Научная статья на тему 'СРЕДНЕАЗИАТСКИЕ СТРАНИЦЫ БИОГРАФИИ МИТРОПОЛИТА АРСЕНИЯ (СТАДНИЦКОГО):1924-1936 ГГ.'

СРЕДНЕАЗИАТСКИЕ СТРАНИЦЫ БИОГРАФИИ МИТРОПОЛИТА АРСЕНИЯ (СТАДНИЦКОГО):1924-1936 ГГ. Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

CC BY
87
16
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Журнал
Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 2: История. История Русской Православной Церкви
ВАК
RSCI
Область наук
Ключевые слова
РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В СРЕДНЕЙ АЗИИ / ИСТОРИЯ ТАШКЕНТСКОЙ ЕПАРХИИ / ГОНЕНИЯ НА ЦЕРКОВЬ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ / ССЫЛЬНОЕ ДУХОВЕНСТВО В ТУРКМЕНИИ И УЗБЕКИСТАНЕ / ДЕКЛАРАЦИЯ МИТРОПОЛИТА СЕРГИЯ (СТРАГОРОДСКОГО) / ЦЕРКОВНАЯ ОППОЗИЦИЯ

Аннотация научной статьи по философии, этике, религиоведению, автор научной работы — Озмитель Екатерина Евгеньевна

В статье реконструируется последний период жизни выдающегося архиерея Русской Православной Церкви Арсения (Стадницкого, 1862-1936). Будучи митрополитом Новгородским и Старорусским, он был отправлен в ссылку в Среднюю Азию, где провел 12 лет, приняв за три года до кончины титул митрополита Ташкентского и Туркестанского. Данные, обнаруженные в письмах митрополита Арсения к юристу А. Ф. Кони и в сочинениях епископа Андрея (Ухтомского), позволили впервые определить сроки и места проживания владыки в Средней Азии: с середины 1924-го до лета 1925 г. - это Красноводск, с 28 августа 1925 г. до весны 1927 г. - Полторацк (Ашхабад), затем - Ташкент. В 1927 г. произошло изменение курса церковной политики, проводимой Заместителем патриаршего местоблюстителя митрополитом Сергием (Страгородским). Отношение митрополита Арсения к этой политике не было однозначным. В трудах церковных историков на этот счет существуют диаметрально противоположные мнения, поэтому в ходе исследования была поставлена задача - определить церковно-политические взгляды митрополита Арсения на основе анализа большого корпуса нарративных источников (письма и воспоминания). Сначала это отношение было резко отрицательным. Общения с митрополитом Сергием владыка Арсений не разрывал, публично высшую церковную власть не критиковал, но из-за нежелания подписывать Декларацию 1927 г. оказался в опале и был оставлен после окончания ссылки в Средней Азии. В 1933 г. митрополит Арсений вернулся к архиерейскому служению и церковно-административной деятельности, приняв назначение на Туркестанскую кафедру. Он три раза как минимум посетил Москву для участия в сессиях Временного патриаршего синода. И в этот период митрополит Арсений отрицательно относился к некоторым действиям высшей церковной власти, в частности к мерам по возвеличиванию митрополита Сергия. Владыка не скрывал этого, но никого публично не обличал, опасаясь усилить раскол. В статье выдвинут ряд предположений, касающихся той роли, которую играла фигура митрополита Арсения в вопросе о преемстве высшей церковной власти и в планах ОГПУ, добивавшегося ликвидации Русской Церкви. Эти гипотезы требуют дальнейшего изучения на основе новых документальных источников.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Похожие темы научных работ по философии, этике, религиоведению , автор научной работы — Озмитель Екатерина Евгеньевна

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

CENTRAL ASIAN PAGES OF THE BIOGRAPHY OF METROPOLITAN ARSENY (STADNITSKY):1924-1936

The article reconstructs the last period of life of the outstanding bishop of the Russian Orthodox Church Arseny (Stadnitsky). As metropolitan of Novgorod, he was sent into exile in Central Asia, where he spent 12 years. The information found in the letters of Metropolitan Arseny to the lawyer A. F. Koni and in the texts of Bishop Andrei (Ukhtomsky) has made it possible to identify the dates and places of residence of Metropolitan Arseny in Central Asia: he lived in Krasnovodsk from mid-1924 until the summer of 1925, in Poltoratsk (Ashgabat) from August 28, 1925 until the spring of 1927, and then in Tashkent. In 1927, there was a change in the course of church policy pursued by the Deputy Patriarchal Locum Tenens Metropolitan Sergius (Stargorodsky). The attitude of Metropolitan Arseny to the new church policy was ambiguous. There are contradictory opinions in works of church historians on this topic, due to which the task of the study is to identify Metropolitan Arseny’s church-related and political views drawing on a large corpus of narrative sources (letters and memoirs). At rst, this attitude was sharply negative. He did not break o communication with Metropolitan Sergius, did not criticise him publicly, but he fell into disgrace and was left in exile after its end. In 1933, Metropolitan Arseny, having accepted the appointment to the Turkestan see, returned to episcopal ministry and church-related administrative activities. He visited Moscow at least three times to participate in the sessions of the Provisional Patriarchal Synod. During this period, Metropolitan Arseny also had a negative attitude towards some actions of the higher church authorities, in particular, towards the measures to praise Metropolitan Sergius. Metropolitan Arseny did not hide this, but he did not publicly denounce anyone, fearing to strengthen the schism. The article makes a number of assumptions concerning the role played by Metropolitan Arseny in the question of the succession of the supreme church authority and in the plans of the Joint State Political Directorate which sought the liquidation of the Russian Church. These hypotheses require further study on the basis of new documentary sources.

Текст научной работы на тему «СРЕДНЕАЗИАТСКИЕ СТРАНИЦЫ БИОГРАФИИ МИТРОПОЛИТА АРСЕНИЯ (СТАДНИЦКОГО):1924-1936 ГГ.»

Вестник ПСТГУ

Серия II: История. История Русской Православной Церкви. 2022. Вып. 107. С. 64-91 БО!: 10.15382МигП2022107.64-91

Озмитель Екатерина Евгеньевна, д-р. ист. наук, вед. науч. сотрудник Научно-исследовательского отдела новейшей истории РПЦ ПСТГУ Россия, г. Москва katerina.ozmitel@gmail.com https://orcid.org/0000-0002-3671-9493

Среднеазиатские страницы биографии митрополита Арсения (Стадницкого): 1924-1936 гг.

Е. Е. Озмитель

Аннотация: В статье реконструируется последний период жизни выдающегося архиерея Русской Православной Церкви Арсения (Стадницкого, 1862-1936). Будучи митрополитом Новгородским и Старорусским, он был отправлен в ссылку в Среднюю Азию, где провел 12 лет, приняв за три года до кончины титул митрополита Ташкентского и Туркестанского. Данные, обнаруженные в письмах митрополита Арсения к юристу А. Ф. Кони и в сочинениях епископа Андрея (Ухтомского), позволили впервые определить сроки и места проживания владыки в Средней Азии: с середины 1924-го до лета 1925 г. — это Крас-новодск, с 28 августа 1925 г. до весны 1927 г. — Полторацк (Ашхабад), затем — Ташкент. В 1927 г. произошло изменение курса церковной политики, проводимой Заместителем патриаршего местоблюстителя митрополитом Сергием (Страгородским). Отношение митрополита Арсения к этой политике не было однозначным. В трудах церковных историков на этот счет существуют диаметрально противоположные мнения, поэтому в ходе исследования была поставлена задача — определить церковно-политические взгляды митрополита Арсения на основе анализа большого корпуса нарративных источников (письма и воспоминания). Сначала это отношение было резко отрицательным. Общения с митрополитом Сергием владыка Арсений не разрывал, публично высшую церковную власть не критиковал, но из-за нежелания подписывать Декларацию 1927 г. оказался в опале и был оставлен после окончания ссылки в Средней Азии. В 1933 г. митрополит Арсений вернулся к архиерейскому служению и церковно-административной деятельности, приняв назначение на Туркестанскую кафедру. Он три раза как минимум посетил Москву для участия в сессиях Временного патриаршего синода. И в этот период митрополит Арсений отрицательно относился к некоторым действиям высшей церковной власти, в частности к мерам по возвеличиванию митрополита Сергия. Владыка не скрывал этого, но никого публично не обличал, опасаясь усилить раскол. В статье выдвинут ряд предположений, касающихся той роли, которую играла фигура митрополита Арсения в вопросе о преемстве высшей церковной власти и в планах ОГПУ, добивавшегося ликвидации Русской Церкви. Эти гипотезы требуют дальнейшего изучения на основе новых документальных источников.

© Озмитель Е. Е., 2022.

Ключевые слова: Русская Православная Церковь в Средней Азии, история Ташкентской епархии, гонения на Церковь в Советском Союзе, ссыльное духовенство в Туркмении и Узбекистане, Декларация митрополита Сергия (Страгород-ского), церковная оппозиция.

Митрополит Ташкентский и Туркестанский Арсений (Стадницкий, 1862—1936) был одним из самых выдающихся архиереев своего времени. Жизненный путь его изучен достаточно хорошо1, кроме тех последних 12 лет, которые он провел в Средней Азии. В хрестоматийных биографиях описание событий этого периода занимает обычно не более одной страницы. Есть два исключения: посвященные владыке Арсению разделы в трудах митрополита Владимира (Икима) и протоиерея Леонида Патрахина2, но и они, основанные на одних и тех же материалах, содержат немало пробелов и погрешностей. Причина понятна — недостаток источников. Из Средней Азии митрополит Арсений писал письма будущим патриархам митрополиту Сергию (Страгородскому) и архиепископу Алексию (Си-манскому), многим другим священнослужителям. Когда фонды с этими и другими важными документами станут доступны исследователям церковной истории, тогда только можно будет составить полное жизнеописание митрополита Арсения. Пока же поставим скромную цель — на основе разнообразных неопубликованных и опубликованных, но малоизвестных источников дополнить его биографию. Во-первых, уточним, исправим и добавим факты, связанные с ссылкой и пребыванием в Средней Азии — даты переездов, места и условия проживания; во-вторых, проясним отношение митрополита Арсения к церковной политике того периода и обстоятельства его участия в жизни некоторых архиереев.

Перед ссылкой митрополит Арсений, привлеченный к следствию по делу Патриарха Тихона в качестве обвиняемого, с начала 1923-го почти полтора года находился в заключении. Большую часть этого срока он провел в Бутырской тюрьме. Осенью 1923 г. владыка болел — священноисповедник Лука (Войно-Ясенецкий) вспоминал, что в Бутырской тюремной больнице произошла его первая встреча с владыкой Арсением3. Позже в Ташкенте знакомство это переросло в большую дружбу.

10 января 1924 г. решением Верховного Суда митрополит Арсений и проходившие с ним по одному делу архиепископ Крутицкий Никандр (Феноменов) и секретарь синодальной канцелярии П. В. Гурьев были освобождены из тюрьмы. Однако уже 12 января на заседании Антирелигиозной комиссии при ЦК РКП(б)

1 Ефремова О. Н., Хайлова О. И. Краткое жизнеописание митрополита Ташкентского и Туркестанского Арсения (Стадницкого) // Дневник. Т. 1: 1880—1901. По материалам ГА РФ. М., 2006. С. 29—62; Кривошеева Н. А., Мазырин А., свящ. Арсений (Стадницкий Авксентий Георгиевич), митрополит // За Христа пострадавшие. Гонения на Русскую Православную Церковь 1917—1956: Биографический справочник. Кн. 1 (А). М., 2015. С. 607—612; Одинцов М. Высокопреосвященнейший Арсений (Стадницкий), митрополит Ташкентский и Туркестанский // Церковно-исторический вестник. 2002. № 9. С. 109—145; Савинова И. Д. Дело митрополита Арсения Стадницкого // Вопросы истории. 1999. № 6. С. 139—144.

2 Владимир (Иким), митр. По стопам апостола Фомы: Христианство в Центральной Азии. М., 2011; Патрахин Л., прот., Лай П., прот. По стопам Апостола Фомы. Воронеж, 2009.

3 Лука (Войно-Ясенецкий), свт. «Я полюбил страдание...»: Автобиография. М., 1996. С. 49.

