CC BY
108
Филология
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2017, № 4, с. 190-194
УДК 801.73
СПЕЦИФИКА ВОПЛОЩЕНИЯ МОТИВА БЕЗУМИЯ В ТВОРЧЕСТВЕ А.Р. БЕЛЯЕВА
© 2017 г. О.Ю. Осьмухина, Д.И. Старцев
Мордовский государственный университет им. Н.П. Огарева, Саранск
osmukhina@inbox.ru
Поступила в редакцию 17.04.2017
Анализируется специфика мотива безумия в творчестве Беляева с помощью сравнительно-исторического метода и метода целостного анализа литературного произведения. Установлено, что мотив безумия играет принципиальную роль в творчестве А.Р. Беляева, выполняя сюжетообразующую функцию как в романах, так и в малой прозе писателя. Мотив безумия является ключевым в романах «Последний человек из Атлантиды», «Человек-амфибия», «Властелин мира», «Голова профессора Доуэля», а также в новеллистическом цикле «Изобретения профессора Вагнера», рассказах «Страх», «Легко ли быть раком?». Безумие в его «романтическом» варианте определяет типы героев-сумасшедших в беляевской прозе: и в романах, и в новеллистике писателя появляются, во-первых, «гениальные безумцы», во-вторых, учёные, чьи теории и поступки становятся источниками безумия других персонажей.
Ключевые слова: Беляев, мотив, романтизм, прием, сюжет, традиция.
Общеизвестно, что феномен безумия в разнообразных интерпретациях (изображение душевнобольного героя и процесс его лечения, симуляция сумасшествия, мотив побега из сумасшедшего дома и, наоборот, стремление скрыться от общества в стенах психиатрической лечебницы, образы врачей-психиатров) репрезен-туется в русской и европейской литературах XIX-XX столетий. К нему обращаются Э.Т.А. Гофман, Л. Кэрролл, В. Вулф, А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, М.А. Булгаков и др. Однако из всего комплекса смыслов феномена безумия наиболее примечателен, на наш взгляд, сюжетообразующий мотив безумия в отечественной научно-фантастической прозе 1920-30-х гг. Сразу оговоримся, что вслед за И.В. Силантьевым под мотивом мы понимаем обобщённую форму «семантически подобных событий сюжетных, взятых в рамках определенной повествовательной традиции фольклора или литературы» [1, с. 130]. Как справедливо отмечал М.М. Бахтин, мотив становится инструментом, с помощью которого произведения «разбивают грань своего времени, живут в веках, то есть в большом времени, причем часто (а великие произведения - всегда) более интенсивной и полной жизнью, чем в своей современности» [2, с. 504].
Скепсис относительно рационалистической философии весьма специфически отразился на мировидении и творчестве научных фантастов: и без того «клишированный» синтез гениальности и сумасшествия становится неизменной чертой героев-учёных, сквозь призму их безу-
мия рассматриваются гротескные научные изобретения, и сам феномен безумия становится предметом изображения в научной фантастике 1920-30-х гг., прежде всего в прозе А. Беляева. Достаточно вспомнить романы «Последний человек из Атлантиды» (1925), «Человек-амфибия» (1927), «Властелин мира» (1928), «Голова профессора Доуэля» (1937), а также новеллистический цикл «Изобретения профессора Вагнера», рассказы «Страх», «Легко ли быть раком?».
Заметим, что научная фантастика, как это ни парадоксально, воспринимает из романтической эстетики категорию двоемирия, во-первых, реализуемую здесь в перманентном конфликте романтики и рационализма в образной системе, а во-вторых, связываемую с образами главных героев - носителей «романтического безумия». Показательны в этом отношении герои-учёные А.Р. Беляева, при этом мотив безумия находит специфическое воплощение в образах персонажей с полярными морально-нравственными качествами.
Ученых из произведений А.Р. Беляева можно условно классифицировать на два типа: «гениальные безумцы» [3], как писатель называет доктора Сальватора в романе «Человек-амфибия», и гениальные учёные, чьи поступки и теории становятся источником безумия для других персонажей, подобно Людвигу Штирне-ру из романа «Властелин мира».
