CC BY
1035
СТАНОВЛЕНИЕ ТЕРМИНА «ПОВСЕДНЕВНОСТЬ». РАЗЛИЧНЫЕ ПОДХОДЫ К РАССМОТРЕНИЮ ТЕРМИНА «ПОВСЕДНЕВНОСТЬ» УЧЕНЫМИ © Березовая А.Ю.*
Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, г. Волгоград
В данной статье рассмотрено становление термина «повседневность», с момента его возникновения и по настоящее время с точек зрения, с позиций различных ученых. Рассматриваются и сравниваются понятия и принципы обыденной жизни и повседневности. Широко рассматривается описание категории «повседневность» социологом и философом Альфредом Шюцем, В.Н. Сыровым и многими другими учеными.
История общества по существу представляет собой повседневную жизнь человека в ее историческом измерении, отражая некие неизменные свойства и качества в соответствии с закреплением новых форм жилья, питания, перемещения, работы и досуга. Именно в анализе повседневной жизни лежит ключ к разгадке часто возникающего при знакомстве с конкретными судьбами вопроса: как могли люди выживать и сохранять человеческое достоинство в экстремальных условиях революций, войн, террора, голода и разрухи? Как люди приспосабливались к жизненным обстоятельствам?
Парадокс социологии состоит в следующем: использование категории повседневности по сравнению с другими категориями социологии приводит к тому, что сама категория «повседневность» в рамках социологии приобретает неповседневное значение.
Повседневность кажется ясной не потому что, отрефлексирована, а потому, что ускользает от рефлексии. «Обыденную жизнь» не анализируют до того, пока ее не нарушит какое-нибудь из ряда вон выходящее событие, которое затем интерпретируется как нормальное, повседневное явление.
В последнее время особое внимание исследователей привлекли к себе два понятия - обыденная жизнь и повседневность, обозначающие определенную сферу и способ жизни. В качестве составляющей повседневности, входит ряд словосочетаний, например, таких, как повседневная жизнь, обыденное знание, повседневная речь, повседневное поведение человека, культура обыденной жизни. Повседневность является предметом целого комплекса научных дисциплин: социологии, психологии, психиатрии, лингвистики, теории искусства, теории литературы и, наконец, философии, но среди этих наук нет согласия даже в определении самого понятия «повседневность». Например, социологи употребляют как синонимы такие понятия как: «обыч-
* Аспирант кафедры «Социология управления».
ное ежедневное существование» или «род / образ жизни». В современной социологии анализ феноменов быта постепенно замещается более широкой предметной областью - социологией повседневности, в рамках которой основной целью исследователя становится изучение формальных и неформальных правил взаимодействия в определенном сообществе или организации. Социология повседневности на сегодняшний день представляет собой становящуюся дисциплину: ее теоретические ресурсы четко не определены, не сформировался консенсус в отношении центральных категорий.
Начало «карьеры» категории повседневности произошло несколько десятилетий назад, когда она находилась в терминологическом резервуаре классических социальных наук и школ, изучающих социальные объекты. Рассматривая то время и использование категории «повседневность» данными школами, можно сказать, что само содержание категории фактически не отличается от того содержания, которое и сегодня вкладывается в нее некоторыми социальными науками. Это рутинные отношения между людьми, способ мышления, который складывается на основе ежедневного опыта, социальные нормы и формы поведения на основе этих социальных норм, которые опять же возникают в результате обыденной жизни.
Предмет «повседневности» главным образом изучался в рамках западноевропейской философской культуры, в трудах Пифагора, Платона, Аристотеля, Эпикура, А. Августина, М. Монтеня, И. Канта, Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, В. Дильтея, Ф. Броделя, А. Шютца, Г. Гарфинкеля, И. Гофмана, А. Си-курела, А. Блюма, М. Поллинера, У Джемса, Р. Барта, Ж. Делеза, М. Фуко, Ж. Бодрийяра, Ж. Деррида, Ж.-Ф. Лиотара, М. Мерло-Понти, Ж.-П. Сартра, Г. Риккерта, Э. Левинаса и других философов [1].
В марксизме усилился интерес к повседневной основе жизни различных общественных формаций в трудах, например, А. Лефевра, а позднее К. Косика и Т. Лейтхойзера. Исторические труды Ф. Броделя о структурах обыденной жизни также существенно способствовали разработке этой проблематики. Альфред Шюц сумел вывести социально-феноменологическое исследование за рамки философской рефлексии и заложить основания концептуальной системы феноменологической социологии, ориентирующееся на изучение формальных структур повседневных человеческих взаимодействий. Самые разнообразные исследования объединяются вокруг проблем обыденной жизни, и поэтому мы можем говорить о глубинном интересе к повседневности.
