CC BY
43
С. В. Краснощекова
ИЛИ РАН, Санкт-Петербург
СТАТУС ПРИТЯЖАТЕЛЬНЫХ МЕСТОИМЕНИЙ 3 ЛИЦА В РЕЧИ РЕБЕНКА1
1. Введение
Посессивные отношения в русском языке могут выражаться формами существительных в родительном падеже (книга мамы), притяжательными прилагательными (мамин) и местоимениями (мой), сочетаниями с предлогом у (у мамы, у меня), а также глаголами иметь, обладать, принадлежать и др. Здесь мы рассматриваем только формы полнозначных существительных и прилагательных (в меньшей степени) и местоимений (в большей степени). Личные местоимения 1 и 2 лица обладают по сравнению с полнозначными именами редуцированным набором средств выражения посессив-ности. Притяжательным прилагательным соответствуют лично-притяжательные местоимения, сочетаниям существительных с предлогом у — сочетания личных местоимений с предлогом у, однако формы родительного падежа существительных без предлога, несущие посессивное значение, не имеют соответствия среди местоимений. Формы меня, тебя и т. д. не используются в посессивных контекстах. В 3 лице посессивность выражается двумя способами: формами его, ее, их и сочетаниями с предлогом у: у него, у нее, у них1. При этом статус местоимений его, ее, их спорен. Их принято включать в число притяжательных местоимений (несклоняемых, в отличие от прочих) [Плотникова 1980: 531], однако диахронические и формальные основания позволяют рассматривать их как формы родительного падежа личных местоимений [Федорова 1965: 125]. Здесь мы следуем первой, более распространенной, точке зрения.
1 Исследование выполнено при поддержке гранта Российского научного фонда 14-18-03668 «Механизмы усвоения русского языка и становление коммуникативной компетенции на ранних этапах развития ребенка».
1 Заметим, что в просторечии возможен также изменяемый атри-
бутивный вариант — евонный (устаревшее), ихний.
В речи детей выделяются также особые «протопадежные» формы типа мами (мами нисъка 'мамина книжка', Оли сюка 'Олина сумка'3) и, на ранних этапах, «замороженные» формы, совпадающие с формами именительного падежа (ребенок, показывая на мамину расческу, говорит: «Мама», при указании на папин магнитофон — «Папа»), Среднестатистический ребенок приобретает представление о посессивности рано: уже на этапе однословных высказываний (голофраз) реплики наподобие «Папа» могут обозначать как самого референта, так и принадлежащие ему вещи. Это обычно происходит в возрасте 1;2-1;54 лет. В дальнейшем ребенок осваивает другие способы выражения посессивных отношений, перечисленные выше. Из них наиболее распространенными являются притяжательные местоимения мой и твой и сочетания существительных и местоимений с предлогом у. Родительный принадлежности у существительных не является прототипическим для ребенка [Ионова 2007: 13] и возникает сравнительно поздно. Так как при освоении языка происходит окказиональное заполнение грамматических лакун, в речи ребенка возможны формы родительного падежа личных местоимений 1 и 2 лица со значением посессивности.
(1) Я сын тебя. (Женя Гвоздев, 6;8;87) [Гвоздев 1981]
Нашей задачей было выяснить, как к набору языковых единиц, выражающих посессивность, в ходе онтогенеза добавляются местоимения третьего лица его, ее, их, в каких отношениях эти местоимения состоят с другими средствами выражения посессивности на каждом этапе речевого развития, а также являются ли особенности освоения этих местоимений характерными только для русского языка. Объектом исследования являются притяжательные местоимения 3 лица в речи детей, предметом — причины позднего освоения и низкой частотности этих местоимений.
Можно выдвинуть несколько гипотез, объясняющих позднее появление и низкую частотность местоимений 3 лица относительно прочих притяжательных местоимений. Притяжательные местоимения 3 лица осваиваются поздно постольку, 1) поскольку поздно осваи-
3 Примеры из [Цейтлин 2007],
4 Здесь и далее возраст ребенка обозначается в формате «количество полных лет; месяцев; (дней)».
