CC BY
89
А. Н. Вабищевич (Брест)
Старообрядцы как этноконфессиональное меньшинство в Польше (1918-1939 гг.)
В статье проанализирована проблема самосохранения старообрядцев в Польше (и на западнобелорусских землях, которые были включены в ее состав) между Первой и Второй мировыми войнами. По сравнению с православными старообрядцы не подвергались насильственной дерусификации и полонизации, но имели ограниченные возможности для сохранения традиционной культуры, языка, религии.
Ключевые слова: старообрядцы, этноконфессиональное меньшинство, польские власти, конфессиональная жизнь, социокультурная деятельность
В возрожденном в 1918 г. Польском государстве вместе с украинцами, белорусами оказались и русские. Согласно переписи населения 1931 г., всего там насчитывалось 138,7 тыс. русских. Наибольшим русское присутствие было в восточных воеводствах, в состав которых были включены западнобелорусские и западноукраинские земли. Русское население в Виленском воеводстве составляло 3,5%, в Белостокском - 2%, в Полесском - 1,4%, Новогрудском - 0,6%, Волынском - 1,1%. В остальных воеводствах доля русских не превышала 0,2% от общей численности населения1. В пределах всего Польского государства отчетливо выделялись 3 группы русского населения: русские и их потомки, которые оказались там в XIX - начале ХХ вв. (чиновники, мещане, интеллигенция); эмигранты; русские старообрядцы. Среди русского сельского населения преобладали старообрядцы в Виленском и Белостокском воеводствах. Особенно выделялся Браславский повет (уезд) Виленского воеводства, где еще в ХУП-ХУШ вв. началась история старообрядческих общин.
Положение русского меньшинства в межвоенной Польше было противоречивым. С одной стороны, русские получили наряду с другими этническими общностями конституционные гарантии в области образования, культуры, конфессиональной жизни, с другой стороны, местные власти всячески препятствовали практической реализации этих прав и свобод. Антирусские настроения среди местной администрации были довольно распространённым явлением. Рус-
ские не могли создать государственные школы на родном языке. Из-за своей малочисленности, дисперсного расселения они в основном не достигали 25% присутствия среди жителей определённой местности, как требовалось по закону о языке и организации школьного дела для национальных меньшинств от 31 июля 1924 г. Русский язык не был включен в перечень языков национальных меньшинств.
Русские старообрядцы постепенно адаптировались к существованию в условиях Польского государства. Часть старообрядцев, которая во время Первой мировой войны оказалась в беженстве в России, в начале 1920-х годов возвращалась назад. Старообрядцы традиционно продолжали заниматься земледелием (выращивали лен, овес, ячмень), животноводством, строительными промыслами, заготовкой и обработкой древесины. Среди них распространенным явлением было отходничество на сезонные работы в города, соседнюю Латвию2. Происходила постепенная стабилизация конфессиональной жизни русских старообрядцев, восстановление их храмов. У старообрядцев сохранялся традиционный уклад жизни, церковная обрядность, русский язык.
Исключительную роль в налаживании полноценной конфессиональной жизни, социокультурной деятельности старообрядческого меньшинства выполняла ее немногочисленная интеллигенция, особенно в Вильно, где старообрядцы появились в 1825 г., а в окрестностях города - еще в XVIII в.3 Известными общественными и политическими лидерами старообрядцев Вильно являлись представители влиятельной и состоятельной семьи Пимоновых4. Авторитетный глава семьи Арсений Моисеевич Пимонов являлся руководителем Виленской старообрядческой общины5. До Первой мировой войны А.М. Пимонов проявил себя талантливым ремесленником, предпринимателем. Вместе с братом Василием основал в Оренбурге лесоперерабатывающий завод, учредил акционерное общество «Октан», занимался государственными подрядами, что позволило сколотить крупное состояние6. Именно ему царские власти доверили строить в Вильно памятники М. Муравьеву и Екатерине II. На постройку памятника императрице Екатерине II он лично пожертвовал 10 тыс. руб.7 Заинтересованность проблемами общественной жизни проявляли сыновья А.М. Пимонова - Борис и Георгий. Вместе с другими деятелями Пимоновы выступили инициаторами проведения представительного съезда старообрядцев-беспоповцев.
