CC BY
11
неизбежно подорвут ту, пусть и небезоговорочную, монополию на святость в мусульманском мире, которой сегодня, несмотря на раскол между суннитами и шиитами, все же пользуется Тегеран. Отсюда понятно в целом довольно прохладное отношение Ирана к так называемой «арабской весне», усиливающей позиции фундаменталистов-суннитов. Причем в случае с Сирией, где у власти находятся представители шиитской секты алавитов, оно носит откровенно враждебный характер. Поэтому, как ни кажется, на первый взгляд, парадоксальным, возможности Исламской Республики Иран опереться на панисламизм невелики.
Показательно, что свержение режима талибов в Афганистане США и их союзниками было встречено в Тегеране с противоречивыми чувствами. С одной стороны, Вашингтон (противостояние с которым - одна из основ внешней политики Исламской Республики) разместил свои воинские подразделения в соседней стране, с другой - резко ослабло движение, прямо бросившее вызов Ирану на религиозно-политическом поле. В этих условиях одним из главных, если не главным союзником Тегерана выступает Россия. Ее военное присутствие в Центральной Азии сдерживает процессы, которые, предоставленные сами себе, могут сильно ударить по Ирану. Наиболее ярко это проявляется в Таджикистане, до сих пор остающемся единым благодаря Москве.
Не случайно именно постсоветский Азербайджан, где нет российских солдат, внушает сегодня серьезные опасения иранским политикам. Как Тегеран, так и Москва жизненно заинтересованы в предотвращении и разрешении этнических кризисов на бывшей периферии советской империи, основы которых заложили коммунистические стратеги. И именно в этом, а отнюдь не в антиамериканизме, основа сотрудничества обеих стран.
«Север-Юг-Россия. Ежегодник РАН.
ИМЭМО РАН», М., 2013 г., с. 99-107.
В. Белокреницкий,
востоковед
СТАНОВЛЕНИЕ И РОЛЬ ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА В ПАКИСТАНЕ
(ДЕФИНИЦИИ, ТЕНДЕНЦИИ И ПЕРСПЕКТИВЫ)
Гражданское общество - достаточно старое понятие, переживающее с последних десятилетий прошлого века второе рожде-
110
ние. Его истоки находят у античных мыслителей (Сократа, Платона, Аристотеля) и в произведениях крупнейших представителей философии и науки эпох Возрождения и Просвещения, прежде всего у Э. де Ваттеля и И. Канта. В литературе того времени встречаются как позитивные, так и негативные оценки обозначаемого им феномена (последние, например, у Г. Гегеля). Считается, что гражданское общество - продукт эпохи европейского абсолютизма и Просвещения XVIII в. В XIX в. термин имел довольно широкое хождение, но на протяжении большей части прошлого столетия употреблялся редко.
Новую популярность он получил в западной науке в конце 80-х - начале 90-х годов XX в., на последнем этапе «холодной войны» и после ее окончания. К известным работам того периода относится книга А. Селигмена «Идея гражданского общества». В предисловии к ней гражданское общество определяется как «общественное пространство», в котором «свободные самостоятельные индивидуумы выдвигают права на удовлетворение своих потребностей и личной автономии». Использование гегелевской терминологии не помешало автору высоко оценить само явление, укреплявшееся на выходе из «холодной войны» в Западной и особенно Восточной (Восточно-Центральной) Европе. В дальнейшем о гражданском обществе писали многие другие авторы, причем применительно как к экономически развитым и переходным (бывшим социалистическим), так и менее развитым, незападным, в том числе восточным, азиатско-африканским странам.
Между тем акцент, сделанный в вышеприведенном определении на личных правах, весьма мало соответствует традициям незападных обществ. Преодолевая этот ограничитель, представители либеральной (и в то же время релятивистской) политической мысли пытались найти общие для разных культур, цивилизаций, укладов жизни и систем ценностей основания для универсального, «глобального» гражданского общества. Главным таким основанием ряд влиятельных авторов посчитали отказ от насилия, терпимость, толерантность. Эти качества позволили им отделить «гражданские» институты от «негражданских». Естественно, что террористические и преступные группы и организации зачислялись в число последних. Некоторые авторы (Г. Анхайер и его коллеги) не делали различий между «хорошим» и «плохим» гражданским обществом, выдвигая в качестве главного критерия добровольность, которая, очевидно, не может быть присуща «негражданским», т.е.
111
использующим методы принуждения для включения в свой состав новых членов, организациям и группировкам.
