CC BY
8DOI: 10.24412/2076-1503-2023-9-187-191 МИШИН Игорь Евгеньевич,
NIION: 2018-0076-9/23-693 аспирант,
MOSURED: 77/27-023-2023-9-693 Амурский государственный университет,
РФ, г. Благовещенск, e-mail: isometimeshere@mail.ru
СПЕЦИФИКА ВЗГЛЯДОВ Н.М. КОРКУНОВА НА МЕСТНОЕ САМОУПРАВЛЕНИЕ В РОССИИ
Аннотация. Русский мыслитель Н.М. Коркунов (1853-1904) по сей день является одним из тех правоведов, которые в наибольшей степени признаны в экспертных кругах различных юридических сообществ. Несмотря на то, что своей весьма плодотворной биографией он успел объять лишь самое начало ХХ столетия, ему, благодаря высокому уровню компетентности в государственном праве (как отечественном, так и международном), удалось и точно выразить квинтэссенцию известных в то время правовых систем, и в некоторой степени предвосхитить рациональное устройство последующих периодов их развития.
Ключевые слова: Н.М. Коркунов, самоуправление, анализ, управление.
Mishin Igor Evgenievich, PhD student, Amur State University, Russia, Blagoveshchensk
THE SPECIFICS OF N.M. KORKUNOV'S VIEWS ON LOCAL SELF-
GOVERNMENT IN RUSSIA
Annotation. The Russian thinker N.M. Korkunov (1853-1904) is still one of those jurists who are most recognized in expert circles of various legal communities. Despite the fact that he managed to embrace only the very beginning of the twentieth century with his very fruitful biography, thanks to his high level of competence in state law (both domestic and international), he managed to accurately express the quintessence of the legal systems known at that time, and to some extent anticipate the rational structure of subsequent periods of their development.
Key words: N.M. Korkunov, self-government, analysis, management.
В процессе пристального анализа общественной теории местного самоуправления (МСУ) данный автор следующим образом характеризовал её интенции: с его точки зрения, таковая отталкивается от символического противопоставления местных сообществ по отношению к центральному государственному аппарату управления, а также от резонанса между общественными и собственно политическими интересами. Согласно логике умопостроений Н.М. Коркунова, сторонники интерпретируемой теории настаивают на том, чтобы государственный аппарат и общество как таковое были ориентированы на удовлетворение исключительно собственных интересов и потребностей [6]. Спустя определённое время под влиянием трудов Н.М. Коркунова отмеченные характерные черты детализировались и другими исследователями, в частности, Л.А. Велиховым, в 20-е гг. ХХ в. Сфера различных общественных дел описывалась как крайне специфическая впику миссии государства; община репрезентировалась в качестве ключевого субъ-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 9 • 2023
екта присущих ей специальных прав, исходя из чего, делался вывод, согласно которому любое (в том числе якобы обоснованное) вторжение центрального бюрократического аппарата в её полномочия практически неправомерно. Помимо этого, упомянутые авторы делали принципиальный акцент на том, что тех должностных лиц, которые относятся к системе МСУ, необходимо идентифицировать и классифицировать как сугубо общественных, а отнюдь не государственных акторов, поскольку первые представляют специфику развития именно общества, как совокупности заинтересованных в своём полноценном развитии граждан, а не государства в значении некого манипулятора, находящегося на верхушке социально-политической пирамиды [2].
Согласно комплексной оценке профессора Н.М. Коркунова, именно указанные интегратив-ные характеристики отображают ключевые компоненты теории МСУ и способны привлечь к ней интерес наиболее прогрессивных сил цивилизации. В данном контексте примечательно, что из
той совокупности теорий МСУ, которая была известна в начале ХХ столетия (теория свободной общины, хозяйственная теория, а также политическая, государственная и юридическая теории, согласно классификации Л.А. Велихова) как раз общественная теория в отправных точках обществоведческого дискурса являлась в наибольшей степени востребованной экспертами и публикой. Профессиональный юрист Н.М. Коркунов оценивал её в качестве наиболее традиционной, вполне заслуженно доминировавшей в литературных трудах России и многих других развитых стран.
