CC BY
104
31. Chetyrova L. B. Nomads and the fortress: the experience of acculturation of Orthodox Kalmyks // Vostok (Oriens). 2012. No. 6. P. 110-119. S. 113.
32. Gmelin S. G. a Journey through Russia to research the three kingdoms of nature. Part two. St. Petersburg, 1777. P. 57-58.
33. Lepekhin I. Day notes of travels in different provinces of the Russian state, in 1768 and 1769. Part 1. St. Petersburg, 1795. S. 488.
34. Cherkasov I. G. statistical and economic description of the Astrakhan province. Astrakhan, 1860.With. 218.
35. Ibid. S. 218.
36. Ibid. S. 230-231.
37. Palmov N. N. Abaseline Kalmykov and Russian immigration in the Kalmyk steppe. //Kalmyk region. The body of the Kalmyk regional planning Commission. No. 2. Astrakhan, 1925. P. 124.
38. Ibid. S. 132.
УДК 94(470.342) ''1860/1870''
Е. Б. Касаткина
Ссыльные горцы в Вятской губернии в 60-х - первой половине 70-х гг. XIX в.
В данной статье рассматривается административная высылка жителей Кавказа в Вятскую губернию в 60-х - первой половине 70-х гг. XIX в. Данная мера наказания по отношению к горцам стала активно применяться после окончания Кавказской войны 1817-1864 гг. для укрепления центральной власти в регионе. Наш край, наряду с губерниями центральной и северо-западной частей Европейской России, стал одним из мест водворения кавказских ссыльных. Автором анализируются причины и механизм использования административной ссылки, раскрываются мотивы удаления горцев с территории Кавказа. Кроме того, предпринимается попытка показать их адаптацию к новым социально-экономическим и климатическим условиям, чужой языковой и культурной среде, а также повседневную жизнь в условиях полицейского надзора.
The article considers administrative exile of the Caucasus natives to the Vyatka province in the 60-s - early 70-s of the 19th century. This punishment was actively used in relation to mountaineers after the Caucasian war of 1817-1864 was over for strengthening the central authority in the region. Our province like those of the Central and North-Western parts of European Russia became a place of settlement for the exiled Caucasians. The author analyzes the causes and the mechanism of using administrative exile, illustrates the main reasons for removing mountaineers from the Caucasus. Moreover, the author tries to show their adaptation to new socio-economic and climatic conditions, foreign language and cultural environment, daily life under police supervision.
Ключевые слова: административная ссылка, имперская политика, горцы, Кавказ, Вятская губерния, полицейский надзор, социальная адаптация.
Keywords: administrative exile, imperial policy, mountaineers, the Caucasus, the Vyatka province, police supervision, social adaptation.
Административная ссылка как мера наказания получила широкое распространение в Российской империи со второй половины XIX в. и была одним из методов поддержания социальной стабильности на её территории, в том числе на Кавказе. Калужский исследователь В. М. Красин справедливо подчёркивает, что именно социальная стабильность во многом определяла эффективность административных, судебно-правовых, экономических, культурных реформ, проводимых с целью интеграции национальной окраины в общеимперскую систему, а также сохранения присоединённых территорий в составе государства [1].
В истории административной ссылки горцев в Вятскую губернию во второй половине XIX -начале ХХ в. можно условно выделить три основных этапа. Первый связан с окончанием Кавказской войны 1817-1864 гг. и последующим десятилетием после её завершения, когда российская администрация укрепляла своё влияние на Кавказе. Что касается второго этапа, то он относится к событиям русско-турецкой войны 1877-1878 гг. и обострению отношений между имперской властью и мусульманским населением Российской империи, особенно на Кавказе. Сотрудничество с турецкой агентурой, укрывательство абреков, участие в мощном антироссийском восстании в Чечне и Дагестане (отдельные вспышки наблюдались и в Закавказье), дезертирство из воинских частей - всё это служило причинами высылки горцев в губернии Волго-Уральского региона
© Касаткина Е. Б., 2016
и Сибири. Третий этап высылки уроженцев Кавказа связан с поражением Первой русской революции и активной высылкой её участников летом-осенью 1907 г.
В данной статье мы обратимся к истории первого этапа высылки уроженцев Кавказа в Вятскую губернию в 1860-х - первой половине 1870-х гг. Именно с этого времени можно говорить о том, что наш регион стал использоваться для водворения ссыльных горцев наряду с губерниями центральной и северо-западной частей Европейской России. Особенный интерес представляет социальная адаптация горцев в иноязычной и инокультурной среде, их повседневная жизнь в условиях ограничения правового положения, а также взаимоотношения с органами власти и жителями Вятской губернии.
Итак, применение административной ссылки по отношению к горцам стало распространённым явлением после окончания Кавказской войны 1817-1864 гг. В 60-х гг. XIX в. на территории Кавказа действовали военные уголовные законы, которые применялись в тех или иных случаях. Поводом для применения репрессивных мер могли послужить антиправительственные действия, явное неповиновение начальству, а также разбой, хищение государственного имущества, умышленное убийство или ранение с увечьем [2]. Высылка с Кавказа являлась одним из видов наказания и применялась главнокомандующим Кавказским корпусом по представлению начальника области на основании «Свода военных постановлений». 8 марта 1868 г. кавказский наместник великий князь Михаил Николаевич сделал распоряжение, согласно которому при назначении жителям Кавказа видов и сроков ссылки следовало обращаться к «Уложению о наказаниях», что фактически означало прекращение действия указанного выше Свода [3]. При этом административная ссылка применялась к признанным виновными в таких преступлениях, за которые по «Уложению о наказаниях уголовных и исправительных» полагались каторжные работы или ссылка на поселение. Вместо каторжных работ осуждённые отправлялись в пожизненную ссылку в Сибирь, а ссылка на поселение заменялась водворением во внутренние губернии России на определённый срок [4].