Водоразделы насилия и добровольности позволяют наметить общие этические принципы, на которых могут базироваться глобальное гражданское общество или конгломерат национальных гражданских обществ. Эти критерии относятся к средствам действия и принципам формирования групп действия, а что касается целей, то они определяются уже более широкими и отчасти размытыми категориями социальных изменений, защитой прав человека, борьбой против коррупции, за искоренение бедности и т.п. Принципиально, что в рамки гражданского общества, когда речь идет о мировой периферии, обычно включают как западные по происхождению, «привнесенные» практики и структуры, так и местные, укорененные в собственной почве элементы - локальные, родственно-земляческие, этнические сообщества, религиозные и парарелигиозные институты и организации и т.п.
Не касаясь здесь уже достаточно обширной отечественной литературы по вопросу о гражданском обществе применительно к российскому опыту, обратимся к дефинициям авторов, пишущих об этом феномене в Пакистане. Насколько можно судить по доступным материалам, гражданское общество в узком смысле понимается ими как множество любых негосударственных и некоммерческих (не связанных с бизнесом) структур и организаций, имеющих добровольный характер.
Дискуссионным остается вопрос о политических партиях. Участие в борьбе за власть превращает их в часть государственно-политической системы. В то же время далеко не все политические партии страны реально претендуют на доступ к рычагам управления, лишь малая их часть представлена в центральном (федеральном) парламенте или законодательных собраниях провинций. Непарламентские партии представляют собой, скорее, общественные организации и движения, принадлежащие гражданскому обществу.
В похожем положении оказываются средства массовой информации. Они используются борющимися за власть силами и нередко стремятся к получению прибыли. Вместе с тем мотивы деятельности СМИ не детерминируются во многих случаях по преимуществу этими мотивами. То же самое касается и каналов массовой коммуникации, развивающихся благодаря Интернету. Отсюда наличие пограничной полосы между политизированным и
112
неполитизированным, коммерческим и некоммерческим секторами в сфере обмена информацией.
Расхождения по поводу «пограничных» структур выявляют наличие в литературе по Пакистану двух точек зрения на вопрос о сути и составе гражданского общества. Ряд авторов, особенно те из них, кто писал о нем в 1990-х годах, трактуют это понятие расширительно, включая в него, по существу, все общественно-политические организации и акцентируя внимание на их противостоянии государству как репрессивному режиму власти. Вторая позиция была отмечена выше и более соответствует традиции использования термина, утвердившейся в начале нынешнего столетия в мировой исследовательской и аналитической литературе и международно-общественной практике.
Мы будем различать два подхода к понятию гражданского общества в Пакистане, - расширительный и узкий, отдавая предпочтение первому из них, как более тесно связанному с историей Пакистана и его перспективами. В то же время в статье будет охарактеризовано и гражданское общество в узком понимании, при котором оно рассматривается как третий (или третичный) сектор экономической и политической активности, находящийся за рамками государства и рынка; иначе говоря, набор неправительственных и некоммерческих организаций добровольного, ассоциативного типа. Совмещая оба подхода, автор постарается: рассмотреть в первом приближении становление гражданского общества в общем и специальном смыслах, внутреннюю структуру, роль и взаимодействие с государством и обществом в целом.
Этапы становления и юридическая основа
существования
Можно выделить несколько крупных периодов в истории пакистанского гражданского общества. Первый из них - эмбриональный, подготовительный. Речь идет о колониальном времени, когда на территории будущего Пакистана, в крупнейших его городах, Карачи и Лахоре, появлялись первые капиталистические фирмы и компании, формировались отдельные ассоциации буржуазного сообщества. Время таких перемен для пакистанских областей колониальной Индии последовало вскоре после их завоевания англичанами в середине XIX в. Заметную часть тогдашнего «среднего класса» составляли выходцы из метрополии, часто лишь на время приезжавшие в колонию. В немалой степени в расчете на них ко-
113
лониальные власти приняли первые законы, регулирующие деятельность гражданских, негосударственных организаций. В 1860 г. был принят Закон о регистрации обществ (Societies Registration Act), в 1863 г. - Закон о религиозных фондах (Religious Endowment Act), а в 1882 г. - Закон о трестах (Trust Act). В 1890 г. к трем первым добавился Закон о благотворительных фондах (Charitable Endowments Act), а существенно позднее, в 1925 г., был принят Закон о кооперативах (Cooperative Act).
Эти законоположения регулировали в течение всего последующего колониального периода деятельность гражданских, в том числе общинных, организаций. И до сих пор они являются основными регуляторами деятельности большинства неправительственных структур в Пакистане.
