CC BY
61
К 25-ЛЕТИЮ КОНСТИТУЦИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
УДК 342.4
М.В. Пресняков
СТАБИЛЬНОСТЬ И АБСТРАКТНОСТЬ КОНСТИТУЦИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: КОНСТИТУЦИОННЫЙ ДУАЛИЗМ ЮРИДИЧЕСКОЙ (ФОРМАЛЬНОЙ) И ФАКТИЧЕСКОЙ КОНСТИТУЦИИ
Введение: статья посвящена исследованию перспектив развития «живой» конституции, которая за прошедшие 25 лет с момента принятия Конституции Российской Федерации обрела некоторую определенность. Основной Закон России рассматривается с позиций стабильности и динамизма его развития. Цель: поддержать заочный конституционный диалог, инициированный профессором В.Т. Кабышевым на страницах журнала «Вестник Саратовской государственной юридической академии» (2017. № 5); обсудить значимые тенденции развития конституционализма в современной России. Методы: исторический, социологический, системного анализа, формально-юридический, сравнительно-правовой. Результаты: исследована проблема соотношения формальной или юридической конституции, представляющей собой определенный нормативно-правовой источник права, и фактической конституцией. Рассмотрена возможность содержательного изменения конституционных положений без изменения конституционного текста. Выводы: существование и действие юридической конституции в меняющемся социокультурном и историческом дискурсе немыслимо без содержательной конкретизации конституционно-правовых установлений как в правовых позициях Конституционного Суда РФ, так и в нормативных моделях текущего законодательства. Причем последние предполагают их содержательную верификацию со стороны Конституционного Суда РФ.
Ключевые слова: Конституция, юридическая конституция, фактическая конституция, Конституционный Суд, нормативные модели реализации положений конституции, прямое действие конституции.
© Пресняков Михаил Вячеславович, 2018
Доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры служебного и трудового права (Поволжский институт управления имени П.А. Столыпина — РАНХиГС) © Presnyakov Mikhail Vyacheslavovich, 2018
Doctor of Law, associate professor, professor of the Office and labor law department (Stolypin Volga Region Institute of Administration — RASHiGS) 15
M.V. Presnyakov
STABILITY AND ABSTRACTNESS OF THE CONSTITUTION OF THE RUSSIAN FEDERATION: CONSTITUTIONAL DUALISM OF THE LEGAL (FORMAL) AND ACTUAL CONSTITUTION
Background: the article deals with the research of prospects of the "live" constitution development which for last 25 years from the moment of adoption of the Constitution of the Russian Federation has already found some definiteness. The author considers the Basic law of Russia from the point of view of its stability and dynamism development. Objective: the author of the article intends to take part in the correspondence constitutional dialogue initiated by professor V.T. Kabyshev on the pages of Vestnik of the Saratov state law academy (2017, No. 5), to discuss significant tendencies of the development of constitutionalism in modern Russia. Methodology: in doing the research the following methods of study were used: historical, sociological, system analysis, legallistic, comparative and legal ones. Results: the article suggests the research of the problem of the formal or legal constitution correlation representing a certain standard and the legal source of the legal and actual constitution which substantially develops the constitutional text. In particular, the author has analyzed admissibility of the substantial change of the constitutional provisions without changing the constitutional text. Conclusions: the author argues that the existence and operation of the legal constitution in the changing sociocultural and historical discourse is impossible without substantial specification of constitutional and legal establishments both in the legal positions of the Constitutional Court and the standard models of the current legislation. And the last assumes the substantial verification on the part of the Constitutional Court of the Russian Federation.
