЦК ВКП(б) я был командирован для работы в Киргизию, в связи с грубейшим политическим провалом в хлебном деле. По вопросу хлебовывоза и другим. Киргизский обком, его бюро стояло на антипартийной правой позиции. Меня послало Среднеазиатское бюро Центрального Комитета в качестве секретаря Фрунзенского горкома партии. О работе в Киргизии, я не знаю, следует ли здесь рассказывать? В Киргизии я проработал до февраля-марта месяца 1935 года. Аб-драхманов приехал при мне, и некоторую лепту я внес по его разоблачению. То же самое по отношению Шахрая и целого ряда других людей. Потом я был освобожден от этой работы и приехал в распоряжение ЦК ВКП(б). Я подробно не буду на этом останавливаться. Я считаю, что Белецкий, назначенный секретарем Киргизского обкома партии, считал невозможной мою работу. Я к себе видел со стороны Белецкого неприязненное отношение. По возвращении из одной поездки в Москву так перед этим я ставил вопрос, что меня необходимо освободить, так как я давно работаю в Средней Азии, Белецкий, не обсуждая этого вопроса, поставил его перед Центральным Комитетом партии. Я это беру из его информации, насколько она точна и правдива, я не утверждаю. Меня освободили, и я приехал в распоряжение ЦК ВКП(б), а оттуда я прибыл в Татарию.

С места: Как ты попал в Татарию?

Курников: Прибыв в ЦК ВКП(б), я разговаривал с тов.Браварским, он мне показал телеграмму Лепа. В то время Лепа не знал, что я нахожусь в Москве. Лепа в своей телеграмме просил о присылке работника на должность зав. промышленно-транспортным отделом и других работников. Бра-варский мне предложил: "Может быть, ты поедешь в Татарию?" Я подумал: "Почему мне не поехать в Татарию". Тут грешным делом попался Разживин30, кстати, он здесь, мы с ним работали в Киргизии, он ехал сюда секретарем Бауманского райкома, он и говорит, что едет в Татарию, я и сказал: "Вот и хорошо, поедем вместе". Это чисто случайное совпадение. Приехав в Татарию, мне предложили работу, от которой я не отказался -зав. промышленно-транспортным отделом обкома, хотя ехал в Татарию с

твердым намерением идти на низовую партийную работу в качестве секретаря райкома или секретаря парткома крупной промышленной организации. Приехал сюда, получил это назначение, работал. Как я работал? Я считаю, что я работал неудовлетворительно. Насколько я был связан с так называемой артельщиной? Я вот глубоко продумывал после решения февральского пленума ЦК этот вопрос в связи с разрешением вопроса на пленуме ЦК партии и думал, какими нитями артелыцины я связан с Лепа, Баскиным, Андерсоном, Артамоновым. Я до сего дня считаю, что никакими артельными связями я с этой группой людей не был связан.

Зайцев: А когда выступал с разоблачением?

Курников: Я, т.Зайцев, сейчас скажу. Моя трагедия, если можно так выразиться, состоит в том, что я по ряду стечений обстоятельств работал с Лепа, с целой группой работников, приехавших с работы в Узбекистане. Обстоятельства сложились так, что, когда ЦК предложили и вели разговор о поездке в Татарию, я не возражал и ничего особенного в этом не видел.

Маленков: Эта была случайность, что Вы приехали сюда, а потом?

Курников: Потом, были запросы обкома официально. Я был у т.Маленкова, и, если мои записки у вас, т.Маленков, сохранились, вы это помните, тогда вы со мной не разговаривали, а через секретаря на моей записке написали: "Можете ехать в распоряжение Татарского обкома". Я получил все документы и поехал.

Теперь относительно разоблачения. Я утверждаю, что я никакими связями с Артамоновым не был связан, хотя оба жили в доме правительства. Никогда на квартире Артамонова я не был и сегодня не знаю, где его квартира и за каким номером эта квартира числится.

С Андерсоном я был связан, ходил к Андерсону, он ко мне иногда ходил. Знал ли я о его автобиографии, которую изложил т.Алемасов вчера? Не знал я всей этой автобиографии.

Вопрос: А почему не задавали этот вопрос на партийной конференции?

Курников: Почему я не задавал этот вопрос? Сегодня я сидел на пленуме и думал: "Почему не возник такой вопрос в отношении Андерсона? И я на этот вопрос себе ответил. Когда я приехал в Татарию, на первом же пленуме, в мае месяце, если память мне не изменяет, стоял вопрос о моей работе. На пленуме обкома я выступил и рассказал свою автобиографию. Я считал, что эта практика старая в Татарской парторганизации и что, когда приехали Андерсон и проч[ие] люди, они рассказали свои автобиографии. Оказывается не рассказывали. Я думаю, что тт.Зайцев, Мухаметзянов, Егоров, Бейлин31, Рахматуллин и другие знают мое отношение к Андерсону. В связи с постановкой вопроса о нем на бюро обкома партии вопрос другого порядка, что это поздно, но на бюро обкома партии, в связи с делом Андерсона, я выступил с резким несогласием с предложением Лепа о Андерсоне. Лепа выносил предложение об освобождении Андерсона от работы. После Лепа выступил т.Бейлин, а после Бейлина выступил я. Для меня было неизвестно, что братья у Андерсона есть полковники, что у Андерсона братья сволочи.

Зайцев: Даже было неожиданным, что он сам офицер?

Курников: Да, что Андерсон был подпоручик или прапорщик. Я случайно прочитал его анкету, старую анкету, до обмена партийных документов, но я этому не придал никакого значения - подпоручик или прапорщик. Не придал этому никакого значения, зная, что ряд товарищей были в офицерском чине старой армии, но работают честно и ничего в том, что кто-то был офицером, нет особенного, поэтому я не придал никакого значения. Если бы я знал, что это офицерская семья, что есть брат - полковник и еще другой подполковник - прямые враги и диверсанты, может быть, меня заинтересовала и личность Андерсона. После этого бюро обкома

9. Я-462

партии я никаких связей с Андерсоном не имел, несмотря на то, что был ряд попыток со стороны Андерсона - телефонных звонков и т.д. Я сам товарищам заявил, что эта сволочь, мерзавец, с которым я ни личных, ни товарищеских взаимоотношений не имею и порываю. Разве является моей виной, что Андерсон оказался таким мерзавцем. Я разделяю партийную ответственность, поскольку мне, видимо, после февральского пленума ЦК партии, в связи с постановкой вопроса об артельщине, необходимо было больше, чем кому-либо, присмотреться к этим людям, в частности к Андерсону, Баскину, чего я не сделал, и это моя грубейшая политическая ошибка, свидетельствующая о том, что я еще не избавился от идиотской болезни - политической беспечности и близорукости. Я утверждаю, что, если товарищи, выступая, говорят, что Лепа брал свою семейку и свою артель под защиту и отводил критику от них, я не могу назвать факта, чтобы с подобной защитой Лепа выступал в отношении меня. Я думаю, что ни один из товарищей не может привести подобного факта.

Петров32: На партийной конференции Лепа дал справку, что эти люди прошли без замечаний.

Курников: Да, т.Петров, я был избран в состав Казанского ГК ВКП(б) и получил не плохое большинство голосов, при том же условии, что я, как известно, свою кандидатуру из списка на конференции отводил, и в защиту моей кандидатуры выступил не кто иной, как т.Мухаметзянов.

Мухаметзянов: Правильно.

Курников: Тов.Мухаметзянов не является артельщиком. На областной конференции я не считал нужным снимать свою кандидатуру из состава ОК партии, у меня не было для этого никаких оснований. Я себя считаю абсолютно чистым с точки зрения большевистской партийности. За все время моего пребывания в рядах партии никаких колебаний у меня не было. Поэтому мне не надо было ставить вопрос об отводе моей кандидатуры из состава ОК партии.

Я не знаю, что здесь плохого. Дело другого рода, что я имею целый ряд серьезных недостатков в своей работе. Это совершенно правильно. Но был ли у меня целый ряд критических выступлений в отношении хотя бы работы Баскина? Я думаю, что таких выступлений у меня было несколько по ряду конкретных вопросов на бюро ОК партии, на одном из пленумов Казанского горкома партии и на мартовском пленуме Татобкома ВКП(б), где я выступил с резкой критикой работы Казанского ГК партии, и лично Баскина, где я прямо заявил, что Баскин [в] ГК партии работает исключительно плохо, что Баскин занимается покаянными речами и т.д., и т.п. Я не буду прибегать к стенограмме речи, которую я произнес на мартовском пленуме ОК, товарищи, ее, очевидно, помнят. На этом же пленуме ОК я выступил с резкой критикой практики работы и Лепа как секретаря ОК партии. Но это все, конечно, является абсолютно недостаточным с точки зрения тех требований, которые нам предъявляются партией, ЦК и товарищем Сталиным. Это абсолютная истина, которая не требует, мне кажется, никаких доказательств.

Кабиров33: Вы говорите, что вы не хвост Лепа? Почему вы в присутствии Лепа ни разу не говорили, что вы не являетесь его хвостом?

Курников: Обстоятельства сложились так, что я раньше работал с Лепа, а затем я стал с ним работать в Татарской парторганизации. Это дает известное право утверждать, что я являюсь членом его артели, хотя я это категорически отрицаю.

Кабиров: Вы знали, что Андерсон - офицер. Рабочие и крестьяне офицерами не были. У вас не встал вопрос о его социальном происхождении. Кроме того, почему вы зная о том, что он в прошлом был офицер, не довели об этом до сведения областной конференции?

Курников: По-моему, я на эти вопросы уже ответил.

Кабиров: Нет, не ответили.

Курников: Я говорил, что я знал, что он офицер, но я нигде об этом вопроса не ставил, и в этом, может быть, и есть моя ошибка, и даже не может быть, а именно ошибка, в свете тех фактов, которые вскрыты в отношении Андерсона. Я думаю, что если бы я тогда этот вопрос поставил, может быть, можно было бы раньше поставить вопрос об Андерсоне. Но я видел то отношение, которое было к Андерсону в татарской партийной организации, или, вернее, которое было ему создано. Ведь всем известно, что Лепа брал Андерсона под свою широкую спину, под свою защиту по поводу и без повода, что Андресон являлся верным, основным оруженосцем Лепа. Многие товарищи всегда говорили, что достаточно поговорить с Андерсоном для того, чтобы знать мнение Лепа. Это неслучайно.

Маленков: Товарищ Курников, вы не были связаны с кем-либо из разоблаченных ныне националистов?

Курников: Я могу считать, что я был связан с Танеевым.

Маленков: В чем выражалась эта связь?

Курников: Моя связь с Танеевым выражалась в том, что мы вместе с ним жили на даче, часто ездили вместе на машине, бывали в театре.

Маленков: Он кем работал?

