CC BY
418
Ирина РОДИОНОВА
СТАНОВЛЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ СОВЕТСКОГО ПАТРИОТИЗМА
Статья посвящена проблеме формирования концепции советского патриотизма в государственной идеологии в 1917-1941 гг. Представляются сведения об этапах становления концепции, причинах трансформации идеологической доктрины и её последствиях.
The article covers the problem of the origination of Soviet patriotism conception in state ideology in 1917-1941. Here is presented the information on the conception formation periods, the reasons for the ideological doctrine transformation and its consequences.
Ключевые слова:
государственная идеология, революционный патриотизм, советский патртиотизм, отношение к историческому прошлому и идеологическая доктрина; state ideology, Soviet patriotism, attitude towards the historical past and the
Постигнуть суть происходивших в 1917—1941 гг. процессов невозможно без оценки места и роли патриотизма в государственной идеологии и в духовной жизни советского общества этого периода в целом. Советский патриотизм является сложным социально-духовным феноменом, который прошёл в своем развитии несколько этапов.
В основе советского патриотизма лежит тезис, базирующийся на марксизме, согласно которому отношение к Родине различных классов обусловлено отношением к собственности, возможностью свободно распоряжаться средствами производства, властью. В связи с этим в капиталистическом обществе у пролетариата отечества быть не может, поскольку рабочий класс в указанном обществе является эксплуатируемым, не обладающим собственностью, и лишь коренное изменение имеющегося положения (свержение угнетателей) даст возможность пролетариату обрести социалистическую отчизну. В соответствии с данной теорией, основой отношения к пролетарскому отечеству является классовый интернационализм, позволяющий рабочему классу в разных государствах вести общую борьбу за социализм в мировом масштабе.
В послеоктябрьские годы в официальной пропаганде использовался термин «революционный патриотизм». Именно «революционный патриотизм», уделявший приоритетное внимание защите социализма, позволил выстоять Советской республике в период Гражданской войны. Доминирующим в идеологической работе являлся принцип пролетарского интернационализма, единение всех трудящихся в борьбе за освобождение от мирового империализма и колониализма; большевики были патриотами революции, а не конкретной страны. При этом в сознании общества произошло сочетание двух начал — нового советского (идеала справедливого мироустройства) и старого (традиционно русского отношения к родине).
В 1920-х - начале 1930-х гг. активно пересматривалось историческое прошлое страны и, соответственно, историческая наука. Отвергались труды крупнейших дореволюционных историков, арестовывались ведущие специалисты. История страны подвергалась глобальной переоценке с позиций классовых интересов пролетариата, в духе исторического материализма. Данный подход стал основополагающим в работах М.Н. Покровского, который даже сам термин «русская история» объявил «контрреволюционным». Покровский полагал, что «целым рядом исторических персонажей при-
ideological doctrine.
РОДИОНОВА Ирина Витальевна — к. и. н., доцент кафедры истории и политологии Московского государственного института электроники и математики
дётся пожертвовать, наиболее колоритные останутся, но останутся в надлежащем освещении».
Искажение исторического прошлого, попытка изменить ментальность народа, стереть глубинную историческую память особенно ярко проявились в борьбе с религией. Гонения на Русскую православную церковь, активизировавшиеся в 1922 г. в связи с постановлением ВЦИК от 23 февраля об изъятии церковных ценностей, включали в себя расправу с противниками этой акции, арест патриарха Тихона, расстрелы представителей духовенства и активных мирян.
В октябре 1922 г была создана Комиссия по антирелигиозной пропаганде ЦК РКП (б), в 1924 г. организовано Общество друзей газеты «Безбожник», ставящее своей основной задачей усиление антирелигиозной работы. В июне 1925 г. президиумом исполнительного бюро центрального совета Общества друзей газеты «Безбожник» было принято решение о переименовании общества в «Союз безбожников СССР». Получив государственное финансирование, Союз постепенно стал центром антирелигиозной работы в СССР.
На II съезде Союза безбожников, проходившем в июне 1929 г., было решено переименовать его в «Союз воинствующих безбожников», что указывает на активизацию использования репрессивных и административных мер воздействия на верующих. Глава СВБ Е.М. Ярославский заявлял, что борьба с религией и религиозными организациями является одной из насущнейших партийных задач.
В 1929 г. на XIV Всероссийском съезде Советов были внесены существенные поправки в Конституцию РСФСР. Прежняя формулировка, содержащаяся в ст. 4 («Свобода религиозной и антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами»), была заменена на следующую: «Свобода религиозных исповеданий и антирелигиозной пропаганды признаётся за всеми гражданами». Изъятие положения о свободе религиозной пропаганды сделало статью явно асимметричной, поскольку только за атеистами признавалось право на распространение своих убеждений, что указывает на значительные ограничения прав верующих и духовенства.
