СССР в Великой Отечественной войне: Трагедия 1941 г. Текст научной статьи по специальности «История и археология»

188

В ПОМОЩЬ ИЗУЧАЮЩИМ ОТЕЧЕСТВЕННУЮ ИСТОРИЮ

АЛ. Киличенюв

СССР В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ: ТРАГЕДИЯ 1941 е1

«Тайфун» под Москвой.

Оборонительные бои на западном направлении (октябрь 1941 - декабрь 1941 гг.)

В сентябре 1941 г после крупных успехов на северо-восточном и, особенно, юго-западном направлениях германское командование решило перенести основные усилия на западное направление с целью разгрома Красной армии на подступах к Москве, последующего захвата столицы и победоносного завершения всей кампании на восточном фронте. План нового наступления группы армий «Центр» получил кодовое наименование «Тайфун». Замысел операции был масштабен и решителен. Планировалось, сосредоточив танковые группы на направлениях главных ударов, рассечь оборону и окружить основные силы трех советских фронтов - Резервного (командующий - маршал С.М. Буденный), Западного (командующий -генерал-лейтенант И. С. Конев) и Брянского (командующий - генерал-лейтенант А.И. Бременю) в районах Вязьмы и Брянска. Особое внимание уделялось быстроте действий. Гитлер планировал завершить разгром советских войск и захват Москвы до начала осенней распутицы.

В распоряжение фельдмаршала Ф. фон Бока были переданы последние резервы немецкого командования. В составе группы армий «Центр» насчитывалось 77 дивизий, из них 13 танковых и 7 моторизованных - всего около 1 800 тыс. человек, 1 700 танков, 1 390 самолетов, 14 тыс. орудий и минометов. Войска трех советских фронтов имели в своем со став е 95 дивизий и 14 танковых бригад - 1 250 тыс. человек, 990 танков, 667 самолетов и 7 600 орудий.

Немецкие юйска имели превосходство в силах, но численность советских войск была вполне достаточной для организации устойчивой обороны на заранее подготовленных позициях. Так, немецкое прею сходство в полосе Западного фронта было небольшим: частях Красной армии имели 486 танков, а в частях вермахта - 591, орудий и минометов - 4 028 и 5 651 соответственно. Созданию глубоко эшелонированной обороны способствовала

вынужденная пауза в немецюм наступлении длительностью почти в месяц. В распоряжении советских войск имелась развитая сеть железных и шоссейных дорог вокруг Москвы, что позюляло осуществлять быстрый маневр силами. Немцам же приходилось опираться на разрушенные в ходе бо евых действий транспортные коммуникации, к тому же приходилось «перешивать» железнодорожную колею, так как ее ширина в СССР была больше, чем в Европе. Большое преимущество получила и советская авиация, действовавшая с бетонированных аэродромов, ее состав был усилен истребителями московской зоны ПВО. Немецкой ж авиации приходилось в основном использовать полевые аэродромы в условиях наступившей распутицы.

Но эти и другие преимущества командование Красной армии реализовать не сумело. По еле двухнедельной подготовки немецкие войска нанесли мощнейшие удары: 30 сентября - по юйскам Брянского фронта, 2 октября -Западного. Командование вермахта и здесь применило свою излюбленную схему: удары были нанесены на стыках армий, куда были направлены ударные танковые группировки под прикрытием штурмовой авиации, а за счет второстепенных участков фронта на главных направлениях было обеспечено подавляющее превосходство в силах. Все это позволило немецким войскам прорвать фронт в первый же день наступления и выйти в глубину советской обороны. Им снова удалось добиться полной внезапности.

Действовавшая против войск Брянского фронта 2-я танковая группа Гудерина (650 танков) глубоко охватила с юга войска Бременю. Командование фронта попыталось остановить продвижение танюв Гудериана несколькими контрударами, и все повторилось с удручающей последовательностью. Фронтовые резервы разрозненно направлялись к месту прорыва, подвергаясь на марше ударам немецкой авиации. Контрудары наносились без необходимой подготовки, без необходимого артиллерийского и авиационного обеспечения. Лавина немецких танков при поддержке сотен с амоле-тов просто сметала одно за другим разрозненные дивизии Красной армии и, не останавливаясь, прошла около 200 км, а затем повернула на север, окружая о сновные силы Брянсюго фронта.

То же самое и в то ж время произошло на Западном и Резервном фронтах. 3-я танювая группа Гота и 4-я танювой группа Гепнера прорвали стыки оборонительных районов и к исходу первого дня глубоко вклинились в тыл обороняющихся. Точно так же навстречу им были брошены фронтовые резервы, но и здесь они не сумели остановить немецкое наступление. В дни, когда далеко на юге танки Клейста замкнули юльцо окружения под Мелитополем, танковые клинья Г ота и Гепнера глубоко охватили основные силы двух советских фронтов.

3 и 4 октября командующие фронтами Бременю и Конев обратились в Ставку с просьбой разрешить отход на тыловые оборонительные рубежи, но получили жесткий отказ. И лишь через два дня отход был разрешен Но время было преступно упущено: рубежи отхода оказались заняты немцами, и юльцо окружения замкнулось. Так образовались два котла под

Вязьмой и Брянском В них попали 7 полевых управлений армий из 15 имевшихся, 64 дивизии из 95,11 танювых бригад из 13, 50 артиллерийских полков резерва главнокомандования из 64. Оказавшиеся в окружении части Красной армии вели ожесточенные бои. Их организованное сопротивление продолжалось около недели, а затем разрозненными группами они стали пробиваться на восток. Всего из вяземского котла сумели выйти не более 85 тыс. человек, из брянского - около 23 тыс. Безвозвратные потери трех советских фронтов в первую половину октября превысили миллион человек, из них только пленными, по немецким данным, около 688 тыс.

Перестали существовать сразу три фронта, разрыв в советской обороне составил около 500 км, пути на Москву были открыты. Это была самая масштабная катастрофа Второй мировой войны: по своим размерам и следствиям она превзошла все предшествующие и последующие окружения.

Почему же картина прорыва советской обороны повторилась точно так же, как это случилось и в июне, и в июле? Казалось бы, советские военачальники за три месяца войны уже должны были приобрести необходимый опыт и, вскрыв замысел противника, отразить немецкие удары. Но этого не произошло. Масштабы поражения заставляет искать его причины в самой системе управления вооруженными силами.

Система управления оставалась прежней, причем дело не в ее структуре (она о ставалась постоянной в ходе войны), а во взаимоотношениях по «вертикали» - между Ставкой, Генштабом и командованием подчиненных им фронтов. Ставка, точнее лично Верховный главнокомандующий Сталин, по-прежнему сохраняла абсолютный контроль за действиями командующих фронтами, которые в этой ситуации становились про стыми исполнителями приказов и распоряжений Ставки и Генштаба. Степень самостоятельности командующих фронтами была минимальной, да и весь опыт первых месяцев войны отнюдь не способствовал стремлению генералов к проявлению инициативы. Жестокая расправа с командованием Западного фронта в июле и последующие репрессии против генералитета Красной армии в августе -октябре, восстановление в июле института политических комиссаров для контроля над командирами - все это четко соответствовало довоенной модели сталинского управления, хорошо известной советским военачальникам по 1937 г Данная модель предусматривала только один тип поведения -полно е подчинение. Подчинение и прямое следование приказам из Москвы несмотря ни на что.

Не удивительно, что Конев и Бременю, как и их предшественники Павлов, Кирпонос и Кузнецов тремя месяцами раньше, предпочли в точности исполнять приказания Ставки вопреки данным, имевшимся в их распоряжении. К тому времени фронтовая разведка уже была в состоянии вскрывать дислокацию противника и определять его намерения. Командование Западного фронта получило точные данные о сосредоточении противником на участках 30-й и 19-й армий 17 дивизий, что прямо указывало на направление будущего удара. Но Ставка была уверена, что главный удар будет нане-

сен по кратчайшей прямой на Москву, то єсть на смоленско-вяземском направлении, и командующий Западным фронтом Конев не решился отстаивать перед Сталиным свою точну зрения. В итоге основные силы фронта были со средоточены там, где указала Ставка: далеко в стороне от направлений главных ударов противника. Точно так же и командующий Брянским фронтом Еременко вопреки данным разведки расположил сюи основные резервы на брянском направлении, в то время как немцы сосредоточили ударные группировки южнее, создав угрозу охвата. Эти грубые просчеты позволили немецкому командованию создать подавляющее превосходство в силах на участках прорыва: в 5 - 8 раз по количеств живой силы и техники при общем превосходстве в силах всего в 1,4 - 1,8 раза.

Когда же направ ления ударов немецких танковых групп определились, потребовалось до двух-трех дней на переброску фронтовых резервов к местам прорыва. Но немецкая авиация и на этот раз не позволила быстро и вовремя сосредоточить силы для контрудара. Как и прежде, стрелковые дивизии и танковые бригады прибывали в исходные районы разрозненно, поне ся тяжелые потери от штурмовой авиации противника, не имея ни надежного прикрытия с воздуха, ни времени на подготовку мощного согласованного удара.

В обстановке, когда Ставка и Генштаб сохраняли полный контроль над действиями фронтов, все зависело от их компетентности и распорядительности. Но, увы, три месяца войны не прибавили компетентности высшему командованию. Ни Ставке, ни Генштабу не удалось выполнить своей главной задачи - вскрыть замысел противника, определить направления его главных ударов, состав сил и сроки начала наступления. Как следствие войска трех фронтов на моею веком направлении не получили адекватных обстановке распоряжений и приказов. Более того, совершенно необъяснимый про счет был допущен в по строении войск: силы Резервного фронт а, создававшегося первоначально как эшелон стратегического резерва, были разделены на три части и находились на флангах Западного фронта и в его ближайшем тылу, что затрудняло не только управление ими, но и сковывало возможный маневр силами фронтов. Не выполнила Ставка и своей первейшей задачи - организации взаимодействия фронтов: их командующие не имели представления о целях и задачах сюих соседей, что сводило возможность совместных действий к нулю.

Наюнец, Ставка никак не могла отказаться от своей навязчивой идеи непрестанных наступательных действий. Директивы Ставки о переходе к обороне командующие фронтами, причем то лью Западного и Брянского, по лучили лишь 27 сентября, за 2 - 3 дня до начала нового немецкого наступления на Москву. Но даже эта директива предписывала войскам вести частные наступательные операции с целью улучшения конфигурации линии фронта. «Наступательный угар» Сталина просто не оставлял войскам времени на организацию устойчивой обороны.

Таким ж малокомпетентным оказались действия высшего командования и после начала немецкого наступления на Москву. Первые удары по войскам Западного фронта особого беспокойства на вызвали. О том, что противник предпринял решительное наступление на столицу, в Ставке узнали из сообщений немецкого (!) радио. К тому времени связь с Западным и Резервным фронтами была потеряна, и обстановка оставалась совершенно неясной. Все внимание Ставки и Генштаба было приковано к событиям в полосе Брянского фронта, ще немцы неожиданно захватили Орел. 5 октября как гром среди ясного неба прозвучало сообщение авиационной разведки Московского округа, что к Юхнову (120 км в глубине советской обороны) движется большая колонная немецкой мотопехоты, а никаких войск на их пути нет. В Ставке в это просто не поверили и лишь после трехкратной перепроверки стал очевиден масштаб катастрофы. С отводом войск на псд-готовденные рубежи обороны Ставка также катастрофически опоздала, и когда передовые немецкие части вышли к ним, частей Красной армии там просто не было. Многодневный и тяжлейший труд многих десятков тысяч москвичей, строивших эти линии обороны, пропал даром.

Не лучше действовали Ставка и Генштаб и после окружения войск тре х фронтов: организовать выход окруженных частей они так и не смогли. Более того, в ряде случаев жсткие приказы Москвы не позволили войскам прорвать кольцо окружения. Так, 50-я армия Брянского фронта, обнаружив разрывы в кольце окружения на северо-восток от Брянска, успешно начала прорываться, но директива Генштаба потребовала изменить направление движения на юго-восток, где выход из окружения должны были обеспечить действия танковых дивизий. Но именно там была сосредоточена мощная группировка немцев. Командующий армией генерал М.П. Петров не по смел ослушаться приказа и развернул части армии на новое направления. Но прорвать кольцо противника не удалось ни изнутри, не извне, и 50-я армия была рассечена встречными ударами и уничтожена вместе с командованием. Та же участь постигла и другие армии Западного, Резервного и Брянского фронтов. Везде повторялось одно и то ж: группировки фронтов распадались на отдельные очаги сопротивления, уничтожавшиеся немцами по частям.

В жде октябрьской катастрофы ярю проявилась одна из закономерностей действий Красной армии в окружнии. Несмотря на многочисленность окруженных войск под Минском, Уманью, Киевом, Вязьмой, Брянском - до не сюльких сотен тысяч человек, сотен танюв и с амолетов, тысяч орудий и минометов, - организованное сопротивление продолжалось не более 7-8 дней. Части же вермахта, напротив, даже оказавшись в окружении, были в со стоянии организовать жесткую оборону и продолжать сопротивление очень длительное время от нескольких недель до нескольких месяцев2 .

