CC BY
54
США В ОТНОШЕНИЯХ С ПОЛИТИЧЕСКОЙ ОППОЗИЦИЕЙ СТРАН ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
Баходыр ЭРГАШЕВ
доктор философских наук, профессор (Ташкент, Узбекистан)
Д
ля политической оппозиции государств региона характерны в основном слабость позиций диссидентских партий и групп, к тому же при мощ-
ности их антипода — официальной власти1.
1 Хотя Збигнев Бжезинский, говоря о республиках Центральной Азии, отмечает, что здешние экс-
Еще в конце 1990-х годов США столкнулись с необходимостью не решать в Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане, Туркменистане и Узбекистане специфически европейские или азиатские задачи, а конструировать некую
портеры энергоресурсов все еще находятся на ранних стадиях политической консолидации; их системы — хрупки, политические процессы — произвольны, а государственность — уязвима (см.: Brzezinski Zb.
Hegemonic Quicksand // The National Interest, 12 December 2003).
евразийскую модель своего отношения к действующим в них политическим системам. Угроза международного терроризма и исламского экстремизма слишком довлеет над Вашингтоном, чтобы его отношение к демократическим группам Центральной Азии было таким же взвешенным, как к идентичным силам в Центральной и Восточной Европе. Тем не менее Белый дом понимает значение сегодняшней ситуации в ЦА для поддержания стабильности и порядка во всем мире.
Истоки
Истоки нынешнего, достаточно неординарного отношения США к политической оппозиции Центральноазиатских республик следует искать, видимо, в особом подходе бывшего президента страны Джеймса Картера и его окружения к этой оппозиции. Подписание Советским Союзом Хельсинкского акта, приоритеты гуманитарной корзины, действие человеческого измерения вынудили изменить предыдущую, «фордовскую» американскую тактику. Президентская администрация демократов чаще всех своих предшественников апеллировала к правозащитной тематике. Подобная ставка на глубокие личностные мотивы обезоружила советскую пропагандистскую машину. Диссидентское движение, даже там, где оно существовало в зачаточной форме (Узбекистан, Туркменистан и т.п.), фактически перестало быть проамериканским — оно трансформировалось в «промировое».
Возможно, единственная ошибка двух президентских администраций — демократа Дж. Картера, а затем и республиканца Р. Рейгана — состояла в том, что они практически не дифференцировали политическую оппозицию в СССР, в частности не видели особенностей ее в Средней Азии. Общий признак — антикоммунизм и антисоветизм — существовал для администраций Белого дома конца 1970-х — начала 1980-х годов как определяющий, индифферентный, например, к светскому и религиозным факторам. Понятия «диссидент», «оппозиционер», «узник совести» воспринимались тогда практически как синонимы. Действительно, марксизм плохо различал своих теоретических противников по их отношению к Богу, однако на этапе тотального кризиса ленинизма односторонние выводы американских руководителей из указанного обстоятельства были, по меньшей мере, недальновид-ными2.
А стратегия администраций Дж. Буша-старшего и Б. Клинтона относительно оппонентов постсоветских режимов Центральной Азии во многом зависела от перипетий внешней политики Б. Ельцина, а также от доли участия российских демократических сил в принятии решений руководством РФ. Существовала, на наш взгляд, важнейшая и во многом утраченная ныне проамериканская триада: «администрация Белого дома — демократические силы России — политическая оппозиция Центральной Азии», — облегчавшая реализацию целей демократизации. История 1990-х годов знает много фактов определенной координации действий оппозиции бывших советских республик (в конструктивном русле) и передвижение центра этой координации за пределы кабинетов кремлевских спецслужб.
Отмеченный в конце 2001 года поворот в отношениях официальных местных властей с США ознаменовал собой новый этап, прежде всего в понимании и осознании цент-
2 Мы не включили в свое повествование отношения властей США к центральноазиатской духовной оппозиции, в том числе к партии «Хизб ут-Тахрир», ваххабитам и т.п.
ральноазиатской оппозицией своего реального места в политических системах собственных государств. Последнее происходило в условиях сложного выбора: между отношением к усиленному проамериканском курсу государств региона и некоторой переориентацией политики администрации Дж. Буша относительно религиозного экстремизма. Понимая сложность подобной дилеммы для в целом несильной местной оппозиции, Белый дом счел необходимым неоднократно декларировать прочность своей политики в регионе3.
