CC BY
181
УДК
СПЕЦИФИКА СЮЖЕТНОГО ТОПОСА «СТРАСТИ СВЯТОГО» В «СКАЗАНИИ ОБ УБИЕНИИ В ОРДЕ КНЯЗЯ МИХАИЛА ЧЕРНИГОВСКОГО И ЕГО
БОЯРИНА ФЕОДОРА»
М.В. Антонова, Е.М. Иванова
Работа выполнена в рамках Госзадания ФГБОУ ВПО «Орловский государственный университет». Тема НИР
6.3547.2011.
В статье рассматривается сюжетный топос «страсти святого» на материале «Сказания об убиении в Орде князя Михаила Черниговского и его боярина Феодора». Авторы показывают специфическое сюжетное строение цепочек эпизодов, формирующих топос, которое связано с особенностями персонажной системы.
Ключевые слова: агиография, топос, святой, сюжет.
Понятие топоса применительно к литературным текстам впервые было использовано
Э. Р. Курциусом в 30-40-х годах прошлого века [См., например: 1, с.89-115]. Однако до сих пор продолжаются споры об его объеме и сущности данного понятия. Как правило, в литературоведении топос рассматривается в качестве «устойчивого набора образов и мотивов, используемого при изображении ситуаций, часто повторяющихся в данной литературной системе...» [2, с.257]. В литературной медиевистике топос самым
непосредственным образом связан с литературным этикетом, который, по мнению Д. С. Лихачева, обосновавшего правомерность данной категории, представляет собой «наиболее типичную средневековую условно-нормативную связь содержания с формой» [3, с.80-81]. Действительно, применительно к древнерусской житийной литературе еще Хр. Лопарёв писал о наличии общих мест, а Д. С. Лихачев впоследствии подчеркивал стремление писателя к воспроизведению образца в соответствии с этикетом [4, с.88-89]. Т. Р. Руди, основываясь на многочисленных литературоведческих исследованиях, предлагает широкое толкование топоса как «любого повторяющегося элемента текста - от отдельной устойчивой литературной формулы до мотива, сюжета или идеи», что, с точки зрения исследовательницы, «позволяет объединить и унифицировать ранее использовавшиеся термины: “устойчивая литературная формула”, “традиционная формула”, “стилистическая формула”, “стилистический трафарет”, “стилистический шаблон”, “трафаретная формула”, “традиционное устойчивое словосочетание”, “устойчивый словесный комплекс”, “литературное клише”, “повторяющийся мотив”, “общее место”» [5, с.61]. Ю. В. Семенюк в своем диссертационном исследовании впервые ввела понятие «сюжетного топоса» и рассмотрела «родительский топос» и топос «благовествования» на материале переводных житий. Большинство сюжетных топосов было поименовано уже Хр. Лопаревым в его «агиографической схеме» [6, с.315-20], однако, как отмечает Ю. В. Семенюк сводить одно к другому неправомерно. Сюжетный топос «может быть значительно шире и даже вовсе не равен компоненту схемы» [7, с.67], он может значительно его превышать или быть составной его частью.
В данной статье мы обращаемся к анализу сюжетного топоса «страсти святого» на основе «Сказания об убиении в Орде князя Михаила Черниговского и его боярина Феодора», которое посвящено реальным историческим событиям 1246 года и было зафиксировано в большом количестве агиографических памятников. В настоящей работе мы опираемся на раннюю версию житийного повествования о князе Михаиле Черниговском и боярине Феодоре, то есть на Сказание в редакции с именем отца Андрея.