Причины столь явных различий кроются в изъянах системы управления Красной Армии.

Прежде всего, что ни в одном из случаев масштабных окружений 1941 г Ставка не смогла организовать ни текущего управления и взаимодействия окруженных дивизий, ни их снабжения, ни деблокирования. Практически в каждом их масштабных окружений войск Красной армии было достаточно условий для организации устойчивой обороны внутри кольца окружения. Как правило, в распоряжении окруженных имелось большое количество припасов и вооружения, ресурсы советских предприятий и населения.

Представление о том, какое количество вооружения и боеприпасов находилось в распоряжении окруженных войск, дают свидетельства командира конного корпуса генерала П. А. Белова. Зимой-весной 1942 г. сводная конная группа под его командованием действовала в тылу противника в районе Вязьмы. Испытывая острую нужду в боеприпас ах и вооружении, подразделения с помощью местного населения начали розыск оружия оставшегося со времени октябрьских боев. Каково же было их удивление, когда им удалось обнаружить не только большое количество брошенного в лесах стрелкового оружия и боеприпасов, но и орудия, и даже танки. Из этого вооружения после соответствующею ремонта были сформированы минометный дивизион, две батареи 152-мм гаубиц и даже танковый батальон в составе 20(!) танков, в том числе двух тяжелых КВ и восьми Т-34. И все это не считая десятков отдельных орудий и минометов в составе подразделений3 .

Лесистая и пересеченная местность способствовала созданию прочной обороны. Представление о том, как могло быть организовано сопротивление окруженных войск, дают действия той же группы Белова. Прорвавшись в тыл противника в январе 1942 г., конники во взаимодействии с местными партизанами и парашютным десантом несколько месяцев удерживали большие районы на территории противника в течение пяти месяцев.

Но осенью 1941 г. командиры окруженных корпусов и дивизий и не пытались создать устойчивую оборону внутри кольца, а сразу же направляли все свои действия на выход из окружения. Почему? Тому было несколько причин, но все они являлись прямым результатом советской системы управления. Абсолютное большинство командиров 1941 г. еще не имели ни навыков, ни желания самостоятельного командования вверенными им войсками. Привычка ждать указаний сверху заставляла как можно скорее вновь оказаться «под опекой» вышестоящего командования. Точное и немедленно е исполнение приказов сверху одновременно избавляло и от груза ответственности, и от репрессий за их неисполнение, пусть даже ошибочность этих приказов была совершенно очевидна.

Но ситуация окружения требовала совсем иного. Как вспоминал писатель-фронтовик Б. Васильев, сам оказавшийся в окружении в июле 1941 г., без проявления инициативы выбраться из кольца противника было решительно невозможно, но «в окружениях люди ведут себя согласно собственным представлениям о долге и нравственности». Принятие же любых само-

стоятельных решений - а в условиях полного окружения это становило сь нормой - было чревато последующим разбирательством, исход которого предсказать не мог никго. Как истолковать принятое решение, целиком зависело от соответствующего начальника или же следственной комиссии, а их решение о сновывалось прежде всего на по литической конъюнктуре момента. При любом исходе имелось до статочно оснований, чтобы обвинить любого командира в нарушении какого-либо приказа, и здесь все зависело от воли соответствующего начальника. А безынициативность и пассивность командира автоматически приводили к падению морального духа подчиненных, что окончательно делало невозможной организованную и устойчивую оборону. Оставалось либо пробиваться к сюим, либо дезертировать.

Из воспоминаний офицера вермахта Г. Бидермана:

«Начав свой поход на Советский Союз, мы очутились лицом к лицу с непредсказуемым противником, чьи поступки, сопротивление или преданно сть невозможно было предвидеть или даже оценить. Временами мы сталкивались с фанатическим сопротивлением горстки солдат, которые сражались до последнего патрона и, даже исчерпав все запасы, отказывались сдаваться в плен. Случалось, перед нами был враг, который толпами сдавался, оказывая минимальное сопротивление, причем без ясно видимой причины. При допросах пленных выяснялось, что эти переменные имеют мало общего с образованием, местом рождения или политическими склонностями. Простой крестьянин отчаянно сопротивлялся, в то время как обученный военный командир сдавался сразу же после контакта с нами. Следующая схватка показывала прямо противоположное, хотя при этом не усматривалась система или явная причина».

(Бидерман Г. В смертельном бою. М., 2005. С. 126.)

Трагедия окружений 1941 г., поглотивших и перемоловших миллионы солдат и офицеров Красной армии, со всей убийственной ясностью выявила врожденные пороки системы управления Красной армии, построенной на всевластии и безответственности вышестоящих командиров при полном бесправии и безогоюрочном подчинении исполнителей. В любой момент вышестоящий командир мог свалить вину за свои собственные ошибки на подчиненного. Неизбежным следствием этого было полное отсутствие доверия к вышестоящему начальству и стремление всеми путями избежать ответственности. Любая армия, тем более в экстремальных условиях войны, держится на силе и обязательности приказа. И единственным фактором, отделяющим полную безграничность власти командира от полной безответственности служит профессиональная корпоративная этика: именно этические представления удерживают командира от полного самодурства. Но к началу войны с Германией профе ссиональная этика оказалась заменена ценностями коммунистической идеологии и поведенче скими установками выживания в условиях массовых репрессий. Доминирующим в этихусло-

виях оказывается стремление избежать ответственности, помноженное на силу приказа своим подчиненным.

Об этом в своих воспоминаниях писали все военачальники, независимо от их ранга, сетуя на вышестоящее начальство.

Из воспоминаний маршала /./»'. Жукова:

«Не разбираясь глубоко в сложности, методах и спо собах подготовки современных фронтовых операций, И.В. Сталин зачастую требовал явно невыполнимых сроков подготовки и проведения операций. И они по его категорическим требованиям нередко начинались слабо подготовленными и недостаточно обеспеченными. Такие операции не только не достигали цели, но влекли за собой большие потери в людях и материальных средствах...

Ведя борьбу с врагом в 1941 - 1942 гсдах за выигрыш времени, Верховному Командованию необходимо было с особой бережливостью относиться к сохранению людских ресурсов с тем, чтобы в нужный момент, оснастив их новейшей техникой, обрушить затем на врага. Но И. В. Сталин часто этого не делал.

Горячась, он нередко требовал вводить в сражения все новые и новые части, не считаясь с тем, что некоторые соединения войск, вводимые в бой, только что мобилизованы и еще не успели получить необходимую боевую подготовь. Мы убеждали И.В. Сталина в том, что преждевременный ввод в сражение необученных и несколоченных частей приводит к излишним потерям. В таких случаях он сердился и говорил: «Нечего хныкать, на то и война...»

(Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 2. М., 1990. С. 108.)

Из воспоминаний маршала К.К. Рокоссовского:

«Не могу умолчать о том, что как в начале войны, так и в Московской битве вышестоящие инстанции не так уж редко не считались ни со временем, ни с силами, которым они отдавали распоряжения и приказы. Часто такие приказы и распоряжения не соответствовали сложившейся на фронте к моменту получения их юйсками обстановке, нередко в них излагалось желание, не подкрепленное возможностями войск.

Походило это на стремление обеспечить себя (кто отдавал такой приказ) от возможных неприятностей свыше. В случае чего обвинялись войска, не сумевшие якобы выполнить приказ, а «волевой» документ оставался для оправдательной справки у начальника или его штаба. Сколько горя при-но сили войскам эти «волевые» приказы, сколько неоправданных потерь было понесено!»

(Рокоссовский К.К. Солдатский долг. М., 1997. С. 132.)

III воспоминаний маршала бронетанковых войск А.Х. Бабаджаняна (сентябрь 1941 с):

«... Мы прибыли в распоряжение командира 102-й полковника И. Д. Илларионова. Сверив наши карты, вычертив красную стрелку и твердо заострив ее юнец, командир 102-й отшвырнул карандаш.

- Наступать не-мед-лено... Ясно?

- Ясно. Но разрешите доложсить: немедленно не могу.

- Эго еще что такое?! - грозно переспросил комдив.

- Полк на марше - в 15-20 км от переднего края. Для выхода на рубеж требуется не менее четырех-пяти часов.

- Майор, вы плохо начинаете, каково кончите?

Обратился к начальнику штаба:

- Полк усилить танковым батальоном, четырьмя артдивизионами.

Повернулся вновь ю мне.

- Марш сократить вдвое.

Снова повернулся к кому-то.

- Начальник разведки! Проверить точность выполнения приказа. Все свободны. Выполняйте приказ!

Легко сказать: выполняйте приказ. Люди прибудут еле жсивые после такой бешеной гонки и не успеют даже поесть...»

(Бабаджанян А.Х. Дороги победы. М., 1975. С. 66.)

Контрольный вопрос: Чем объяснялась чрезвычайно малая продолжительность сопротивления войск Красной армии в условиях окружения?

Уничтожение войск трех советских фронтов открыло вермахту прямой путь на Москву. Каких-либо крупных и организованных сил у командования Красной армии на этом направлении не было. Казалось, советская столица обретена, и ее захват - дело ближсайших дней. Немецкое командование было настолько в этом уверено, что уже в первые дни после окружения под Вязьмой часть сил группы армий «Центр», в том числе 3-я танковая группа, были развернуты на северо-во сток для совместных действий с группой «Север» с целью окружения войск Северо-Западного фронта. И это серьезно ослабило группировку, двигавшуюся на Москву.

Из Ленинграда был срочно вызван Жуков, ему было поручено организовать оборону Москвы. Ситуация была отчаянной. Когда Жуюв прибыл в Кремль, как он вспоминал, «Сталин находился в трансе... Сталин сказал Берии, чтобы он на всякий случай через свою агентуру провел зондаж о возможсных условиях заключения мира с Германией»4.

Из воспоминаний маршала НС. Конева:

«Именно в эти дни Сталин позвонил на Западный фронт с почти истерическим словами о себе в третьем лице: «Товарищ Сталин - не предатель, товарищ Сталин - не изменник, товарищ Сталин - честный человек, вся его

ошибка в том, что он слишком доверился кавалериста^ , товарищ Сталин сделает все, что в его силах, чтобы исправить сложившееся положение».

(Симонов К. Беседы с маршалом Советского Союза И. С. Коневым / Конев И.С. Записки командующего фронтом. М., 2000. С. 511.)

Но именно в эти дни советская система проявила наконец-то свои преимуществ а.

Под Москву были спешно, ни считаясь ни с чем, переброшены все имевшее ся в распоряжении Ставки войска: уцелевшие дивизии и полки разгромленных под Вязьмой и Брянском фронтов, дивизии, снятые с других участков обороны, народно е ополчение, курсанты во енных училищ, отряды милиционеров и т.д. Началась переброска частей из Средней Азии и Дальнего Востока. Но сил все еще было настолько мало, что создать сплошной фронт не удалось, и тогда пришлось перейти к тактике подвижной обороны, когда группы войск перебрасывались с одного участка на другой для перекрытия о сновных путей движения противника. Начавшаяся распутица сделала для вермахта невозможными широкие обходные маневры, и это способствовало успеху новой советской тактики. И тут недостаток сил советского командования неожиданно привел к положительным последствиям: Ставка и фронтовые штабы поневоле вынуждены были предоставить больше с амостоятельно сти командующим армиями, а те - начальникам дивизий, командирам бригад и полков.

Первый пример успешности новой схемы управления дали действия 4-й танковой бригады полковника М.Е. Катукова псд Мценском. Бригаде предстояло остановить наступление 4-й танковой дивизии противника на Тулу. Катуков, имея всего 49 танков, не стал бросать их в лобовую атаку, как это делалось прежде, а предпочел тактику засад. И оказало сь, что даже легкие советские танки БТ и Т-26 спо собны наносить эффективные удары противнику. Особенно хороши были новые танки Т-34: широкие гусеницы и мощный двигатель позволяли им свободно маневрировать вне дорог быстро меняя позиции, передвигаясь от укрытия к укрытию. Танки же противника, имея узкие гусеницы, были вынуждены в условиях распутицы двигаться только по дорогам. Бригада Катукова, используя это обстоятельство, устроила не сколько засад на пути движения немцев. Нанося удары во фланг танковых колонн противника, меняя позиции, советские танкисты в ходе боев 4 - 11 октября разгромили дивизию противника, уничтожив 133 танка и 49 орудий. Встревоженный тяжлыми потерями, Гудериан прибыл к месту боев. Но ему осталось только констатировать происшедшее: «Впервые проявилось в резюй форме превосходство русских танков Т-34... Превосходство материальной части наших танковых сил, имевшее место до сих пор, было отныне потеряно и теперь перешло к противнику. Тем самым исчезли перспективы на быстрый и непрерывный успех».