было принято решение: «Ввиду того, что освобождение означенных лиц политически вредно — поручить ГПУ немедленно их арестовать и на следующем заседании Комиссии поставить вопрос о деле Тихона вообще»4. 15 января всех троих вновь заключили в Бутырскую тюрьму. Священник Димитрий Сафонов, ссылаясь на сведения из окружения Патриарха, пишет: «Арсению при выпуске из тюрьмы было сказано: "Если хочешь быть на свободе, сделай так, чтобы Тихон ушел на покой". Митрополит категорически отказался от этого предложения. Эти данные подтверждаются тем, что на первом допросе после ареста митрополиту вменялось в вину "распространение провокационных слухов"»5.

Обвинения, выдвинутые всем, проходившим по делу Патриарха Тихона, предполагали высшую меру наказания, и владыка Арсений готовился в тюрьме к расстрелу. В марте 1924 г. следствие по этому делу было неожиданно прекращено, но из тюрьмы митрополита Арсения, архиепископа Никандра и П. В. Гурьева не выпустили. 28 марта того же года решением комиссии НКВД по административным высылкам было принято постановление об их высылке в административном порядке из Москвы в Бухару сроком на три года. Патриарх Тихон в письме к Председателю Совнаркома А. И. Рыкову от 8 мая 1924 г. просил пересмотреть это решение6, но его ходатайство опоздало.

Обстоятельства отъезда митрополита Арсения в ссылку известны из мемуаров игумении Иулиании (Невахович)7. Матушка вспоминала, как она сама и другие помогавшие заключенным сестры храма Христа Спасителя узнали о приговоре и переводе митрополита Арсения, архиепископа Никандра и Гурьева в Таганскую пересыльную тюрьму. «Это было на Страстной неделе. Всю Страстную пришлось по очереди дежурить перед тюрьмой в ожидании этапа, и только на второй день Пасхи они были назначены на этап. День был весенний, теплый и яркий. С ними еще отправлялся архиепископ Симферопольский Никодим [Кротков] <...> Когда митрополиты стали подниматься на платформу, мы смогли их разглядеть. Бледные особой тюремной бледностью, в подрясниках и скуфьях, они несли каждый свои вещи в двух мешках на перевес через плечо. Но лица у них были радостные»8.

Страстная седмица в 1924 г. пришлась на 21—25 апреля (по новому стилю), второй день Пасхи — на 28 апреля. Таким образом, письмо Патриарха Тихона с

4 Протоколы Комиссии по проведению отделения церкви от государства при ЦК РКП(б)— ВКП(б) (Антирелигиозной комиссии). 1922—1929 гг. / сост. В. В. Лобанов. М.: Изд-во ПСТГУ, 2014. С. 115.

5 Сафонов Д., свящ. Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея России, и его время. М., 2019. С. 226.

6 См.: Одинцов М. И. Русские патриархи ХХ века. Судьбы Отечества и Церкви на страницах архивных документов. М., 1999. С. 131.

7 Игумения Иулиания (Невахович/Невакович Варвара Николаевна, в схиме Варвара, 1887—1972) в 1918—начале 1920-х гг. была старшей сестрой храма Христа Спасителя в Москве, где по окончании работы Поместного собора служил митрополит Арсений. Провела много лет в заключении и ссылках, после Великой Отечественной войны эмигрировала в Западную Европу, затем в США.

8 Иулиания (Невакович), игумения. Из воспоминаний // Русский пастырь. Духовное наследие Зарубежной Руси. 2000. № 37. URL: http://web.archive.org/web/20180807042929/http:// www.ruspast.com/2013/12 (дата обращения: 07.03.2022).

просьбой об освобождении архиереев и Гурьева опоздало на 10 дней. В любом случае, к этому ходатайству не прислушались бы — всех близких Патриарху людей удаляли намеренно и последовательно.

Добрался ли митрополит Арсений до места назначения в Бухару — неизвестно, но есть сведения о его пребывании в 1924 г. в Полторацке (ныне Ашхабад)9, где происходило распределение репрессированных по населенным пунктам Туркмении. Согласно рапорту епископа Ладожского Иннокентия (Тихонова) Патриарху Тихону, в 1924 г. в Полторацке митрополиту Арсению и архиепископу Никодиму (Кроткову) оказала помощь игумения местного Казанского монастыря Евгения (Александрина)10. Затем митрополит Арсений и архиепископ Ни-кодим (Кротков) были отправлены на берег Каспийского моря в Красноводск. Следовавшие с ними из Москвы архиепископ Никандр и Гурьев оказались в Каракалпакии.

Об обстоятельствах пребывания митрополита Арсения в Туркмении известно из его переписки с Анатолием Федоровичем Кони. С этим знаменитым юристом, проживавшим в Ленинграде, владыку связывали общие занятия в Государственном совете и теплые дружеские отношения. Переписка их началась в 1910 г., и в 1920-х гг. они не прерывали общения. В первом письме из ссылки, датированном 30 января 1925 г., митрополит Арсений сообщил, что он находится в Красноводске: «С половины [19]22 года я нахожусь вне пределов своей епархии, в невольном странствии, главными этапами которого являются Бутырки и Красноводск — настоящее место моего пребывания. В Бутырках я провел весь [19]23-й год и начало [19]24 г[ода] в ожидании суда по делу Патр[иарха] Тихона. 21-го марта ЦИК прекратил это дело и мы признаны социально неопасными. Тем не менее я сослан был в Бухару на три года, а затем в Красноводск, где и нахожусь уже 10-ть месяцев»11. Срок пребывания в Красноводске округлен — отсчет, очевидно, велся от даты приговора, от 28 марта 1924 г. То, что все эти 10 месяцев приписаны пребыванию в Красноводске, свидетельствует также о том, что в других населенных пунктах — это могли быть Ташкент, Полторацк, Бухара — митрополит, если и был, то совсем недолго.

О жизни в Красноводске владыка писал к Кони: «Наш город — малый, тысяч шесть населения, разноплеменного, разноверного; расположен на южном берегу Каспия; с трех сторон окружен совершенно обнаженными горами; в городе нет почти никакой растительности вследствие отсутствия пресной воды <...> Здесь нас было вначале 7 человек: четыре архиерея и три протоиерея. Теперь один протоиерей освобожден, и нас шестеро. Живем в двух маленьких комнатах настоящей коммуной, вместе молимся, вместе трапезуем от щедрот благодею-щих нам, сами по очереди стряпаем. Такое купное житие имеет и свои хорошие стороны, но много и плохих, принимая во внимание наш почтенный возраст, установившиеся привычки, различие характеров и темпераментов»12.

9 Город Полторацк до 1919 г. назывался Асхабад, с 1927 г. — Ашхабад.

10 Рапорт епископа Иннокентия Тихонова Святейшему Патриарху Тихону [25.03.1925 г.] // Зегжда А. Александро-Невское братство. Ярославль: Изд. дом «Новости Мира». 2009. С. 49.

11 ГА РФ. Ф. 564. Оп. 1. Д. 1072. Л. 18 об.

12 Там же. Л. 22 об.

В это время в ссылке в Туркмении находились архиепископ Самарский Анатолий (Грисюк), его викарий епископ Бузулукский Павел (Гальковский) и некоторые из арестованных с ними самарских священников. Владыка Анатолий в одном из писем 1925 г. указал свой адрес в Красноводске — улица Максима Горького, дом 313 — это тот же самый дом, где жил митрополит Арсений. Логично предположить, что викарий архиепископа Анатолия, епископ Павел, остановился в этом же доме, а с ними — и архиепископ Никодим. Предположения эти косвенно подтверждаются фотографией из архива М. Е. Губонина, на которой запечатлены сидящими четыре архиерея — Анатолий (Грисюк), Арсений (Стад-ницкий), Никодим (Кротков) и Павел (Гальковский). Позади них стоят четыре священника, трое из которых, возможно, — те самые ссыльные протоиереи, которых упоминал владыка Арсений. Крайним справа стоит настоятель Крас-новодской церкви иерей Александр Щербов, ставший митрополиту Арсению помощником на все годы его проживания в Средней Азии. Следует исправить распространенную атрибуцию этого снимка — он сделан не в 1927 г. в Турткуле14, а в Красноводске в промежуток времени с середины 1924-го до середины 1925 г.

С ссыльными священнослужителями Красноводска у митрополита Арсения сложились дружеские отношения; особенно близким ему стал архиепископ Анатолий — имена этих архиереев оказываются рядом в немногочисленных свидетельствах об их пребывании в Москве в первой половине 1930-х гг. Владыка Арсений с сожалением вспоминал своих красноводских собратьев на новом месте ссылки в Полторацке. О жизни в столице Туркмении он писал к Кони 1 октября 1925 г.: «С внешней стороны как будто лучше, п[отому] ч[то] как никак это стольный город с культурными учреждениями. Но мне грустно за Красновод-ском, этим ласточкиным гнездом, прилепившимся у подножия диких гор и при Каспии. И своею пустынностию он больше всего соответствует настроению подобных мне изгоев. Кроме того, мне жаль было расставаться с нашею коммуною, где, несмотря на некоторые отрицательные стороны такого совместного жития, мы в течение Ш годичного пребывания сроднились друг с другом. А затем там квартирные условия, особенно в последнее время, были прекрасны. Здесь же теперь, с возвышением города в столичный ранг, жилищный кризис и приходится ютиться в клетушке-келье в одно окно»15.

Конец полуторагодичного пребывания в Красноводске приходится на август 1925 г. Уточнить дату переезда митрополита Арсения в Полторацк позволяют сведения из автобиографического сочинения «История моего старообрядчества» епископа Андрея (Ухтомского). В первой тетради этого труда16 расска-

13 Архиепископ Анатолий (Грисюк) — А. И. Бриллиантову [04.03.1925] // Сосуд избранный. История Российских духовных школ. 1882-1932 / сост., авт. предисл., послесл. и ком-мент. М. Склярова. СПб., 1994. С. 332.

14 См.: За Христа пострадавшие... Кн. 1. (А). М., 2015. С. 610. О пребывании митрополита Арсения в Турткуле нет ни одного свидетельства.

15 ГА РФ. Ф. 564. Оп. 1. Д. 1072. Л. 21-22 об.

16 Это сочинение епископа Андрея опубликовано. См.: Знатнов А. В. Наш современник. 2007. № 1. С. 194-220; Зеленогорский М. Жизнь и труды архиепископа Андрея (князя Ухтомского). [М.:] Мосты культуры, 2011. С. 171-204. При подготовке к этим изданиям использовались два оригинала, публикация осуществлена без указания разночтений, сокращений и

зывается о том, как в Полторацке по просьбе старообрядческого архимандрита Климента (Логвинова) ссыльный епископ Андрей, желая преодолеть «грех раскола», решил стать архиереем для беглопоповских общин. Со старообрядческим архимандритом епископ Андрей столкнулся 28 августа 1925 г., по его словам, случайно, когда встречал на вокзале «митрополита Новгородского Арсения, приезжавшего в Асхабад из Красноводска»17. Митрополит к епископу Андрею ехать отказался, и «митрополичий обед (состоявший из картошки вареной и жареной)», съел архимандрит Климент18.

Из этого же труда следует, что с начала своего пребывания в Полторацке митрополит Арсений молился в городской кладбищенской Никольской церкви. Общался он также и с епископом Андреем, стараясь предотвратить его так называемое воссоединение с беглопоповцами. Епископ Андрей писал: «Я не счел возможным скрыть от митр[ополита] Арсения наши планы. Митрополит меня отговаривал от "рискованного шага", говорил, что мои намерения неканоничны, что я должен отправить архимандрита Климента к митрополиту Крутицкому19 и т. п.»20. Епископ Андрей не соглашался и просил митрополита разделить «торжество первой молитвы со старообрядцами, бывшими раскольниками». Владыка Арсений отказался от участия в этом акте и, как писал епископ Андрей, «на этом не успокоился и послал в дом К. Н. Потатуева, где жил архим[андрит] Климент, архим[андрита] Евгения Кобранова уговорить Климента не связываться со мною, а прийти к митр[ополиту] Арсению для соответствующих переговоров. Архим[андрит] Климент на это сказал мне: "Зачем я к нему пойду?"»21.

Никакие вразумления не помогли, и 10 сентября (28 августа по ст. ст.) 1925 г. там же, в Полторацке, в Никольском молитвенном доме22, был совершен чин присоединения епископа Андрея к старообрядчеству. Митрополит Арсений сообщил об этом событии в Москву. По некоторым данным, он послал Патриаршему местоблюстителю митрополиту Петру текст «Исповедания» епископа Андрея с таким комментарием: «Что сей сон значит?»23. Владыка Арсений дал также каноническую оценку полторацким событиям августа—сентября 1925 г., предупреждая и священнослужителей, и паству об опасности уклонения в рас-

разбивки на листы, поэтому в данной статье текст цитируется по оригиналу, хранящемуся в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ).