Безумие беляевских учёных - это «отнюдь не психическое заболевание, а особая форма постижения мира, запредельной реальности, доступной лишь художественно одаренным
личностям» [4, с. 108]. Равно как и, к примеру, безумцы Гофмана («Песочный человек», «Золотой горшок» и др.), сумасшедшие герои-ученые Беляева способны заглянуть за границы воображения и найти вполне рациональные ответы на интересующие их вопросы, используя их для создания безумных, гротескных, но невероятно полезных изобретений. В этом случае безумие героев А. Беляева вполне соотносится с безумием романтическим (достаточно вспомнить, к примеру, Ансельма и архивариуса Линдхорста из «Золотого горшка» или Крейслера из «Житейских воззрений кота Мурра» Э.Т.А. Гофмана): оно тождественно таланту, дару, мифическим способностям, «оказывается некой возможностью приобщения к высшей форме внутренней свободы» [4, с. 108].
Показателен в этом отношении эпизод спасения заключённым в темницу «гениальным безумцем» доктором Сальватором жены тюремного смотрителя: «Злокачественная опухоль угрожала ей смертью. Сальватор спас ей жизнь в тот самый момент, когда приглашенные для консультации врачи отказались помочь, заявив, что здесь медицина бессильна» [3].
Работа Сальватора - сумасшествие с точки зрения обычных людей. Со всей очевидностью это доказывает мотив безумия, сопровождающийся такой сюжетной коллизией, как судебный процесс, в котором решается судьба доктора:
«- Впрочем, я не буду говорить об этом. Иначе меня сочтут безумцем. - И Сальватор с улыбкой посмотрел на эксперта. - Нет, я отказываюсь от чести быть безумцем, хотя бы и гениальным. Я не безумец, не маньяк» [3].
Ещё одним весомым доказательством становится финальная сцена «Человека-амфибии», в которой сошедший с ума отец Ихтиандра Баль-тазар бродит у берега моря во время бури, выкрикивая имя сына, подобно шекспировскому Алонзо: «Его помешательство тихое, он никому не причиняет вреда. Только когда на море поднимается буря, старый индеец приходит в необычайное беспокойство. Он спешит на берег моря и, рискуя быть смытым водой, становится на прибрежные камни и кричит, кричит день и ночь, пока не утихнет буря:
- Ихтиандр! Ихтиандр! Сын мой!..» [3].
К «гениальным безумцам» можно отнести и профессора Вагнера из цикла «Изобретения профессора Вагнера». Учёный с абсолютно рациональным мышлением, который больше всего на свете ценит своё время, в глазах окружающих выглядит безумным, но на деле является одним из величайших исследователей современности. «Пробираясь через нагроможденные машины и аппараты, корреспондент Горев увидал профессо-
ра Вагнера и в изумлении остановился. Вагнер стоял у высокой конторки. Из носа профессора шли две резиновые трубки, выходящие сквозь отверстие оконной рамы наружу. Эти трубки как бы органически связывали профессора с окружающими его машинами, будто и он сам наполовину превратился в машину. И еще одно поразило Горева: левым глазом Вагнер просматривал какую-то книгу и делал из нее левой же рукой выписки, а правый глаз он устремил на посетителя и протянул ему правую руку» [5, с. 84].
Гениальные учёные, чьи теории и практические опыты становятся источником безумия для других персонажей, - герои несколько другого порядка, нежели профессор Вагнер. Чаще всего это злодеи, которые стремятся ретранслировать другим свои гротескные изобретения, что приводит либо к временному помешательству, либо к полному сумасшествию окружающих их людей. В этом контексте показательны два произведения: роман «Властелин мира» и рассказ «Мистер Смех».
Антагонист героя Людвиг Штирнер посвятил жизнь изучению рефлексологии, но вынужден отказаться от научной работы и стать секретарём банка. Однако в свободное время он продолжает экспериментировать и создаёт изобретение, способное передавать мысли на расстоянии. Со временем у него получается «навязывать» необходимые ему мысли окружающим. Так, Штирнер заставляет Эльзу, сотрудницу банка, полюбить себя и та, обезумев, бросает жениха и выходит замуж за антагониста. «И странно: после отъезда Штирнера мысли ее все больше прояснялись. Будто какая-то пелена спадала с глаз. Оскар Готлиб, его болезнь, похожая на "какое-то наваждение", любовь Зауера к Эмме, странная и неожиданная, как наваждение...