Число неправительственных и некоммерческих организаций, созданных в колониальное время на территории Пакистана, не было большим. Формирующие ее области отставали от ряда других регионов колониальной Индии по уровню торгово-промышленного развития. Сильные позиции на «пакистанской» территории имел немусульманский капитал. К концу колониальной эры в Индии усилились массовые протестные движения, что можно считать проявлением активности гражданского общества в широком смысле. Пакистанские районы опять же не были среди наиболее заметных в этом процессе (все их население составляло по переписи 1941 г. 28 млн. человек, при общей численности жителей колонии в 400 млн.). Тем не менее Лахор выдвинулся в число видных центров общеиндийской социально-политической активности, а города Пешавар и Карачи превратились в региональные ее центры. Подспудно шел также процесс консолидации религиозных общин и их гражданских, добровольных организаций, но вплоть до 19461947 гг. в этой части Индии не было крупных межобщинных столкновений.
Второй период в истории гражданского общества Пакистана совпадает с эпохой «холодной войны». Внешние факторы оказывали немалое, хотя и в основном косвенное, воздействие на формы существования и эволюцию гражданских институтов. Оно проявлялось в том, что массовые движения и объединения, особенно на начальном этапе существования страны, в 1947-1958 гг., строились во многом на классовой идеологической основе. Правящие круги Пакистана без колебаний выбрали господствующую в тогдашнем постколониальном мире прозападную ориентацию. Оппозиционные силы пытались найти альтернативу. В результате
114
окрепли возникшие еще до Второй мировой войны группы левых интеллектуалов, была образована компартия с помощью переехавших в страну из Индии мусульман - членов КПИ.
В 1951 г. левым силам был нанесен удар разоблачением антиправительственного «заговора в Равалпинди». В заговоре военных оппозиционеров оказались замешаны видные «прогрессивные» литераторы, представители интеллигенции. Суровые приговоры, вынесенные участникам заговора, были вскоре смягчены, но в 1954 г. компартию запретили, чтобы расчистить путь для тесного военно-оборонительного союза с США. Еще через четыре года после прихода к власти военных во главе с генералом, а затем фельдмаршалом М. Айюб-ханом под запретом оказались и все другие политические партии. При возобновлении их деятельности в 1962 г. запрет с компартии снят не был. Легализация КПП произошла лишь в 1972 г., после того как промосковские силы растеряли большую часть массовой поддержки. Одной из причин этого было содействие, которое СССР оказал Индии в войне с Пакистаном в 1971 г., приведшей к расколу страны, первоначально состоявшей из двух территорий, и образованию на месте восточного «крыла» Пакистана отдельного государства Бангладеш.
Левые группы после 1960 г. имели в Пакистане не только московскую, но и пекинскую «прописку». Однако сближение Исламабада с Пекином, нараставшее с 1963 г., ослабило, а затем и ликвидировало полностью, возможности оппозиции использовать китайскую поддержку. И СССР к 1970-м годам отказался от курса на затратную помощь всем рабочим и коммунистическим партиям и движениям, предпочитая более осторожный, избирательный подход. Пакистанские коммунисты, в отличие, например, от афганских, не могли рассчитывать на заметные успехи. Дозированная поддержка КПП Москвой находилась в 1960-1970-е годы «под колпаком» пакистанской контрразведки и не внушала той серьезных опасений.
Тем не менее левая альтернатива существовала, и именно ее наличие во многом определяло и структурировало гражданское общество в Пакистане на втором этапе, особенно до середины 1970-х годов. Помимо КПП, будь она в подполье или на легальном положении, действовали левые профсоюзные и студенческие организации и объединения, гильдии и союзы левых литераторов, журналистов и адвокатов.
С начала 70-х годов количество центров внешнего воздействия на Пакистан и его гражданское общество увеличилось с трех
115
(США, СССР и КНР) до пяти. Китай обладал большим весом при правительстве поставленного военными у власти после поражения в войне с Индией харизматического политика З.А. Бхутто. Но китайское влияние сократилось после смерти Мао Цзэдуна в 1976 г. и последовавшей за тем смены международного курса Пекина. Зато сложились и усилились два исламских центра - саудовский (суннитский) и иранский (шиитский). Саудовцы, по общему мнению, сыграли существенную роль в событиях, приведших летом 1977 г. к острому внутриполитическому кризису и перевороту, совершенному военными во главе с генералом М. Зия-уль-Хаком.
С того момента наметившийся еще при Бхутто правый (традиционалистский, исламо-консервативный) уклон стал преобладающим не только для государственной политики, но и гражданского общества. Развернутая генералом-президентом с опорой на исламские политические партии кампания по исламизации общества в целом и его гражданского сегмента в частности имела результатом существенные, хотя зачастую и фасадные, изменения.
Хотя левая тенденция в общественно-политической жизни еще давала о себе знать, подпитываемая с 1978 г. «коммунистическим» переворотом в соседнем Афганистане, опиравшемуся на нее этнонационализму окраин - пуштунскому, белуджскому и синдх-скому - был нанесен удар уже при Бхутто. Остаточный левый тренд еще сохранялся в профсоюзах и крестьянских организациях, но характер и структура гражданского общества активно «правели» и «исламизировались». При этом элементы прежнего гражданского общества оказались в значительной степени вытеснены из страны и нашли убежище в организациях мигрантов, возникших в диаспоре, неуклонно разраставшейся в США, Великобритании и ряде других стран. Политизированное гражданское общество, таким образом, как бы перетекло через государственные границы, оказалось шире внутреннего, помогая существованию оппозиции при авторитарных и непопулярных режимах.