ваются косвенные формы местоимения он; 2) поскольку притяжательные местоимения вообще осваиваются позже личных; 3) поскольку поздно осваиваются формы родительного падежа существительных со значением посессивности; 4) поскольку до определенного возраста ребенок не испытывает необходимости в дополнительных средствах выражения посессивности 3 лица.
2. Материал
В качестве материала использованы записи детской речи из Фонда данных детской речи РГПУ им. А. И. Герцена и Института лингвистических исследований РАН и Интернет-базы CHILDES: лонгитюдные родительские дневники и расшифровки аудио- и видеозаписей в формате CHILDES (http://childes,psy,cmu,edu), Основная часть высказываний принадлежит 6 детям (2 девочкам и 4 мальчикам). Возраст детей колеблется от 1;8 (возраст, в котором в нашем материале у одного из детей зафиксировано первое притяжательное местоимение мой) до 4 лет (в нашем материале отсутствуют записи старших детей), Общее количество контекстов с притяжательными местоимениями составило 500; с личными — 2600,
Для получения данных о том, насколько универсальными являются особенности освоения притяжательных местоимений, было решено привлечь к сравнению язык с развитой именной морфологией. Был выбран польский язык, в котором притяжательные местоимения 3 лица омонимичны формам родительного падежа, но отсутствует регулярно используемая конструкция, соответствующая русской у него, Использовались материалы из Интернет-базы CHILDES: расшифровки записей спонтанной речи польских детей в возрасте от 1 до 7 лет. Для более точного сравнения с русским языком верхняя граница возраста была сужена до 4;0. Из записей речи 13 детей было получено 277 словоупотреблений притяжательных местоимений.
3. Возраст появления местоимений в речи детей
Известно, что средства выражения посессивности появляются в речи ребенка в следующем порядке: 1) голофразы с посессивным значением — «замороженные» формы, омонимичные формам сущест-
вительных в именительном падеже. Затем возникают 2) притяжательные прилагательные и местоимения; конструкции «у + Р. п.». Следом идут 3) формы родительного падежа существительных без предлога [Андреева 2001; Еливанова 2004]. Притяжательные местоимения 1 и 2 лица, согласно нашим данным, появляются в возрасте от 1,10 до 2,25. В примерах приведены первые зафиксированные в нашем материале случаи употребления местоимений.
(2) Машинкамоея такая оранжевая. (Филипп, 1;8; 19)
(3) Забыла... зонтик... наш. (Лиза, 1;10;10)
Местоимения 3 лица его, ее, их возникают позже других притяжательных местоимений (мой, твой, наш, ваш), но раньше форм родительного падежа существительных с посессивным значением (волчаток мама (Аня, 2,11,25)). Между появлением притяжательных местоимений 1 и 2 лица и 3 лица у разных детей в нашем материале проходит от 5 (Филипп) до 13 (Лиза) месяцев. Основное количество контекстов с анализируемыми формами приходится на возраст 2;4-2;6 и позже.
(4) Р: Нет, это не кружочек, вот это кружочек, вот-вот-вот, их ванна такая, ванна... — Мама: А, зверюшек это ванна? (Лиза, 2;11;6)
(5) Р: И здесь бабочка. — Мама: Бабочка.— Р: Ее дом берет [муравей]. (Филипп, 2;1;6)
(6) Где его [медвежонка] мама? (Аня, 2;6;5)
Притяжательные местоимения 1 и 2 лица относятся к местоимениям, осваивающимся рано. Параллельно с ними в речи ребенка возникают личные местоимения я, ты, он, мы и указательные этот, там и здесь. Притяжательные местоимения 3 лица можно отнести к группе местоимений, осваивающихся поздно. Параллельно с ними появляются лексемы себя, свой, такой, тот, вы.
Местоимения 3 лица отличаются от других притяжательных не только по возрасту появления, но и по частотности в речи ребенка. Их доля составляет 9% от всех обнаруженных притяжательных местоимений. Личные местоимения 3 лица при этом
5 Возрастные границы индивидуальны для каждого ребенка.
занимают около 30% от всего корпуса личных местоимений (учитывались словоупотребления).
