CC BY
63
УДК 39(4/9)
СРЕДНЕВЕКОВЫЕ БЫТОВЫЕ ПАМЯТНИКИ РАВНИННО-ПРЕДГОРНОЙ ЗОНЫ СРЕДНЕГО ПРИТЕРЕЧЬЯ (НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ИЗУЧЕНИЯ)
© 2009 г. Х.М. Мамаев
Институт гуманитарных исследований Академии наук Чеченской Республики, пр. Революции, 13, г. Грозный, 364024, academv_chr@mail. ги
The Institute of Humanitarian Researches of the Academy of Science of Chechen Republic, Revolutcia Ave, 13, Grozny, 364024, academy_chr@mail. ru
Рассматриваются некоторые вопросы изучения раннесредневековых городищ и поселений на основной территории равнинно-предгорных районов Среднего Притеречья (Чечни и Ингушетии). Основное внимание уделяется актуальным аспектам темы — идентификации объектов, достоверности локализации и культурной характеристики и т.д. Очевидное наличие «проблемных» ситуаций предполагает использование для их решения комплекса источников — архивных данных, опубликованных материалов и археологических коллекций. Дальнейшее исследование рассматриваемой категории памятников вне такого подхода представляется бесперспективным.
Ключевые слова: археология, средневековье, Чечня, Ингушетия, поселения, городища.
In clause some questions of studying medieval settlements in the basic territory ofplain-foothill areas of Average Pritereche (the Chechen Republic and Ingushetia) are considered. The basic attention is given actual aspects of a theme of-identification of objects, reliability to localization and the cultural characteristic and etc. Obvious presence of «problem» situations assumes use for their decision of a complex of sources — the contemporary records, the published materials and archeologic collections.
Keywords: archeology, Middle Ages, Chechnya, Inqushetia, settlements, sites of ancient settlement.
История исследования бытовых памятников раннего средневековья равнинных и предгорных районов той части Северного Кавказа, которая определяется границами Среднего Притеречья, включающего в основном Чечню и Ингушетию [1], насчитывает много десятилетий, занимая свое место как в общих архео-лого-историографических обзорах [2-4], так и в ис-точнико-историографических разработках, прямо касающихся только рассматриваемой эпохи [5, 6].
Однако эта тема до сих пор не освещена в полной мере ни в собственно источниковедческой, ни в историографической частях, поскольку даже указанные выше специальные обзоры М.Х. Багаева и Р. Д. Арсану-каева ограничены во времени (М.Х. Багаев - по 1969 г.; Р.Д. Арсанукаев - по 1984 г.) и неполны. Работа первого из исследователей в части бытовых памятников осталась неопубликованной1, последняя по времени подборка материалов, явившись в определенной мере шагом вперед, оставила много неясностей, будучи отражением трактовок начала 80-х гг. ХХ в.
Одним из ощутимых пробелов остаются лакуны и противоречия уже на первичном уровне сбора и обработки сведений, в описании истории накопления полевых материалов, в учете памятников и т.д. [8]. Сведения о целом ряде из них (локализация, ландшафтно-топографические, размерные характеристики и т.д.), порой даже известных, содержат неточности; пример -Шелкозаводское городище [9]. Безусловно, некоторая сложность применительно к большинству бытовых памятников рассматриваемой территории, объясняющая, в частности, появление разных названий у одних и тех же городищ и поселений заключается в их много-слойности - от раннего железа до позднего средневеко-
1 Разделы, относящиеся к погребальным памятникам, недавно изданы [7].
вья. Поэтому один и тот же объект зачастую фигурирует в обзорах исследователей различных эпох под разными «именами» или же, наоборот, под практически совпадающими наименованиями скрываются разные памятники (отчасти такие ситуация могут объясняться неоднократными сменами названий населенных пунктов Чечни и Ингушетии).
