Спор о старой вере: реконструкция книжной полемики рубежа XIX-XX вв. (по экземпляру двусоставного сборника из собрания НБ ТГУ) Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 930.2

Бытко Сергей Станиславович

аспирант кафедры истории России

Нижневартовский государственный университет, Нижневартовск, Россия, e-mail: labarum92@rambler.ru

СПОР О СТАРОЙ ВЕРЕ: РЕКОНСТРУКЦИЯ КНИЖНОЙ ПОЛЕМИКИ

РУБЕЖА XIX-XX ВВ. (ПО ЭКЗЕМПЛЯРУ ДВУСОСТАВНОГО СБОРНИКА ИЗ СОБРАНИЯ НБ ТГУ)

Sergey S. Bytko

post-graduate student of the department of history of Russia

Nizhnevartovsk State University, Nizhnevartovsk, Russia, e-mail: labarum92@rambler.ru

DISPUTE ON THE OLD FAITH: RECONSTRUCTION OF THE BOOK POLEMICS OF THE ABROAD XIX-XX (ON THE EXAMPLE OF THE BILATERAL COLLECTION FROM THE ASSEMBLY OF THE NL TSU)

Аннотация. В представленной статье автор изучает попавший в его руки кириллический сборник нестандартной структуры. Проводится датировка и атрибуция книги. Исследователь выявляет специфические черты книжной полемики между старообрядческими книжниками и миссионерами РПЦ на рубеже XIX-XX вв. В заключение работы постулируется вывод о значительном культурном обмене, которому подвергались представители каждой из деноминаций в результате продолжительного взаимодействия со своими оппонентами.

Ключевые слова: староверие, православие, кириллическая книжность, старообрядческие сборники, полемика, миссионерство, раскол.

Abstract. In the presented article the author studies the Cyrillic collection of non-standard structure that fell into his hands. The book is dated and attributed. The researcher reveals specific features of the book polemics between the Old Believers' scribes and the missionaries of the Russian Orthodox Church at the turn of the 19th and 20th centuries. The conclusion of the work postulates the conclusion about the significant cultural exchange that was experienced by representatives of each of the denominations as a result of continued interaction with their opponents.

Keywords: Old Believer, Orthodoxy, Cyrillic bookishness, Old Believers' collections, polemics, missionary work, schism.

В собрании научной библиотеки Томского государственного университета под шифром В-26395 хранится старообрядческий сборник нестандартной структуры [4]. Старообрядческие композиционные

© Бытко С.С., 2017

произведения обычно существовали в двух основных разновидностях - как компиляции цитат и сборники авторитетных сочинений. Обе разновидности имели характерную полемическую направленность и благодаря грамотной выборке текстов, продуманному их расположению внутри книги имели целью оказать идеологическое влияние на читателя и склонить его на позиции старой веры.

Зачастую старообрядцы не гнушались цитированием книг своих идеологических оппонентов. Отечественные исследователи книжной культуры староверов издавна отмечали наличие широкого пласта «никонианской» литературы в библиотеках старообрядческих проповедников. В большинстве случаев эти книги собирались старообрядцами с целью ознакомления с новейшими аргументами церковных миссионеров. Большое значение имело также поддержание религиозного энтузиазма общины, возбуждавшегося под влиянием межконфессиональной полемики. Однако мы можем наблюдать и случаи того, как старообрядцы пользовались изданиями официальной церкви для формирования собственных идеологических представлений. Наиболее актуальной данная тенденция стала для некоторых умеренных согласий рубежа Х1Х-ХХ вв.

Изучаемый нами сборник также относится к началу XX в. Книга насчитывает 130 л. рукописного текста, разбитого на два вертикальных столбца. Особую ценность книга приобретает ввиду своей необычной компоновки. Сборник представлен текстами двух авторов, занимавших диаметрально противоположные идеологические позиции. Один из них -старообрядческий проповедник, второй - православный миссионер. Листы сборника становятся для них своего рода «полем брани», на котором каждый стремится показать превосходство своих убеждений, а также собственную выдержку и осведомленность в религиозных вопросах. Сама книга, где используются формы посланий, приобретает черты эпистолярного жанра.

Кроме нестандартной концепции сборника, привлекает внимание его крайне любопытная внутренняя организация. Тексты разных авторов

не следуют друг за другом, а располагаются в книге параллельно. Так, левый столбец занимают рассуждения старообрядческого проповедника, правый -православного миссионера. Необычное построение имеет практическую значимость. По всей видимости, оппоненты прибегли к данному выходу для обеспечения паритета сторон в ходе диспута.