Сюжетный топос «страсти», повествующий о мучениях святого, является обязательным для мученического жития. Вообще житийный текст, как отмечают исследователи, членится на эпизоды, в основе которых и лежат устойчивые агиографические ситуации. На членении житийного текста на эпизоды акцентировал свое внимание В.В. Кусков [См.: 8, с.44-47, 57-58] В основе агиографической сюжетной схемы лежит евангельский образец, который и определяет сюжетную топику. При общей тенденции следования «агиографической схеме» сюжетная структура конкретного жития «может отличаться большой сложностью, включать в себя большее или меньшее количество повествовательных эпизодов, которые в свою очередь объединяются в относительно
сюжетно завершенные части [9, с.149.] Обязательным сюжетным топосом мученических житий являются мучения святого, или его «страсти». Как правило, он включает в себя встречу мучителя и мученика, где мучитель требует отречения от веры, а мученик отказывается выполнить приказания мучителя, т.е. в состав «страстей» входит эпизод прений. Затем следуют собственно страсти, к которым относятся искушения и мучения, затем молитва святого, чудо, победа святого над мучителем.
В «Сказании об убиении в Орде князя Михаила Черниговского и его боярина Феодора» обнаруживаются две сюжетные линии и два аспекта развития конфликта с антагонистом, что провоцирует создание двух цепочек эпизодов, описывающих мучения разных персонажей. Обе цепочки содержат и искушения, и собственно страсти.
Первая цепочка, повествующая о мучениях и кончине князя Михаила, членится на эпизоды: прения (требование поклониться языческим богам - отказ) - искушение -ободрение - молитва (отпевание и принятие причастия) - мучения - смерть (казнь). Прения носят опосредованный характер, т.е. нет прямого контакта в процессе общения между мучеником и его мучителем, герои разговаривают через посредников, в роли которых сначала выступают волхвы, а затем вельможа Батыя Елдега. Между мучителем и мучениками так и не состоялось встречи, непосредственного диалога. Сначала Батый разговаривает с волхвами и просит их, чтобы они исполнили с Михаилом и Феодором все необходимые языческие обычаи, а потом привели их к нему: «Еже есть по обычаю вашему створите Михаилу князю, потомь приведете его предъ мя» [10, с.228]. Затем происходит беседа между мучениками и волхвами. Волхвы пытаются провести Михаила и Феодора через огонь, чтобы они поклонились солнцу и языческим богам, но мученики отказываются. Они произносят речь, в которой говорят, что христианская вера не велит поклоняться ничему сотворённому, а велит поклоняться только отцу и сыну и святому духу: «Недостоить християномъ ходити сквозі огнь, ни покланятися ему, же ся сии кланяють. Тако есть віра христьянская, не покланятися твари, но поклонятися отцю и сыну и святому духу» [10, с.228]. Услышав отказ от Михаила и Феодора, волхвы идут к царю и рассказывают о случившемся. Разгневанный Батый призывает к себе одного из вельмож по имени Елдега. Царь просит Елдегу ещё раз отправится к князю Михаилу и озвучить его решение. Батый ставит мучеников перед выбором: или они поклоняются языческим богам и остаются живыми и получают княжение, или отказываются принять обычай и тогда их ждёт смерть. Елдега приезжает к мученикам и передаёт слова Батыя: «Тако глаголеть цесарь: “Почто повеление мое преобиділ еси — богомь моимъ не поклонился еси? И отселе едино от двою избери собі: или богомь моимь поклонишися и живъ будеши и княжение свое все приимеши, аще ли не поклонишися богомь, то злою смертью умреши”» [10, с.232]. Затем происходит диалог между Михаилом и вельможей Батыя, в котором Михаил говорит о своём твёрдом решении пострадать за христианскую веру: «Тогда отвіща Михаилъ: «Тобі, цесарю, кланяюся понеже Богъ поручил ти есть царство світа сего. А ему же велиши поклонитися,
— не поклонюся. Рече ему Елдега: «Михаиле, відая буди - мртвъ еси!» Михаилъ же отвіща ему: «Азъ того хощю, еже ми за Христа моего пострадати и за православную віру пролияти кровь свою”» [10, с.232]. Фраза Елдеги и ответ князя Михаила фактически завершают этап «прений». Л. А. Дмитриев усматривает в этом обмене репликами особую «сильную» психологическую деталь: «Эта фраза, обращенная к живому чаловеку, в которой он назван уже мертвецом, подчеркивает обреченность князя, заставляет читателя остро почувствовать трагичность ситуации» [11, с.214]. Добавим, что ответ Михаила проливает на данную ситуацию иной свет, видоизменяя семантику. То, что антагонист воспринимает как завершение жизни, правоверный христианин рассматривает как естественное ее продолжение в жизни вечной.