Это признание немецкого «танкиста № 1» примечательно еще и тем, что качества «тридцатьчетверки» он оценил лишь на четвертый месяц вой-

ны, хотя первые экземпляры этого танка немцы захватили уже в июне. Чтобы это произошло, советским командирам понадобилось лишь изменить тактику, приспособив ее к ситуации. Но это стало возможным лишь, когда большая часть танков Красной армии, в том числе и тысячи новых Т-34, уже были потеряны.

Успешно организовал оборону своего участка командующий 16-й армии Рокоссовский. Отказавшись от прежней схемы равномерного прикрытия всей линии обороны, он сосредоточил основные силы на наиболее вероятном участке наступления противника и создал мощный против отанко-вый резерв, использовав всю артиллерию армии. Главное же заключалось в том, что удары немецких танковых дивизий всякий раз предугадывались, и их встречал плотный и организованный огонь артиллерии, инженерные заграждения и истребительные отряды. Ни о какой внезапности немецких танковых атак речи уже не было. Хотя дивизиям вермахта и удалось 16-25 октября продвинуться вперед, но прорвать фронт они не смогли.

Оборона устояла, и немецкие юйска не смогли одним броском достигнуть Москвы.

Свою роль сыграла и непогсда. 7 октября, когда немецкие юйска получили приказ о дальнейшем наступлении на Москву, выпал первый снег, а затем начались проливные дожди. Командующий 3-й танковой группой Гот вспоминал: «Дождь лил днем и ночью, дождь непрерывно, вперемежку со снегом. Дороги размокли, и движение приостановилось». Ему вторит Гуде-риан: «Дороги превратились в сплошное месию, и наши танки двигались по ним с черепашьей скоростью, причем очень быстро изнашивалась материальная часть...Колесные автомашины могли передвигаться только с помощью гусеничных машин...»

Из воспоминаний начальника штаба 4-й армии вермахта генерала Г. Бшюментрита:

«Воспоминание о Великой армии Наполеона преследовало нас, как привидение. Книга мемуаров наполеоновского генерала Коленкура, всегда лежавшая на столе фельдмаршала фон Клюге, стала его библией. Все больше становилось совпадений с событиями 1812 г Но эти неуловимые предзнаменования бледнели по сравнению с периодом грязи или, как его называют в России, распутицы, которая теперь преследовала нас, как чума.

Мы, конечно, знали, что нас ожидает распутица, - нам приходилось читать о ней в книгах. Но реальная действительность превзошла самые печальные опасения. Распутица началась в середине октября, ю время бо ев в районе Вязьмы, и непрерывно усиливалась до середины ноября. Что такое русская распутица, невозможно рассказать человеку, который сам никогда не сталкивался с ней. В этом уголке мира проложено всего несколько шоссейных дорог. Вся территория страны покрывается непролазной липкой грязью. Пехотинец скользит на размокших от воды дорогах. Чтобы тащить орудия, нужно впрягать много лошадей. Все колесные машины глубоко по-

гружаются в вязкую грязь. Даже тракторы передвигаются с большим трудом. Много тяжелых орудий застряло на дорогах и поэтому не было ис-по льзовано в Московской битве. Танки и другие гусеничные машины часто засасывало грязью. Теперь нетрудно представить, какому напряжению подверглись наши уже измученные, истощенные войска».

(Блюментрит Г. Московская битва // Роковые решения вермахта. Ростов н/Д, 1999. С. 101.)

Конечно, дояеди со снегом и распутица были теми же и для частей Красной армии, но в отличие от частей вермахта они, во-первых, опирались на хорошо развитую сеть дорог вокруг Москвы, а во-вторых, с наступлением холодов получили зимнее обмундирование и снабжение (зимнюю смазку и масла для техники). Неподгоговденно сть немецких войск к зиме стала результатом грубейшей ошибки Гитлера в определении сроков окончания кампании на Востоке. Еще при обсуждении плана «Барбаросса» он жестко отверг предостережения генералов о трудностях ведения войны зимой: «Я не хочу больше слышать этой болтовни о трудностях снабжения наших войск зимой. Никакой зимней кампании не будет... Я категорически запрещаю говорить мне о зимней кампании». В итоге войска, действовавшие против СССР, остались без зимнего обмундирования и обеспечения. Из-за потерь и колоссального износатехники боевая мощь танковых соединений к началу наступления на Москву упала до 35 %, а количество автомашин в войсках сократилось до 15 %.

В таких тяжелейших условиях германские юйска все же продолжали наступать, не раз прорывая фронт Красной армии, и подошли к Москве на 30 км.

В советской столице положение стало критическим. 15 октября ГКО принял решение об эвакуации города. Сотни поездов и тысячи грузовиков начали вывозить из Москвы госимущество (было эвакуировано и тело

В.И. Ленина), экстренно минировались мосты и городские объекты, формировались рабочие батальоны народного ополчения, более полумиллиона мо сквичей рыли окопы и рвы на окраинах столицы. 16 октября псд влиянием быстро распространившихся слухов о приближении немцев началось па-ниче ское бегство из Москвы жителей города и административных работников. Возбуженные толпы останавливали перегруженные легковые машины, явно вые зжавшие из города, выкидывали пассажиров и растаскивали припас енные вещи и продукты питания. В учреждениях жгли документы: из труб валил густой дым. Начались грабежи брошенных магазинов и складов.

Лишь введение 19 октября в Москве осадного положения, расстрелы на месте грабителей и паникеров положили конец беспорядкам. Большую роль в укреплении морального духа жителей столицы сыграл тот факт, что рукоюдство страны ю главе с Сталиным осталось в городе. Не менее важным в пропагандистском отношении оказало сь решение о проведении, как это было и до войны, торжественного заседания и военного парада на Крас-

ной площади. Это стало демонстрацией твердого намерения советского руководства отстоять столицу.

Обескровленные армии Западного и Калининского фронтов пополнялись резервами, которые со всех сторон стягивались под Москву. К юнцу октября удало сь в целом восстановить линию обороны. И как только ситуация хоть на время стабилизировалась, Ставка вновь потребовала нанести контрудары по противницу. Ни опыт обессиливающих собственные войска контрударов под Смоленском, ни успешные действия дивизий и полюв, перешедших к тактике засад, не вразумили высшее командование. Скудные, с невероятным трудом собранные резервы опять были брошены в лобовые атаки.

В начале ноября Сталин позвонил командующему Западным фронтом Жукову и потребовал нанести в районах Волоколамска и Серпухова удары по противнику, готовившемуся к наступлению на Москву. Жуюв пытался возразить: «Считаю, что этого делать сейчас нельзя. Мы не можем бросать на контрудары, успех которых сомнителен, по следние резервы фронта. Нам нечем будет тогда подкрепить оборону войск армий, когда противник перейдет в наступление своими ударными группировками». Сталин недовольно отрезал: «Вопрос о контрударах считайте решенным. План сообщите сегодня вечером».

Выполняя приказ Ставки, 49-я армия из района Серпухова атаковала фланг 4-й немецкой армии. В ходе шестидневных ожесточенных боев удалось добиться лишь незначительного территориального успеха.

Особенно тяжлыми оказались последствия контрударов 16-й армии Рокоссовского на волоюламском направлении. Противник, завершив при-готовдения к наступлению, имел почти 3-кратное превосходство в артиллерии и 10-кратное - в танках. Против него были брошены только что прибывшие из Средней Азии кавалерийские дивизии. Лошади еще не были перекованы к зиме, а конники еще имели опыта действий в зимних условиях на пересеченной местности, вдобавок на подготовку атаки была отведена одна ночь. Исход ее был ужасающ. В документах 4-й немецюй танковой группы сохранилось описание этой атаки: «... Три шеренги всадников двинулись на нас... По о свещенному зимним солнцем про странству неслись в атаку всадники с блестящими клинками, пригнувшись к шеям лошадей... Первые снаряды разорвались в гуще атакующих... Вскоре сплошное черное облако повисло на ними... Трудно разобрать где всадники, где кони... В этом аду носились обезумевшие лошади. Немногие уцелевшие всадники были добиты огнем артиллерии и пулеметов... Невозможно представить, что по еле гибели первых эскадронов кошмарное представление повторится вновь... Однаю местность уже пристрелена и гибель второй волны конницы произошла еще быстрее, чем первой...»

Не достигла успеха и переданная 16-й армии 58-я танковая дивизия. Только что прибывшая с Дальнего Востока, она была по лностью укомплектованна - свыше 5 ООО человек и почти 200 танков. Как и конница, дивизия

была брошена в наступление без подготовки. Она угодила частью в болото, частью в засаду немецкой противотанковой артиллерии. К исходу дня дивизия потеряла 158 танков и треть личного состава.

Эти контрудары не предотвратили наступление немцев, а скорее наоборот - в значительной степени способствовали его успеху. Ибо, отразив неорганизованный удар советских танков и самоубийственные атаки кавалерии, группа армий «Центр» в тот же день, 16 ноября, перешла в общее наступление на Москву. Командование Западного фронта, оставшись без резервов не смогло парировать удары противника. На юге немецкие танковые дивизии подошли к Кашире. На северном участке немцы захватили Калинин и Солнечногорск, выше ли к Истринскому водохранилищу, опасно нависнув над Москвой.

Битва за Москву достигла кульминации. 1 декабря немцы ввели в бой свои последние резервы - одну танковую и одну пехотную дивизии и захватили Белый и Красную По ляну, откуда уже можно было вести артобстрел города. Но эти успехи вермахта под Москвой стали последними: дальше немцы продвинуться уже не смогли. Настал переломный момент.

В конечном итоге все решили резервы. Подтвердилась старая как мир истина: войну выигрывает тот, у кого больше резервов. В то время как немцы бросали в бой свои последние дивизии и фельдмаршал фон Бок был уверен, что исход сражения может решить «последний батальон», в тылу советского Западного фронта было сосредоточено четыре свежие армии и еще две были на подходе. Ставке удалось совершить невозможное: в то время как оборона вытянулась в тончайшую нитку и вот-вот грозила обрушиться, когда Сталин лично распределял по фронтам резервные взводы и батареи, за Москвой сосредотачивались мощнейшие резервы, переброшенные из глубины. Именно поэтому последние прорывы немецких войск были легко парированы, и советские войска перешли в общее контрнаступление.

Красная армия начала контрудар под Москвой практически без перерыва в сражении и оказался для вермахта полной неожиданностью.

Собственно с ама идея контрнаступления появилась в Ставке в конце октября, когда удалось на время стабилизировать фронт под Москвой. 1 ноября было принято решение сформировать к началу декабря 10 резервных армий, 9 танковых бригад и 49 отдельных танковых батальонов. Часть этих резервов была использована в юнце ноября для того, чтобы окончательно о становить прорвавшегося противника. 29 ноября Жуюв, обратившись в Ставку, предложил отдать приказ о начале контрнаступления: «Противник истощен. Но, если мы сейчас не ликвидируем опасные вражеские вклинения, немцы смогут подкрепить свои войска... крупными резервами... и тогда положение может серьезно осложниться». Вечером того же дня Сталин дал согласие, и в штабе Западного фронта был подготовлен план контрнаступления. Как признавал позднее сам Жуков, авторы плана и не предполагали, что контрудар приобретет такие грандиозные масштабы. Первона-

чальный замысел был куда скромнее: «отбросить наиболее угрожавшие прорывом к Москве вражеские силы».

К 6 декабря фронты получили пополнение - 27 дивизий, что позволило им довести силы, предназначенные для контрнаступления, до 1 100 тыс. человек, 774 танков, 1 ООО самолетов, свыше 7 600 орудий. Тем не менее немцы в целом сохранили свое превосходстю: в составе группы армий «Центр» насчитывалось 1 708 тыс.человек, 1 170 танков, 615 самолетов и около 13 500 орудий.

Это неблагоприятно е соотношение сил усугублялось общим состоянием советских войск: новые армии были сформированы из призывников, или ювсе не имевших военной подготовки, или же прошедших ее ускоренный курс, а нехватка вооружения, особенно стрелкового, приводила к тому, что новые полки получили его только на передовой. Не хватало не только автоматов, но даже винтоюк - те х самых старых русских тре хлинеек образца 1891/1930 гг., верой и правдой служивших русскому солдату еще с Рус-ско-японекой войны, и чтобы вооружить пополнение, приходилось собирать оружие на полях сражений.

Из воспоминаний маршала К.К. Рокоссовского:

«Пополнялись наши части по необходимости за счет выбиравшихся из окружения. Приток людей, шедших с запада на восток - к своим! -не останавливался: кто шел от самой границы, кто из-под Минска... Многие офицеры - я к ним относился с особенным уважением - выводили свои группы с оружием, прорывались с боем. Но сю лью бойцов и командиров выходили безоружными! Всех их необходимо было вооружить. А чем? Из тыла мы в те дни получали мало.