17 Андрей, епископ Уфимский. История моего старообрядчества [Тетрадь № 1. 30 ноября 1926 г.] // РГАЛИ. Ф. 1345. Оп. 1. Д. 17. Л. 32-33, 43. В оригинале Красноводск ошибочно назван Краснозаводском.

18 Там же. Л. 32.

19 Речь идет о священномученике Петре (Полянском), который, принимая обязанности Патриаршего местоблюстителя, носил титул митрополита Крутицкого. Именуя его таким образом, епископ Андрей подчеркивал, что он не признавал акт передачи митрополиту Петру высшей церковной власти после кончины Патриарха Тихона.

20 Андрей, епископ Уфимский. История моего старообрядчества. Л. 43.

21 Там же. Л. 45-47.

22 Это была не старообрядческая церковь, как пишут обычно, а домашняя церковь иеромонаха Матфея (Трофимова), которого организаторы мероприятия решили считать старообрядцем, так как он был «нигде не зарегистрированным, в некотором роде "беглым" попом» (Андрей, епископ Уфимский. История моего старообрядчества. Л. 44).

23 Владимир (Иким), митр. Указ соч. С. 559.

кол. Одному из своих новгородских корреспондентов митрополит писал в начале 1926 г.: «Еп[ископ] Андрей. выбывает неизвестно куда; вероятно, в свою бывшую Уфимскую епархию, но не к православным, а к беглопоповцам, к которым он здесь перешел чрез второе миропомазание дониконовским миром. Теперь мы с ним не имеем молитвенного общения, как расколовшимся с нами»24. «Мы» в этом письме — это клир и община единственной оставшейся у «тихоновцев» Никольской кладбищенской церкви Полторацка, а также бывшие там в ссылке епископ Лев (Черепанов) и архимандрит (затем епископ) Евгений (Кобранов), которые прислушались к мнению владыки Арсения. Ожидая церковного суда, они публично не осуждали епископа Андрея, но прекратили с ним общение25.

В Полторацке митрополит Арсений поселился сначала в доме № 14 по улице Журавлевской — именно там ему более полугода пришлось ютиться в клетушке-келье в одно окно. Среднеазиатские верующие активно помогали ссыльному духовенству. В конце декабря 1925 г. владыка Арсений получил также помощь — 10 руб. — от Екатерины Пешковой, возглавлявшей Общество помощи политза-ключенным26. Однако число ссыльных православных в Туркмении в это время было так велико, что эта помощь не могла быть достаточной, и владыка Арсений в Полторацке какое-то время был очень стеснен в средствах.

В мае 1926 г. он сообщил Кони о своем новом адресе: улица Крымская, дом № 7 — здесь он прожил около года.

Срок ссылки митрополита Арсения — три года — заканчивался в марте 1927 г., но задолго до этого у владыки Арсения появились сведения (слухи) о возможно более раннем возвращении его в центр. 19 мая 1926 г. он написал А. Ф. Кони: «Моя "чаша испытаний" постепенно уменьшается в количестве времени. Остается еще десять месяцев. Но ходят слухи, что в связи с печальными событиями в жизни нашей Общей Матери, предполагается и меня вызвать в качестве консультанта. Но я предпочел бы оставаться здесь до положенного срока, а там — полностью на волю Божию, всегда благую и спасительную»27.

Говоря о печальных событиях в жизни нашей Общей Матери, митрополит Арсений намекал на очередную антицерковную кампанию советского государства. После того как 9 декабря 1925 г. был арестован Патриарший Местоблюститель митрополит Петр, церковные нестроения усилились и появилась еще одна организованная ОГПУ группа раскольников — так называемые григориане. Архиереи и священники, объединенные епископом Борисом (Рукиным) и архиепископом Григорием (Яцковским), объявили церковную власть брошенной на

24 Константиновский В. С. Православие и епископ Андрей, бывший князь Ухтомский. Уфа, 1926. С. 20. В этом апологетическом труде уфимский священник Виктор Константиновский сообщает также о позиции другого ссыльного архиерея, епископа Нижнетагильского Льва (Черепанова), титулуя его почему-то Асхабадским: «О переходе в раскол еп. Андрея и о прекращении с ним молитвенного общения пишет в Уфу и епископ Асхабадский Лев, бывший его приятель.» (Там же. С. 20).

25 Епископ Евгений писал в 1928 г. митрополиту Никандру (Феноменову) в Ташкент о епископе Андрее: «Его "перемазание" произошло на моих глазах в Асхабаде. Мы его тогда осудили, но публично не позорили, ожидая суда» (НА Уз. Ф. Р-429. Оп. 1. Д. 65. Л. 41).

26 ГА РФ. Ф. 8409. Д. 132. Л. 54.

27 ГА РФ. Ф. 564. Оп. 1. Д. 1072. Л. 33 об.

произвол судьбы. Митрополит Петр был дезинформирован и принял решение создать коллегиальное управление. Его разрешение, благодаря интригам начальника 6-го отделения Секретного отдела ОГПУ Е. А. Тучкова, узурпировали григориане, создав свой Временный высший церковный совет (ВВЦС).

Митрополита Арсения эти события касались напрямую. 5 декабря 1925 г. митрополит Петр в завещании на случай своей смерти назвал его третьим кандидатом на должность Патриаршего местоблюстителя. В конце декабря 1926 г. имя митрополита Арсения вновь вспоминали на высших уровнях церковной власти (не без участия ОГПУ). М. Е. Губонин пишет: «Между Местоблюстителем и Тучковым велись немалые дебаты по поводу создавшегося внутрицерковного положения, вызванного учреждением нового (для Местоблюстителя) коллегиального высшего церковного управления, которым (если бы) оно осуществилось дальше, идея патриаршества была бы ликвидирована окончательно <...> В результате этих дебатов митрополиту Петру была предоставлена возможность телеграфно обратиться к пребывающему в среднеазиатской ссылке митрополиту Новгородскому Арсению (Стадницкому) с приглашением его к участию в предположенном коллегиальном управлении Церковью»28. Телеграмму с этим приглашением, написанную 1 января 1926 г., по назначению не отправили29, но, вероятно, слухи об этом вызове дошли до Полторацка. Тучков, манипулируя телеграммой Патриаршего местоблюстителя, в любой момент мог перевести митрополита Арсения из Туркмении в Москву, для того чтобы попытаться заставить его поддержать григорианство или попробовать организовать с его помощью другую раскольничью организацию. В 1924 г. митрополиту Арсению уже предлагали подобную роль через архиепископа Евдокима (Мещерского). Тогда, отказавшись от перехода в лагерь обновленцев, он выбрал тюремное заключение. В 1926 г. он по-прежнему был против участия в церковных расколах и интригах спецслужб, предпочитая оставаться в ссылке до положенного срока. Быть консультантом, то есть советником и помощником сотрудников ОГПУ, грубо вмешивающихся во внутрицерковную жизнь, владыка не хотел, хотя и рвался душой в Новгород, в Ленинград к друзьям, к привычному образу жизни, к книгам, к своему утраченному архиву.

К концу третьего года пребывания в Туркмении митрополит Арсений понял, что в Новгород, к прежнему месту служения, он не возвратится. 29 января 1927 г. он писал к Кони: «Хотя в конце марта и истекает срок моего курортного лечения, но, судя по подобным примерам, он бисируется или же переменяется место "дондеже дух не изыдет"»30. Возможно, срок ссылки «бисировался», то есть умножался, дважды — митрополит Арсений назван ссыльным в одном из документов Помполита за 1934 год31.

28 Губонин М. Е. Кифа — очерк жизни и деятельности Патриаршего Местоблюстителя митрополита Крутицкого Петра (Полянского) // Кифа — Патриарший Местоблюститель свя-щенномученик Петр (1862-1937), митрополит Крутицкий. М., 2012. С. 237, 270.

29 Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти, 1917-1943 / сост. М. Е. Губонин. М., 1994. С. 439-440, 884.

30 ГА РФ. Ф. 564. Оп. 1. Д. 1072. Л. 39 об.

31 ГА РФ. Ф. 8409. Д. 848. Л. 96.

Выяснить, когда митрополит Арсений переехал в Ташкент, пока не удается. М. И. Одинцов пишет, что 28 февраля 1927 г., то есть за месяц до окончания срока ссылки, «особое совещание при коллегии ОГПУ разрешило митрополиту Арсению свободное проживание в пределах Средней Азии»32. Спустя некоторое время, по мнению Одинцова, «он был переведен в Ашхабад», а, значит, в Ташкент еще позже. По мнению иеромонаха Фотия (Нечепоренко), «в 1926 г. переведен в Ташкент, где и находился безвыездно до своей кончины», получив право на свободное проживание в пределах Средней Азии 28 марта 1927 г.33 О том, что митрополит Арсений проживал в Ташкенте с 1926 г., сообщается почти во всех его биографиях. Однако, прочитав письма к А. Ф. Кони, приходится признать это утверждение ошибочным. В октябре 1925 г. владыка из Полторацка отправил первое после переезда письмо. 1 января 1927 г. из того же города он писал: «Обитаю на прежнем месте моего преселения (так в оригинале. — Е. О.) и при прежних ведомых Вам условиях. Через три месяца (28 марта) истекает срок трехгодичного моего курортного лечения. Что дальше будет — не ведаю. Думаю, что не возвратят к прежнему месту моего служения, а продлят еще срок моего лечения, с пребыванием здесь ли, или в другом месте»34. Последнее из известных нам писем к Кони было отправлено 29 января 1927 г. Оно, так же как и все остальные письма, начиная с октября 1925 г., было написано в Полторацке. Так что для 1926 г. можно предположить лишь кратковременные визиты митрополита Арсения в Ташкент. Он мог находиться там проездом или по вызову в Ташкентское ГПУ для допросов — о подобной практике известно из биографий других архиереев, находившихся в ссылке в Туркмении.

Скорее всего, владыка Арсений покинул Полторацк весной 1927 г., возможно, не сразу по окончании в марте срока ссылки, а позже. Ташкентскому, тогда обновленческому, протоиерею Григорию Брицкому пришлось ходатайствовать перед властями об облегчении участи митрополита и переводе в Ташкент. Об этом факте в 1946 г. сообщал в рапорте на имя Патриарха Алексия Среднеазиатский епископ Гурий (Егоров), ссылаясь на слова самого митрополита Арсения35. Как замечает Д. В. Павлов, опубликовавший этот документ, «митрополит Арсений (Стадницкий), как и Брицкий, был родом из Молдавии. Протоиерей Григорий указывал, что митрополит Арсений дважды был его учителем — в Единецком духовном училище и в Кишиневской духовной семинарии. По всей видимости, уважение к своему бывшему учителю послужило причиной ходатайств Брицкого об облегчении участи митрополита Арсения, даже при том, что в годы обновленческого раскола они находились "по разные стороны баррикад"»36.

О переезде митрополита Арсения весной 1927 г. официально заявил Заместитель Патриаршего местоблюстителя митрополит Сергий. 18 мая на совещании для подготовки указа об учреждении Временного Патриаршего Синода

32 Одинцов М. И. Высокопреосвященнейший Арсений (Стадницкий). С. 141.

33 Фотий (Нечепоренко), иеромонах. Указ соч. С. 415.

34 ГА РФ. Ф. 564. Оп. 1. Д. 1072. Л. 34.

35 Павлов Д. В. «До смерти я буду призывать вас к молитве»: Жизнь и служение митрополита Гурия (Егорова). М., 2021. С. 373.

36 Там же.

он сказал: «Мною приглашен также Преосвященный Митрополит Новгородский Арсений. К сожалению, вследствие перемены им местожительства, письмо, посланное по старому адресу, очевидно, задержалось в дороге, и ответа от М[итрополита] Арсения пока не получено»37. Этот Синод формировался по требованию ОГПУ на условиях, навязанных митрополиту Сергию, а потому нельзя исключать и других причин молчания владыки Арсения. Прежде он уже несколько раз отказывался от участия в интригах ОГПУ, целью которых были перестройка и ломка высшего церковного управления ради ликвидации Русской Церкви. И в 1927 г. инспирированный властями новый курс церковно-государственных отношений владыка не поддержал.