Вместе с тем ещё во время военных действий власти использовали институт административной ссылки в качестве меры наказания, что позволяло удалить из края горцев, не поддерживающих политику Российской империи. Например, уже к середине 1850-х гг. вполне можно говорить о сложившейся практике высылки горцев под надзор полиции в Смоленскую губернию [5]. Высылка же уроженцев Кавказа в Вятскую губернию в 1840-1850-е гг. была скорее исключением, чем правилом. Так, жители Джаро-Белоканского округа (с 1860 г. - Закатальского), бывший джарский пристав Гаджи Куркун Шабан и двое его сыновей поручик Али Шабан-оглы и Ума Кур-кун Шабан-оглы в ноябре 1847 г. были отправлены в г. Новочеркасск для дальнейшего следования в Вятскую губернию. Гаджи Куркуну Шабану местными правоохранительными органами была дана следующая характеристика: «Он является одним из опаснейших врагов наших, и долговременным опытом дознано, что его никакие средства не могут расположить в нашу пользу» [6]. Примерно то же самое было сказано и в отношении его сыновей. Кроме того, первый кавказский наместник М. С. Воронцов 24 ноября 1847 г. подчёркивал в обращении вятскому губернатору А. И. Середе, что ввиду «сношений их с неприязненными нам горцами оставаться на жительстве они не могут» [7]. Али Шабан-оглы, служивший в лезгинской милиции, и Ума Куркун Шабан-оглы прибыли в г. Вятку в январе 1848 г., а их отец скончался по пути следования в г. Душете 9 декабря 1847 г. Однако горцы недолго находились в ссылке. В марте 1848 г. они изъявили желание поступить на службу в мусульманские полки, и их просьба была удовлетворена. Они были определены в Конно-мусульманский полк в Варшаву.
Несмотря на поражение горцев в Кавказской войне, в регионе сохранялись различные формы сопротивления российской имперской политике. В частности, можно отметить участие жителей Кавказа в аграрных выступлениях в Чечне и Дагестане, «предосудительное поведение», абречество и пр. Всё это служило причинами административной высылки горцев за пределы Кавказа. Например, кавказский наместник великий князь Михаил Николаевич в марте 1869 г. утвердил приговор сельского общества о высылке с Кавказа жителей Нухинского уезда (территория современного Азербайджана), трёх бумских беков: Рагима-Бек-Масум-Бек-оглы, Шамха-ла-Бек-Рустам-Бек-оглы и Сулеймана-Бек-Абдурахман-Бек-оглы [8]. Основанием их высылки стало совершение ими «разных предосудительных дел» [9]. Необходимо отметить, что беки являлись привилегированным слоем мусульманского общества, и в результате функционирования «Бекских комиссий», действовавших после окончания Кавказской войны, за ними был закреплён статус «высшего мусульманского сословия». Однако, несмотря на это, беки оставались неполноправной, особой категорией дворянства, так как вопрос о предоставлении им остальных дворянских прав долгое время оставался нерешённым [10].
По мнению Х. Г. Магомедсалихова и А. Г. Мусаевой, практиковавшаяся во второй половине XIX в. высылка «по приговорам обществ» являлась продолжением местных традиций остракизма.
Данные исследователи отмечают, что во второй половине XIX в. вследствие окончательного присоединения Дагестана к России стереотип поведения местного населения медленно подвергался трансформации. В обществе по-прежнему встречались носители самых разнообразных пороков, но теперь наказание их уже являлось заботой российских властей, которые, следуя настоятельным просьбам жителей обществ, ссылали преступников в Сибирь [11].
Бумские беки прибыли в Вятку 22 ноября 1869 г. и были подчинены гласному надзору полиции, причём срок ссылки определён не был. Это являлось обычной практикой, так как срок наложения полицейского надзора вплоть до 80-х гг. XIX в. не был регламентирован [12]. Изменения в положении поднадзорных произошли только в начале 80-х гг. XIX в., в связи с принятием «Положения о мерах к охранению государственной безопасности и общественного спокойствия» от 14 августа 1881 г. Согласно последнему срок политической ссылки и состояния под надзором полиции был определён и ограничивался рамками от одного года до пяти лет [13]. Поскольку срок ссылки не был указан, то поднадзорные могли находиться в месте водворения весьма продолжительное время. Так, Шамхал-Бек-Рустам-Бек-оглы умер в яранской больнице, прожив в крае меньше полугода, а Сулейман-Бек-Абдурахман-Бек-оглы и Рагим-Бек-Масум-Бек-оглы находились в Вятке 10 лет. Они не раз писали прошения о возвращении на родину, но получали отказ по причине отрицательного ответа самого сельского общества. Так, нухинский исправник 27 февраля 1873 г. сообщал елизаветпольскому губернатору о том, что прошение не может быть удовлетворено в связи с тем, что «как односельцы их, так и жители других селений признали просителей людьми опасными и вредными» [14]. Кроме того, исправник подчеркивал в своём сообщении о неспокойной ситуации в некоторых обществах уезда. Уроженцу этого же селения Мухтару За-ман-оглы в августе 1873 г. было также отказано в возвращении на родину, так как власти сомневались, что «Мухтар по возвращении будет вести себя скромно» [15].
