CC BY
30
ные местоимения в этих предложениях. Константин Треплев в форме вежливого обращения, используя местоимения первого («мне») и второго лица («вами»), признается Нине в любви и желает ехать с ней. Нина Заречная, признавшись в том, что любит Тригорина, отказывает Треплеву, используя местоимение первого лица единственного числа «я».
Таким образом, нам удалось проанализировать семантические особенности местоимений на материале пьесы А.П. Чехова «Чайка». Мы отметили, что персонажи произведения заняты обсуждением своей личной жизни и своих чувств. Это находит отражение в широком использовании местоимений первого лица единственного числа. По отношению к собеседнику персонажи употребляют местоимение «Вы», которое в данном случае демонстрирует вежливое обращение.
Библиографический список
С помощью семантики местоимений мы смогли передать особенности взаимоотношений между Ириной Аркадиной и ее сыном Константином Треплевым. Это выражается с помощью местоимений третьего лица единственного числа «он», «она». Отношение Марии Гавриловны и Семена Семеновича к ребенку отражено с помощью употребления притяжательного местоимения «наш» и собственно личного «тебя».
Таким образом, особенности семантики местоимений позволили нам прийти к выводу, что главной функцией местоимений в пьесе является анафорическая, которая направлена на обращение к какому-либо фрагменту текста [10]. Кроме этого, персонажи в пьесе «Чайка» чаще всего используют собственно личные и лично-указательные местоимения, что свидетельствует об указании на участников коммуникации - проявление дейктической функции.
1. Фёдоров М.Л. Роль личных местоимений в композиции произведений Ин. Анненского. Диссертация ... кандидата филологических наук. Москва, 2008.
2. Прохватилова O.A., Фотина Н.Э. Специфика средств внутренней диалогичности в прозе AA Чехова 1888 - 1894 гг. Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2: Языкознание. 2016; Т. 15: 120 - 128.
3. Виноградов В.В. Русский язык: Грамматическое учение о слове. Под редакцией r.A. Золотовой. Москва, 2001.
4. Пешковский AM Русский синтаксис в научном освещении. Москва, 2001.
5. Академия наук СССР институт русского языка «Русская грамматика». Москва, 1980; Т. 1.
6. Булыгина Т.В., Шмелев A^. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). Москва: Языки славянской культуры, 1997.
7. Камынина A.A. Современный русский язык. Морфология: учебное пособие для студентов филологических факультетов государственных университетов. Москва,1999.
8. Чехов АП. Полное собрание сочинений: в 30 т. Москва, 1974; Т. 13.
9. Толковый словарь современного русского языка. Составитель Д.Н. Ушаков. Москва, 2014.
10. Aбдурахманова П.Д., Aгарагимова В.К., Aйтмагамбeтова РХ. и др. Актуальные проблемы гуманитарных наук: история и современность: коллективная монография. Москва, 2020.
References
1. Fedorov M.L. Rol'lichnyh mestoimenij v kompoziciiproizvedenijIn. Annenskogo. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 2008.
2. Prohvatilova O.A., Fotina N.'E. Specifika sredstv vnutrennej dialogichnosti v proze A.P. Chehova 1888 - 1894 gg. Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 2: Yazykoznanie. 2016; T. 15: 120 - 128.
3. Vinogradov V.V. Russkijyazyk: Grammaticheskoe uchenie o slove. Pod redakciej G.A. Zolotovoj. Moskva, 2001.
4. Peshkovskij A.M. Russkij sintaksis v nauchnom osveschenii. Moskva, 2001.
5. Akademiya nauk SSSR institut russkogo yazyka «Russkaya grammatika». Moskva, 1980; T. 1.
6. Bulygina T.V., Shmelev A.D. Yazykovaya konceptualizaciya mira (na materiale russkoj grammatiki). Moskva: Yazyki slavyanskoj kul'tury, 1997.
7. Kamynina A.A. Sovremennyjrusskij yazyk. Morfologiya: uchebnoe posobie dlya studentov filologicheskih fakul'tetov gosudarstvennyh universitetov. Moskva,1999.
8. Chehov A.P. Polnoe sobranie sochinenij: v 30 t. Moskva, 1974; T. 13.
9. Tolkovyj slovar' sovremennogo russkogo yazyka. Sostavitel' D.N. Ushakov. Moskva, 2014.
10. Abdurahmanova P.D., Agaragimova V.K., Ajtmagambetova R.H. i dr. Aktual'nye problemy gumanitarnyh nauk: istoriya isovremennost': kollektivnaya monografiya. Moskva, 2020.