I Всепольской съезд старообрядцев-беспоповцев (Вильно, 1517 октября 1925 г.) продемонстрировал абсолютную политическую
лояльность к польским государственным структурам. Были направлены благодарственные телеграммы президенту, премьер-министру, министру внутренних дел, министру вероисповеданий и общественного просвещения, местной администрации. Заседания съезда проходили в Свято-Покровском старообрядческом храме, что располагался в Новом мире, предместье Вильно. Всего на съезде присутствовало 87 делегатов. Выступая с приветственным словом, посол (депутат) польского сейма Н. Серебренников следующим образом охарактеризовал перспективы взаимоотношений старообрядцев с польскими властями: «Входя сейчас в состав Польского государства, старообрядцы честно, лояльно и смиренно выполнят гражданские обязанности и в отношении этого государства, конституция которого гарантирует защиту национальных и религиозных чувств»8. В состав избранного на этом съезде Высшего старообрядческого совета (ВСС) вошли 14 человек - Пимонов Борис Арсеньевич, Пимо-нов Георгий Арсеньевич, Андреев Осип Матвеевич, Голубев Петр Иванович, духовный наставник Егупёнок Симеон Федорович, Само-званов Дмитрий Киприанович, Артемьев Фёдор Киприанович, Матвеев Онисим Ефимович, Никитин Григорий Сафонович, духовные наставники Яковлев Тимофей Кузьмич, Кузнецов Фёдор Силантьич, Егупёнок Максим Семёнович, Елисеев Ефим Евстафьевич, Бартош-кин Онисифор Петрович. Председателем ВСС в Польше стал авторитетный лидер старообрядцев А. М. Пимонов.
В ходе работы I Всепольского съезда старообрядцев-беспоповцев были обсуждены актуальные вопросы их общественной и конфессиональной жизни9. Основные задачи ВСС в области культуры и просвещения сформулировал в своём докладе на съезде Б. Пимонов. Необходимо было добиваться от польского правительства издания отдельного приложения к закону о всеобщем образования. Выдвигалось требование об увеличении количества часов для уроков Закона Божьего. Именно старообрядческие школы должны давать молодежи знания по религии, обрядам и истории церкви, основам старообрядческого мировоззрения. Важным являлось изучение вместе с польским и родного для детей старообрядцев русского языка, преподавание по-русски («но с польской терминологией») всех предметов, кроме польского языка, истории и краеведения. При изучении русского языка предусматривалось придерживаться новой орфографии. К преподаванию Закона Божьего, церковнославянского языка, чтения, церковного пения необходимо было привлекать духовного наставника общины или светское лицо (с согласия правления общи-
ны). На ВСС возлагался подбор обязательных учебников и учебных пособий, а также решение кадрового вопроса при согласовании кандидатур на учительские должности со школьными инспекторами. Требовалось также уравнять старообрядческие начальные школы с польскими не только в правах, но и по материальному обеспечению. В тех местностях, где было недостаточное количество детей старообрядческого вероисповедания для открытия самостоятельной школы (менее 40), нужно было преподавание религии, церковнославянского языка, пения проводить в существующих польских или других национальных школах (при помощи местных духовных наставников или согласованных светских кандидатов)10.
После проведения съезда значительно ускорился процесс урегулирования правового положения старообрядческих общин. Согласно проекту устава, старообрядческой общиной признавалось «объединение лиц старообрядческого вероисповедания, целью которого является удовлетворение религиозных, нравственных, просветительских и благотворительных нужд членов данного церковного прихода»11. Польское правительство не собиралось допускать усиления влияния православной церкви. На фоне неопределённого статуса православной церкви и дискриминационных мер по отношению к ней поддержка старообрядческой церкви означала, что польские власти предполагали в перспективе преобразовать ее в конкурента и противовес православной церкви12. ВСС осуществлял активные меры по реализации принятых на съезде решений. Для обеспечения старообрядческих школ подготовленными кадрами его лидеры добивались открытия курсов. О выделении денежных средств на такие курсы в октябре 1927 г. подавалось ходатайство виленскому воеводе. Вскоре в Вильно были организованы соответствующие курсы13. Правовой статус Восточной старообрядческой церкви без духовной иерархии (таким было её официальное название) был закреплен распоряжением президента Польши от 22 марта 1928 г., а её устав был утвержден распоряжением польского правительства 29 августа 1928 г. Согласно уставу, общины старообрядцев имели право проводить религиозную, культурно-просветительскую, благотворительную деятельность14. Обучение религии для детей старообрядцев должны организовать сами представители этого меньшинства при помощи духовных лиц.