Key-words: Constitution, legal constitution, actual constitution, Constitutional Court, standard models of implementation of provisions of the constitution, direct operation of the constitution
| Известный ученый-конституционалист В.Т. Кабышев в преддверии гряду-
1 щего 25-летнего юбилея Конституции РФ предложил для обсуждения научной
§ общественности ряд интересных проблем, возникших в связи с практической
| реализацией конституционно-правовых норм [1, с. 16-17]. Одну из таких про-
| блем он видит в фактическом преобразовании Конституции РФ без изменения
0 ее текста, в частности, в решениях Конституционного Суда РФ. По его мнению,
1 идея живой конституции, формирующейся в т.ч. посредством ее интерпретации | (мы специально используем данное слово вместо привычного — «толкование») | Конституционным Судом РФ может представлять определенную угрозу с по° зиции аутентичности текста Основного Закона.
0
° В доктрине конституционного права стабильность конституции рассматри-
го
з вается в значении одного из важнейших ее юридических свойств или качеств.
1 Первое и наиболее простое понимание стабильности Конституции РФ связано | с обоснованием неизменности ее текста. И хотя практически все исследователи
данного юридического свойства Основного Закона указывают, что термин «стабильность» не означает простую неизменность конституции как нормативного правового акта, это формально-юридическое качество имеет важное значение.
Текстуальная стабильность Конституции РФ обеспечивается усложненной процедурой внесения изменений в Основной Закон. При этом формальная ста-16 бильность различных конституционных положений не одинакова. Так, напри-
мер, гл. 1, 2 и 9 претендуют на абсолютную неизменность (разумеется, в рамках действующей Конституции), поскольку для их изменения требуется пересмотр действующей Конституции. В отношении гл. 9 это объясняется тем, что в ней закреплен сам порядок внесения возможных изменений в текст Основного Закона. Главы же 1 и 2, закрепляющие соответственно основы конституционного строя и конституционный перечень основных прав и свобод, содержат максимально абстрактные предписания, которые получают свое регулятивное значение в «под-конституционных» источниках права. В этой связи «абсолютная неизменность» гл. 1 и 2 не имеет особого юридического значения, поскольку их содержательные характеристики находятся вне конституционного текста. Ну зачем, например, менять закрепленное Основным Законом право на социальное обеспечение по возрасту, в случае болезни, инвалидности, потери кормильца и т.п., если свою реальность данное право обретает в рамках конкретной пенсионной системы, устанавливаемой ординарным федеральным законом? За период существования действующей Конституции РФ произошли 3 глобальных пенсионных реформы.
Другое дело, те конституционные предписания, которые определяют порядок формирования органов государственной власти и их полномочия. Положения Основного Закона, регулирующие властеотношения, являются гораздо более конкретными и формально определенными, но именно они могут быть объектом конституционных поправок. И такие поправки в Конституцию РФ уже вносились. Особый резонанс в юридической литературе получила поправка, изменившая срок полномочий Президента РФ. Так, заведующий кафедрой государственного и административного права Мордовского государственного университета имени Н.П. Огарева, профессор И.Г. Дудко, касаясь названных поправок, пишет: е «... Жесткость» конституции, как гарантия ее нерушимости, может быть легко и преодолена, когда высшая власть выстраивает инструментальное отношение а к конституции и когда ее текст изменяется исходя из текущих политических о
в
потребностей. Происходит обесценивание ее «жесткости», что влечет снижение о
авторитета основного закона» [2, с. 8]. Известный ученый, признанный авто- з
ритет в области конституционного права С.А. Авакьян отмечает, что многие Р
взвешенные решения о внесении поправок в Конституцию РФ «разбиваются» е
о жесткий порядок текстуального реформирования Основного Закона, однако о
если возникает «политическая воля» в принятии любой поправки, то никакая р
«жесткость» российской Конституции ей не может противостоять. «В 2008 г. |
захотели увеличить срок полномочий Президента РФ с 4 до 6 лет, депутатов к
о
Государственной Думы — с 4 до 5 лет. Всю якобы сложную процедуру «про- К вернули» примерно за три недели! Иначе говоря, все упирается в политическую | волю» [3, с. 3]. и
Затем были поправки о коренной перестройке судебной системы Российской №
ш
Федерации и упразднении Высшего Арбитражного Суда РФ, которые также вы- 2 звали большой общественный резонанс. Указанные изменения текста Основного ) Закона в целом также были обусловлены не соображениями целесообразности 8 правового регулирования, а политическими интересами и политической волей. Между тем такой утилитарный характер изменения текста Основного Закона, как представляется, находится в противоречии с общепризнанным принципом верховенства права: вместо того, чтобы ограничивать политические амбиции правящих элит, право в данном случае выступает средством их достижения. Иными словами, возмущение вызывает не сам факт изменения Конституции, 17
т.е. содержательный аспект поправок в Основной Закон, а как и в чьих интересах это было сделано.