Эпизод «прения» плавно переходит в эпизод «искушения», при котором присутствует Елдега в качестве зрителя. Семантика «искушения» уже имеется в опосредованных прениях между Батыем и Михаилом, поскольку антагонист через своего вельможу Елдегу за поклонение языческим богам обещает героям не только жизнь, но и возможность княжения. Затем (в отдельном эпизоде) князь Борис, внук Михаила, и бояре начинают уговаривать Михаила поклониться языческим богам: «Тогда глагола ему внукъ его Борисъ, князь ростовский, с плачемъ многимъ: “Господине отче, поклонися!” Тако же и бояре глаголаху: “Вси за тя приимемъ опитемью со всею властию”» [10, с.232]. Интересно, что в качестве искусителей выступают близкие для Михаила люди, один из них даже связан с Михаилом
кровными узами, т.е. те люди, которые должны были выступать как соратники, стоящие на одних и тех же позициях, что и мученик. При построении общей сюжетной схемы данный компонент мы отнесли к эпизоду, условно поименованному «Уговоры и ободрение героев». Действительно, место и функцию этого компонента можно рассматривать как амбивалентные, поскольку, с одной стороны, семантика его явно имеет отношение к «искушению» (в данном случае семейным благополучием, родственной любовью и т.п.), а с другой стороны, это именно «уговоры», имеющие целью спасти родственника от гибели. Кроме того, важно подчеркнуть, что собственно «уговоры», имеющие семантику «искушения», находят свое продолжение после следующего компонента, который мы предлагает именовать «ободрением мученика».
Компонент «искушение-уговоры» прерывается «ободрением мученика», в котором главную роль играет второй герой сказания, боярин Феодор, т.к. он поддерживает князя, помогает ему устоять перед соблазнами.
«Искушение-уговоры» и «ободрение» можно выделить как единый эпизод, поскольку он имеет фиксированную персонажную систему (князь, боярин Феодор, русские князья и бояре, находящиеся в Орде), представляет собой полилог с единой семантикой рассмотрения различных точек зрения и принятия решения главным действующим лицом. Тем не менее, очевидно, важно, что «ободрение» находится как бы в центре эпизода, ему предшествуют и последуют уговоры, и лишь затем следует итоговое ключевое высказывание князя Михаила: «Приимите славу света сего, ея же вы хощете» [10, с.232]. Эта афористичная фраза поддержана «динамичным и эффектным» [11, с.214] жестом - князь срывает с себя свой «коць» (плащ), символизирующий его принадлежность бренному миру. Тем самым герой окончательно порывает с миром, он отрекается от славы земной, он полностью поглощен своей основной задачей - прославлением истинной веры. Если в конце предшествующего эпизода, несмотря на резкость и решительность речей князя, вероятно, оставались какие-то сомнения в его намерениях, то теперь его реплика и жест оказываются своего рода «точкой невозврата». Именно после этого следует сообщение, что Елдега, услышав результаты «уговоров», отправляется к Батыю и сообщает ему о речах князя.