Несмотря на отсутствие согласия митрополита Арсения, он был номинально включен в состав Синода. Имя владыки, призванное укрепить авторитет нового органа, стояло первым в списке, однако в течение шести лет он в заседаниях не участвовал. Владыка Арсений не подписывал Послания от 29 июля 1927 г., известного как Декларация митрополита Сергия, что объясняют обычно тем, что он находился в это время в ссылке. С публичными заявлениями против Декларации и прочего он не выступал, не ставил под сомнение права Заместителя; нет сведений о том, что он запрещал использовать свое имя среди членов Синода. Действительно, создавалось впечатление, что митрополит Арсений в 1927 г. одобрил новую церковную политику митрополита Сергия, но из-за ограничения права передвижения не мог приехать в Москву, чтобы лично поддержать Заместителя. Но это только впечатление. У митрополита Арсения с митрополитом Сергием были серьезные разногласия. Свидетельств тому немало, так как об отрицательном отношении митрополита Арсения к новой церковной политике хорошо знали его современники. Например, есть свидетельство с Со-ловков архимандрита Феодосия (Алмазова): «Митрополиты Кирилл и Арсений отошли в сторону от церковных дел и относятся отрицательно к политической позиции митрополита Сергия, первый больше, второй меньше, но точных сведений об этом не имею»38. За границей, напротив, полагали, что митрополит Арсений «из туркестанской ссылки безбоязненно писал митрополиту Сергию свой протест против его соглашения с богоборческими властями и отрицал всякую возможность компромисса с ними»39. До конца прояснить позицию митрополита Арсения на основании таких свидетельств невозможно. К сожалению, за редчайшими исключениями все источники по этому вопросу не датированы, доступны только в воспоминаниях, в пересказах или цитатах, опубликованных без указания на места хранения документов и прочих научных атрибутов, позволяющих перепроверить данные. Каждое в отдельности такое свидетельство можно считать не вполне надежным, но они согласуются с фактами биографии

37 «На путь совершенно искренней лояльности к нашей Советской Власти»: Протокол учредительного заседания Временного патриаршего священного синода при митрополите Сергии (Страгородском) / публ. свящ. А. Мазырина // Исторический архив. 2014. № 2. С. 123.

38 Феодосий (Алмазов), архим. Мои воспоминания: Записки соловецкого узника / под-гот. текста и публ. М. И. Одинцова; примеч. и коммент. И. В. Соловьёва. М., 1997. С. 71-72.

39 Польский М., протопр. Новые мученики российские. Т. 1. Jordanville: Тип. прп. Иова Почаевского, 1949. С. 148-149.

митрополита Арсения 1927-1933 гг., не противоречат друг другу и в совокупности позволяют составить общее представление о его отношении к церковной политике этого времени.

Одно из самых ранних свидетельств находим в так называемом Киевском воззвании — документе, который был составлен в сентябре 1927 г. ради критического разбора Декларации митрополита Сергия. Связь с украинскими священнослужителями летом 1927 г. у митрополита Арсения, очевидно, не прерывалась, и в Киеве знали не только о его положении, но и о том, как он сам осознает это положение: «Митрополит Арсений, поименованный среди членов Синода, не может приехать в Москву и в пустынях Туркестана, по его словам, готовится к вечному покою»40. Последнюю фразу можно понимать как решение митрополита Арсения оставаться на покое, не принимая новых назначений. Может быть и другое толкование. Выше сообщалось, что срок ссылки митрополиту Арсению был продлен в марте 1927 г. Это произошло тогда же, когда власти готовились отпустить на свободу митрополита Сергия с договоренностями об издании Декларации. Именно в марте, на стадии предварительных переговоров с ссыльным и заключенным духовенством, могла звучать угроза оставить в вечной ссылке тех, кто отказывался поддержать Заместителя местоблюстителя в подготовке Синода и Декларации. Из писем к Кони 1926 г. видно, что митрополит Арсений предчувствовал, что его оставят в изгнании «дондеже дух не изыдет». И в 1927 г. он не мог не осознавать, что вслед за отказом поддержать новую церковную политику последуют вечная опала или смертный приговор.

То, что митрополит Арсений не хотел принимать участие в деяниях митрополита Сергия и его Синода, подтверждают события из жизни Туркестанской епархии. Осенью 1927 г. епископ Лука отказался последовать назначениям митрополита Сергия. К этому времени прошел год, как он в первый раз был смещен Заместителем с Туркестанской кафедры. Несмотря на это владыка Лука оставался в Ташкенте и временами действовал как правящий архиерей41. Митрополит Арсений его позицию поддерживал. О том, что эти архиереи были солидарны в игнорировании назначений митрополита Сергия, докладывал ташкентский протоиерей Михаил Андреев, восклицая: «Чему подлежат митроп[олит] Арсений и еп[ископ] Лука, имевшие указ о переводе е[пископа] Луки в Елец [от 5 октября 1927 г.], но упорно, в Сергиевском храме возглашавшие право-правящим слово истины в Туркестане "Луку, Епископа Ташкентского и Туркестанского"»42. Позже владыка Лука укорял себя за то, что отказывался от назначений Заместителя и вспоминал, что принял эти решения под влиянием митрополита Арсения: «Я хотел безропотно подчиниться этим переводам, но митрополит Новгородский Арсений, живший тогда в Ташкенте на положении ссыльного и бывший в большой дружбе со мной и моими детьми, настойчиво советовал мне никуда не ехать, а

40 Цит. по: Алчущие правды. Материалы церковной полемики 1927 г. М., 2010. С. 168.

41 См. подробнее об этом: Озмитель Е. Е. Архиерей-послушник для Туркестанской епархии (к вопросу о назначении митрополита Никандра (Феноменова) на Ташкентскую кафедру в 1927 году) // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2020. Вып. 97. С. 141-146.

42 НА РУз. Ф. Р-429. Оп. 1. Д. 53. Л. 8.

подать прошение об увольнении на покой. Мне казалось, что я должен последовать совету маститого иерарха, бывшего одним из трех кандидатов на Патриарший престол на Соборе 1917 года. Я последовал его совету и был уволен на покой в 1927 году»43.

Перед этим, 15 сентября 1927 г., Ташкентскую кафедру занял митрополит Никандр, который к этому времени, освободившись из Турткульской ссылки, находился в Ашхабаде и только в начале 1928 г. смог переехать в свой кафедральный город. Назначение это, призванное навести порядок в управлении Туркестанской епархией, привело ко многим новым конфликтам, которых можно было бы избежать, если бы кафедру тогда занял митрополит Арсений. Гипотетически от митрополита Сергия ему могло прийти такое предложение, так как к середине лета 1927 г. переписка их была восстановлена. В книге митрополита Владимира (Икима) процитировано письмо от 26 июля 1927 г., в котором владыка Арсений писал Заместителю: «Преосвященный Лука очень хорош в Ташкенте, однако опасаюсь, что уж слишком хорош. В будущем он может принести очень много пользы на ниве Божией. А покамест надо бы поберечь его для лучших времен»44. Тем не менее, обсуждая и в дальнейшем с митрополитом Сергием проблемы Туркестанской епархии, владыка Арсений оставался на покое. И даже после кончины в марте 1933 г. правящего митрополита Никандра, он не сразу, а только через полгода вступил на Ташкентскую кафедру. Чем можно объяснить такое упорное отстранение от новых назначений, от «официальной» церковной жизни? Первое, что приходит на ум, это недовольство политикой митрополита Сергия. Но нельзя исключать и то, что от Ташкентской кафедры владыка Арсений мог отказываться по этическим (из-за дружбы с владыкой Лукой) или по каким-то другим соображениям.

Более отчетливо позиция владыки Арсения вырисовывается при рассмотрении источников, связанных с именами тех, кто разорвал общение с митрополитом Сергием. В книге митрополита Иоанна (Снычева) пересказывается письмо владыки Арсения от 10 апреля 1928 г. о том, «что он никому не давал никаких полномочий вписывать его имя в число оппозиционеров, хотя и мог иметь по неосведомленности кое-какие недовольства на некоторые поступки Заместителя, и что действия митр. Агафангела, митр. Иосифа, еп. Димитрия и иже с ними

43 Лука (Войно-Ясенецкий), архиеп. Я полюбил страдания... С. 67. Сам владыка Лука относил все эти назначения к событиям осени 1926 г.: «Протоиерей Андреев... неоднократно писал обо мне Патриаршему Местоблюстителю митрополиту Сергию и даже ездил к нему, и сумел восстановить против меня Местоблюстителя, от которого в сентябре того же года я получил три быстро следовавших один за другим указа о переводе меня с епархиальной Ташкентской кафедры в город Рыльск Курской области викарием, потом в город Елец викарием Орловского епископа и, наконец, в Ижевск епархиальным епископом» (Там же. С. 67). Однако известно только об одном назначении 1926 г. — в Рыльск. На Елецкую кафедру, к тому моменту уже самостоятельную, назначение последовало 5 октября 1927 г. Перемещение на Ижевскую кафедру предполагалось, скорее всего, также осенью 1927 г. Владыка Лука в своих воспоминаниях, надиктованных в конце 1950-х гг., иногда ошибался в датах. Скорее всего, именно неточная атрибуция эпизода с тремя несостоявшимися назначениями привела к ошибочному утверждению историков, что с 1926 г. митрополит Арсений проживал в Ташкенте.

44 Владимир (Иким), митр. Указ. соч. С. 612.

он отнюдь не одобряет»45. Скорее всего, в оригинале этого письма указано, какими именно действиями митрополита Сергия был недоволен владыка Арсений. Иначе зачем бы митрополиту Иоанну, занимавшемуся апологией официальной церковной политики 1920-1930-х гг., понадобилось столь расплывчато излагать это письмо — он бы его просто процитировал или опубликовал целиком. Не исключено, конечно, что самому автору «Церковных расколов» это письмо из архива митрополита Мануила (Лемешевского) попало в изложении. В любом случае из этого пересказа ясно, что никаких действий, ведущих к расколу, митрополит Арсений не мог одобрить и допустить. В письме от 12 апреля того же года владыка Арсений увещевал митрополита Иосифа: «Ваше Высокопреосвященство, Высокопреосвященнейший Владыко. "Глаголеши, яко богат есмь и обогатихся и ничтоже требую: и не веси, яко ты еси окаянен и беден, и нищ, и слеп, и наг". Надобно нам беречься, да не сбудется на нас сие слово Писания. Должно нам помнить, что под сиянием архиерейских риз носим мы смиренные монашеские одежды. Вспомни и ты, что это я постригал тебя в образ монашеский, каковой есть образ святого послушания. Вспомни и выслушай: чье дело делаешь, учиняя в Церкви раздор, дело Божие или вражие? Рассудок в тебе силен, знаю, так сам рассуди. Скорбит душа моя о тебе, дорогое мое чадо. Митрополит Арсений»46. Раскол для митрополита Арсения — тяжкий грех, и как бы он ни был недоволен некоторыми поступками Заместителя, вставать на путь разделения он категорически не желал.

Если бы чрезвычайно авторитетный владыка Арсений разорвал общение с митрополитом Сергием или открыто раскритиковал его, объявление об этом стало бы подобно взрыву. Интрига Тучкова могла рухнуть, но и церковная смута усилилась бы чрезвычайно. Одно имя митрополита Арсения могло возглавить раскол и увести за собой почти весь епископат. Полагаем, что из этих или подобных соображений владыка не разрывал общения с митрополитом Сергием, боясь резкими публичными действиями еще более усугубить и без того сложное положение церковной иерархии. Уйдя в умеренную оппозицию, не принимая назначений, он последовал совету авторов Декларации: по крайней мере не мешать им, устранившись временно от дела47.

Устранение от дел в то труднейшее для верующих время не обещало покоя. Митрополит Арсений продолжал жить жизнью Церкви и не мог оставаться ее равнодушным наблюдателем. Его душевное состояние описала Надежда Юрьевна Фиолетова, посвятив владыке несколько абзацев своих воспоминаний. Н. Ю. Фиолетову можно считать компетентным очевидцем и интерпретатором, несмотря на то что в ее книге, как и во многих мемуарах, встречаются ошибочные даты. Вместе со своим супругом, участником Поместного Собора философом Николаем Николаевичем Фиолетовым, она проживала в Ташкенте с 1924 до 1931 г., тесно общаясь с православным духовенством. Как писала Надежда

45 Иоанн (Снычев), митр. Церковные расколы в Русской Церкви 20-х и 30-х годов XX столетия — григорианский, ярославский, иосифлянский, викторианский и другие, их особенности и история. Сортавала, 1993. С. 196.