Таблица 1. Личные и притяжательные местоимения в детской речи: общее количество словоупотреблений
3 лицо всего
личные 870 (33,5%) 2600 (100%)
притяжательные 46 (9,2%) 500 (100%)
Притяжательные местоимения 3 лица по двум параметрам (возраст появления и частотность) занимают в языковой системе ребенка более слабое положение по сравнению с личными местоимениями 3 лица, с одной стороны, и притяжательными местоимениями 1 и 2 лица, с другой,
Анализ речи взрослых собеседников детей в нашем материале показывает, что количество личных местоимений 3 лица в речи взрослых, как и в речи детей, составляет около 30% от общего количества личных, однако притяжательные местоимения употребляются в 2 раза чаще, чем у детей.
Таблица 2. Личные и притяжательные местоимения в речи взрослых: общее количество словоупотреблений
3 лицо всего
личные 5163 (31,3%) 16489 (100%)
притяжательные 91 (20,7%) 440
Влияние инпута (речи взрослых, которую воспринимает ребенок) прослеживается, однако не полностью объясняет низкую частотность и позднее появление притяжательных местоимений 3 лица в речи ребенка.
4. Освоение ребенком местоимений 3 лица
Рассмотрим подробнее каждую из гипотез, объясняющих позднее появление и низкую частотность местоимений 3 лица относительно прочих притяжательных местоимении: 1) позднее освоение косвенных форм местоимения он (им, ему и т.д.) относительно дефолтных; 2) позднее освоение притяжательных местоимений относительно личных; 3) позднее освоение форм родительного падежа
существительных с посессивным значением относительно других форм; 4) отсутствие необходимости в дополнительных средствах выражения посессивности 3 лица.
1. Притяжательные местоимения 3 лица осваиваются поздно постольку, поскольку поздно осваиваются косвенные формы местоимения он. Можно предположить, что, если парадигма местоимения он освоена недостаточно хорошо, форма его не может появиться в речи. Однако предположение не подтверждается: местоимение он начинает употребляться в возрасте около 2 лет, и к моменту появления первых притяжательных местоимений 3 лица косвенные формы уже активно используются, в том числе омонимичная форма винительного падежа его.
2. Притяжательные местоимения 3 лица осваиваются поздно постольку, поскольку притяжательные местоимения вообще осваиваются позже соответствующих личных. В этом случае можно предположить, что местоимения 3 лица повторяют путь местоимений 1 и 2 лица, но с опозданием. Местоимение я (и иногда ты) объективно появляется на несколько месяцев раньше, чем он (в нашем материале разрыв составляет у разных детей от одного до трех месяцев). Можно было бы предположить, что формы местоимения он осваиваются постепенно в той же последовательности, что и формы местоимения я. Однако у большинства детей форма мой возникает практически одновременно с формой я. По мнению Г. Р. Добровой, посессивность имеет тенденцию усваиваться раньше персональности при восприятии речи (ребенок начинает понимать у меня, мое раньше, чем я) и немного раньше или одновременно с персональностью при продуцировании [Доброва 2001: 255-256]. Это утверждение, однако, распространяется только на местоимения 1 и 2 лица: у местоимений 3 лица посессивность усваивается позже персональности. Гипотеза о более позднем освоении притяжательных местоимений вообще по сравнению с личными не подтверждается.
3. Притяжательные местоимения 3 лица осваиваются поздно постольку, поскольку поздно осваиваются формы родительного падежа существительных со значением посессивности. В этом случае можно предположить, освоение местоимений 3 лица происходит по тому же пути, что и освоение полнозначных имен, но с опозданием. Действительно, если сопоставить цепочки «мама — (мамин) —
у мамы — мамы» и «она — у нее — ее», заметно, что такая закономерность существует. В этом случае или притяжательному прилагательному, или форме родительного падежа в цепочке имен не соответствует никакой формы в цепочке местоимения. Можно было бы сделать вывод, что ребенок, не готовый употреблять родительный падеж существительного для выражения посессивности, испытывает затруднения и при использовании местоимения, Но в речи детей его появляется раньше, чем родительный падеж существительных с посессивным значением. Родительный падеж существительных употребляется в постпозиции к главному слову, тогда как притяжательные местоимения 3 лица — в препозиции, что сближает их с притяжательными прилагательными и местоимениями типа мой. Местоимения 3 лица, таким образом, обладают в речи детей особым статусом как нечто среднее между классическими притяжательными единицами и классическими падежными формами имен, не являясь ни тем, ни другим.