Возвращаясь к началу второго периода в истории пакистанского гражданского общества, следует заметить, что после образования страны в 1947 г. располагавшиеся на ныне пакистанской территории различные неполитические организации граждан в основном прекратили свое существование из-за выезда за рубеж (в Индию и Англию) их активных членов и руководителей. На их месте образовались новые структуры, главным образом мусульманские и целевые по характеру своей деятельности.
116
В больших городах появились кооперативы (товарищества) по освоению и застройке новых участков земли. В столичном на первых порах Карачи возникли, например, Жилищный кооператив пакистанских служащих (Pakistan Employees Cooperative Housing Society, PECHS), Колония военных (Defense Colony) и т.п. На их примере видно взаимодействие гражданских (поскольку участниками кооперативов выступали частные лица) и государственных структур (правительство и Вооруженные силы оказывали содействие своим служащим). На стыке и в переплетении государственных и общественных (личных, гражданских) интересов возникали неправительственные организации, занимавшиеся разрешением спорных вопросов, возникших в связи с переселением более 6 млн. мусульман из Индии в Пакистан. К этому надо добавить организации мигрантов земляческого типа, по урегулированию прав собственности, возмещению убытка и т.п. Они тесно контактировали с правительственными ведомствами, вступавшими в контакт с соответствующими структурами в Индии.
Таким образом, гражданское общество распадалось на три основных потока: политизированные, как левые, так и правые (религиозные) по идеологии организации и движения; неполити-зированные, целевого и вспомогательного, поддерживающего назначения; традиционные, религиозно-общинные, соседско-родственные и клано-племенные.
Постколониальный период ознаменовался принятием еще двух законоположений о гражданских институтах. Оба они были приняты при военных режимах и носили форму президентских указов. В 1961 г. был обнародован Указ о добровольных агентствах социального благосостояния (Voluntary Social Welfare Agencies), а в 1984 г. - Указ о компаниях, где в разделе 42 регулировалась регистрация некоммерческих организаций (Companies Ordinance (Section 42)).
Третий период существования гражданского общества охватывает время кризиса биполярной системы международного устройства и современную эпоху постбиполярного мира. На этом этапе серьезно расширился спектр целевых, правозащитных и гуманитарных, по защите прав женщин и меньшинств, просветительских и благотворительных неправительственных организаций -в значительной мере под влиянием либерально-интернационалистских (космополитических) тенденций в мире. Космополитизм с начала 1990-х годов активно поощрялся ведущими межправительственными организациями - ООН, Всемирным банком, Меж-
117
дународным валютным фондом, Всемирной торговой организацией (с 1995 г.), ЮНЕСКО и др.
В 1995 г. пакистанское правительство внесло на рассмотрение парламента законопроект, вносивший поправки в Указ 1961 г. о добровольных агентствах социального благосостояния (Voluntary Social Welfare Agencies Regulation and Control (Amendment) Act). Поправки устанавливали, что неправительственные благотворительные организации должны проходить обязательную государственную регистрацию и могут быть запрещены и распущены. Это вызвало протесты со стороны гражданских организаций и подстегнуло процесс создания гражданских сетей и форумов, а также координацию совместных действий. В результате протестов проект так и не превратился в закон.
На рубеже 1990-х и 2000-х годов в Пакистане в основном сложилась нынешняя структура гражданского общества в узком понимании его смысла и назначения. Оно стало вполне сопоставимо с аналогичными в других странах. К этому моменту относится и формирование инструментария такого рода сравнений.
«Ромб» гражданского общества
Исследование особенностей функционирования узкопони-маемого гражданского общества в различных странах мира связано с возникновением в начале 1990-х годов международной организации CIVICUS - Мирового альянса за гражданское участие. В 1999 г. началось осуществление совместного с Лондонской школой экономики проекта по сопоставительному изучению гражданских обществ в различных странах. Сотруднику школы Г. Анхайеру принадлежала идея использования ромба для презентации итогов комплексного количественного сопоставления данных о деятельности организаций гражданского общества. Для построения ромба выделяются четыре оси - структура, ценности, пространство и влияние. Первая из осей отражает число организаций, их распределение по секторам и регионам страны, ресурсы, членство и т.п.; вторая оценивает цели и задачи, нормы и подходы, которые разделяют и пропагандируют неправительственные и некоммерческие добровольные ассоциации; третья дает представление о легальной, политической и социокультурной среде, в которой существует ГО, в частности, об отношении общества в целом к духу добровольности и социальной активности; четвертая измеряет вклад гражданских организаций в разрешение различных
118
социальных, экономических и политических вопросов, определение повестки дня общественных интересов, принятие решений государством и бизнесом и их реализацию.