Кроме вопросов конфессиональной жизни, ВСС добивался открытия отдельных школ для детей старообрядцев, преподавания Закона Божьего во всех государственных школах15. Урегулирова-
ние правового статуса старообрядцев способствовало открытию для них государственных начальных школ. Одобренная духовным судом, программа преподавания Закона Божьего в государственных школах для детей старообрядцев была утверждена ВСС на его пленарном заседании 16 октября 1928 г.16 Из русских учебных заведений только начальные школы для старообрядцев в Вильно получили государственное финансирование. Учебная программа виленской 7-классной начальной старообрядческой школы, которая содержалась за государственный счет и располагалась в отдельном помещении, выделенном Виленской общиной, была базовой для других школ, где занимались дети старообрядцев. При этом ситуация в школьном деле была довольно сложной, так как остро ощущалась нехватка педагогических кадров, учебных пособий. По результатам проверки приходских школ Виленского воеводства, где для детей старообрядцев преподавалась религия, О. М. Андреев докладывал 28 июля 1929 г. в ВСС следующее: «Идя на урок в школу, многие из законоучителей являются туда без иконы, которую нужно иметь при себе для проведения молитвы перед началом урока Закона Божьего»17. Из русских учебных заведений к началу 1930-х годов в Вильно осталась только 7-классная начальная старообрядческая школа и гимназия имени А.С. Пушкина, созданная в результате объединения гимназии Л. Поспеловой и гимназии Виленского русского общества.
Результаты организационной работы ВСС были подведены на II Всепольском старообрядческом съезде (соборе) в Вильно 15-16 октября 1930 г. Участниками съезда являлись 92 делегата, из них 30 духовных наставников18. Печатным органом ВСС был утвержден журнал «Вестник Высшего Старообрядческого Совета в Польше», редакционный совет которого возглавил А.М. Пимонов. По состоянию на октябрь 1930 г. в Виленском воеводстве насчитывалось 40 общин старообрядцев, в которых было объединено 38 024 человека19. Наибольшим присутствием старообрядцев выделялся Браслав-ский повет - 18 общин, объединявших 17 461 верующего. Из общин Браславского повета выделялись Кублищинская (2260 человек), Бар-сучинская (1972 человека), община в Видзах (1960 человек), а также Нивникская (1539 человек), Буевская (1446 человек) общины. В Свенцянском повете в 10 общинах насчитывалось 10 563 человека. В Виленско-Трокском повете из 5239 верующих 4000 приходилось на самую многочисленную старообрядческую общину в Вильно, в трех остальных было от 316 до 468 человек. В Дисненском повете 4 общины объединяли 2751 старообрядца, из них самой крупной была
Германовичская (930 верующих). В Ошмянском повете было только 2 общины (1040 верующих), в Поставском повете - также 2 общины (970 верующих). В Белостокском воеводстве существовало в то время 8 общин (5741 верующий), которые располагались преимущественно в Сувалковском (Сувалковская, Александровская, Водзилковская, Глубокоровская, Погорелецкая и Штабинковская общины) и частично в Августовском поветах (Габово -Грондская и Пиявно-Русская общины), где старообрядцы-беспоповцы появились ещё в XVIII в.20
Старообрядцы занимали неоднозначную позицию во взаимоотношениях с другими группами русского населения. Если в 1920-е годы старообрядцы не допускали их отождествления с другими группами, держались обособленно от них, то в 1930-е годы наблюдалось сотрудничество для защиты своих конфессиональных, этнокультурных интересов. В пределах Польского государства старообрядцы с самого начала проявляли политическую лояльность, что во многом способствовало приобретению ими польского гражданства. Своим правовым статусом старообрядцы отличались от других групп русского населения. Менее политизированные старообрядцы также выделялись в социально-психологическом плане из русских эмигрантских кругов.