Отношение к различным группам
Лидеры политической оппозиции Центральной Азии представляли (и ныне представляют) собой немонолитный конгломерат ученых (А. Пулатов, Н. Масанов и др.), журналистов (Д. Атовуллоев, А. Усманов и др.), дипломатов (Б. Шихмурадов, Б. Маликов и др.), чиновников (А. Кажегельдин, Ф. Кулов и др.), литераторов (М. Салих, О. Сулейменов и др.) и т.п. При всей их интеллектуальной значимости, для Белого дома общественно весомыми и политически жизнеспособными со второй половины 1990-х годов становятся не представители гуманитарной элиты, а лица, когда-то занимавшиеся политикой, особенно участвовавшие в государственном регулировании. Причина: опыт неудач и даже компрометации во власти постсоветских оппозиционеров в конце 1980-х — начале 1990-х годов (в частности, в Азербайджане, Грузии и т.д.).
Сказанное, однако, не означает, что Вашингтон изменяет отношение к местной оппозиции как к системе разных, не только сугубо политических элементов4. Правительства Дж. Бушей (старшего и младшего) и Б. Клинтона сделали ставку на молодые институты гражданского общества, изначально и исторически противостоящие бюрократизму. Действительно, «третий сектор» (в американском понимании широкий — от партий до НПО, от инициативных групп до религиозных объединений, от рядовых клубов до филиалов международных организаций и т.п.) фактически расширил потенциальное поле оппозиции. Вместе с тем при участии западных доноров возникала уникальная «внутрисекторальная» конкуренция, сопровождавшаяся взаимопереходом субъектов.
Другой элемент тактики Вашингтона, также отличающий его от действий Москвы, — отношение к региону как целостному образованию. Это проявляется, в частности, в открытом стимулировании совместных действий институтов гражданского общества (форумов, семинаров, акций и т.п.), а также в спонсировании мероприятий оппозиционных групп в эмиграции. (Добавим: монолитная лишь гипотетически, туркестанская оппозиция на Западе со своими взглядами, как показывает опыт, в определенной степени содействовала реализации национальных интересов США). При этом Белый дом исходит из неизбежной вовлеченности демократизированных и рыночно трансформированных государств в общемировые процессы глобализации, интернационализации их общественной жизни.
Особняком в региональной политике Соединенных Штатов стоят проблемы политической оппозиции наиболее густонаселенных областей Ферганской долины, которая исторически весьма предрасположена к социальным конфликтам. Статистические данные свидетельствуют не только о динамизме оппозиционных настроений, но и о внимании американ-
3 Известно заявление тогдашнего советника президента Дж. Буша по вопросам национальной безопасности К. Райс, сделанное ею через несколько дней после событий 11 сентября 2001 года о том, что США будут продолжать политику защиты прав человека, свободы вероисповедания, оказания давления для решения этих вопросов (см.: Country Reports on Human Rights Practices — 2003. Released by the Bureau of Democracy, Human Rights, and Labor February 25, 2004 [www.state.gov/g/drl/rls/hrrpt/2003/]).
4 Примечательно, что во многих документах госдепартамента США 2004 года совокупность оппозиционных групп названа активистами и неправительственными организациями.
ских общественно-политических центров к этим районам. Например, программы помощи Агентства по международному развитию поддерживают большинство проектов, особенно в медиа-сфере5 а эффективность реализованных проектов подтверждается ростом числа заявок на очередные гранты.
Долгосрочные цели
Есть основания, на наш взгляд, спроецировать три основные составляющие интереса США к политической оппозиции в Центральной Азии.
■ Во-первых, существующие и перспективные нефтегазоносные месторождения, делающие демократическую стабильность региона важным международным фактором.
■ Во-вторых, угрожающие запасы стрелкового оружия и наличие героиновых маршрутов, вынуждающих Вашингтон присматриваться к перспективным дееспособным элитам в Астане, Ташкенте, Ашхабаде, Бишкеке и Душанбе.
■ В-третьих, дезинтеграционные реалии, выводящие оппозиции пяти государств в разряд самостоятельных игроков на политической сцене.
