CC BY
48
СРАВНИТЕЛЬНЫЕ КОНСТРУКЦИИ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО ЯЗЫКА В АСПЕКТЕ ГЕНДЕРНОЙ ЛИНГВИСТИКИ
М.Н. Крылова
Ключевые слова: сравнительная конструкция, категория сравнения, образ сравнения, гендер, гендерная лингвистика, экспрессивность.
Keywords: comparative constructions, the category of comparison, the image of comparison, gender, gender linguistics, expressiveness.
Функционально-семантическая категория сравнения представляется нам культурно -избирательным феноменом, показателем общей культуры общества, его ценностных ориентаций. Сравнения предстают перед нами как источник социокультурного знания.
В использовании сравнительных конструкций разнообразными по уровню образования, воспитания и культуры авторами, как в зеркале, отражаются и особенности современной жизни, и особенности личности, ментальности, культуры самой языковой личности, в том числе гендерные характеристики и отличия.
Гендер (социальный или социокультурный пол) стоит в центре междисциплинарных исследований, в том числе лингвистических. По замечанию Е.А. Поповой, «термином гендер (gender) называется пол как социокультурный феномен, противопоставленный биологическому полу (sex, sexus), и первый термин шире второго, включает его в свой состав. Использование термина гендер призвано подчеркнуть не природную, а социокультурную причину межполовых различий» [Попова, 2007, c. 40]. Понятие «гендер» было введено в категориальный аппарат лингвистики в 1970-1980 годы. Гендер как категория анализа открыл перспективы для изучения и осмысления различных аспектов языка в другом - гендерном измерении. А.В. Вандышева отмечает: «Обращает на себя внимание тот факт, что гендерные отношения фиксируются в языке в виде культурно обусловленных стереотипов, накладывая отпечаток на поведение личности и на процессы ее языковой социализации» [Вандышева, 2005, с. 57].
Во второй половине ХХ века сформировалось особое направление в лингвистике - тендерная лингвистика (лингвистическая гендеро-логия). В словаре лингвистических терминов отмечается: «Гендероло-гия пытается выяснить, как гендерные стереотипы отражаются в языковой системе вообще» [Брусенская и др., 2005, с. 35]. Предметом этой дисциплины, представляющей собой новое направление преимущественно социолингвистических исследований, является выяснение того, как фактор пола влияет на использование языка мужчинами и женщинами, какими средствами располагает язык для конструирования гендерной идентичности, чем различаются мужское и женское коммуникативное поведение (как вербальное, так и невербальное).
Изучением отражения в языке гендерных особенностей языковой личности и гендерных стереотипов занимаются А.А. Арестова, Т.А. Безрукова, Ю.А. Елемешина, Ю.А. Закирова, Е.Н. Калугина, Н.Ю. Кораблева, О.В. Котик, В.Б. Поповская, И.Г. Серова, О.В. Скулкин и другие ученые. На материале рекламных текстов рассматривали это явление ранее и мы [Крылова, 2009]. Особенности конструирования сравнительных оборотов мужчинами и женщинами, выбора объектов сравнения (того, с чем сравнивается) изучают С.В. Мамаева, Л.С. Шмульская. Тем не менее, возможности функционально-семантической категории сравнения в выражении гендерных особенностей на значительном современном языковом материале в отечественной лингвистике еще не изучались.
На основе анализа более 6300 сравнительных конструкций, отобранных нами из различных типов и жанров современных текстов на русском языке, мы попытались выявить, как гендерные различия проявляются в сравнении, выборе его объекта и структуры. Анализировались современные литературные произведения различных жанров и художественной ценности; устные и письменные средства массовой информации; реклама различного типа; тексты популярных песен разных стилей; язык художественных фильмов и телесериалов; стихи местных поэтов города Зернограда Ростовской области; стихи детей и подростков и т. п. Подбор источников производился таким образом, чтобы составить максимально объективную картину состояния и семантического наполнения сравнительных конструкций в современном русском языке.
Проведенный анализ позволил заметить, что женские и мужские сравнения имеют ряд отличительных черт. Рассмотрим их далее.