Социально-культурная жизнь русского меньшинства в Польше осложнялась идейно-политическими противоречиями между представителями различных русских объединений. Польская полиция в 1928 г. в своих отчётах отмечала спор между тремя группами - эмигрантами, местными русскими и руководством Русского народного объединения (РНО), каждая из которых претендовала на лидерство в деле защиты интересов русских в Польском государстве. Во время парламентских выборов в Польше в 1930 г. ВСС пошел на сотрудничество с пилсудчиками. «Нельзя не оценить достойно этот призыв Беспартийного блока, который предложил нам, русским старообрядцам, возможность принятия реального участия в государственной жизни Польского государства [...] и таким образом способствовать сближению русского меньшинства с поляками» (из обращения Центрального избирательного старообрядческого комитета в ноябре 1930 г.)21. Заместитель председателя ВСС Б. Пимонов был избран послом польского сейма.
В начале 1930-х годов именно группа русских деятелей во главе с Б. Пимоновым, которая выступала за взаимодействие и сотрудничество с польским правительством, составила серьезное политическое соперничество лидерам РНО (Н. Серебренникову и др.), ко-
торые публично выступали с резкой критикой политики польских властей относительно русского населения. Выдвижение Б. Пимонова на положение лидера русского меньшинства происходило по инициативе министерства внутренних дел Польши. На I съезде Союза организаций русского меньшинства в Польше, который состоялся 28-29 июня 1931 г. в Варшаве, было заявлено об отказе от великодержавных идей, которых ранее придерживался РНО22. На новую организацию, председателем которой стал Б. Пимонов, возлагалась задача по координации деятельности всех объединений русского меньшинства в Польше. Среди ряда принятых резолюций одна касалась культурно-просветительских интересов русского меньшинства (о подготовке в государственных учебных заведениях кадров для средних и начальных русских школ; об изучении в польских школах русского, церковно-славянского языков, Закона Божьего на русском языке и др.). Несмотря на декларирование аполитичности, новая организация развивала сотрудничество с государственными структурами. Хотя Союз организаций русского меньшинства принимал участие в выборах совместно с Беспартийным блоком сотрудничества с правительством, однако его общественно-политическая активность была ограниченной. Главное внимание было обращено на поддержку немногочисленных русских учебных заведений, социокультурной и религиозно-просветительской деятельности. Как и РНО, Союз организаций русского меньшинства настойчиво добивался придания русскому языку статуса языка национального меньшинства23. Сам Б. Пимонов быстрое утверждение устава организации считал знаменательным событием, так как ранее русское меньшинство в Польше официально не признавалось. Выступая на VII конгрессе национальных меньшинств в Женеве (1931 г.), он назвал хорошими условия существования старообрядцев в Польше24.
В деятельности старообрядческих общин внимание обращалось на заботу о храмах, об обучении детей. Решение о преподавании Закона Божьего принималось польскими властями по каждой школе отдельно. В Залесской школе Дисненского повета было разрешено вне расписания выделять для детей старообрядцев 2 часа религии25. Как сообщал в ВСС в конце 1930 г. А. Ильинов, школьные власти не допускали преподавания «русской грамоты» в Ластовичской общине того же повета, хотя в деревнях Ластовичи, Заполовье, Новое Королево, Передалы было 58 учеников. «Просим хотя бы преподавать Закон Божий (церковнославянский язык) по 2 часа ежедневно»26. Вскоре все-таки разрешение было получено. В ноябре 1933 г. Вилен-
ское школьное попечительство сообщало ВСС о том, что невозможно открыть общественную начальную школу для детей старообрядцев в Нивниках и Матевках Браславского повета, поскольку к этим школам приписаны дети других вероисповеданий и они не могут быть присоединены к другим школам, находящимся на расстоянии 3-4 км от места проживания детей27. Учёба детей старообрядцев осложнялась бедностью их родителей. Большая часть старообрядцев принадлежала к незажиточному крестьянству, которое не имело возможности учить своих детей. К тому же местные власти всячески препятствовали им в приобретении земли28. Поэтому ВСС выделял стипендии для обучения, оказывал некоторую материальную поддержку малоимущим ученикам. Например, в 1935/1936 учебном году 15 учеников-старообрядцев были зачислены в качестве стипендиатов в Виленскую русскую гимназию имени А.С. Пушкина29.
Кроме школ, в некоторых общинах под руководством ВСС в середине 1930-х годов создавались библиотеки-читальни. В начале 1937 г. библиотеки-читальни действовали в 11 старообрядческих общинах: в Браславском повете - 5, Виленско-Трокском - 2, Свенцян-ском - 2, Сувалковском - 1, Дисненском - 1. Их общий книжный фонд являлся небольшим - всего 3 417 книг30. Это объясняется как отсутствием сильной собственной полиграфической базы, так и особенно бедностью старообрядческих семей. Одна из первых библиотек-читален была открыта в сентябре 1931 г. в Воронковской общине Браславского повета (727 книг)31. В 1933 г. библиотеку-читальню организовали старообрядцы Кирилинской общины32. Более половины старообрядческих библиотек-читален возникло в 1935-1936 гг.