Статья поступила в редакцию 29.07.20
УДК 81.2
Pirmanova N.I., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Orenburg State Pedagogical University (Orenburg, Russia), E-mail: nazira056@mail.ru
SPECIFICITY OF THE SYSTEM OF IMPRESSIVE AND EXPRESSIVE MEANS IN THE NOVEL OF N.F. KORSUNOV "THE HIGHEST MEASURE". The
purpose of the study is to reveal the linguistic originality of works of N.F. Korsunov, the specifics of the use of pictorial and expressive means that form the basis of the writer's idiostyle. The scientific novelty lies in the fact that for the first time a system of figurative means reflecting the originality of the writer's artistic thinking is analyzed: metaphor, metonymy, comparison, epithet, paraphrase, parceling. The results obtained showed that the main style-forming factor in the writer's work is metaphor, the linguistic originality of the novel under study lies in the peculiarities of the use of metonymic and comparative constructions, epithets and other tropes. The carried out structural and semantic analysis of metaphorical nominations indicates their dominant character in the artistic space of the prose writer. The research reveals that the interpenetration of tropes occupies a special place in the writer's creative manner.
Key words: idiostyle, linguistic features, system of figurative means, metaphor, metonymy, comparison, epithet.
Н.И. Пирманова, канд. филол. наук, доц., ФГБОУ ВО «Оренбургский государственный педагогический университет», г. Оренбург, E-mail: nazira056@mail.ru
СПЕЦИФИКА СИСТЕМЫ ИЗОБРАЗИТЕЛЬНО-
ВЫРАЗИТЕЛЬНЫХ СРЕДСТВ В РОМАНЕ Н.Ф. КОРСУНОВА «ВЫСШАЯ МЕРА»
Цель исследования - раскрыть языковое своеобразие произведений Н.Ф. Корсунова, специфику употребления изобразительно-выразительных средств, составляющих основу идиостиля писателя. Научная новизна состоит в том, что впервые анализируется система образных средств, отражающих оригинальность художественного мышления писателя: метафора, метонимия, сравнение, эпитет, перифраз, парцелляция. Полученные результаты показали, что главным стилеобразующим фактором в творчестве писателя является метафора, языковое своеобразие исследуемого романа заключается в особенностях употребления метонимических и сравнительных конструкций, эпитетов и других тропов. Проведённый структурно-семантический анализ метафорических номинаций указывает на их доминантный характер в художественном пространстве прозаика. Выявлено, что особое место в творческой манере автора занимает взаимопроникновение тропов.
Ключевые слова: идиостиль, языковые особенности, система образных средств, метафора, метонимия, сравнение, эпитет.
Актуальность работы определяется её включённостью в проблематику современной научной парадигмы, направленной на изучение идиостиля конкретного писателя, индивидуально-авторской картины мира, отражающей его мировосприятие и мировоззрение. Кроме того, актуальность исследования связана с необходимостью анализа образных средств художественной речи - метафоры, метонимии, эпитета, сравнения и других тропов, важных сти-леобразующих факторов, характеризующих идиостиль и творческую манеру
Н.Ф. Корсунова - писателя, чьё творчество значимо для жителей уральского региона.
Систему образных средств, оригинальную манеру их употребления можно рассматривать как доминанту идиостиля писателя, ядро литературной ткани, инструмент, делающий полотно повествования неповторимым.
Поставленная цель обусловила решение следующих задач: выявить фонд изобразительно-выразительных средств, использованных автором, определить
их особенности, стилистическую роль, охарактеризовать метафорические конструкции в структурно-семантическом аспекте в связи с тем, что именно метафора является главным стилеобразующим фактором в творчестве Н.Ф. Корсунова. В ходе исследования применялись следующие методы исследования: метод лингвокультурологического анализа, методы лингвистического моделирования, метод сплошной выборки языковых единиц, классификации извлечённых метафор по разным основаниям и др.
Теоретической базой исследования послужили труды Н.Д. Арутюновой, В.Н. Телия, ПН. Скляревской, В.П. Москвина и др.
Практическая значимость заключается в том, что исследование, посвящён-ное характеристике авторского употребления образных средств, разноаспектно-му анализу метафорических номинаций в произведениях Н.Ф. Корсунова, раскрывает особенности идиостиля писателя, расширяет знания о лингвистической специфике и функционально-стилистической роли метафоры и вписывается в область научных работ, актуализирующих роль тропов в художественной речи. Материалы исследования могут быть полезны при организации краеведческой работы для углубления знаний о творчествеф писателя.
Обращение к творческому наследию Николая Фёдоровича Корсунова весьма актуально: так писать о земле уральцев мог лишь человек, искренне любивший и уральский край, и народ, здесь проживавший. Достоверность в изображении событий, человеческих характеров, чуткость к слову, глубокое знание истоков родного слова - всё это создало незыблемую основу для создания подлинно эпического, масштабного произведения. Таким является роман «Высшая мера».