Сегодня многие авторитетные ученые, признанные специалисты в области конституционного права поддерживают идею радикального пересмотра текста Конституции РФ. Так, например, профессор С.А. Авакьян неоднократно высказывался в пользу принятия нового Основного Закона, «который завершил бы сложную, во многом противоречивую эпоху в политическом развитии России, а одновременно оставил бы в истории споры о легитимности Конституции 1993 г.» [4, с. 20]. Сожалея о маловероятности такого политического решения, С.А. Авакьян предложил для обсуждения ряд возможных законов о поправках в действующую Конституцию РФ. Все эти поправки обоснованы и заслуживают всяческой поддержки, однако именно в виде «точечных поправок».
Сам пересмотр Конституции, т.е. принятие нового Основного Закона, представляется нецелесообразным, поскольку глобальное преобразование текста Конституции неизбежно приведет к вопросу о легитимности фактической конституции, которая уже приобрела определенные очертания за более чем 20-летнюю историю Конституции РФ. Что, например, при таком варианте развития событий мы будем делать с обширным массивом правовых позиций Конституционного Суда, который составляет содержание фактической конституции? Потребуется и глобальная трансформация текущего законодательства, так или иначе «завязанного» на текст Конституции. Стоит ли таких жертв «ритуальное» подтверждение легитимности Основного Закона?
Конституционно-правовые нормы обладают меньшей степенью правовой | определенности, чем законы и, тем более, подзаконные акты в силу охвата мак? симально широкой сферы регулируемых отношений. Вместе с тем, думется, я высокая степень обобщенности конституционно-правовых норм обусловлена не только и не столько технической невозможностью детального урегулирования
1 широкой сферы общественных отношений. Здесь надлежит принять во внима-| ние еще одну важную закономерность: чем более определенный характер имеет
го
| правовая норма, тем труднее ее приспособить к изменениям фактических обще-
| ственных отношений, соответственно, тем меньше срок жизни такой нормы. | Как справедливо отмечается в юридической доктрине, в основу Конституции
2 РФ намеренно заложена рамочная модель правового регулирования. Каучуковый ° характер многих норм российской Конституции не следует всецело списывать « на «родовую травму», политическую ситуацию принятия Основного Закона. | Как отмечают многие исследователи, секрет долголетия Конституции США во
0 многом объясняется гибкостью ее норм, возможностью их интерпретации при
1 изменении социально-экономических условий. Это своего рода «вынужденная ° неопределенность» конституционного текста. Отсюда и дихотомия формальной
го
3 или юридической конституции и конституции фактической, которая на сегод-1 няшний день широко обсуждается на страницах юридической литературы.
I Необходимо отметить, что вопрос о фактической трансформации Конститу-
ции без изменения ее текста является достаточно дискуссионным. Безусловно, определенная опасность искажения смысла, духа Основного Закона при его интерпретации присутствует. Однако, как показывают последние события в нашей политической жизни (мы имеем в виду внесение изменений в Конституцию РФ в 2008 и в 2014 гг.), юридическая конституция также не является «священной ко-
18
ровой». Кроме того, как справедливо указывает В.Т. Кабышев, «стабильность кон-
ституционного строя не определяется буквальным соответствием фактической и юридической конституции. Фактическая, реальная конституция практически никогда не соответствует в полном объеме юридической конституции. Основа фактической конституции в незыблемости конституционного строя» [5, с. 35].
