Научная статья на тему 'Система «Психического отравления»: о мотиве доведения до безумия в романе А. Р. Беляева «Голова профессора Доуэля»'

Система «Психического отравления»: о мотиве доведения до безумия в романе А. Р. Беляева «Голова профессора Доуэля» Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
1116
120
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
А. Р. БЕЛЯЕВ / ФЕНОМЕН БЕЗУМИЯ / ОБРАЗ БЕЗУМЦА / ОБРАЗ СУМАСШЕДШЕГО ДОМА / ДОВЕДЕНИЕ ДО СУМАСШЕСТВИЯ / МОТИВ ИЗОЛЯЦИИ / A. R. BELYAEV / PHENOMENON OF MADNESS / MADMAN IMAGE / MADHOUSE IMAGE / DRIVING TO MADNESS / ISOLATION MOTIVE

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Назаров Иван Александрович

Статья посвящена одному из мотивов творчества Александра Романовича Беляева мотиву безумия. В статье рассматривается своеобразие интерпретации темы безумия в советской литературе 1920-1930-х гг. на примере романа А. Р. Беляева «Голова профессора Доуэля»: особенности образа безумца и образа сумасшедшего дома, мотивов аттестации и симуляции душевной болезни, социально-философская проблема определения границы между нормой и безумием. Особое внимание в статье уделяется мотиву доведения до сумасшествия как комплексу разностороннего (аудиального и визуального) воздействия на ментальное здоровье героев, получившего в романе название «психического отравления».

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

“PSYCHIC POISONING” SYSTEM: ON “DRIVING TO MADNESS” MOTIVE IN THE NOVEL BY A. R. BELYAEV “PROFESSOR DOWELL''S HEAD”

The article analyzes one of the motives of Alexander Romanovich Belyaev’s creative work the motive of madness. The author considers the original interpretation of madness theme in the Soviet literature of the 1920-1930s by the example of the novel by A. R. Belyaev “Professor Dowell’s Head”: specificity of madman and madhouse image, motives of verification and simulation of mental illness, social-philosophical problem of establishing the border between sanity and madness. The special attention is paid to the motive of “driving to madness” as a complex (audial and visual) influence on characters’ mental health called “psychic poisoning”.

Текст научной работы на тему «Система «Психического отравления»: о мотиве доведения до безумия в романе А. Р. Беляева «Голова профессора Доуэля»»

Назаров Иван Александрович

СИСТЕМА "ПСИХИЧЕСКОГО ОТРАВЛЕНИЯ": О МОТИВЕ ДОВЕДЕНИЯ ДО БЕЗУМИЯ В

РОМАНЕ А. Р. БЕЛЯЕВА "ГОЛОВА ПРОФЕССОРА ДОУЭЛЯ"

Статья посвящена одному из мотивов творчества Александра Романовича Беляева - мотиву безумия. В статье рассматривается своеобразие интерпретации темы безумия в советской литературе 1920-1930-х гг. на примере романа А. Р. Беляева "Голова профессора Доуэля": особенности образа безумца и образа сумасшедшего дома, мотивов аттестации и симуляции душевной болезни, социально-философская проблема определения границы между нормой и безумием. Особое внимание в статье уделяется мотиву доведения до сумасшествия как комплексу разностороннего (аудиального и визуального) воздействия на ментальное здоровье героев, получившего в романе название "психического отравления".

Адрес статьи: отм^.агат^а.пе^т^епа^^Р^/З-Ш.^т!

Источник

Филологические науки. Вопросы теории и практики

Тамбов: Грамота, 2017. № 3(69): в 3-х ч. Ч. 1. C. 37-39. ISSN 1997-2911.