Необходимо отметить, что даже при согласии общества обратно принять высланных горцев в свою среду только МВД или кавказский наместник выносили окончательное решение о возвращении ссыльных на родину. При этом МВД полностью полагалось на решения наместника Кавказа. Это обусловливалось наличием беспрецедентных прав последнего. Кавказский наместник мог единолично решать все проблемы края наравне с министрами, а по вопросам военного и дипломатического характера обращаться напрямую к императору. Ни один министр или управляющий каким-либо ведомством не имел права через голову наместника уточнять возникшие вопросы у подчинённых ему ведомств. Более того, к самому наместнику министры должны были обращаться не напрямую, а только через Кавказский комитет [16]. Так, беки писали прошения и наместнику и МВД, но последнее отказывало им в просьбе об освобождении, ссылаясь на отрицательный ответ кавказского наместника. Только в апреле 1880 г. последний разрешил вернуться бекам на родину «под поручительство местного сельского общества» [17]. Сулейман-Бек-Абду-рахман-Бек-оглы и Рагим-Бек-Масум-Бек-оглы отправились в родное селение в мае 1880 г. вместе со своими жёнами, уроженками д. Карино, и несколькими детьми.
Поднадзорных, как правило, распределяли по разным уездным городам губернии. В этот период кавказской ссылки горцев оставляли и в губернском центре. Однако последние страдали от невозможности осуществлять религиозные требы ввиду расселения их среди русского населения и отсутствия в месте ссылки мечетей. Так, трёх бумских беков было решено водворить в Яранск, Котельнич и Слободской. Только в апреле 1872 г. Сулейман-Бек-Абдурахман-Бек-оглы был переведён в г. Слободской и оказался в ссылке вместе со своим племянником Раги-мом-Бек-Масумом-Бек-оглы. Для кавказских ссыльных это было одно из самых удачных мест водворения ввиду находившейся неподалёку татарской деревни Карино. В делопроизводственной документации Государственного архива Кировской области сохранилось множество прошений о желании беков отлучиться в эту деревню на несколько дней с целью исполнения молитвенных обрядов, женитьбы, а также желании присутствовать на таких мусульманских праздниках, как Курбан-байрам и Ураза-байрам. При этом необходимо отметить, что право покинуть место водворения мог предоставить только губернатор. Ходатайство на разрешение отлучки должно было содержать уважительную причину. Если выезд одобрялся, то администрация чётко указывала место и срок поездки [18]. Ввиду хорошего поведения Сулеймана-Бек-Абдурахмана-Бек-оглы и Рагима-бек-Масума-бек-оглы вятские губернаторы на протяжении всего периода ссылки давали им согласие на «временные отлучки».
Одной из форм сопротивления российской имперской политике стала деятельность разбойников, известных на Северном Кавказе под именем абреков или качаков. Анализ первоисточников, включая мемуары, документы, письма и фольклорные материалы, показывает, что абре-чество было реакцией части горцев на присоединение Кавказа к России. Абреки являлись выходцами деклассированных представителей бывших военных сословий горцев и действовали, как
правило, опираясь на болезненно трансформированные дореволюционные практики насилия. К последним можно отнести кровную месть, военные дружины молодёжи, набеги, обычай гостеприимства [19]. Вместе с тем Ю. М. Ботяков высказывает несколько иную точку зрения и считает, что абречество периода Кавказской войны не замыкалось только на типе абрека, совершавшего те или иные поступки, направленные на непримиримую борьбу с Россией. Линия его поведения по отношению к России определялась согласно уже сложившейся в этой среде традиции [20].
Отдельные абреки и разбойничьи шайки в период Кавказской войны и после её окончания совершали набеги на равнину из труднодоступных районов Кавказа, к которым относились горные ущелья Южной Чечни, Западного Дагестана и Северного Азербайджана [21]. Так, по подозрению в организации шайки разбойников и убийстве жителя г. Нухи в Вятку в 1860 г. был выслан житель селения Куткашен Нухинского уезда Елизаветпольской губернии Кариб Ага-Гад-жи-Ага-Бек-оглы [22].
Как уже отмечалось, срок ссылки горцев, как правило, не определялся, однако всё же мог указываться отдельными, для каждого отдельного случая, высочайшими повелениями или распоряжениями кавказского наместника. Так, А. И. Барятинский назначил Карибу Ага-Гаджи-Ага-Бек-ог-лы ссылку сроком на пять лет. Он одним из немногих был водворён в Вятскую губернию в первой половине 1860-х гг., а точнее, в сентябре 1862 г. При этом МВД оговаривало то, что по окончании срока ссылки горец не имеет права возвратиться на Кавказ. Вместе с тем по Всемилостивейшему манифесту 28 октября 1866 г. кавказскому ссыльному было получено разрешение о возвращении на родину, а также согласие поселиться в 300 верстах от своего селения. Однако он, ввиду своего возраста (более 70 лет) и наличия новой семьи, пожелал остаться в Вятке. Умер Кариб Ага-Гад-жи-Ага-Бек-оглы в конце октября 1870 г.
Необходимо подчеркнуть, что в 1860-е гг. и до начала Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. горцев, высланных в Вятскую губернию по этой причине, было немного. Однако с началом войны наблюдается заметная активизация национально-освободительного движения на Кавказе, в котором абреки приняли деятельное участие. Кроме того, резкий подъем абречества отмечен и в годы Первой русской революции 1905-1907 гг. Несмотря на её подавление, абреческое движение продолжалось и в 1910-е гг. Достаточно упомянуть знаменитого абрека Зелимхана Гушмазукае-ва, который в начале ХХ в. держал в страхе местное население. В связи с этим одной из мер наказания для абреков на протяжении второй половины XIX - начала ХХ в. оставалась административная высылка во внутренние губернии Российской империи.