Опираясь на эти два понятия, нельзя забывать о двух положениях, сформулированных Норбертом Элиасом, автором работ по истории цивилизации и исследований о придворном обществе, недооценка которых влечет за собой отрицательные последствия для исследования повседневности. Во-первых, нельзя превращать повседневную жизнь в универсальную категорию, подходящую под абсолютно любое понятие, во-вторых, нельзя обы-
денную жизнь представлять в качестве особой автономной сферы, отделенной от общества с его структурами власти.
Учитывая эти справедливые замечания, были предложены два методических принципа:
1. Обыденная жизнь не существует сама по себе, а возникает в результате процессов «оповседневнивания», которым противостоят процессы «преодолевания повседневности».
2. Повседневность - это дифференцирующее понятие, которое отделяет одно явление от другого. Границы и значения выделенных сфер изменяются в зависимости от места, времени, среды и культуры.
Сам термин «повседневность» был предложен Альфредом Шютцем для социологической концептуализации понятия «жизненный мир», введенного в научный оборот в феноменологии Э. Гуссерля. В работах Шютца и Гофмана [2] повседневность трактуется как уровень элементарных порядков интеракции «лицом к лицу», обладающий собственной организацией и когнитивным стилем.
Еще одно направление, получающее сегодня все большее распространение и положившее начало активным дискуссиям по проблеме определения категории повседневности и ее использования, - это социология и философия Альфреда Шюца. Здесь категория «повседневность» используется им как социологическая категория, которая описывает трансцендентальнофилософский жизненный мир или трансцендентально-философские представления жизненного мира. Альфред Шюц рассматривал представления о структуре повседневности. Они могут быть представлены в трех разделах: практическая интерсубъективность, структура действия, учение о смысловых сферах. Шюц исходит из того кардинального факта, что точки зрения, позиции Я и другого в мире несовместимы. Каждый индивид оказывается «помещенным» в повседневной жизни на свой особый манер - это касается как чисто физического восприятия себя и мира, так и смысловых характеристик последнего. Это общее обозначение целого ряда детерминант: видение мира человеком и его позиция в мире определяются обстоятельствами его рождения, взросления, воспитания, религиозными, идеологическими воздействиями и т.д. Это и есть мир повседневной жизни в его самых общих чертах, как он воспринимается в согласии подавляющим большинством социальных индивидов. «Это мир, в котором я существую также, как другие люди, взаимодействуя с ними и с объектами окружающего мира, воздействуя на них, изменяя их, сам в свою очередь подвергаясь их воздействиям и изменениям. Это наш привычный социокультурный мир» - пишет Шюц про повседневность. Существует несколько типов личностей, то есть мы взаимодействуем не с людьми, а с типами. Итак, общее описательное явление повседневности с точки зрения Шюца: это сфера человеческого опыта, характеризующаяся особой формой восприятия и осмысления мира, возни-
кающей на основе трудовой деятельности. Для нее характерно напряженно-бодрствующее состояние сознания, целостность личного личностного участия участия в мире, представляющем собой совокупность оптических, не вызывающих сомнения в объективности своего существования, форм пространства, времени и социальных взаимодействий.
За последние годы социология повседневности существенно обновила свой теоретико-методологический инструментарий. К примеру, критическому переосмыслению в 1990-е гг. подверглось философско-социологическое понимание повседневности Шюцем. Сложившийся на основе переосмысления шюцевской феноменологии подход представлен, к примеру, в работах немецкого исследователя Х. Бардта, сделавшего попытку различия повседневных и вне повседневных ситуаций. Ученый подчеркивал, что фактически переживаемые ситуации зачастую являются «смешанными»: как исключительно «вне повседневные ситуации» могут быть пронизаны явно повседневными явлениями, так и исключительно повседневное может нести в себе «экзотику повседневности». Теория коммуникативного действия Ю. Хабермаса основана на противопоставлении «социальной системы» и «жизненного мира», которым соответствуют два разных типа рациональности: инструментальная и коммуникативная. Если первая ее сторона связана с адаптацией людей к окружающей среде и ориентирована на увеличение материальных достижений, то другая связана с интеграцией людей в сообщество и ориентирована на увеличение социального согласия.