Так, например, М.Х. Багаев, привел сведения о раннесредневековом Междугородском (точнее - Междугорском) городище, опираясь на небольшую коллекцию керамики, хранившуюся некогда в фондах ЧИРКМа, но место расположения памятника указано не было [5, с. 62]. Исходя из того, что сел. Алхан-Кала (бывшая станица Алхан-Юртовская, бывшая Ермо-ловская)2 было переименовано в Междугорье после 1944 г., можно было бы полагать, что речь и в этом случае идет об известном Алхан-Калинском городище, тем более, что фонды музея содержали довольно многочисленный подъемный материал с этого памятника, часть из которого была собрана краеведом М.П. Севостьяновым в 40-50-х гг. прошлого столетия. Однако в данном случае под названием Междугорское скрывается небольшой памятник в основном скифского времени на мысе, образованном устьем р. Гехи и правым берегом р. Сунжи. Оказалось, что он уже был включен в перечень бытовых памятников Е.И. Круп-
2 Эти многочисленные переименования последнего вызывают до сих пор путаницу не только у исследователей бытовых памятников. Так, М.П. Абрамова, рассматривая подкурганные катакомбные могильники на р. Сунже, указывала на два разных некрополя этого типа - Алхан-Калу и Алхан-Юрт, «перенеся» часть курганов первого на правый берег р. Сунжи, к месту современного Алхан-Юрта [10, с. 10, 17], потому, что в конце XIX в. А.А. Бобринский, раскопавший несколько курганов на Алхан-Калинском некрополе, называл их алхан-юртовскими по названию казачьей станицы, заложенной на месте бывшего чеченского селения на левом берегу реки.
новым [11, с. 161-162]. Этот же объект, но уже под «именем» Гехинского 2-го поселения скифского времени известен В.Б. Виноградову и В.И. Марковину [2, с. 113].
Наличие на нем раннесредневекового слоя, видимо, так и останется под вопросом, поскольку он уже тогда был почти смыт, а описанная М.Х. Багаевым керамика вполне отвечает характеристикам скифо-сарматского времени, но не раннего средневековья. Сам Е.И. Крупнов, судя по материалам его картотеки поселений и городищ, хранящейся в архиве ИА РАН (Ф-13, № 40, далее - картотека Е.И. Крупнова), также сомневался в однослойности памятника, хотя определенно на этот счет не высказался.
Кстати, рядом с ним, в 200-300 м выше (?) по левому берегу р. Гехи, по данным той же картотеки, располагалось также небольшое раннесредневековое городище «алано-хазарской культуры» (по принятому в 40-50-х гг. прошлого столетия определению), не учтенное в сводках М.Х. Багаева и Р. Д. Арсанукаева.
Необходимо отметить, что Е.И. Крупнов по сути оказался первым исследователем, обобщившим сведения об известных к началу 60-х гг. бытовых памятниках на рассматриваемой территории. Сведения о 17 поселениях и городищах содержала его монография [11], где в разделе о бытовых объектах кобанской культуры приводились данные о памятниках, в культурных напластованиях которых присутствуют также и ранне-средневековые (средневековые) слои с указанием датировок и т.д.
Среди прочих здесь упомянуты городища у сел. Ногай-Мирзаюрт (Братское), Аду-Юрт (Правобережное) и поселение на левом берегу р. Аргун (против места впадения в него р. Шаро-Аргун) [11, с. 152165]. В отношении первого никто из последующих исследователей не обратил внимания на тот факт, что Е.И. Крупнов приводил сведения не об объекте, открытом А.П. Кругловым у этого же селения [12, с. 8], а видимо, об ином, новом памятнике, на что указывает и другая локализация. Поэтому здесь он, как правило, внимательный к работам предшественников, ссылался только на сборы материалов краеведа М.П. Севостья-нова. Однако позднейшие сводки применительно к окрестностям Братского (Ногай-Мирзаюрта) содержат указания только на один бытовой объект рассматриваемого круга, открытый А.П. Кругловым [2, с. 123; 6, с. 143-144].