Стоит отметить, что в отдельных случаях руководство МВД отменяло первоначальные постановления о высылке горцев во внутренние губернии страны. Так, в январе 1867 г. было принято решение о высылке из Астрахани в г. Сарапул Вятской губернии армянина Моисея Цыхвало-ва, обвинённого в предосудительных и противозаконных действиях [23]. Однако из-за болезни применение к нему данной меры наказания было отсрочено, а вскоре министр внутренних дел П. А. Валуев разрешил ему остаться в Астрахани.
Что касается материального положения горцев, то оно, как правило, было довольно тяжёлым. Особо сложным являлся момент начала отбывания ссылки, так как человек, только что прибывший в губернию, сталкивался с незнакомыми, достаточно суровыми природно-климатическими условиями, а также был вынужден адаптироваться к социально-экономическим особенностям жизни в месте своего водворения [24]. Помимо этого горцы сталкивались и с чуждой культурной и языковой средой. Прибывший 30 ноября 1869 г. под надзор полиции в г. Яранск вышеупомянутый Шамхал-Бек-Рустам-Бек-оглы, уже 2 декабря написал прошение вятскому губернатору о выдаче кормовых и квартирных денег. «Настоящее моё положение самое печальное, не имея денег и не понимая русского языка, я опасаюсь, чтобы не помереть с голоду», - писал горец [25]. Однако, несмотря на многочисленные прошения ссыльных, казенное пособие на содержание и наем квартиры назначалось по прошествии достаточно продолжительного отрезка времени с момента начала срока ссылки. Кроме того, материальная помощь оказывалась МВД только при наличии веских оснований, а именно невозможности ссыльного зарабатывать самостоятельно или при доказанной недостаточности доходов [26].
В связи с этим ссыльные, в том числе с Кавказа, несмотря на все трудности, старались найти себе занятие, приносящее доход. Зачастую горцы писали прошения о переводе их в другой город, где имелись условия для их трудовой деятельности. Так, уроженец Персии, подданный Российской империи, торговец из Астрахани Али Авдуразагов был водворён в августе 1867 г. в г. Глазов, однако просил перевести его в Елабугу или Казань, так как там «находятся постоянно судоходные пристани, где можно приобрести достаточное содержание» [27].
Часто единственной возможностью для горцев улучшить своё материальное положение было устройство к кому-либо в услужение. Например, житель Эльбрусского округа Ставрополь-36
ской губернии Адиль Темиразов, высланный в наш край в 1870 г. по обвинению в конокрадстве, в г. Орлове имел свою собственную лошадь и занимался извозом на бирже, а затем, после перевода в г. Царёвосанчурск Яранского уезда, состоял в услужении при купце Конюхове. При этом 10 июня 1872 г. он получил от родственников деньги в сумме 200 руб. [28] Сулейман-Бек-Абдурах-ман-Бек-оглы занимался по поручению торговцев продажей и разноской по городу лимонов и других фруктов. Интересно, что ссыльные беки имели на родине хлебопахотные земли и шелковичные сады, однако родственники отказались высылать на их содержание часть дохода в Вятку. В связи с этим последние должны были предоставить доказательства местной администрации, действительно ли получаемые средства являются небольшими.
Ещё одной причиной высылки горцев являлось их участие в восстаниях за восстановление утраченной независимости. Несмотря на разгром имамата, сопротивление мусульман Северного Кавказа продолжилось. Хронологически последние сельские восстания в Дагестане и Чечне охватывают период с 1858 до 1877 г. Как правило, выступления были обусловлены реформированием системы управления в крае, переселением горцев на равнину, а также слухами о готовящемся крещении горцев и обращении их в казаков [29]. Одним из самых крупных было восстание в Кай-таго-Табасаранском округе в 1866 г. Поводом к нему послужило начало реформ в области местного управления, согласно которому предполагалось упразднение власти уцмиев (наследственный титул правителей Кайтага. - Е. К.). Вместо правившей здесь горской родовой аристократии должны были прийти представители русской военной администрации. Жители Кайтага сразу же отреагировали на столь неприемлемое для них решение российских властей, в результате чего в округе началось вооружённое восстание, которое завершилось лишь в конце июля 1866 г. [30]
Арестованные жители Кайтага были отправлены в Дербент, где происходило следствие о степени участия в восстании каждого. Российская администрация применила к восставшим различные виды наказания, в том числе ссылку. Так, с территории Кавказа оказались высланными жители с. Шиляги, объявленные властями самыми активными участниками мятежа. Их селение было полностью разрушено, а сами они были доставлены в Дешлагарское укрепление. Впоследствии их морем отправили в Астрахань [31]. Ранее не было известно, как складывалась судьба шилягинцев до водворения их в Херсонскую губернию в 1870 г. Весьма показательно в этом отношении сообщение МВД, адресованное вятскому губернатору Н. В. Компанейщикову (18 марта 1867 г.). В нём руководство МВД информировало последнего о решении кавказского наместника «в наказание за последнее возмущение в Южном Дагестане выслать с Кавказа в Россию 38 семейств из с. Шиляги в количестве 162 человек» [32]. Таким образом, местом ссылки для горцев была выбрана Вятская губерния. Кроме того, 3 мая 1867 г. МВД оповестило о высылке в губернию ещё пяти человек. В документах количество высланных семейств варьируется от 38 до 43. Естественно, что такое значительное количество дагестанцев необходимо было разместить в губернии и обеспечить им нормальные условия пребывания в ссылке. Ввиду этого прибытию горцев в губернию предшествовала немалая подготовка властей к их приёму. Так, МВД планировало разместить мятежных горцев в тех селениях, где государственные крестьяне имели на одну душу более восьми десятин земли. По итогам проведённых землемерных работ было решено расселить горцев по волостям Глазовского уезда, наделив их землёй для занятия земледелием. Кроме того, предполагалось, что дагестанцы будут снабжены строительными материалами для устройства жилищ в месте водворения. Для проведения подобных мероприятий были необходимы средства. Интересно, что часть из них выделил сам император Александр II (2 365 руб.).
