CC BY
300
УДК 811.161.1’37
ВЫРАЗИТЕЛЬНЫЕ СРЕДСТВА СОЗДАНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ОБРАЗА В ТЕКСТАХ Л. УЛИЦКОЙ И Т. ТОЛСТОЙ
© Анастасия Михайловна Товт
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, Тамбов, Россия, аспирант кафедры русского языка, e-mail: [email protected]
Статья посвящена анализу выразительных средств создания художественного образа при описании слов с семантикой «быт». Проанализированы грамматические формы и лексические средства языка, шифрующие изобразительную семантику. На основе языкового материала был установлен перечень выразительных средств языка (тропы), посредством которых в исследуемых текстах выражена авторская семантика. Специфика тропов, используемых Т. Толстой и Л. Улицкой, состоит в том, что в большинстве своем они носят предметный характер. Среди всех изобразительных средств, реализующих художественное содержание литературного произведения, метафора занимает центральное место. Одним из заметных приемов формирования образности в произведениях Т. Толстой и Л. Улицкой выступают эпитеты. Иные тропы, употребленные в текстах, являются менее продуктивными.
Ключевые слова: семантика слова; словарь; троп; метафора; эпитет; контекст; исходное значение; авторское значение.
В современной литературе часто наблюдается использование слов в особых, авторских значениях. «Такое значение может складываться длительно и может быть полностью понятным только в контексте всего произведения или даже всего творчества автора. В других случаях значение слова, действительно, является «контекстуальным», то есть возникает однократно, в небольшом по объему тексте и не повторяется более». В результате такое употребление слова более экспрессивно, «поскольку все необычное выразительно» [1].
Показателем необычности семантики слова может служить неожиданное его использование с другими словами в тексте, т. к. для большинства лексических единиц их валентность, т. е. возможность сочетаемости, ограничена.
Рассмотрим данное явление на базе текстовых единиц со значением «быт» на материале прозы Татьяны Толстой и Людмилы Улицкой.
Одним из средств расширения семантики слова является троп - инвариативный способ актуализации семантики словарной единицы, на базе которой он создается. Тропы построены на сопоставлении явлений, имеющих какое-то сходство. Сходство может быть очевидным или скрытым, заключающимся в ассоциациях, которые возникают при описании предмета. Все тропы в зависимости от приемов сопоставления можно разделить на две группы: если субъект и объект сопостав-
ления названы в тексте (сравнение); если вместо субъекта называется объект (разные виды тропов в зависимости от отношений между субъектом и объектом) [1, с. 32].
В рассматриваемых нами текстах авторская семантика выражена через выразительные средства языка (тропы), к которым относятся, в частности, метафора и эпитет. Среди всех изобразительных средств, реализующих художественное содержание литературного произведения, особенности авторского мироощущения и индивидуальной поэтики, метафора занимает самое заметное место. Это определяется ее объективными свойствами: с одной стороны, неожиданность, новизна употребления слова рождает экспрессивность текста, придает речи особую выразительность; с другой, - задерживая внимание читателя, углубляет восприятие, усиливает его эмоциональный настрой [2]. Будучи универсальной лингвистической категорией, языковая метафора является продуктивным элементом развития и обогащения языка. «Метафора представляет собой единицу вторичной косвенной номинации, т. е. номинативный знак, основанный на переносе значения и представляющий собой ту разновидность переносного значения, которая держится на сходстве образной основы, обусловленном наличием общего признака между прямым и переносным значением» [3].