Устами наиболее крупных своих представителей местная политическая оппозиция, в свою очередь, упрекает Белый дом в отсутствии у него разумной и долгосрочной политики. Так, бывший премьер-министр Казахстана А. Кажегельдин, адресуя Вашингтону свои претензии, заявляет, что безопасность в регионе не может быть решена без стабильности, а «в условиях авторитарных режимов стабильности быть не может, может быть только стабильная стагнация»6. Однако тезис этого оппозиционера с трудом выдерживает критику: авторитарность, как известно, порождается больше неразвитым рынком; стабильности же, в свою очередь, не будет, пока не будет развитых товарно-денежных отношений.
Введение в активный политический лексикон правящей центральноазиатской элиты теории «управляемой демократии» (наряду со стремлением к модернизации «путинского» типа) подтверждает также нетерпимость к сосуществованию с политической оппозицией7. Концепция «управляемости» стала для властей в некоторых странах значимой на фоне свержения в Грузии власти Э. Шеварднадзе8. Заявления первых лиц Казахстана и Кыргызстана, сделанные ими в конце 2003 — начале 2004 года, об одиозности ряда международных организаций подтвердили, что руководство этих стран не хочет и не может всецело подчиняться Вашингтону. Оппозиция вследствие этого лишилась большой доли источников финансирования.
Становление демократии и рыночных структур неизбежно приводит к расслоению обществ и противостоянию социальных страт. Наиболее перспективным слоем становится класс отечественных товаропроизводителей. Однако ему приходится преодолевать противодействие коммунистически настроенного чиновничества. Понимает ли это американская
5 Относительно недавняя, совершенная в ноябре 2004 года, поездка помощника госсекретаря США М. Козака в г. Наманган и его встречи с лидерами незарегистрированных оппозиционных групп Узбекистана также свидетельствуют о твердости линии Вашингтона на поддержку политической оппозиции в странах региона.
6 «Баланс между военной мощью и поддержкой прав человека в Центральной Азии». Дискуссия на радио «Свобода» (США). 2 июля 2002 года [www.svododa.org].
7 Как верно отметил 27 апреля 2004 года на конференции Американо-казахстанской деловой ассоциации в Вашингтоне тогдашний заместитель госсекретаря США Ричард Армитадж, путь к жизнеспособному независимому государству с долгосрочным процветанием и политической стабильностью не может быть связан с «управляемой демократией» (см.: «Kazakhstan Can Be a Positive Role Model», R. Armitage Says. Remarks at U.S.-Kazakhstan Business Association Conference, 27 April 2004 [usinfo.state.gov.]).
8 Мы не можем не вспомнить слова выдающегося узбекско-таджикского философа Абдуррауфа Фитрата (1886—1938), репрессированного сталинским режимом. Еще в 1917 году он говорил, что демократией не надо управлять, она сама должна править обществом.
администрация? Судя по анализу ее политики последних десятилетий, — не совсем. Проповедуемая западными политологами и реализуемая концепция «управляемых конфликтов», локализуя очаги сопротивления, именно этой «управляемостью» и замедляет эволюцию здоровой оппозиции в регионе.
Достижения
Демократизации политических процессов в Центральной Азии способствует реализация подписанных документов: «Хартии о стратегическом партнерстве между США и РК», «Декларации о стратегическом партнерстве между США и РУ», «Совместное заявление об отношениях между США и РТ» и т.д. Они содержат положения о содействии странам региона в процессах демократизации, что привело к широкой поддержке институтов гражданского общества, в том числе нелояльных к официальным режимам. Политическая оппозиция получила возможность юридической апелляции, гарантии безопасной деятельности, а также финансовых подпиток со стороны сверхдержавы и т.п.
Как явствует из источников, в последние четыре года Соединенные Штаты придерживались более дифференцированной стратегии по проблеме соблюдения прав человека (в отличие от других, упомянутых выше, вопросов). Так, для администрации Дж. Буша в Кыргызстане превалировали вопросы содействия развитию независимых средств массовой информации, в Таджикистане — борьбы с торговлей людьми, в Казахстане — противодействия коррупции, в Узбекистане — «интенсивных дискуссий о демократизации на всех уровнях власти... активного сотрудничества с узбекскими правозащитниками»9. Другими словами, Белый дом определял свои симпатии к политической оппозиции в зависимости от уровня демократизации.