Первичные сведения для проекта собирались в основном путем анкетирования руководителей и участников организаций и групп гражданского общества. Пакистан оказался в числе десяти первых стран, где обследования проводились в 2000-2001 гг. Причем среди них (в большинстве восточноевропейских) он был единственной азиатской и мусульманской страной. В 2003-2006 гг. сходный проект по созданию индекса гражданского общества охватил более 50 развитых и развивающихся стран Европы, Южной Америки, Африки и Океании. В число обследованных из мусульманских государств попали только Египет и Турция, а из азиатских - лишь Индия, Южная Корея и Вьетнам.
Показатели по Пакистану, позволившие «нарисовать» «ромб» его гражданского общества, оказались довольно неплохими даже при сравнении с такой развитой и явно «гражданской» страной, как Голландия. Вместе с тем пакистанские показатели уступали голландским по всем сторонам «ромба» (пакистанский «ромб» находился как бы внутри голландского). Особенно сильно (почти на 40% пунктов) был меньше третий индекс (среда), на 20 пунктов меньше голландского были у пакистанского ГО первый и второй показатели, и на 16 пунктов (влияние) четвертый индекс. Кроме того, пакистанские организации в целом были не вполне сопоставимы с голландскими, так как отличались значительно большей типологической и генетической гетерогенностью, наличием современного и традиционного (не вполне, по существу, гражданского) сектора.
Оценивая масштабы и другие характеристики гражданского сегмента в Пакистане, авторы доклада о подготовке упомянутого выше индекса CIVICUS отмечали также нехватку достоверных и представительных данных. Так, число зарегистрированных и активно действующих неправительственных организаций оценивалось ими в 10-12 тыс. Но при добавлении к ним зарегистрированных, но не проявляющих какой-либо активности организаций количество гражданских структур возрастало до 60 тыс.
В качестве принадлежащих гражданскому сектору авторами учитывались профессиональные союзы. Их количество оценивалось округленно в 8 тыс. с числом членов около 1 млн. человек. Это составляло лишь 5% рабочей силы страны. Последняя оценивалась в 20 млн. человек и не включала неоплачиваемых рабо-
119
тающих членов семьи, особенно многочисленных в сельском хозяйстве и в неформальном секторе (незарегистрированный малый бизнес). Причисление профсоюзов к гражданскому сегменту демонстрирует расплывчатость его границ, хотя, на наш взгляд, полностью соответствует его критериям - добровольности и общественной активности. Факты, свидетельствующие о крайне ограниченных масштабах профдвижения, существенны для понимания степени организованности труда, а также свободы в обществе, так как одна из основных причин слабости тред-юнионизма - ограничения, налагаемые государством в соответствии с «пожеланиями» хозяев предприятий. Авторы доклада отмечают, что численность и роль профсоюзов в Пакистане с 1970-х годов неуклонно сокращались. Это касалось как союзов на предприятиях, так и профобъединений. Только 2 тыс. тред-юнионов, по данным на 2000 г., имели право на заключение коллективных договоров.
Среди неправительственных организаций преобладали образовательные, далее располагались организации по охране здоровья и правам женщин. Тематически с ними были связаны детские и спортивные организации и ассоциации, а также организации по развитию общин, соседских и религиозных. Так называемые промежуточные, посреднические и поддерживающие структуры ориентировались в основном на те же цели, оказывая финансовую, техническую и организационную помощь.
Особо следует сказать о женском движении и организациях женщин. Возникнув первоначально как элитные клубы для женщин из богатых семей, движение за права женщин вышло на передний край общественной и политической борьбы под воздействием политики исламизации, проводимой режимом Зия-уль-Хака в 1980-х годах. Именно тогда образовались влиятельные женские организации (прежде всего, «Хаватин-е-махаз-е-амаль», «Женский форум действия»), вступившие в борьбу против вводимых властями мер (исламские законы худуд), ущемляющих права женщин в суде, при разбирательстве дел об обвинении в супружеской измене и прелюбодеянии, а также других дел, где свидетельство одного мужчины приравнивалось к двум женским. Острота проблемы дискриминации и притеснения женщин не была снята и в дальнейшем, что отразилось на активности и решительной позиции относительно немногочисленных, но весьма влиятельных женских правозащитных организаций.