Именно поэтому мы охарактеризовали общий и пластичный характер конституционно-правовых норм как «вынужденную неопределенность». Однако здесь также есть и определенный парадокс: если нормы Конституции будут более «жесткими» и определенными, то разрыв между фактической и юридической конституцией возрастет многократно, в т.ч. и из-за снижения интерпретатив-ности юридических норм. Это в свою очередь приведет к нестабильности самой конституции, что также представляет собой существенное снижение степени правовой определенности.
Как отмечают современные американские исследователи, стабильность формальной юридической конституции зависит от характера сосуществующей рядом с ней постоянно изменяющейся под воздействием исторической обстановки реальной конституции и от степени несовпадения их друг с другом. Реальная, или «живая», Конституция, по их мнению, сложилась и продолжает развиваться как результат юридического приспособления конституционной системы США к современным социально-политическим и международным условиям [6, с. 30].
Таким образом, мы солидаризируемся с теми учеными, которые принципиально отрицают возможность существования пробелов в Конституции. Неопределенность конституционных норм в данном случае объясняется «многогранностью смыслового содержания конституционных положений, наиболее высоким уровнем абстрактности, обобщенности, осуществляемого ими правового е воздействия. Поэтому точнее говорить о возможных ситуациях неопределенности и конституционных норм с позиции постконституционного правотворчества и в а процессе непосредственного конституционного правоприменения, которые могут о преодолеваться посредством официального толкования Конституции» [7, с. 13]. К Представляется, действительное содержание конституционно-правовых норм о
с
выявляется, а в значительной степени и формируется, устанавливается в про- | цессе их толкования Конституционным Судом РФ, правовые позиции которого в
е
«вписаны» в Конституцию РФ в качестве ее неотъемлемой части. В ряде право- о вых позиций Суд указывал на обязательность не только итогового решения, но ю
Т5
и выявленного конституционно-правового смысла норм. |
Безусловно, в этом процессе «конституционной герменевтики» большую К
роль играют системное толкование текста Конституции, выявление взаимного а
соотношения ее положений и т.п. Кроме того, как отмечается в философско- |
методологической литературе, когнитивные процессы никогда не бывают и
беспредпосылочными и ценностно нейтральными [8, с. 428]. «Осмысливая со- №
циальную реальность с помощью правового мышления, человек создает свой 1
образ «желаемого права», включающего в себя те наличные проблемы социаль- )
ного взаимодействия личности, которые потенциально могут носить правовой 8 характер. На уровне законотворческой деятельности «желаемое право» становится позитивным правом и принимает форму обеспеченных силой государства нормативно-правовых установлений. «Желаемое право» предстает как своеобразный сплав правовых ценностей, знаний, идей, взглядов, представлений со значимыми для данного субъекта социальными отношениями. Иными словами,
оно составляет интеллектуальную часть правовой установки личности» [9, с. 14]. 19
Противники концепции «живой» Конституции и внетекстуального преобразования Основного Закона, как правило, адресуют свои претензии Конституционному Суду РФ, который, по их мнению, слишком активно и вольно относится к толкованию конституционных положений. Однако смысловые интерпретации конституционного текста Конституционным Судом РФ, как представляется, не самое масштабное преобразование Основного Закона. Так, например, Е.С. Аничкин отмечает, что одним из основных средств преобразования Основного Закона является текущее правовое регулирование [10, с. 25].
Действительно, реализация многих положений Конституции РФ немыслима без их содержательной конкретизации в текущем законодательстве. Например, согласно ст. 39 Основного Закона каждому гарантируется социальное обеспечение по возрасту, в случае болезни, инвалидности, потери кормильца, для воспитания детей и в иных случаях, установленных законом. Каким образом можно обеспечить данное право при отсутствии соответствующего федерального закона?