В арсенале автора весь спектр образных средств: метафора, сравнение, эпитет, метонимия, синекдоха, парцелляция, перифраз и др., среди которых первенство отдано метафоре. Именно метафора способствует передаче тончайших смысловых оттенков и созданию многогранных образов, воплощению авторского замысла и панорамному изображению событий.
Учёные рассматривают феномен метафоры в различных аспектах: экстралингвистическом, семасиологическом, прагматическом, философском и др.
Н.Д. Арутюнова подчеркивала универсальную природу этого уникального явления [1, с. 5 - 32], В.Н. Телия - антропометричность [2, с. 173 - 203]. Многие лингвисты указывают на необходимость выявления универсальной сущности метафорических единиц [3].
В лингвистической науке учёными осуществлены классификации метафоры по разным основаниям. Н.Д. Арутюнова выделила функциональные типы языковой метафоры: номинативную, образную, когнитивную и генерализирующую (как конечный результат когнитивной метафоры) [4].
Наиболее полно классификация метафоры отражена, по мнению исследователей, в трудах В.П. Москвина. Он разработал структурную, семантическую и функциональную классификации метафор [5, с. 66 - 70].
Лингвисты, обращая внимание на двоякую сущность метафоры (быть средством языка и поэтической фигурой), называют характерные и отличительные свойства языковой метафоры и художественной [6, с. 66 - 77].
ПН. Скляревская видит различия между этими метафорами в семантическом, номинативном, функциональном аспектах [7, с. 58 - 65]. В трудах Н.Д. Арутюновой дана всесторонняя характеристика художественной метафоры [8, с. 20].
Таким образом, исследования в области современной метафорологии посвящены изучению совокупности всех свойств и признаков метафоры, анализу её семантических механизмов, типов метафорического переноса, функциям метафоры в художественном тексте и другим актуальным проблемам.
Метафора относится к важнейшим элементам художественного текста и способствует его обогащению, созданию ярких образов, их семантическому наполнению, экспрессии и насыщенности описания.
Обратимся к характеристике образных средств, зафиксированных в романе Н.Ф. Корсунова «Высшая мера» [9]. В нашей картотеке 319 примеров, зафиксированных в тексте первой книги.
В семантической классификации В.П. Москвина выделяется несколько предметно-тематических групп метафор [10]. Рассмотрим типологию метафор, использованных писателем.
Анималистических метафор в тексте романа встречается немного, тем не менее они отличаются выразительностью и яркостью образов: Память, как ласковая кошка, мурлыкала, мурлыкала о вчерашнем [9, с. 27]; И на лице твоём написано ликование ящерицы, потерявшей хвост, но спасшей жизнь... [9, с. 89]. Как видим, метафорические конструкции включают сравнения. Отметим, что писатель использует антропоморфические сравнения, основанные на сходстве с кошкой, неоднократно: Однажды пришел немолодой монтер и установил в его квартире чёрный, как дремлющая кошка, аппарат [9, с. 171]; Вначале в небо прыснули ракеты, и, как кошка, выгибая спину и шипя, осветила всех красным дрожащим светом, точно на пожаре [9, с. 291]. В предложении также отмечены метафора прыснули ракеты и сравнительный оборот точно на пожаре.
По утверждению В.П. Москвина, образные метафоры содержат двупла-новость содержания и свою внутреннюю форму, сохраняя связь с производящими единицами. Такого рода метафоры - излюбленный приём в арсенале Н.Ф. Корсунова. Обратимся к текстовым иллюстрациям: шатры конского каштана; кружево канадского клена [9, с. 21]; на лесах - пожар осени [9, с. 26];
лицо нации [9, с. 28]; слепота духовная [9, с. 40]; зелёный плюш озимей [9, с. 77]; комариное нытьё телефонного зуммера [9, с. 289]. Примеры представлены ге-нитивными метафорами, которые характеризуют структурные особенности формы - план выражения. Как известно, генитивные метафорические конструкции отождествляют основной и вспомогательный субъекты по какому-либо признаку (по размеру, форме, температуре, цвету, структуре и проч.).
В анализируемом произведении наиболее продуктивны распространённые, обладающие глубокой смысловой наполненностью, метафорические фразы. Отметим в них целостность образности и производящей единицы: И Ортлибторопился погреть руки над чужим маленьким счастьем [9, с. 26]; Жёлтой тряпкой зацепилась за антенну на соседней крыше луна [9, с. 50]; За приспущенным стеклом бьётся упругая свежесть ночи [9, с. 288]; Желто-синим огоньком порхнула по веткам синица. И вниз осыпается шёлковый шорох стронутого снега [9, с. 475].