Кто-то - чуть ли не Алексей Андреевич Лобачев - подал мысль: если окруженцы смогли целыми группами проходить через линию фронта и по территории, занимаемой противниюм, то и мы в состоянии заслать в тыл врага разведчиков и поискать оружие на полях минувших боев. Попробовали. Опыт оказался очень удачным, и в течение продолжительного времени мы таким путем добывали из-под носа у немцев, что было нужно. Группы смельчаков - в их числе и товарищи, вышедшие из окружения и знавшие, где пройти, - приносили винтовки, автоматы, пулеметы, минометы, вывозили даже 45-миллиметровые орудия, не говоря уж о боеприпасах, в которых мы тоже остро нуждались».

(Рокоссовский К.К. Солдатский долг. М., 1997. С. 74.)

Хотя немецкая разведка своевременно вскрыла концентрацию советских резервов под Москвой, командование германской армией продолжало оставаться в плену собственных иллюзий о неспособности Красной армии к наступлению. Немецкие генералы просто не верили, что после чудовищных потерь осени 1941 г советские войска способны наступать, а неудачу наступления на Москву объясняли ранней и очень холодной зимой. В своей

директиве от 8 декабря 1941 г. Гитлер утверждал: «Преждевременное наступление холодной зимы на восточно м фронте и возникшие в связи с этим затруднения в подвозе снабжения вынуждают немедленно прекратить все наступательные операции и перейти к обороне».

И все же контрнаступление началось, и оно оказалось совершенно неожиданным для немцев. Войска трех фронтов - Калининского (командующий - генерал-лейтенант И.С. Конев), Западного (командующий - генерал армии Г.К. Жуков) и Юго-Западного (командующий - маршал С.К. Тимошенко) 5-8 декабря перешли в контрнаступление срау на шести направлениях. В целом, конфигурация линии фронта под Москвой оказалась чрезвычайно выгодной для контрнаступательной операции: немецкие войска, продвинувшись далеко к Москве, образовали глубокий выступ, на флангах которого оказались войска Калининского и Юго-Западного фронтов. Возможность успешного наступления облегчалась и состоянием немецких войск: не имея зимнего обмундирования и обеспечения, а также средств организации обороны в условиях зимы, располагая ограниченным числом линий снабжения, будучи измотанными непрерывными боями и тяжелыми потерями в людях и технике, немецкие дивизии были крайне ослаблены и неспо собны создать сплошную линию обороны.

Все это открывало перед Красной армией перспективу большого успеха при нанесении ударов на окружение противника. Однако итогом четыре хнедельного советского наступления стало лишь фронтальное выдавливание противника на запад, подальше от Москвы.

Так, наиболее благоприятные возможности для окружения противника сложились в полосе Калининского фронта. Нависая своими силами над всей московской группировкой с севера, войска фронта в случае занятия Калинина и дальнейшего продвижения ставили под угрозу глубокого охвата левый фланг группы армий «Центр». К тому же в с амом Калинине немцы со средоточили огромные запасы вооружения и продовольствия, а на пригородных аэродромах - большое число самолетов. Однако фронт получил лишь одну стрелковую дивизию и два танковых батальона из 27 дивизий, переданных трем фронтам, и Коневу была поставлена задача лишь обеспечить правый фланг Западного фронта. И лишь после занятия 16 декабря Калинина фронт получил еще две дивизии. Но немцы уже успели вывести свои войска из-псд удара.

Наиболее благоприятные возможно сти имелись на южном фланге Западного фронта под Тулой. Противостоящая ему 2-я танковая армия Гуде-риана была растянута на 350-километровом фронте и скована активными действиями советских дивизий. В немецкой обороне были значительные разрывы. Внезапное наступление 7 декабря 10-й армии генерала Ф.И. Голикова и быстрое ее продвижение в глубь боевых порядков противника вызвало паниву в германских частях. В тот момент перед советским командованием открылась перспектива встречным ударом 50-й армии со стороны Тулы окружить часть сил армии Гудериана. По словам Блюментрита, «не-

мецюе командование почти не надеялось избежать окружения и разгрома южной группировки». Но 2-й танковой армии все ж удалось организованно отойти на оборонительные рубежи. Окружения не получилось.

Причин тому было несколько. Важнейшей из них стало неумение Ставки планировать и координировать наступательные действия нескольких фронтов: формулировать общий замысел операции, определять приоритетные направления ударов, распределять в соответствие с этим силы и резервы, ставить конкретные задачи командованию фронтов, оперативно реагировать на меняющуюся обстановку. Командование фронтов стремилось нано сить удары сразу в нескольких направлениях, и как следствие - сил не хватало ни на одно из них. Командующие армиями, как правило, предпочитали фронтальные, лобовые атаки обороны противника, в то время как условия диктовали необходимость обходов и охватов укрепленных пунктов.

Из аналитического обзора немецкой разведки «Опыт войны на Востоке» (январь 1942 г.):

«Атаки русских проходят, как правило, по раз и навсегда данной схеме -большими людскими массами и повторяются несколько раз без всяких изменений. Наступающая пехота компактными группами покидает свои пехотные позиции и с большого расстояния устремляется в атаку с криком «Ура»... Отбитые атаки повторяются снова, не щадя сил и ничего не меняя. Трудно предположить, что на протяжнии одного дня боев наступающая часть каким-либо образом сменит схему проведения атаки. Таким образом, для отражения атак русских нужны крепкие нервы и сознание того, что наше прекрасное стрелковое оружие в состоянии противостоять массовому наступлению русских».

(Бешанов В.В. Танковый погром. М., 2001. С. 512 - 513.)

Тяжелее всего сказывалась хроническая нехватка боеприпасов, что оставляло выбивавшуюся из сил пехоту без огневой поддержки. Общим итогом этих просчетов и ошибок стало «выдавливание» противника из чреватых окружениями выступов вместо глубоких и решительных его окружений. Эта неискоренимая приверженность тактике фронтальных атак привела к тому, что вместо фланговых ударов по группе армий «Центр» на Калинин и Тулу - это создало бы угрозу окружения ее основных сил - армии Жукова начали просто выдавливать ее на запад.

Но даж эта простейшая тактика поставила немецкую армию на грань катастрофы. «Лишь тот, кто в эту зиму нашего несчастья лично видел бесконечные про сторы русских снежных равнин, где ледяной ветер мгновенно заметал всякие следы, лишь тот, кто часами ехал по «ничейной» территории, встречая лишь незначительные охраняющие подразделения, солдаты которых не имели необходимого обмундирования и питания, - вспоминал Гудериан, -в то время как свежие сибирские части противника были одеты в отличное зимнее обмундирование... лишь тог мог правильно оценить последовавшие

всюре серьезные события». Массовое и по спешное отступление грозило немецкой армии полной катастрофой. Призрак наполеоновской армии, поспешно оставившей Москву и растаявшей на бескрайних просторах русской зимней пустыни, витал в германских штабах.

Полный разгром группы армий «Центр» предотвратили решительные действия верховного главнокомандования вермахта. Осознав, наконец, что наступление русских перешло за рамки тактических успехов, Гитлер 16 декабря приказал войскам группы армий «Центр» держаться до последней возможности, чтобы выиграть время для улучшения транспортного сообщения, подтягивания ре зервов, эвакуации техники и оборудования тылового рубежа. «Все имеющиеся силы должны быть отправлены на восточный фронт: у военнопленных и местного населения отобрать зимнюю одежду, на оставляемой территории уничтожать жилые дома». Одновременно фюрер освободил от должности командующего сухопутными войсками генерала В. фон Браухича и сам встал ю главе них. «Стоп-приказ» Гитлера, отданный вопреки мнению некоторых генералов, по сути, спас вермахт от участи наполеоновской армии. Он предотвратил массовое отступление, неминуемые колоссальные потери людей и техники. Немецкие дивизии могли осуществить отход, то лью бросив тяжело е вооружение, а без него было бы невозможно удержать новые оборонительные позиции. Выход из создавшегося положения Гитлер видел в одном: «Заставить войска оказывать фанатичное сопротивление на занимаемых позициях, несмотря на вклинение противника на фланги и выход в тыл».

Выполняя приказ фюрера сражаться за каждый населенный пункт, где войска могли найти тепло и пищу, части вермахта сумели сковать наступление Красной армии, ибо в условиях снежной зимы оно было возможно только по дорогам, а все они проходили через деревни и села. В ре:ультате наступательные действия советских юйск быстро свелись к борьбе за каждый населенный пункт, превращенный немцами в узел обороны.

К началу января контрнаступление Красной армии под Москвой завершилось. Продвижение армий Калининского фронта со ставило около 70 -80 км. Армии Юго-Западного фронта (с 18 декабря они вошли в состав вновь созданного Брянского фронта псд командованием генерала Я.Т. Черевичен-ко) отбро сили врага на 100 -150 км. Непосредственная угроза столице СССР была ликвидирована.

Но значение сражения под Москвой выходило далеко за рамки удачной операции по снятию угрозы захвата столицы. Впервые во Второй мировой войне Красная армия остановила, а затем нанесла крупное поражение дотоле непобедимой армии Третьего рейха. Под Москвой немцы не только утратили стратегическую инициативу, но и проиграли «молниеносную войну» против СССР. Крах блицкрига поставил Германию перед неизбежностью затяжной войны, к которой ни страна, ни ее руководство готовы не были.

Впоследствии немецкие генералы именно в событиях под Москвой склонны были видеть начало катастрофы на восточном фронте. Так, фельдмаршал В. Кейтель заявил, что после Мо сковской битвы не представлял себе «военного решения» всей восточной кампании. Блюментрит назвал сражение под Москвой «поворотным пунктом» кампании в России. Бывший командир 47-го моторизованного корпуса генерал Р Бамлер утверждал, что «отступление 1941 - 1942 гг. было исходным пунктом большого юенного кризиса, от которого немецкая армия ни материально, ни морально так и не смогла оправиться». А адъютант Гитлера фон Белов отнес битву под Москвой к «великому перелому в ходе Второй мировой войны». Гальдер отмечал: «Разбит миф о непобедимости немецкой армии. С наступлением лета немецкая армия добьется в России новых побед, но это уже не восстановит миф о ее непобедимости. Поэтому 6 декабря 1941 года можно считать поворотным моментом, причем одним из самых роковых моментов в краткой истории Третьего рейха. Сила и могущество Гитлера достигли своего апогея, начиная с этого момента они пошли на убыль...»

Мобилизация потенциала победы

Необходимость немедленной и максимальной мобилизации всего потенциала страны для отражения начавшейся агрессии была понята советским руководством не сразу. И это - еще одно свидетельство тому, что Сталин и его окружение не осознавали, насколько Красная армия не готова к начавшейся войне. Толчком осознанию истинного масштаба нависшей угрозы послужила катастрофа Западного фронта и захват немцами Минска 28 июня 1941 г На следующий день всем советским и партийным организациям прифронтовых областей была отправлена директива.

Из директивы Совнаркома СССР и ЦКВКП(б) от 29 июня 1941 г.:

«Несмотря на создавшуюся серьезную угрозу для нашей страны, некоторые партийные, советские, профсоюзные и комсомольские организации и их руководители все еще не понимают смысла этой угрозы, еще не осознали значение этой угрозы, живут благодушно-мирными настроениями и не понимают; что война резко изменила положение, что наша родина оказалась в величайшей опасности и что мы должны быстро и решительно перестроить всю свою работу на военный лад.

Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) обязывают все партийные, советские, профсоюзные и комсомольские организации покончить с благодушием и беспечностью и мобилизовать все наши организации и все силы народа для разгрома врага, для беспощадной расправы с ордами напавшего германского фашизма.

Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) требуют от вас:

1) В беспощадной борьбе с врагом отстаивать каждую пядь советской земли, драться до последней капли крови за наши города и села, проявлять смело сть, инициативу и сметку, свойственные нашему народу.

2) Организовать всестороннюю помощь действующей армии, обеспечить организованное проведение мобилизации запасных, обеспечить снабжение армии всем необходимым, быстрое продвижение транспортов с войсками и военными грузами, широкую помощь раненым предоставлением под госпитали больниц, школ, клубов, учреждений.

3) Укрепить тыл Красной Армии, подчинив интере сам фронта всю св ою деятельность, обеспечить усиленную работу всех предприятии, разъяснить трудящимся их обязанности и создавшееся положение...

5) В занятых врагом районах создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде...

Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) заявляют, что в навязанной войне с фашистской Германией решается вопрос о жизни и смерти Советского государства, о том - быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение.

Теперь все зависит от нашего умения быстро организоваться и действовать, не теряя ни минуты времени, не упуская ни одной возможности в борьбе с врагом».

(Великая Отечественная война, 1941 - 1945: Военно-исторические очерки. Кн. 1. М., 1998. С. 500-501.)

В своем первом после начала агрессии выступлении, 3 июля 1941 г., Сталин повторил основные положения этой директивы, но обратился при этом уже не к советским и партийных организациям, а ко всему советскому народу. К этому моменту Сталин осознал, что необходима мобилизация потенциала всего народа, всей страны. С этого момента и началась перестройка уже всей экономики на военный лад, подчинение ее потребностям обороны и ведения войны.