Мы — юристы — в рамках собственного профессионального дискурса твердо усвоили основополагающий тезис о прямом действии Конституции РФ и воспринимаем его как самоочевидную истину. Однако представители неюридических наук относятся к данному конституционному положению весьма критически. Так, например, Б.Я. Бляхман на основе лингвистического анализа текста Конституции РФ приходит к выводу о том, что «от прямого действия Конституции мало что остается. Фактически конституционно-правовое регулирование выходит за рамки своего предмета, круг общественных отношений неоправданно расширяется, и конституционное поле размывается за счет принятия дополни-| тельных нормативно-правовых актов» [11, с. 182].
? Точка зрения о детализации конституционных норм в отраслевом законо-
я дательстве, весьма популярная в юридической науке, представляется не такой % простой, как это кажется на первый взгляд. Действительно, в юриспруденции
1 каждый нормативно-правовой акт существует в контекстуальном поле акта бо-| лее высокого уровня, ссылается на него, детализирует заложенную в нем модель
го _
| правового регулирования. При этом новые нормы возникают исключительно в
| том семантическом поле, которое задается нормативно-правовым актом более
| высокого уровня.
2 Логично было бы предположить, что, проследив всю цепочку интертексту° альных ссылок, мы придем к закону, обладающему наибольшей юридической « силой в рамках данной системы права — к конституции. Однако на поверку это | оказывается совсем не так: на сегодняшний день действует более 80 федеральных
0 законов, принятых до создания Конституции РФ 1993 г. Конечно, почти все они
1 подверглись изменениям, «конституционному форматированию», в т.ч. ревизии ° на предмет конституционности со стороны Конституционного Суда РФ, однако
го
3 сама модель правового регулирования тех или иных отношений уже существо-1 вала до принятия Основного Закона. Если проанализировать действующий I Гражданский кодекс РФ, то можно, найти, пожалуй, больше интертекстуальных
ссылок на римское право, чем на Конституцию 1993 г.
Те или иные отраслевые модели и механизмы реализации конституционных прав, закрепленных Конституцией РФ, отнюдь не являются «развертыванием» некоего смысла, заключенного непосредственно в норме Основного Закона. Отраслевое законодательство утилитарно и прагматично: его задача — формирование
20
той или иной модели регулирования общественных отношений, которая будет
«работоспособной», функциональной. Причем конкретные отраслевые модели правового регулирования того или иного конституционного права могут изменяться и не только «количественно», но и «качественно», подразумевая принципиально иной подход к форме и способам реализации права. Примером может являться трансформация пенсионного обеспечения: здесь изменился даже не способ подсчета пенсионных выплат, а сам подход законодателя к социальному обеспечению по возрасту (мы имеем в виду сначала переход к накопительной системе пенсионного страхования, а затем возвращение в русло солидарной пенсионной системы).
Это, как представляется, позволяет охарактеризовать отраслевые системы реализации конституционных прав не как конкретизацию или детализацию конституционно-правовых норм, а как их интерпретацию. Текущее право всегда представляет собой определенную интерпретацию конституционно-правового императива, при формировании которой федеральный законодатель имеет определенную свободу действий в выборе средств и способов реализации Конституции РФ.
Резюмируя сказанное, можно констатировать, что непосредственное применение Конституции РФ составляет исключительную компетенцию Конституционного Суда РФ. Суды общей юрисдикции обладают лишь теоретической возможностью прямого применения Конституции когда текущее регулирование отсутствует, а конституционная норма не отсылает к закону либо опосредованного применения конституционной нормы в интерпретации Конституционного Суда при наличии правового пробела. Еще более маловероятным представляется возможность непосредственного применения норм Конституции РФ иными правоприменителями. Как справедливо отмечала Т.Г. Морщакова, «по мере разработки Конституции стало очевидно, что не удастся сразу возложить конституционный контроль на суды общей юрисдикции. В российских условиях это означало бы призвать всех судей к невыполнению всяческих законов, то есть к разрушению системы хоть какого-то правового порядка в стране. Естественно, необходим был переходный этап к непосредственному применению Конституции. И главным хранителем Конституции — если мы хотели получить ее единообразное толкование на всей территории страны — мог стать и стал... Конституционный Суд России»1.