В этом отношении местоимения 3 лица можно сравнить с посессивными протоформами существительных, которые присутствуют в речи детей на этапе двусловных высказываний и внешне совпадают с формами родительного падежа («Мами книжка»), С. Н. Цейтлин предлагает для таких форм три интерпретации, отмечая, что при наличии контекста неоднозначность снимается: формы являются (а) усеченными притяжательными прилагательными, (б) частями конструкции «у + Р. п.» без у; (в) формами протопадежа, являющегося частью временной языковой системы ребенка [Цейтлин 2007: 216]. В эту категорию сначала могут попадать и притяжательные местоимения 3 лица, при том что с возрастом они начинают сближаться с другими притяжательными единицами — местоимениями и формами родительного падежа.
4, Притяжательные местоимения 3 лица осваиваются поздно, поскольку до определенного возраста ребенок не испытывает необходимости в дополнительных средствах выражения посессивности 3 лица. Механизм образования притяжательных прилагательных на -ин является продуктивным [Бондаренко 2008: 25; Шмелева 2008: 39-40]; притяжательные прилагательные распространены в инпуте и первыми из прилагательных начинают использоваться ребенком [Воейкова и др. 2015], При таких условиях ребенок может выразить нужную ему информацию производными от существи-
тельных формами, не прибегая к местоимениям. С другой стороны, притяжательные прилагательные не являются самыми распространенными в речи ребенка, уступая качественным и относительным; набор регулярно использующихся притяжательных прилагательных невелик (мамин, папин, бабушкин и производные от личных имен). С появлением необходимости связывать высказывания и, соответственно, выражать анафорические отношения возникает необходимость использовать местоимения 3 лица.
Отчасти эту функцию выполняет крайне частотная конструкция типа у него. Такие формы появляются обычно в 2;0-2;1, немного позже, чем соответствующие конструкции с существительными (у мамы) и местоимением я (у меня), но одновременно с у тебя и в целом на том же возрастном отрезке, что и большинство притяжательных единиц. В детской речи на одно притяжательное его приходится около двадцати у него. Хотя у него и его различаются по синтаксической функции и по семантике (у него обозначает общее отношение к лицу, включенность в сферу субъекта-обладателя [Цейтлин 2007]), обе формы принадлежат к области посессивности. Можно предположить, что в речи ребенка 2-2;5 лет у него является стандартным средством выражения посессивных значений при 3 лице. Конструкции типа у него могут встречаться в контекстах, где в принципе возможно его.
(7) Это шуба у него. (Ваня, 3;4;6)
(8) У него седло сломано. (Ваня, 3;6:19)
5. Притяжательные местоимения в речи польских детей
Для проверки гипотезы о том, что притяжательные местоимения 3 лица осваиваются поздно, поскольку ребенок не испытывает в них необходимости, используя притяжательные прилагательные и конструкции типа у него, было решено сравнить развитие притяжательных местоимений в русском и польском языках. В польском языке притяжательные местоимения 3 лица омонимичны формам родительного падежа, но отсутствует регулярно используемая конструкция, соответствующая русской у него.
Что касается возраста появления, то в польском языке притяжательные местоимения 1 лица появляются раньше, чем соответствующие местоимения у русскоязычных детей (то] 'мой'
фиксируется первый раз в 1;4; nasz 'наш' — в 1;6; тогда как русские мой и наш зафиксированы в 1;8 и 1;10 соответственно). Притяжательные местоимения 3 лица появляются позже: и в польском, и в русском языке его (jego) впервые фиксируется в 2;0. Однако если русские дети начинают активно оперировать формами его и ее ближе к 2;6-3 годам, то в польском языке это происходит уже в 2;1-2;3.
Различия наблюдаются в количественном соотношении притяжательных местоимений. Если сравнивать только мой (moj) и 3 лицо (его (jego) / ее (jej) / их (ich)) и не учитывать другие местоимения, то в русскоязычном материале соотношение между притяжательными местоимениями 1 и 3 лица равно примерно 9:1. В польском материале этот индекс равен 1,2:1. Таким образом, отличия наблюдаются и в частотности, и в возрасте начала активного использования местоимений.