Особенности книжной полемики определяют преимущество автора, выступающего во вторую очередь. Значимым фактором здесь является то, что отвечающий на вопросы отталкивается от ранее написанного текста своего оппонента и имеет возможность не только убедительно опровергать все его выпады, но и вести собственную полемику, прибегая к аргументам, отсутствующим в тексте противника. Таким образом, первый автор оказывается не в состоянии отвести положения своего оппонента, что ставит его в заведомо неравное положение в споре. Ввиду особенности склада человеческого сознания последние фрагменты разговора запоминаются прочнее всего, что также определяет превосходство текстов, размещенных в заключении книги.

Разбивка страниц на два столбца должна была компенсировать упомянутые погрешности и обеспечить равные условия полемики для обоих оппонентов. Но ряд указанных недочетов устранить не удалось, так как тексты авторов формировались разновременно, и книжник, заполнявший столбцы позже, все же «играл» на преимуществах и просчетах в аргументации своего противника.

Из-за повреждения в сборнике В-26395 утеряны первые 5 листов текста. По этой причине мы не можем установить предысторию конфессионального диспута. Загадкой остаются обстоятельства знакомства старообрядческого проповедника и миссионера РПЦ, а также мотивы, определившие их столкновение. Более того, мы не можем знать и того, имела ли место реальная встреча полемистов или их взаимодействие происходило лишь через посредников.

Лист 6 сборника открывается описанием некоей беседы между старообрядческими проповедниками, с одной стороны, и миссионерами

официальной церкви - с другой [4, л. 6]. Исходя из текста, можно установить, что встреча была весьма представительной, так как среди защитников реформ Никона автор левого столбца называет, помимо «прочих», семь священников, а также известного в противораскольнических кругах полемиста Николая Игнатьевича Касаткина. Мы узнаем, что на беседе с целью обеспечения порядка также присутствовал урядник [4, л. 6 об.].

Книжник повествует о крайне напряженной обстановке, сложившейся в ходе диспута. Так, двое священников «выступили из границ христоподражательного смирения», а прочие приверженцы официальной церкви «вмешивались в разговор с ругательством» [4, л. 6]. По словам автора, они были готовы «на кулаках нас поднять», урядник же «стоял на стороне буйной партии» [4, л. 6 об.]. Старообрядческий автор дает нам ответ на причины выбора им столь специфического способа полемики с «ревнителями новизны». По его словам, в диспутах с представителями РПЦ не обеспечивается равноправие, что и заставило его «обратиться к письменной беседе» [4, л. 6 об.]. Благодаря этому становится очевидным, что автор текста из левого столбца стоял на позициях защитников старого обряда. Не менее важным представляется то, что он являлся непосредственным свидетелем описываемых событий (на это указывает специфическое использование им личных местоимений).

Далее старообрядец называет место проведения беседы - село Грамотино Пошехонского уезда Ярославской губернии [4, л. 7]. Данный факт сужает радиус нашего поиска и явственно указывает на «собеседование» 13 декабря 1892 г., проходившее в этом селе между представителями РПЦ и старообрядцами Спасова согласия, в котором также принимал участие Н.И. Касаткин [5, с. 195].

Старообрядец следом продолжает осуждение общей атмосферы и порядков проходившего диспута. Особую его критику снискало грубое обращение одного из участников к спасовцам в ходе беседы: «В самом начале обозвал раскольниками» [4, л. 7]. Этот факт косвенно подтверждает

предполагаемую нами датировку диспута, так как именование староверов «раскольниками» имело место вплоть до опубликования в 1905 г. указа «Об укреплении начал веротерпимости» [2]. Прочным доказательством это, однако, признать нельзя, так как наиболее фанатичные миссионеры продолжали называть противников обрядовых реформ XVII в. «раскольниками» и в течение последующих двух десятилетий.

Здесь же спасовец обращает внимание на тот факт, что оскорбил их не Н.И. Касаткин, а «какой-нибудь многоученый профессор» [4, л. 7]. За этим следует ожесточенная критика «мирской мудрости» - светского образования, вплоть до начала ХХ в. неприемлемого у некоторых старообрядческих толков. Автор призывает «не отвечать безумным по безумию» [4, л. 8]. Стоит, однако, упомянуть про то, каким образом предстает в рассказе беспоповца Н.И. Касаткин и некоторые бывшие с ним священники. Автор утверждает, что православный миссионер и пять священнослужителей «держали себя скромно, благородно и прилично священническому сану» [4, л. 6].