«Женские» сравнения, созданные женщинами и отражающие картину мира женщины, отличаются, в первую очередь, особыми, «женски-
ми» образами, относящимися к миру моды, одежды, обуви, косметики, например: «И сети этой блажи /Стянули тело, как тугой корсет: /Ни выдохнуть свободно, ни вздохнуть...» (С. Вдовикина). Образы данного типа очень важны для женщин, жизненно необходимы, поэтому они проникают не только в лирические тексты, как в примере выше, или в язык телепередач: «Носите улыбку, я вас умоляю, - как платье!» (телепередача «Модный приговор, А. Шарапова), но даже в официальную речь: «Мы не создаем систему качества. Она у нас всегда была, и сейчас мы как новое платье на нее надеваем» (О. Мушкетова, официальный доклад). Такие образы, отражающие стереотип женщины-модницы, женщины-кокетки, фигурируют не только как объекты сравнения, но и как субъекты (то, что сравнивается): «А подводка у глаз - словно стрелы: пронзен /Будет каждый» (С. Вдовикина).
Стереотип, согласно которому женщина - основной потребитель телесериалов, также отражается в сравнениях: «Когда ждешь, причем и сам толком не знаешь, чего именно ждешь, - время тянется, как мыльная опера» (М. Баконина. Школа двойников).
Женщина, создавая сравнение, обращается в первую очередь к тем образам, которые ей хорошо знакомы, которые важны для нее и составляют значительную часть жизни, поэтому женскими преимущественно являются также кулинарные образы, что согласуется со стереотипом женщины-хозяйки и женщины-сластены, существующим в нашей культуре. При этом женщины намеренно выделяют свои кулинарные ассоциации, играют ими: «Я не конфетка, чтобы всем быть по вкусу. Я орешек, который не всем по зубам» (личный статус, «Одноклассники»). Кстати, уменьшительно-ласкательные суффиксы - не случайный компонент приведенного сравнения, женщины используют в сравнениях слова с ними достаточно часто, и, конечно, чаще мужчин: «Преступный элемент заметно смутился. Наконечник (стрелы. - М.К.) затрепетал, как щенячий хвостик» (О. Громыко. Профессия: ведьма). Слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами смягчают образы, создаваемые женщинами, делают их более тонкими, изысканными: «Она буквально обволокла меня своей женственностью, своим голосом, как ручеек» (телепередача «Давай поженимся!», Л. Гузеева).
Сравнения с объектами из мира природы, названиями фруктов, овощей, растений также характерны для женщин, которые часто сравнивают с такими объектами самих себя или других людей: «Вам нужна женщина сочная, как груша или как спелое яблоко, а она как сухой камыш» (телепередача «Давай поженимся», В. Володина). В сравнениях просматривается также свойственное женщинам ощущение развития,
роста, связывающее человека и природу: «Вырос, никого не спросился, как гриб-дождевик, радостно и быстро» (г. «Моя семья», С. Крылова). Использование таких сравнений демонстрирует глубинную внутреннюю связь женщины с миром природы, естественное для женщины синкретичное восприятие себя и природы.
Для женщины очень много значит красота, каждая женщина - специалист по красоте и умеет видеть прекрасное в окружающем мире лучше, чем мужчины. Поэтому сравнения, создаваемые женщинами, эстетичны, включают образы и элементы, привносящие в описание красоту: «По краям двумя ажурными стенами возвышались высокие елки, не яркие и лохматые, как в Сибири, а полупрозрачные, цвета выбеленного малахита, как с картин Нестерова» (М. Козлачкова. Загадочная голова).
Второе, что можно отметить при анализе сравнений, созданных женщинами, - это повышенная эмоциональность, «гиперболизированная экспрессивность» [Заболотнова, 2005]. Экспрессивность фразы достигается не только выбором объекта сравнения: «Нет, вы не интеллигентны, вы квашня, вы как прокисшее молоко» (телепередача «Давай поженимся!», Л. Гузеева), но и другими способами: оформлением всей фразы, общим эмоциональным звучанием образа и др., например: «Мужья как костры: они гаснут, если их оставляешь без присмотра» (телепередача «Модный приговор», А. Шарапова).
Сравнительные конструкции, создаваемые мужчинами, также имеют яркие отличительные особенности, контрастирующие с чертами сравнений, авторы которых - женщины.