Рассмотрим каждую из четырех выдвинутых выше гипотез применительно к польскому материалу.
1. Притяжательные местоимения 3 лица осваиваются поздно постольку, поскольку поздно осваиваются косвенные формы личного местоимения 3 лица. У большинства польских детей on 'он' опережает притяжательную форму на несколько месяцев, как и в русском языке. Таким образом, гипотеза не подтверждается: прочие косвенные формы on уже усвоены и употребляются, когда возникает притяжательное jego.
2. Притяжательные местоимения 3 лица осваиваются поздно постольку, поскольку притяжательные местоимения вообще осваиваются позже соответствующих личных. Косвенным опровержением гипотезы можно считать такой же, как в русском, порядок и относительный возраст появления местоимений: moj появляется практически одновременно с ja, тогда как jego возникает через несколько месяцев после on.
3. Притяжательные местоимения 3 лица осваиваются поздно постольку, поскольку поздно осваиваются формы родительного падежа существительных со значением посессивности. В польском языке на ранних этапах развития посессивные формы родительного падежа немногочисленны: в 2-2;5 года польские дети используют в основном родительный падеж с предлогом и родительный при
отрицании. Выражение посессивности при этом ложится на притяжательные местоимения, то есть гипотеза не подтверждается.
4. Притяжательные местоимения 3 лица осваиваются поздно, поскольку до определенного возраста ребенок не испытывает необходимости в дополнительных средствах выражения посессивности 3 лица. Для польского языка это утверждение неактуально: язык не предлагает ни аналогов русской конструкции у него, ни регулярных притяжательных прилагательных. Ребенок выбирает между притяжательным местоимением и формой родительного падежа существительного — отсюда иное, чем в речи русских детей, соотношение moj — jego.
Позднему появлению притяжательных местоимений 3 лица может быть дано межъязыковое объяснение. Притяжательные местоимения в речи ребенка можно описать как особые, сложные для освоения, формы личных; в русском языке, возможно, вначале как промежуточные притяжательные протоформы. Можно предположить, что в языках, где притяжательные формы не омонимичны косвенным формам личных местоимений, картина будет другая. Известно, что в английском косвенные формы (me 'мне, меня', him 'ему, его') и притяжательные местоимения (my 'мой' his 'его') возникают примерно через полгода после появления основных форм (I 'я' he 'он') [Fenson et al. 1994]. В целом, позднее появление притяжательных местоимений 3 лица по сравнению с а) притяжательными формами 1 и 2 лица и б) другими формами 3 лица — это явление, характерное для многих языков [Rozendaal 2008: 69]. Возможно, данная особенность связана не с конкретной языковой системой, а с общим когнитивным развитием ребенка.
Небольшому количеству местоимений типа его в русской детской речи можно дать внутриязыковое объяснение: ребенок, имея широкий арсенал простых и однозначных притяжательных средств (у него, регулярные притяжательные прилагательные), делает выбор в их пользу.
6. Выводы
Таким образом, можно выстроить следующую картину появления в языковой системе ребенка притяжательных местоимений 3 лица: на ранних этапах развития речи вся информация, относящаяся к посессору 3 лица, выражается полнозначными именами —
существительными или притяжательными прилагательными. С появлением анафорического местоимения он и его косвенных форм конструкция у него занимает свое место в наборе посессивных форм.
Затем ребенок начинает вычленять из речи взрослых собственно притяжательные местоимения типа его, которые могут быть трактоваться как адъективные формы и как формы родительного падежа. Двойственность немного замедляет процесс встраивания форм в систему. Очевидно, что в русском языке и в тех языках, где притяжательные местоимения омонимичны косвенным формам личных, необходимость разграничивать формы и вычленять отдельные значения представляет для ребенка дополнительную сложность.