Кроме того, в работах последних лет предельно широко понятая повседневность привела к тому, что социологически изучается не столько фактическая обстановка повседневности современных города и деревни, сколько самоощущения их обитателей, их субъективные представления о себе самих и о мире вокруг, в том числе отдельных вещах, формах общения и институтах культуры. То есть предметом социологического исследования становится не социальная реальность, а отношение к ней, формы ее представления в сознании людей. Социолог повседневности стремится выяснить, как рядовой человек объясняет себе и другим свое поведение, выбор того или иного поступка, шага в общении с окружающими его людьми, а также привычные в этом обществе нормы работы, отдыха, еды, воспитания детей, семейных и любовных отношений.
В рамках современной социологии повседневности социальному рассмотрению подвергается самый широкий спектр явлений «изнаночной стороны» жизни общества:
1. зонирование пространства обитания в быту (в квартире и ее комнатах, в деловых и «спальных» районах мегаполисов, в общественном и личном транспорте) и на работе;
2. хронометраж времени будничного и выходного дней, периода труда и отпуска, а также формы досуга;
3. ролевые функции в разных контактных группах (семейных, офисных и пр.), тактики языкового поведения и специфика межличностного взаимодействия в специальных учреждениях (образовательных, медицинских и др.);
4. порядок социализации разных общественных групп (поколений мужчин и женщин, представителей титульных этносов и мигрантов и т.п.);
5. формы питания;
6. ежедневные и праздничные ритуалы, модификация этикета (переговоры и визиты гостей дома и в развлекательных заведениях, свадьбы, похороны), униформа, мода, макияж;
И многие другие стороны бытовой сферы жизни человека [3].
Этнографы, говоря о повседневности, чаще всего подразумевают под ней категорию «быт». Хайдеггер пользуется категорией повседневности для описания бытия. Однако принципиальное различие между исследованием быта и изучением повседневности заключается в том, что в центре внимания исследователя находится не просто быт, а жизненные проблемы и их осмысление современниками изучаемых событий.
Сам термин «повседневность» в широкий научный оборот сферы исторического знания был введен Ф. Броделем. Признавая, что само название «далеко не идеальное обозначение» сути повседневной истории, «принятое за неимением лучшего», Людтке, тем не менее, считал, что оно оправдывает себя как «краткая и содержательная формулировка, полемически заостренная против той историографической традиции, которая исключала повседневность из своего видения». Существенный разброс в трактовке понятия «повседневность» отразила прошедшая в 1994 г. в Петербурге международная конференция по истории советской повседневности [4]. Спустя десятилетие М.М. Кром сделал заключение об отсутствии универсального и пригодного на все случая жизни понятия «повседневность», в силу чего определил «оповседневнивание» истории как исследовательский инструмент [5].
Поздние работы Виттгенштейна базируются на философии нормального языка. И здесь при понятии «нормальный язык» мы опять возвращаемся к идеям повседневности. Современные научно-социологические направления, в первую очередь представленные работами Лукмана, Бергера и Хольц-нера, используют категорию повседневности для создания новой социальной науки. Гарфинкель, основатель современной этнометодологии, опирается при изучении повседневности на структурные правила жизненных интересов. Философия Дильтея и Гадамера подчеркивает общественное значение исторического процесса понимания, который должен реконструировать историю и наше понимание в том числе. А поскольку реконструкция возможна только тогда, когда мы вплотную приближаемся в понимании к ситуации действия, Дельтеем и Г адамером вводится категория повседневности.
Бахтин М. утверждал, что у человека нет внутренней территории, он всегда на пороге, на границе. Для того, что я обозначаю понятием «повседневность индивида», это является выражением его сути. Повседневность человека - это и есть его внутренний жизненный мир, объективированный вовне. Повседневность - это мой мир, это близкое, родное, свое, обычное, привычное и т.п. Вот то, что рядом с моим здесь-и-сейчас, это мой жизненный мир, чуть подальше - тоже моя повседневность; границы, где она кончается, размыты, неизвестны.