Отправление горцев в Вятскую губернию началось в июне 1867 г. Необходимо отметить, что шилягинцы находились в астраханской пересыльной тюрьме весьма продолжительное время - немногим меньше года, и тяжёлые условия пребывания в ней сказались на высокой смертности. Из 185 горцев, изначально предназначенных к высылке с Кавказа, лишь около 120 человек были отправлены в Вятскую губернию. Точное количество прибывших в место ссылки шилягин-цев также назвать довольно сложно ввиду разнящихся архивных данных, однако всё же мы можем говорить примерно о ста с небольшим человек. В феврале 1868 г. дагестанцы были водворены в такие волости Глазовского уезда, как Лыпская, Тольенская, Кестымская и др. Предполагалось, что ссыльные горцы сразу же приступят к строительству собственного жилья, однако в июле 1868 г. они отказались от предоставленных им строительных материалов, заявив, что «будут ходатайствовать у Правительства о возвращении их в прежние места их жительства» [33]. Ввиду этого глазовский уездный исправник объявил уроженцам Южного Дагестана о бесполезности ожидания своего возвращения на родину и необходимости занятия сельскими работами. Однако горцы отказались обрабатывать землю, ссылаясь на неумение заниматься данной деятельностью. Более того, вятский губернатор Н. В. Компанейщиков пошёл на уступки и дал распоряжение оказать помощь дагестанцам в приобретении в деревнях пустых домов, а не строить но-
37
вые. Для приобретения хозяйственных вещей и скота каждому семейству было выдано пособие в размере 20 руб. Однако все эти деньги были потрачены ссыльными дагестанцами лишь на покупку продовольствия. Вятский губернатор, наблюдая сложившуюся ситуацию, направил запрос в МВД о том, как быть с непокорными горцами. В августе 1868 г. министр внутренних дел А. Е. Тимашев сообщил о невозможности возвращения дагестанцев на родину и чётко обозначил обязанность горцев обзавестись собственным хозяйством. Ответ министра внутренних дел был в данный период времени решительным и твёрдым, однако по мере усугубления ситуации министерство наряду с кавказским наместником вынуждено было пойти ссыльным на уступки.
Получив ответ от МВД, местные власти губернии попытались разобраться в том, какова главная причина отказа горцев от земледельческих работ. Главным виновником был объявлен некий Сулейман Искандер-оглы, который настраивал своих односельчан против занятия земледелием. В итоге горец в сентябре 1868 г. был отправлен на жительство в Омутнинский завод. После удаления ссыльного наиболее законопослушные дагестанцы начали заниматься крестьянскими работами, но весьма неумело, поэтому исправник выразил сомнение, были ли они ранее сельскими хлебопашцами [34]. Однако дело было не только в нежелании трудиться и стремлении бойкотировать все указания власти, но и в болезненном состоянии большинства горцев, страдавших лихорадкой. Так, показательны в этом отношении слова исправника о внешнем виде одной из ссыльных: дагестанка Пери «хотя и значится 40 лет, но по наружности представляет болезненную старуху лет 70, которая не в состоянии зарабатывать пропитания не только детям, но даже и себе» [35].
Выше мы уже отмечали, что деньги в размере 20 руб. были выданы каждому семейству сугубо для практических целей, однако эта сумма была потрачена на продовольствие. Неудивительно, что ссыльные каждый день осаждали просьбами исправника об отпуске им арестантской дачи. «Являются они ко мне, несмотря на мороз, некоторые в рубищах, а другие в самом лёгком платье, принесённом ими ещё с места родины», - писал исправник вятскому губернатору Н. В. Компанейщикову в феврале 1869 г. [36] Исправник не решался выдать оставшиеся 1505 руб. семействам, справедливо опасаясь того, что и эти деньги горцы потратят не по назначению. Он сам намеревался купить на эти деньги лошадей, а затем земледельческие орудия. Однако эта мера также не была воплощена в жизнь. По заверению местных крестьян и волостных начальников, исправник убедился в том, что даже при оказанной им помощи дагестанцы работать не будут и распродадут всё, что было куплено, для приобретения продовольствия. Нежелание трудиться на этот раз исправник объяснял не столько холодным климатом, сколько ленью. Его аргументация вполне ясна, так как местные власти всячески пытались помочь ссыльным, на что последние никак не реагировали. Исправник подчёркивал, что «иногда семейства дагестанцев сидят голодом и по целым суткам, однако ни один из них не возьмётся ни за какую крестьянскую работу, а вместо работы идёт просить милостыню. Если они не умирают с голоду, то этим они обязаны особенной доброте здешнего крестьянского населения, которое помогает им пропитываться, хотя и тяготится этим» [37]. Имея в виду докладную записку ссыльных и рапорт исправника, исполненный фактами их тяжёлого материального положения, вятский губернатор Н. В. Компанейщиков разрешил выдать им арестантскую дачу.