Адрес журнала: www.gramota.net/editions/2.html

Содержание данного номера журнала: www .gramota.net/mate rials/2/2017/3-1/

© Издательство "Грамота"

Информация о возможности публикации статей в журнале размещена на Интернет сайте издательства: www.aramota.net Вопросы, связанные с публикациями научных материалов, редакция просит направлять на адрес: [email protected]

УДК 821.161.1

Статья посвящена одному из мотивов творчества Александра Романовича Беляева - мотиву безумия. В статье рассматривается своеобразие интерпретации темы безумия в советской литературе 1920-1930-х гг. на примере романа А. Р. Беляева «Голова профессора Доуэля»: особенности образа безумца и образа сумасшедшего дома, мотивов аттестации и симуляции душевной болезни, социально-философская проблема определения границы между нормой и безумием. Особое внимание в статье уделяется мотиву доведения до сумасшествия как комплексу разностороннего (аудиального и визуального) воздействия на ментальное здоровье героев, получившего в романе название «психического отравления».

Ключевые слова и фразы: А. Р. Беляев; феномен безумия; образ безумца; образ сумасшедшего дома; доведение до сумасшествия; мотив изоляции.

Назаров Иван Александрович, к. филол. н.

Музей М. А. Булгакова, г. Москва nazarov.postbox@gmail. com

СИСТЕМА «ПСИХИЧЕСКОГО ОТРАВЛЕНИЯ»: О МОТИВЕ ДОВЕДЕНИЯ ДО БЕЗУМИЯ В РОМАНЕ А. Р. БЕЛЯЕВА «ГОЛОВА ПРОФЕССОРА ДОУЭЛЯ»

В отечественной литературе 1920-1930-х годов особое значение приобретает феномен безумия и его многочисленные аспекты. Писателей различных направлений (М. А. Булгаков, Ф. В. Гладков, А. П. Платонов, В. Я. Шишков и другие) интересовали социально-философская интерпретация проблемы границ между безумием и нормой, развитие соответствующего сюжетно-мотивного комплекса - многогранный образ безумца, сюжеты о побеге героя из сумасшедшего дома и побеге от социума в психиатрическую лечебницу, мотивы аттестации и симуляции безумия, образ психиатра, мотив лечения душевной болезни и другие. В творчестве писателя-фантаста Александра Романовича Беляева художественное воплощение феномена безумия представлено достаточно широко - его аспекты прослеживаются в произведениях «Последний человек из Атлантиды» (1925), «Остров погибших кораблей» (1926), «Властелин мира» (1928), «Светопреставление» (1929) и других. В данной статье мы уделим внимание репрезентации темы безумия в романе А. Р. Беляева «Голова профессора Доуэля» (1925).

По сюжету романа, Мари Лоран в наказание за общение с профессором Доуэлем была отправлена хирургом Керном в частную психиатрическую лечебницу доктора Равино. В данном контексте в произведении актуализируются несколько мотивов: объявление персонажа безумцем, а также ситуация принудительной изоляции героя - помещение «не-безумца» в сумасшедший дом. Образ психиатрической лечебницы при этом соотносится с образом тюрьмы. Анализируя социальный механизм западноевропейской практики изоляции, М. Фуко отмечал, что уже в XVII веке «изоляция обретает свой исчерпывающий смысл в той смутной конечной цели общества, во имя которой социальная группа изгоняет из себя чуждые и враждебные ей элементы. Таким образом, изоляция предстает как стихийное изгнание "асоциальных" элементов» [4, с. 98]. Отметим, что на положении заключенных в клинике Равино оказываются не только пациенты, но и часть персонала. Строгие порядки, принятые в заведении, принуждают нескольких служащих к побегу - таким образом, популярный в художественной литературе сюжет о побеге из сумасшедшего дома меняет акцент: из клиники пытаются сбежать не только пациенты, но и персонал.