46 Цит. по: Владимир (Иким), митр. Указ. соч. С. 577-578.

47 Цит. по: Алчущие... С. 119.

Юрьевна о своем муже, в те годы, «которые совпали с началом наиболее острого периода кризиса церковной жизни, он часто участвовал в обсуждении животрепещущих вопросов в жизни Церкви как в кругах церковных деятелей, так и в кругу своих ближайших друзей»48. Ценные воспоминания Надежды Юрьевны дают возможность не только понять настроение митрополита Арсения, но и реконструировать его образ, показать обстоятельства его жизни в Ташкенте, раскрыть некоторые аспекты его отношения к церковной политике.

О митрополите Арсении в 1927-1929 гг. Фиолетова пишет: «Жил он в Ташкенте в вольной ссылке, снимая чуть ли не у узбеков малюсенькую комнатушку с терраской, выходившей прямо во двор. Даже он ходил в узбекском халате, что, помню, меня поразило, сам стряпал себе пищу и жил в убогости и смирении, но и в этом униженном виде сказывался вельможа до мозга костей.

Н[иколай]49 Н[иколаевич] бывал у него несколько раз, однажды вместе с Василием Михайловичем Комаревским, и он бывал в нашем доме, один раз, вспоминается, вместе с правящим м[итрополитом] Никандром <...>. Были они очень тронуты, когда мы их усадили за стол в глубоких креслах, — отвыкли от такого почета в мирском обществе. М[итрополит] Арсений был сослан в Ташкент за оппозицию м[итрополиту] Сергию. По этому вопросу, главным образом, и шла у него беседа с Н[иколаем] Н[иколаевичим], встречавшимся с ним еще в бытность свою на Соборе. <...> В Ташкенте Владыка Арсений, гонимый, испытавший арест, тюрьму и ссылку, очень смирился и просто, радушно, с большим доброжелательством встретился с ним и был, как казалось, благодарен, что не забывают его <...> В бытность свою в Ташкенте владыка Арсений был в упадочном настроении, считал положение Церкви крайне тяжелым и когда, кажется В. М. [Комаревский], в разговоре заметил, что "Врата адовы не одолеют ее", он с горечью ответил: "Уже одолели"»50.

Н. Ю. Фиолетова уверенно утверждает, что хотя митрополит Арсений и дружил с митрополитом Ташкентским Никандром, защищавшим официальную точку зрения, но сам находился в оппозиции. Несколько раз она называет его опальным митрополитом и уверяет, что опале этой он подвергся из-за несогласия с митрополитом Сергием51. К сожалению, она не раскрыла в деталях взгляды владыки Арсения, лишь однажды упомянув о том, какие именно действия заместителя местоблюстителя вызывали его недовольство. «Среди церковных деятелей, таких как м[итрополит] Арсений или еп[ископ] Андрей, вызывало критику провозглашение себя митр[ополитом] Сергием "местоблюстителем патриаршего престола" при жизни м[итрополита] Петра, преемственно принявшего власть местоблюстителя от самого Святейшего патриарха Тихона, тогда как Сергий был всего только "местоблюстителем местоблюстителя" впредь до возвращения м[итрополита] Петра»52. Надежда Юрьевна объединяет здесь двух

48 Фиолетова Н. Ю. История одной жизни // Минувшее: Ист. альманах. Вып. 9. М.: Прогресс; Феникс, 1992. С. 76.

49 Воспоминания Фиолетовой опубликованы без расшифровки сокращений. Дополнения в квадратных скобках сделаны автором этой статьи.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

50 Фиолетова Н. Ю. Указ. соч. С. 66-67.

51 Там же. С. 67-68.

52 Там же. С. 72.

архиереев, хотя митрополит Арсений разорвал общение с епископом Андреем (Ухтомским) после «воссоединения» того с беглопоповцами в 1925 г., а значит, обсуждать с ним церковную жизнь не стал бы. Кроме того, непонятно, что это за провозглашение. Можно предположить, что архиереи критиковали те действия Заместителя, в которых он выступал как Местоблюститель. Они могли осуждать его за превышение полномочий, то есть за то, в чем в конце декабря 1929 г. сам митрополит Петр упрекал своего заместителя в письме из ссылки: «Мне сообщают о тяжелых обстоятельствах, складывающихся для Ц[ерк]ви в связи с переходом границ доверенной Вам церк[овной] власти. Очень скорблю, что Вы не потрудились посвятить меня в свои планы по управлению Ц[ерко]вью. А между тем Вам известно, что от местоблюстительства я не отказывался и, следовательно, высшее церк[овное] управление и общее руководство церк[овной] жизнию сохранил за собою. В то же время смею заявить, что званием заместителя Вам предоставлены полномочия только для распоряжения текущими делами, быть только охранителем существующего порядка»53.

Сообщение Надежды Юрьевны о критике митрополита Сергия, несмотря на туманность, все-таки заслуживает внимания — из него следует, что у Фиолетовых в разговорах с митрополитом и другими архиереями на первый план выдвигались канонические, а не политические аспекты. Через несколько лет, в 1934 г., владыка Арсений будет критиковать Заместителя за то же самое — за возвышение себя в обход митрополита Петра (об этом речь пойдет ниже).

В церковной полемике конца 1920-х гг. не одна Фиолетова, объединившая в своих воспоминаниях взгляды митрополита Арсения и епископа Андрея, высказывалась обобщенно. Священнослужителей в соответствии с их позицией по отношению к Декларации и деяниям митрополита Сергия и его Синода группировали (и современные историки продолжают так делать) по территориальному принципу. Так возникло понятие «ташкентцы». В октябре 1927 г. епископ Виктор (Островидов) писал митрополиту Сергию: «Души наши изнемогают, ужас созерцания того, что теперь происходит кругом в Церкви, подобно кошмару, давит нас, и всех охватывает жуткий страх за будущее Церкви. Там, далеко, задумал отложиться Ташкент, тут бурлит и возмущается Ленинград.»54 В дальнейшем «Ташкент» был противопоставлен отделившемуся от Заместителя «Ленинграду», и эти образы, трансформировавшись, стали техническими терминами для описания полюсов полемики. Имена архиереев, объединенных понятием «ленинградцы», очевидны: митрополит Иосиф (Петровых), епископы Димитрий (Любимов) и Сергий (Дружинин). С «ташкентцами» не так просто. Кого имел в виду епископ Виктор (Островидов), говоря о задумавшем отложиться Ташкенте? Конечно, не митрополита Ташкентского Никандра, всегда бывшего верным митрополиту Сергию. Скорее всего, до центральных губерний доходили слухи

53 Цит. по: Воробьев В., прот., Косик О. В. Слово Местоблюстителя: Письма Местоблюстителя священномученика митрополита Петра (Полянского) к митрополиту Сергию (Стра-городскому) из Тобольской ссылки и люди, послужившие появлению этих документов // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2009. Вып. 3 (32). С. 60.

54 Алчущие. С. 228-229.

о задумавшихся митрополите Арсении и епископе Луке с клиром единственной у тихоновцев Ташкента Сергиевской церкви. Возможно также, речь у епископа Виктора шла об очень влиятельном в 1920-е гг. в Туркестанской епархии давно отложившемся епископе Андрее (Ухтомском) с его духовными чадами из общины архимандрита Вениамина (Троицкого) при домовой церкви на Никольском шоссе в пригороде Ташкента.

Позже представление о взглядах далекого Ташкента в центральной России уточнилось. Произошло это благодаря письмам митрополита Арсения, вроде того, в котором он сообщал, что никому не давал полномочий вписывать его имя в число оппозиционеров. В 1929 г. митрополит Кирилл (Смирнов) причислял митрополита Арсения к таким «ташкентцам», которые, выступая против «ленинградцев», не могут полностью солидаризоваться и с митрополитом Сергием. В письме того времени, осуждая Заместителя и его Синод, владыка Кирилл писал: «Выход же из греха может быть только один — покаяние и достойные его плоды. И кажется мне из моего далека, что этого покаяния одинаково ждут и ленинградцы, и осуждающие их ташкентцы. Разница между ними не в убеждениях, а лишь в темпераменте, с каким убеждение высказывается. В силу разницы религиозного темперамента одни ждут покаяния немедленно, другие — чтобы не потерять надежды на возможность созыва законного канонического Собора (какая наивность или лукавство!), чтобы вместе с соловчанами ждать этого покаяния до Собора в уверенности, что Собор не может его не потребовать. Несомненно, что создавшееся положение искренно никто не считает нормальным и, быть может, сами творцы его, чувствующие нужду в письменных свидетельствах в свою пользу, — иначе, при сознании ими своей правоты, им не нужны были бы свидетельства от Арсения [Стадницкого], ни от Евгения [Зернова] Благовещенского...»55

Действительно, имя отсутствующего ссыльного митрополита Новгородского упоминалось среди членов Синода, хотя в это время репрессированные архиереи массово увольнялись от своих кафедр. Даже номинально войдя в состав этого органа, владыка Арсений укрепил его авторитет, будь же он полностью согласен с новым курсом церковной политики заместителя, его бы точно вызвали в Москву. Итак, очевидно, что те биографы, которые объясняют отсутствие подписи митрополита Арсения под Декларацией тем, что он был в ссылке, подменяют причину следствием. Потому и увеличили митрополиту Арсению срок ссылки, что он отказался подписывать Декларацию и не желал участвовать в деятельности Синода при Заместителе. И в дальнейшем митрополиту Арсению не предоставляли права передвижения по стране до тех пор, пока он не оставил титул митрополита Новгородского, взойдя на Туркестанскую кафедру. Девять лет его держали в ссылке, так как он был одним из немногих, кто в конце 1920-х гг. мог возглавить Русскую Церковь. Имя митрополита Арсения, второго кандидата на Патриарший Престол, одного из старейших иерархов, было включено в первое, не сохранившееся, завещание Патриарха Тихона56, в завещание митрополита

55 Цит. по: Иоанн (Снычев), митр. Указ. соч. С. 253.

56 В этом завещании, составленном в январе 1918 г., по мнению священника Александра Мазырина, имя митрополита Арсения могло стоять первым. Среди свидетельств, на основании которых производилась реконструкция, этот исследователь указал на дневниковую запись

Петра, в распоряжения при передаче власти митрополита Агафангела (Преображенского) и Иосифа (Петровых). Согласно завещанию митрополита Петра от 5 декабря 1925 г., в случае его смерти не Заместитель местоблюстителя митрополит Сергий, а именно митрополит Арсений мог бы вступить в должность Патриаршего местоблюстителя. Сам митрополит Сергий предусматривал такой вариант. 6 декабря 1933 г. во время встречи с митрополитом Кириллом (Смирновым) он сказал, что в случае кончины заключенного митрополита Петра, согласно его воле, «принимает местоблюстительство м[итрополит] Арсений и как он поведет руководство Церковью, это его дело»57. Статус, авторитет, способности — все это делало митрополита Арсения несомненным лидером. Пока он был в оппозиции митрополиту Сергию, его присутствие в Москве или в Новгороде могло расстроить интриги ОГПУ. Вместе с тем, удерживая в труднодоступной Средней Азии, его не уничтожали, видя в нем запасную фигуру для непредвиденных ситуаций и новых интриг.

Несмотря на недовольство митрополита Арсения некоторыми действиями Заместителя, в личных отношениях этих архиереев не обнаруживается никаких разрывов. О том, что отношения эти оставались уважительными и доверительными, свидетельствует упомянутое выше письмо митрополита Арсения от 26 июля 1927 г. с просьбой о почислении владыки Луки на покой. В книге митрополита Владимира (Икима) процитировано также письмо 1928 или 1929 г., в котором митрополит Сергий просит владыку Арсения помочь в разрешении серьезного конфликта: «Высокопреосвященный Владыко! Сообщают мне о возникшем в Ташкенте несогласии между достойными служителями Церкви, митрополитом Никандром и епископом Лукою, протоиереем М. Андреевым. Во всем этом не нахожу ничего, кроме взаимного неразумия. Усердно прошу Вас употребить

митрополита Арсения от 20 января 1918 г.: «Ввиду возможности ареста Патриарха обсуждался в присутствии митрополита Агафангела и члена Синода протоиерея А. П. Рождественского вопрос о местоблюстительстве патриаршем. Патриарх указал на меня, а затем, если меня арестуют, то на митрополита Антония» (Мазырин А., свящ. Поместный Собор 1917-1918 гг. и вопрос о преемстве патриаршей власти в последующий период (до 1945 г.) // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2008. Вып. II: 4 (29). С. 38).