Авторскую манеру характеристики объекта и ситуации очень тонко воплощают образные метафоры в лаконичной, но ёмкой форме: Над приречьем мягким эхом расплёскивался вечерний благовест - звонили на кляйнвальдской кирхе [9, с. 95]; А он ещё не привык к вдруг усевшейся на плечи славе [9, с. 33]; Тишина опустилась, как знамя над братской могилой, строгая и печальная [9, с. 342]; Клювом синицы в окно стучалась весна [9, с. 134].
Мастерство и талант писателя позволили умело сочетать и гармонично синтезировать лексические единицы книжной и разговорной окрашенности, разных стилистических пластов, которые детализируют описание, привнося выразительные смысловые оттенки в метафорическое описание: Казалось, он - сама выплаканная скорбь по распятой, истоптанной родине [9, с. 13]; Впалыми очами умерших эпох смотрели на заворожённых хлопцев вдавленные в сафьяновую обложку буквы старых, непривычных очертаний [9, с. 68]; идиллическая пастораль жизни [9, с. 83]; ...селилась на крутых берегах Яика Горыныча (так в старину частенько называли р. Урал) вольница - народ дерзкий, отпетый. От него и семя бунтарское, неспокойное шло [9, с. 6]; У Каршина грешный туманец колыхнул башку седую [9, с. 8].
По количеству единиц-носителей метафорического образа исследователи выделяют простую и развёрнутую метафоры. Учитывая параметры развёрнутых метафор (количество, логическую последовательность компонентов, степень полноты), в фонде метафорических конструкций писателя можно выделить разные группы.
Частотны «бинарные метафорические словосочетания» [2] - простые метафоры, где план выражения представлен одним словом: язычок огня [9, с. 482]; белые рёбра прясел [9, с. 344]; часы жизни [9, с. 340]; лабиринт войны [9, с. 329] и др.
Выделяется обширная группа развёрнутых метафор с разной количественной представленностью. Двучленная: Макс ткал своё счастье в убогой мансарде. Оно запуталось в паутине [9, с. 265] (ткал счастье - паутина); Когда человек счастлив, он необычайно щедр, готов делиться своим счастьем с каждым встречным [9, с. 403] (счастье - делиться с встречным); трёхчленная: Наконец пришла та лучшая минута, когда станица умиротворённо затихает [9, с. 220] - метонимия (станица)... и прохладная пахучая свежесть входит в маленькие тесные мазанки [9, с. 220] (пришла минута - станица затихает - свежесть входит); четырёхчленная: Казалось, сама сытость скрестила руки на круглом животе его милой напобеждавшейся родины [9, с. 83] (сытость - скрестила руки - живот - родина); пятичленная: Если верить легенде, на месте казни Иисуса Христа, на Голгофе, вырос «цветок страстей», и в его чашечке запечатлелись орудия пыток Христа [9, с. 270] (место казни - цветок страстей - чашечка - запечатлелись орудия - орудия пыток).
В развёрнутых метафорах важна логическая последовательность её компонентов - исходной метафоры и «метафорической развёртки» [10]. Рассмотрим иллюстрацию, в которой носителем образа в метафорической конструкции является группа тематически связанных слов: Вон и Убиенный мар. Величественно сияет снежный шелом на сумеречи горизонта. Дремлет в нём отвага минувших эпох, под толщей пластов хранят её память ржавый меч да неведомые воины, смотрящие на восток пустыми впадинами глаз [9, с. 417]. Исходная метафора шелом горизонта, метафорическая цепочка дремлет отвага - отвага эпох - толща пластов - хранят память - ржавый меч - воины - впадины глаз.
Обратимся к развёрнутой метафоре, носителем образа в которой является группа слов одного «семантического поля»: Он ещё цвёл, ещё мечтал, словно старость пока не аукнула его, не вошла ломотой в суставы и поясницу словно ему самим Богом отмерено Муфасаилово долгожитие, словно ему неведома была житейская повседневная истина: мечта - птица, а жизнь - крючок [9, с. 245]. Исходная метафора он цвёл, метафорическая развёртка старость -ломота - отмерено Богом - долгожитие. В последней части фразы наблюдаем идентифицирующую метафору [4] мечта - птица, а жизнь - крючок.
В следующем примере говорится о разговоре одного из главных персонажей с фрау Кольвиц: Дышал тяжело, будто боролся не с маленькой женщиной - её и сквозняком из форточки сдунет, - а с могучим великаном внутри себя [9, с. 42]. Носителем образа является группа ассоциативно связанных слов, исходная метафора, точнее метафорическое сравнение дышал, будто боролся; метафорическая развёртка борьба с маленькой женщиной - сквозняк из форточки - великан внутри себя.