Отличаются объекты сравнения. Создавая сравнение, автор-мужчина не боится реалистичных, даже пугающих ассоциаций: «Ветер ... сдул последние остатки благопристойности с деревьев, и теперь они были совсем голые, как покойники на прозекторском столе» (Б. Акунин. Внеклассное чтение). Он выбирает образы, относящиеся к физиологии, сексу: «Зато никаких последствий. Как в рекламе про безопасный секс. Видел по телевизору?» (А. Герасимов. Рахиль).
Если для женщин, как это отмечено выше, свойственно сравнивать конкретное с абстрактным, мир человека - с миром природы, то есть повышать отстраненность образа, абстрагироваться от окружающего, то мужчины, наоборот, сравнивают абстрактное с конкретным, природу с человеком, например: «Осень была сухой и опрятной, как заведующая привилегированным детским садом» (А. Жвалевский. Мастер сглаза). Мы имеем дело, по-видимому, со свойственным мужчинам, по крайней мере, в соответствии со стереотипами, точным, определенным восприя-
тием действительности, стремлением рационализировать наблюдаемое, объяснить необъяснимое и неясное, сделать окружающий мир предельно понятным. Выбор мужчинами конкретных объектов сравнения, создание точных описательных характеристик демонстрируют склонность к реалистической оценке даже тогда, когда мужчина оперирует излюбленным женщинами кулинарным образом, который в данном случае звучит совсем по-другому: «...Бетон столбов и постаментов раскрошился, будто слоистая халва, оголив ржавые петли арматуры» (М. Кликин. Когда горы заснут).
Именно со стремлением быть конкретным и реалистичным связано и более частое обращение мужчин при сравнении к прецедентным феноменам, например: «Вооружиться? Я и так, словно Бонд, не расстаюсь с "береттой"» (В. Аксенов. Остров Крым). В стремлении конкретизировать, доказать, обосновать свое мнение мужчина прибегает к ссылке на авторитет: «Так Астахов не Гамлет и не Ромео!» (Н. Леонов. Обречен на победу). Такое внимание мужчин к прецедентным объектам уже отмечалось лингвистами [Мамаева и др., 2012]. Иногда оперирование мужчиной прецедентным феноменом выглядит неожиданно, даже несколько неестественно, в частности, при описании природы: «Шеренгой ползли прямо на людей большие треугольные рыбы, раскрашенные под Зверева...» (Д. Глуховский. Рассказы о Родине). Женщины же не только оперируют прецедентными феноменами реже, они делают это иначе, выбирая совершенно иные, «женские» основания для сопоставления, например: «Как Сталин на Ялтинской конференции - только вместо брюха, естественно, выставляла вперед грудь» (Д. Симонова. Шанкр).
Е.Н. Калугина отмечает такую особенность мужского языка, как «большая информативность по сравнению с женской речью» [Калугина, 2013, с. 80]. Именно с этим, а еще с декларируемой мужчинами как ген-дерный стереотип высокой интеллектуальностью мы связываем такую особенность мужских сравнений, как более частое обращение к объектам из сферы истории, философии, политики, общественной жизни, например: «...Молодые реформаторы относились к местному населению с еще меньшим трепетом, чем испанские конкистадоры к инкам и ацтекам» (О. Маркеев. Черная луна).
Кроме того, для мужчин характерна большая восприимчивость к новому, что отражается в более частом выборе объектов сравнения, связанных с новыми явлениями, развивающейся техникой, например: «...Досье на него в органах волшебным образом обнулилось, словно пройдя перезагрузку» (Д. Глуховский. Рассказы о Родине).
И, конечно, обращает на себя внимание намеренное огрубление мужской речи, уже отмечавшееся исследователями гендерных особенностей языка [Заболотнова, 2005]. Огрубление проявляется не только в выборе объектов сравнения, но и в самом построении конструкции, ее динамике, жесткости, намеренном нарушении грамматических норм. Например: «Открывал сердце, как консерву» (песня Ляписа Трубецкого). Вполне вписывается в данный контекст и обращение мужчины при сравнении к образам, связанным с потреблением алкоголя и алкогольной интоксикацией, часто юмористическое, наполненное подшучиванием над собой: «Что-то не нравился мне сегодня Николаич. Слишком он официальный и собранный, словно замполит с похмелья» (А. Жвалевский. Мастер сглаза), а также введение в сравнительную конструкцию вульгаризмов, просторечий, физиологических наименований и т.п.