Клиника доктора Равино специализируется не на лечении душевнобольных, но на доведении здоровых людей до потери рассудка или самоубийства - иными словами, обитателя лечебницы ожидает либо смерть тела, либо смерть разума. В данном контексте образ лечебницы обретает определенную «изнаночность» -комплекс процедур, используемый главным врачом для достижения цели, получает в романе определение «сложная система "психического отравления"» [1, с. 285]. Истинная деятельность клиники подчеркивается в тексте романа через изобилие закавыченных терминов: «сумасшедшие», «тяжелый случай в практике», «лечебница», «обработка психики», - используемых в переносном значении. Отметим, что мотив доведения до сумасшествия в художественной литературе представлен реже, чем другие мотивы, сопряженные с исследуемой темой, и прослеживается в творчестве различных авторов: находясь в стенах лечебницы, рассудок утрачивают герои произведений Н. С. Лескова («Житие одной бабы» (1863), «Расточитель» (1867)), К. Кизи («Пролетая над гнездом кукушки» (1962)), Э. Берджесса («Заводной апельсин» (1962)) и других писателей. На наш взгляд, допустимо предположение, что в художественной литературе XX века этот мотив встречается чаще (чем в литературе XIX века) по причине актуализации проблемы так называемой «карательной психиатрии» (использование психиатрии в политических целях).

Система психического отравления представлена в романе А. Р. Беляева как на уровне фактической констатации (результат работы «системы» - настоящих душевнобольных в клинике 10% от общего числа пациентов), так и на уровне процесса: в произведении представлены целенаправленные попытки довести до безумия Мари Лоран и Артура Доуэля. Система Равино представляет собой комплекс разностороннего воздействия на ментальное здоровье обитателей лечебницы (преимущественно - визуального и аудиального характера). Внутреннее обустройство больницы и примыкающая к ней территория лишь формально выглядят

38

^БЫ 1997-2911. № 3 (69) 2017. Ч. 1

устроенными для лечения пациентов, однако используются в рамках главной цели Равино: так, пространство сумасшедшего дома изобилует оттенками серого цвета (стены, кровати, халаты пациентов, скамейки), изобилие которого способствует утверждению среди пациентов меланхолии; прилегающий к клинике парк напоминает кладбище и наводит обитателей на мысли о смерти.

В больничном саду Мари Лоран знакомится с другими пациентами. В одной из сцен автор обращается к проблеме аттестации психической болезни. А. Р. Беляев акцентирует внимание на взгляде безумца - значимой детали образа героя-сумасшедшего. Подчеркивается, что пациенты клиники, сохранившие способность мыслить, еще могут воспринимать окружающий мир, в то время как герои, ставшие душевнобольными, обладают «невидящими глазами» и способны смотреть только внутрь себя. Пациентов клиники представляется возможным разделить на две условные группы: настоящие безумцы - те, кто не обращает на себя пристального внимания санитаров, и те, кто вынужден имитировать психическую болезнь, чтобы не стать жертвой «процедур». Мотив симуляции безумия в романе переплетается с мотивом театральности: психически здоровые люди представляются Наполеоном Бонапартом, пользуются в речи бредовыми конструкциями (в тексте, таким образом, прослеживается, по определению В. П. Руднева, бредовая языковая игра [3, с. 51]), имитируют припадки ярости. В сложившейся ситуации внешнего надзора глаза остаются способом убеждения собеседника в своей нормальности (пациенты подмигивают друг другу, играют глазами и т.д.).

Изображение атмосферы психиатрической лечебницы в романе А. Р. Беляева соответствует одной из сложившихся в отечественной литературе традиций (Н. К. Карамзин, А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, В. М. Гаршин и другие - подробнее об этом в статье С. Г. Бочарова [2]), согласно которой образ сумасшедшего дома обладает ярко отрицательной коннотацией. В коридоре лечебницы Лоран слышит из-за закрытых дверей вой пациентов, их безумный смех и истерические крики - неслучайно происходящее героиня сравнивает со зверинцем, что также восходит к одной из литературных традиций: при изображении психического расстройства автор подчеркивает зооморфность образа безумца (физическая сила, жестикуляция, звукоподражание).