Курников: Наркомместпромом. Для меня было абсолютно непонятно. Я все-таки человек, работавший почти все годы в нац. республиках и областях. Я сам коренной бакинец. После работы двух с половиной лет членом бюро ЦК ВЛКСМ я работал в Средней Азии. Мне казалось странным, что с Танеева снимаются все взыскания Лепа на бюро, как сейчас помню, спрашивал - а как твое мнение, не рано ли мы снимаем взыскание с Танеева, данное ему за его националистическую работу? И Байчурин здесь лжет самым наглым образом, когда он говорит, что он выступал против снятия взыскания с Танеева. На бюро не было ни одного голоса, ни одного человека, который бы выступил против того, чтобы снять партвзыскание с Танеева. После этого я абсолютно не считал нужным Танеева сторониться, тем паче, что по работе я был с ним связан. И я его, действительно, не сторонился.

С другими людьми - Байчуриным, Абрамовым, Магдеевым - у меня тоже была связь, а также была связь с Исхаковым34 - наркомом, с этим человеком я тоже был связан по своей работе, потому что этот наркомат входит по кадрам в пром[ышленно]-транспортный отдел. Но политической связи, я утверждаю, ни с Танеевым, ни с Магдеевым, ни с Абрамовым у меня никакой не было и не могло быть.

Я встречался с этой тройкой - Абрамовым, Байчуриным и Магдеевым -на официальных приемах.

Алемасов: На каких это официальных приемах?

Курников: 1-го мая, 7-го ноября, под Новый год. Я считал это дело совершенно официальным. Не знаю, может быть, я ошибаюсь.

С места: Конечно, потому что о них никто ничего не знал.

Курников: Я говорю об этих встречах как об официальных потому, что на этих банкетах присутствовало три-четыре десятка людей, все руководящие работники, все зав. отделами ОК.

Алемасов: О Гимранове35 ничего на скажите?

Курников: Гимранова я даже, вероятно, в лицо не знаю. Ш.Усманов у меня был раза два-три в ОК по вопросам работы. Как только я узнал, что он к[онтр]р[еволюционный] националист, я с ним вообще отказался разговаривать. Это было то ли в 1935 году, то ли в начале 1936 года. Но ко мне очень много подобного рода людей обращалось, и я не могу считать это связью.

Алемасов: Вы напрасно, Курников, пытаетесь свести наши вопросы к этому.

Маленков: Во всяком случае националисты не имеют основания заявить того, чтобы они могли считать вас и считали своим приближенным.

Курников: По-моему, категорически нет, тов.Маленков.

Маленков: Ни Танеев, ни другие националисты не могут этого заявить?

Курников: На этот вопрос я должен заявить следующее: никогда за все время пребывания в рядах партии я не уклонялся от генеральной линии партии, на всех участках работы, где я находился, я вел самую непримиримую борьбу за линию партии, это можно установить любыми отзывами через большую группу людей, с которыми я работал и по дискуссии в 1924 году и в 1925-26 годах и т.д.

Зайцев: Почему вы в 1936 году ушли из комсомола?

Курников: Это, тов.Зайцев, вопрос очень мудреный, а, вообще, должен сказать, так уж тогда сложилось, как дошло дело до ЦК, просидел один состав и дальше идешь - учиться или на партийную работу. Из ЦК ВЛКСМ я не был снят, по моей просьбе я был направлен на курсы марксизма-ленинизма. Может быть, рано я ушел из комсомола - это другое дело [...]

Маленков: Нет, насчет, национализма как у вас чисто ли в этом деле?

Курников: Тов.Маленков, я еще раз повторяю, что я считаю свою партийную совесть абсолютно чистой. То, что могли быть разговоры, черт его знает. Вот я оглядываюсь назад, особенно после ареста Танеева и других наркомов, и думаю, дал ли я кому-нибудь и какой-нибудь повод, я считаю, что нет. Я так глубоко уверен, что, черт его знает, может быть, [к] каким-нибудь действиям или словам могут придраться.

С места: Гимранова вы совершенно не знаете?

Курников: Я целый ряд фамилий этих людей не знаю. Я никак не был с ними связан ни по работе, ни по чему другому.

С места: Он занимался там технической литературой, может быть, он ходил к тебе?

С места: А Гимранов с Танеевым были тесно связаны?

Курников: Если он принимал участие в этом журнале, то, может быть, он и был у меня. Вот Альми у меня был много раз, с Фасхи однажды я имел разговор на партийном собрании "Кинопленки", а с Гимрановым, по-моему, я никогда не разговаривал. В каких связях он был с Танеевым, я также не знаю.

Мухаметзянов: Вопросов больше нет? Давайте условимся о порядке работы. Есть предложение завтра начать в 11 часов утра. Считаю на сегодня заседание закрытым.

ЦГА ИПД РТ. Ф.15. Оп.З. Д.1499. Л.80-137.

Заседание четвертое

(28 августа 1937 г., утреннее)

Мухаметзянов: Товарищи, начинаем заседание. Слово имеет тов.Зарипов.

Зарипов: Товарищи, решение ЦК нашей партии в отношении руководства Татарского обкома, т.е. об освобождении первого секретаря, совершенно правильно и своевременно. Решение ЦК нашей партии говорит о том, насколько Татарская парторганизация, еще до конца не выполняет решения февральского пленума ЦК нашей партии. На основе выборов парторганизации был подъем в массах, выборы показали насколько Татарская парторганизация сплоченная, единая и идет с большим подъемом и успехом на том или ином участке. Решением февральского пленума были

глубоко проанализированы классовые враги, насколько они маскируются, что даже во все участки, в том числе и в партийные аппараты, пролезают и делают свои гнусные дела. Вот в этом вопросе т.Алемасов еще раз нам показал ту картину, которую мы не могли обнаружить на областной партийной конференции и не могли выкорчевать врагов. Я часто вспоминаю областную партийную конференцию. Большинство из нас участвовали на этой конференции и знают, что доклад Лепа был построен так, что не мобили-зующе. Даже в первичных парторганизациях, когда отчитываются секретари первичных организаций, массу мобилизуют вокруг решения ЦК нашей партии. Если взять одну отрасль - промышленность, в том числе транспорт, то в докладе Лепа был констатирован ряд достижений, но ряд вредителей и гнусная работа, которую творили они в промышленности, не были выпячены, как они выпячивались в докладе т.Алемасова. Почему так получается? Мы делегаты областной партконференции не могли ставить вопрос тогда, как он ставится сейчас на пленуме. Я считаю, что члены бюро старого состава не могли сигнализировать. Если члены бюро выступали так, как выступал вчера Байчурин, то в рабочих организациях таких товарищей давно бы лишили выступлений. Вопрос о Байчурине решен, но характерно то, что вчера на пленуме он ходил вокруг да около и не мог дать точную ясную политическую оценку своей физиономии. Сигналы не доходили до массы, сигналы доходили только до себя, т.е. Байчурина, он только фотографировал.

Второй пример с Рахматуллиным. Я представляю себе его выступление с трибуны партконференции. Он говорил, что на идеологическом фронте и работа партпросвещения в плохом состоянии, но он тогда не плакал так, как вчера, когда говорил, что меня Лепа не принимал, что я разрешал вопрос у себя в отделе и помогал мне только тов.Мухаметзянов. Вместо того, чтобы сигнализировать парторганизации и областной партконференции, Рахматуллин согласился с выводами, как тов.Лепа в конце доклада отвел 20 минут на вопрос подъема политического уровня членов партии, партпросвещения и т.д. Рахматуллин ничего не сказал пленуму. Всю вину кладут на Лепа, а где же остальные члены бюро, если они не сигнализировали о фактах, хотя бы сказали в смысле бытового разложения, в смысле рас-транжирования государственных средств. Спрашиваю - когда в низах мы обсуждаем и поднимаем на политическую высоту отдельные выступления членов партии и делаем более глубокий вывод в отношении отдельных выходок членов партии, спрашиваю, почему же, когда здесь растранжиривают тысячи и сотни тысяч государственных средств, я не слышал, чтобы об этом говорили. Когда Абрамов выдвинул 3-х наркомов с трибуны партконференции, из которых Искандерова Лепа защищал, говоря, что здесь нет ничего такого, что здесь все ясно, я говорил: почему татарские работники не должны знать Искандерова, надо о нем сказать. В результате тайного голосования Искандеров оказался невыборным. Разве т.Новоселов, который сидит заместителем Совнаркома, не видел Искандерова, разве в низах, в МТС, которые не способны на сегодня производить уборку, не видно было работы врага народа, разве не мог сигнализировать Новоселов, а он здесь рассказывает, что после нескольких серьезных разговоров по адресу Искандерова с Лепой, Лепа предложил ему идти в Наркомзем. По-моему, если бы товарищ Новоселов знал решение ЦК о том, чтобы укрепить аппарат Наркомзема, а через хороший аппарат вести свою линию партии, тогда почему же Новоселов отказался, да еще говорит: "Я не сельскохозяйственный профессор". А когда его выдвинули зам. совнаркома, он не возражал. Почему перед нами - низовыми работниками вопрос ставят ребром в отношении того или иного положения в нашей работе, а почему же Рахматуллин, Курников, Новоселов не делают отчет о своей работе.

Курников: Курников не член бюро.

Зарипов36: Но он работник обкома, т.е. зав. отделом обкома партии и сидит на этой работе два с половиной года. [...] Почему Курников не говорил о том вредительстве в промышленности раньше, о котором говорил вчера. А где же были члены бюро? Оказывается, решение ЦК мы довели до низовых членов партии, члены партии поняли его, но до членов бюро старого состава обкома партии не доведено, и члены бюро не довели до областной конференции. Кто-то из членов бюро говорил: "Я струсил". Эта трусость не к лицу большевику, это боязнь потерять портфель, в частности Байчурин боялся.

Тов.Сталин в своем докладе на февральско-мартовском пленуме ЦК партии привел пример по киевской организации, где Николаева, рядовой член партии, подняла на принципиальную высоту вопросы киевской парторганизации. Почему же Курников и Рахматуллин не могли этого сделать. Я лично так понял: Байчурин считает себя старым членом партии, а Курников считает себя молодым, что касается Вольфовича37, то этот петух, считавший себя старым членом партии, все время говорит о притуплении партийной бдительности. Я считаю, что в конце концов мы должны поставить вопрос ребром - товарищи должны ответить: способны ли они руководить парторганизацией и до конца проводить решения ЦК нашей партии. Между тем Курников вчера на этот вопрос не ответил.

Я считаю, товарищи, что своим докладом на облпартконференции Лепа просто ввел в заблуждение облпартконференцию. Облпартконференция подвела итог достижениям и говорила об очередных задачах, которые стоят перед нашей парторганизацией, но не было речи о том, как распознавать классового врага, как его разоблачать. Почему об этом не говорилось? Я не знаю, может быть, тов.Маленков не должен был оглашать здесь решение ЦК нашей партии, быть может, следовало бы немного подождать со вторым вопросом. У меня лично такое мнение, что, если бы Курников, Байчурин и Рахматуллин не знали об этом решении ЦК - они не говорили бы о Лепа потому, что они в лице Лепа боятся сказать то, что они думают. Они представляли себе Лепа такой фигурой, дальше которой нельзя сигнализировать. А я считаю, что выше Лепа - облпартконференция, которая решала судьбу и Лепа и других членов бюро. Почему же на облпартконференции никто открыто не сказал о необходимости разоблачения классового врага в лице Абрамова, Искандерова и т.д. Если бы там этот вопрос был поставлен, ЦК партии не вынес бы это решение, которое вынес сейчас, значительно раньше мы помогли бы ЦК и скорее выполнили бы решение февральского пленума ЦК.