Что касается городища у сел. Аду-Юрт из этого перечня, то возникшая здесь неточность (судя по всему, Е.И. Крупнов спутал созвучные названия сел. Али-Юрт, памятник у которого осматривал А.П. Круг-лов [12, с. 8-9] и на которого собственно и ссылался Е.И. Крупнов [11, с. 152], с сел. Аду-Юрт, расположенным значительно восточнее на том же правом берегу р. Терек) была позднее замечена самим кавказоведом. Это подтверждается тем, что в материалах картотеки он отметил: «Поселение у с. Правобережное б(ывший) Али-Юрт ( сверху правильное исправление «Аду-Юрт», но оно было сделано уже после выхода монографии 1960 г. - Х.М.) на правом берегу Терека
напротив станицы Николаевской Грозненская область». В дальнейшем В.Б. Виноградов, указав по А.П. Круглову название населенного пункта, у которого был обнаружен памятник - Али-Юрт, тем не менее оставил привязку самого «кругловского» городища к станице Николаевской - т.е. к тому же самому Аду-Юрту, называвшемуся уже Правобережным [13, с. 114]. Ситуация окончательно запуталась после того, как в работе В.Б. Виноградова и В.И. Марковина оно оказалось разделенным на два объекта - Правобережное поселение и Правобережное городище с ссылкой на того же А.П. Круглова [2, с. 120]. Между тем в окрестностях сел. Правобережного (бывшего Аду-Юрта) действительно существуют два раннесредневе-ковых городища, открытые М.П. Севостьяновым еще в 1949 г. [6, с. 145-146].
Относительно поселения на левом берегу р. Аргун необходимо отметить, что обнаруживший его
A.П. Круглов датировал здесь скифским временем только один тип керамики, определив весь остальной подъемный материал эпохой средневековья [12, с. 13]. Позднее Е.И. Крупнов отнес его к однослойным памятникам указанного времени; так же определили потом это поселение, названное Чишкинским 2-м,
B.Б. Виноградов с В.И. Марковиным, сославшись дополнительно на разведки последнего [2, с. 109-110]3. Очевидно, это заключение оказалось решающим и для М.Х. Багаева - памятника не оказалось в его перечне раннесредневековых бытовых объектов, но позже он приведен у Р.Д. Арсанукаева [6, с. 156].
До конца неясна ситуация с известными черноре-ченскими памятниками у г. Грозного. По последним опубликованным сведениям, в окрестностях Черноречья обнаружены два раннесредневековых городища и поселение [6, с. 151, 156]. Однако все представляется сложнее.
В 1945 г. Т.М. Минаева открыла на ручье 2-е Черноречье - правом притоке р. Сунжи, западнее поселка Черноречье (он же Алды) - большое поселение, состоявшее из двух частей: восточной с находками скифского времени и раннего средневековья и западной (большей), где было обнаружено также значительное количество золотоордынской, по мнению исследователя, керамики [14, с. 427-428; 15]. В 1948 г. М.П. Севостья-нов вновь обследовал этот же памятник, где особо была выделена керамика, «похожая...на золотоордынскую». Но при этом краевед упоминал глубокие рвы и ворота -т.е. в этом случае речь как бы шла о городище [15, с. 186-187]. Похоже, что здесь в описании памятника для большей «показательности» были объединены черты двух объектов - «минаевского» поселения и Черно-реченского средневекового городища, открытого самим краеведом не ранее 1948 г. в юго- западной части поселка Черноречье [16, с. 213].
Наличие на территории последнего некогда бытового памятника интересующего нас времени, разрушенного и застроенного уже в новую - новейшую эпоху,
3 Это - недоразумение, так как в отчете 1956 г. о разведках в Ар-
гунском ущелье В.И. Марковин прямо указывал, что поселение, открытое А.П. Кругловым, не обследовалось.