Воздействие на Мари Лоран происходит с нескольких сторон: ментальное здоровье героини расшатывается посредством угнетающей атмосферы сумасшедшего дома, специальных изобретений главврача, а также личных бесед с доктором Равино. Так, в комнате героини постоянно горит яркая лампа - по словам врачей, такое освещение «помогает» преодолеть бессонницу. Помимо столкновения с душевнобольными, Лоран ощущает на себе воздействие необъяснимого явления - по ночам она слышит минорную музыку, исполняемую на скрипке и виолончели, а также чье-то пение. Характерно, что героиню пугает не сама композиция, но ее искусственность, постоянное механическое повторение. Впоследствии оказывается, что ночная музыка - один из способов Равино деструктивного воздействия на психику пациентов. Воспроизводя музыкальную запись на разной частоте, главврач пытается пошатнуть уверенность пациента в самообладании и вызвать сомнение в своем здоровье: герой не может определить, является музыка действительной или звучит в его больном воображении. Впоследствии с помощью светозвуковых эффектов Равино воздействует и на психику Артура Доуэля.

Главным приемом доведения Лоран до сумасшествия становится регулярное общение с главврачом. В образе главврача в данном контексте обнаруживается театральное начало. Во время беседы герой прибегает к софизмам и провокациям, уделяет внимание как темам разговора, так и своей манере общения (которая варьируется от «подкупающей искренности» до «циничной откровенности»), не скрывая от героини своей цели и стремясь морально подавить собеседника. Особо отметим, что Равино соотносит человеческую душу с механизмом, повредить который не составляет сложности - упоминание о поврежденной душе-механизме прослеживается в очерке И. К. Быковского «Сто дней в сумасшедшем доме» (1903), повести Г. П. Белорецкого «В сумасшедшем доме» (1903), рассказе И. С. Шмелева «Это было» (1922) и других произведениях. В романе акцентируется внимание на параллелях между психиатрической клиникой и инфернальным пространством - так, в тексте произведения обнаруживаются отсылки к «Комедии» Данте («Оставь всякую надежду входящий сюда, как сказал господин Данте» [1, с. 288]), а Мари Лоран называет главврача «современным Мефистофелем» и «демоном», что актуализирует известный в художественной литературе сюжет о пребывании дьявола в психиатрической лечебнице. В различной форме этот мотив представлен в романах Ч. Р. Метьюрина «Мельмот Скиталец» (1820), Г. Честертона «Шар и крест» (1909), Л. Н. Андреева «Дневник сатаны» (1919), в одной из редакций романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» («Великий канцлер»), частично (на уровне метафоры) прослеживается и в романе М. Алданова «Истоки» (1950) и в других произведениях.

Таким образом, значимое место в романе А. Р. Беляева «Голова профессора Доуэля» занимает пространство сумасшедшего дома: автор акцентирует внимание на мотивах изоляции (помещение «не-безумца» в психиатрическую лечебницу), аттестации и симуляции безумия, побега из сумасшедшего дома, а также на различных аспектах доведения героя до утраты рассудка, получивших в произведении название «системы психического отравления».

Список литературы

1. Беляев А. Р. Собрание сочинений: в 8-ми т. М.: Молодая гвардия, 1963. Т. 1. Остров погибших кораблей; Голова

профессора Доуэля. 336 с.

2. Бочаров С. Г. Петербургское безумие // Пушкинский сборник / сост. И. Лошилов, И. Сурат. М.: Три квадрата, 2005.

С. 305-327.

3. Руднев В. П. Энциклопедический словарь безумия. М.: Гнозис, 2013. 560 с.

4. Фуко М. История безумия в классическую эпоху / пер. с фр. И. К. Стаф. М.: АСТ; АСТ МОСКВА, 2010. 698 с.

"PSYCHIC POISONING" SYSTEM: ON "DRIVING TO MADNESS" MOTIVE IN THE NOVEL BY A. R. BELYAEV "PROFESSOR DOWELL'S HEAD"

Nazarov Ivan Aleksandrovich, Ph. D. in Philology M. A. Bulgakov Museum, Moscow nazarov.postbox@gmail. com

The article analyzes one of the motives of Alexander Romanovich Belyaev's creative work - the motive of madness. The author considers the original interpretation of madness theme in the Soviet literature of the 1920-1930s by the example of the novel by A. R. Belyaev "Professor Dowell's Head": specificity of madman and madhouse image, motives of verification and simulation of mental illness, social-philosophical problem of establishing the border between sanity and madness. The special attention is paid to the motive of "driving to madness" as a complex (audial and visual) influence on characters' mental health called "psychic poisoning".