Раскрытие метафорического значения -это один из путей проникновения в художественный замысел автора, всей образной сис-
темы произведения, и, как подчеркивает
Н.Д. Артюнова, метафора в тексте выполняет не функцию номинации, а функцию образной характеристики. Метафора «есть ресурс, к которому прибегают в поисках образа, способа индивидуализации или оценки предмета. Метафора дает конденсированную характеристику конкретного предмета, часто претендуя на проникновение в его существо» [4]. В истинном художественном произведении метафорический микрообраз не является случайным: он художественно мотивирован, отражает индивидуальное видение, взаимосвязан с целой художественной системой. Но с точки зрения построения художественного образа нужно осознать, что метафора, так же, как все остальные тропы, является результатом художественного труда писателя, который при помощи образного мышления интенсивно ищет наиболее подходящий и точный способ выражения своего мысленного образа средствами языка. Каждый из вновь найденных и использованных в литературе тропов означает новый подход к действительности, новый взгляд на нее под необыкновенным углом зрения.
Специфика тропов, используемых Т. Толстой и Л. Улицкой, состоит в том, что в большинстве своем они носят предметный характер. Конкретно-предметная образность метафор, основанная на неожиданных сопоставлениях, создает эффект новизны и необычности, яркой индивидуальности слога автора.
В рассказе «Соня» Т. Толстой нами отмечено метафорическое словосочетание из черной пасти телефонной трубки. Потом умерли и те, кто так говорил, в голове остался только след голоса, бестелесного, как бы исходящего из черной пасти телефонной трубки («Соня», с. 3).
При анализе словарных статей лексем пасть, телефон, трубка было выявлено, что в словаре В.И. Даля значения лексемы трубка как атрибута телефона, естественно, не дается. Даль описывает лишь телеграф как устройство для подачи условных знаков по проволоке током [5, т. 1, с. 146]. Определение семантики трубка в словаре С.И. Ожегова и Большом академическом словаре (БАС) мало отличаются друг от друга, однако у СИ. Ожегова трубка с пометой телефонная дана в 3-м значении, где она рассматривается
как часть телефонного аппарата с небольшим рупором [6, с. 813], а в БАС оно основное: трубка - часть телефонного аппарата, состоящая из пустотелого цилиндра с рупором и слуховой раковиной [7, т. 15, с. 1023]. Как мы можем заметить, БАС дает более полное определение данной лексической единицы. Рассматривая словарные статьи лексемы пасть, мы отметили, что в словаре С.И. Ожегова и БАС значения близки, где пасть - это зев, рот зверя, рыбы (о рте человека - грубо, прост.) [6, с. 495; 7, т. 9, с. 277]. Однако различаются их переносные значения. В словаре С.И. Ожегова пасть обозначает пойти на верную гибель, скорее всего, имеется в виду выражение попасть в пасть кого-нибудь, а в БАС пасть описывается как темное, зияющее отверстие, углубление [7, т. 9, с. 277]. В словаре В.И. Даля рассматривается только омонимичная форма пасть, образованная от глагола падать.
Толстая, описывая телефонную трубку, ассоциирует ее с пастью животного, т. е. видение автора близко словарному определению. Однако телефон воспринимается ей как нечто агрессивное, враждебное, наделенное злой силой, готовой поглотить все окружающее. Лишь только определение черный помогает «опредметить» данный телефонный аппарат. И мы понимаем, что употребление слова пасть связано с формой трубки. Кроме того, описание телефонной трубки (ее трубки) дает нам представление о времени, в котором происходят события рассказа.
В рассказе «Милая Шура» Т. Толстой в словосочетании в темном гробу буфета автор дает описание предмета мебели. Достала малиновые надтреснутые чашки, украсила стол какими-то кружавчиками, копается в темном гробу буфета, колыша хлебный сухарный запах, выползающий из-за его деревянных щек. Не лезь, запах! Поймать его и прищемить стеклянными граненными дверцами; вот так; сиди под замком («Милая Шура», с. 48).