57 «Авво мой родной!»: Письма священномученика митрополита Кирилла (Смирнова) преподобномученику архимандриту Неофиту (Осипову) 1933-1934 гг. / публ. прот. В. Воробьева, свящ. А. Щелкачева, свящ. А. Мазырина, О. И. Хайловой, И. С. Казакова // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2014. Вып. 2 (57). С. 130. В этой публикации убедительно обосновывается интересная гипотеза: «Возможно, что митрополит Сергий и впрямь был готов передать руководство Московской Патриархией митрополиту Арсению (Стадницкому), если бы поступили известия о смерти митрополита Петра, но едва ли такой поворот событий устроил бы власть. Митрополит Арсений мог достаточно независимо выражать свои взгляды на происходившие события <...> Такого "недипломатичного" архиерея спокойнее было держать в Ташкенте, чем в Москве во главе Патриархии. В этом обстоятельстве можно видеть ответ на вопрос, почему сведения о кончине митрополита Петра (ложные) были пущены в ход только в конце 1936 г., хотя все его связи с внешним миром были оборваны еще в 1930 г., и при желании можно было объявить его умершим уже тогда. Ответ простой: чтобы не создавать дополнительных затруднений митрополиту Сергию в присвоении звания Местоблюстителя, нужно было дождаться кончины митрополита Арсения, которая и произошла в феврале 1936 г. Конечно, это только гипотеза» («Авво мой родной!»... С. 119-120).

Ваше влияние для того, чтобы остудить горячие головы. Испрашивая молитв Ваших, имею честь быть Вашего Высокопреосвященства покорнейшим слугою. Митрополит Сергий»58.

Примирение священнослужителей Ташкента состоялось, и находящиеся на покое митрополит Арсений вместе с епископом Лукой с согласия правящего митрополита Никандра молились за богослужением в алтаре Сергиевского храма Ташкента, служили архиерейским чином в епархиальной церкви пригородного поселка Куйлюк59. Затем, после закрытия кафедрального Сергиевского храма в октябре 1930 г., владыка Арсений сослужил правящему митрополиту Никандру в церкви, устроенной в Скорбященской часовне на Боткинском кладбище. Здесь 3 марта 1933 г. митрополит Арсений возглавил чин отпевания митрополита Никандра и в том же году 11 августа принял Ташкентскую кафедру.

Туркестанская епархия не соответствовала статусу митрополита. Ранее такие перемещения — с «лучшей» кафедры, такой как Новгородская, на «худшую», со старинной и богатой на новую беднейшую — производились в случае наказания. В 1930-х гг. для высшей церковной власти это стало вынужденной мерой, так как все архиереи были лишены свободы передвижения. А для митрополита Арсения это был добровольный выбор. Как он настоятельно советовал епископу Тихону (Шарапову) — «не пребывать на покое, ибо Вы еще молоды и духом пламенеете, а потому и много можете принести пользы нашей Матери»60, — так и сам согласился послужить еще Матери Церкви. Его решение, несомненно, обрадовало среднеазиатских верующих, теснимых чрезвычайно распространившимися здесь обновленцами.

В Туркестанской епархии, территория которой занимала почти 2 млн км2 Средней Азии и Казахстана, в это время оставалось около 25-ти храмов, и количество их быстро сокращалось из-за вновь усилившихся гонений на Церковь. Клир кафедрального собора и вся огромная староцерковная община Ташкента по-прежнему ютились у стен Скорбященской часовни. Как вспоминают многие, здесь владыка произносил замечательные проповеди, нередко сам управлял хором или даже пел на клиросе как простой певчий. Традиции церковного пения, заложенные в Ташкенте митрополитом Арсением, оставались долго. «Исполнение всех стихир, пение на два лика с канонархом, гласовые распевы монастырского характера» сохранял епископ Ташкентский и Среднеазиатский Гурий (Егоров), стараясь в 1940-х гг. распространить это наследие владыки Арсения на всю епархию61.

Говоря о смиренном образе жизни владыки Арсения в Средней Азии (ходил в узбекском халате, сам стряпал, сам пел на клиросе и т. п.) нельзя забывать и о другой его способности — быть величественным и властным даже в нищете, даже в этом положении опального митрополита. Во всем, что касалось уставов,

58 Цит. по: Владимир (Иким), митр. Указ. соч. С. 618.

59 НА Уз. Ф. Р-429. Д. 65. Л. 387-389; Д. 72. Л. 10-12 об.

60 Губонин М. Е. К характеристике нравственного облика митрополита Арсения (Стадницкого) // Современники о Патриархе Тихоне: сб.: в 2 ч. / сост. и автор коммент. М. Е. Губонин. М., 2007. Ч. 2. С. 474-476.

61 Павлов Д. В. Указ. соч. С. 229.

канонов, богослужения, владыка Арсений и в Средней Азии оставался архиереем строгим и чрезвычайно, до суровости даже, требовательным. Как совмещались в нем смирение и властная требовательность, показал один из лучших знатоков русской иерархии ХХ в. М. Е. Губонин, прокомментировав рассказ архимандрита Клавдиана (Моденова)62.

Отец Клавдиан, став свидетелем инцидента во время богослужения в Ташкентском храме, вспоминал, как однажды перед литургией владыка Арсений в крайнем раздражении «выговорил резкую и длинную нотацию» старейшему священнику за то, что тот опоздал встретить его с крестом на блюде, когда сонм духовенства уже выстроился у входных дверей собора. «Служащие священники недоумевали, каким образом митрополит будет совершать литургию в сослуже-нии этого провинившегося старца <...> Недоумение это, однако, тут же и самым неожиданным образом разрешилось ко всеобщему удовлетворению, благодаря редкому в наше время смиренномудрию Святителя. По окончании входных молитв... митрополит, стоя перед Царскими вратами, приказал немедленно позвать к себе провинившегося протоиерея и, когда тот явился. — митрополит Арсений, сам уже глубокий старец, неожиданно повернулся к нему, с трудом опустился на колени и поклонился в землю, прося прощения. А затем, встав, сказал ему сердечно и просительно, чтобы в будущем он исправнее относился к своим богослужебным обязанностям и, тем более, зная требования своего архиерея на этот счет, воздерживался бы выводить его из душевного равновесия, так как это не спасительно им обоим, — собирающимся совершать святую евхаристию...»63

Случай, рассказанный архимандритом Клавдианом, важен для воссоздания образа митрополита Арсения. «Суровый администратор», «князь Церкви», «деспот» — таким считали митрополита многие его современники. Но более всего требовательным он был к самому себе, а это, как пишет Губонин, «уже в корне меняет всю его характеристику, давая ему нравственное право быть требовательным и к своим подчиненным клирикам, и, стало быть, ни о каком деспотизме здесь не может быть и речи»64. Губонин увидел в инциденте с провинившимся старцем значимый «штрих из биографии», который, имея место незадолго до кончины митрополита Арсения, характеризовал «предел той духовной высоты, коего достиг к концу своей жизни этот наш крупнейший архипастырь-исповедник»65.

Прекрасные душевные качества владыки Арсения демонстрирует также другой эпизод его биографии — инцидент с епископом Тихоном (Шараповым). Точнее, не само это происшествие, суть которого из приводимых М. Е. Губони-ным документов не ясна, но отношение митрополита к владыке Тихону и событиям, связанным с этим инцидентом. В письме от 11 октября 1934 г. митрополит Арсений написал: «Преосвященнейший Владыко! Рад был познакомиться

62 Этот эпизод дополняет биографию не только владыки Арсения, но и архимандрита Клавдиана (Моденова, 1901-1987). Очевидно, кроме служения в Средней Азии и Казахстане в 1953-1962 гг. он в середине 1930-х гг. после освобождения из Амурлага какое-то время проживал в Ташкенте.

63 Губонин М. Е. К характеристике нравственного облика митрополита Арсения (Стад-ницкого). С. 474-475.

64 Там же. С. 473.

65 Там же.

с Вами. Рад, что известный инцидент разрешился благополучно к моему и, надеюсь, к Вашему удовольствию. Но огорчил меня финал Вашего путешествия, о чем я узнал от моего Моисея (в подлиннике — по-гречески. — Сост.66) и от известного Учреждения, куда я приглашен был для беседы по данному вопросу (т. е. в ГПУ. — Сост.). Беседа была благодушная. Я выяснил, что с Вашей стороны не было никакого криминала, что было маленькое недоразумение, которое при личном объяснении вполне выяснилось, что тут нечего страшиться и что вообще тут кем-то раздуто наше дело внутреннего церковного порядка. Благосклонно было выслушано. В результате Вы беспрепятственно можете жить в Самарканде или где угодно, но "без организации", а также служить, хотя и изредка. Жалею, что Вы не почтили меня своим посещением после этого инцидента и не поделились впечатлениями, а мне пришлось узнать об этом через посредника не всегда объективного. Я как будто не заслужил такого невнимания, так как беседа наша была, по крайней мере с моей стороны, искренняя и благожелательная.»67 Далее владыка Арсений дал тот совет владыке Тихону, который цитировался выше («не пребывать на покое»), сообщил об отправке ему указа Патриархии, попросил его молитв и попрощался «с братскою любо-вию о Христе»68.

В этом письме речь шла о каком-то поступке, нарушившем церковно-правовые нормы (внутренний церковный порядок) и, возможно, инструкции, касающиеся поведения ссыльных священнослужителей. Скорее всего, епископ Тихон в Ташкенте по пути следования в Самарканд совершил нелегальное богослужение, служил молебен или что-то в этом роде. Большого числа верующих это мероприятие не коснулось, иначе дело бы не ограничилось благодушной беседой в известном учреждении. В то время подобный инцидент мог закончиться не только доносами, вызовами и объяснениями в ОГПУ, но и арестами. Несмотря на то что епископ Тихон доставил большое беспокойство митрополиту Арсению и по каким-то причинам не почтил правящего архиерея прощальным визитом, все упреки владыки звучат очень мягко, все слова этого письма уважительны и полны отеческой заботы. И не только слова — митрополит позволил епископу Тихону совершать келейно богослужения и, очевидно, ходатайствовал перед властями об этом и о возможности беспрепятственно жить в Самарканде или где-то в другом месте.

Известно и о другом случае, когда заштатному священнослужителю митрополит Арсений разрешил совершать нелегальные богослужения в пределах вверенной ему епархии. Так, когда архимандрит Гурий (Егоров) в начале 1930-х гг. оказался в Ташкенте, он получил у митрополита Арсения «благословение на тайное служение в домашних условиях и антиминс для совершения Божественной Литургии»69. Скорее всего, таких благословений было больше — архиерей, которому за девять лет ссылки не однажды приходилось совершать нелегальные богослужения, не мог не сочувствовать тем священнослужителям, которые на-

66 Примечания от составителя сделаны М. Е. Губониным.

67 Цит. по: Губонин М. Е. К характеристике нравственного облика. С. 475-476.

68 Там же. С. 476.

69 Павлов Д. Указ. соч. С. 103.

ходились в ссылке или оказались за штатом из-за несогласия с политикой митрополита Сергия.

Приняв назначение на Ташкентскую кафедру, митрополит Арсений получил возможность посещать Москву и участвовать в заседаниях Временного Патриаршего Синода. Не похоже, чтобы владыка Арсений чрезмерно дорожил снятием опалы и появившейся свободой передвижения, так как в отношении действий митрополита Сергия (Страгородского) он оставил за собой право иметь особое мнение, выражая его и в письмах, и поступками. В 1933-1934 гг. митрополит Арсений критически отнесся к мероприятиям по возвышению митрополита Сергия (присуждение ученой степени, присвоение титула «Блаженнейший»). Этот факт заметили священник Александр Мазы-рин и Н. Ю. Сухова в статье о присвоении степени доктора богословия митрополиту Сергию: «Среди отзывов профессоров бывших духовных академий об учено-богословских трудах Заместителя Местоблюстителя. отсутствует отзыв митрополита Арсения (Стадницкого). Это не может не вызывать удивления, поскольку митрополит Арсений имел статус дореволюционного доктора церковной истории (действительного), был в свое время ректором Московской духовной академии (1898-1903) и председателем Учебного комитета при Святейшем Синоде (1906-1907). Кроме того, в 1933 г. он был старейшим иерархом Русской Православной Церкви, а с 1927 г. формально являлся членом Временного Патриаршего Синода при митрополите Сергии. Иными словами, были все основания запросить и его мнение о предполагаемом докторстве митрополита Сергия»70. В это же примерно время владыка Арсений написал отзывы на две другие церковно-исторические диссертации71. Это значит, что у него были условия и желание для занятия в Ташкенте своим любимым делом — научно-богословскими трудами.