Все перечисленные сложные моменты пребывания ссыльных шилягинцев в Вятской губернии наглядно свидетельствуют о том, что горцы либо не смогли по объективным причинам, либо намеренно не захотели приспособиться к местным условиям. Таким образом, изначально запланированные властями меры по их социальной адаптации оказались неудачными. Ввиду этого российской администрации пришлось перевести дагестанцев в губернию с более тёплым климатом, так как об их возвращении на родину не могло быть и речи. По истечении года пребывания ссыльных в Вятской губернии в октябре 1868 г. кавказский наместник великий князь Михаил Николаевич разрешил перевести шилягинцев в Самарскую губернию. Показательна реакция дагестанцев на разрешение покинуть пределы Вятской губернии. Исправляющий должность гла-зовского уездного исправника сообщал 12 марта 1869 г. вятскому губернатору Н. В. Компанейщикову о том, что «предложение переселиться в Самарскую губернию дагестанцами принято с особенной радостью» [38]. В июле 1869 г. горцы в количестве 100 человек отправились в новое место водворения. Однако по неизвестной причине уже в октябре 1870 г. было принято решение об их переводе в деревню Ново-Александровка Братской волости Елисаветградского уезда Херсонской губернии, где они оставались довольно длительное время. 18 участников восстания по разрешению начальства смогли вернуться на историческую родину в 1868-1880 гг. [39] Окончательное освобождение от ссылки стало возможным благодаря изданию Всемилостивейшего манифеста Александра III в 1883 г. [40]
Таким образом, период с 1860-х гг. и до начала русско-турецкой войны 1877-1878 гг. можно условно выделить в качестве первого этапа административной высылки жителей Кавказа в Вят-38
скую губернию. Причины высылки горцев были различными. Фиксируются случаи их удаления из региона за «предосудительное поведение», подозрение в убийстве и воровстве, а также за участие в волнениях, связанных со стремлением к независимости. Что касается конфессиональной принадлежности, то кавказские ссыльные этого этапа являлись, преимущественно, мусульманами-суннитами. Их адаптация в инокультурной среде проходила достаточно тяжело, поскольку большинство из них вообще не знало русского языка. Кроме того, самым пагубным образом на горцев влияли тоска по исторической родине и чужой климат, к которому большинство из них не смогло привыкнуть, что приводило к болезням и смерти в местах водворения. Стоит отметить, что в этот период кавказской ссылки конфликтов горцев с органами власти и жителями Вятской губернии не наблюдается. Ссыльные вели себя примерно, однако положительные аттестации со стороны исправников мало влияли на их освобождение. Высланные без указания срока наказания, горцы возвращались на родину лишь по решению кавказского наместника или министра внутренних дел.
Примечания
1. Красин В. М. Документы региональных архивов европейской России в изучении ссылки людей с северо-восточного Кавказа во второй половине XIX - начале XX века: историография и опыт исследования // Вестник Института истории, археологии и этнографии. 2015. № 3. С. 73.
2. Федоров К. Г., Кокурхаев К. А. Правовая система чеченцев и ингушей во второй половине XIX - начала XX веков // Правоведение. 1979. № 3. URL: http://law.edu.ru/article/article.asp?articleID=187189
3. Ибрагимова З. Х. Царское прошлое чеченцев. Политика и экономика. М., 2009. С. 135.
4. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 304. Д. 191. Л. 1 об. - Л.2.
5. Красин В. М. Человек в иной культуре: ссылка с Кавказа в губернии центрально-европейской части России во второй половине XIX - начале XX в. Калуга, 2012. С. 54.
6. ГАКО. Ф. 582. Оп. 139. Д. 325. Л. 1.
7. Там же. Л. 19.
8. ГАКО. Ф. 582. Оп. 60. Д. 306. Л. 1.
9. ГАКО. Ф. 583. Оп. 604. Д. 548. Л. 2.
10. Каппелер А. Россия - многонациональная империя. Возникновение. История. Распад. М., 1997. С. 131.
11. Магомедсалихов Х. Г., Мусаева А. Г. Традиции остракизма в дагестанском обществе // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. 2009. № 5. С. 61.
12. Подлевских Л. Г. Полицейский надзор в истории уголовно-исполнительного права России во второй половине XIX в. // Актуальные проблемы юридических наук и правоприменительной практики. Киров, 2003. Вып. 2. С. 87.
13. Высочайше утверждённое Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия. 14 августа 1881 г. // ПСЗРИ-3. Т. I. № 350. Ст. 36.
14. ГАКО. Ф. 582. Оп. 60. Д. 306. Л. 89 об.
15. ГАКО. Ф. 582. Оп. 130. Д. 1473. Л. 40.
16. Лисицына Г. Г. Обзор основных источников по истории российской политики на Кавказе // Россия и Кавказ: история, религия, культура. СПб., 2003. С. 131.
17. ГАКО. Ф. 582. Оп. 60. Д. 306. Л. 189.
18. Подлевских Л. Г. Указ. соч. С. 86; Машковцев А. А. Конфессиональная политика государства в отношении католиков и протестантов Среднего Поволжья и Приуралья во второй половине XIX - начале ХХ века. Киров, 2015. С. 184-185.
19. Северный Кавказ в составе Российской империи / отв. ред. В. О. Бобровников, И. Л. Бабич. М., 2007. С. 142.
20. Ботяков Ю. М. Абреки на Кавказе: социокультурный аспект. СПб., 2004. С. 201.
21. Северный Кавказ в составе Российской империи... С. 142.
22. ГАКО. Ф. 582. Оп. 60. Д. 10. Л. 1.
23. ГАКО. Ф. 582. Оп. 130. Д. 353. Л. 2.