подтверждается материалами раскопок Чернореченско-го катакомбного могильника, расположенного в той же юго-западной части поселка [17]. По сведениям составителя отчета С.Н. Савенко, часть некрополя Ш-^ вв. была перекрыта культурным слоем, содержавшим находки УШ-К и XП-XVI вв. и даже еще более позднего времени, однако никаких признаков раннего слоя, в том числе эпохи раннего железа, обнаружено не было. Кстати, данные чеченской топонимики также указывают на наличие тут некогда укрепления и вполне вероятно, что наиболее поздние находки с последнего относятся ко времени появления здесь аула Алды, культурные остатки которого перекрыли этот более ранний памятник. Сам аул возник на этом участке правобережья Сунжи, видимо, не позднее начала XVIII в. Правда, все эти топонимические материалы плохо датируются, и в целом ситуация с перемещением Алдов довольно запутана. По сведениям А. Сулейманова, Бух1ан-Юрт (чеченское название Алды) располагался первоначально у южных склонов Сюир-Корта [18, с. 463, 464], т.е. по правую сторону р. Гой (Гойты) - очевидно, там, где его зафиксировал И. Гильденштедт в 1771 г. [19, с. 50, сн. 36]. Однако далее он же помещал Бух1ан-Юрт по левую сторону от указанной речки, но не на месте его позднейшего расположения и т.д. [18, с. 466].
Наиболее ранним указанием на расположение Ал-ды на месте нынешнего Черноречья является карта второй половины XVIII в. [20, вклейка], дата которой может быть скорректирована указанным выше сообщением И. Гильденштедта. Судя по опубликованным данным и любезной консультации Т. С. Магомадовой, ойконим Алды в русскоязычных документах XVII в. вообще не обнаружен и, следовательно, пока первое упоминание самого названия относится к документу 1732 г., но определить место расположения аула по этим сведениям пока не представляется возможным [20, с. 171].
Но в уже упоминавшейся сводке Е.И. Крупнов применительно к Черноречью указывал на два поселения раннескифского времени, содержавшие остатки и более поздних эпох [11, с. 162], под которыми, видимо, подразумевалось и средневековье. Одно из них (II по Е.И. Крупнову) достаточно определенно отождествляется с «минаевским» поселением 1945 г. (с ссылкой на «открытие» его М.П. Севостьяновым в 1948 г.), второе (I по Е.И. Крупнову), расположенное у устья той же речки/ручья (2-е Черноречье по Т.М. Минаевой) было, очевидно, обнаружено самим краеведом в 1950 г. [16, с. 213; 2, с. 114]4. Однако пока остается не до конца понятным, почему оба этих же памятника (?) в сводке В.Б. Виноградова упомянуты уже в качестве городищ, т.е. укрепленных поселений - Алдынских 1 и 2 (поскольку на вышеуказанном Чернореченском городище ранних материалов не оказалось, то попасть в это число оно не могло) [13, с. 118]. Эти же объекты (так как совпадают ориентиры и культурные характеристики, приведенные Е.И. Крупновым) несколько позднее в работе В.Б. Виноградова и В.И. Марковина также атте-
4 В локализации последнего есть неточность - этот приток р. Сунжи впадает в последнюю западнее, а не восточнее Черноречья (Алды).
стуются как городища, где в качестве оборонительного сооружения в одном случае указан ров [2, с. 114]. Или речь все же идет о других памятниках? Последнее маловероятно и объяснение ситуации скорее всего кроется в тогдашнем твердом убеждении Е.И. Крупнова в отсутствии укреплений на бытовых древностях скифского времени Северного Кавказа, поэтому многослойные памятники с более поздними укреплениями и описывались им применительно к указанному времени только как поселения без оборонительных сооружений -возникновение последних относилось к IV-III вв. до н.э. [11, с. 166-167].
Таким образом, получается, что в районе Черноречья существовали как минимум три средневековых городища и поселение.
В известной работе В.А. Кузнецова среди немногочисленных раннесредневековых бытовых памятников Чечни упоминается Грозненское 1 городище (в статье 1967 г. того же автора оно отнесено к разряду неукрепленных поселений) [21]. Но этот памятник ни в одной из приводившихся выше сводок не указывается. Объяснение этому, видимо, кроется в том, что коллекция керамики, собранная на нем М.П. Севостьяновым и некогда хранившаяся в фондах Чечено-Ингушского республиканского краеведческого музея (ОС 1764), имела и второе обозначение «Самашки», т.е. скорее всего относилась к одному из двух хорошо известных памятников - 1 или 2 Самашкинским городищам [2, с. 56-57]. К сожалению, точнее неясно.