Согласно взглядам Н.М. Коркунова, все дефиниции права в соответствии с его источником распадаются, по большому счёту, на два подвида: в качестве источника берётся либо аппарат государственной власти, либо общество (в том его значении, которое достаточно сильно коррелирует с ключевыми характеристиками современного гражданского общества). Однако, первое рассматриваемое смысловое поле юридических конструктов символически отсекает такие принципиальные субсферы права, как международное право, обычное право, систему судебных прецедентов, а также разнообразные директивы так называемого общественного мнения и тот правовой фундамент, который был ранее сформирован в рамках юридических дисциплин. Разумеется, в итоге таковой теоретической манипуляции получается крайне урезанный вариант развития правового поля как такового. Исходя из этого, Н.М. Коркунов делает акцент на необходимости закрепления в качестве источника права такого мощного актора, как общество, взятое во всей совокупности своих функциональных субъективных единиц. Примечательно, что в контексте соответствующих рассуждений автор сам, без посторонней помощи подчёркивал такой негативный момент, как некоторая неопределённость самого понятия «общество». Подоплёкой же данной дефиниционной размытости служила сама объективная социальная среда, поскольку, на взгляд данного автора, между теоретически выделяемыми сферами развития общества и личной жизнью людей далеко не всегда (если таковое, вообще, возможно) правомерно проводить какие-то жёсткие грани, индивидуальное и социально детерминированное начала слишком тесно переплетены друг с другом [5].
С другой стороны, Н.М. Коркунов опровергал и такую дефиницию права, которую различные теоретики пытались выводить из некой «общей воли». Он обосновывал свой протест тем фактом, согласно которому «общая воля» как таковая -это определённая фикция, основанная на чрезмерных обобщениях. Согласно логике рассматриваемого автора, воля детерминирована индивиду-
альным устройством каждого человека и выражает его уникальный дух. Тем не менее, Н.М. Коркунов делает скидку на то, что в области удовлетворения человеческих интересов, действительно, можно обнаружить достаточно большое количество практически всеобщих ценностей; а, помимо этого, - общие интересы, характерные для тех или иных социальных групп (в частности, для представителей земств различного территориального уровня). Что касается интересов крайне индивидуализированных, то они, по свидетельству данного правоведа, имеют весьма исключительный и малораспространённый характер.
Принципиальный акцент затрагивает практическую нерасторжимость взаимосвязей, формируемых и обновляемых между различными личностями с целью наиболее эффективного достижения целей всех их и каждого в отдельности. Конфронтации же, возникающие на почве идентичности, схожести либо разности персональных интересов, действительно, требуют определённых маркирования и разграничения, которыми занимаются как государственный аппарат управления, так и система МСУ [1]. Такие современные интерпретаторы, как И.В. Поснов, классифицируют учение Н.М. Коркунова как относящееся к парадигме юридического позитивизма. Представители данного направления социально-политической мысли XIX - начала XX столетий, в том числе и автор фундаментального двухтомника «Русское государственное право», воспринимали право, в первую очередь, как систему определённых норм, концентрировались на формировании и разъяснении юридических концептов, с помощью которых можно корректно описывать и толковать нормы таковой системы [8].
Как отмечал сам Н.М. Коркунов, правовые системы, отталкивающиеся от реальных жизненных дилемм вопреки абстракциям классической немецкой философии, должны служить общей цели формирования возможностей для полноценного сожительства самых различных индивидуальностей, для разумной гармонизации их свобод, в том числе с помощью активизации органов МСУ [5].
Примечательно, что данный автор анализирует систему МСУ сквозь призму методологических подходов пореформенного периода. Н.М. Коркунов отдаёт должное тому факту, согласно которому именно обозначенный выше примат общественной теории МСУ во время апробации Положения о губернских и уездных земских учреждениях 1864 г. по большей части детерминировал специфику новых органов политического менеджмента. Данные органы публичной власти, с одной стороны, стали функционировать одновременно с компетенциями центрального правитель-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 9 • 2023
ства, при этом находясь по отношению к таковым в неком изолированном, отнюдь не симбиотиче-ском состоянии. С другой стороны, отсутствие такой системы МСУ, которая бы полноценно консолидировала усилия центра и периферии политической власти, обусловило дальнейшую дихо-томичность в развитии обновлённых управленческих процессов в России; правительственные и земские интенции нередко даже противопоставлялись друг другу вместо того, чтобы служить общему делу облагораживания жизни русского народа [1]. Тем не менее, с точки зрения Н.М. Кор-кунова, государственный по своей природе характер органов МСУ проистекает из самой миссии активного функционирования таковых, поскольку акторами МСУ различные местные сообщества становятся лишь постольку, поскольку центральные игроки государственного аппарата управления делегируют им реализацию части своих специфических полномочий. Весьма характерно то обстоятельство, согласно которому авторы Земского положения 1890 г., действительно, отталкивались от интерпретации роли земских учреждений в качестве акторов государственного менеджмента, но в данном контексте, по мнению Н.М. Коркунова, пришли к весьма непредсказуемым и специфическим резюме. По большому же счёту, наиболее существенные трансформации, инициированные модернизированным законом, состояли в интеграции сословного характера структурирования выборов и в накладывании границ, которые сподвигали к непосредственному подчинению исполнительных органов земства по отношению к центральному аппарату государственной власти [6].