В связи с этим я хочу остановиться на вопросах транспорта. Т.Курников вчера говорил о транспорте. Совершенно прав был наш нарком и ЦК партии, когда они говорили, что мы еще не ликвидировали большевистскими темпами аварийные очаги на транспорте. Казанская ж/д является таким аварийным очагом. Мы медленно разоблачаем классовых врагов на ж/д. Это нетерпимо. В этом отношении необходима помощь со стороны ОК партии. Когда я выступал на облпартконференции, я спросил у т.Лепа, какую ответственность он несет по отношению Базеева38 и Гордеренко. В своем заключительном слове Лепа сказал, что Базеева от нас потребовала Москва, она вопрос о нем обсуждает, а Гордеренко еще не проверен. На последнем партсобрании управления дороги выступил Курников, который по адресу Базеева заявил, если он классовый враг, решайте о нем вопрос. При исключении Базеева из партии Курников себя вел дипломатически.

Курников: Я так не говорил.

Зарипов: Может быть, я неточно формулирую ваши слова. Но, во всяком случае, вы не дали большевистской линии о необходимости быстрее

покончить с Базеевым. Базеева давно нужно было исключить из партии, так же как и Гордеренко. Нольский39 боролся с Базеевым довольно серьезно, но с Гордеренко медленно боролся.

Я должен сказать, что транспорт в такой степени централизован, что иногда приходится спрашивать мнение в отношение партийности отдельных хозяйственников. И в этом отношении промтранспортный отдел ОК, и в частности Курников, должны были нам помочь.

Зайцев: Снятие с работы надо согласовывать, а исключение из партии нет.

Нольский: Есть решение ЦК ВКП(б) по этому вопросу, что исключать из партии номенклатурных работников можно только после представления материала по этому поводу. Оно имеется и в особом секторе ОК.

Бейлин: Кажется, есть устав партии.

Зарипов: Во всяком случае ОК партии в лице Курникова должен был помочь нам в разоблачении Базеева и Гордеренко.

Почему я вчера назвал решение ОК партии в отношении Агрыза историческим? Я считаю его совершенно правильным в направлении выполнения решений февральского пленума ЦК партии. Промтранспортный отдел не интересуется, как выполняются пункты этого решения, вы не проверяете его систематически. А между тем на нашей Казан[ской] ж/д Юдинское отделение до сих пор назад тянет дорогу. Надо здесь оказать нам широкую помощь. Надо было бы послать в Агрыз инструктора ОК, который бы там сидел и помогал бы нам. Управление дороги и Москва тоже помогают, но если ОК партии не будет конкретно заниматься этим вопросом, мы будем выносить очень хорошие решения, но не сможем их выполнять и решение останется на бумаге. Промышленный отдел не занимался проверкой исполнения своих решений.

Несколько слов о подборе кадров. Я думаю, что т.Мухаметзянов об этом скажет в своем выступлении. Я работаю в Татарской республике на транспорте уже год, но за это время я не видел ни разу, чтобы выдвинули на ответственную работу беспартийного стахановца или партийца, кого-либо из низа от рабочих колхозного актива. Выдвижение идет за счет старого актива, новый актив не растет.

Я считаю, что наши руководители, новый состав ОК партии должен будет подумать над вопросами транспорта. На транспорте сейчас на 85 процентов работает новый актив. А по линии ОК партии мы до сих пор опираемся на старый актив, который в прошлом был замешан во всякие нехорошие дела.

Многим членам бюро ОК не хватает партийной честности, партийной совести сказать пленуму ОК: способны или нет они руководить тем или другим отделом [...]

Ф.15. Оп.З. Д.1499. Л.138-144.

Заседание пятое

(28 августа 1937 г., вечернее)

Мухаметзянов: Товарищи, разрешите начать вечернее заседание. Слово имеет тов.Айвазов40.

Айвазов: Товарищи, выполнение решения февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) и указаний товарища Сталина о развертывании критики и самокритики у нас в Татарской парторганизации проходит неудовлетворительно. Это в результате того, что в руководящем составе обкома партии, бюро обкома и бюро горкома, имелось наличие семейственности, артель-щины, взаимопрощения. Мы здесь слышали выступление Байчурина, и

вот, чтобы не быть голословным нужно привести пример, как первый секретарь обкома Лепа и Байчурин друг друга прощали на областной партконференции, где можно было и где было предоставлено право любому члену партии выступить со своими мыслями, со своими критическими замечаниями. Имея письма Байчурина, где он обвинял Абрамова, называя врагом его и других. Такие же письма писал и Лепа в отношении Байчурина, но на областной партконференции, при обсуждении кандидатур Лепа выдвигает кандидатуру Байчурна. Байчурин, выступая, говорит, что под руководством товарища Лепа, мы добьемся успехов. Даже больше, когда намечались кандидатуры, то я считаю, что было нарушение, а мы из-за доверчивости и слепоты [к] первому секретарю, просмотрели это нарушение. Лепа вызывает к себе и дает задание кому кого выставлять. Я помню, что ряд секретарей, когда он ставил этот вопрос о выставлении Байчурина, Абрамова и других, категорически отказывались, а что касается Баскина, многие не зная, что он из себя представляет, просто не представляли как быть. Я считаю, что этот вопрос должен быть предметом [обсуждения с точки зрения того, как мы выполняем решение ЦК. Надо прямо заявить, что Лепа своей ориентировкой секретарей РК приучал ко лжи и вранью. Когда исключили Андерсона, он созвал нас в кабинет, чтобы сообщить какое решение принято в отношении Баскина, Андерсона и других. Мы задали вопрос: "А вы знали, что Андерсон бывший офицер, что у него есть братья и т.д.", он говорит: "Я знал, и, как кусок живого мяса, оторвали от меня, мне его жалко". В результате такого поведения Лепа разве можно было развернуть во всю ширь критику и самокритику в организации. Когда я на февральском пленуме горкома партии выступал, то я поставил недоуменный вопрос: "Как это так, вы несколько лет работаете, ставился вопрос Бейлиным относительно жены Аксенова41 - троцкистки Гинзбург, относительно самого Аксенова, вы знали, что Биктагиров работал здесь, перевели его в Наркомпрос, а после обратно переводите на партийную работу?" А ныне они разоблачены и арестованы. Лепа на мое выступление ничего не сказал, а после говорит: "Зря я тебя не обложил как следует, чтобы ты таких недоуменных вопросов не ставил".

В отношении работы Лепа. Она была подвергнута критике, что Лепа должен был вплотную подойти к работе горкома партии. Из-за того, что Лепа был всеми узами связан с артелью Андерсона, Баскина и т.д., он формально руководил горкомом партии. Я 14 месяцев работаю в Татарии и за этот период только один раз беседовал с ним в отношении Штукатера42, за это время он формально работал, все было передоверено Баскину, и все что хотел Баскин, то и делал. Ореол славы был создан Фомичеву43, Баскину, Андерсону, Иоффе44, попробовал бы кто-нибудь выступить против них. Фомичев был переброшен в Сталинский район, а после в горсовет. Ныне он разоблачен как враг народа, но дела Кировского РК так и не сдал. В прошлом году, после закрытого письма ЦК партии, Ленинский РК партии исключил из партии за связь с троцкистами Гудзика45, Гординского46, Абе-цедарского47, Серединского и других. На фоне этих фактов, о которых говорили здесь, теперь ясно, почему наше решение по этому поводу отменили, а на активе меня как следует проработали, что я неправильно подхожу к исключению инженеров. Оказывается, мордочка-то у них была в пуху, они были связаны с Гординским и Гудзиком, и, оказывается, Баскин давал еще хорошие деловые характеристики. Вот почему я считаю, что все вопросы, которые районная организация ставила остро, секретарем обкома партии Лепа и в горкоме смазывались.

Товарищ Алемасов говорил в отношении предательства на заводе [№] 124 и строительстве. Мы начальника строительства Маршева48 исключили

из партии за то, что в 1927 году он активно участвовал против исключения Зиновьева и Каменева.

Но что у нас получается, товарищи? Я думаю, что бюро ОК партии должно обратить внимание на этого начальника строительства. Мы бывшего н[ачальни]ка строительства Маршева исключили из партии и посадили. После этого из Главного упраления авиационной пр[омышленно]сти посылают нам нового н[ачальни]ка строительства - Бусарова, снятого как н[ачальни]ка Главстройпром Наркомата легкой промышленности СССР за покровительство троцкистам и получившего на этой работе партвзыскание - строгий выговор с предупреждением. Этот Бусаров, проработав у нас 1-1*/2*9 начинает повторять свои прежние ошибки, за которые получил партвзыскание, он начинает собирать здесь в Казани свои хвосты. Я думаю, что надо заняться серьезно кандидатурой этого Бусарова. Промотдел ОК запросил о нем материалы, мы их получили. Оказывается, этот человек в 1919 году выступал вместе с эсерами против органов Советской власти и 20 дней сидел в ЧК, он сам этого не отрицает. И такой человек присылается сейчас сюда начальником строительства Казмашстроя. Я считаю, что мы к этому вопросу должны подойти со всей серьезностью, мы не можем допустить, чтобы на таком важном участке работы находился подобный человек.

Несколько слов о директоре завода [№] 124 Шаханине49. Я считаю, что в данном случае Лепа просто проявлял боязнь решительно поставить вопрос относительно Шаханина. В результате моих личных переговоров с ним и секретарем парткома завода Борисенковым была организована комиссия, которая совершенно правильно установила все недостатки, которые там имеются. И в парткоме, и в райкоме мы пришли к единодушному мнению, что Шаханин не может обеспечить руководство этим заводом, что он не борется за проведение реальных мер, на основе указаний ЦК партии по ликвидации последствий вредительства и по разоблачению врагов, часть из них разоблачена как враги и посажена. В отношении этих лиц Шаханин заявлял, что он без них работать не может. Этот вопрос был предметом обсуждения на бюро ОК партии. Мы поставили вопрос таким образом: либо нужно решить вопрос относительно секретаря РК, который не справляется с этим человеком, либо поставить вопрос относительно Шаханина и вместо него назначить другого человека, который мог бы обеспечить должную работу. При обсуждении этого вопроса присутствовал т.Алемасов. Была сформирована комиссия, которая должна была приехать на завод и проверить, что там делается. Эта комиссия на завод не приехала, а Шаханин продолжает проводить свою линию.

Алемасов: Так никто и не был.

Айвазов: Нет, никто так и не был.

Я должен сказать, что по отношению к Шаханину Лепа все время тянул какую-то линию, он все время боялся, как бы не ошибиться в своем решении о Шаханине.