Вся цепь нелогичных, нелепых, противоречивых поступков окружавших ее людей с того самого момента, как погиб Карл Готлиб, - разве не похоже все это на "наваждение"?» [6].
Со временем силы Штирнера растут, и он подчиняет себе всё больше и больше людей, разрушая экономику родной ему Германии, дабы извлечь из этого выгоду. Казалось, ничто не может его остановить, но кульминацией работы Штирнера по «сведению с ума» окружающих оказывается его собственное психическое нездоровье. Учёный становится почти клиническим безумцем, но вовремя понимает, в кого он превратился, и сдаётся московскому инженеру-изобретателю Качинскому, которого считает равным себе по интеллекту: «Эльза смотрела на Штирнера и думала, что в этом бледном, измученном лице нет ничего таинственного, страшного. Это лицо неврастеника, переутом-
192
О.Ю. Осьмухина, Д.И. Старцев
ленного человека. Что же представляет собой Штирнер? Быть может, талантливого изобретателя и экспериментатора, но заурядного человека, который случайно открыл способ подчинять себе волю других людей и почти обезумел от своего "могущества". Он наделал тысячи глупостей и, не победив "мира", сам был раздавлен непосильной тяжестью, которую он взвалил на себя» [6].
Ещё одним учёным, превращающим в безумцев других персонажей, становится инженер Спольдинг из рассказа «Мистер Смех». Доведя до совершенства искусство смешить, Споль-динг приобретает некую мифическую силу -способность манипулировать людьми с помощью смеха, который превращается в безумие: «Бэкфорд собственной рукой вписал в чек "десять миллионов долларов", расписался, оторвал чек от корешка и отдал Спольдингу. Бледно-синее лицо Бэкфорда становится сизым, щеки лиловыми. Новый взрыв лающего смеха вдруг переходит в неистовый рев взбесившегося осла. В ответ на этот рев в соседней комнате застонали, завыли, залаяли, зафыркали, закашляли, заохали, захохотали на разные голоса, но никто не пришел на помощь» [7].
Подобно Штирнеру Спольдинг «заражает» безумием окружающих, но и сам от длительного воздействия этой дьявольской силы смеха превращается в сумасшедшего: «Его пришлось отвезти в больницу. Главный врач нашел у Споль-динга душевное расстройство на почве крайнего истощения нервной системы. "Величайшие артисты-комики нередко кончают черной меланхолией", - говорил врач» [7]. Разрушительную силу смеха отмечает Д.С. Лихачёв, описывая средневековый смех: «Этот смех чаще всего обращён против самой личности смеющегося и против всего того, что считается святым, благочестивым, почётным» [8, с. 7].
Особое место в творчестве А.Р. Беляева занимает мотив доведения до безумия. В романном творчестве писателя этот мотив наиболее ярко выражен в «Голове профессора Доуэля». Подробно «систему психического отравления», созданную А.Р. Беляевым в романе, описал И.А. Назаров, подчеркнувший роль пространства «сумасшедшего дома», где «автор акцентирует внимание на мотивах изоляции (помещение «небезумца» в психиатрическую лечебницу), аттестации и симуляции безумия, побега из сумасшедшего дома, а также на различных аспектах доведения героя до утраты рассудка» [9, с. 38].
В малой прозе А.Р. Беляева мотив доведения до безумия наиболее показательно описан в рассказе «Над бездной» из цикла «Изобретения профессора Вагнера». По сюжету главный ге-
рой подглядывает за профессором Вагнером во время его научных опытов и в наказание гипнотизируется учёным, убеждающим его в том, что эксперименты исследователя с законами тяжести и центробежной силы привели к «апокалипсису». Внутри гипнотического сна главного героя царит безумие, и начинается оно с описания болезни «гениального безумца» Вагнера: «"Неужели от сотрясения может погибнуть эта гениальная машина - мозг профессора Вагнера?" -думал я с беспокойством.
Больной бредил математическими формулами и от времени до времени стонал» [5, с. 62].