Немаловажной особенностью научно-исследовательского творчества Н.М. Коркунова является то, что он с достаточной степенью детализации и конкретизации пытался объяснить смысл, значение и функциональные особенности тех юридических норм, которые детерминировали вышеописанный статус органов МСУ. К примеру, согласно его ремаркам, новый закон 1890 г. стал наделять губернатора комплементарными полномочиями, нацеленными на осуществление ревизий и разбор жалоб на поведение функционеров управы. Помимо этого, было инициировано создание ещё одной политической структуры -губернского по земским делам присутствия, чьей миссией стало решение противоречий, периодически возникавших в коммуникациях представителей исполнительного органа земства (управы) и губернатора [3].
По словам Н.М. Коркунова, в данном контексте примечательно, что земское собрание достаточно долгое время словно оставалось где-то в стороне от принятия важных стратегических и
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 9 • 2023
прочих решений, а Земское положение, по большому счёту, не накладывало каких-либо строгих и отчётливых обязательств на губернатора для того, чтобы он интересовался взглядами и соображениями собрания. Тем не менее, неправомерно было бы констатировать, что данное пространство правовых коммуникаций было абсолютно безнадёжным: в ситуациях рецидивной конфронтации указанных сторон имелась вполне объективная возможность для того, чтобы передавать конкретные дела на рассмотрение органам Сената. Помимо этого, правоприменительная разница стала состоять в том, что согласно Земской реформе 1864 г. функционал административного надзора затрагивал исключительно субсферу законности постановлений земских собраний и их адекватности консолидированным государственным стратегиям, а Земское законоположение 1890 г. закрепило нормативы, согласно которым органы центрального правительства стали обязаны контролировать такую принципиальную грань, как защита интересов местного населения. Одним из акцентов таковой протекции было отслеживание непротиворечивости нормативных постановлений непосредственным реалиям жизни граждан [9].
Исходя из этого, Н.М. Коркунов сделал вывод о том, что актуальные в его время законодатели словно испытывали сомнения, не были на 100% уверенными в том, что сформированные ими на сословном фундаменте земские учреждения всегда были надёжными делегатами и защитниками настоящих интересов местных обществ. Помимо этого, злободневные акценты автономии усугублялись и весьма существенной корреляцией между членами управы и приматом губернатора, который обладал правом поднимать острые акценты касательно их уголовной либо дисциплинарной ответственности, представлять таковых к различным наградам и даже принимать решения о предоставлении им отпусков за пределами их губерний. Данные исторические иллюстрации, актуализированные в дискурсе Н.М. Коркунова, привели его к тому выводу, согласно которому модернизированное законодательство практически напрочь отобрало у земства принципиально важную исполнительную власть и помогло губернатору на самом непосредственном уровне прибрать её к рукам [6].