Такая же история получилась и со Штукатером, начальником строительства кинопленки, ныне разоблаченным и репрессированным. Этот Штукатер в 1927 году подписал вдовье письмо. Он был ярый участник троцкистской группы, но все время это скрывал. Его знают здесь давно, он старый работник в Татарии. Одно время он был председателя] горсовета, затем зам. пред. СНК, этот человек всем здесь известен. Свою причастность к троцкизму он скрыл во время проверки и обмена партдокументов, затем это было вскрыто. Этим вопросом специально занимался ОК, который выносит ему за это "на вид", за то, что он скрыл от партии свое участие в этой к[онтр]р[еволюционной] организации. А сейчас, когда мы вплотную занялись этим делом, мы установили, что это вовсе не случайно, как он

Так в документе.

пытался изображать, а что на самом деле не случайно подписал вдовье письмо, а принимал активное участие в троцкистской группе, будучи еще в ЦК Союза химиков, и эту свою подрывную работу проводил на строительстве кинопленки.

Мы исключили из партии троцкиста Сибгатуллина50, который в свое время считался тут "растущим" человеком. Его поддерживали в сталинском РК и в других местах и сильно тянули с его разоблачением.

Бейлин: Вы тоже долго тянули с исключением директора кинопленки.

Айвазов: Мы не тянули долго, т.Бейлин. Мы стали проверять, как практически реализируется решение февральско-мартовского пленума ЦК и мы обнаружили, что он действительно является ярым противником всех мероприятий, направленных на осуществление решения февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б).

Зайцев: В партком или РК поступило заявление от шофера, который подтверждал его троцкистскую работу уже в настоящий период. Почему вы так с этим делом затянули?

Айвазов: Даю официальную справку: этот шофер был административно высланный троцкист. Служил личным шофером Штукатера.

Зайцев: Ему не поверили?

Айвазов: Мы проверили это заявление и установили, что здесь не совсем правильно, но мы ничего от этого шофера не могли узнать, потому что он сам был арестован.

Бейлин: Ты помнишь, Айвазов, я тебе говорил, что есть достаточно материала для исключения Штукатера из партии.

Айвазов: То же самое получилось и с Сибгатуллиным. Он работал на Кирпичном заводе и там проводил самые настоящие антисоветские дела. Кто знает работу рабочих Силикатного завода, тот должен понять, что только у врага могла подняться рука на то, чтобы лишить рабочих, работающих в силосной башне, где температура 50-60°, литра молока, которое им там давалось. Этот Сибгатуллин выступил перед рабочими и заявил: "Я лишаю вас молока, потому что у меня в кармане нет денег, и при этом он вывернул свои карманы".

Все эти люди в свое время были известны ОК партии, и, тем не менее, Лепа по отношению к ним проводил такую мягкую линию.

Зайцев: Товарищи, т.Маленков обрисовал состояние руководства татарской партийной организации. Он также наметил ряд задач, которые мы должны провести в жизнь, чтобы выполнить решения февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б), которые у нас не выполнялись. То, что осветил в своем докладе тов.Алемасов о руководстве областного комитета ВКП(б), действительно, производит самое удручающее впечатление. Но ведь это еще не все факты, их можно было бы продолжить.

"Артель", хвост Лепа не ограничиваются теми 15-ю человеками, которые приехали из Средней Азии. Больше чем за три с половиной года работы Лепа в Татарии артель еще выросла, обволакивалась новыми наслоениями. Много раньше говорилось, что тов.Лепа так называемых разумов-цев преследует. Так ли это было? Возьмем врага народа Кияма Абрамова, который за семь с половиной лет работы на посту пред. Совнаркома Татарской республики ни на один час даже не старался показать, что он работает. Наоборот, видно было, что он своими действиями, в лучшем случае, тормозил работу, а то просто разрушал. Нет ни одной речи, сказанной Абрамовым, которая бы носила четкий политический характер. Наоборот, от его речей несло правым духом за версту. Вытащил Абрамова враг народа Разумов. И вот Лепа этого разумовца поддерживал бесконтрольно, до самых последних дней. Причем об Абрамове многие из арестованных раньше врагов народа, делали прямые указания об его контрреволюционной рабо-

те. Однако Лепа, вместе с Рудем51, тщательно скрывали это даже от большинства руководящего состава ОК ВКП(б), в том числе от уполномоченных комиссии партийного и советского контроля.

Рахматуллин, Касымов, Багаутдинов52, Аксенов и другие, с которыми Разумов работал еще до Татарии, не только в какой-либо степени притеснялись тов.Лепа, наоборот, поддерживались. Все они проводились в обком, и двое из них, Рахматуллин и Аксенов, были членами бюро обкома. Были ли сигналы об этих людях? Вообще, товарищи, не проходило года, чтобы кто-либо из татарских работников не поднимал вопрос, или в выступлении или в заявлении о белогвардейском прошлом Рахматуллина, о его борьбе вместе с Валидовым с оружием в руках против Советской власти. И вот не только в 1935 году, но и в августе 1936 года, когда партколлегия поставила вопрос перед Лепа об исключении Рахматуллина из партии, то он возражал против этого. Нужно сказать, что в конце августа, начале сентября 1936 года партколлегия после июльского пленума ЦК ВКП(б), исключила из партии таких врагов народа, как Рахматуллин, Фаридова53, Инюш-кин54, Артамов и некоторых других при фактическом сопротивлении со стороны руководства ОК ВКП(б).

Вот тогда только Гарин55 (НКВД), арестовав этих людей, впервые начал распутывать контрреволюционный клубок из троцкистов и националистов. К этому надо добавить, что Гарин, по директиве Лепа, отказался арестовать Артамонова. Лепа же ездил в Москву отстаивать Артамонова. Отказался арестовать Артамонова и врага народа Рудь. Артамонов был арестован только в конце марта 1937 года, после того, как я Рудю сказал, что в Москве думают, что Артамонов, как член Каталыновской террористической группы, давно уже арестован. Но следствие провели так, что его быстро переделали на особое совещание с такой мотивировкой, что ему больше 5 лет высылки не могли дать. Не были запрошены материалы по Дальнему Востоку, куда его посылали в 1928 году каталыновцы, где он пробыл больше года.

Артамонов в показаниях в партколлегии и НКВД сказал, что он забыл, с кем он тогда был связан. В то же время там работал его брат, теперь арестованный, как член террористической организации. Материалы по ДВК могли дать в вскрытии не только лица, но к[онтр]революционных действий Артамонова.

Несмотря на то, что на разбор этого дела в низовую парторганизацию пришли Баскин и Андерсон, партийная организация исключает Артамонова из партии. При проверке и обмене партдокументов они его отстаивали. Ни Молотовский райком, ни горком, ни обком этого решения не подтверждают. А Лепа бешено отстаивал перед КПК отмену решения об Артамонове нашей партколлегии. Я хочу сказать об отношении к Калиновской, хотя формально Молотовский райком еще за два месяца до разбора на парторганизации постановил: Калиновскую за слабую работу снять с работы, но, видно, об этом постановлении забыл и оставил ее секретарем, фактически ее сняли после того, как она провела исключение Артамонова из партии. Я после допрашивал Калиновскую о причинах ее снятия, хотя она и отрицала связь этого снятия с занятой ею позицией по отношению Артамонова, но то, что она не могла в течение нескольких месяцев найти работу, говорит о многом.

Этот эпизод говорит о методах, которыми "артель" Лепа давила на тех, кто тем или иным способом пытался исправлять неправильные действия руководства. Вообще боязнь затронуть людей "артели" некоторые ответственные руководители проявляли необычную. В Молотовский райком и горком поступили заявления на тов.Вологдину56 - директора "Бакалеи" - о том, что она не выполняет партийных обязанностей, даже не посещает

партийных собраний, в том числе выборных. Но эти заявления ни райком, ни низовая партийная организация не разбирали. Месяца полтора-два тому назад мы, получив такое заявление передали Молотовскому райкому для разбора, на напоминания райкомовцы отвечали: "разберем", пока наконец [не] заявили: "Обвиняемая в недисциплинированности ушла в декретный отпуск". От всего этого дела несет подхалимством.

Я, тов.Лепа, говорил, что ссылки - на бюро, пленумах ОК и на конференциях - на ЦК при обсуждении персональных вопросов неправильны. Если затрагивает кто-либо прошлые проступки человека, даже его групповую борьбу, то если Лепа выставлял кандидатуру, то он обязательно говорил: "Об этом ЦК знает". Такое положение зажимало критику, оно и снижало бдительность партийцев, настороженность к тому или иному человеку, тормозило выявление их настоящего лица и дел. Каждый думал, раз ЦК знает, то тут, значит, все чисто.

Даже и теперь, когда Лепа вызвали в ЦК, он многое перевернул, об этом в докладе тов.Алемасов говорил, я также хочу сказать, как Лепа неверно информировал об особом пункте решения партколлегии при уполномоченном КПК. В решении от 8/УШ-37 г. было записано: "Довести до сведения бюро КПК при ЦК ВКП(б) о недостойном для руководителя партийной организации Татарии поведении т.Лепа, который скрыл от Татарской областной партконференции материалы об Андерсоне". Как было дело? При разговорах в ЦК у нас было спрошено, что присутствовал ли на заседании Лепа, когда о нем принимали решение. Я сказал, что нет. Ясно было, правильно мне указание, что неправильно принимать решение о человеке, который не присутствовал на заседании. Правда, я тут должен добавить, что у Лепа мы спрашивали о том, что скрыл ли он от конференции материалы об Андерсоне. Он подтвердил.

Алемасов: А как же он это дело обосновывал?

Зайцев: Он обосновывал так, заявив здесь, что в ЦК считают весь этот пункт решения неверным. Вообще, очень нехорошо, что в условиях, когда у нас в стране вскрыты вопиющие факты двурушнического приспособления, шпионской и диверсионной работы, Лепа показал, я думаю, больше чем потерю бдительности. Он не вскрывал врагов, пролезших в его артель. Мало того, имея на руках материалы, обличающие Артамонова и Андерсона, Лепа их до последнего дня, т.е. исключения из партии, отстаивал. Даже и после исключения как Артамонова, так и Андерсона он ездил в Москву их отстаивать. Что это: потеря бдительности или что-то больше?

Вообще подбор людей по признакам своей артели, выдвижение подхалимствующих элементов неизбежно вели к тому, что через такой способ работы враг пролезал туда, куда ему нужно. Поэтому так и случилось, что в составе бюро обкома выбора 1934 года были такие враги, как: Абрамов -пред. СНК, Абдуллин57 - 2-й секретарь обкома, Андерсон - зав. ОРПО, Аксенов - пред. горсовета, Баскин, Рахматуллин, Биктагиров, Магдеев, Рудь. 10 человек в старом составе бюро оказались враги. Нужно к этому прибавить и Байчурина, который здесь на пленуме выведен из состава бюро и ОК, а сам Лепа разве тоже остался в бюро обкома, или ему там место.

В новом составе бюро из 9 человек осталось теперь только трое. От последней областной партконференции прошло только 2 месяца, из 9 человек, имеющих право голоса в бюро осталось трое. Суть не в праве голоса, а именно кто, как и кого подбирал в бюро ОК.