В конструкциях, характеризующих степень полноты метафорической цепочки, может отсутствовать компонент, который поддаётся истолкованию: И великое равнодушие легло на его лицо [9, с. 7], развёртка - печать равнодушия; Остановился возле огромного глобуса... Глаза обласкали Россию [9, с. 143], развёртка - очертания России; ...схватил две деревянные ложки и сыпанул с колена, из-под ладони густейшую дробь [9, с. 16]; развёртка - музыкальная дробь.
Особо выделим метафоры, близкие к афоризмам. Каждая из них неповторима и оригинальна, заключает в себе глубокие философские наблюдения: Голод, как говорят французы, - лучший повар [9, с. 28]; Тощая правда лучше масляной лжи [9, с. 319]; ...искусство тоже питается хлебом [9, с. 28]; Горек хлеб настоящего искусства в Германии [9, с. 46]; Читайте и любите Ницше, он очищает душу от скверны и прозябания. Каждый должен носить его в сердце... Он - наш предтеча [9, с. 395]. Последняя иллюстрация включает три метафоры (он очищает душу; носить в сердце; он - предтеча).
Обратим внимание на два примера, в которых повторяется определение, не случайно предпочтённое автором: За острой азиатской скулой дальнего яра приглушённо ворковала вода на перекате [9, с. 294]; Костя побежал к мару. На его макушке - белохвостый беркут, как казачий пикет, азиатским прищуром уставился вдаль... [9, с. 297]. Выбор прилагательного «азиатский» объясняется плотностью проживания тюркских народов на территории Оренбургской губернии, что неизбежно находит отражение в языке. В романе «Высшая мера» в речи персонажей наблюдается много тюркизмов, смысл которых понятен всем излу-чинцам - жителям уральского посёлка.
Довольно крупный блок представлен сравнительными конструкциями. Они употребляется при характеристике объектов: По выпуклости холма растянулось, как гармонь, село [9, с. 334], предметов быта: Выдворен был и надменно-пузатый комод со множеством завитушек, как на голове барышни-модницы [9, с. 67], персонажей: ...школьники, отстрелив крышками парт, выпорхнули из-за них, словно воробьи из просяницы [9, с. 54], состояния и ощущений человека: Голова была огромна и пуста, как колокол без языка [9, с. 271] и т.д. Как видим, сравнительные конструкции помогают передать подобие предметов материальной культуры, конкретных и отвлеченных понятий, выразить оценку и авторское отношение, раскрыть внутренний мир героев.
Исследователи отмечают близость образного сравнения к метафоре. Зачастую сложно определить границы между тропами, кроме того, отмечается взаимопроникновение тропов и стилистических фигур. Эти языковые явления наблюдаются и в авторских иллюстрациях: И будто в низкой тучевой наволочи солнечное окошко прорезалось [9, с. 60] - формальные и семантические признаки сравнительной конструкции способствуют формированию метафоры солнечное окошко прорезалось. В следующем примере Луна, как пловец голым плечом, расталкивала облачную рябь [9, с. 120] сравнительный оборот усиливает олицетворение, метафора луна расталкивала. То же и в другой иллюстрации: Тяжело ахал гром, словно кровельщики сбрасывали на мостовую старое железо [9, с. 271] (придаточное сравнительное; олицетворение ахал гром). Олицетворение, усиленное рядом нарастающих характеристик, создает метафорический образ: Метель охальничала, наотмашь стегала по окнам, однако ж, обхапив, подгоняла, вталкивала в школу одну за другой курсанток [9, с. 153] (олицетворение метель охальничала, стегала, подгоняла, вталкивала).
При описании природы, времени суток, состояния героев автор привлекает олицетворения, носящие образный характер, наделяющие предметы яркими чертами: Вода под вёслами всхлипывала [9, с. 278]; Проголодавшееся за ночь стремя хватало и глотало клочья тумана, как хватает щука белый дым, павший от костра на воду [9, с. 278]; Дверь проводила эсесовца тонким заливистым звонком, словно рассмеялась вслед [9, с. 46]; Солнце, привстав на цыпочках, заглядывает в разузоренные морозом окна [9, с. 96].
Эмоционально-экспрессивная оценка изображаемого ёмко передается автором с помощью эпитетов. Основную часть составляют метафорические эпитеты: добрые талые глаза [9, с. 132]; разомлевшая трава [9, с. 295]; морозная знобящая тишина [9, с. 290]; молчаливое, плачущее мужество Насти [9, с. 404] и др. В романе встречаются и метонимические эпитеты: Хельга засмеялась сердитым деревянным смехом [9, с. 52]; ...тряхнёт льняным густым чубом [9, с. 15]; Ложился блёсткий рафинадный иней [9, с. 9]. Под талантливым пером писателя эпитеты перерастают в метафорические образы (метафорические эпитеты): Лежали горкой солёные огурцы в зябких пупырышках [9, с. 63]; ...смотрел на собеседника грустными глазами больной птицы [9, с. 13].