В эти дни завершилось создание чрезвычайных органов государственного управления. Ключевым из них стал Государственный комитет обороны (ГКО), образованный 30 июня 1941 решением Президиума Верховного Совета СССР, ЦК ВКП(б) и СНК. В него вошли: И.В. Сталин (председатель), В.М. Молотов (заместитель председателя), К.Е. Ворошилов, Г.М. Маленков. Позже в его состав были введены Н.А. Булганин, Н.А. Вознесенский, Л.М. Каганович и А.И. Микоян.

Главной функцией ГКО стало руководство деятельностью всех государственных ведомств и учреждений с целью мобилизации всех материальных, духовных и военных возможно стей страны для ведения войны. Постановления ГКО имели силу законов военного времени и не требовали их последующего обсуяедения и утверждения законодательной властью, вступая в силу немедленно, чем достигалась высокая оперативность в решении

всех вопросов. Все советские, государственные, партийные, военные, хозяйственные и профсоюзные органы были обязаны беспрекословно выполнять решения и распоряжения ГКО. Как высший орган государственного управления ГКО ставил необходимые задачи перед Верховным главнокомандованием и в целом пере д Вооруженными силами СССР, совершенствовал структуру Вооруженных сил, расставлял руководящие кадры, определял общий характер использования Вооруженных сил в войне, руководил борьбой в тылу врага. По сути, ГКО стал своего рода чрезвычайной надстройкой над мощной советской бюрократической системой, используя все ее элементы, но не будучи при этом связан какой-либо бюрократической процедурой.

Из воспоминаний маршала Г.К. Жукова:

«На заседаниях ГКО, которые проходили в любое время суток, как правило в Кремле или на даче И.В. Сталина, обсуждались и решались важнейшие вопросы. Планы военных действий рассматривались Политбюро Центрального Комитета партии и Государственным Комитетом Обороны. На заседания приглашались народные комиссары, которым предстояло принять участие в обеспечении операций. Эго позволяло, когда появлялась возможно сть, сосредоточить огромные материальные силы на важнейших направлениях, проводить единую линию в области стратегического руководства и, подкрепляя ее организованным тылом, увязывать бое^ю деятельность войск с усилиями всей страны. Очень часто на заседаниях ГКО вспыхивали острые споры, при этом мнения высказывались определенно и резко. Если к единому мнению не приходили, тут же создавалась комиссия из представителей крайних сторон, которой и поручалось доложить согласованные предложения на следующем заседании».

(Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 2. М., 1990. С. 71.)

Высочайшая оперативность принимаемых решений была обеспечена тем, что председателем ГКО являлся Сталин, который в то же время совмещал посты Генерального секретаря ЦК ВКП(б), председателя СНК СССР (с 6 мая 1941 г), Верховного главнокомандующего (с 8 августа 1941 г.) и наркома обороны. В силу этого Сталин и формально, и фактически мог решать любые вопросы государственного значения. Подобной концентрации власти в тот период не мог себе позюлить ни один из лидеров воюющих государств.

Она дополнялась расширением прав членов правительства, обусловленных постановлением СНК от 1 июня 1941 г. «О расширении прав народных комисс аров СССР в условиях военного времени». Теперь наркомы могли по своему усмотрению распределять материальные ресурсы и рабочую силу на подведомственных предприятиях.

Для совершенствования системы управления экономикой были созданы новые органы управления: Наркомат танковой промышленности, Нар-

комат минометного вооружения, Комитет по учету и распределению рабочей силы, Управление по эвакуации населения и другие.

Для усиления новой чрезвычайной «вертикали» го сударственного управления были использован существовавший с 1933 г институт парторгов ЦК ВКП(б). В первые месяцы войны парторги ЦК были назначены на 1 170 крупнейших заводов страны, имевших особое оборонное значение. Они имели прямой выход на высшее руководство страны и могли в любое время поставить перед ЦК ВКП(б) и ГКО любые вопросы, связанные с деятельностью своих предприятий. Но все же главной их функцией стало информирование высшего руководства о состоянии дел на своем предприятии. Парторги ЦК стали еще одним органом партийного контроля на местах, выполняя тем же задачи, что и члены военных советов фронтов и армий. По сути, назначение парторгов свидетельствовало: Сталин не доверяет директорам предприятий даже после террора второй половины 1930-х гг

Новой системе управления чрезвычайного времени сразу же пришлось решать две основные задачи, определявшие успех мобилизации потенциала страны: эвакуация населения и производства из прифронтовой зоны в восточные районы страны и милитаризация промышленного производства в тылу.

Эвакуация населения и производства - эта задача встала со всей острогой уже в первые дни войны вследствие стремительного продвижения немецких в ойск в глубь советской территории. 24 июня был создан Совет по эвакуации при СНК СССР под председательством Л.М. Кагановича (3 июля он был заменен Н.М. Шверником; окончательно состав Совета по эвакуации был сформирован лишь в конце сентября 1941 г.). На местах за проведение эвакуации отвечали исполкомы ме стных советов, райкомы и горкомы партии. Упомянутая директива Совнаркома от 29 июня 1941 г поставила перед местными властями задачу эвакуации категорично: «При вынужденном отходе частей Красной Армии угонять подвижный железнодорожный состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не о ставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего...»

Масштаб работ по эвакуации оказался колоссальным. Летом 1941 г. в прифронтовой зоне оказалось свыше 80 % предприятий оборонной промышленности, 94 % авиационных заводов, в общей сложности - 31 850 фабрик и заводов, в том числе около 7 500 крупных. Из их числа по железной дороге было эвакуировано всего 2 593 предприятий, а часть предприятий была отправлена в тыл другими видами транспорта. Удалось переправить в восточные районы более 12 млн человек. Но все же на территории, захваченной противником к юнцу осени 1941 г., осталась большая часть промышленного потенциала и около 20 % колхозного скота. Эвакуация проводилась в чрезвычайно трудных условиях нехватки транспорта, погрузочных средств, организационной неразберихи и постоянных налетов вражеской авиации. Однако ценой героических усилий удалось эвакуировать наи-

более важные для обороноспособности предприятия и 30 - 40 % рабочих и инжнерно-технических работников6.

Эти заводы и фабрики составили значительную часть промышленного потенциала победы. По своим масштабам и результату проведенная в СССР эвакуация - беспрецедентна в мировой истории. Несмотря на все издержки, просчеты и ошибки, удало сь эвакуировать предприятия, ставшие по ряду отраслей ядром производства в восточных районах. Как показали дальнейшие события, это в решающей степени предопределило экою ми-ческую победу СССР над нацистской Германией. Подобной задачи не смогли решить ни Франция в 1940 г., ни сама Германия в 1944 г., когда в озникла необходимость оставления собственной территории.

Известный английский журналист А. Верг, работавший в годы войны в СССР, так оценил значение эвакуации промышленно сти: «Эвакуацию промышленности во второй половине 1941 г. ив начале 1942 г и ее «расселение» на востоке следует отнести к числу самых поразительных организаторских и человеческих подвигов Советского Союза ю время войны. Повесть о том, как целые предприятия и миллионы людей были вывезены на во сток, как эти предприятия были восстановлены в кратчайший срок, в неслыханно трудных условиях, и как им удалось в огромной степени увеличить производство в течение 1942 г, это прежде всего повесть о невероятной человеческой стойкости. В большинстве мест у ело вия были ужасающие, зачастую не хватало продовольствия. Люди работали потому, что они знали, что это было абсолютно необходимо. Они работали по двенадцать, тринадцать, четырнадцать часов в сутки, они жили на нервах, они сознавали, что никогда еще их работа не была так нужна...»

Перевод промышленности на выпуск военной продукции (милитаризация про мышленности) осуществлялся на о снове разработанного еще до войны мобилизационного плана, который был откорректирован в августе 1941 г. Но и здесь ситуация вскоре оказалась критической по причине того, что большое количество оборонных заводов оказалось в прифронтовой полосе и подлежало эвакуации. Так, Наркомату авиационной промышленности пришлось эвакуировать 85 % своих мощностей, Наркомату вооружения - 97 % сюих заюдов. К концу 1941 г промышленное производство в целом сократилось в 2,1 раза. По отдельным видам производства сокращение носило закритиче ский характер - производство шарикоподшипников сократилось в 21 раз, прокат цветных металлов - в 430 раз. Эти потери сразу же сказались на выпуске военной продукции. Во втором полугодии 1941 г. выпуск танков составил лишь около 62 % от плана, выпуск самолетов в декабре 1941 г. - 39 % от числа запланированных.

Эти потери решено было компенсировать перепрофилированием ряда производств и интенсификацией работы сохранившихся предприятий.

Была проделана громадная работа по переводу тысяч гражданских предприятий на производство военной продукции, построены сотни новых предприятий. В авральном режиме строились пять новых заводов по про-

катке цветных металлов, создавались новые мощности по добыче руды ж-леза и цветных металлов, каменного угля, производству электроэнергии.

Увеличение продолжительности рабочего дня стало мерой, прак-тиче ски неизбежной вследствие резкого сокращений численно сти рабочих. Кконцу 1941 г число рабочих и служащих составило лишь 58,7 % от довоенного уровня, в составе важнейших отраслей экономики (металлургии, угольной промышленности и других) численность рабочих сократилась более чем в 2 раза.

Указ Президиума Верховного Совета СССР о режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время (26 июня 1941 г.):

«В целях обеспечения выполнения производственных заданий, связанных с ну ждами военного времени, Пре зидиум Верховного Совета СССР постановляет:

1. Предо ставить директорам предприятий промышленности, транспорта, сельского хозяйства и торговли право устанавливать, с разрешения Совнаркома СССР, как для всех рабочих и служащих предприятий, так и для отдельных цехов, участков и групп рабочих и служащих обязательные сверхурочные работы продолжительностью от 1 до 3 часов в день.

2. Лица, не достигшие 16 лет, могут быть привлечены к обязательным сверхурочным работам продолжительностью не более 2 часов в день.

3. Не могут быть привлечены к обязательным сверхурочным работам беременные женщины, начиная с шестого месяца беременности, а также женщины кормящие грудью, в течение 6 месяцев кормления.

4. Оплату обязательных сверхурочных работ рабочим и служащим производить в полуторном размере.

5. Отменить очередные и дополнительные отпуска, заменив их денежной компенсацией за неиспользованный отпуск, во всех государственных, кооперативных и общественных предприятиях и учреждениях. Отпуска предоставлять лишь в случае бо лезни. Отпуска по беременно сти и родам предоставлять в соответствии со ст. 14 постановления Совнаркома СССР, ЦК ВКП(б) и ВЦСПС от 28 декабря 1938 г.»

(Советский союз в годы Великой Отечественной войны, 1941 - 1945 гг: Тыл. Оккупация. Сопротивление. М., 1993. С. 9.)

Только эти меры позволили сэкономить за гсды войны 7 - 7,5 млн рабочих рук. В июле 1941 г. постановлением Совнаркома СССР местные власти получили право переводить рабочих с другую работу, а для предотвращения с амовольного ухода в декабре 1941 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР все рабочие на военных предприятиях объявлялись мобилизованными. Самовольный уход с работы расценив алея как дезертирство.

Для восполнения потерь в численности рабочих Президиум Верховного Совета СССРиздалуказ «О мобилизации на период военного времени трудоспособного городского населения», распространявшийся на мужчин

в возрасте от 16 до 55 лет и жнщин в возрасте от 16 до 45 из числа не работавших на государственных предприятиях и учреждениях. Во сполнить нехватку рабочих помогло и массовое привлечение пенсионеров и подростков начиная с 14 лет. Общей трудовой мобилизацией населения занимался Комитет по учету и распределению рабочей силы, созданный при Совнаркоме уже в с амом начале войны.

Важнейшей частью общей мобилизации потенциала страны стала организация партизанского движения.

Директива СНК и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 г. поставила перед местными властями задачу организации сопротивления на оккупированной территории, а 18 июля ЦК принял специальное постановление «Об организации борьбы в тылу германских войск», конкретизировавшее положения директивы от 29 июня.

Сопротивление врагу организовывалось в двух основных формах -партизанские отряды и подпольные группы. Первые представляли собой вооруженные формирования численностью от нескольких десятков до нескольких тысяч человек, имевшие военизированную структуру и действовавшие в труднодоступных лесных и горных районах. Партизанские отряды вели открытую вооруженную борьбу с войсками противника и оквупа-ционными властями. Основу подпольного движения составили небольшие, строго законспирированные группы численностью в несколько десятков человек. Главной формой их действий стали диверсионные акты - разрушение коммуникаций противника, подвижного состава, уничтожение отдельных военно служащих противника и его пособников, а также разве дьгвате ль-ная и пропагандистская работа.