То, что отрицательная характеристика присуща больше мужчинам, уже отмечалось исследователями [Мамаева и др., 2012]; по словам М.В. Заболотновой, «мужчины более выраженно используют отрицательную оценку, включая стилистически сниженную, бранную лексику и инвективы» [Заболотнова, 2005, с. 115]. Это отразилось и в сравнительных конструкциях, например: «... Ее двор с трухлявыми скамейками, к которым были словно приколочены бессмертные злобные старухи...» (Д. Глуховский. Рассказы о Родине).
С.В. Мамаева и Л.С. Шмульская отмечают, что при создании сравнений «мужчины менее стандартны» [Мамаева и др., 2012, с. 105]. Мы можем согласиться с этим только отчасти. При выборе образа, объекта сравнения степень творчества мужчин и женщин мы оцениваем приблизительно одинаково: и те и другие стремятся выбирать необычные, привлекающие внимание реципиента объекты. При этом женщины менее оригинальны в выборе формы сравнения: создаваемые ими конструкции - это, по преимуществу, сравнительные обороты или неполные сравнительные придаточные с союзом как. В то же время мужчинам свойственно чаще обращаться к менее стандартным способам выражения компаративной семантики, прибегать к посредству сравнительных предлогов, наречий и прилагательных, использовать конструкции с глаголами и генитивные сравнения. Например: «Ты пожалеешь об этом, - произнес он, по-бычьи поднимая голову» (Д. Чекалов. Ледяные осколки вечности), «Эпоха гласности завершилась слишком быстро, обвалообраз-но...» (О. Таругин. Тайна седьмого уровня), «... И облаков дырявые ботинки /Неспешно снова странствуют по свету» (И. Кондрашов).
Кроме того, мужские сравнения обычно короче женских, что отражает такую особенность мужского менталитета, как рационализм, расчетливость, экономия усилий. Если есть такая возможность, мужчина старается обойтись при сравнении одним-двумя словами, например: «Гориллоподобный мужик почесал свой многократно перебитый нос...» (А. Каменистый. Боевая единица); «...Застежкой-молнией неслась лодка, расстегивая океан» (Д. Глуховский. Рассказы о Родине). Основная масса сравнительных конструкций, конструируемых мужчинами, короткие, хлесткие, в них продумано и мотивировано каждое слово, нет ничего лишнего.
А вот такая общепризнанная черта мужского типа речи, как большая стилистическая нейтральность, в сравнениях практически не выражается, что связано, видимо, с сутью данного лингвистического явления: языковая личность прибегает к сравнению именно тогда, когда нуждается в экспрессивном выражении своих мыслей, чувств. Конструкции, создаваемые мужчинами, не менее эмоциональны, чем те, авторы которых
- женщины, правда, это эмоциональность иного рода. Вместо лиричности - жесткость, вместо эстетичности - вульгарность, вместо плавности
- экспрессивность. И даже когда мы у мужчин наблюдаем лиричные сравнения, это образы иного рода - более хлесткие, краткие, конкретные, например: «Это новая песня, сырая, как наша любовь» (Ю. Шевчук, устная речь на концерте).
Особо стоит отметить и тот факт, что женщины одинаково часто используют гендерно маркированные сравнения в языке художественной литературы и в языке СМИ (речь телеведущих, интернет-комментарии и т. п., см. примеры выше), у мужчин же особые, мужские сравнения отмечены в основном в текстах художественной литературы, а в языке СМИ их речь более нейтральна, сравнительные конструкции и подбираемые для них образы не имеют отчетливо выраженных гендер-ных особенностей. Объяснить данный феномен однозначно мы не можем, возможно, его корни - в упоминавшейся выше большей эмоциональности женщин, которую они охотно проявляют посредством СМИ и Интернета, осуществляя живое общение с невидимым собеседником. Мужчина же, как существо более рациональное, не видит необходимости ярко выражать свои чувства в этих сферах общения. В литературных же произведениях ситуация иная, их язык априори образен, и в нем писатель-мужчина более открыто выражает свои коммуникативные интенции.