Видимо, составителем сборника вначале был старообрядец, заполнивший левые столбцы книги ранее своего противника. Православный миссионер вступил в дискуссию на последующем этапе, оформив тезисы на правой стороне листов. На это, в частности, указывает вторичный характер некоторых его аргументов. Повествование «отталкивается» от текста старовера и периодически использует просчеты в его доказательствах. Исходя из комментариев, мы также можем установить, что, в отличие от своего противника, православный проповедник не являлся свидетелем упомянутого в начале сборника «собеседования» 1892 г., более того, был плохо осведомлен об участниках и основных направлениях данного диспута.

Далее тексты книги исполняются взаимной критикой. Представитель официальной церкви вновь ссылается на Максима Грека в надежде сделать собственные рассуждения более весомыми для старообрядческой аудитории [4, л. 27-35]. Старовер, в свою очередь, также обращается к литературе своих

идеологических оппонентов, точнее, к книге преподавателя Московской духовной академии Н.Ф. Каптерева «Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII вв.» [4, л. 22-32].

Мотивы приверженца старых обрядов в данном случае также исходили из потребности представить убедительные доказательства для читателя и заодно максимально затруднить ведение полемики для православного оппонента. Факт использования старовером подобной литературы может считаться многозначительным. Безусловно, интересующий нас старообрядец относился к прогрессивно-настроенным кругам русского раскола, образовавшихся в конце XIX в. в результате смягчения конфессиональной политики государства. Одной из характерных черт данного интеллектуального течения, не привязанного к конкретному согласию, стало использование в полемических целях светской, а иногда и инословной литературы, что являлось непозволительным для более консервативных кругов русского староверия [6, с. 190]. Другим подтверждением значительного влияния на старообрядческого автора светской культуры и новаторских идей становится указание последним выходных данных цитируемой литературы, что опять же было весьма нехарактерно для консервативных книжников [1, с. 166]. Позднее на листах сборника старовер вновь обнаруживает свои взгляды, называя Российское государство «империей». Стоит учесть, что даже весьма умеренные течения старообрядчества избегали использования слов, вошедших в употребление в результате иностранного влияния. Так, по свидетельству преподавателя Тобольской духовной семинарии И.Я. Сырцова, представители поморского согласия молятся за царя, но не называют его императором, так как «слово это нерусское, и древние цари не назывались императорами» [7, с. 491].

Далее на страницах сборника мы находим весьма примечательное заявление православного миссионера. Он признается, что некогда был сам сопричастен расколу и присоединился к некоему расколоучителю Николаю Фирстову, который «обошел весь мир, но православных не нашел» [4, л. 38]. Разочаровавшись в официальной церкви и во всех знакомых ему толках

староверия, Фирстов с еще двумя старичками, подобно множеству других, занялись созданием собственного христианского течения, в наибольшей степени удовлетворяющего их индивидуальные религиозные нужды.

Крайне любопытны попытки героев повествования дать начало собственному согласию. Налицо значительный материал, раскрывающий этапы, специфические черты и трудности зарождения новой конфессии. Среди них особенно выделяется актуальная для беспоповства проблема отсутствия священства и соответственно невозможность исполнения большинства церковных таинств. Эту задачу, однако, успешно разрешили старообрядцы «второго поколения». Уже к концу XVIII в. была выработана подробная богословская аргументация необходимости отказа от священства и передачи части духовных функций мирским руководителям общин. Значительный опыт других согласий наверняка собирались использовать и в общине Фирстова.

Однако расколоучитель и его сторонники, отказавшись признавать нравственное право священства проводить обряд крещения, столкнулись с другой смежной проблемой, а именно отсутствием у всех троих «истинного крещения». Выход из этой ситуации был найден весьма специфический. По свидетельству автора, бросили жребий, дабы решить, кому придется креститься самостоятельно. После этого самокрещенцу предстояло обратить и двух своих единомышленников [4, л. 38 об.]. Вопрос о том, являлось ли столь оригинальное решение изобретением Фирстова или же такая практика использовалась и ранее, а была лишь заимствована, заслуживает отдельного рассмотрения.