Однако первый опыт организации сопротивления, особенно подпольного движения, часто приводил к трагическим результатам. В первые же месяцы оккупации гестапо (тайная полиция Третьего рейха) выявило сотни подпольных партийных и комсомольских комитетов, были арестованы и погибли мученической смертью тысячи коммунистов и комсомольцев. Помощь гестапо оказали антибольшевистски настроенные элементы местного населения. Но главная причина этих провалов была те же, что и причина поражений Красной армии: СССР вступил в войну, будучи не подготовлен к псдпо льно-партизанской борьбе на своей территории.

Между тем в 1920-е гг., когда вся страна ясно осознавала неизбежность «нового военного столкновения с мировым империализмом», подготовка к партизанской и подпольной борьбе шла полным ходом. Исходя из богатого опыта Гражданской войны, на приграничных территориях были подготовлены кадры, организованы отряды и группы, заложены тайники с оружием и боеприпасами. Так, только на входящей в состав СССР части Белоруссии были сформированы 6 партизанских отрядов по 300 - 500 человек, в приграничных городах и на железнодорожных узлах были созданы подпольные диверсионные группы. На секретных складах хранило сь 50 тыс. винтовок, 150 пулеметов, боеприпасы и минно-взрывные средства. На вхо-

дящей в СССР части Украины прошли обучение более 3 тыс. партизанских командиров и специалистов-диверсантов.

Однако во второй половине 1930-х гг сталинское руководство отказалось от планов широкомасштабной и организованной партизанской и под-по льной борьбы на сю ей территории: война «малой кровью и могучим ударом» на территории врага делала партизанские отряды и подпольные диверсионные группы не нужными. Подготовленные отряды были расформированы, секретные базы уничтожены, а часть опытных организаторов была репрессирована.

В итоге в первые недели войны началась очередная большевистская импровизация и штурмовщина. Первые директивы сталинского руководства, по своей сути, были политическими указаниями, снабженными пропагандистскими установками. Не были решены главные вопросы - организация, координация действий различных центров на местах, связь с центральными органами управления, подготовка кадров, материальное обеспечение. Все эти промахи усугублялись неразберихой на самом верху: с самого начала организацией партизансюго движения занялись Генштаб РККА, Главное политуправление РККА, Главное управление государственной безопасности Наркомата внутренних дел и ЦК ВКП(б). Каяедое из ведомств само по себе организовывало и управляло действиями отрядов и групп, практически не связанных между собой. Большое юличестю отрядов возникало на местах, многие из них стихийно создавались оказавшимися в окружении военнослужащими Красной армии. В июле 1941 г. Главно е политическое управление РККА обратилось к юенно служащим, оказавшимся на оккупированной территории. Листовки с призывом переходить к партизанской борьбе были разбросаны на огромной территории.

К концу 1941 г. на о квупиро ванной территории начали свою борьбу 10 подпольных обкомов, свыше 260 окружюмов, горюмов, райкомов и почти 3 500 партизанских отрядов. Они столкнулись с чрезвычайными трудностями: не хватало оружия, боеприпасов, продовольствия, острее всего не хватало средств связи. Трудности стали следствием и того, что многие руководители на местах не справились со сюими задачами. Постановление ЦКВКП(б) от 18 июля специально отметило это явление: «Нередки случаи, когда руководители партийных и советских организаций в районах, подвергшихся угрозе захвата немецкими фашистами, позорно бросают свои боевые посты, отходят в глубокий тыл, на спокойные места, превращаются не деле в дезертиров и жалких трусов...»

Первая военная зима оказалась очень тяжелой для партизан. Давала о себе знать общая неподготовленность к ведению войны в тылу врага. Отсутствовала агентурная сеть, грубо нарушались элементарные правила конспирации, разведка велась неумело и бессистемно. Полученные разведданные не обрабатывались, а те из них, что отправлялись за линию фронта командованию Красной армии, пропадали впустую, так как доставлялись курьерами, на что уходили недели. Тактика ведения боевых действий не

была освоена и множество отрядов, в первую очередь крупных, были разгромлены в первых же столкновениях с немцами. Многие отряды самораспустились. Крупные отряды больше, чем мелкие группы страдали от нехватки продовольствия, оружия, боеприпасов, вдобавок они оказались более уязвимыми в условиях контрпаргизанских действий германского оккупационного командования. Наиболее эффективными показали себя небольшие отряды, состоявшие из окруженцев, имевших боевой опыт, и местных жителей, хорошо знавших обстановку в районе действий. Особенно тяжелая для действия партизан обстановка сложилась на территориях, недавно вошедших в состав СССР. Быстрый захват этих областей противником и враждебное отношение населения не позволили создать прочную базу партизанских формирований и серьезно ограничили их действия.

И все же, при всех организационных недостатках и промахах, движение партизан и подпольщиков создало серьезную угрозу немецким войскам. В течение зимы 1941/42 гг. партизаны пустили под откос 224 эшелона и взорвали 650 мостов. Для командования вермахта эта стало большой неожиданностью, поскольку оно исходило из расчета на то, что начало войны вызовет массовые выступления против власти большевиков. И по мере накопления опыта и устранения организационных просчетов, а также благодаря ро сту поддержки местного населения, вызванного террором оккупантов, действия партизан становились важной частью общей борьбы с врагом.

Обретение союзников

Нападение Германии на СССР стало поворотным событием в его отношениях с демократическими державами Запада.

Поворот западных правительств от враждебной позиции, вызванной вгоржнием Красной армии на территорию Финляндии, к готовности сотрудничать произошел в начале лета 1941 г., после получения информации о планах Германии напасть на СССР. 15 июня премьер-министр Великобритании У Черчилль известил президента США Ф. Рузвельта о намерении оказать «всю возможную помощь русским», исходя из того, что Гитлер -общий враг. И уже вечером 22 июня британский премьер, известный своей непримиримостью к большевизму, в сво ем выступлении по радио объявил о готовности предоставить СССР всю возможную помощь. Через два дня аналогичное заявление сделал американский президент. 3 июля Сталин в своем перв ом выступлении заявил: «... Историче свое выступление премьера Великобритании господина Черчилля о помощи Советскому Союзу и декларация Правительства США о готовно сти оказать помощь нашей стране, которые могут вызвать лишь чувство благодарности в сердцах народов Советского Союза, являются вполне понятными и показательными».

На пути к полноценному сотрудничеству стояло еще много препятствий. Главными были идеологические разногласия и накопленный с 1917 г.

груз взаимного недоверия и подозрительности. Готовность союзников оказать масштабную и немедленную помощь сдерживалась еще и пессимистическими оценками боеспособности Красной армии. Западные разведчики высшие военные чины полагали, что она еще не восстановилась после репрессий и СССР сможет сопротивляться лишь непродолжительное время. Но и для них, как и населения этих стран, было очевидно: борьба Красной армии - «единственный обнадеживающий фактор».

Драматический исход приграничных сражений на советско-германс-ком фронте подталкивал к скорейшему заключению соглашения. 8 июля 1941 г. во время встречи с британским послом Ст. Криппсом Сталин предложил заключить соглашение о взаимопомощи в войне против Германии и отказе от сепаратного мира. И12 июля советско-британское соглашение было подписано в Москве Молотовым и Криппсо м. Оно положило начало формированию антигитлеровской коалиции.

В конце июля 1941 г. Москву посетил личный представитель президента США Г. Гопкинс. Этот визит сыграл решающую роль в установлении военного сотрудничества двух стран. Во время переговоров удалось обсудить размеры и содержание военных поставок в СССР а также способы транспортировки. Личное общение Гопкинса со Сталиным и другими советскими руководителями помогли американцу оценить перспективы борьбы СССР против Германии более оптимистично. В послании президенту США Гопскинс подчеркнул: «Здесь существует безграничная решимость победить».

В эти же дни аналитики британского Комитета начальников штабов, заново оценив перспективы борьбы на советско-германской фронте, пришли к выводу, что Красной армии способна продолжать сопротивление еще пять месяцев, что исключает угрозу вторжения на Британские острова до конца 1941 г.

Следующим шагом в становлении антигитлеровской коалиции стало подписание 14 августа 1941 г. главами правительств США и Великобритании Атлантической хартии. Она включала 8 пунктов и определяла в общей форме цели войны и принципы по слевоенного устройства мира. Хартия подчеркивала, что США и Великобритания «не стремятся к территориальным или другим приобретениями... не согласятся ни на какие территориальные изменения, не находящиеся в согласии со свободно выраженным желанием заинтересованных народов... уважают право всех народов избирать себе форму правления». Западная пресса по аналогии со знаменитым «новым курсом» Рузвельта периода «великой депрессии» назвала Атлантическую хартию «новым курсом для мира».

24 сентября 1941 г на межсоюзнической конференции в Лондоне, в которой участвовали представители Великобритании, СССР и ряда эмигрант ских правительств стран, оккупированных Германией, советский представитель И.М. Майский заявил о присоединении Советского Союза к Атлантической хартии, оговорив, однако, что применение ее принципов «дол-

жно будет сообразоваться с обстоятельствами, нуждами и историческими особенностями той или другой страны».

В это время СССР активно устанавливал отношения с эмигрантскими правительствами оккупированных стран, объявившими войну Германии. 18 июля было подписано соглашение с Чехословакией о восстановлении дипломатических отношений и взаимной помощи в войне с Германией, а в юнце сентября на основе этого соглашения на территории СССР началось формирование чехословацких воинских частей. 30 июля было заключено аналогичное соглашение с Польшей, началось формирование польских воинских частей на советской территории. В процессе перегоюров правительство СССР заявило, что советско-германские договоры 1939 г относительно Польши считаются «несуществующими». Наконец, в сентябре 1941 е советское правительство признало председателя Национального юмитета «Свободная Франция» генералаШ. де Голля лидером «всех свободных французов, где бы они ни находились». В ответ де Голль заявил о готовности бороться с фашизмом вместе с СССР и его союзниками до окончательной победы.

Несмотря на очевидные успехи в деле формирования дипломатической основы антигитлеровсюй коалиции, налаживание военного сотрудничества продвигалось очень медленно. Два вопроса с самого начала стали вызвать существенные разногласия: активизация действий британских (позже союзных) вооруженных сил против Германии и поставка вооружений СССР До юнца войны эти два во про са оказались тесно связаны с ходом борьбы на советско-германском фронте.

В начале сентября, югда немецкие войска уже подошли к Ленинграду и захватили Смоленск, когда обозначилась во всем масштабе катастрофа Юго-Западного фронта под Киеюм, Сталин обратился с личным посланием Черчиллю. Со всей допустимой в дипломатии категоричностью он настаивал на быстрейшем открытии второго фронта «где-либо на Балканах или во Франции», с целью оттянуть с восточного фронта до 40 немецких дивизий, или же высадке 25 - 30 британских дивизий в Архангельске. Остро был поставлен и вопрос о срочных поставках самолетов, танюв и алюминия.

Но Лондон не торопился оказать помощь новому союзнику. Впоследствии, в разгар Холодной войны, обвинение в нежелании оказать СССР действенную помощь военным снабжением в самый тяжелый период войны стало одним из наиболее распространенных в советской пропаганде. Оно нашло отражение и в исторических исследованиях, и на страницах учебников истории, дожив до наших дней. Однаю у правительства Великобритании были достаточно веские причины, чтобы не спешить с оказанием помощи. Прежде всего, на тот момент совершенно неясным оставался исход борьбы на восточном фронте. «Если Россия продолжит сопротивление, поставки имеют смысл, - пис ал британский премьер пре зиденту США, - если нет, мы не должны направлять их». Позиция - вполне понятная, ибо Вели-

кобритания сама испытывала нехватку современного оружия: после катастрофы под Дюнкерком в мае - июне 1940 г, в которой британский экспедиционный корпус потерял практически все свое вооружение, вновь создаваемой сухопутной армии оружия катастрофически не хватало. Потребности же Красной армии были велики: счет шел на сотни танков и сотни самолетов ежемесячно. Вполне логично, что Черчилль в первую очередь думал о собственной стране и собственной армии, тем более что в случае катастрофы в России, Брит анским островам опять предстояло о статься один на один со всей мощью 1ер мании и ее союзников.

Черчилль полагал, что Ро ссии следует рассчитывать на колоссальный индустриальный потенциал Северной Америки: «.. .Русским следует обращаться к США за крупными долгосрочными контрактами. Америка, а не мы, должна стать арсеналом русской армии». Однако и этим благим пожеланиям не суждено было сбыться: вплоть до лета 1942 г поставки в СССР о существлялись за счет собственно английского производства и американских поставок в английские порты, поскольку вскоре самим США понадобилось вооружение в огромных количествах. 31 августа 1941 г. в Архангельск прибыл первый британский конвой с грузами для Красной армии. Он был очень небольшим и доставил всего 49 самолетов, мины, торпеды, бомбы и патроны. Значение его было скорее символическим.