В каждом из используемых нами для сравнительного анализа словарей дано практически одинаковое значение лексем буфет, гроб, где буфет описывается как шкаф или комната для хранения посуды, столового белья и некоторых съестных продуктов [5, т. 1, с. 146; 6, с. 65; 7, т. 1, с. 709], а гроб как ящик, предназначенный для погребения че-
ловека [5, т. 1, 396; 6, с. 145; 7, т. 3, с. 405]. Однако в словарях В.И. Даля и БАС определение лексемы буфет дано в качестве основного, а у С.И. Ожегова оно следует третьим, дополнительным. БАС расширяет определение понятия гроб, описывая его не только как ящик, но и как могилу, место погребения [7, т. 3, с. 405]. Т. Толстая сравнивает буфет с гробом, не описывая подробно его форму, размер и содержимое. Однако читателю становится понятно, что буфет имеет внушительные размеры, то, что находится в темной его глубине, не извлекается никогда и, возможно, уже забыто хозяином. Авторское значение слова гроб близко словарному в БАС во 2-м значении. В то же время в словарях В.И. Даля и С.И. Ожегова данное значение отсутствует. Особую роль в этой метафоре играет определение темный, которое на первый взгляд кажется избыточным (внутри гроба светло быть не может), но это определение подчеркивает, что речь идет именно о буфете, в глубине которого темно, как в гробу.
Еще одной метафорической конструкцией, несущей нагрузку авторского восприятия, является словосочетание его (буфета) деревянные щеки. Если в предыдущем примере Т. Толстая дала описание размера буфета, то здесь она дополняет его описание с точки зрения формы. Читателю сразу представляются выпуклые, округлой формы дверцы буфета.
В сборнике «Ночь» Т. Толстой в рассказах «Факир», «Свидание с птицей» нами отмечены яркие метафористические конструкции, авторское видение предмета в которых передается через форму другого предмета. А дома - унылые зеленые обои, граненый стаканчик абажура в прихожей, тусклая теснота и знакомый запах, и прикнопленная к стене цветная обложка женского журнала -для украшения («Факир», с. 218). В словарях
В.И. Даля, СИ. Ожегова и БАС абажур описывается как приспособление для лампы и светильника [5, т. 1, с. 1; 6, с. 15; 7, т. 1, с. 11-12]. БАС расширяет семантику данной лексической единицы, описывая признаки предмета: материал, из которого он изготовлен, его возможную форму и назначение. Абажур - приспособление для лампы свечения из различного материала и разной формы, употребляемое для защиты глаз от дей-
ствия света и для сосредоточения света [7, т. 1, с. 11-12]. Граненый стаканчик абажура рисует небольшой по размеру цилиндрической формы прозрачный светильник, похожий на граненый стакан, описываемый в словаре С.И. Ожегова и БАС как стеклянный цилиндрический сосуд [6, с. 761; 7, т. 14, с. 705-706].
В этих рассказах мы находим еще несколько метафор, связанных с формой расположения продуктов «на блюдечках»: веер сыра, веер докторской колбасы и колесики лимона. Мир и покой в кругу света на белой скатерти. На блюдечках - веер сыра, веер докторской колбасы, колесики лимона -будто разломали маленький желтый велосипед; рубиновые огни бродят в варенье («Свидание с птицей», с. 70). При анализе словарных статей лексем веер, колесики мы обнаружили, что в словаре В.И. Даля отсутствует определение слова веер. В словаре
С.И. Ожегова и БАС веер описывается как небольшое, обычно складное опахало, принимающее в раскрытом виде форму полукруга [6, с. 72; 7, т. 2, с. 119-120]. Однако БАС помимо внешнего описания веера также дает назначение данного предмета, указывая, что он используется для навевания прохлады [7, т. 2, с. 119-120]. Сравнивая описание лексемы колесико, мы обнаружили, что В.И. Даль дает очень краткое значение данного слова: колесико - плоский круг, обращающийся на оси [5, т. 2, с. 136]. С.И. Ожегов и БАС расширяют семантику этой текстовой единицы, где колесико - в различных механизмах: диск или обод, вращающийся на оси или укрепленный на валу и служащий для приведения механизма в движение; вообще устройство такой формы [6, с. 282; 7, т. 5, с. 1153]. Авторское значение лексем веер и колесики близко словарному. Кусочки колбасы и сыра разложены таким образом, что напоминают веер в раскрытом виде. Дольки нарезанного лимона, как подметил автор, действительно похожи на колесики велосипеда.