24. Калинина Д. А. Трудовая деятельность как элемент повседневной жизни административных политических ссыльных в конце XIX - начале ХХ века (на материале Вятской губернии) // Известия РГПУ им. А. И. Герцена. 2009. № 117. С. 57.
25. ГАКО. Ф. 582. Оп. 60. Д. 306. Л. 13.
26. Калинина Д. А. Указ. соч. С. 57; Машковцев А. А. Польское католическое духовенство в вятской ссылке в 1860-1870-е гг. // Вопросы истории. 2011. № 3. С. 94.
27. ГАКО. Ф. 582. Оп. 130. Д. 353. Л. 41.
28. ГАКО. Ф. 582. Оп. 139. Д. 83. Л. 19.
29. Северный Кавказ в составе Российской империи. С. 136-137.
30. Мусаев М. А. Практика подавления локальных вооружённых выступлений на Северо-Восточном Кавказе (на примере Кайтагского восстания) // Вестник военного университета. 2011. № 3 (27). С. 145-146.
31. Там же. С. 144-145.
32. ГАКО. Ф. 582. Оп. 130а. Д. 40. Л. 1.
33. Там же. Л. 132.
34. Там же. Л. 147 об.
35. Там же. Л. 156 об.
36. Там же. Л. 177.
37. Там же. Л. 178 об.
38. Там же. Л. 183 об.
39. Мусаев М. А. Указ. соч. С. 145.
40. Манифест о дарованных в день Священного коронования их Императорских Величеств милостях. 15 мая 1883 г. // ПСЗРИ-3. Т. III. № 1583. Ст. XIV. П. 7.
Notes
1. Krasin V. M. Dokumenty regional'nyh arhivov evropejskoj Rossii v izuchenii ssylki lyudej s severo-vostochnogo Kavkaza vo vtoroj polovine XIX - nachale XX veka: istoriografiya i opyt issledovaniya [Documents of regional archives of European Russia in exploring exiled people from the North-east Caucasus in the second half of
XIX - early XX century: historiography and research experience] // Vestnik Instituta istorii, arheologii i ehtnografii -Herald of the Institute of History, Archaeology and Ethnography. 2015, No. 3, p. 73.
2. Fedorov K. G., K. A. Kokurkhaev Pravovaya sistema chechencev i ingushej vo vtoroj polovine XIX - nachala
XX vekov [Legal system of the Chechens and Ingush in the second half of XIX - early XX centuries] // Pravovedenie -Law. 1979, No. 3. Available at: http://law.edu.ru/article/article.asp?articleID=187189_
3. Ibragimova Z. H. Carskoe proshloe chechencev. Politika i ehkonomika [Imperial past time of Chechens. Politics and Economics]. M. 2009. P. 135.
4. GARF. F. 102. Sh. 304. File 191. Sh. 1 turn - Sh. 2.
5. Krasin V. M. CHelovek v inoj kul'ture: ssylka s Kavkaza v gubernii central'no-evropejskoj chasti Rossii vo vtoroj polovine XIX - nachale XX v. [Man in another culture: exile from Caucasus in the province of the Central European part of Russia in second half XIX - the beginning of XX century] Kaluga. 2012. P. 54.
6. GAKO. F. 582. Sh. 139. File 325. Sh. 1.
7. Ibid. Sh. 19.
8. GAKO. F. 582. Sh. 60. File 306. Sh. 1.
9. GAKO. F. 583. Sh. 604. File 548. Sh. 2.
10. Kappeler A. Rossiya - mnogonacional'naya imperiya. Vozniknovenie. Istoriya. Raspad [Russia is a multinational Empire. Appearance. History. Decay]. M. 1997. P. 131.
11. Magomedsalikhov H. G., Musaev A. G. Tradicii ostrakizma v dagestanskom obshchestve [Tradition of ostracism in Dagestani society] // Vostok. Afro-aziatskie obshchestva: istoriya i sovremennost' - East. Afro-Asian society: past and present. 2009, No. 5, p. 61.
12. Podlevskih L. G. Policejskij nadzor v istorii ugolovno-ispolnitel'nogo prava Rossii vo vtoroj polovine XIX v. [Police surveillance in the history of the criminal executive law of Russia in second half XIX century] // Aktual'nye problemy yuridicheskih nauk i pravoprimenitel'noj praktiki - Actual problems of legal science and legal practice. Kirov. 2003. Vol. 2. P. 87.
13. Imperially approved Regulation on the measures for the protection of public order and public peace. 14 Aug 1881 // Full collection of of laws of Russian Empire-3. Vol. I. No. 350. Art. 36.
14. GAKO. F. 582. Sh. 60. File 306. Sh. 89.
15. GAKO. F. 582. Sh. 130. File 1473. Sh. 40.
16. Lisitsyna G. G. Obzor osnovnyh istochnikov po istorii rossijskoj politiki na Kavkaze [Overview of the main sources on the history of Russian policy in the Caucasus] // Rossiya i Kavkaz: istoriya, religiya, kul'tura - Russia and the Caucasus: history, religion, culture. SPb. 2003. P. 131.
17. GAKO. F. 582. Sh. 60. File 306. Sh. 189.
18. Podlevskih L. G. OP. cit. P. 86; A. A. Mashkovtsev Konfessional'naya politika gosudarstva v otnoshenii katolikov i protestantov Srednego Povolzh'ya i Priural'ya vo vtoroj polovine XIX - nachale XX veka [Confessional policy of the state concerning the Catholics and Protestants of the Middle Volga region and the Urals in the second half of XIX - early XX century]. Kirov. 2015. Pp. 184-185.