Еще более сложным оказался вопрос об открытии второго фронта. И острота этого вопроса была напрямую связана с ситуацией на советско-гер манском фронте. Каждый раз по еле тяжелых поражений Красной армии Сталин обращался к союзникам с призывом ускорить открытие второго фронта. Уке 18 июля 1941 г. он обратился к Черчиллю: «Военное положение Советского Союза, равно как и Великобритании, было бы значительно улучшено, если бы был создан фронт против Гитлера на Западе (Северная Франция) и на Севере (Арктика)». Британский премьер через три дня ответил, что Великобритания просто не в состоянии начать подобные действия, ибо «начальники штабов не видят возможности что-либо сделать в таких размерах, чтобы это могло принести Вам хотя бы самую малую пользу». В сентябре, когда немецкие дивизии уже двигались к Москве, Сталин снова поднял вопро с о втором фронте: «Я думаю, что суще ствуст лишь один путь выхода из такого положения: создать уже в этом году второй фронт где-либо на Балканах или во Франции, могущий оттянуть с восточного фронта 30 - 40 немецких дивизий...» Через несколько дней, допуская, что подобная операция невозможно, просил хотя бы высадить 25 - 30 дивизий в Архангельске или в южных районах СССР для проведения операций совместно с Красной армией.

Но настоятельные призывы и просьбы советского лидера не находили должного отклика, и это позже тоже было истолковано как желание «таскать каштаны из огня чужими руками». Между тем Великобритания действительно была не в состоянии провести серье зную десантную операцию в Европе.

Из воспоминаний У. Черчилля:

«Русские никогда ни в малейшей степени не понимали характера десантной операции, необходимой для того, чтобы высадить и удержать огромную армию на хорошо защищенном вражеском побережье. Даже американцы в это время в значительной мере не сознавали этих трудностей. В месте высадки необходимо было обеспечить не только господство на море, но и господстю в воздухе. Надо было также учитывать еще и третий жизненно важный фактор. Основой успешной высадки любого десанта при наличии сильного сопротивления неприятеля должно быть наличие огромной армады специально сконструированных десантных судов, прежде всего различных самоходных танковых барж. Для создания этой армады... я давно прилагал все свои усилия. Даже небольшая армада не могла быть готова ранее лета 1943 года, а достаточно мощная армада, как это теперь уже общепризнано, не могла быть создана ранее 1944 года. В описываемый период, осенью 1941 года, мы не обладали господством в воздухе над оккупированной противниюм территорией Европы, за исключением Па-де-Кале, где находились самые сильные немецкие укрепления. Десантные суда еще только строились. У нас в Англии еще даже не было армии столь же крупной, столь же хорошо обученной и столь же хорошо оснащенной, как та, с которой мы должны были столкнуться во Франции. И все ж до сих пор по вопросу о втором фронте извергаются целые потоки глупостей и лжи. Убедить Советское правительство не было, разумеется, ни малейшей надежды ни тогда, ни в любое другое время. Впоследствии Сталин даж как-то заявил мне, что если англичане боятся, он готов послать три-четыре русских армейских корпуса, которые справятся с этим делом».

(Черчилль У. Вторая мировая война. Кн. 2. Т. 3-4. М., 1991. С. 174.)

Британский премьер очень подробно и терпеливо излагал и разъяснял свои аргументы в посланияхз Сталину. Но советский вождь не считал приведенные аргументы достаточно серьезными. Он полагал - и в этом проявилась характерная черта Сталина, - что «хитрая лиса» Черчилль лишь ищет повод уклониться от активных действий.

Между тем любому военному профессионалу понятна аргументация британского премьера. Для высадки 20 - 30 дивизий следовало иметь армию, вдвое-втрое прею сходящую по численности экспедиционные силы. Высадка на побережье противника такой массы войск требовала огромной, по времени и масштабам, подготовки. Необходимо было подготовить войска и снаряжение для посадки и высадки, сосредоточить (частью построить) целую армаду транспортных судов, специальных высадочных средств, боевых кораблей и самолетов поддержки, обеспечить господстю на море и в воздухе в районе высадки да еще приурочить саму высадку к периоду стабильных погодных условий. При всем этом следовало соблюдать строжайшую секретность и проводить широкомасштабную кампанию дезинформации противника. Но и это было еще не все. Высадка имела смысл только тогда, югда армии союзников были бы готовы вести полномасштабную вой-

ну в Европе с целью достижения победы. А масштабы и длительность подготовки к таким действиям полностью исключали проведение десантной операции в течение ближайшего гсда. Но Сталин рассужда л не как военный профессионал, а как политик. В аргументах Черчилля он видел лишь отсутствие политической воли. Здесь Сталина подвела привычка везде и во всем полагаться на жесткий и грозный приказ, как выражение непреклонной политической воли, а не на трезвый анализ и рациональные решения как составляющие элементы подлинного профессионализма.

Следующим шагом в развитии союзнических отношений стала Московская конференция представителей СССР, США и Великобритании, со стоявшаяся 29 сентября - 1 октября 1941 г.

В эти дни под Москвой началась первая фаза операции «Тайфун»: прорвав советскиий фронт, немецкие танки устремились к столице. Красная армия лишилась колоссального количества техники, и ей как воздух нужны были новые танки, самолеты и артиллерийские орудия. Советская делегация вручила британскому и американскому представителям списки необходимого вооружения и оборудования на период до июля 1942 г. В общей сложно сти СССР рассчитывал на получение ежме сячно 600 самолетов, 750 танков, 30 тыс. противотанковых ружей. Сверх того в перечень входили металлообрабатывающие станки, промышленные установки, сталь, цветные металлы. В результате обсуждения союзники согласились поставлять в СССР ежемесячно 400 самолетов, 500 танков, 152 зенитных орудия, 1200 стан-код 2 000 т аллюминия, а так же олою, свинец и другие материалы.

В соответствии с Московским протоколом первая партия грузов была доставлена в СССР уже в конце октября. В дальнейшем поставки осуществлялись почти по графику и по нескольким маршрутам. Самый короткий и экономичный из них был северный морской маршрут в Мурманск и Архангельск, но он был и самым опасным из-за постоянных атак немецкой авиации и подводных лодок. И все же около 40 % грузов было доставлено по этому маршруту. Остальная часть поставок следовала по Дальневосточному маршруту (через Тихий океан во Владивосток) и по южному (через Персидский залив, Иран, Каспий).

В ноябре правительство США распространило действие закона о ленд-лизе на СССР, которому предоставлялся беспроцентный заем в 1 млрд долл. на оплату поставок. Выплату платежей СССР должен был начать через пять лет после окончания войны и завершить в течение 10 лет.

Всего к июлю 1942 г. СССР получил 3 296 самолетов из 3 600, предусмотренных Московским протоколом, 4 697 танков вместо запланированных 4 500, 1 853 танкетки вместо 1 800. Эта боевая техника, как и другое вооружение, оборудование и материалы, была доставлена в СССР в самый тяжелый период борьбы на фронте. Сотни моряков Великобритании, США и других стран пожертвовали своими жизнями, доставляя в СССР эти грузы.

7 декабря 1941 г. Япония совершила нападение на американскую во-енно-морскую базу Перл-Харбор и на владения Великобритании и Нидерландов в Юго-Восточной Азии, что положило юнец американскому нейт-

ралитету. 11 декабря войну США объявили Германия и Италия. Отныне Вторая мировая война приобрела глобальный характер.

Это еще больше сблизило позиции США, Великобритании и СССР И формирование антигит леровской коалиции завершило сь принятием 1 января 1942 г. в Вашингтоне «Декларации Объединенных наций». Ее подписали 26 государств, объявивших войну Германии: Австралия, Бельгия, Великобритания, Гаити, Гватемала, Гондурас, Греция, Доминиканская Республика. Индия, Канада, Китай, Коста-Рика, Куба, Люксембург, Нидерланды, Никарагуа, Новая Зеландия, Норвегия, Панаш, Польша, Сальвадор, СССР, США, Чехо Словакия, Югославия и Южно-Африканский Союз. В декларации подчеркивалось, что полная победа над врагами необходима «для защиты жизни, свободы, независимости и религиозной свободы и для сохранения человеческих прав и справедливости...» и чт о они «теперь заняты общей борьбой против диких и зверских сил, стремящихся покорить мир». Подписавшие Декларацию государства обязались использовать все свои ресурсы в борьбе против Германии и ее союзников, сотрудничать друг с другом и не заключать сепаратного перемирия или мира с врагами. Декларация была открыта для присоединения других государств при условии признания ее принципов (к концу войны в составе антигитлеровской коалиции насчитывалось 53 государства).

Декларация была подписана в дни, когда уже в полную мощь развернулось контрнаступление Красной армии под Москвой. Долгожданные успехи советского оружия, уверенность в наступившем переломе в ходе войны серьезно укрепили позиции советской дипломатии. Союзники восторженно оценили результаты контрнаступления. Генерал Д. Макартур назвал битву под Москвой «самым колоссальным до стижением в истории по своим масштабам и величию». Казалось, в войне с Германией наступил коренной перелом и настала череда побед антигитлеровской коалиции. Однако главные испытания ждали союзников впереди.

Итоги и выводы. Заканчивался первый и самый страшный год войны. Итоги его оказались катастрофическими. В ходе начального периода войны Красная армия потерпела тяжелейшие поражения, предопределившими ход дальнейших событий вплоть до юнца 1941 г. Менее чем за полгода противник сумел захватить Прибалтику, Белоруссию, Молдавию, большую часть Украины, территории в Карелии, ряд западных областей Ро ссий-ской Федерации. На захваченной территории проживало 42 % населения страны, добывалось 63 %угля, производилось 58 % стали, 68 % чугуна, 60 % алюминия и 38 % зерна.

Тяжелейшими оказались потери вооруженных сил. По данным Министерства обороны, опублиюванным в 1993 г., с июня по декабрь 1941 г они потеряли убитыми, ранеными и пленными 3987,7 тыс. солдат и офицеров. В то ж время по немецким данным за этот же период только в плен было захвачено 3 906,7 тыс. военнослужащих. Такими же колоссальными были и потери техники: 20 500 танюв (72,7 % от общего количества имевшихся в

ее составе), 10 300 самолетов (34,4 %), 101 100 орудий и минометов (59 %). Таким образом, погибла почти вся предвоенная 5-миллионная Красная армия.

Потери вооруженных сил Германии оказались намного меньше: за первые полгсда войны на восточном фронте они потеряли убитыми, ранеными и пленными 831 тыс. человек, 3 730 танков и 4 643 самолета.

Тяжлейшие поражения Красной армии имели много причин, но неожиданность нападения Германии стала отнюдь не главной из них. Решающим оказалось превосходство немецкой армии в уровне подготовки, боевом опыте и системе управления. Красная армия, имея существенное превосходство в количестве вооружения, а в ряде случаев и качестве, не сумела реализовать это превосходство из-за несовершенства системы подготовки и управления. Военно-политическое руководств о страны, сосредоточив усилия на разработке новых образцов оружия и военной техники, не сумело создать эффективную систему подготовки специалистов и командиров, фатально недооценивало вопросы развития связи, инфраструктуры, материально-технического обеспечения.

Но настоящей «ахиллесовой пятой» Красной армии стала неэффективная система управления. Накануне войны так и остался не решенным вопро с о высшем органе управления вооруженными силами и координации деятельно сти видов вооружнных сил. Их пришло сь решать уже в начале войны. Сталин, заняв пост Верховного главнокомандующего, выстроил привычную ему жесткую управленческую «вертикаль», но не обладая необходимым опытом и знаниями, допустил немало просчетов и ошибок как в организации системы управления войсками, так и при принятии конкретных стратегических и оперативных решений. Командующие фронтами и армиями, оказавшись в ситуации жесткого подчинения и контроля, не имели возможности опротестовать или хотя бы откорректировать очевидно ошибочные решения высшего командования. Помимо этого, диктаторская система управления и угроза репрессий сковывали инициативу командиров, что крайне затрудняло извлечение уроков из поражений. Все эти пороки системы усугублялись профессиональной слабо стью командного состава всех уровней.

И почти до конца 1941 г. не столько вышестоящее начальство, сколько сама война проводила «чистку» командного состава Красной армии, «повышала» профессионализм и стимулировала инициативность командиров на поле боя: те, кто по уровню подготовки, навыкам и нравственным качествам объективно не соответствовал своей должности и современному характеру вооруженной борьбы, пополняли списки потерь.

Все эти факторы, не позволившие Красной армии эффективно использовать ее гигантский военно-технический потенциал, созданный накануне войны ценой колоссальных жертв народа, были порождением советской военно-политической системы - сталинского диктаторского режима. Катастрофическое начало войны быстро выявило скрытые противоречия в развитии советского общества накануне войны. Массовая сдача в плен красноармейцев и командиров, многочисленные факты перехода на службу «цивилизованной» Германии на оккупированной территории выявили не только

неустойчивость морального духа части общества, но и скрытый потенциал враждебности и сопротивления режиму.

Однако проведенные накануне войны меры по подготовке общества к войне дали свои результаты. Сталинский режим не только смог сохранить полный контроль на оставшейся неоккупированной части страны, но и провести успешную мобилизацию вооруженных сил и полную милитаризацию экономики и общественной жизни.