Трудно оценить масштабы средств, которые проходили через каналы гражданских организаций. Вопреки распространенно-
120
му мнению, в основном это были внутренние, пакистанские средства. Сказались, в частности, традиции благотворительности, оказавшиеся весьма характерными для Пакистана. С 1960-х годов известен своей благотворительной деятельностью Саттар Идхи, создавший в Карачи и других городах страны организации по помощи бедным, больным, сиротам (головной организацией является «Трест Идхи»). Широкую известность приобрела деятельность Хамид-хана, инициировавшего пилотный проект комплексного развития одного из трущобных районов Карачи - Оранги. Благотворительность нередко фокусируется на оказании медицинских услуг: фонд «Шаукат Ханум» оказывает помощь больным раком, а трест «Лейтон-Рахматулла» - нуждающимся в лечении глазных болезней. Видное место в оказании услуг в области здравоохранения давно занимают исмаилитский Фонд Ага-хана (о нем подробнее ниже) и некоторые христианские миссии.
Как явствует из приведенных примеров, благотворительность носила нередко религиозный, общинный характер, но чаще всего не была связана с радикальными идеологическими установками и, как правило, не ограничивала свою деятельность строгими рамками конфессиональной принадлежности.
Внешние, иностранные источники имели значение лишь для наиболее крупных и широко известных организаций, осуществляющих проекты социальной и экономической модернизации, по защите прав граждан и адвокатуре (оказание помощи в уголовно-судебных процессах). Впрочем, и некоторые религиозно-общинные организации, имея корни внутри страны, являлись, по существу, интернациональными.
Число членов в пакистанских НПО не было значительным. Систематическое представление о распределении организаций с точки зрения их численности дало лишь обследование 1991 г., осуществленное Организацией ООН по развитию. На тот момент треть организаций имела менее 50 членов, 17% - 50-99, еще 20% -от 100 до 149 и лишь у 5% количество членов превышало 450. Обследование показало, что около 90% работавших в НПО и НКО были волонтерами и только 10% получали вознаграждение за свою работу. С опорой на эти данные число занятых в гражданском секторе на начало 2000-х годов оценивалось примерно в 250 тыс., что составляло от 0,5 до 1,6% рабочей силы, в зависимости от ее оценки: 16-25 млн. человек.
121
Проведенное в 2002 г. обследование некоммерческих (nonprofit) организаций дало несколько иные данные о специализированных гражданских организациях (см. табл.).
Таблица
Состав некоммерческого сектора
Основные некоммерческие организации Число организаций %
Образование и исследования 20 699 46,4
Гражданские права и адвокатура 7815 17,5
Социальные услуги 3704 8,3
Развитие и жилищное строительство 3264 7,3
Здравоохранение 2700 6,1
Культура и досуг 2452 5,5
Религия 2184 4,9
Бизнес и профессиональные организации 1705 3,8
Окружающая среда 103 0,2
Итого 44 625 100,0
Почти половина некоммерческих организаций относилась к сфере образования и исследований. Но, как отмечают авторы доклада, комментирующие эти цифры, огромная часть из них принадлежала религиозным, главным образом исламским, организациям. Именно медресе (дин-и-мадарис) и семинарии (дар-ул-улум) составляли основу негосударственного и некоммерческого сектора образования. Обучение в религиозных школах для мусульман имеет в Южной Азии глубокие исторические корни. Распространенность такого образования усиливается в Пакистане тем обстоятельством, что далеко не все дети школьного возраста имеют возможность посещать государственные и общественные (частные привилегированные) школы. По оценкам на соответствующий период, примерно треть (более 1,5 млн.) посещавших школу детей получали образование в медресе, число которых превышало 10-12 тыс.
Именно распространением религиозного начального образования для детей из бедных семей можно объяснить, как считают А. Хан и Р. Хан, столь явное превосходство НКО образовательного профиля над другими. Хотя доля организаций в области здравоохранения невелика, но по количеству занятых они находились на втором месте - 17%, а на организации по поддержке гражданских свобод приходилось всего 2% занятых в гражданском секторе. В то же время по численности они находились на втором месте (см. табл.).
122
Чисто религиозные организации (главным образом, хотя и не исключительно, мусульманские) составляли немалый процент от общего количества и должны быть присоединены к организациям и попечительским советам, курирующим сеть медресе и семинарий. В результате соотношение между НКО либерального и консервативного толка оказалось, как отмечают авторы доклада, далеко не в пользу первых. Причем отставание либерального сегмента ГО, состоящего из правозащитных организаций, по борьбе с коррупцией, за охрану окружающей среды и т.п., со временем усиливалось.