Безумие главного героя развивается постепенно: сначала под влиянием гипноза обычный мир приобретает гротескные формы из-за мнимого влияния на законы тяжести: «Поезда все чаще начали сходить с рельс на уклонах и закруглениях пути, впрочем без особенных катастроф: вагоны, даже падая под откос, не разбивались. Ветер, поднимая тучи пыли, которая уже не опускалась на землю, переходил в ураган. Отовсюду приходили вести о страшных наводнениях» [5, с. 67]. Это влияет на психическое состояние главного героя: он почти не спит, часто нервничает, и, в конце концов, хочет покончить с собой, но Вагнер вовремя его останавливает. Чем гротескнее становится мир, тем сильнее безумие главного героя, и в тот момент, когда почти весь мир погиб, камни «отрываются от земли и падают вверх», вместо голубого неба над головами людей открывается чёрная бездна, как синоним сумасшествия, экономка Вагнера умирает на глазах учёного и жертвы его гипноза, главный герой окончательно сходит с ума: «— Так вы заплатите за эту ошибку! - вскричал я и, совершенно обезумев, бросился на Вагнера и начал его душить... В этот же момент я почувствовал, как трещит наш пол, лопаются стекла, и я, не выпуская Вагнера, лечу с ним в бездну...» [5, с. 73] После чего он «пробуждается» и узнаёт, что в «реальном» мире прошло всего две минуты, и Вагнер проверял на нём «продуктивный способ усвоения знаний» с помощью гипноза.
Мотив безумия находит специфическое воплощение в рассказах А.Р. Беляева «Амба» и «Хойти-Тойти». В них происходит «метаморфоза» молодого учёного Ринга в слона Сапиенса с помощью пересадки профессором Вагнером мозга из умирающего тела немца в тело животного. Как справедливо отмечает О.Ю. Осьмухина, «бахтинские рассуждения и выводы относительно специфики метаморфозы/тождества греческого романа органично проецируются на ряд сюжетов современной отечественной прозы, в которой происходит очевидное преломление и
трансформация мотивов античных» [10, с. 186]. Двойственность образа Сапиенса, конфликт слоновьих инстинктов и человеческого характера приводит к удивительным сюжетным поворотам, которые показывают Ринга очередным «гениальным безумцем» - учёным в образе слона. Так, Сапиенс с помощью шипения хоботом и азбуки Морзе нашёптывает Вагнеру дневник своих приключений: «Слон протянул хобот почти к самому уху Вагнера и начал очень быстро шипеть с короткими перерывами:
- Ф-фф-ффф-ф-фф-ффф...» [3, с. 187]. Он безэмоционально воспринимает своё превращение в слона, спасается от охотников и учится выживать в цирке.
Таким образом, мотив безумия играет принципиальную роль в творчестве А.Р. Беляева, выполняя сюжетообразующую функцию как в романах, так и в малой прозе писателя. Кроме того, безумие в его «романтическом» варианте определяет типы героев-сумасшедших в беля-евской прозе: и в романах, и в новеллистике писателя появляются, во-первых, и «гениальные безумцы», во-вторых, и учёные, чьи немыслимые теории и опыты становятся источниками безумия других персонажей.
Список литературы
1. Поэтика: Словарь актуальных терминов и понятий / Гл. науч. ред. Н.Д. Тамарченко. М.: Изд-во Кулагиной; Шга^, 2008. 358 с.
2. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. М.: Худож. лит, 1986. 543 с.
3. Беляев А.Р. Человек-амфибия [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://lib.ru/RUFANT/BE-LAEW/man-amhp.txt (дата обращения: 3.04.2017).
4. Осьмухина О.Ю. Специфика воплощения мотива безумия в творчестве Э.Т.А. Гофмана и Н.В. Гоголя // Русско-зарубежные литературные связи: Сб. ст. VII Всерос. науч.-практ. конф. с международным участием / Нижегор. гос. пед. ун-т им. К. Минина. Н. Новгород, 2017. С. 108-114.
5. Беляев А.Р. Изобретения профессора Вагнера: фантастические произведения. М.: Эксмо, 2010. 576 с.
6. Беляев А.Р. Властелин мира [Электронный ресурс] // Lib.ru: электрон. библиотека. Режим доступа: http://lib.ru/RUFANT/BELAEW/lordwrld.txt (дата обращения: 3.04.2017).