Многочисленные грубые ошибки и просчеты раз за разом ставили Красную армию на грань полного поражения. Но система упорно не хотела извлекать жестокие уроки войны, зато она вполне была способна требовать от народа все новые и новые жертвы. И не только требовать, но террором, принуждением и пропагандой добиваться этих жертв.

Из выступления ИВ. Сталина по радио 3 июля 1941 г.:

«Как могло случиться, что наша славная Красная Армия сдала фашистским войскам ряд наших городов и районов? ... Эго объясняется главным образом тем, что война фашистской Германии против СССР началась при выгодных условиях для немецких юйск и невыгодных для сов етских войск. Дело в том, что войска Германии, как страны, ведущей войну, были уже целиком отмобилизованы, и 170 дивизий, брошенных Германией против СССР и придвинутых к границам СССР, находились в состоянии полной готовности, ожидая лишь сигнала для выступления, тогда как советским войскам нужно было еще отмобилизоваться и придвинуться к границам. Немалое значение имело здесь и то обстоятельство, что фашистская Германия неожиданно и вероломно нарушила пакт о ненападении, заключенный в 1939 г. между ней и СССР, не считаясь с тем, что она будет признана всем миром стороной нападающей. Понятно, что наша миролюбивая страна, не желая брать на себя инициатив нарушения пакта, не могла стать на путь вероломства...»

(1941 год: Документы. Кн. 2. М., 1998. С. 450.)

Объяснение, которое дал Сталин в своей речи, было не только пропагандистским тезисом, адресованным советскому обществу. Он действительно полагал, что причиной поражения стало неожиданное нападение Германии. Но действие этого фактора исчерпывалось несколькими днями начала войны, а Красная армия продолжала терпеть одно сокрушительное поражение за другим. И тогда появилось другое объяснение: преступно бездарные генералы. На генералитет Красной армии вновь обрушились репрессии. Их жертвами стали 27 человек - более трети от общего числа (74 человека) погибших и умерших в 1941 г. генералов и адмиралов. Тем не менее осенью 1941 г. немецкая армия оказалась у стен столицы. Сталин нашел этому объяснение.

Из доклада ИВ. Сталина на торжественном заседании Московского Совета депутатов трудящихся 6 ноября 1941 г.:

«Где причины временных военных неудач Красной Армии?

Одна из причин неудач Красной Армии состоит в отсутствии второго фронта в Европе против немецко-фашистских войск. Дело в том, что в настоящее время на европейском континенте не суще ствуст каких-либо армий Великобритании или Соединенных Штатов Америки, которые бы вели войну с немецко-фашистскими войсками, ввиду чего немцам не приходится дробить свои силы и вести войну на два фронта, на западе и на востоке... Другая причина временных неудач нашей армии состоит в недостатке у нас танков и отчасти авиации. В современной войне очень трудно бороться пехоте без танков и без достаточного авиационного прикрытия с воздуха. Наша авиация по качеству превосходит немецкую авиацию, а наши славные летчики покрыли себя славой бесстрашных бойцов. Но самолетов у нас пока еще меньше, чем у немцев. Наши танки по качеств превосходят немецкие танки, а наши славные танкисты и артиллеристы не раз обращали в бегство хваленые немецкие войска с их многочисленными танками. Но танков у нас все же в не сколько раз меньше, чем у немцев. В этом секрет временных успехов немецкой армии. Нельзя сказать, что наша танковая промышленность работает плохо и подает нашему фронту мало танков. Нет, она работает очень хорошо и вырабатывает немало превосходных танков. Но немцы вырабатывают гораздо больше танков, ибо они имеют теперь в своем распоряжении не только сюю танковую промышленность, но и промышленность Чехословакии, Бельгии, Голландии, Франции. Без этого обстоятельства Красная Армия давно разбила бы немецкую армию, которая не идет в бой без танков и не выдерживает удара наших частей, если у нее нет превосходства в танках...»

(И.В. Сталин о Великой Отечественной войне Советского Союза. М., 1946. С. 23 - 24.)

Вплоть до конца перюго года войны высшее военно-политическое руководство страны не смогло уяснить подлинные причины поражений Красной армии. Более того, успех контрнаступления под Москвой создал ложное представление о том, что в войне наступил перелом, а значит нет более нужды искать другие причины слабости Красной армии.

В действительности Красную армию каждый раз выручали резервы, казавшиеся высшему руководству неисчислимыми. По предвоенным расчетам, для перехода армии и флота на штаты военного времени требовалось призвать

4 887 тыс. человек. К 1 июля было призвано 5 350 тыс., включая свыше

5 05 тыс. офицеров запаса. Было поставлено из народного хозяйства 733,2 тыс. лошадей, 234 тыс. автомашин и свыше 31,5 тыс. тракторов. В целом же Наркомат обороны к юнцу 1941 г после отмобилизования получил в свое распоряжение свыше 14 млн. человек из общего мобилизационного ресурса страны в 20 млн. Этого с избытком хватало для того, чтобы не только восполнить понесенные потери, но и сформировать в 1941 г. 48 новых общевойсковых армий. За этот же период в Германии было мобилизовано чуть более 1,5 млн. человек в добавление к 7,8 млн. мобилизованных к началу войны в 1939 г.

И именно эти колоссальные резервы сделали возможным первый успех Красной армии в ходе битвы за Мо скву, воспринятый верхами режима

как доказательство эффективности советской системы командования и модели управления войсками. У них сра л возникло ощущение, что наступил перелом и теперь война пойдет иначе. На деле понадобился еще целый год войны - новые поражения Красной армии, новые потери страны и ее населения, трагедия 1942 г., - чтобы советское руководство во главе со Сталиным осознало в полной мере необходимость изменения системы управления войсками и ведения войны в целом.

Список рекомендуемых источник® и литературы Основные источники

Неизвестная Россия. XX век. Кн. 2. М., 1992. С. 57 - 114; Кн. 4. М., 1993. С. 366-386.

Скрытая правда войны: 1941 год: Неизвестные документы. М., 1992.

С. 112 - 123, 237 - 243, 263 - 275, 300 - 315.

Баграмян Н.Х. Так начиналась война. М., 2000. С. 87 - 181. Василевский А.М. Дело всей жизни. В 2 кн. Кн.1. М., 1990. С. 115 - 147. Галъдер Ф. От Бреста до Сталинграда. Смоленск, 2001. С. 3 - 192. Горбатов А.В. Годы и войны. М., 1989. С. 166 - 190.

Грабин В.Г. Оружие победы. М., 2000. С. 499 - 540.

Жуюв Г.К. Воспоминания и размышления. В 3 т. 10-е изд. Т. 2. М., 1990. С. 7-69.

Конев И.С. Записки командующего фронтом. М., 2000. С. 36 - 96. Рокоссовский КК Солдатский долг. М., 1997. С. 38 - 134.

Симонов К. Сто суток войны. Смоленск, 1999. С. 5 - 68.

Яковлев А. С. Цель жизни. М., 1987. С. 189 - 221.

Дополнительные источники

Ленинград в осаде: Сборник документов о героической обороне Ленинграда в годы Великой Отечественной войны, 1941 - 1944. СПб., 1995.

Лубянка в дни битвы за Москву: Материалы органов го сбезопасности СССР из Центрального архива ФСБ России. М., 2002.

1941 год: Документы. В 2 кн. М., 1998.

Бидерман Г. В смертельном бою. М., 2005.

Гот Г;ГудерианГ Танковые операции; «Танки-вперед!». Смоленск, 1999. Манштейн Э. Утерянные победы. М., 2002.

Микоян А.И. Так было: Размышления о минувшем. М., 1999.

Москва военная, 1941 -1945: Мемуары и архивные довументы. М., 1995. Народное хозяйство СССР в Великой Отечественной войне, 1941 — 1945: Статистический сборник. М., 1990.

Русский архив: Великая Отечественная: Битва под Москвой: Документы и материалы. Т. 15. М., 1997.

Бидерман Г. В смертельном бою. М., 2005.

БлокМ. Странное поражение. М., 1999.

Васильев Б. Век необычайный. М., 2003.

Гудериан Г. Воспоминания солдата. Ростов н/Д, 1998.

Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. В 3 т. 10-е изд. М., 1990. Итоги Второй мировой войны: Выводы побежденных. М., 1998. Кузнецов Н.Г. Курсом к Победе. М., 1989.

Малышев В.А. «Пройдет десяток лет, и эти встречи не восстановишь уже в памяти» // Источник. 1997. № 5. С. 103 - 147.

Манштейн Э. Утерянные победы. М.; СПб, 2002.

Откровения и признания: Нацистская верхушка о войне «третьего рейха» против СССР. Секретные речи. Д невники. Во споминания. Смоленск, 2000. Попелъ Н.К В тяжкую пору. М.; СПб., 2001.

Роковые решения вермахта. Ростов н/Д, 1999.

Рябышев Д.И. Первый год войны. М., 1990.

Рядом со Сталиным: откровенные свидетельства. М., 1999.

Сандалов Л.М. Трудные рубежи. М., 1965.

Симонов К. Г лазами человека моего поколения: Размышления о И.В. Сталине. М., 1990.

Черчилль У. Вторая мировая война. Кн. 2. Т. 3-4. М., 1991.

Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. М., 1968.

Основная литература

Другая война, 1939 - 1945. М., 1996. С. 136 - 156, 185 - 211.

Великая Отечественная война, 1941 - 1945 гг.: Военно-исторические очерки. Кн. 1. М., 1998. С. 129 - 168, 212 - 247, 255 - 284.

Бешанов В.В. Танковый погром. М., 2001. С. 239 - 348.

Война и общестю, 1941 - 1945. Кн. 1. М., 2004. С. 58 - 100.

Горьков Ю.А. Кремль. Ставка. Генштаб. Тверь, 1995. С. 83 - 99. Шапталов Б. Испытание войной. М., 2002. С. 83 - 173.

Дополнительная литература

Анфилов В.А. Дорога к трагедии сорок первого года. М., 1997.

ГареевМ.А. Неоднозначные страницы войны. М., 1995.

Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера?: Незапланированная дискуссия. М., 1995.

Гриф секретности снят: Потери вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. М., 1993.

Мягкое М.Вермахт у ворот Москвы, 1941 - 1942 годы. М., 2005. ПеченкинА.А. Высший командный состав Красной Армии в годы Второй мировой войны. М., 2002.

Рубцов Ю.В. Alter ego Сталина: Страницы политической биографии J1.3. Мехлиса. М., 1999.

Сеняв ская Е. С. Психо логия войны в XX веке: Исторический опыт Р ос -сии. М., 1999.

Советский союз в годы Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг.: Тыл. Оккупация. Сопротивление. М., 1993.

Человек и война: Война как явление культуры. М., 2001.

Справочная литература

Великая Отечественная. Командармы: Военный биографический словарь. М., 2005.

Командный и начальствующий состав Красной Армии в 1940-1941 гг.: Структура и кадры центрального аппарата НКО СССР, военных округов и общевойсковых армий. М.; СПб., 2005.

Кто был кто в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 гг: Люди. События. Факты. М., 2000.

Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии, 1933 - 1945 гг М., 2002.

Россия и СССР в юйнах XX века: Статистическое исследование. М., 2001.

Фронты, флоты, армии, флотилии периода Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг: Справочник. Жуковский; М., 2003

Примечания

1 Окончание. Начало в «Новом историческом вестнике». 2006. № 1 (14).

2Четыре месяца в окружении держался немецкий гарнизон г. Холм в 1942 г., и несмотря на значительное численное превосходство, войскам Северо-Западного фронта так и не удалось овладеть городом. На протяжении двух ме сяцев стойко сражались германские юйска и в Демянском котле весной 1942 г. Окруженная в районе Сталинграда 6-я армия вермахта продержались почти два с половиной месяца и сложили оружие лишь тогда, когда возможности дальнейшего сопротивления были полностью исчерпаны. О физическом состоянии немецких солдат наиболее красноречиво говорит тот факт, что из 92 тыс. военнослужащих 6-й армии, сдавшихся в плен, выжили только около 6 тыс. человек. Остальные погибли вовсе не потсму, что в советском плену к ним было плохое отношение, а просто на момент капитуляции они уже находились на грани полного истощения: ибо они держали оборону в тяжелых зимних условиях, пракгиче ски в голом поле, испытывая нехватку топлива даж е для приготовления пищи.

3 Белов П.А. За нами Москва. М., 1963. С. 235 - 236.

4 Военно-исторический журнал. 1995. № 3. С. 44.

5 И.В. Сталин прежде всего имел в виду бывших командиров и политработников 1-й конной армии - С.М. Буденного, К.Е. Ворошилова и С.К. Тимошенко, поддержавших его репрессии против лучших военачальников РККА в 1937 - 1938 гг.

‘Подробнее об эвакуации населения см. помещенную в настоящем номере статью Б.О. Жангутгина «Эвакуация советского населения в Казахстан (1941 - 1942 гг)».