Key words and phrases: A. R. Belyaev; phenomenon of madness; madman image; madhouse image; driving to madness; isolation motive.

УДК 8; 821.161.1

Статья посвящена художественно-автобиографическому отрывку Н. Н. Страхова «Поездка на Кавказ», по идейно-тематическому содержанию близкому к произведениям о Кавказе русской классической литературы 1830-1840-х гг. Написание «Поездки» относится к раннему этапу творческой биографии Н. Н. Страхова, который до сих пор остается малоизученным. Также «Поездка» сопоставляется с реалистическими произведениями 1850-х гг., а именно с Военными рассказами Л. Н. Толстого.

Ключевые слова и фразы: русская литература XIX в.; Н. Н. Страхов; М. Ю. Лермонтов; Л. Н. Толстой; Кавказ; романтизм; реализм.

Сорокина Дарья Дмитриевна

Институт мировой литературы имени А. М. Горького Российской академии наук, г. Москва [email protected]

«ПОЕЗДКА НА КАВКАЗ» (1859) Н. Н. СТРАХОВА КАК ОТРАЖЕНИЕ ПЕРЕХОДНОЙ ЭПОХИ ОТ РОМАНТИЗМА К РЕАЛИЗМУ

В сентябре 1859 г. после небольшого путешествия по Кавказу Н. Н. Страхов в письме к старшему брату Петру Николаевичу делился впечатлениями от недавней поездки и высказывал неопределенное намерение «что-нибудь напечатать» о своем путешествии: «Не стану тебе рассказывать о путешествии, - может быть я что-нибудь напечатаю; но скажу только, что оно совершилось благополучнейшим образом; я видел места, которые стоило повидать и которых никогда не забуду. Горы, Тифлис, Пятигорск и пр. так хороши, что лучше не надо. Время прошло очень весело; я был все время здоров, только слегка болели у меня глаза. В Петербург я вернулся освеженный и ободренный» (письмо от 17 сентября 1859 г.) [2].

«Поездка на Кавказ» (художественно-автобиографическое произведение, начатое Страховым в середине 1859 г., но так и оставшееся незавершенным) обозначила рубеж двух периодов в творческой биографии будущего критика. 1859 г. наметил в творческой судьбе Страхова прямой переход от писательских опытов к литературно-критической и публицистической деятельности.

Рукопись «Поездки», датированная автором 1859 г., хранится в Институте рукописей Национальной библиотеки Украины им. В. И. Вернадского в Киеве (ИР НБУ). Она представляет собой две начальные главы произведения, которое, по всей видимости, начинающий литератор задумывал написать в жанре путешествия.

Следует особо отметить, что, работая над «Поездкой», Страхов сознательно ориентировался на литературные традиции сентиментализма и переходной эпохи от романтизма к реализму. Это, в частности, подтверждается обращением Страхова к двум значимым произведениям разных эпох русской литературы -«Письмам русского путешественника» Н. М. Карамзина и «Герою нашего времени» М. Ю. Лермонтова в качестве образцов при создании собственного сочинения. Это позволяет говорить о попытке объединения в одном произведении двух важных тем русской литературы: темы путешествия и темы Кавказа.

Тема Кавказа была чрезвычайно популярна в русской литературе в 20-х - 50-х гг. XIX в. Интерес Страхова к этой теме был во многом обусловлен тенденциями, которые наблюдались в русской литературе в середине столетия.

Начало кавказской теме положил А.С. Пушкин своей первой южной поэмой «Кавказский пленник», опубликованной в 1822 г.

Кавказ был вписан Пушкиным в структуру романтического мировосприятия как некий образ, нерасторжимо соединяющий в себе географические черты (манящий своей загадочностью дикий, неизведанный и вольный край) с тематикой и проблематикой новых по содержанию произведений.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.