Действительно, категория «повседневность» в качестве общего понятия для различных форм общности и взаимодействия слишком аморфна. Со времен романтизма, повседневность видится как «пошлость жизни», застой и повторение, лишенные поэтического смысла [6]. Так, согласно интерпретации немецкого социолога и философа Г. Зиммеля, повседневность противопоставляется приключению, как состоянию наивысшего напряжения сил и особой остроты переживаний [7]. Развивая шпенглеровскую теорию противопоставления культуры, характеризуемой состоянием творчества, и цивилизации как периода творческой стагнации, немецкий философ и социальный теоретик Г. Маркузе рассматривал повседневность как характерное качество именно цивилизации. Напротив, у А. Лефевра повседневность выступает базисом творчества, «местом дел и трудов». Сходных взглядов придерживалась и А. Хеллер, для которой именно в повседневном происходит реализация естественных потребностей человека, приобретающих при этом культурно-знаковую форму. Немецкий философ Э. Гуссерль обозначал понятием «мир повседневности» (или «жизненный мир») некую феноменологическую реальность, то есть индивидуальный опыт субъекта [8]. Развивая это направление, А. Шюц дифференцировал все «жизненные миры» на «конечные области значений» (религия, сон, игра, научное теоретизирование, художественное творчество, мир душевной болезни и пр.), то есть знаковосимволические сферы языковых конструкций, переход из которых требует определенного смыслового скачка. Однако у Шюца повседневность не рассматривается в исторической динамике. Так, авторитетный российский социолог культуры Л.Г. Ионин не убежден, что мир повседневности всегда воспринимался как единственный и подлинно реальный. На начальных этапах человеческой истории мир повседневности рассматривался как один из возможных миров, да и сейчас можно говорить о реальности потустороннего мира в мировоззрении современного верующего. Повседневность - это целостный социокультурный жизненный мир, предстающий в функционировании общества как «“естественное”, самоочевидное условие человеческой жизнедеятельности», - писала виднейшая исследовательница повседневности Н.Н. Козлова. Другой философ повседневности, Б.В. Марков, характеризует ее так: «Слово “повседневность” обозначает само собой разумеющуюся реальность, фактичность; мир обыденной жизни, где люди рож-
даются и умирают, радуются и страдают; структуры анонимных практик, а также будничность в противоположность праздничности, экономию в противоположность трате, рутинность и традиционность в противоположность новаторству». На других страницах своей работы Марков подчеркивает, что повседневность - это привычки, стереотипы, правила, мышление и переживания людей, но также и их поведение, деятельность, регулируемая нормами и социальными институтами. В повседневном субъективное переживание противопоставляется объективным структурам и процессам, типические практические действия - индивидуальным и коллективным деяниям, подвижные формы рациональности - идеальным конструкциям и точным методам.
Интересен подход В.Н. Сырова, который обращает наше внимание на то, что повседневность есть прежде всего именно способ конституирования реальности. Это особый код, который возникает в сознании индивида при необходимости практически решить ту или иную проблему. Он подчеркивает, что код повседневности отвечает на вопрос «как?» и основная функция повседневности - это адаптация (полезность). Работа структуры повседневности видится ему как совокупность процедур конфигурации и реконфигурации. Тем самым повседневность предстает в виде своеобразной машины по производству значений, созданию и преобразованию всевозможных объектов.
На функциональный характер повседневности также указывают Каса-вин и Щавелев. В выводах своей монографии они пишут: «Субстанциональная фрагментарность повседневности объясняется ее функциональным характером. Повседневность - диспозиционный предикат, феномен, актуализирующийся в определенных условиях и неразличимый в других. Повседневность скрепляет собой разные типы сознания, деятельности и общения, существуя лишь в промежутках между ними».
Повседневность является такой сферой опыта, которая формируется на основе практической деятельности - труда. Шюц прямо на это указывает. Даже у Хайдеггера «Dasein» как модифицированная повседневность - это мир озабоченного делания, способ, посредством которого существует здесь-бытие. У Хабермаса труд наряду с языком входит в триаду культурных универсалий, характеризующих общество. Воспроизводство символического содержания повседневного жизненного мира, по Хабермасу, поддерживается материальным воспроизводством, которое совершается в «медиуме» целерациональных действий. В феноменологии Гуссерля жизненный мир непосредственно не связывается с трудом, но подчеркивается, что субъективность жизненного мира проявляется в модусе практики, целей, потребностей, интересов [9]. Понятие повседневности, повседневного жизненного мира отражает не только сам субъект, его интеллектуальную направленность на предметы, но мир, на который она направлена. Объективный мир включается в понятие повседневности, но не сам по себе, а взятый со стороны субъекта, увиденный его глазами, освещенный его смыслом. Этот мир
в конструкте повседневности предстает как фон, горизонт, мир, в который мы «вживаемся как исторически живущие существа», как коррелят интен-ционально действующей субъективности.