Блок различных типов метафорического переноса расширяет метонимия: С жалким, лихорадочным облегчением смотрел, как над пепельницей, сворачи-
Библиографический список
ваясь в чёрную трубку, догорало лицо Эммы, её последний привет и прощание [9, с. 271], логическая метонимия в иллюстрации характеризует фрагмент романа - герой сжигает фотографию Эммы. Тяжелые тревожащие звуки пригасили медь колоколов, ознобом тронули нервы [9, с. 95], логическая метонимия медь колоколов, во второй части фразы - метафора.
Отметим и пространственную метонимию в иллюстрациях: коварный замысел большевистской Москвы [9, с. 293], Нынче притих, посуровел Излучный [9, с. 236], Строй радостно шевельнулся, но промолчал [9, с. 474] (о строе танкистов).
Выразительность, яркость, образный характер описания усиливает перифраз: милый певун [9, с. 347] - о жаворонке; Беду накликивает, что ли, ведун лешачий? [9, с. 347] - «шалый» ворон; Ну, когда костлявая с косой подкрадется, изловчится - ладно [6, с. 224]; ... можно сказать, минуты матерого сочтены [9, с. 117]; Неужели немцы когда-нибудь будут радоваться добродетелям нынешних фюреров [9, с. 263].
Эмоциональному воздействию и передаче экспрессии служит такой стилистический приём, как парцелляция: Головомойка у фюрера (метафора) была колоссальной. Для генералов [9, с. 397]; Он ещё на что-то надеялся, но пронзительно понимал: всё рухнуло, Эмма ушла от него. Сердцем [9, с. 257]. Так уходят от потухшего костра. Без оглядки. В её сердце расцвели новые ромашки .[9, с. 257]; Успокаиваясь, прислушался к себе. К своей душе [9, с. 399].
В художественной манере Н.Ф. Корсунова выделяется элемент, характеризующий творческую систему писателя, - цельные фрагменты, посвященные описанию природы, которые, как островки в огромном море жизненных невзгод, во время войны и разрушений высвечивают извечность истин о том, что природа не умирает, а жизнь продолжается. Синтаксические средства и стилистические фигуры (период, парцелляция, градация, параллелизм и др.), композиционно обусловленные, в комплексе языковых средств идиостиля писателя составляют особый пласт, выявляющий индивидуально-авторскую картину мира и художественное мышление.
Подобные синтаксические конструкции лингвисты называют «поликомпонентными единствами», к примеру, А.Н. Карпов, анализируя стиль Л.Н. Толстого, отмечает, что такой стиль «.не только повышает экспрессивно выразительный потенциал. он в значительной мере усиливает метрические и динамические качества повествования» [11]. Лингвист считает, что «.помимо углубления и расширения интеллектуального содержания информации возрастает и дополнительная («надсодержательная») информация, посредством которой автор стремится передать напряжение повествования (изображения) [там же, с. 13]. Как нам думается, можно говорить о близости синтаксических приёмов в творчестве двух авторов.
Обратимся к первому фрагменту; в нём каждая фраза содержит олицетворение, в последнем предложении - метафора: По-степному чуть тронутая росой, первой просыпается полынь. А потом, ближе к восходу, в низинках оживает чабрец, богородицкая трава, по-здешнему... И тут же просыпаются птицы, перво-наперво жаворонок забирается ввысь... и рассыпает свои колокольчатые трели-песенки на землю [9, с. 273].
Особенно пронзительно представлено писателем описание эпизода боя -«смерть» вражеского танка: Споткнулся, завертелся на месте ещё один танк. Умирал по-звериному: дёргался, рычал, царапал мёрзлую землю уцелевшей гусеницей. По снегу, как кровь, расползалась чёрная масляная лужа. Агонировала уцелевшая фара [9, с. 485]. Описание разрушения подбитого танка включает различные выразительные средства - градацию, гиперболу, олицетворение, как обычно, переходит в метафору.
Итак, в основе образной системы художественного текста Н.Ф. Корсуно-ва лежит единство и взаимодействие изобразительно-выразительных средств. Языковая образность текста создается за счет взаимопроникновения тропов. В лингвистике совершенно справедливо утверждается о том, что метафора есть результат глубокого семантического преобразования слова. Именно метафора, обладая великолепным функциональным потенциалом, лежит в основе мировосприятия писателя и способна передать всю гамму ощущений, всех оттенков смысла при изображении реалий человеческого бытия. В данной работе раскрыты семантические и структурные особенности метафорических конструкций, задействованных Н.Ф. Корсуновым в романе «Высшая мера», выделено своеобразие системы изобразительно-выразительных средств, характеризующих идиостиль писателя. Представляется перспективным исследование метафор в функциональном аспекте, более детальное рассмотрение сравнительных конструкций и других тропов.
1. Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс. Теория метафоры. Москва, 1990: 5 - 32.
2. Телия В.Н. Метафоризация и её роль в создании языковой картины мира. Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира. Москва, 1988: 173 - 203.
3. Вардзелашвили Ж.А. Языковая метафора как универсальная лингвистическая категория. Материалы Международной научной конференции. Тбилиси, 2000. Available at: http://www.vjanetta.narod.ru/lingv. met.html
4. Арутюнова Н.Д. Языковая метафора. Москва: Наука, 1978.
5. Москвин В.П. Русская метафора: параметры классификации. НДВШ. Филологические науки. 2000; №2. С. 66-70.
6. Вардзелашвили Ж.А. О двоякой сущности метафоры. Санкт-Петербургский государственный университет и Тбилисский государственный университет. Научные труды. Серия: филология. Санкт-Петербург - Тбилиси, 2002; Выпуск IV: 66 - 77.
7. Скляревская РН. Языковая метафора. Вопросы языкознания. 1987; № 2: 58 - 65.
8. Арутюнова Н.Д. Метафора. Лингвистический энциклопедический словарь. Москва, 2000.
9. Корсунов Н.Ф. Высшая мера: роман в 2-х кн. Оренбург: Оренбургское литературное агентство, 2000; Кн. 1.
10. Москвин В.П. Русская метафора: Очерк семиотической теории. Москва: Ленанд. 2006.
11. Карпов А.Н. Стилистический синтаксис Льва Толстого. Тула, 1987.
References
1. Arutyunova N.D. Metafora i diskurs. Teoriya metafory. Moskva, 1990: 5 - 32.
2. Teliya V.N. Metaforizaciya i ee rol' v sozdanii yazykovoj kartiny mira. Rol'chelovecheskogo faktora v yazyke. Yazyki kartina mira. Moskva, 1988: 173 - 203.
3. Vardzelashvili Zh.A. Yazykovaya metafora kak universal'naya lingvisticheskaya kategoriya. Materialy Mezhdunarodnoj nauchnojkonferencii. Tbilisi, 2000. Available at: http://www. vjanetta.narod.ru/lingv. met.html
4. Arutyunova N.D. Yazykovaya metafora. Moskva: Nauka, 1978.
5. Moskvin V.P. Russkaya metafora: parametry klassifikacii. NDVSh. Filologicheskie nauki. 2000; №2. S. 66-70.
6. Vardzelashvili Zh.A. O dvoyakoj suschnosti metafory. Sankt-Peterburgskij gosudarstvennyj universitet i Tbilisskij gosudarstvennyj universitet. Nauchnye trudy. Seriya: filologiya. Sankt-Peterburg - Tbilisi, 2002; Vypusk IV: 66 - 77.
7. Sklyarevskaya R.N. Yazykovaya metafora. Voprosyyazykoznaniya. 1987; № 2: 58 - 65.
8. Arutyunova N.D. Metafora. Lingvisticheskij 'enciklopedicheskij slovar'. Moskva, 2000.
9. Korsunov N.F. Vysshaya mera: roman v 2-h kn. Orenburg: Orenburgskoe literaturnoe agentstvo, 2000; Kn. 1.
10. Moskvin V.P. Russkaya metafora: Ocherksemioticheskoj teorii. Moskva: Lenand. 2006.
11. Karpov A.N. Stilisticheskijsintaksis L'va Tolstogo. Tula, 1987.
Статья поступила в редакцию 30.07.20
УДК 81-26:347.78.034
Ryspayeva D.S., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of English Language and Teaching Methods, Sh.Ualikhanov Kokshetau University
(Kokshetau, Kazakhstan), E-mail: dinararyspayeva25@gmail.com
Borgul N.M., MA, senior teacher, Department of English Language and Teaching Methods, Sh.Ualikhanov Kokshetau University (Kokshetau, Kazakhstan),
E-mail: n-borgul@mail.ru
PROBLEMS OF FOLKLORE TRANSLATION (BASED ON TRANSLATIONS OF KAZAKHSTANI ETHNICITIES' FAIRY TALES). The article considers linguistic and cognitive specifics of translating folklore texts of the ethnicities residing in Kazakhstan. The authors disclose problems and principles of translation by analyzing linguistic means of expression and techniques of folklore text rendition into another language, with the consideration of ethnic and cultural peculiarities. The study of interaction of language and culture allows to explore peculiarities of a language in the context of different ethnicities' language consciousness. A comparative analysis of folklore texts based on the analysis of theoretical materials and practical experience of translating fairy tales of the Kazakhstani ethnicities brings to light not only to the translation problems, but also to the specific nature of the studied material. The disclosure of problems and principles of translation helps to carry out a comprehensive study of the means of linguistic expression in folklore texts and their rendition. The obtained results of the analysis of the translation techniques reveal their effectiveness.