Надо сказать, что не только в бюро, но и в другие организации какой подбирался народ. Привилегия выдвижения была для тех, кто был в той или иной группировке - правых или "левых" националистов. Пред. СНК Абрамов - бесцветная личность, по старым его выступлениям (стенографическим записям) видно, что он был правый. Зам. председателя

Совнаркома Магдеев - правый, наркомзем Искандеров - левый, наркомме-стпром Танеев - правый, наркомхоз Исхаков - правый, нарком торговли Скоморовский - троцкист-вредитель, наркомпросс Башкиров58 - правый, наркомздрав Беганский59 - правый, наркомюст Усманов60 - правый, нар-комсобес Зиганшин творил безобразия и окружал себя правыми и левыми. Все наркомы подбирались по признакам принадлежности к национальным] группировкам, и все оказались враги народа.

По заводам также расставлялись троцкисты - правые и левые националисты. В вузах тоже орудовали - Эльвов61, Быкин, Демышев62, Касимов, Багаутдинов и другие. Им помогал лучше обосновываться член "артели" Пинхасик. Он собственно никого не вскрыл, а по поступившим заявлениям о том, как Пинхасик обосновывал роль этих врагов, мало сказать, что он просто бесхребетный либеральный человек.

Товарищи, покажите кого же Тат. обком выдвигал на руководящие посты не из правых или левых националистов, не из троцкистов или буха-ринцев, а из настоящих большевиков-сталинцев? Никого. Да разве вся эта плеяда врагов, захватившая в свои руки все отрасли культурного и хозяйственного строительства, кого-либо из растущих молодых большевиков пропустила бы? Не пропустила и не пропускала.

В газетах, в Татиздате, также сидели враги. По Татиздату опять есть сигналы о неблагополучии, опять туда кое-кто затесался.

Город Казань также был под руководством врагов - тут и секретарь ГК Баскин и Биктагиров, тут и пред. горсовета Аксенов, а потом и Фомичев. Тут же и засоренность Кировского и Сталинского райкомов. Не без того, чтобы и в Молотовском районе, где работал Биктагиров, не были рассажены враги.

На крупнейших предприятиях - № 40, СК4, 124/27, Льнокомбинат, Спартак, ф[абри]ка Микояна, Бондюжский завод, ОМКУЗ, Валяльная фабрика и т.д. - также сидели враги и разрушали промышленность. В районах также немало сидело врагов. Руководства таких районов, как Казанский пригородный, Верхне-Услонский, Кукморский, Шереметьевский, Шугуров-ский, Заинский, Дрожжановский, Агрызский, были врагами. Фактически были засорены такие районы, как Буинский, Высокогорский, Камско-Устьинский, Атнинский и некоторые другие. Вот как подбирались люди.

То, что я обрисовал в деле подбора кадров, это, между прочим, еще в большей степени было и на железной дороге, говорит за то, что буквально врагам народа были отданы на откуп все участки нашей работы.

Руководителей этих, главным образом врагов, знал обком. Дальше знание людей обкомом не распространялось.То, что выдвигалось ниже руководящих работ, этим занимались враги. При этих условиях ясно, что когда потребовалось выдвижение новых кадров на место снятых врагов обком провалился. Отсюда ряд работников, выдвинутых на место врагов, сами оказались таковыми. Вот почему сейчас по большому количеству предприятий у нас нет директоров, нет ряда наркомов и вообще наркоматы фактически не укреплены. Это же относится и к ряду районов.

Новому руководству ОК, новому бюро ОК, сейчас предстоит большая работа, чтобы действительно по-большевистски ликвидировать в Татарии последствия вредительства. Старое бюро это дело запустило и фактически не выполняло решений февральско-мартовского пленума.

Теперь ЦК партии нам помог разрядить атмосферу гнили, разложения, артелыцины, где гнездились и творили свои гнусные дела враги народа. Наша задача сейчас - это быстрее разгромить остатки врагов и лучше взяться за работу по ликвидации последствий вредительства. Начать, наконец, выполнять решения февральско-мартовского пленума ЦК и указания вождя партии тов.Сталина.

И последнее. Фактов в отношении сползания т.Лепа с партийных позиций, покровительства им врагам, столько, что пленум, я думаю, должен решить вопрос о выводе т.Лепа из состава ОК партии.

Голоса: Правильно.

Бейлин: Товарищи, решение ЦК нашей партии об освобождении Лепа от обязанности 1-го секретаря Татарского обкома ВКП(б) является совершенно правильным. Я думаю, что присутствующие здесь товарищи, за исключением, быть может, отдельных лиц, чрезвычайно довольны этим решением ЦК нашей партии. Нечего скрывать, что ряд работников, членов партии за последнее время, и я в том числе, ставили вопрос, что дальше так продолжаться не может, что в дальнейшем работать под руководством Лепа нельзя, ибо Лепа практикует явный зажим критики и самокритики, семейственность, круговую поруку, парализует, тем самым, работу партийных, советских и хозяйственных организаций. В силу этого выдвижение новых кадров шло очень плохо, а прием в партию идет из рук вон скверно.

Были ли сигнали о таком состоянии раньше, товарищи? Несомненно, были и очень немало. Я приведу сейчас конкретный пример.

2-го сентября 1936 года при разборе в партколлегии при уполномоченном ЦПК по Татарии дела Батищева63 и Баязитова64 встал вопрос о Рахма-туллине Исхаке - быв[шем] зав. культпроп[аганды] Татобкома ВКП(б). Раньше мы его не знали. Было выявлено, что Рахматуллин серьезно помогал и поддерживал Эльвова, Ищенко65, Корбута66, Сайфи67 и многих других контрреволюционеров, которые вели активную борьбу против нашей партии. В связи с этим 2-го сентября 1936 года я написал письмо Лепа, личное секретное письмо. Я его сейчас зачитаю, оно при мне. В этом письме я писал следующее: "Считаю необходимым сообщить вам о следующем: при разборе дела Батищева и Баязитова, из показаний этих лиц в партколлегии КПК стало известно, что Рахматуллин Исхак, бывший [зав.] культ-пропаганды] Татобкома, был тесно связан с контрреволюционерами-троцкистами Эльвовым, Корбутом, Ищенко, Сайфи и помогал им в их контрреволюционной работе. А допрос по этому делу самого Рахматуллина и его жены Фаридовой показывает, что они, безусловно, являются контрреволюционерами. И здесь напрашивается вопрос: неужели членам парторганизации Татарии неизвестно, что Рахматуллин в прошлом являлся лидером левых националистов. А получилось так, что Рахматуллин и Фаридова прошли проверку партдокументов и обмен партдокументов и остались в партии. Считаю, что это сигнализирует о многом опасном для жизни парторганизации Татарии, ибо по итогам проверки партдокументов по всей Татарии исключено из рядов ВКП(б) троцкистов-зиновьевцев, правых и националистов всех мастей около 3-х десятков чужаков, их, безусловно, в Татарии во много раз больше. Прошу подумать по этому вопросу. Считаю целесообразным обсудить мое письмо на бюро ОК партии. Рахматуллина считаю необходимым немедленно исключить из партии, как контрреволюционера, двурушника".

В тот же день вечером меня вызвал к себе Лепа. Он мне сказал: "Я получил твое письмо и считаю, что у тебя имеется один большой недостаток: ты не разбираешься в обстановке Татарии. Если, заявил он, ставить вопрос об исключении Рахматуллина из партии, тогда 50% актива парторганизации Татарии надо исключить, а мы этого делать не можем, и, сказал, я имел на эту тему разговор в ЦК ВКП(б), и ЦК с моим мнением согласен". Вот и все. В ответ на это я возразил Лепа, что Рахматуллин явный контрреволюционер. Неужели надо в партии оставлять контрреволюционеров? Лепа при мне же позвонил Гарину и вызвал его. Он спросил у Гарина: имеется ли у него материал по поводу Рахматуллина? Гарин ответил, что "имеется материал, с которым Лепа знаком, этого материала достаточно

для исключения Рахматуллина из партии и для его ареста". Но Лепа с этим не согласился.

4-го сентября 1936 года, несмотря на несогласие Лепа, партколлегия вынесла решение об исключении Рахматуллина из рядов ВКП(б). На основе решения 3-го пленума КПК мы вопрос об исключении и восстановлении в рядах партии должны согласовывать с ОК, и я должен сказать, что на этот раз обком очень долго не принимал нашего решения, и очень долгое время не давал санкции на арест Рахматуллина.

Приведенный мною факт, товарищи, говорит об очень многом. Он говорит о том, как Лепа тормозил в разрешении чрезвычайно серьезных вопросов, назревших для Татарской парторганизации, поддерживал тем самым врагов.

Товарищи, я сказал, что во время проверки и обмена партдокументов по Татарии было исключено из партии как троцкистов, [так] и всяких иных контрреволюционеров всего около 3-х десятков человек. Теперь исключенных насчитывается во много раз больше, и должен подчеркнуть, что нами еще не все сделано в деле разоблачения и выявления этих врагов народа. Это говорит о том, как трудно что-нибудь проделать, продвинуть в условиях, когда у руководства Татарской парторганизации стоял Лепа, окруженный этой гнилой "артелью" - Андерсон, Баскин, Лушников и другие.

Как руководитель партколлегии, я должен заявить, что в работе ПК имеется очень много недостатков. Тов. Хисамов68 о них говорил. Я считаю, что он в данном случае был прав. Но я считаю, что он был неправ, не сказав ничего о своих недостатках, тогда как в работе горкома, по-моему, имеется их немало. Я считаю, что до сих пор Казанский горком шел по стопам Лепа, тормозил в деле продвижения серьезных вопросов, что до сих пор еще нет борьбы с семейственностью, подхалимством, нет борьбы за

усиление критики и самокритики, за усиление выдвижения новых кадров [-]

Я думаю, когда говорят о троцкистах Гинзбург, Артамонове, то нужно сказать и об Аксенове, ибо в деле Аксенова известная доля вины лежит на партколлегии. Мы поставили серьезно вопрос о Гинзбург, о том, что Гинзбург неоднократно передавала секретные сведения, полученные ею через мужа Аксенова, из бюро обкома - Эльвову, этому явному контрреволюционеру и другим. Мы установили, что Гинзбург передавала эти секретные сведения. Откуда же она получала эти секретные сведения? Мы поставили перед ней вопрос, где и как она добывала эти секретные сведения. Она нам сказала: по отдельным вопросам с нею делился муж - член бюро обкома Аксенов. Мы поставили вопрос: раз мы виним Гинзбург, надо винить и Аксенова. Лепа с этим не соглашался. Он заявил, что Аксенова мы считаем проверенным и что мы также несогласны с тем, что привлекаете к ответственности Гинзбург, т.к. если будет привлечена к ответственности Гинзбург, то придется судить и Аксенова.

Нужно, товарищи, сказать откровенно, что с делом Гинзбург мы очень много крови попортили, ибо Лепа и Баскин очень крепко препятствовали в разрешении вопроса Гинзбург и Аксенова.

Зайцев: А как она себя вела? Ее вызывают в партколлегию, она уезжает в Москву. Баскин едет в Москву и она с ним.