По всей видимости, миссионер прибег к описанию личного опыта отношений с расколом с целью демонстрации несостоятельности противников официальной церкви и абсурдности некоторых решений, к которым те вынуждены прибегать. Стоит отметить, что здесь имеет место использование компилятивного принципа построения текста. Так, особенно значительным приведенный пример представляется в контексте предшествующего повествования, где, напомним, православный автор осуждал практики

беспоповских согласий. Абстрактные рассуждения о несообразности поисков «образцовой веры» дополняются почти юмористической иллюстрацией того, во что могут вылиться подобные искания. Данный вывод можно счесть весьма любопытным, ибо компилятивное «устройство» текстов являлось характерной чертой старообрядческой книжной традиции, унаследованной от древнерусской литературы. Возможно, ориентируясь на беспоповскую аудиторию, миссионер прибег к заимствованию традиционных для нее методов полемики с целью усиления авторитетности собственного текста в глазах рядовых староверов.

Следом мы узнаем про личность собеседника миссионера. Последний в пылу диспута мимоходом называет фамилию оппонента - Комиссаров. Это вскрывает подоплеку рассматриваемой дискуссии и объясняет ряд неясных ранее моментов. Уроженец Вологодской губернии Аввакум Анисимович Комиссаров известен своей активной пропагандисткой деятельностью в защиту Спасова согласия. По утверждению Е.А. Потехиной, именно Комиссаров являлся главным оппонентом Н.И. Касаткина в ходе собеседования в Грамотино в 1892 г. [5, с. 195]. Тогда Касаткину не удалось внятно отстоять позиции нетовцев, чем, вероятно, и были обусловлены сетования старовера в начале сборника на «агрессивное» поведение православных в ходе диспута. В дальнейшем поражение привело к написанию объемного сочинения «Вечная правда. Ответы на восемь вопросов миссионера Н.И. Касаткина», опубликованного в промежутке между 1895 и 1899 г. [5, с. 196].

Интересно, что в ходе данной дискуссии Аввакум Анисимович не ссылается на текст своей книги, однако регулярно обращается к цитируемым в ней трудам. Можно также заметить, что повествование Комиссарова в сборнике структурно повторяет текст его полемического трактата. В обоих произведениях имеются сходные разделы, посвященные преследованиям старообрядцев за веру, критике греческих обрядов, защите церковной преемственности староверов. Следует заключить, что текст сборника был в значительной степени вдохновлен содержанием «Вечной правды». Причины замалчивания этого произведения в беседе предстоит еще установить.

Подтверждаются и сделанные ранее выводы о характере взглядов Аввакума Анисимовича. Согласно Ю.В. Муртаевой, Комиссаров стоял у истоков раскола новоспасовщины, разрешавшей в противовес «глухой нетовщине» строительство отдельных молитвенных домов, совершение брака, пострижение в иночество [3, с. 115].

Следует заключить, что благодаря отображению основных богословских доводов обеих сторон конфликта проанализированный сборник является значимым источником по истории межконфессиональной полемики рубежа XIX-XX вв. Данный период отмечен множеством инноваций в религиозной жизни староверов и одновременно стремлением сохранить значительный культурный опыт предшествующих эпох. Благодаря двусоставному фолианту мы можем наблюдать, как умственные построения старообрядческих книжников предреволюционной России замысловато переплетались с историей, моралью, богословием, заимствовали и модернизировали идеи предыдущих поколений старолюбцев. Не менее существенными следует считать установленные благодаря сборнику факты значительного проникновения методов пропаганды и даже элементов идеологии в творчество антираскольнических миссионеров. Удалось определить одного из участников переписки - старообрядческого проповедника А.А. Комисарова. Выяснение же личности же его православного собеседника остается темой самостоятельного исследования.

Список литературы

1. Зольникова Н.Д. Работа урало-сибирских староверов-часовенных с книгой в XX в. // Гуманитарные науки в Сибири. 2001. № 3. С. 64-69

2. Именной Высочайший указ «Об укреплении начал веротерпимости» // Полное собрание законов Российской Империи. Собрание третье. СПб., 1908. Т. XXV. С. 257-258.

3. Муртаева Ю.В. Старообрядцы Спасова согласия Ковровского уезда (середина XIX в. - 1917 г.) // Провинциальный город в истории России: материалы научной конференции. Шуя, 2013. С. 113-117.

4. Научная библиотека Томского государственного университета. Собр. Отдела редких книг. В-26395.

5. Потехина Е.А. История старообрядчества в полемическом трактате «Вечная правда» // Православие в славянском мире: история культура, язык. Ольштын, 2014. С. 194-207.

6. Пругавин А.С. Запросы и проявления умственной жизни в расколе // Русская мысль. 1884. Кн. I. С. 161-198.

7. Сырцов И.Я. Современное состояние раскола в Тобольской епархии // Тобольские епархиальные ведомости. 1883. № 23-24. С. 481-499.