Начавшаяся в конце 1920-х гг. пятилетка была объявлена «пятилеткой безбожия», во время которой осуществлялась от-
крытая атака на действовавшие храмы. Проводились массовые кампании, призывавшие отказаться от празднования религиозных праздников, требовавшие снять колокола, закрыть церкви. По данным, приведённым в апреле 1936 г. председателем комиссии по вопросам культов при Президиуме ЦИК Союза ССР П.А. Красиковым, на территории РСФСР до революции было 39 530 молитвенных зданий, с 1917 по 1936 гг. было закрыто 20 318, из незакрытых — 5 122 не функционировали1.
Потребность идеологического обоснования новой политической системы привела также к существенному изменению русского языка, который, наряду с религией, является формой трансляции исторической памяти. Слово стало политизированным, рационалистическим. Язык сознательно элементаризовали, обезличили. В воспоминаниях Н.Я. Мандельштам представлены свидетельства восприятия современниками данного процесса: «Мы... раскрывали газеты, но не могли их читать, потому что. началось бурное воспитание народа, и для этого разрабатывался особый язык постановлений, речей и прессы».
Стремясь облегчить международное общение пролетариата (в связи с ожиданием победы мировой революции), в СССР решили латинизировать русский алфавит. Для этого в ноябре 1929 г. по инициативе Народного комиссариата просвещения РСФСР была создана специальная комиссия, которой полную поддержку оказывал нарком А.В. Луначарский. Глава комиссии Н.Ф. Яковлев отмечал, что «русский гражданский алфавит в его истории является алфавитом самодержавного гнёта, миссионерской пропаганды, великорусского национал-шовинизма»; введение же нового должно стать шагом «на пути к международному языку».
Однако в середине 30-х гг. идеологические акценты в изображении прошлого меняются, происходит отказ от позиции «национального нигилизма» и переход на позиции национально- патриотические, осуществляется, пусть и не в полном объёме, возвращение к историческим корням. 2 мая 1933 г. на завтраке, устроенном в Кремле для участников первомайского военного парада, прозвучала первая по времени из известных сталинских здравиц «за великий русский народ». Сталин
1 ГАРФ, ф. Р-5263, оп. 1, д. 32, л. 3.
утверждал, что русская нация является «основной национальностью мира» и что именно она внесла наиболее весомый вклад в дело создания большевистского государства1.
По инициативе И.В. Сталина и С.А Бубнова в повестку заседания Политбюро ЦК ВКП (б) 5 марта 1934 г. был включен вопрос «О постановке преподавания гражданской истории в школах». 20 марта того же года комиссия в составе С.А. Бубнова,
А.А. Жданова, А.И. Стецкого выдвинула некоторые предложения, в том числе о составлении учебников по гражданской истории, о восстановлении исторических факультетов в университетах2.
15 мая 1934 г. СНК СССР и ЦК ВКП (б) приняли постановление «О преподавании гражданской истории в школах СССР», в котором впервые за весь послереволюционный период вводится понятие «гражданская история» (заменившее «историю классовой борьбы»), что означало переход к изучению исторического процесса с позиций патриотического воспитания. В средней школе вместо недавних факультативов формируется стройная система преподавания истории, намечается возврат к дореволюционным методикам.
В том же 1934 г. с целью подготовки квалифицированных специалистов снова вводится изучение истории в университетах, с 1 сентября восстанавливаются исторические факультеты МГУ и ЛГУ, а к 1938 г. эти факультеты уже имелись в 13 университетах. Возвращаются историки «старой школы». После «академического дела» и других гонений были реабилитированы и продолжили работу учёные Ю.В. Готье, В.Г Дружинин, М.К. Любав-ский, В.И. Пичета, Е.В. Тарле, Л.В. Че-репнин и другие.
К знаковым событиям можно отнести использование термина «родина» в первомайских лозунгах 1934 г., утверждённых на заседании Политбюро 18 апреля
1934 г., и появление 9 июня 1939 г. в центральном органе ВКП (б) — газете «Правда» — передовой статьи «За родину!», в которой высшей доблестью советских граждан провозглашался советский патриотизм («любовь и преданность своей родине»), а высшим законом жизни — «честь и
1 Невежин В.А. Сталин о войне. Застольные речи 1933-1945 гг. - М., 2007, стр. 8-11.