В эпизоде, повествующем об отпевании и принятии причастия, рассказывается не только о Михаиле, но и о Феодоре. Данный эпизод содержит в себе заупокойную молитву -герои отпевают себя сами. Это тоже не случайный, «сильный» эпизод. Михаил и Феодор целенаправленно готовятся к смерти, это свидетельствует об их мужестве, стойкости и о непоколебимости в вере. И в этом эпизоде окружающие не оставляют попыток «уговорить» героев и призывают их «поклониться» языческим идолам и сохранить жизнь. Но мученики отказываются: «Не кланяевіся, а васъ не слушаеві славы ради світа сего» [10, с.235], что совершенно понятно и естественно, поскольку герои находятся уже перешли грань, находятся за пределами физического существования. Возможно, именно поэтому, находясь в особом молитвенном сосредоточении, они не видят приближающихся убийц, о которых им сообщают другие люди. Затем герои поют молитву из псалмов: «Мученици твои, Господи, не отвергошася Тобе, и паки страдавшее Тобе ради, Христе» [10, с.235].
Справедливости ради заметим, что Л. А. Дмитриев трактует этот эпизод несколько иначе. Он полагает, что здесь проявилось незаурядное мастерство рассказчика: «Михаил и Феодор окружены толпой ... и не могут видеть, что делается за обступившими их людьми; поэтому-то автор и вкладывает сообщение и приближении убийц в уста окружающих» [11, с.215].
В эпизоде, повествующем непосредственно о мучениях Михаила, подробно описываются истязания князя: «Тогда убийци пріхаша, скочиша с конь и, яша Михаила и растягоша за руці, почаша бити руками по сердцю. По семь повергоша его ниць на землю и бияхуть и’ пятами. Сему же надолзі бывшю» [10, с.235].
Затем следует описание смерти Михаила: «Нікто, бывъ преже христьянъ и посліди же отвержеся втры христьянския и бысть поганъ законопреступник, именемъ Доманъ, сий, отртза главу святому мученику Михаилу и отверже ю проч» [10, с.234]. Интересно, что здесь указывается имя палача - Доман и уточняется, что раньше он был христианином, но затем обратился к языческой вере. Таким образом, Михаил, а в дальнейшем и Феодор, погибают от рук человека, который когда-то был близок мученикам и который должен был бы, как и они, пострадать за христианскую веру.
Вторая цепочка, связанная с Феодором, выделяется в самостоятельную после смерти
князя Михаила. Данная цепочка также членится на эпизоды: прения (требование
поклониться языческим богам - отказ) - молитва - прения - искушения - мучения - смерть.
В данной цепочке эпизод «прения» делится на два компонента, это связано с тем, что вначале прения происходят между мучителем и обоими мучениками, как было сказано ранее, прения в данном компоненте носят опосредованный характер. Затем следует эпизод молитвы, в котором мученики совершают отпевание и принимают причастие. Важно отметить, что оба героя сознательно идут на смерть ради христианской веры.
После смерти князя Михаила происходят прения между мучителем и Феодором, где обращаются уже непосредственно именно к Феодору. Интересно, что прения ведутся от третьего лица, т.е. остаётся неизвестным, кто же беседует с боярином. Таким образом, и в данном эпизоде прения носят опосредованный характер. Феодору предлагают поклониться языческим богам, что позволит ему остаться в живых и получить княжество Михаила: «Потомъ глаголаша Феодорови: “Ты поклонися богомь нашимъ и приимеши все княжение князя своего”» [10, с.235]. Эпизод «прения» связан с эпизодом «искушения». Феодора искушают властью, богатством, но боярин противостоит всем уговорам, искушениям, он отказывается принять языческие обычаи: «И глагола имъ Феодоръ: “Княжения не хочю, а богомь вашимъ не кланяюся, но хощю пострадати за Христа, яко же и князь мой!”» [10, с.229].
Эпизод «мучения» носит информационный характер, т.е. о мучениях Феодора сказано лишь то, что его мучили, как Михаила.
В эпизоде, повествующем о смерти Феодора, также отсутствует подробная информация, говорится только о том, что ему отрезали голову: «... послі же честную его главу урізаша» [10, с.235].