Исламорадикализация гражданского общества
Оценки состояния гражданского общества, которые давали авторы в начале 2000-х годов, через десятилетие изменились, отражая тот же тренд. По мнению Т. Рашид, за это время усилилась прослойка организаций ГО, которые заняли промежуточную нишу между современным и традиционным полюсами. Члены таких организаций, как правило, имеют современное нерелигиозное образование, принадлежат к лицам квалифицированных профессий, но по своему мировоззрению тяготеют к исламистам. Их отличает вера в «воображаемое славное прошлое» мусульман и эксплуатацию исламского мира Западом. В отличие от мусульман-традиционалистов, они полагают, что их корни - не в родной земле (т.е. в исторической Индии), а в Саудовской Аравии, на родине ислама. Фундаменталистские и радикальные группы потеснили в первую очередь либеральные организации, наиболее сильные в крупных городах, оставив консервативным их традиционные сферы - деревенское общество и население малых, «сельских» городов. Впрочем, и мировоззрение многих членов светского (неисламистского) общества, как отмечает австралийская исследовательница пакистанского происхождения, отличает зачастую опора на конспирологические теории, уверенность в мировом заговоре, направленном против ислама и Пакистана.
Такие процессы, отмечает Т. Рашид, имели место в существенной мере вследствие политики государства как при военном режиме генерала П. Мушаррафа (1999-2008), так и после него, главным образом опять же вследствие влияния армии. Пакистанское государство поощряло радикализм посредством своей внешнеполитической деятельности: по вопросу об Афганистане и талибах, в отношении Индии и происходящих там терактов, а также
123
политики в сфере внутренней безопасности, с возложением вины за ее нарушения на внешние враждебные силы.
Тенденция увеличения роли мусульманских общественных организаций отразилась в расширении сети религиозного образования. К началу 2010-х годов число только зарегистрированных (т.е. учтенных правительством) медресе достигло 16 тыс. Обучение там находилось под слабым контролем государства. Только 250 зарегистрированных религиозных школ согласились участвовать в разработанной правительством программе модернизации обучения. Преподавание истории и ряда других дисциплин велось в большинстве медресе по учебникам, нарочито искажавшим канву и смысл событий прошлого и грубо очернявшим внешнюю политику Индии и Запада. Произошедшее за последние два десятилетия сближение Индии и США облегчило возможность подогревать чувства антагонизма, ненависти к двум этим государствам (а также Израилю) - их изображают виновниками всех бед и несчастий, постигших страну.
В последнее время отмечено большое внимание, уделяемое исламистскими организациями целенаправленному воспитанию и образованию детей, прежде всего мальчиков. Особенно активно проявляет себя на этом поприще «Джамаат-е ислами» (ДИ, «Общество ислама»). Оно одновременно является и партией, поскольку принимает участие в парламентской борьбе, и закрытой для посторонних структурой с жесткой внутренней дисциплиной. Помимо образования, ДИ широко занимается благотворительностью, помогает нуждающимся семьям. Определенные средства исламские общественные и политические организации вкладывают также в экономическое развитие, поощряя малый бизнес, торговлю, но выступая, например, против схем по микрокредитованию, потому как они предполагают получение процента, запрещенного в исламе.
Характерно, что активность немусульманских религиозных организаций на современном этапе снижается, что в немалой степени связано с государственной политикой стимулирования в первую очередь исламской идеологии, образования и культуры.
Как уже отмечалось, благотворительность и помощь в решении проблемы бедности традиционно были заметной стороной деятельности многих религиозных сообществ. Характерна она и для организаций, представляющих богатые общины мусульманского меньшинства. Первое место среди них занимает Фонд ис-маилитов Ага-хана. Эта всемирная организация с центром в Лон-
124
доне активно действует не только в Пакистане, но и в Индии, в Таджикистане (на Памире) и других районах распространения исмаилитской шиитской секты. Наиболее успешным пакистанским проектом Фонда Ага-хана была поддержка сельского развития в ряде северных, населенных в значительной мере исмаилитами, районах страны. Достаточно эффективная помощь крестьянам-исмаилитам послужила образцом для подражания и правительству, и другим общественным фондам. Пакистанское отделение фонда, кроме того, выступило в начале 2000-х годов в качестве инициатора и организатора Форума НПО - объединения гражданских обществ, соединяя в себе религиозную и светскую часть ГО.
В то же время успешная деятельность исмаилитских и других шиитских общественных организаций в последние годы косвенно вызывала усиление трений между общинами. Радикальные суннитские группировки использовали растущий разрыв между благосостоянием шиитов и суннитов для натравливания общин друг на друга. Кровавые столкновения на этой почве имели место между исмаилитами и суннитами в Гилгите на севере страны, а между шиитами и суннитами - в округе Джанг провинции Панджаб.