2 РГАСПИ, ф. 17, оп. 3, д. 940, л. 2; РГАСПИ, ф. 17,
оп. 3, д. 945, л. 5, 7.
слава, мощь и благосостояние Советского Союза». Как отмечал представитель русского зарубежья философ Г.П. Федотов, произошла «вещь неслыханная, невозможная вчера: в СССР “родина” объявлена священным словом».
Включение этого термина в практику широкой пропаганды знаменует собой начало нового этапа во взаимоотношениях власти и общества. Подтверждением обозначенных изменений стало также письмо И.В. Сталина членам Политбюро от 19 июля 1934 г. «О статье Энгельса “Внешняя политика русского царизма”», опубликованное в мае 1941 г. в журнале «Большевик». В письме содержалась критика отношения Ф. Энгельса к российской внешней политике XIX в., обращалось внимание на то, что завоевательная политика «вовсе не составляла монополию русских царей» и была свойственна «не в меньшей, если не в большей степени королям и дипломатам всех стран Европы».
В контексте возвращения идеологии в историко-патриотическое русло следует рассматривать развернувшуюся с середины 30-х гг. критику научной школы Покровского, ранее считавшейся ведущим направлением советской исторической науки. 27 января 1936 г. в «Правде» было опубликовано официальное сообщение «В Совнаркоме Союза ССР и ЦК ВКП (б)», в котором осуждались «ошибочные исторические взгляды» школы Покровского. Затем в «Известиях» вышла редакторская статья Н.И. Бухарина «Нужна ли нам марксистская историческая наука? (О некоторых существенно важных, но несостоятельных взглядах тов. М.Н. Покровского)», с которой началась широкомасштабная критика работ Покровского и его учеников.
Но концепция Покровского была весьма удобной для популяризации, и противопоставить ей нечто равноценное оказалось непросто. В связи с этим в апреле 1937 г. при обсуждении вопроса об учебниках по истории для партийных школ И.В. Сталин посчитал возможным временно, до появления приемлемого советского учебника, использовать лучшие дореволюционные учебники, внеся в них определённые поправки3.
Вопрос о характере учебников по истории СССР стал ключевым в перестройке исторического образования. А в конкурсе
3 РГАСПИ, ф. 17, оп. 120,д. 360, л. 140.
на создание учебника по истории СССР для начальной школы, проводившемся в 1936—1937 гг., одну из премий получил «Краткий курс истории СССР» (под редакцией профессора А.В. Шестакова), в котором прослеживается тенденция реабилитации некоторых сюжетов отечественной истории, выдвижение на первый план фигур защитников и собирателей российского государства. Итоговым документом происшедшего на «историческом фронте» перелома можно считать «Постановление жюри правительственной комиссии по конкурсу на лучший учебник для 3 и 4-го класса средней школы по истории СССР». В нём введение христианства на Руси оценивалось как прогрессивное явление «по сравнению с языческим варварством», монастыри характеризовались как «рассадники письменности». Происходило становление нового понимания самого предмета отечественной истории, что имело исключительно важное значение для патриотического воспитания масс.
В рассматриваемый период наблюдалось и постепенное смягчение отношения власти к религии и церкви. Признаком указанной трансформации было признание неудачи деятельности Союза воинствующих безбожников и постепенное снижение государственной помощи этой организации. Один из канонизированных Русской православной церковью князей — Александр Невский — стал прославляться в Советском Союзе как великий национальный герой, защищавший Русь от немецкого нашествия в XIII в.
Обозначенная тенденция прослеживалась во многих акциях правительства. В частности, по Конституции СССР, принятой в
1936 г. по инициативе Сталина, духовенству предоставлялись гражданские права наравне со всеми трудящимися страны. Позитивные сдвиги во взаимоотношениях власти и церкви примут особенно отчётливые формы в годы Великой Отечественной войны.
Возвращение к историческим и культурным ценностям Отечества проявилось также в появлении романов, пьес, кинофильмов по истории России, воспитывающих гордость за свою страну, свой народ: пьеса В.А.Соловьёва «Фельдмаршал Кутузов» (1939), исторические романы «Севастопольская страда» С.Н. Сергеева-Ценского (1937—1939), «Дмитрий Донской» С.П. Бородина (1941) и др. На экра-
нах демонстрировались фильмы, посвящённые героическим страницам прошлого, вызывавшие большой зрительский интерес: «Александр Невский» (1938, реж. С.М. Эйзенштейн), «Минин и Пожарский» (1939), «Суворов» (1940, реж. В.И. Пудовкин), «Богдан Хмельницкий» (1941, реж. И.А. Савченко). Созвучным времени оказался созданный А.Н. Толстым образ Петра I и его эпохи (блестяще экранизированный в 1937 г. режиссером
В.И. Петровым), происходила популяризация правления Ивана IV.