Таким образом, сюжетный топос «страсти» в «Сказании», включает в себя обязательные традиционные элементы: прения с мучителем - искушения - страсти - молитва
- смерть святого, вокруг которых формируются сюжетно-повествовательные или информационно-описательные эпизоды, выстроенные в непрерывную повествовательную цепочку. В связи с тем, что героев-мучеников в произведении два сюжетные цепочки также удваиваются и в ряде случаев переплетаются. Так, в эпизодах «прения», «молитва» участвуют оба героя, т. е. данные эпизоды являются частями обеих цепочек. Кроме того, в цепочке, касающейся мучений и смерти Михаила, возникает дополнительный эпизод «ободрения», который связан со вторым героем сказания - с Феодором и может быть квалифицирован как особый сюжетный топос, имеющий свои конструктивные особенности. Специфичны и «прения» с антагонистом, которые имеют опосредованный характер. Опираясь на агиографическую традицию, автор «Сказания» создал оригинальное произведение, в котором, вероятно, отразились некоторые особенности реальной ситуации и личные идейные и творческие установки.
The article presents the topos with a plot 'holy man’s passion' on the basis of “Legendary of the murder of Chernigov Prince Michael and his boyar Theodore in the Horde”. The authors show a specific plot structure of the episodes’ chains forming the topos which is associated with the peculiarities of character system.
Key words: hagiography, topos, holy man, plot.
Список литературы
1. Curtius E.R. Europaische Literatur und lateinisches Mittelalter. - Bern, Munchen, 1984. 10 aufe.
2. Гаспаров М.Л. Общие места // Литературный энциклопедический словарь. -М.,1987.
3. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. 3-е изд., доп. - М., Л., 1979.
4. Лихачёв Д.С. Избранные работы: в 3 т. Т. 1: О себе. Развитие русской литературы; Поэтика древнерусской литературы. Монографии. - Л., 1987.
5. Руди Т.Р. Топика русских житий (вопросы типологии) // Русская агиография. Исследования. Публикации. Полемика. - СПб., 2005.
6. Лопарев Хр. Греческие жития святых VIII и IX веков. Опыт научной классификации агиографии с обзором их с точки зрения исторической историколитературной. Часть I. Современные жития. - Пг.,1911.
7. Семенюк Ю.В. Сюжетно-композиционная структура славяно-русской переводной агиографии Киевского периода. Диссертация на соискание ученой степени кандидата филологических наук. - Орел, 2009.
8. Кусков В.В. Жанры и стили древнерусской литературы XI _ первой половины XIII вв. Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук. _ М., 1980.
9. Антонова М.В., Семенюк Ю.В. Общие принципы композиционного строения
славяно-русских переводных житий Киевского периода // Ученые записки Орловского государственного университета. Научный журнал. Серия «Гуманитарные и социальные науки». - Орел, 2008. №1. С. 147-155.
10. Сказания об убиении в Орде князя Михаила Черниговского и его боярина
Феодора // Памятники литературы Древней Руси:ХШ в. - М., 1981. С. 230-235.
11. Дмитриев 1970 - Дмитриев Л.А. Сюжетное повествование в житийных
памятниках конца XIII-XV в. // Истоки русской беллетристики. - Л.,1970. С.212-216.
The specific character of the topos with a plot - “holy man’s passion” in” Legendary of the murder of Chernigov Prince Michael and his boyar Theodore in the Horde”
M. V. Antonova, E.M. Ivanova
Сведения об авторах:
Антонова Мария Владимировна, доктор филологических наук, профессор, зав.кафедрой истории русской литературы XI-XIX вв. ФГБОУ ВПО «Орловский
государственный университет», адрес места работы: 302026, г.Орел, ул. Комсомольская, 95. E-mail: gavrila0 5 @yandex. ru.
Иванова Екатерина Михайловна, аспирант кафедры истории русской литературы XI-XIX вв. ФГБОУ ВПО «Орловский государственный университет», адрес места работы: 302026, г.Орел, ул. Комсомольская, 95. E-mail: ivanova-ekaterina-mixalovna@yandex.ru.