7. Беляев А.Р. Мистер Смех [Электронный ресурс] // Lib.ru: электрон. библиотека. Режим доступа: http://lib.ru/RUFANT/BELAEW/mr_laugh.txt_with-big-pictures.html (дата обращения: 3.04.2017).
8. Лихачев Д.С., Панченко А.М., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. Л.: Наука, Ленигр. отд-ние, 1984. 295 с.
9. Назаров И.А. Система «психического отравления»: о мотиве доведения до безумия в романе А.Р. Беляева «Голова профессора Доуэля» // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2017. № 3-1 (69). С. 37-39.
10. Осьмухина О.Ю. Трансформация античного мотива тождества / превращения в отечественной прозе рубежа XX-XXI вв. // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2012. № 1-2. С. 186-189.
SPECIFIC FEATURES OF THE INCARNATION OF THE MADNESS MOTIF IN A.R. BELYAEV'S WORKS
O.Yu. Osmukhina, D.I. Startsev
This article analyzes some specific features of the madness motif in Belyaev's prose. The authors of the article used the comparative-historical and holistic method of analysis of a literary work. It has been established that the motif of madness plays an essential role in the works of A.R. Belyaev by performing the plot-generating function both in his novels and in his short stories. The motif of madness is a key motif in the novels «The Last Man from Atlantis», «Amphibian Man», «Lord of the World», «Professor Dowell's Head», as well as in the cycle of stories «Inventions of Professor Wagner», in the stories «Fear» and «Is It Easy to Be a Crawfish?». Madness in its «romantic» variant defines the types of mad characters in Belyaev's prose: first, the «mad geniuses», and, second, the scientists who become the cause of other characters' madness.
Keywords: Belyaev, motif, Romanticism, device, plot, tradition.
References
1. Poehtika: Slovar' aktual'nyh terminov i ponyatij / Gl. nauch. red. N.D. Tamarchenko. M.: Izd-vo Kulagi-noj; Intrada, 2008. 358 s.
2. Bahtin M.M. Literaturno-kriticheskie stat'i. M.: Hudozh. lit, 1986. 543 s.
3. Belyaev A.R. Chelovek-amfibiya [Ehlektronnyj resurs]. Rezhim dostupa: http://lib.ru/RUFANT/BE-LAEW/man-amhp.txt (data obrashcheniya: 3.04.2017).
4. Os'muhina O.Yu. Specifika voploshcheniya motiva bezumiya v tvorchestve Eh.T.A. Gofmana i N.V. Go-golya // Russko-zarubezhnye literaturnye svyazi: Sb. st. VII Vseros. nauch.-prakt. konf. s mezhdunarodnym uchastiem / Nizhegor. gos. ped. un-t im. K. Minina. N. Novgorod, 2017. S. 108-114.
5. Belyaev A.R. Izobreteniya professora Vagnera: fantasticheskie proizvedeniya. M.: Ehksmo, 2010. 576 s.
6. Belyaev A.R. Vlastelin mira [Ehlektronnyj resurs] // Lib.ru: ehlektron. biblioteka. Rezhim dostupa:
194
О.Ю. Осьмухина, Д.И. Старкев
http://lib.ru/RUFANT/BELAEW/lordwrld.txt (data ob-rashcheniya: 3.04.2017).
7. Belyaev A.R. Mister Smekh [Ehlektronnyj resurs] // Lib.ru: ehlektron. biblioteka. Rezhim dostupa: http://lib.ru/RUFANT/BELAEW/mr_laugh.txt_with-big-pictures.html (data obrashcheniya: 3.04.2017).
8. Lihachev D.S., Panchenko A.M., Ponyrko N.V. Smekh v Drevnej Rusi. L.: Nauka, Lenigr. otd-nie, 1984. 295 s.
9. Nazarov I.A. Sistema «psihicheskogo otravle-niya»: o motive dovedeniya do bezumiya v romane A.R. Belyaeva «Golova professora Douehlya» // Filolo-gicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki. 2017. № 3-1 (69). S. 37-39.
10. Os'muhina O.Yu. Transformaciya antichnogo motiva tozhdestva / prevrashcheniya v otechestvennoj proze rubezha XX-XXI vv. // Vestnik Nizhegorodskogo universi-teta im. N.I. Lobachevskogo. 2012. № 1-2. S. 186-189.