Пользовались популярностью среди старообрядцев также и религиозно-просветительские кружки молодежи. Основными задачами данных кружков (на примере кружков в местечке Дукшты Свенцянского повета) были следующие: изучение священных книг, христианских догматов, церковного песнопения, русского языка, литературы, истории России и старообрядчества, проведение лекций, создание библиотек-читален33. Религиозно-просветительские кружки старообрядческой молодежи действовали также в Вилен-ской, Нивникской, Турмонтской и других общинах. Кружок старо -обрядческой молодежи в Виленской общине существовал с февраля 1933 г. Кружок в Видзах организовал работу библиотеки-читальни, услугами которой бесплатно пользовались все желающие, проводил беседы на религиозно-духовные темы. Драматическая секция кружка в августе 1935 г. показывала пьесу А. Островского «Не в свои сани
не садись». 13 апреля 1936 г., на второй день Пасхи, для детей старообрядческого вероисповедания был организован праздник «Красное яйцо». Материальные трудности препятствовали плодотворной культурно-просветительской работе. Как отмечал в одном из писем в ВСС председатель правления данного кружка А. Артемьев, «материальный недостаток препятствует полноценному развитию кружка... Драматическая секция готовит пьесу Островского "Свои люди - сочтемся", но до спектакля еще далеко, нет денег»34.
Злободневные вопросы конфессиональной жизни, социокультурной деятельности старообрядцев затрагивались на III Всеполь-ском старообрядческом съезде (соборе) (Вильно, 17-18 февраля 1936 г.), участниками которого были 119 делегатов и духовных наставников. В списке насчитывалось 49 старообрядческих общин35. В среде старообрядцев до конца 1930-х годов наблюдалась устойчивая тенденция к сохранению этноконфессиональной самобытности в пределах Польского государства. Исходя из данных, изложенных в секретном отчёте виленского воеводы в министерство внутренних дел Польши в середине 1937 г., общее количество старообрядцев составляло 50 257 человек. В некоторых источниках указывается на 60 тыс. верующих36, а польский исследователь Е. Томашевский называл цифру 80 тыс. старообрядцев, которая приводилась в одном из парламентских выступлений Б. Пимонова37. Количественные показатели подтверждают то, что наиболее населенным старообрядцами был Браславский повет (19 118 верующих или 38% от общего количества). Анализ количественных данных показывает, что прирост по сравнению с 1930 г. составлял в целом в пределах Польского государства 14,8%. Данные по отдельным воеводствам являются следующими: в Виленском воеводстве прирост верующих составлял 12,5% (общее число верующих достигло 42 777 человек), в Белостокском - 30% (7480 человек). Положительная динамика наблюдалась по всем поветам Виленского воеводства: в Браславском повете - 9,4%, Свен-цянском - 15,4%, Виленско-Трокском - 14,4%, Ошмянском - не менее 11%, Дисненском - 8,8%, Поставском - 14%38. Только в Браславском и Дисненском поветах проживало около 25 тыс. старообрядцев39. Анализ различных источников позволяет утверждать, что общее количество старообрядцев в Польше в конце 1930-х гг. составляло не менее 50 тыс. человек. Однако ни документы ВСС, ни материалы министерства вероисповеданий и общественного просвещения не подтверждают цифру 80 тыс. старообрядцев. При этом можно согласиться с мнением Е. Томашевского о том, что в межвоенной
Польше русских было относительно мало. Они действительно не создавали такой проблемы, как украинцы и белорусы, поэтому не было мотивов для того, чтобы использовать методы по уменьшению их количества40. В польской литературе местами компактного поселения старообрядцев в межвоенной Польше называются регионы городов Вильно и Сувалки. Однако к ним нужно добавить и Брас-лав (как уже упоминалось выше, на Браславский повет приходилось 38% от общего количества старообрядцев в Польше). Не случайно, что из Браславщины происходит ряд деятелей поморской старообрядческой церкви ХХ в. Уроженец местечка Видзы С.Ф. Егупёнок был духовным наставником Виленской Свято-Покровской церкви в 1906-1915, 1918-1934 гг., членом президиума ВСС в Польше в период между Первой и Второй мировыми войнами, одним из лучших знатоков истории старообрядчества. На Браславщине родились другие известные общественные деятели старообрядчества - члены Духовного суда Высшего старообрядческого совета Литвы Евфимий Ку-дряшов, который был наставником Мостишской общины, наставник Прокопий Стрелков, наставник Краславской общины в Латвии Иван Зуев, наставник Видзовской общины Михаил Бирюлин.