Бейлин: Да, верно. Партколлегия ее вызывает, она то симулирует -больная лежит, то уезжает, куда ей хочется, то идет жаловаться Лепа и Баскину.

В чем недостаток партколлегии в деле Гинзбург и Аксенова? В том, товарищи, что нам никто не запрещал выносить своевременное решение. Мы имеем полное право вынести свое решение, а потом пусть обком идет и жалуется в КПК, но, если мы установили, что эти люди чуждые, они не мо-

гут оставаться в партии, мы их должны исключить, должны гнать их из партии. Мы, безусловно, ставили эти вопросы, боролись за них, но мы допустили ошибку, что не доводили своевременно до конца, но все же считаю я, что эту ошибку мы исправили: Гинзбург, Аксенова, Рахматуллина, Артамонова и других контрреволюционеров, несмотря на сопротивление обкома, Лепа, мы исключили из партии. Теперь нам уже всем известно, кто такие Гинзбург, Артамонов, Рахматуллин, Аксенов и др., и вопрос о них был разрешен правильно.

Я хочу остановиться еще на одном моменте. Здесь многие товарищи выступали и говорили о том, что к Лепа по многим вопросам не ходили потому, что трудно было попасть и он то не принимал или не хотел принимать и разрешать вопросы. Я должен сказать, товарищи, что я сам по многим вопросам не ходил к Лепа потому, что это было бесполезно. Правда, иногда я звонил по телефону, разговаривал по тому или иному вопросу, но в большинстве случаев, товарищи, я ходил к т.Мухаметзянову, и разрешал с ним вопросы. Нужно сказать, что еще и теперь порядочное количество наших решений партколлегии лежит в обкоме, лежат несогласованные и дела, товарищи, очень серьезные - о троцкистах, националистах и т.д., и эти дела лежат приблизительно месяц, по две недели.

Алемасов: Можно уточнить это, ведь уже месяц почти, как не было заседания бюро.

Бейлин: Да, тов.Алемасов, это так, но ведь по положению мы не можем реализовать наше решение, пока вопрос не будет согласован с обкомом. Хотя я должен сказать откровенно, что по многим делам, мы вопросы не согласовывали с обкомом и решения реализовали. Например, дело Усмано-ва - бывшего наркомюста, мы его исключили из партии без согласования вопроса с обкомом. Дело Андерсона, несмотря на сопротивление обкома , Лепа, мы рассмотрели дело Андерсона и исключили его из партии, теперь нам уже известно, кто такой Андерсон и что он собой представляет. Об этих решениях партколлегии я бюро Татобкома ставил в известность.

Я хочу сказать пару слов о последнем разговоре с Лепа. Это было 17-го августа текущего года. Лепа вызвал меня к себе. Я пришел. Там как раз был тов.Хисамов, Лепа задал ряд вопросов, и первый вопрос: это о решении партколлегии об Андерсоне. Он поставил вопрос так: "Я имел по этому вопросу суждение в ЦК, в присутствии тов.Маленкова, и там осудили это решение, и неправильно, когда партколлегия указывает первому секретарю обкома партии по вопросу об Андерсоне".

Товарищи, мы по вопросу об Андерсоне на партколлегии решение вынесли 8-го августа, постановили его исключить из партии за обман партии, выразившийся в скрытии того, что он имеет братьев - активных белогвардейцев и участников в белогвардейской, шпионской, контрреволюционной работе против Советской власти, с которыми он был связан до 1934 года, а также за связь и за покровительство явному троцкисту, врагу народа Артамонову. В этом решении партколлегии записано особо: "Довести до сведения КПК при ЦК ВКП(б) о недопустимости для руководителя партийной организации т.Лепа, который скрыл от татарской партийной конференции материал об Андресоне".

Понятно, товарищи, что это не совсем приятно, когда партколлегия должна ставить так вопрос о первом секретаре областного комитета партии. Но допустимо ли такое поведение Лепа, какое имело место на областной партийной конференции? На областной партийной конференции Лепа уже имел материал, что у Андерсона имеется два брата, которые арестованы, как белогвардейцы, как шпионы, и Лепа это скрыл от партконференции и от бюро обкома. Благодаря тому, что Лепа скрыл от парторганизации, получилось то, что Андерсон был избран в президиум конференции,

был избран в члены обкома, в бюро обкома и был назначен зав. ОРПО Та-тобкома партии.

Лейбович69: Товарищи, тов.Алемасов в своем докладе совершенно справедливо поставил вопрос, на который я должен дать ответ. Я должен дать ответ пленуму о моей практической работе, как прокурора, как коммуниста, члена ОК. Я должен ответить, какие ошибки имели место в практической моей работе и насколько эта практическая линия отвечает требованиям, поставленным перед нами нашей партией.

Мне предъявлено довольно серьезное обвинение - в либерализме по отношению к классовым врагам. У меня имеется немало ошибок, серьезных политических ошибок, и постараюсь дать о них честный партийный ответ пленуму.

Прежде всего по вопросу о штрихе, о котором говорил тов.Алемасов. Как тут обстояло дело? После одного заседания тов.Мухаметзянов поставил вопрос о необходимости уплотнения семей врагов. Этот вопрос был мною поддержан, и я заявил, что все, что от меня будет зависеть, будет немедленно сделано. Я просил, чтобы горсовет подробнее занялся этим делом, а я взял на себя как можно быстрее провести эти вопросы через суд. Совершенно правильно я ставил вопрос о том, что их надо выселять через суд. Но, товарищи, ведь я исходил из того, что наш суд это - не либеральный суд, а это советский суд.

Алемасов: А зачем его загружать, тогда как можно без суда обойтись?

Лейбович: Я на этот вопрос сейчас отвечу. Намерения у нас были одни, чтобы прижать врага.

Тов.Алемасов мне на одном заседании заявил, что я к этому вопросу отношусь либерально, даже резче заявил. Я немедленно поставил вопрос перед прокурором Союза - тов.Вышинским, он мне ответил, что уплотнение санкционируется. Ничего плохого в этом я не вижу, и в этом я не могу усматривать либерального отношения к врагам. Я считаю, что правильное судебное решение не может быть расценено как либеральное отношение к врагам.

Алемасов: Тов.Лейбович, хватит нам от врагов защищаться, надо нажимать, а мы их защищаем.

Лейбович: О моем отношении к врагам. Заявляю, здесь я работаю два с половиной года и на протяжении этого времени, особенно последнего периода (конец 1936 и 1937 гг.), через мои руки, в том числе из органов НКВД, с которыми я имею довольно близкое соприкосновение по роду своей работы, у меня никогда не было колебаний по таким вопросам, когда речь идет о расправе с врагами.

[...] За последнее время после решения февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) один из серьезных вопросов, который не мог не стоять не только [перед] прокуратурой, но и партийными органами, органами НКВД, эта проверка судебной практики за прошлые годы, особенно по делам взрывов, пожаров, аварий, потому что факты, которыми мы уже сейчас располагаем, говорят о наличии ряда дел, [с] которыми связано их политическое значение.

За последний период времени проверили 33 дела, и оказалось, что по ряду дел устанавливается явное вредительство, однако они прошли как обычные дела о нарушении техники безопасности.

На Шугуровском битумном заводе на протяжении ряда лет орудовали враги. Причем при наличии восьми человеческих жертв и 70 случаев тяжелых ранений это дело было разрешено как обычное о нарушении техники безопасности. Впоследствии установлено, что орудовала группа вредителей. Такие факты были обнаружены и на заводе им.Горького. Мне кажется этот вопрос большой, и партийные организации и органы прокуратуры

10. Я-462

должны будут этим делом серьезно заняться, потому что за рядом таких дел скрывается немало вредителей, которые притаились, прикрылись за такими приговорами с неправильной политической оценкой характера этих преступлений.

Ионов останавливался на вопросах вредительства в Наркомземе. Только на днях установлен такой факт, когда из Наркомзема рассылался гипо-сульфат и неопровержимыми данными установлено, что он содержал такое количество хлористого бария, которое при употреблении его на лечебные цели скота, скот тот уничтожался. В ближайшее время мы это дело распутаем, и виновники-диверсанты получат надлежащую кару [...]

Зайцев: Возмутительное дело в мясокомбинате, это издевательство над населением, смазали, затянули 109 статей. Я в прошлом году давал материалы и просил ответить по вопросу того, что в Лаишевском районе в За-готскоте засолили дохлую лощадь для употребления в пищу, а прокурор, разбирая это дело не нашел состава преступлений у заведующего Заготско-та. Масис поддерживает мошенников, видимо, и Лейбович поддерживает. Как же ты разбираешь эти дела, как ведешь?

Лейбович: По вопросу лаишевской лошади я не смогу ответить, не помню. По вопросу о мясокомбинате на бюро обкома партии этому делу не было дано политической оценки, в частности по отношению управляющего Андриатиса. Однако прокуратура привлекала к уголовной ответственности Андриатиса. Дело это закончено, и вопрос о квалификации будет мною разрешен после ознакомления с ним в соответствии с обстоятельством дела. Я сейчас один, в течение полгода заместителя не имею, учтите, что у меня в этой области имеются большие затруднения. Если там есть вредительство, виновники будут строго наказаны, и дело не будет смазано.

Зайцев: В нашей докладной записке имеется 15 фактов.

Лейбович: Вопрос решался на обкоме.

Курников: В констационной части все это перечисленно.

С места (Аникин)70: Тов.Лейбович, почему это политическое дело тянулось 5 месяцев и следствием было установлено как простая халатность?

Почему тов.Лейбович считает возможным и допустил представить в обком партии на 22 чел. списки на награждение юбилейными значками, в числе этих людей были такие люди, как: Михайлов71, Масис72, Мусин,73 Гаязов, Федотов, Джамилов74? Почему имелись такие факты?

Лейбович: Следствие за делом ОМКУЗ наблюдаю я лично сам. Предъявляется обвинение по 58-14-к[онтр]р[еволюционный] саботаж.

С места: А почему не седьмой?

Лейбович: Почему так случилось с представлением к награждению чуждых людей? В этом я признаю свою грубейшую политическую ошибку. Я не разобрался с людьми, которых нужно было выгнать сразу. В данное время мы их тщательно проверяем. Одно из лиц - Д жали лев - арестован. Заявляю, все, что будет от меня зависеть, я исполню, исправлю свою грубейшую ошибку по вопросу очищения прокуратуры.

Флегонтов: Дело о вредительстве в Чистопольском районе проходило через твои руки два раза.

Лейбович: Дело было квалифицировано по 109-й статье. Первый приговор за мягкостью Верхсуд отменил и передал на вторичное рассмотрение. Вторично суд приговорил от 7 до 10 лет главных виновников. На ближайшем заседании Верхсуд будет снова рассматривать это дело с точки зрения правильности квалификации.

Флегонов: Известно ли Вам, как в 1935 году проводились хлебозакупки?