Библиографический список
1. Кабышев В.Т. Конституционный диалог // Вестник Саратовской государственной юридической академии. 2017. № 5. С. 12-21.
2. Дудко И.Г. Авторитетность конституции // Конституционное и муниципальное право. 2014. № 7. С. 3-8.
3. Авакьян СА.. Нужна ли конституционная реформа в России? // Конституционное и муниципальное право. 2012. № 9. С. 2-9.
4. Авакьян СА. Проекты законов о поправках к Конституции Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. 2013. № 2. С. 20-25.
5. Кабышев В.Т. Конституция новой России (к 25-летию Саратовского проекта Конституции России) // Государство и право. 2016. № 6. С. 31-36.
1 Интервью Т.Г. Морщаковой: Десять лет на страже Конституции // Время МН. 2001. 9 авг. URL: http://www.partinform.ru/scripts/partar1.dll?ViewDocument?cvs=&id=-2017422607&login=guest_edqw&psw=loii_21uii (дата обращения: 05.06.2018). 21
6. Айтхожин К.К. Конституция Республики Казахстан: стабильность и динамизм // Конституционное и муниципальное право. 2008. № 13. С. 30-34.
7. Овсепян Ж.И. Пробелы и дефекты как категории конституционного права // Конституционное и муниципальное право. 2007. № 15. 10-17.
8. Гайденко ПЛ. Прорыв к трансцендентному: Новая онтология XX века. М.: Республика, 1997. 495 с.
9. Гусейнов А.И. Проблема ценностей в праве // Право и политика. 2007. № 7. С. 14-22.
10. Аничкин Е.С. «Преобразование» Конституции Российской Федерации и развитие конституционного законодательства в конце 20 - начале 21 вв.: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Тюмень, 2010. 50 с.
11. Бляхман Б.Я. Лингвистическое конструирование юридических понятий в Конституции Российской Федерации и проблемы их адекватного толкования // Юрис-лингвистика. 1999. № 1. С. 178-185.
References
1. Kabyshev V.T. Constitutional Dialogue // Bulletin of the Saratov State Law Academy. 2017. № 5. P. 12-21.
2. Dudko I.G. Authority of the Constitution // Constitutional and municipal law. 2014. № 7. P. 3-8.
3. Avakyan S.A. Do We Need Constitutional Reform in Russia? // Constitutional and municipal law. 2012. № 9. P. 2-9.
4. Avakyan S.A. Draft Laws on Amendments to the Constitution of the Russian Federation // Constitutional and municipal law. 2013. № 2. P. 20-25.
5. Kabyshev V.T. Constitution of the New Russia (To the 25th Anniversary of the Saratov project of the Russian Constitution) // State and Law. 2016. № 6. P. 3-36.
6. Aitkhozhin K.K. Constitution of the Republic of Kazakhstan: Stability and Dynamism // Constitutional and municipal law. 2008. № 13. P. 30-34.
7. Ovsepyan Zh.I. Gaps and Defects as a Category of the Constitutional Law // Constitutional and municipal law. 2007. № 15. P. 10-17.
8. Gaidenko P.P. Breakthrough to transcendent: New Ontology of the Twentieth Century. M.: Republic. 1997. 495 p.
9. Guseinov A.I. The Problem of Values in Law // Law and Politics. 2007. № 7. p. 14-22.
10. Anichkin E.S. "Transformation" of the Constitution of the Russian Federation and the Development of Constitutional Legislation in the Late 20th - Early 21st Centuries.: extended abstract. dis... doc.of law. Tyumen, 2010. 50 p.
11. Blyakhman B.Ya. Linguistic Construction of the Legal Concepts in the Constitution of the Russian Federation and the Problem of Their Adequate Interpretation // Yurislingvistika. 1999. № 1. P. 178-185.