Кроме старообрядцев-беспоповцев, которые доминировали в составе данной этноконфессиональной общности в Польше, там же имелись и немногочисленные старообрядцы-поповцы. Ещё в середине XIX в. в Варшаве возникла небольшая группа старообрядцев-по-повцев Белокриницкой иерархии. В межвоенный период в польской столице не было их отдельной общины. Из-за отсутствия духовного наставника они пользовались услугами православного священника Александра Субботина41. Небольшая группа старообрядцев-попо-вцев была разбросана в Вильно, Виленско-Трокском и Свенцянском поветах. В апреле 1936 г. Дорофей Ранцев предложил Виленскому воеводскому управлению собственный проект устава старообрядческой церкви, которая признавала иерархию (старообрядцев-по-повцев)42. Культовых построек у них не было. Они молились в двух частных часовнях - в помещении Морозовой в Вильно и в д. Окмя-на Виленско-Трокского повета в доме единственного упомянутого выше священника Д. Ранцева. В Вильно насчитывался 31 человек, в Подберезской общине Виленско-Трокского повета (д. Окмяна) - 46 человек, в деревнях Зусино и Геладня - 1843. Предложенный устав не вызвал серьезной заинтересованности со стороны польских властей, его приняли лишь в качестве инициативы частного лица. Во время приезда в Вильно в феврале 1938 г. главы старообрядцев-поповцев
Румынии и Польши епископа Иннокентия также предпринимались попытки по урегулированию их положения на Виленщине. Составленный в марте 1938 г. очередной проект устава был отклонен министерством вероисповеданий и общественного просвещения Польши. Виленский воевода отказался зарегистрировать общину старообряд-цев-поповцев. Отказ польских властей признать старообрядцев-по-повцев объясняется как малозначительностью данной этноконфесси-ональной группы44, так и нежеланием вносить разлад в имеющееся позитивное сотрудничество польских государственных структур и старообрядцев-беспоповцев.
Парламентское представительство русского меньшинства в Польше было довольно скромным, не могло оказывать решающего влияния на правительственную национальную политику. Однако Б. Пимонов, который избирался послом на парламентских выборах в 1930, 1935 и 1938 гг., как убежденный сторонник демократических ценностей и национального равноправия отстаивал интересы не только русских старообрядцев, но и других меньшинств. Именно он представлял польскому сейму законопроект о Мусульманском религиозном союзе. В мае 1938 г. посол Б. Пимонов во главе делегации представителей русского меньшинства был принят польским премьер-министром Ф. Славой-Складковским, которому была вручена докладная записка о нуждах русского населения. Ряд требований (прежде всего в области школьного образования) был удовлетворен45. 9 февраля 1937 г. при обсуждении плана инвестиций на 1937/1938 хозяйственный год посол Б. Пимонов затрагивал вопрос о безработице и вынужденной трудовой эмиграции в Латвию старообрядческого населения Браславского, Дисненского, Свенцянского, Поставского поветов. 20 февраля 1937 г. при обсуждении бюджета министерства вероисповеданий и общественного просвещения Б. Пимонов также поднимал целый ряд вопросов - о меньшинствах и школьной политике, родном языке детей в школе, образовательных потребностях русского меньшинства, русских школах в Польше46. Предложенный Б. Пимоновым проект резолюции не содержал радикальных требований и имел больше рекомендательный характер, однако и он не был принят.