В целом же причина подобных разночтений и долгих поисков истины, на наш взгляд, кроется в отсутствии сравнимых картографических данных и крайней лаконичности словесного описания топографических ориентиров5. К сожалению, автор последней по времени попытки исследования бытовых памятников, декларируя крайнюю важность и необходимость изучения последних [6, с. 142], не пытается разобраться в подобных ситуациях.
В качестве еще одного примера «нестыковок» можно привести Ачалукское поселение, упоминаемое без каких- либо ориентиров и привязок [6, с. 154-155], в результате чего так и остается непонятным в окрестностях какого из трех населенных пунктов - Верхнего, Среднего или Нижнего Ачалуков - оно может располагаться, также, как и на какой окраине Шали находится одноименное поселение [6, с. 158] и т.д. Число подобных ситуаций нетрудно умножить.
Кстати, неверно выделять в качестве самостоятельных памятников поселения, прилегающие к городищам и являющиеся естественными частями последних [2, с. 57; 6, с. 154]. Понятно, что подобный подход вроде бы расширяет охват рассматриваемых бытовых объектов. Но ведь известно, что «пригородищенские» поселения возникали не только в случае фортификационного строительства на части занимаемой ими территории, но могли формироваться за пределами укреплений в случае перенаселения последних, выступать в качестве
5 Сегодня этих проблем, по крайней мере отчасти, можно избежать, используя спутниковую систему глобального позиционирования (GPS), но такая возможность появилась лишь недавно.
производственных зон (гончарные мастерские и т.д.), но при этом оставаться «придатками» городищ. Иное толкование (например, в случае асинхронности слоев) требует специального анализа.
Видимо, вследствие отмеченных выше причин (что можно охарактеризовать как недостаточную изученность) в целом объясняется и тот факт, что ранне-средневековые бытовые памятники Чечни и Ингушетии занимали и занимают довольно скромное место в обобщающих работах прошлого и начала нынешнего века по раннесредневековой археологии Северного Кавказа [21].
Не менее сложны проблемы интерпретации материалов, в частности, вопросы изучения керамики, ее хронологии; фортификационных сооружений и т.п. Здесь нельзя согласиться с утверждением о том, что керамика - наиболее массовый материал бытовых памятников Чечни и Ингушетии, сведения о которой в основном опираются на наблюдения 25-30-летней давности, изучена достаточно подробно [6, с. 164]. Дело обстоит иначе, что подтверждается и анализом результатов исследования наиболее известного памятника на рассматриваемой территории - Алхан-Калинского городища [22, с. 58; 23; 24]6. К сожалению, материалы еще одного важного для археологии раннего средневековья объекта - Гудермесского поселения (к тому же считающегося «узким» в хронологическом плане) -также пока опубликованы фрагментарно [25]7.
Изложенного вполне достаточно для вывода о том, что в изучении бытовых памятников раннесредневе-ковой эпохи на рассматриваемой территории насущной необходимостью является детальный анализ всего фонда материалов, в том числе опубликованного, а также дальнейшее введение в оборот сведений о давно обследованных и частично раскопанных объектах. Только на такой основе может быть продолжено дальнейшее исследование средневековых поселений и городищ Среднего Притеречья - его необходимость очевидна.
Литература
1. Мамаев Х.М. Население плоскостной зоны Среднего Притеречья в эпоху раннего средневековья : автореф. дне. ... канд. ист. наук. М., 1985.
2. Виноградов В.Б., Марковин В.И. Археологические памятники Чечено-Ингушской АССР (материалы к археологической карте). Грозный, 1966.
3. Виноградов В.Б., Асеева Е.А. К истории археологического изучения Чечено-Ингушской АССР (1965-1984 гг.). Армавир; Грозный, 2002.