Можно утверждать, что исламизация и радикализация части гражданского общества были следствием его «зажатости» между весьма слабым по сути, но при этом авторитарным, несмотря на внешнюю демократичность, государством и усиливающимися в широком политическом поле исламонационалистическими силами. Большую роль в образовании этих «клещей» играют Вооруженные силы и состоящие при них силовые структуры, которые «подпирают» и во многом контролируют демократически избранную гражданскую власть, функционирующую на основе Конституции парламентского типа. Именно недостаток подлинной демократии, влияние военно-религиозных кругов, по мнению И. Муфти, одного из лидеров либеральной части оппозиционного движения граждан, толкает пакистанское ГО вправо, на путь подчинения обскурантистским и экстремистским политическим течениям.
Заключение
Итак, в Пакистане за годы его самостоятельного существования сложилось достаточно представительное и влиятельное гражданское общество, как в узком, так и в широком понимании
125
этого термина. Формирование ГО шло параллельно с развитием государства и общества в целом (экономикой, правом, политикой, культурой и т.д.).
Исторически сложившийся в обществе дуализм, сосуществование современного, капиталистического уклада жизни и до некоторой степени преображенных взаимодействием с ним традиционных порядков отразилось и на неоднородном составе гражданского общества, наличии внутри него двух соответствующих такому дуализму секторов. Различия между секторами со временем уменьшались, что отражало своеобразную эволюцию дуалистической системы экономики и быта - расширение промежуточной, гибридной зоны сочетания современных и традиционных форм хозяйствования и укладов жизни.
Образование неправительственных и некоммерческих организаций ускорилось в конце прошлого и начале нынешнего столетия. И происходило это как под воздействием извне, в первую очередь со стороны Запада, так и под влиянием усложняющейся внутренней обстановки, связанной с тесной вовлеченностью Пакистана в нескончаемый военный конфликт в Афганистане и другие остро протекающие региональные процессы.
Разнообразные внешние и внутренние факторы способствовали радикализации общественной обстановки в нынешнем Пакистане. Политизированная часть гражданского общества сдвинулась по преимуществу в сторону исламских и опирающихся на них националистических ценностей.
Армия как важнейший в пакистанских условиях институт власти остановилась в опасной близости от пропасти исламистской радикализации. В гражданском обществе представлены обе тенденции - исламистская и либеральная, однако позиции последней заметно слабее. В 2011 г. ей были нанесены два удара - были убиты последовательный противник обскурантизма губернатор Панджаба С. Тасир и министр по делам религий в центральном правительстве, единственный представитель христианской общины в нем Ш. Бхатти. Хотя убийцу губернатора осудили и приговорили к расстрелу, симпатии значительной, если не преобладающей, части пакистанцев находятся на его стороне.
Либеральная часть пакистанского гражданского общества надеется на изменение ситуации в результате проведения в стране очередных парламентских выборов в начале 2013 г. Само по себе проведение выборов после пяти лет, прошедших со времени избрания парламента в 2008 г., явится первым таким событием в
126
истории страны. Выборы могут содействовать оттеснению военных от власти. В то же время за ними может последовать череда чрезвычайных событий, и не исключено, что Пакистан окажется в водовороте новых катаклизмов. Противовесом радикалам и националистам, способным дестабилизировать ситуацию, может стать, при всей его неоднородности, гражданское общество страны.
«Сравнительная политика-Сотрага^ув politics», М., 2013 г., № 1, с. 23-33.
Д. Нечитайло,
востоковед
НАЧНЕТСЯ ЛИ ПОДЪЕМ
САЛАФИЗМА В АЛЖИРЕ?
В начале «арабской весны» Алжир считали кандидатом, чтобы встать на путь Туниса, Египта и Ливии. Однако этого не произошло, хотя были сообщения о демонстрациях, забастовках и столкновениях в АНДР. Нельзя исключать дестабилизации в АНДР, новой расстановки политических сил ввиду слабого здоровья президента, а также в целом сложной социально-экономической ситуации, роста цен, высокой инфляции и коррупции. В орбите внимания «Аль-Каиды» также прошедшие в мае 2012 г. парламентские и планируемые в 2014 г. президентские выборы в Алжире.
В отличие от Туниса, Египта и Ливии, Алжир уже был свидетелем широкомасштабного мятежа, начиная с тернистых выборов 1991 г. Еще свежи в памяти народа значительные человеческие жертвы, вызванные гражданской войной, а также зверства экстремистов, которые буквально топорами и ножами вырезали целые населенные пункты. Хотя это не привело к падению правящего режима, однако в настоящее время стало серьезным сдерживающим фактором волны массовых протестных выступлений, а также укрепления позиций радикальных исламистов в стране. Соответственно, это снижает возможности «Аль-Каиды в исламском Магрибе» («АКИМ») по разжиганию протестных настроений в Алжире.
В конце ноября 2011 г. «Аль-Каида» выпустила видео с обращением лидера этой организации Аз-Завахири, в котором он призывает сосредоточиться на борьбе в Алжире. По его словам, это государство проводит политику, отвечающую интересам
127