По словам Е.Н. Калугиной, «язык мужчины и женщины представляет собой сложную гетерогенную структуру, состоящую из стандарт-
ных и субстандартных элементов» [Калугина, 2013, с. 81]. Мы считаем, что в построении категории сравнения ярче, чем при использовании других языковых элементов и форм, проявляется субстандартность, выход за рамки гендерных стереотипов. При всей лексически явно выраженной гендерной спецификации, сравнительные конструкции демонстрируют некое единство их создателей, независимость от половой идентификации, проявляющиеся в первую очередь через отмеченную нами экспрессивность, эмоциональность создаваемых и мужчинами, и женщинами сравнительных конструкций. Наличие же явных отличий в объектах и эмоциональной окраске сравнений, по нашему мнению, связаны в первую очередь с теми ожиданиями, которые предъявляет к говорящему общество. В.М. Войченко замечает: «Поскольку мужчина и женщина принадлежат к различным социальным группам и выполняют различные социальные роли, то общество ждет от них определенных моделей речевого поведения» [Войченко, 2009, с. 67]. Исходя из этих ожиданий, мужчины и женщины и реализуют в сравнениях свои ассоциации.
С.В. Мамаева пишет: «Сравнение позволяет выявить гендерные различия на глубинном когнитивном уровне» [Мамаева и др., 2012, с. 107]. Соглашаясь с данным мнением, мы хотим его продолжить, развить: сравнение в силу своей категориальной экспрессивности позволяет выявить не только гендерные различия, но и глубинное эмоциональное единство мужчины и женщины. При том, что «мужчины и женщины говорят о своих проблемах по-разному: мужчины имеют тенденцию к использованию описаний обстоятельств, тогда как женщины больше говорят о личном аспекте» [Кучмезова, 2011, с. 179], мужчины более точны, рациональны и конкретны, создание сравнительной конструкции объединяет их, этот процесс относится к той части языкового творчества, которая стирает ряд гендерных различий.
Итак, сравнительные конструкции, создаваемые мужчинами и женщинами, имеют ряд значительных отличий, связанных с различиями полов и гендерными стереотипами. В частности, отличаются образы сравнений: женщины чаще апеллируют к объектам мира моды, косметики, кулинарии, телесериалов, мира природы; мужчины - к объектам из сферы истории, политики, прецедентным феноменам, новым явлениям. Сравнения, создаваемые женщинами, более эстетичны, мягки, в них чаще используются слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами. Мужские сравнения более конкретны, реалистичны, более разнообразны по форме, им часто свойственна грубость, с их помощью нередко выражается отрицательная оценка. Объединяет оба тендера при создании сравнений высокая степень экспрессивности, эмоциональности, свой-
ственная, по нашему мнению, функционально-семантической категории сравнения как категориальный признак.
Литература
Брусенская Л.А., Гаврилова Г.Ф., Малычева Н.В. Учебный словарь лингвистических терминов. Ростов-на-Дону, 2005.
Вандышева А.В. Социально-культурные особенности гендерных отношений // Язык. Дискурс. Текст: II Международная научная конференция, посвященная юбилею профессора Г.Ф. Гавриловой. Ростов-на-Дону, 2005. Ч. I.
Войченко В.М. Отражение гендерных стереотипов в языке и культуре // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2. 2009. N° 1.
Заболотнова М.В. К вопросу о гендерных различиях в языке // Психолингвистические аспекты изучения речевой деятельности. 2005. № 3.
Калугина Е.Н. Теоретико-методологические основы гендерных исследований в лингвистике: состояние и перспективы // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2013. № 7-1.
Крылова М.Н. Гендерные особенности воздействия на адресата речи в русской рекламе личного характера // Проблемы речевой коммуникации. Саратов, 2009. Вып. 9.
Кучмезова Л.О. Вставные конструкции в аспекте гендерной лингвистики // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. 2011. Т. 17. № 2.
Мамаева С.В., Шмульская Л.С. Сравнительные конструкции в женском и мужском типах речи: контрастивный анализ // Успехи современного естествознания. 2012. № 7.
Попова Е.А. Об особенностях речи мужчин и женщин // Русская речь. 2007. № 3.