19. Severnyj Kavkaz v sostave Rossijskoj imperii - The North Caucasus in the Russian Empire / edited by |V. O. Bobrovnikov, I. L. Babich. M. 2007. P. 142.
20. Botyakov Y. M. Abreki na Kavkaze: sociokul'turnyj aspekt [Brigands in the Caucasus: socio-cultural aspect]. SPb. 2004. P. 201.
21. Severnyj Kavkaz v sostave Rossijskoj imperii - The North Caucasus in the Russian Empire... P. 142.
22. GAKO. F. 582. Sh. 60. File 10. Sh. 1.
23. GAKO. F. 582. Sh. 130. File 353. Sh. 2.
24. Kalinina D. A. Trudovaya deyatel'nost' kak ehlement povsednevnoj zhizni administrativnyh politicheskih ssyl'nyh v konce XIX - nachale XX veka (na materiale Vyatskoj gubernii) [Working activity as a part of daily life of administrative political exiles in the late XIX - early XX century (on the materials of Vyatka province)] // Izvestiya RGPU im. A.I. Gercena - News of the Russian State Pedagogical University n.a. A. I. Herzen. 2009, No. 117, p. 57.
25. GAKO. F. 582. Sh. 60. File 306. Sh. 13.
26. Kalinina D. A. OP. cit. P. 57; A. A. Mashkovtsev Pol'skoe katolicheskoe duhovenstvo v vyatskoj ssylke v 1860-1870-e gg. [Polish Catholic clergy in Vyatka exile in the 1860-1870-ies.] // Voprosy istorii - Questions of history. 2011, No. 3, p. 94.
27. GAKO. F. 582. Sh. 130. File 353. Sh. 41.
28. GAKO. F. 582. Sh. 139. File 83. Sh. 19.
29. Severnyj Kavkaz v sostave Rossijskoj imperii - The North Caucasus in the Russian Empire. Pp. 136-137.
30. Musayev M. A. Praktika podavleniya lokal'nyh vooruzhyonnyh vystuplenij na Severo-Vostochnom Kavkaze (na primere Kajtagskogo vosstaniya) [Practice of the suppression of local armed actions in the Northeastern Caucasus (on the example of Kaytag uprising)] // Vestnik voennogo universiteta - Herald of the Military University. 2011, No. 3 (27), pp. 145-146.
31. Ibid. P. 144-145.
32. GAKO. F. 582. Sh. 130A. File 40. Sh. 1.
33. Ibid. Sh. 132.
34. Ibid. Sh. 147.
35. Ibid. Sh. 156.
36. Ibid. Sh. 177.
37. Ibid. Sh. 178.
38. Ibid. Sh. 183.
39. Musaev M. A. Op. cit. P. 145.
40. The Manifesto given favours on the day of the Holy coronation of their Imperial Majesties. 15 may 1883 // Full collection of of laws of Russian Empire-3. Vol. III. No. 1583. Art. XIV. Par. 7.
УДК 94(47).084.3
И. З. Шаяхметова
Статус и содержание деятельности депутатов городских советов
Южного Урала в 1946-1991 гг.
Предложены результаты исследования статуса и содержания деятельности депутатов городских советов Южного Урала в 1946-1991 гг. на основании неопубликованных документов и материалов. Депутатами становились рабочие и служащие, партийные и беспартийные, члены ВЛКСМ. В первую очередь решались социально-бытовые вопросы. Соблюдались нормы представительства женщин в выборных органах. Принцип выборности был нарушен в годы Великой Отечественной войны. Он был заменен кооптацией. После войны кооптация была запрещена. Избирательная политика советского государства постепенно унифицировала облик народного представителя власти, превратив его в послушного исполнителя партийных директив. Голосование в городских советах носило плебисцитарный характер: выработанное большинством решение подтверждалось единогласно. Городские советы были порождены политической культурой народов России и выражали эту культуру.
The results of the study the status and content of the activity of deputies of municipal councils of the Southern Urals in 1946-1991 gg. on the basis of unpublished documents and materials. Deputies became workers and employees, the Party and non-Party, YCL members. The first addressed the social and domestic issues. Observe the rules of representation of women in elected bodies. the elective principle was violated during the Great Patriotic War. He was replaced by co-optation. After the war, co-optation was banned. Electoral Politics Soviet state gradually unify the appearance of the national representative of the authorities, turning it into an obedient executor of party directives. Voting in municipal councils was of plebiscitary character: worked out a majority decision was confirmed unanimously. City Council had generated a political culture of the peoples of Russia and expressed this culture.
Ключевые слова: депутат, городской совет, Южный Урал, город, деятельность.
Keywords: deputy city council , the Southern Urals , city , activity.
В настоящее время в ряде регионов Российской Федерации продолжается осуществление реформы органов местного самоуправления. При этом важно учитывать наследие прошлого. Одной из организационных форм местного управления советского периода российской истории были городские советы, которые стали основой для трансформации традиционной системы дореволюционного управления.
До Великой Отечественной войны, в общем и целом, сложилась советская система местного управления. Чрезвычайные военные условия внесли изменения и в структуру, и в содержание деятельности органов местного управления и самоуправления. В 1939- 1946 гг. выборы в горсоветы не проводились. Великая Отечественная война нанесла огромный урон кадрам депутатов. Из более 27 тысяч депутатов местных советов на 1 декабря 1941 г. осталось 10 392 человека. На 1 января 1945 г. в горсоветах было 56,3% депутатов [1]. Большая их часть продолжала нести военную служ-
© Шаяхметова И. З., 2016