Повседневными являются ситуации, которые часто повторяются в столь похожей форме, что уже не воспринимается их уникальность, которой они отчасти обладают. Важнейшим свойством повседневности является то, что она постоянно становится и не терпит перерыва. Как правило, она не прерывается полностью даже необычными событиями, она лишь настойчиво требует их рутинообразного учета. И еще одно немаловажное обстоятельство. Как только мы фокусируем интерес на определенной сфере обыденности, тотчас обнаруживаем в ней достаточно тонкие дифференциации. В особенности это касается видов обыденной деятельности, требующих определенного искусства: кулинарии и садоводства, охоты и рыбалки, коллекционирования и преферанса, ремонт квартиры и т.п.
В 1978 г. Элиас сказал о социологии, которая ориентируется на повседневность, следующее: «Социология повседневности есть дань современным традициям. Она балансирует между философской рефлексией без опоры на эмпирический базис и детальным описанием жизни без теоретизирования». Приходим к выводу, что социальные науки в их фактической инсти-туциализации сознательно ушли от анализа контекста повседневного действия. Повседневное действие для них - это исходный пункт рассмотрения жизненно важных смыслов практической деятельности. В этом отношении дискуссия социальных философов о повседневном действии предстает как островок в мире практики. Социологию часто воспринимают как своего рода общественную терапию, которая при помощи исследований повседневности и социальных действий может вырабатывать определенные системные правила поведения. Но это неверное представление о социологии. Настоящее ее предназначение - исследовать повседневные действия с позиции их критики, оценки экспликации возможных альтернатив этого действия.
Список литературы:
1. Шюц А. О множественности реальностей // Социологическое обозрение. - 2003. - Т. 3. - № 2.
2. Гофман И. Порядок взаимодействия / пер. с англ. А.Д. Ковалева // Теоретическая социология: антология / Сост. С.П. Баньковская. Т. 2. - М., 2002; Гофман И. Анализ фреймов: эссе об организации повседневного опыта / Под ред. Г. С. Батыгина и Л.А. Козловой; вступ. ст. Г.С. Батыгина. - М., 2003.
3. Подробнее см.: Гудков Л. Культура повседневности в новейших социологических исследованиях. Вып. I. - М., 1993.
4. Горинов М.М. Советская история 1920-30-х годов: от мифов к реальности // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. -М., 1966. - С. 270.
5. Кром М.М. Повседневность как предмет исторического исследования // История повседневности. - СПб., 2003. - С. 11.
6. Бойм С. Общие места: Мифология повседневной жизни. - М., 2002. -С. 67.
7. Зиммель Г. Проблема социологии и социальная дифференциация: социологические и психологические исследования. - М.: Медиум, 1995. - 323 с.
8. Гуссерль Э. Философия как строгая наука. - Новочеркасск, 1944.
9. Людтке А. Что такое история повседневности? Ее достижения и перспективы в Германии // Социальная история. Ежегодник. 1998/1999. - М., 1999. - С. 77.
СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬ СОВРЕМЕННОГО КРИЗИСА ИДЕНТИЧНОСТИ ЛИЧНОСТИ © Высочина Ю.Л.*
Челябинская государственная медицинская академия Минздравсоцразвития России, г. Челябинск
В статье осуществлена попытка анализа социальных и психологических причин современного кризиса идентичности личности, связанного с изменением ценностных установок общества и углублением кризиса социального института семьи.
Проблема идентичности была и остаётся одним из наиболее значимых и системообразующих вопросов в философии практически для всех её направлений и течений. При самом общем подходе, идентичность опирается на понятие тождества и предполагает не только операции абстракции отождествления, но и абстракции неразличимости, под которой подразумевается идентичность в каких-либо общих свойствах и отношениях. Опираясь на существующую литературу, можно выявить несколько подходов к употреблению понятия идентичности, однако идентичность обязательно содержит в себе категорию тождества с выбираемым образцом, вариантом, моделью поведения или предназначения, и по сути выполняет функцию адаптации к общественной системе, стремясь к упорядоченности и устойчивости.
Современное общество и культура лишены такого качества, как стабильность, что в результате и определило сегодняшний вектор большинства различных научных исследований - кризис идентичности, характеризующий распадом, разрушением столь необходимого для идентичности образца.
* Доцент кафедры Социально-гуманитарных наук, кандидат филологических наук.