Два послания владыки Арсения, касающиеся факта присвоения митрополиту Сергию нового титула, хорошо раскрывают суть взаимоотношений этих архиереев. 27 апреля 1934 г. было официально объявлено о титуловании Заместителя Блаженнейшим митрополитом Московским и Коломенским. К этому дню уже пришла краткая телеграмма-молния «Приветствую Блаженнейшего!

70 Мазырин А., свящ., Сухова Н. Ю. Научно-богословская аттестация в период гонений 1920-1930-х гг. и присвоение ученой степени доктора богословия митрополиту Сергию (Стра-городскому) // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2009. Вып. 3 (32). С. 106-107.

71 Там же. С. 107. Есть веские основания согласиться с мнением этих исследователей, что «в 1933 г. митрополит Арсений, считавший, что не следует "гоняться за титулами, когда нужно украшаться добродетелями", не поддержал идею присвоения митрополиту Сергию степени доктора богословия» (Там же. С. 106). Однако возможно и другое объяснение факту отсутствия отзыва митрополита Арсения о богословских трудах Заместителя. Решение о назначении на Ташкентскую кафедру митрополита Арсения (11.08.1933 г.) и решение о присуждении докторской степени митрополиту Сергию (15.08.1933 г.) принимались практически одновременно. Возможно, мнение митрополита Арсения о докторской степени заместителя местоблюстителя не запрашивали потому, что в момент подготовки к акту присуждения митрополит Арсений еще не вернулся к официальной церковной деятельности. До лета 1933 г. он мог числиться ссыльным, его имя лишний раз не вспоминали.

Митрополит Арсений»72. Телеграмма эта, содержащая самое краткое и самое сдержанное признание нового титула Заместителя, была опубликована в Журнале Московской Патриархии73, что говорит о большой важности этого приветствия для митрополита Сергия. Но вслед за телеграммой 7 мая 1934 г. владыка Арсений написал Заместителю частное письмо, в котором именовал его «Ваше Преосвященство». «Руководясь чувством личного уважения к Вам как несущему, по воле Божией, тяжелый крест по управлению Церковью, чему и я был свидетелем, я выразил свое согласие, приветствуя Ваше Блаженство в телеграмме на имя Преосв[ященного] Питирима. Когда порыв чувства сменился размышлением, я не нахожу себе спокойствия, правильно ли я поступил, согласившись на это»74, — признавался владыка Арсений и упрекал митрополита Сергия, указывая на несвоевременность и неэтичность такого титулования. В этом письме владыка Арсений напоминал о святителе Григории Богослове, который «обличал своих собратьев, "гонявшихся за титулами, когда нужно украшаться добродетелями"» и спрашивал, «удобно ли Заместителю украшаться этим титулом, когда Местоблюститель лишен этого и неизвестно даже, где обретается, и хотя фактически не управляет Церковью, но не по своей воле»75. Приведенные цитаты, вырванные из текста, звучат строго и даже резко. Но весь тон письма — доверительный, уважительный, дружеский. В общем контексте упреки эти воспринимаются не как обличение, но как предостережение, как наставление старшего младшему, высказанное с болью сердца и просьбой о прощении. Тюрьмы, ссылка, опала не изменили митрополита Арсения — это замечательное письмо писал тот же человек, который в 1903 г. в речи, произнесенной при прощании со слушателями Московской духовной академии, говорил: «Что сделал я здесь, это лучше всего оценит история. Но помимо суда истории есть еще в собственной душе каждого человека суд совести. В известные моменты человеческой жизни голос этого внутреннего суда звучит очень властно. Слышу сейчас и я этот голос в себе, и простите, если дерзновенно поведаю его вам»76. Очевидно, высшему церковному управлению Русской Церкви в то тяжелейшее время был необходим этот голос внутреннего суда, который возвышал старейший в Синоде и, по общему мнению, самый строгий архиерей. Прещений не последовало, напротив, 9 мая 1934 г. митрополит Арсений был награжден правом ношения двух панагий, а 30 сентября 1935 г. — правом предношения креста за богослужением.

В бытность свою на Ташкентской кафедре митрополит Арсений посетил Москву не менее трех раз: зимой 1933-1934 гг., летом-осенью 1934 г. и зимой 1934-1935 гг., когда состоялась самая последняя сессия Синода. Об этом известно благодаря двум групповым фотографиям членов Синода, собиравшихся на зимние сессии 1934 и 1935 гг. Есть и другие свидетельства. О том, что митрополит Арсений присутствовал на зимней сессии Синода 1933-1934 гг., сообщал своему

72 Телеграмма митрополита Ташкентского и Туркестанского Арсения (Стадницкого) // Документы Московской Патриархии. С. 185.

73 Журнал Московской Патриархии. 1934. № 20-21. С. 3.

74 Рапорт митрополита Ташкентского и Туркестанского Арсения (Стадницкого) // Документы Московской Патриархии. С. 212-213.

75 Там же.

76 Цит. по: Владимир (Иким), митр. Указ соч. С. 630.

начальству католический епископ Пий Эжен Невё в письме от 15 января 1934 г.: «После последней встречи сергиевского Синода митрополит Арсений (ранее Великого Новгорода, а теперь Ташкентский. сказал владыке Анатолию Одесскому, что он встревожен по поводу царящего беспорядка в Русской Церкви и возможных сильных затруднений в случае смерти митрополита Сергия, который уже в преклонном возрасте.»77 Епископ Невё ссылался на слова настоятеля ВысокоПетровского монастыря архиепископа Варфоломея (Ремова), на квартире которого после заседаний Синода собирались некоторые его члены и профессор Попов. Гости владыки Варфоломея обсуждали внутрицерковные дела, статус и политику митрополита Сергия. Имена участников этих встреч, в том числе митрополита Арсения и митрополита Анатолия (Грисюка), упоминались во время допросов обвиняемых по делу общины Высоко-Петровского монастыря (следственное дело Р-34383 «по обвинению Титова, Руднева, Барыкова и др., 1935 г.»)78.

О своем участии в заседаниях Синода сам митрополит Арсений писал в упоминавшемся выше письме к митрополиту Сергию от 7 июня 1934 г.: «Надеюсь приехать на летнюю сессию, чтобы иметь удовольствие повидаться с Вами и с собратьями, если ничто не помешает, хотя дальний путь несколько страшит меня. Мучивший меня финансовый налог как будто разрешается благополучно и законно. Более остро стоит "часовенный вопрос"»79. Финансовый налог к началу 1934 г. составлял огромную сумму, собрать которую было непросто. О нехватке средств у митрополита Арсения сообщал своему начальству епископ Невё в письме от 26 февраля 1934 г.: «Епископы больше не знают, где найти деньги, чтобы заплатить их личные налоги: так, митрополит Арсений Ташкентский должен заплатить 17.000 рублей»80.

Болезни, недостаток средств, часовенный вопрос, связанный с опасностью потерять единственный тогда ташкентский православный храм — Скорбящен-скую «кафедральную» часовню — все это создавало трудности для поездок из Ташкента в Москву.

В последний свой приезд, зимой 1935 г., митрополит Арсений встретился с игуменией Иулианией (Невахович), которая провожала его в ссылку в апреле 1924 г. Позже она вспоминала: «Это уж не был представительный, торжественный митрополит, а худенький, смиренный старичок, и только в дальнейших разговорах вы чувствовали, что это тот же митрополит Арсений, но поднявшийся

77 Цит. по: Балашова Е. Г. К вопросу о существовании «католической группы» ВысокоПетровского монастыря (по материалам следственного дела 1935 г.) // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2017. Вып. 79. С. 74.

78 Там же. С. 72-74.

79 Рапорт митрополита Ташкентского и Туркестанского Арсения (Стадницкого) // Документы Московской Патриархии. С. 213.

80 Архив Генеральной курии Ассумпционистов (Рим, Италия). Фонд Апостольского администратора в Москве епископа Цитрусского Пия Эжена Невё. 2 ЕУ 88. Р. 1 (26.02.1934). Е. Г. Балашова, которая перевела с французского и любезно предоставила электронную копию этого письма, полагает, что данные сведения Невё получил от архиепископа Варфоломея, т. к. в предыдущем предложении именно об этом архиерее Невё пишет: «Он сказал мне, что круги сергианцев весьма приуныли: протесты против лояльности послужили лишь небольшой задержке фиаско, которое продолжается».

духовно на много ступенек выше. Мне еще удалось повидать митрополита на прощание. Он мне сказал:

- Скоро будет мой 50-летний юбилей в священном сане81, а по Библии это юбилей покоя, и я молю Господа, чтобы Он, по Своей великой милости, и мне, грешному и недостойному пастырю, послал покой.

Это было по старому стилю 28 января, в день преподобного Ефрема Сирина. В декабре [1935 года] Владыка мне написал:

- У меня карбункул на шее, очень страдаю от боли, высокой температуры и бессонницы, но это совсем неважно; важно, что это первый звонок. Если переживу Ефрема, то еще год проживу. Молитесь, чтобы Господь послал мне мирную кончину. Пора!..

28 января (1936 года, 10 февраля по новому стилю), на преподобного Ефрема Сирина, Владыка Арсений скончался. Господь внял его молитвам»82.

Владыка Арсений скончался от кровоизлияния в мозг. По некоторым сведениям, на руках святителя Луки, в Ташкентской больнице, по другим данным — дома. Он был погребен на Боткинском кладбище, как и просил, в простом гробу, украшенном полевыми цветами, у стен Скорбященской часовни рядом с могилой митрополита Никандра. Отпевал его архиепископ Борис (Шипулин), следующий и последний Туркестанский архиерей.

Пребывание митрополита Арсения на Ташкентской кафедре имело большое значение для православных Средней Азии. Служение митрополита Арсения в ссылке было важным и для всей Русской Церкви. Оказавшись, как он сам писал о себе, «изгоем» в Средней Азии, без помощников, в нищете и убогости, он за все благодарил Бога, не шел на компромиссы с ОГПУ ради облегчения своей участи. Несмотря на нарушение принципа правительственной иерархии, владыка Арсений занял Ташкентскую кафедру. Это был путь смирения, но не только. Он принимал участие в церковной жизни, болел душой за судьбу Церкви, своим присутствием во Временном Патриаршем Синоде укреплял высшую церковную власть, возвышая голос всякий раз, когда появлялась угроза раскола, когда попирались каноны, когда возникала потребность в его авторитетном мнении ради сохранения законности, чистоты и достоинства иерархии. Митрополит Арсений для многих был воплощением совершенного архиерея, таковым он остается и сейчас.

Список литературы и источников

«Авво мой родной!»: Письма священномученика митрополита Кирилла (Смирнова) пре-подобномученику архимандриту Неофиту (Осипову) 1933-1934 гг. / публ. прот. В. Воробьева, свящ. А. Щелкачева, свящ. А. Мазырина, О. И. Хайловой, И. С. Казакова // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2014. Вып. 2 (57). С. 117-141. DOI: 10.15382/йиг11201457.117-142

81 Возможно, в воспоминания матушки Иулиании вкралась неточность: в 1935 г. исполнялось 50 лет со дня окончания владыкой Арсением Киевской духовной академии; возможно, это событие он имел в виду, говоря о 50-летнем юбилее служения Церкви, а не о служении в священном сане. 30 декабря 1895 г. владыка принял монашеский постриг, а 1 января 1896 г. была совершена его иерейская хиротония. Так что если говорить о служении в священном сане, то речь должна идти о 40-летнем юбилее.

82 Иулиания (Невакович), игумения. Из воспоминаний.

«.На путь совершенно искренней лояльности к нашей Советской Власти»: Протокол учредительного заседания Временного патриаршего священного синода при митрополите Сергии (Страгородском) / публ. свящ. А. Мазырина // Исторический архив. 2014. № 2. С. 119-126.