Государственная поддержка старообрядцев со стороны Польского государства в конце 1930-х годов уменьшилась. На протяжении 1928-1938 гг. старообрядческая церковь получила государственных дотаций на сумму 339 877 злотых: 1928/1929 г. - 18 000, 1929/1930 г. -32 000, 1930/1931 г. - 47 900, 1931/1932 г. - 34 700, 1932/1933 г. -
34 700, 1933/1934 г. - 35 900, 1934/1935 г. - 31 677, 1935/1936 г. - 42 000, 1936/1937 г. - 34 000, 1937/1938 г. - 29 00047. Несмотря на определенную государственную поддержку, так и не удалось решить проблему просвещения русского меньшинства. Из 14 русских школ (2 296 учеников), действовавших в Польше в 1923/1924 учебном году, к 1937/1938 году осталась только одна старообрядческая школа в Вильно (292 ученика)48. Кроме того, в 1937/1938 учебном году в 153 государственных польских школах преподавался Закон Божий для детей старообрядцев49.
В целом положение старообрядцев в межвоенной Польше нельзя оценить однозначно. С одной стороны, по отношению к русскому меньшинству польскими властями проводилась ассимиляционная политика. С другой стороны, старообрядцы получили юридические основания для конфессиональной жизни, сохранения этнокультурных особенностей. Старообрядцы в Польском государстве являлись отдельным этноконфессиональным меньшинством, которое насчитывало по различным оценкам к концу 1930-х годов не менее 50 тыс. человек. У них был отдельный государственный статус, было довольно быстро урегулировано их правовое положение (к примеру, правовой статус православной церкви в Польше был окончательно утвержден лишь в 1938 г.). По сравнению с православной церковью, которая подвергалась дерусификации и полонизации, терпела от ре-виндикации и закрытия храмов, старообрядцы имели более благоприятные условия для сохранения собственной традиционной культуры, языка, конфессиональных ценностей. В обмен на идейно-политическую лояльность они получали поддержку со стороны Польского государства. ВСС в Польше активно помогал религиозным общинам, занимался организацией культурно-просветительской работы (созданием школ, библиотек-читален, молодежных религиозно-просветительских кружков и др.), хотя к концу 1930-х годов его возможности в деле сохранения духовной культуры, традиций и обычаев старообрядцев стали ограниченными. Несмотря на своеобразный, отчасти стесненный характер общественной, конфессиональной жизни старообрядцев, их лояльное отношение к польским властям, они шли на контакты с представителями русского меньшинства. Во взаимоотношениях старообрядцев с другими группами русского меньшинства выделялись 2 периода: 1920-е годы - обособленное существование, эпизодические контакты; 1930-е годы - развертывание сотрудничества для совместного отстаивания социальных, конфессиональных, культурных интересов.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Zaleski W.J. Mi^dzynarodowa ochrona mniejszosci. Warszawa, 1932. S. 78.
2 Горбацкий А.А. Старообрядчество на белорусских землях. Брест, 2004. С. 170-171.
3 Iwaniec E. Z dziejow staroobrz^dowcow na ziemiach polskich XVII-XX w. Warszawa, 1977. S. 70.
4 Urbanski Z. Mniejszosci narodowe w Polsce. Warszawa, 1932. S. 135.
5 Lietuvos Centrinis Valstybinis Archyvas (LCVA). F. 1681. Ap. 1. B. 414. L. 41, 53.
6 Барановский В., Поташенко Г. Староверие Балтии и Польши. Вильнюс, 2005. С. 289-290.
7 Archiwum Akt Nowych w Warszawie (AAN). Zespol 14. Sygn. 1270. K. 332.
8 LCVA. F. 1681. Ap. 1. B. 414. L. 14.
9 Труды Первого Всепольского Старообрядческого съезда, состоявшегося в г. Вильне 2/15, 3/16 и 4/17 октября 1925 года. Вильно, 1925. С. 36.
10 LCVA. F. 1681. Ap. 1. B. 414. L. 34-36.
11 Ibid. L. 61.
12 Krasowski K. Zwi^zki wyznaniowe w II Rzeczypospolitej: studium historycznoprawne. Warszawa; Poznan, 1988. S. 195; Ogonowski J. Upraw-nienia j^zykowe mniejszosci narodowych w Rzeczypospolitej Polskiej 19181939. Warszawa, 2000. S. 223.
13 LCVA. F. 1681. Ap. 1. B. 60. L. 1-2.
14 AAN. Zespol 9/1. Sygn. 1079. K. 1-3, 7-19.
15 Добжинская Т.В. Роль Высшего старообрядческого совета в Польше в довоенный период (1927-1937 гг.) // Весшк Вщебскага дзяржаунага ушвератэта iмя П.М. Машэрава. 2004. № 2. С. 39.