Весьма обострённую критику рассматриваемого автора спровоцировали и те трансформации, которые произошли в субсфере избирательного законодательства. Активация и интеграция сословной детерминанты в соответствующие политические практики маркировались Н.М. Кор-куновым в качестве усекновения реальных жизненных интересов местного населения и принесе-
ния таковых на заклание для пресловутой буквы закона, авторы которой с помощью всяческих интриг и прочих ухищрений старались законсервировать архаизмы сословных рамок, невзирая на злободневные социальные потребности и кардинальные сдвиги в эволюции общества как такового [6]. Наряду с этим Н.М. Коркунов обращал внимание своих реципиентов и на достаточно большое количество недоработок, слабых мест в Законе 1890 г., к которым он отнёс и шансы делегирования от третьей курии тех лиц, которые сами не являлись крестьянами; расхождения в системе табу на участие в выборах для крестьян и для представителей иных сословий; право безземельных крестьян участвовать во второй курии, будучи уполномоченными тем или иным юридическим лицом и т.д. Любопытно, что даже ввиду настолько утончённых и метких порицаний в адрес конкретных юридических норм обновлённого законодательства Н.М. Коркунов фактически воздержался от строгой системы обобщений и выводов применительно к уровню качества Земского положения 1890 г. в целом. Согласно гипотезе некоторых современных исследователей его творчества (в частности, Н.Э. Пеговой [7]), в качестве рационального тормоза в данном контексте выступили соображения рассматриваемого автора обо всё ещё достаточно жёсткой в его время цензуре.
Ещё один примечательный нюанс состоит в том, что целых несколько параграфов в одном из своих фундаментальных трудов Н.М. Коркунов абсолютно целенаправленно и осознанно посвятил анализу ключевых характеристик Городовых положений. Данная часть его научно-исследовательского творчества также содержит определённую критику по отношению к современной ему избирательной системе. В частности, бесспорно важным является тот скепсис, который автор направляет на содержание «Городового положения» 1870 г. и акцентирует внимание реципиентов на, казалось бы, случайном свойстве группирования избирателей, а также на том, что итоги непосредственного применения таковой политической практики практически всеми экспертами без исключения были впоследствии оценены как неудовлетворительные. Что касается модернизации законодательства, направленной на систему МСУ в 1890 г., то в качестве наиболее существенной погрешности Н.М. Коркунов отметил консолидацию всех городских избирателей в некое единое собрание, а также применительно к крупным городам - сегментацию на территориальные участки с обязательным избранием на таковых локальных собраниях исключительно тех лиц, которые напрямую относились к указанному собранию. С точки зрения рассматриваемого автора, данные социально-политические инициативы были совер-
шенно бесперспективными для положительного развития МСУ, поскольку конкретные части городов в принципе не составляли собою на тот момент времени якобы изолированные местности с дифференцированными местными интересами [6].
В соответствии с данными тезисами Н.М. Коркунов, применяя сравнительно-правовой метод, описывал модернизированные городские учреждения и сопоставлял таковые с земствами, на основании чего сформулировал целый ряд весьма принципиальных выводов. К примеру, в процессе оценки автономности городских управ в системе их коммуникаций с думами, данный правовед акцентировал внимание реципиентов на том, что данный индикатор был в определённой степени выше, нежели у земских управ и собраний. Таковую особенность Н.М. Коркунов пояснял сутью самой специфики в организации городских управ: первым ключевым фактором было то, что городской голова исполнял председательские функции в равной мере в управе и в думе; а вторым то, что, с одной стороны, члены управы избирались так же, как и гласные (на 4 календарных года), однако выбывали со своих постов не столь стремительно, а исключительно в порядке очерёдности по прошествии каждых 2-ух лет [6].
Примечательно в данном контексте, что в процессе сравнения компетенций земских и городских органов самоуправления рассматриваемый автор, по большому счёту, отмечал преобладающее количество сходств, несмотря на имевшие место их так называемые естественные различия, коррелирующие с конкретной спецификой вверенных им разновидностей хозяйства. К примеру, акторы городских учреждений не занимались вопросами земледелия, а земства не заведовали устройством театров и иных учреждений культурной и социальной сфер общества.
В немалой степени схожей была в то время и организация административного надзора над функционированием органов самоуправления. В качестве же практически исключительного, но при этом значимого отличительного признака Н.М. Коркунов отмечал порядок утверждения постановлений малых и крупных городов. Одна часть таковых документов должна была направляться на рассмотрение губернатору, а иные - министру внутренних дел; с целью же отмены постановлений, принятых думами крупных центров, необходимо было согласовать данный бюрократический момент ещё и с начальниками прочих министерств. Исходя из этого и руководствуясь целью более эффективной реализации надзорных функций, рассматриваемый автор предложил инициировать создание особого по своим полномочиям Совета по земским и городским делам при Коми-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 9 • 2023
тете министров [4].Подытоживая анализ специфики взглядов Н.М. Коркунова применительно к изучению системы МСУ в России, можно отметить, что данный классик отечественной правовой мысли обладал достаточно оригинальным научным мировоззрением, был одним из ведущих экспертов по данной теме и достаточно полновесно рассматривал и интерпретировал данную систему во всём многообразии её погрешностей и достижений.