Балашова Е. Г. К вопросу о существовании «католической группы» Высоко-Петровского монастыря (по материалам следственного дела 1935 г.) // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2017. Вып. 79. С. 68-84. DOI: 10.15382/ 8ШГП20Г779.68-84

Владимир (Иким), митр. По стопам апостола Фомы. Христианство в Центральной Азии. М.: М-Сканру, 2018.

Воробьев В., прот., Косик О. В. Слово Местоблюстителя: Письма Местоблюстителя священномученика митрополита Петра (Полянского) к митрополиту Сергию (Стра-городскому) из Тобольской ссылки и люди, послужившие появлению этих документов // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2009. Вып. 3 (32). С. 37-69.

Губонин М. Е. К характеристике нравственного облика митрополита Арсения (Стадниц-кого) // Современники о Патриархе Тихоне: сб.: в 2 ч. / сост. и автор коммент. М. Е. Гу-бонин. М.: Изд-во ПСТГУ, 2007. Ч. 2. С. 472-475.

Губонин М. Е., Мазырин А., свящ. Кифа — Патриарший Местоблюститель священному-ченик Петр, митрополит Крутицкий (1862-1937). М.: Изд-во ПСТГУ, 2012.

Ефремова О. Н., Хайлова О. И. Краткое жизнеописание митрополита Ташкентского и Туркестанского Арсения (Стадницкого) // Дневник. Т. 1: 1880-1901. По материалам ГА РФ. М.: Изд-во ПСТГУ, 2006. С. 29-62.

Кривошеева Н. А., Мазырин А., свящ. Арсений (Стадницкий Авксентий Георгиевич), митрополит // За Христа пострадавшие. Гонения на Русскую Православную Церковь 1917— 1956: Биографический справочник. Кн. 1 (А). М.: Изд-во ПСТГУ, 2015. С. 607-612.

Мазырин А., свящ. Поместный Собор 1917-1918 гг. и вопрос о преемстве патриаршей власти в последующий период (до 1945 г.) // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2008. Вып. 4 (29). С. 35-51.

Мазырин А., свящ., Сухова Н. Ю. Научно-богословская аттестация в период гонений 1920—1930-х гг. и присвоение ученой степени доктора богословия митрополиту Сергию (Страгородскому) // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2009. Вып. 3 (32). С. 99-115.

Одинцов М. И. Высокопреосвященнейший Арсений (Стадницкий), митрополит Ташкентский и Туркестанский (1862-1936) // Церковно-исторический вестник. 2002. № 9. С. 109-145.

Одинцов М. И. Русские патриархи ХХ века. Судьбы Отечества и Церкви на страницах архивных документов. М.: Изд-во РАГС, 1999.

Павлов Д. В. «До смерти я буду призывать вас к молитве»: Жизнь и служение митрополита Гурия (Егорова). М.: Изд-во ПСТГУ, 2021.

Сафонов Д., свящ. Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея России, и его время. М.: Центр учеб. и науч.-просветит. лит-ры «Познание», 2019.

Фиолетова Н. Ю. История одной жизни // Минувшее: Ист. альманах. Вып. 9. М.: Прогресс; Феникс, 1992. С. 7-105.

Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi. 2022. Vol. 107. P. 64-91 DOI: 10.15382/sturII2022107.64-91

Ekaterina Ozmitel, Doctor of Sciences in History, Leading Researcher, Research Centre for Modern History of Russian Orthodox Church St. Tikhon's Orthodox University for the Humanities

Moscow, Russia katerina.ozmitel@gmail.com https://orcid.org/0000-0002-3671-9493

Central Asian Pages of the Biography of Metropolitan Arseny (Stadnitsky): 1924-1936

E. Ozmitel

Abstract: The article reconstructs the last period of life of the outstanding bishop of the Russian Orthodox Church Arseny (Stadnitsky). As metropolitan of Novgorod, he was sent into exile in Central Asia, where he spent 12 years. The information found in the letters of Metropolitan Arseny to the lawyer A. F. Koni and in the texts of Bishop Andrei (Ukhtomsky) has made it possible to identify the dates and places of residence of Metropolitan Arseny in Central Asia: he lived in Krasnovodsk from mid-1924 until the summer of 1925, in Poltoratsk (Ashgabat) from August 28, 1925 until the spring of 1927, and then in Tashkent. In 1927, there was a change in the course of church policy pursued by the Deputy Patriarchal Locum Tenens Metropolitan Sergius (Stargorodsky). The attitude of Metropolitan Arseny to the new church policy was ambiguous. There are contradictory opinions in works of church historians on this topic, due to which the task of the study is to identify Metropolitan Arseny's church-related and political views drawing on a large corpus of narrative sources (letters and memoirs). At first, this attitude was sharply negative. He did not break off communication with Metropolitan Sergius, did not criticise him publicly, but he fell into disgrace and was left in exile after its end. In 1933, Metropolitan Arseny, having accepted the appointment to the Turkestan see, returned to episcopal ministry and church-related administrative activities. He visited Moscow at least three times to participate in the sessions of the Provisional Patriarchal Synod. During this period, Metropolitan Arseny also had a negative attitude towards some actions of the higher church authorities, in particular, towards the measures to praise Metropolitan Sergius. Metropolitan Arseny did not hide this, but he did not publicly denounce anyone, fearing to strengthen the schism. The article makes a number of assumptions concerning the role played by Metropolitan Arseny in the question of the succession of the supreme church authority and in the plans of the Joint State Political Directorate which sought the liquidation of the Russian Church. These hypotheses require further study on the basis of new documentary sources.

Keywords: Russian Orthodox Church in Central Asia, history of Tashkent diocese, persecution of church in Soviet Union, exiled clergy in Turkmenistan and Uzbekistan, Declaration of Metropolitan Sergius (Stragorodsky), church opposition.

References

Balashova E. (2017) "K voprosu o sushchestvovanii "katolicheskoi gruppy" Vysoko-Petrovskogo monastyria (po materialam sledstvennogo dela 1935 g.)" [The problem of existence the "Catholic group" in Vysoko-Petrovsky monastery (drawing on the investigative case of 1935)]. Vestnik PSTGU. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi, 2017, vol. 79, pp. 68— 84 (in Russian).

Efremova O., Khailova O. (2006) "Kratkoe zhizneopisanie mitropolita Tashkentskogo i Turkestanskogo Arseniia (Stadnitskogo)" [Brief biography ofArseny (Stadnitsy), metropolitan of Tashkent and Turkestan], in Dnevnik. Vol. 1: 1880—1901. Po materialam GA RF [Diary. Vol. 1: 1880-1901. Using materials of the State Archive of the Russian Federation]. Moscow, pp. 29-62 (in Russian).

Fioletova N. (1992) "Istoriia odnoi zhizni" [History of one life]. Minuvshee, vol. 9, Moscow, pp. 7-105 (in Russian).

Gubonin M. (2007) "K kharakteristike nravstvennogo oblika mitropolita Arseniia (Stadnitskogo)" [Towards the characteristic of moral standards of Metropolitan Arseny (Stadnitsky)], in M. Gubonin (ed.) Sovremenniki o Patriarkhe Tikhone [Contemporaries' views on Patriarch Tikhon]. Moscow, pt. 2, pp. 472-475 (in Russian).

Gubonin M., Mazyrin A. (priest) (2012) Kifa — Patriarshii Mestobliustitel' sviashchennomuchenik Petr, mitropolit Krutitskii (1862—1937) [Kifa — St. Martyr Petr, Patriarchal Locum Tenens, Metropolitan of Krutitsy (1862-1937)]. Moscow (in Russian).

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Krivosheeva N., Mazyrin A. (priest) (2015) "Arsenii (Stadnitskii Avksentii Georgievich), mitropolit", in Za Khrista postradavshie. Goneniia na Russkuiu Pravoslavnuiu Tserkov' 1917—1956: Biograficheskii spravochnik [Martyrs for Christ. Persecution of the Russian Orthodox church, 1917-1956. Biographical reference]. Book 1 (A). Moscow, pp. 607-612 (in Russian).

Mazyrin A. (priest) (2008) "Pomestnyi Sobor 1917-1918 gg. i vopros o preemstve patriarshei vlasti v posleduiushchii period (do 1945 g.)" [Local Council of 1917-1918 and the question about the continuity of the Patriarch's authority in the following period (till 1945)]. Vestnik PSTGU. Ser. II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi, 2008, vol. 4 (29), pp. 35-51 (in Russian).

Mazyrin A. (priest), Sukhova N. (2009) "Nauchno-bogoslovskaia attestatsiia v period gonenii 1920-1930-kh gg. i prisvoenie uchenoi stepeni doktora bogosloviia mitropolitu Sergiiu (Stragorodskomu)" [Academic theological assessment in the period of persecution of the 1920s — 1930s and obtaining the degree of Doctor of Theology by Metropolitan Sergius (Stragorodsky)]. Vestnik PSTGU. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi, 2009, vol. 3 (32), pp. 99-115 (in Russian).

Mazyrin A. (priest) (ed.) (2014) "".Na put' sovershenno iskrennei loial'nosti k nashei Sovetskoi Vlasti": Protokol uchreditel'nogo zasedaniia Vremennogo patriarshego sviashchennogo sinoda pri mitropolite Sergii (Stragorodskom)" ["...On the way of the fullest sincere devotion to our Soviet authorities". Minutes of the inaugural meeting of the Temporary holy synod of Metro-polital Sergius (Stragorodsky)]. Istoricheskiiarkhiv, 2014, № 2, pp. 119-126 (in Russian).

Odintsov M. (2002) "Vysokopreosviashchenneishii Arsenii (Stadnitskii), mitropolit Tashkentskii i Turkestanskii (1862-1936)" [Very Reverend Arseny (Stadnitsky), metropolitan of Tashkent and Turkestan (1862-1936)]. Tserkovno-istoricheskii vestnik, 2002, vol. 9, pp. 109-145 (in Russian).

Odintsov M. (1999) Russkie patriarkhi XX veka. Sud'by Otechestva i Tserkvi na stranitsakh arkhivnykh dokumentov [Russian patriarchs of the 20th century. Fates of the motherland and the church in pages of archival records]. Moscow (in Russian).

Pavlov D. (2021) "Do smerti ia buduprizyvat'vas k molitve": Zhizn'i sluzhenie mitropolita Guriia (Egorova) ["I will urge you to pray till my death": Life and ministry of Metropolitan Guriy (Egorov)]. Moscow (in Russian).

Safonov D. (priest) (2019) Sviatitel' Tikhon, Patriarkh Moskovskii i vseia Rossii, i ego vremia [St. Tikhon, patriarch of Moscow and all Russia, and his time]. Moscow (in Russian).

Vladimir (Ikim, metropolitan) (2018). Po stopam apostola Fomy. Khristianstvo v Tsentral'noi Azii [In the wake of Apostle Thomas. Christianity in Central Asia]. Moscow (in Russian).

Vorob'iev V. (priest), Shchelkachev A. (priest), Mazyrin A. (priest), Khailova O., Kazakov I. (2014) ""Avvo moi rodnoi!": Pis'ma sviashchennomuchenika mitropolita Kirilla (Smirnova) prepodobnomucheniku arkhimandritu Neofitu (Osipovu) 1933-1934 gg." ["Abba my dearest!": Letters of St. Martyr Metropolitan Kirill (Smirnov) to St. Martyr Archmandrite Neofit (Osipov), 1933-1934]. Vestnik PSTGU. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi, 2014, vol. 2 (57), pp. 117-141 (in Russian).

Vorob'ev V. (priest), Kosik O. (2009) "Slovo Mestobliustitelia: Pis'ma Mestobliustitelia sviashchennomuchenika mitropolita Petra (Polianskogo) k mitropolitu Sergiiu (Stragorodskomu) iz Tobol'skoi ssylki i liudi, posluzhivshie poiavleniiu etikh dokumentov" [The word of the Locum Tenens: Letters of Locum Tenens St. Martyr Metropolitan Petr (Polyansky) to Metropolitan Sergius (Stragorodsky) from exile in Tobolsk, and the people who brought about these documents]. Vestnik PSTGU. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi, 2009, vol. 3 (32), pp. 37-69 (in Russian).

Статья поступила в редакцию 17.03.2022

The article was submitted 17.03.2022

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Пользовательское соглашение Политика конфиденциальности
Открытая наука