Своим посредничеством Вашингтон добился определенных успехов в организации диалога «власть — оппозиция». Наглядный тому пример в Казахстане — участие в парламентских выборах противников правительства, в Кыргызстане — разрешенные акции в защиту осужденных оппозиционеров, в Таджикистане — разработка группами инакомыслящих изменений в законодательство о выборах, в Туркменистане — принятие нового закона о «третьем секторе», в Узбекистане — организация регулярных «круглых столов» политико-правозащитных элементов. (Госдеп США регулярно проводит мониторинг соблюдения прав человека в этих странах.)
Следуя исторической традиции, Белый дом Дж. Буша-младшего использует тактику адресного финансирования для обеспечения дальнейшей самостоятельной деятельности. Приоритет здесь отводится обучению широких масс принципам, формам и методам демократии. Это, как правило, семинары-тренинги в разных районах той или иной страны. В механизмах реализации политики, кроме упомянутых структур, особая роль отводится таким известным организациям, как Международный республиканский институт, Национальный демократический институт, «Хьюман Райтс вотч», «Фридом хаус», Институт «Открытое общество» и др. В определенном «распределении ролей» элементы дублирования наблюдаются крайне редко.
Демократы и республиканцы
Правление демократов в США (в 1990-е гг.) трансформировало и линию поведения администрации Дж. Буша, особенно относительно укрепления уже существовавших оппози-
9 Выдержки из доклада «Поддержка прав человека и демократии: действия США в 2003—2004 годах» (Евразия) [usinfo.state.gov]; Supporting Human Rights and Democracy: The U.S. Record 2003—2004 Report. Richard L. Armitage, Deputy Secretary of State, Remarks at the Rollout of Report, Washington, DC 17 May 2004 [www.state.gov/s/d/rm/32521.htm].
ционных партий и движений. Неизбежное выяснение «моего-твоего» между демократами и республиканцами, между США и РФ привело к тому, что президентская администрация потеряла время на формальную передислокацию демократических сил в ЦА. Это, однако, не вызвало общего ослабления позиции администрации Б. Клинтона по отношению к политическим процессам в регионе. Как явствует из некоторых фактов, относительная грубость и однобокость российской дипломатии в Центральной Азии вынуждала правительство Соединенных Штатов заняться поиском и предупреждением антиамериканских настроений10.
В 2000—2004 годах Белый дом квалифицировал свою деятельность по поддержке развития представительных политических партий, правозащитных организаций и независимых средств массовой информации как «беспрецедентную»11. По нашему мнению, особенно успешным в этом плане был период с октября 2001 по декабрь 2003 года. Тогда политическая оппозиция смогла выработать концептуально новые платформы действий, учитывавшие достижения и ошибки демократических сил в Центральной и Восточной Европе12. Разворачивавшаяся общемировая борьба с международным терроризмом привнесла в этот процесс элементы демократического единения перед угрозами, рисками и вызовами современности.
Своеобразным индикатором лояльности администрации Дж. Буша политическим режимам Центральной Азии и, соответственно, отношения Белого дома к политической оппозиции стало участие стран региона в антитеррористической коалиции в Ираке. Наиболее оперативно свою позитивную реакцию по поводу действий Вашингтона высказал Узбекистан, хотя Казахстан оказался единственным из пяти государств ЦА, направившим своих военнослужащих в Ирак. А западные правительства использовали данную ситуацию для попыток примирения власти и оппозиции, более широкого допуска последней к участию в парламентских выборах.
Многие оппозиционные группы в Центральной Азии понимают сложность позиции правительства США: в этой связи обращение к поддержке членов Сената и Палаты представителей Конгресса становится нормой. В высшем законодательном органе Соединенных Штатов демократы и республиканцы достаточно часто показывали примеры единодушия при оценке ситуации в области прав человека в Центральной Азии. Так, в Совместной резолюции Конгресса США (№ 3 от 14 января 2003 г.), подготовленной демократом Джозефом Либерманом (штат Коннектикут) и республиканцем Джоном Маккейном (штат Аризона), звучат призывы к освобождению оппозиционеров из тюрем, а также требования разрешить некоторым представителям оппозиции, в свое время вынужденно эмигрировавшим, вернуться в свою страну13.