На следующем этапе местоимения 3 лица отождествляются по значению с местоимениями типа мой и заполняют ячейку «(адъективная) притяжательная форма», которая уже заполнена и у существительных, и у местоимений 1 и 2 лица. Затем формы типа его, возможно, осмысляются как формы родительного падежа. Вслед за этим у ребенка возникают и формы родительного падежа существительного в посессивном значении,
Данные других языков показывают, что притяжательные местоимения в целом осваиваются на несколько месяцев позже личных. Можно предположить, что влияние оказывают некие когнитивные механизмы, при которых притяжательность 3 лица оказывается для ребенка сложнее, чем «личная» притяжательность. «Личность», «близость» и «притяжательность» тесно связаны: самыми ранними косвенными формами местоимений 1 и 2 лица в русском языке оказываются формы мне и у меня, Местоимения 3 лица же развиваются по схеме, близкой к существительным и не имеющей отношения к зоне «близости»/«притяжательности».
Литература
Андреева 2001 — Е. В. Андреева. Посессивность и одушевленность/ неодушевленность в детской речи (на материале русского языка в сопоставлении с французским) // А. В. Бондарко (отв. ред.). Теоретические проблемы функциональной грамматики: Материалы Всероссийской научной конференции (Санкт-Петербург, 26-28 сентября 2001 г.). СПб.: Наука, 2001, С. 277-287, Бондаренко 2008 — А. А. Бондаренко. К вопросу о термине «индивидуальные речевые различия» // Т. А. Круглякова (отв. ред.). Проблемы онто-
лингвистики-2008: материалы международной конференции (19-20 марта 2008 г., Санкт-Петербург). СПб.: Златоуст, 2008. С. 22-27.
Воейкова и др. 2015 — М. Д. Воейкова, В. В. Казаковская, Д. Н. Сатюкова. Семантика прилагательных в речи взрослых и детей // А. А. Кибрик, А. Д. Кошелев, А. В. Кравченко, Ю. В. Мазурова, О. В. Федорова (ред.). Язык и мысль: современная когнитивная лингвистика. М.: Языки славянской культуры, 2015. C. 488-540.
Гвоздев 1981 — А. Н. Гвоздев. От первых слов до первого класса. Дневник научных наблюдений. Саратов: Издательство Саратовского университета, 1981.
Доброва 2001 — Г. Р. Доброва. Функция первых падежных форм личных местоимений в начальной детской грамматике // А. В. Бондарко (отв. ред.). Теоретические проблемы функциональной грамматики: Материалы Всероссийской научной конференции (Санкт-Петербург, 26-28 сентября 2001 г.). СПб.: Наука, 2001. С. 250-256.
Еливанова 2004 — В. А. Еливанова. Двукомпонентные высказывания как этап становления грамматической системы языка ребенка раннего возраста. Автореферат дисс. ... канд. филол. наук. РГПУ им. А. И. Герцена, СПб., 2004.
Ионова 2007 — Н. В. Ионова. Семантические функции падежных форм и предложно-падежных конструкций имени существительного в речи детей дошкольного возраста. Автореферат дисс. ... канд. филол. наук. ЧГУ, Череповец, 2007.
Плотникова 1980 — В. А. Плотникова. Местоимение-существительное // Н. Ю. Шведова (ред.). Русская грамматика. Т.1. М.: Наука, 1980. С 529-538.
Федорова 1965 — М. В. Федорова. Лексико-грамматические очерки по истории русских местоимений. Воронеж: Издательство Воронежского госуниверситета, 1965.
Цейтлин 2007 — С. Н. Цейтлин. Семантическая категория посессивности в русском языке и ее освоение ребенком // С. Н. Цейтлин (отв. ред.). Семантические категории в детской речи. СПб.: Нестор-История, 2007. С. 201-219.
Шмелева 2008 — Т. В. Шмелева. Семья в зеркальце прилагательного // С. П. Петрунина (отв. ред.). Функциональный анализ значимых единиц русского языка: язык и семья: межвузовский сборник научных статей. Новокузнецк, 2008. С. 37-44.
Fenson et al. 1994 — L. Fenson, P. S. Dale, J. S. Reznick, E. Bates, D. J. Thai, S. J. Pethick. Variability in Early Communicative Development. [Monographs of the Society for Research in Child Development 242, 59, 5]. 1994.
Rozendaal 2008 — M. I. Rozendaal. The Acquisition of Reference: A Cross-linguistic Study. Utrecht: LOT, 2008.