Key words: language, culture, ethnic and cultural specifics, folklore, lexical and pragmatic features of translation, recipient, translation techniques.
Д.С. Рыспаева, канд .филол. наук, доц., Кокшетауский университет имени Ш. Уалиханова, г. Кокшетау, E-mail: dinararyspayeva25@gmail.com
Н.М. Боргуль, магистр, ст. преп., Кокшетауский университет имени Ш. Уалиханова, г. Кокшетау, E-mail: n-borgul@mail.ru
ПРОБЛЕМЫ ПЕРЕВОДА ФОЛЬКЛОРНЫХ ТЕКСТОВ
(НА МАТЕРИАЛЕ ПЕРЕВОДОВ СКАЗОК НАРОДОВ КАЗАХСТАНА)
Статья посвящена изучению лингвокогнитивных особенностей перевода фольклора народов Казахстана через выявление сложностей и принципов перевода, на основании комплексного анализа лингвистических средств выражения и передачи памятников фольклора на другой язык с учетом национально-культурной специфики. Анализ взаимодействия языка и культуры позволяет исследовать особенности того или иного языка с точки зрения языкового сознания представителей разных этносов. Для Казахстана, где важен национальный диалог где вопросы возрождения культуры многонациональной страны являются одной из приоритетных задач, изучение, перевод и популяризация культурного наследия народов Казахстана, безусловно, актуальны. Сопоставительный анализ фольклорного материала на основе теоретических трудов лингвистов и практический опыт авторов статьи при переводе сказок этносов, проживающих на территории Казахстана, позволили проанализировать не только сложности и переводческие проблемы, но и специфику исследуемого материала. Результаты анализа переводческих трансформаций, раскрытие проблем и принципов перевода стали основой для комплексного изучения средств языкового выражения фольклорных текстов и выявления их эффективности.
Ключевые слова: язык, культура, национально-культурная специфика, фольклор, лексические и прагматические особенности перевода, реципиент, переводческие трансформации.
В современном мире всё больше внимания уделяется культурному разнообразию и мультикультурализму, и ни у кого не вызывает сомнения тот факт, что культура и язык - понятия тесно взаимосвязанные. Язык - это орудие культуры, посредством которого у человека формируется представление о картине мира и менталитете народа. Рассмотрение взаимовлияния языка и культуры позволяет исследовать язык в тесной связи с языковым сознанием народа. У каждого этноса и народа есть своя культура, которая находит отражение, помимо прочих форм, в фольклорных текстах. С течением времени некоторые народы и этносы исчезают, растворяясь в более крупных этносах, а некоторые крупные этносы, соединяясь с другими, частично теряют свою самобытность, поэтому важно постараться сохранить письменные памятники культуры и передать знание о них другим народам посредством перевода.
Целью данного исследования является выявление особенностей перевода фольклорных текстов с учетом национально-культурной специфики и других факторов. Материалом для исследования послужил практический опыт перевода на английский язык текстов сказок народов, проживающих на территории Казахстана. В качестве основных методов исследования применялись общенаучные методы (наблюдение за языковыми фактами, анализ, синтез), описательный метод, сравнительно-сопоставительный анализ.
Для осуществления адекватного перевода вне зависимости от типа и жанра исходного текста переводчик должен понимать, с каким текстом он имеет дело, знать структурные и иные лингвистические особенности подобных текстов, иметь общее представление о реципиенте перевода и времени создания текста.
Под фольклорными текстами принято понимать произведения фольклора: сказки, легенды, предания, былины, песни, пословицы и поговорки. Прежде всего, фольклорные тексты являются искусством устного народного творчества и отражают в себе знания и представления о мире. Несмотря на то что фольклорные тексты создавались как продукт устного творчества, позднее многие памятники фольклора были перенесены на бумагу, при этом, как правило, в письменной форме были максимально сохранены особенности, присущие устной речи того времени, когда создавался данный текст.
Несомненно, самым известным фольклорным жанром является сказка. Как древнейший жанр устного народного-поэтического творчества, сказка - это преимущественно прозаическое произведение бытового характера с элементами волшебства [1]. Отличительными чертами сказки как вида фольклорной прозы является наличие вымысла, многоплановость, сочетание в себе других эпических жанров: сказка-повесть, легенда, предание, притча. Будучи частью народного творчества, жанр сказки глубоко национален. Вымышленные персонажи, сюжеты и события, отражение различных традиций специфичны для определенных этно-