Перспективы
События в Сербии, Грузии, Беларуси и Украине привели, с одной стороны, к более активной поддержке Вашингтоном политической оппозиции, с другой — к дальнейшему исключению Москвы из радиуса проблемы «власть — оппозиция». Поддержка Белого дома
10 Анализируя итоги визита госсекретаря США М. Олбрайт в РК, газета «Казахстанская правда» писала 18 апреля 2000 года, что общение высокопоставленного чиновника американской администрации с местными оппозиционерами проходило «поздно вечером за закрытыми от СМИ дверями». Тематика и содержание встречи, резюмирует газета, свидетельствует, что «Америку больше всего интересуют не проблемы оппозиций, а возможные сценарии их отношений с Россией, сменившей президента (Б.Н. Ельцина на В.В. Путина. — Б.Э.)».
11 Общая стоимость программ содействия демократии в 2003 финансовом году составила в Казахстане 13,9 млн долл., в Таджикистане — 7,5 млн долл. и т.д.
12 В качестве примера мы могли бы привести разработанную в тот период платформу действий узбекистанских групп «Бирлик» и «Эрк» (под руководством Т. Юлдашева), в экономической части которой были отмечены требования ликвидировать бедность, решить проблемы нелегальной трудовой миграции, защитить местного товаропроизводителя и т.п. Хотя к весьма спорным мы бы отнесли призывы бирликовцев претендовать на «долю» Узбекистана в прикаспийской нефти.
13 Introduction of bills and joint resolutions — (Senate — January 14, — 2003) [thomas.loc.gov/cgi-bin/query/ D?r108:24:./temp/~r108BpwrDX].
стала более избирательной, опирающейся на «диссидентов-практиков». Россия, на наш взгляд, значительно проиграла в возможности влиять на центральноазиатскую оппозицию, лишившись представительства в Государственной Думе ряда демократических групп («Яблоко», Союз правых сил). Последние давали возможность вести продуктивный и цивилизованный диалог единомышленников на всем постсоветском пространстве и предотвратить использование радикальных мер.
Две самые активные составляющие отношения правящих кругов США к политической оппозиции — обеспечение «прозрачных» выборов и демократизация средств массовой информации — формируют правовое поле действий демократических сил региона. Последние в 2002—2004 годах принимали активное участие в совершенствовании законодательства о выборах, в демократизации телевидения, радио, печатных изданий, Интернета. Для улучшения законов о выборах, предоставления инакомыслящим легитимной возможности участвовать в избрании парламента и местных органов власти Вашингтон активно использует трибуну и структуры ОБСЕ, а также международных неправительственных организаций.
Хронологическое совпадение наиболее активных фаз демократических процессов («розовых», «пальмовых», «оранжевых» и др. революций) с президентскими или парламентскими выборами (претворение в жизнь чисто западной особенности политического мышления) исключает возможность действенной консолидации оппозиционных групп постсоветского пространства. Наряду с этим проявляется поспешность в поиске и отборе лидеров указанных революций (ошибка, характерная для конца 1980-х — начала 1990-х гг. и повторяемая ныне). Дилемму: «кого выбрать в качестве лидера — экономиста или юриста» — в туркестанских условиях (за исключением Кыргызстана и Туркменистана) следует решать в пользу первого. В Центральной Азии, на наш взгляд, малоприменим опыт европейских стран, здесь необходимо более полно учитывать местную ментальность.
Зоной особого внимания вашингтонской администрации остается Интернет с его способностью объективно информировать о событиях в мире и в собственных странах, а также объединять демократические силы региона. США стимулировали появление и дальнейшую поддержку в Центральной Азии огромного числа веб-сайтов, значение которых в демократизации мышления беспредельно. Но всемирная компьютерная сеть не только сильна, но и слаба. Демократические силы пока не предложили действенных и эффективных легитимных механизмов противодействия цензуре, преследований журналистов, блокирования веб-сайтов и т.п. Не менее актуальна и задача формирования единого информационного пространства региона.
* * *
Примечательно, что на 2007 год выпадет достаточно много крупных общественно-политических событий (особенно важны президентские выборы в Казахстане). Первые принципиальные ходы новой власти в Грузии, трансформация политической системы на Украине, возможное возвращение либералов во власть в России еще раз изменят поле взаимоотношений США с политической оппозицией в Центральной Азии, заставят принимать оперативные, возможно, и неординарные решения. Мы сможем наблюдать и интересные события в стане официальной власти (некоторые из них уже происходят в том же Казахстане), социальную мимикрию части правящей элиты. Таким образом, пересмотр Вашингтоном оценок в отношении оппозиционных групп будет продолжаться.