Лейбович: Мне известно, что по этому поводу работник милиции поехал проводить хлебозакупки и арестовал 12 колхозников. Этот вопрос мною

был передан военной прокуратуре. Следствие велось там. Судил трибунал. После приговора я написал протест на мягкость, однако приговор оставлен в силе.

Флегонтов: Вы знали о вине секретаря райкома?

Лейбович: Нет, не знал.

Кабиров: Тов.Лейбович, вы все время говорите, что работаете плохо. Скажите, что вам мешает, почему вы плохо работаете, как надо перестроиться и какие из этого вы делаете политические выводы?

Лейбович: Мне ничего не мешает. Мы, с одной стороны, еще как следует не перестроили работу, а с другой стороны, мы чрезвычайно загружены делами. За последний период загрузка следственного отдела превышает какой бы то ни было период прошлой моей работы. Кроме того, и характер дел совершенно иной. В этом я никого не виню. И если кто виновен, то, в первую очередь, лично я, как руководитель этого учреждения.

Бейлин: Тов.Лейбович, когда наконец окончится следствие и будет слушаться дело об убийстве Сайфутдиновой?

Лейбович: Я на этот вопрос ответить не могу, следствие ведется 4-м отделом нкдв.

Бейлин: А когда будет слушаться дело по Кировскому району - дело Фомичева - и по Сталинскому району.

Лейбович: Кировское дело находится в стадии расследования, оно будет закончено дней через 5-6, а с делом Сталинского района была задержка вследствие того, что мы акт проверки, произведенной ревизии по Сталинскому РК получили только 26/У111 с.г.

Бейлин: Зачем вновь расследовать, мы вам дали факты.

Зайцев: А вдруг следствие еще что-нибудь найдет?

Лейбович: Тов.Бейлин, я без следствия дело в суд направлять не могу.

С места: Как вы смотрите на устные заявления и затем, каково ваше мнение о прокуроре Галимове, считаете вы его хорошим работником или плохим? Мы его исключили из партии дней 15 тому назад. Почему вы его до сих пор не сняли с работы?

Лейбович: Я не понял, что означают устные заявления.

С места: Месяца 2 тому назад я вам сообщил о поведении Галимова.

Лейбович: Вы мне заявили о том, что у вас имеются сомнения по вопросам о самоубийстве. Я немедленно написал об этом в ОК. Никаких других заявлений, ни устных, ни письменных, я от вас не имел.

Мухаметзянов: А ведь время тоже проходит, т.Лейбович.

Лейбович: Правильно.

С места: Я говорил о поведении прокурора.

Лейбович: Вы спрашиваете, как я смотрю на поведение прокурора Галимова. Я вошел с ходатайством в Прокуратуру Союза о привлечении его к уголовной ответственности и отстранении от должности за ряд безобразий, которые допущены по Балтасинскому району.

Алкин: Тов.Лейбович, почему смазано дело троцкиста Айзамана, вредившего в Аптекоуправлении? Дело заключалось в том, что он купил явно гнилую сушеную малину в количестве 5000 кг и вопреки протестам рабочих предложил пустить в продажу. Мало этого. На протест парторганизации и на официальный запрос прокуратура ответила официально, что суд поступил правильно и Айзаман не виновен.

Лейбович: Мне очень трудно по этому делу ответить, потому что через нас проходит несколько тысяч дел и по памяти отвечать очень трудно.

Алкин: Это не маленькое дело.

Лейбович: Через нас проходит несколько тысяч дел, и не могу сейчас припомнить, как квалифицировано это дело.

Мухаметзянов: Слово имеет тов.Аникин.

Аникин: Товарищи, всем вам известно, что за последний период времени в прокуратуре целый ряд дел, которые парторганизацией рассматриваются как политические, смазывается. Возьмите в качестве примера гармонную фабрику. Если бы парторганизация не вмешалась в это дело, оно прошло бы как простое дело.

Лейбович: Москва отменила.

Алемасов: Надо проявлять большой напор, отстаивать свое мнение.

Аникин: Аналогичная картина была с отправлением рабочих на меховой фабрике. Тут самое настоящее, неприкрытое к[онтр]р[еволюционное] дело. Между прочим, по обвинительному заключению все обвиняемые проходят как рабочие и служащие, тогда как все эти лица на самом деле являются чуждыми враждебными элементами, начиная с самого Шварца. Шварц -сын торговца, жена имеет связь с Польшей и Германией. Другие обвиняемые тоже торговцы, белогвардейцы и прочие. Это дело у вас проходит по статье 111, а следствие по нему ведется в течение 5 месяцев. Неужели нужно 5 месяцев следствия, для того чтобы вести дело по 111 статье. Я кое-что в этом деле понимаю и знаю, что для следствия установлен срок в 1 месяц, в крайнем случае 2-х мес[ячный] срок.

Дальше, я хочу остановиться на вопросе о засоренности аппарата прокуратуры. Мне несколько раз приходилось говорить на эту тему с тов.Лейбовичем. Тов.Лейбовичу указывали и на бюро, что он занимается негодной практикой верхушки - перевода одних провинившихся людей на другое место. Сейчас кадры прокуратуры проверяются нашим отделом. Тов.Лейбович почти никакого участия в этой проверке кадров не принимает, а наоборот, он даже до некоторой степени тормозит, с большим трудом приходилось выдрать все эти факты. Товарищ Лейбович не помогал проверке этих кадров. Инструктор обкома с большим трудом проверяет сейчас эти кадры. Нужно сказать, что очень много имеется у него прокуроров, которые в прошлом имеют судимость и прочее. Я, товарищи, вношу предложение о выводе тов.Лейбовича из состава пленума областного комитета партии.

Мухаметзянов: Слово имеет тов.Алкин.

Алкин: В отношении кадров и линии товарища Лейбовича о подборе кадров. Говорилось очень много о том, что у него линия подбора кадров явно гнилая. Все же товарищем Лейбовичем это не воспринимается, и не воспринимается еще и сейчас. Это видно из того, что тов.Аникин перечислил ряд фамилий, о которых тов.Лейбович знал и даже представил их к награждению.

Все это показывает, что т.Лейбович не сделал никаких уроков из предупреждений и указаний, которые были со стороны бюро ОК ВКП(б), из решений февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б), и это видно сейчас, что он не желает исправить свою линию по вопросам о кадрах. Было указание, что по отдельным делам отсутствует контроль, что также отсутствует контроль по кассационным делам, и все же товарищ Лейбович из этих указаний и ошибок в прошлом не учел.

Я поддерживаю предложение товарища Аникина о выводе товарища Лейбовича из состава членов пленума ОК ВКП(б).

Мухаметзянов: Слово имеет товарищ Шарков.

Шарков: Товарищи, я хочу дополнить выступления предыдущих товарищей об отношении тов.Лейбовича к вопросу о подборе кадров. Тов.Лейбович и сам сказал, что у него была ошибочная практика в этом отношении - в подборе кадров. Я бы сказал, что не ошибочная практика, а непартийная - антипартийная.

Возьмите прокурора Муслюмовского района. О нем партийная организация ставила вопрос еще год тому назад, секретарь Муслюмовского райкома

партии разговаривал о том, что надо покопаться как следует в этом прокуроре. А что сделано - ничего.

В 1935 году, был поставлен вопрос, материалы были очень сложные, но видите, куда-то потеряли дело. Был Абдуллину передан этот материал -врагу народа. Лейбович знал об этом, знал все эти сигналы, но по ним он ничего не сделал. Партийная организация ставила вопрос перед тов.Лейбовичем о том, что состояние подбора кадров прокуроров, обстоит исключительно безобразно. Вот прокурор в Арском районе. Он сам занимался изнасилованием женщин, как же этот прокурор будет судить других людей, когда сам занимается такими гнусными делами. Этому прокурору даются сигналы о том, что враг собирается убивать людей. Прокурор никаких мер не примет, а враг нападает на женщину, делает ей 18 ран и только благодаря тому, что рабочие спасают ее, она осталась жива.

Исходя из всех тех фактов, о которых здесь указывали, я считаю правильным предложение предыдущих товарищей о выводе товарища Лейбо-вича из состава членов пленума обкома.

Веверс: Товарищи, тут указывается, что Лепа, благодаря этой артели зажимал критику и самокритику, насаждал семейственность и т.д. Это правильно. Я считаю необходимым прибавить одно. Сегодня тов.Маленков сказал, что лично Лепа товарищ Сталин крепко указал о тех выводах, которые необходимо сделать. На февральском пленуме ЦК Лепа тоже было указано, что Лепа должен был так ориентировать организацию на борьбу с этой артелыциной, а фактически он делал наоборот. Говорил, что не стоит трогать этой артели.

Мухаметзянов: Я буду голосовать: принять за основу. Кто за то, чтобы принять за основу, с тем добавлением, которое внес тов.Веверс?

Теперь дополнение. Товарищ Бейлин предлагает добавить, что Лепа не сделал вывода в отношении своей артели, даже после специального предупреждения со стороны ЦК ВКП(б), наоборот, дезорганизовал парторганизацию, актив парторганизации. То, что говорил тов.Маленков, что сам товарищ Сталин предупреждал тов.Лепа, - это новость для Татарской парторганизации.

Кабиров: Я думаю, что нам нужно прямо записать, что Лепа обманул, это я заключаю из того, когда Лепа на партийной конференции заявил, что ЦК давал указания не трогать людей, намеченных к исключению, значит, форменным образом обманывал партию.

Мухаметзянов: Есть еще желающие высказаться по этому поводу.

С места: Нет.

Мухаметзянов: Ставлю на голосование предложение тов.Бейлина. Кто за предложение тов.Бейлина, прошу поднять руки. Опустите. Кто против?

С места: Нет.

Мухаметзянов: Принимается. Еще какие есть дополнения?

Кабиров: Я все же просил бы включить мое предложение.

Мухаметзянов: Было предложено записать, "скрыл от парторганизации, чем и дезориентировал", это я думаю целиком совпадает.

С места: А в отношении сращивания с социалистами указывается в постановлении?

Мухаметзянов: Нет.

С места: Надо указать, что результатом этого являлся зажим и сращивание с социалистами.

Мухаметзянов: В резолюции указывается о зажиме самокритики, о торможении дела и т.д. Еще есть предложения? (Нет). Голосую. Кто за то, чтобы принять оглашенную мною резолюцию с добавлением тов.Бейлина. Кто против?

С места: Нет. (Принимается).

Мухаметзянов: Есть предложение исключить из состава членов обкома Андерсона, а также из состава ОК и из рядов ВКП(б) Баскина, как врага народа. Ставлю на голосование. Кто за это предложение? Прошу поднять руки. Кто против? (Нет). Принимается.

Теперь предложение тов.Бейлина о выводе Лепа из состава ОК ВКП(б).

Пинхасик: Товарищи, хотя Лепа официально на конференции отчислил меня от артели, хотя по существу и формально я имею основания считать себя не членом этой артели, но я принадлежу к таким людям, которые не только слепо верили Лепа, но считали Лепа идеалом большевика. После доклада тов.Алемасова, после статьи Акопяна и то, что вскрылось [в] поведении Лепа, особенно его обман, это, товарищи, показывает, что Лепа обманывает партию в буквальном смысле. Я не сумел высказаться на пленуме и думаю, что удастся помочь пленуму на конкретных фактах, оглядываясь назад выявить, как он тормозил в разоблачении врагов, то, чего мы не замечали раньше, то, что Лепа обманывал. Особенно характерен факт с Андерсоном, который подло обманывал партию, и когда Лепа, приехав из Москвы, передавал Андерсону: "Пусть передаст дело КПК".