Интерес к прошлому, естественный в любом обществе, у советских людей в 1920-е годы не был реализован. Поэтому поворот государства к более правдивому его освещению, безусловно, сблизил позиции государства и общества. На колоссальный, неподдельный интерес людей к истории своей страны указывала М.В. Нечкина в
1935 г. на собрании исторического факультета Московского университета.
В феврале 1937 г. широко и поистине всенародно проводились Пушкинские дни. 10 февраля 1937 г. празднование началось с торжественного заседания в Большом театре Всесоюзного Пушкинского комитета с представителями общественных организаций, в тот же день прошёл митинг на Пушкинской площади. 12 февраля в Москве была открыта мемориальная доска на доме, в котором родился Пушкин1. По отчётным данным местных органов, присылаемым во Всесоюзный Пушкинский комитет, программа юбилея включала в себя целый комплекс мероприятий: сооружение памятников, установку обелисков, постройку школ его имени, проведение утренников и вечеров, докладов и концертов, научных конференций, посвящённых А.С. Пушкину и его творчеству, экскурсий по пушкинским местам и т. д.
В передовице «Правды» от 10 февраля
1937 г. утверждалось, что «Пушкин глубоко национален, поэтому он стал интернациональным поэтом», русский народ «вправе гордиться своей ролью в истории, своими писателями и поэтами». «Русская литература XIX в., и притом не только в революционных её течениях, — открыта для всех», «русская культура получила частичную амнистию», — так характеризовал происходящие изменения Г.П. Федотов.
1 Центральный архив города Москвы (Далее: ЦАГМ), ф. Р-528, оп. 1, д. 486, л. 3.
В том же 1937 г. было торжественно отмечено 125-летие Бородинской битвы. В связи с юбилеем была осуществлена реставрация панорамы «Бородинская битва» работы Ф. Рубо, памятников в честь Бородинского сражения. Широкомасштабное празднование памятных дат способствовало распространению исторических знаний, объединяло народ, а также являлось существенным фактором идеологического воздействия на массовое сознание.
С середины 30-х гг. стали организованно отмечать памятные даты дореволюционной истории (750-летие «Слова о полку Игореве», 230-летие Полтавской битвы, 125-летие со дня рождения М.Ю. Лермонтова, 100-летие со дня рождения П.И. Чайковского, юбилей М.В. Ломоносова и др.). Соотношение общегражданской и революционной истории, представленной в средствах массовой информации, изменилось в пользу первой.
Таким образом, изучение документов и материалов позволяет утверждать, что одним из итогов развития советского общества в рассматриваемый период были преобразования в сфере идеологии, культивирование идей советского патриотизма, в том числе на основе преодоления нигилистического отношения к истории и культуре дореволюционной России.
К середине предвоенного десятилетия оформилась концепция советского патриотизма, основой которой стало представление о Советской России как закономерной наследнице лучших традиций русской истории. В средствах массовой информации особо отмечалось, что, ликвидировав отсталый строй царской России, большевики спасли и укрепили российскую государственность. В идеологии воз-
ник особый сплав интернациональных и патриотических идей. Сильной стороной данной концепции являлось сочетание патриотизма всех населявших страну народов с патриотизмом общесоюзным, что способствовало укреплению многонационального государства. Поэтому указанная концепция советского патриотизма, несмотря на обращение к русской истории, не может быть отождествлена с русским патриотизмом, так как в ней этатистский компонент превалировал над этническим.
К числу основных причин рассмотренной трансформации идеологической доктрины могут быть отнесены следующие. Во-первых, необходимость усиления патриотического чувства народа была связана с конкретной внешнеполитической ситуацией, с нарастанием военной угрозы, усилением фашизма. Во-вторых, не оправдались надежды на быструю победу пролетарской революции в других странах, что привело к постепенному отходу от доктрин мировой революции. В-третьих, внимание к общим историческим корням было призвано способствовать преодолению определённой разобщённости, возникшей в условиях массовых репрессий. В-четвертых, завершающей стадией любой революции является процесс стабилизации. Требовалось некоторое подведение итогов, что и осуществил Сталин в середине 30-х гг., когда объявил переходный период законченным. В стране, по мнению руководства, была «осуществлена в основном первая фаза коммунизма, социализм».
Таким образом, с середины 30-х гг. XX в. в СССР постепенно утверждалась концепция советского патриотизма, которая превратилась в неотъемлемый элемент государственной идеологии.