16 LCVA. F. 1681. Ap. 1. B. 124. L. 1-8; Программа преподавания Закона Божия в правительственных школах Польши для детей христиан-старообрядцев, одобренная 4 сентября 1928 г. Духовным Судом и утвержденная Высшим Старообрядческим Советом на пленарном заседании 16-го октября 1928 г. Вильно, 1928.
17 LCVA. F. 1681. Ap. 1. B. 61. L. 56.
18 Ibid. B. 59. L. 180.
19 Ibid. B. 420. L. 96-97; B. 435. L. 5, 91.
20 Вабгшчэвгч А.М. Грамадска-культурная i рэлшйна-асветнщкая дзейнасць русшх стараабрадшкау у Польшчы у 1920-1930-я гады // Вестник Полоцкого гос. ун-та. Сер. A. Гуманит. науки. 2008. № 1. С. 104.
21 LCVA. F. 1681. Ap. 1. B. 85. L. 24.
22 Государственный архив Брестской области. Ф. 114. Оп. 1. Д. 2. Л. 8-10.
23 Sprawozdania z zycia mniejszosci narodowych. Warszawa, 1934. S. 48.
24 Sprawy narodowosciowe. 1931. Nr 4-5. S. 476, 478.
25 LCVA. F. 1681. Ap. 1. B. 27. L. 31.
26 Ibid. B. 29. L. 94.
27 Ibid. B. 124. L. 13.
28 Iwaniec E. Z dziejow staroobrz^dowcow na ziemiach polskich XVII-XX w. S. 74.
29 LCVA. F. 1681. Ap. 1. B. 105. L. 166.
30 Ibid. B. 435. L. 22.
31 A AN. Zespo 1 14. Sygn. 1270. K. 329.
32 LCVA. F. 1681. Ap. 1. B. 468. L. 135.
33 Ibid. B. 125. L. 1, 123, 135.
34 Ibid. L. 68v., 80.
35 Ibid. B. 432. L. 31-32.
36 AAN. Zespol 14. Sygn. 1270. K. 308-310, 326.
37 Tomaszewski J. Ojczyzna nie tylko Polakow: mniejszosci narodowe w Polsce w latach 1918-1939. Warszawa, 1985. S. 149.
38 Ваб1шчэв1ч А.М. Грамадска-культурная i рэлтйна-асветнщкая дзейнасць русшх стараабрадшкау у Польшчы у 1920-1930-я гады. С. 105.
39 Эберхард П. Дэмaгрaфiчнaя спуацыя на Беларуси 1897-1989. Брэст, 1997. C. 116.
40 Tomaszewski J. Ojczyzna nie tylko Polakow: mniejszosci narodowe w Polsce w latach 1918-1939. S. 47.
41 Iwaniec E. Z dziejow staroobrz^dowcow na ziemiach polskich XVII-XX w. S. 74.
42 AAN. Zespol 14. Sygn. 1272. K. 58-66.
43 Ibid. K. 67.
44 Krasowski K. Zwi^zki wyznaniowe w II Rzeczypospolitej: studium historycznoprawne. S. 196.
45 Михайлов B.C. Видзы и Видзовщина. Очерки и документы: история, культура, жизнестроение, цивилизация, экономика. Вильнюс, 2000. C. 101.
46 Речи депутата Б.А. Пимонова, произнесенные в польском сейме в 1937-1938 гг. Изложено по газетным отчетам и официальным стенограммам. Вильно, 1938. C. 6-8, 13-17.
47 AAN. Zespol 14. Sygn. 1270. K. 135.
48 Mauersberg S. Szkolnictwo powszechne dla mniejszosci narodo-wych w Polsce w latach 1918-1939. Wroclaw, 1968. S. 124.
49 LCVA. F. 1681. Ap. 1. B. 435. L. 11-14.
A. N. Vabiscevic
Old Believers as an ethnoconfessional minority in Poland (1918-1939)
The article analyses the problem of self-preservation of Old Believers in Poland (and Western Belarusian territories that were incorporated into the Polish state) between WWI and WWII. As compared to the Orthodox Christians, the Old Believers were not subject to forced derussification and polonisation, but they had limited opportunities for preserving their traditional culture, language and religion.
Key words: Old believers, ethnoconfessional minority, Polish authorities, confessional life, sociocultural activities.