Мухаметзянов: Кто за предложение тов.Зайцева?

С места: Когда разоблачают врагов народа, обманывающих партию, судят строго, почему здесь ограничиваются только тем, чтобы вывести из состава обкома.

Мухаметзянов: Товарищи, первая часть резолюции решает. Товарищ Маленков присутствовал на нашем пленуме, слышал все выступления, и мы думаем, что он доложит это дело ЦК партии, протокол получит.

Ставлю на голосование предложение товарища Зайцева. Кто за это предложение, прошу голосовать. Кто против? (Нет). Принимается. Других вопросов нет.

Пленум закрывается.

Ф.15. Оп.З. Д. 1499. Л.154-254.

Именной указатель к стенограмме пленума обкома ВКП(б)

26-28 августа 1937 года

1.Мухаметзянов Галим Мухаметзянович (1908-1938), 2-ой секретарь Татарского обкома ВКП(б), репрессирован в 1937 г.

2.Рахматуллин Фазыл Латыпович (1899-1938), зав. отделом пропаганды и агитации Татарского обкома ВКП(б), репрессирован в 1937 г.

2.Рахматуллин Исхак Шигабутдинович (1897-1937), партийный работник, репрессирован в 1937 г.

3.Разумов Михаил Осипович (1894-1937), секретарь Татарского обкома ВКП(б) в 1928-1933 гг., затем секретарь Иркутского обкома ВКП(б), репрессирован в 1937 г.

4Лепа Альфред Карлович (1896-1937), секретарь Татарского обкома ВКП(б), репрессирован в 1937 г.

5.Анисимов Василий Федорович (1896-1938), нарком пищевой промышленности ТАССР, репрессирован в 1937 г.

6Лазарев Николай Ефимович (1895-1938), зам. директора Таткниготорга, репрессирован в 1936 г.

7.Артамонов Григорий Григорьевич (1903-1938), зав. отделом Татсоюза, репрессирован в 1936 г.

8.Гинзбург Евгения Соломоновна (1904-1977), преподаватель Казанского госуниверситета, сотрудник правления Союза писателей ТАССР, репрессирована в 1937 г.

9.Андерсон Владимир Христофорович (1898-1938), зав. орготделом Татарского обкома ВКП(б), репрессирован в 1937 г.

Ю.Кузьмин Михаил Андреевич (1900-?), секретарь Кировского райкома ВКП(б) г.Казани.

Н.Ганеев Али Ганеевич (1897-1938), нарком местной промышленности ТАССР, репрессирован в 1937 г.

12.Абрамов Киям Алимбекович (1897-1938), председатель Совнаркома ТАССР, репрессирован в 1937 г.

13.Байчурин Гумер Гилязетдинович (1890-1938), председатель ЦИК ТАССР, репрессирован в 1937 г.

М.Баскин Вениамин Абрамович (1906-1938), секретарь Казанского горкома ВКП(б), репрессирован в 1937 г.

15.Биктагиров Аскар Тагирович (1904-1937), 2-й секретарь Казанского горкома ВКП(б), репрессирован в 1936 г.

16.Ионов Филипп Иванович (1903-1959), секретарь Новошешминского райкома ВКП(б), затем на руководящей хозяйственной работе.

П.Искандеров Абдрахман Идрисович (1898-1938), нарком земледелия ТАССР, репрессирован в 1937 г.

18.Касимов (Касымов) Газим Касымович (1891-1937), ректор Казанского пединститута, репрессирован в 1937 г.

19.Валеев Исмаил Валеевич (1907-?), военослужащий 86 стрелковой дивизии.

20.Новоселов Аркадий Михайлович (1905-1940), зав. сельхозотделом Татарского обкома ВКП(б), зам. председателя Совнаркома ТАССР, репрессирован в 1938 г.

21.Алемасов Александр Михайлович (1902-1973), секретарь Татарского обкома ВКП(б) 1937-1942 гг.

22.Зайцев Федор Иванович (1894-?), уполномоченный КПК при ЦК ВКП(б) по ТАССР.

23.Муравьев Семен Кузьмич (1903-?), секретарь Тетюшского райкома ВКП(б), затем на партийной и советской работе.

24.Егоров Федор Васильевич (1902-?), директор Казанского завода СК-4, репрессирован в 1937 г.

25.Магдеев Каюм Хайруллович (1897-1938), нарком финансов ТАССР, репрессирован в 1937 г.

26.Кильдин Гильмутдин Баязитович (1897-1974), управляющий конторы "Татсельхозснаб", репрессирован в 1937 г.

27.Курников Иван Иванович (1903-1975), зав. промышленно-транспортным отделом обкома ВКП(б), репрессирован в 1937 г.

28.Мардер Исидор Исидорович, директор Бондюжского завода в 1934-1937 гг. Репрессирован в 1937 г.

29.Пинхасик Лазарь Соломонович (1903-1938), зав. отделом школ и науки Татарского обкома ВКП(б), репрессирован в 1937 г.

30.Разживин Яков Яковлевич (1905-?), директор парткурсов при Татарском обкоме ВКП(б).

31.Бейлин Абрам Григорьевич (1886-?), секретарь партколлегии при уполномоченном КПК при ЦК ВКП(б) по ТАССР.

32.Петров Антон Александрович (1905-?), секретарь Кзыл-Армейского райкома ВКП(б).

33.Кабиров Багаутдин Гайнутдинович (1895-?), нарком здравоохранения ТАССР.

34.Исхаков Вали Исхакович (1889-?), зам. председателя Госплана ТАССР, репрессирован в 1930 г.

Зб.Зарипов Латиф Зарипович (1905-?), начальник политотдела 5 отделения Казанской железной дороги.

37.Вольфович Моисей Абрамович (1888-1938), ректор Татарской Высшей Коммунистической сельскохозяйственной школы, репрессирован в 1937 г.

38.Базеев Яков Алексеевич (1898-1938), начальник управления Казанской железной дороги, репрессирован в 1937 г.

39.Нольский Эммануил Вольфович (1902-?), начальник политотдела Казанской железной дороги.

40.Айвазов Моисей Гавриилович (1900-1938), секретарь Ленинского райкома ВКП (б) г.Казани, репрессирован в 1937 г.

41.Аксенов Павел Васильевич (1899-1991), председатель исполкома Казанского горсовета, репрессирован в 1937 г.

42.Штукатер Вениамин Львович (1905-1938), начальник строительства Казанской фабрики кинопленки, репрессирован в 1937 г.

43.Фомичев Василий Александрович (1900-1938), председатель исполкома Казанского горсовета, репрессирован в 1937 г.

44.Иоффе Соломон Саулович (1885-?), секретарь Ленинского, Сталинского, райкомов ВКП(б) г.Казани, репрессирован в 1936 г.

45.Гудзик Сергей Петрович (1905-1984), директор Казанского авиационного института, репрессирован в 1936 г.

46.Гординский, директор Казанского авиационного техникума в 1932-1934 гг., с 1935 г. - директор Рыбинского авиационного института.

47. Абецедарский Александр Афанасьевич (1905-?), начальник цеха Казанского авиазавода №124, затем на партийной и хозяйственной работе.

48.Маршев Николай Дмитриевич (1901-?), начальник строительства Казанского авиакомбината, репрессирован в 1937 г.

49.Шаханин Лев Николаевич (1898-?), директор Казанского авиационного завода №124/27, в 1937 г. исключен из ВКП(б), в январе 1938 г.- восстановлен.

50.Сибгатуллин Хайбик Муслюмович (1907-?), директор Казанского силикатного завода, репрессирован в 1936 г.

51.Рудь Петр Гаврилович (1896-1938), нарком внутренних дел ТАССР, репрессирован в 1937 г.

52.Багаутдинов Гимаз Багаутдинович (1897-1938), ректор Казанского химико-технологического института, репрессирован в 1937 г.

53.Фаридова (Рахматуллина) Мухтарама Ахметовна (1901-1976), аспирантка Казанского пединститута, репрессирована в 1937 г.

54.Инюшкин Николай Васильевич (1898-?), преподаватель Казанского мединститута, репрессирован в 1936 г.

55.Гарин В.Н. (1896-?), начальник Татотдела ОГПУ в 1934-1935 гг. Репрессирован в 1937 г.

56.Вологдина-Лепа Срфия Ивановна (1900-1974), директор Татарского отделения союзпродмага.

57.Абдуллин Барей Абдуллович (1899-1937), 2-ой секретарь Татарского обкома ВКП(б) в 1930-1935 гг., репрессирован в 1937 г.

58.Башкиров Шагивали Галеевич (1894-1938), нарком просвещения ТАССР, репрессирован в

1937 г.

59.Беганский Измаил Ибрагимович (1894-1938), нарком здравоохранения ТАССР, репрессирован в 1935 г.

60.Усманов Мавлют Усманович (1898-1938), нарком юстиции ТАССР, репрессирован в 1937 г. 61.Эльвов Николай Наумович (1901-1937), профессор истории ряда вузов г.Казани, репрессирован в 1935 г.

62.Демышев Федор Алексеевич (1902-1937), директор Казанского института марксизма-ленинизма, репрессирован в 1937 г.

63.Батищев Степан Петрович (1902-?), преподаватель Татарской Высшей Коммунистической сельскохозяйственной школы.

64.Баязитов Салих Галиаскарович (1897-?), председатель исполкома Балтасинского райсовета, репрессирован в 1937 г.

65.Ищенко Тимофей Семенович (1903-1938), зав. кафедрой диамата Казанского госунирситета, репрессирован в 1936 г.

66.Корбут Михаил Ксаверьевич (1899-1937), профессор Казанского института Советского права и Советского строительства, репрессирован в 1933 г.

67.Сайфи Фатых Камалетдинович (1888-1937), журналист, писатель, репрессирован в 1936 г.

68.Хисамов Гараф Хисамович (1907-1938), секретарь Казанского горкома ВКП(б), репрессирован в 1937 г.

69.Лейбович Евгений Михайлович (1902-?), прокурор ТАССР, исключен из ВКП(б) в январе

1938 г.

70.Аникин Степан Сергеевич (1891-?), зав.советско-торговым отделом Татарского обкома ВКП(б).

71.Михайлов Василий Иванович, нарком внутренних дел ТАССР.

72.Масис Абрам Григорьевич, прокурор г.Казани. Репрессирован.

73.Мусин Сафа Мухамедович (1893-1938), помощник прокурора ТАССР, репрессирован в 1938 г.

74.Джамилев Мухаметдин Хуснутдинович (1899-1937), прокурор Буинского района, репрессирован в 1937 г.

Именной указатель подготовила научный сотрудник ЦГА ИПД РТ

Софья Елизарова