6 В статьях автора, опубликованных в «Вестнике Академии наук Чеченской Республики» (2008, № 1), по недосмотру оказались снятыми ссылки в основных текстах - они сохранились только в сносках. Надеюсь, что внимательный читатель найдет необходимые соответствия в списках литературы.
7 По условиям издания я ограничен в использовании литературы и поэтому в данном случае отсылаю к указанной публикации, одной из последних на эту тему, где присутствует и библиография.
4. Бурков С.Б. Археологические памятники предгорно-плоскостной зоны Ингушетии: история изучения и перспективы исследования // Учен. зап. школы-гимназии г. Назрань. Вып. 1. Назрань, 2002.
5. Багаев М.Х. Раннесредневековая материальная культура Чечено-Ингушетии : дис. ... канд. ист. наук. М., 1970.
6. Арсанукаев Р.Д. Вайнахи и аланы. Аланы в раннесредне-вековой истории Чечено-Ингушетии. Баку, 2002.
7. Багаев М.Х. Культура горной Чечни и Дагестана в древности и средневековье. VI в. до н.э. - XII в.н.э. М., 2008. Бурков С.Б. Учет и картографирование памятников материальной культуры Ингушетии // Изв. вузов. Сев.-Кавк. регион. Обществ, науки. 2007. № 6.
9. О Шелкозаводском городище хазарского времени на Тереке // Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа / В.Б. Виноградов [и др.]. Армавир, 2003. Вып. 1.
10. Абрамова М.П. Ранние аланы Северного Кавказа Ш-У вв. М., 1997.
11. Крупнов Е.И. Древняя история Северного Кавказа. М., 1960.
12. Круглов А.П. Археологические раскопки в Чечено-Ингушетии летом 1936 г. // Записки ЧИНИИЯИ. Т. 1. Грозный, 1938.
13. Виноградов В.Б. Сарматы Северо-Восточного Кавказа. Грозный, 1963.
14. Минаева Т.М. Археологические разведки в долине реки Сунжи // Сб. тр. Ставропольского гос. пед. ин-та. Ставрополь, 1958. Вып. 13.
15. Севостьянов М.П. Из опыта экскурсионно-туристической работы с учащимися // Изв. Грозненского института и музея краеведения. Грозный, 1951. Вып. 2-3. Севостьянов М.П. Маршруты экскурсий и походов по Грозненской области (в помощь руководителям походов) // Изв. Грозненского областного краеведческого музея. Грозный, 1956. Вып. 7-8.
17. Виноградов В.Б.,Савенко С.Н. Новые материалы из ката-комбных могильников 1У-У вв. н.э. района г. Грозного // Археология на новостройках Северного Кавказа (19861990 гг.). Грозный, 1991.
18. Сулейманов А. Топонимия Чечни. Нальчик, 1997.
19. Гильденштедт И.А. Путешествие по Кавказу в 17701773 гг. СПб., 2002.
20. Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII - начале XX века. М., 1974.
21. Кузнецов В.А. Аланские племена Северного Кавказа. М., 1962.
22. Воронин К.В., Малашев В.Ю. Погребальные памятники эпохи бронзы и раннего железного века равнинной зоны Республики Ингушетия. М., 2006.
23. Мамаев Х.М. О хронологии Алхан-Калинского городища // Отражение цивилизационных процессов в археологических культурах Северного Кавказа и сопредельных территорий (Юбилейные XXV Крупновские чтения по археологии Северного Кавказа): тез. докл. Владикавказ, 2008.
24. Мамаев Х.М. Из истории археологического изучения Чечни (к 70-летию начала работы Чечено-Ингушской археологической экспедиции ГАИМК и Северо-Кавказской археологической экспедиции ИИМК) // Вестн. Академии наук Чеченской Республики. 2008. Вып. 1.
25. Соков П.В., Скопецкая И.В. О находках керамики с тер- (Чечня) // Материалы и исследования по археологии Се-
ритории Гудермесского поселения хазарского времени верного Кавказа. Армавир, 2005. Вып. 5.
Поступила в редакцию 14 мая 2009 г.