Список литературы:
[1] Бочкарева В.И. «Юрист-социолог» Н.М. Коркунов // Журнал социологии и социальной антропологии. 2014. №2. Том 17. С. 88-100.
[2] Велихов Л.А. Основы городского хозяйства: общее учение о городе, его управлении, финансах и методах хозяйства. - М.: Гос. изд-во, 1928. - XII, 467 с.
[3] Галкин П.В. Проблемы статуса и компетенции органов местного самоуправления в трудах М.И. Свешникова и Н.М. Коркунова // История государства и права. 2011. №13. С. 36-40.
[4] Коркунов Н.М. Комитет министров как орган надзора за земскими учреждениями // Юридическая летопись. М., 1890. Г. 1. № 12. С. 449462. URL: https://www.prlib.ru/item/391626.
[5] Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права / сост., автор вступ. ст. и коммент. А.Н. Меду-шевский. - М.: РОССПЭН, 2010. - 520 с.
[6] Коркунов Н.М. Русское государственное право. Том II. Часть особенная / изд. 6-е; под ред. и с доп. М.Б. Горенберга, приват-доцента С.-Пе-терб. ун-та. - СПб.: Типография М.М. Стасюле-вича, 1909. - 739 с.
[7] Пегова Н.Э. Критика Н.М. Коркуновым классических типов правопонимания в контексте социологического подхода к праву // Юристъ-Пра-воведъ. 2015. №1 (68). С. 120-123.
[8] Поснов И.В. Философия права конца XIX века // Вестник МГТУ. 2004. №2. Том 7. С. 288-296.
[9] Хвостова И.А. Земское законоположение 1890 г.: ключевые изменения в системе местного самоуправления дореволюционной России // Законность и правопорядок в современном обществе. 2013. №14. С. 71-75.
Spisok literatury:
[1] Bochkareva V.I. «YUrist-sociolog» N.M. Korkunov // ZHurnal sociologii i social'noj antro-pologii. 2014. №2. Tom 17. S. 88-100.
[2] Velihov L.A. Osnovy gorodskogo hozyajstva: obshchee uchenie o gorode, ego upravlenii, finansah i metodah hozyajstva. - M.: Gos. izd-vo, 1928. - XII, 467 s.
[3] Galkin P.V. Problemy statusa i kompetencii organov mestnogo samoupravleniya v trudah M.I. Sveshnikova i N.M. Korkunova // Istoriya gosudarstva i prava. 2011. №13. S. 36-40.
[4] Korkunov N.M. Komitet ministrov kak organ nadzora za zemskimi uchrezhdeniyami // YUridich-eskaya letopis'. M., 1890. G. 1. № 12. S. 449-462. URL: https://www.prlib.ru/item/391626.
[5] Korkunov N.M. Lekcii po obshchej teorii prava / sost., avtor vstup. st. i komment. A.N. Medu-shevskij. - M.: ROSSPEN, 2010. - 520 s.
[6] Korkunov N.M. Russkoe gosudarstvennoe pravo. Tom II. CHast' osobennaya / izd. 6-e; pod red. i s dop. M.B. Gorenberga, privat-docenta S.-Peterb. un-ta. - SPb.: Tipografiya M.M. Stasyulevicha, 1909. - 739 s.
[7] Pegova N.E. Kritika N.M. Korkunovym klas-sicheskih tipov pravoponimaniya v kontekste socio-logicheskogo podhoda k pravu // YUrist»-Pravoved». 2015. №1 (68). S. 120-123.
[8] Posnov I.V. Filosofiya prava konca XIX veka // Vestnik MGTU. 2004. №2. Tom 7. S. 288-296.
[9] Hvostova I.A. Zemskoe zakonopolozhenie 1890 g.: klyuchevye izmeneniya v sisteme mestnogo samoupravleniya dorevolyucionnoj Rossii // Zakon-nost' i pravoporyadok v sovremennom obshchestve. 2013. №14. S. 71-75.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 9 • 2023