Интересными по своей структуре являются в рассказе Т. Толстой «На золотом крыльце сидели...» метафорические конструкции типа водопад бархата, страусовые перья кружев, ливень фарфора, золотые столбы рам, драгоценные столики на гнутых ножках, запертые стеклянные колонки горок, мерцают непроглядной тьмой
негры в золотых юбках: Водопад бархата, страусовые перья кружев, ливень фарфора, золотые столбы рам, драгоценные столики на гнутых ножках, запертые стеклянные колонки горок, где нежные желтые бокалы обвил черный виноград, где мерцают непроглядной тьмой негры в золотых юбках, где изогнулось что-то прозрачное, серебряное... («На золотом крыльце сидели.», с. 38).
Данные метафоры составляют отдельную группу. Так, в сочетании водопад бархата (имеются в виду бархатные шторы на окнах) автор передает их внешний вид через значение слова водопад. В словарях В.И. Даля, С.И. Ожегова и БАС водопад описывается как стремительный поток воды, падающий с наклонной поверхности [5, т. 1. с. 221; 6, с. 90; 7, т. 2, с. 514]. Перед читателем возникает картина плавно опускающихся до самого пола, мягко переливающихся полотен материи зеленовато-голубого оттенка. Сочетание
страусовые перья кружев в интерьере комнаты дают представление о скатертях, салфетках, имеющих объемную воздушную форму. Словарные статьи лексемы кружева близки друг другу в каждом из словарей, где кружева описываются как узорчатое сетчатое плетение [5, т. 2, с. 202; 6, с. 309; 7, т. 5, с. 1725]. Эти скатерти и салфетки не привычно белого цвета, о чем говорит сравнение со страусовыми перьями, а имеют сероватый оттенок, скорее всего, полученный со временем из-за пыли, осевшей на них. Особенно интересным представляется авторская единица ливень фарфора, где через существительное ливень дается образная характеристика посуды из фарфора, описываются ее характерные свойства и внешний вид. Каждый из используемых нами словарей описывает ливень как сильный, проливной дождь [5. т. 2, с. 251; 6, с. 326; 7, т. 6, с. 212]. Однако в словаре В.И. Даля нет переносного значения, в то время как С.И. Ожегов называет ливнем сплошной и непрекращающийся огонь [6, с. 326], а БАС - массу, большое количество чего-либо падающего, сыплющегося [7, т. 6. с. 212]. По ассоциации с ливнем (сплошными потоками воды) фарфор возникает перед читателем как нечто прозрачное, тонкое, блестяще переливающееся.
Одним из излюбленных приемов формирования образности в произведениях Т. Толстой и Л. Улицкой выступают эпитеты, ко-
торые служат средством раскрытия изобразительной семантики, т. к. употребляются для описания предметов как можно ярче. Слова, распространяющие эпитет, носят ограничительный характер, конкретизируют его, направляя наше восприятие в одно русло и удерживая его в рамках эмоциональноэкспрессивного тона.
В современных лингвистических исследованиях много внимания уделяется использованию эпитета в текстах. В теоретической литературе термин эпитет толкуется неоднозначно. Самое широкое определение эпитета в плане его синтаксических характеристик восходит к этимологии слова: гр.
£жíвsmv («прилагательное»), образовано от глагольной формы екгОехю («положить; приложить к чему-н.»). Соответственно, знак равенства ставится как между эпитетом и прилагательным-определением, так и между эпитетом и приложением, выраженным существительным с зависимыми словами, а в некоторых случаях наречие функционирует как эпитет [8].
Неоднородность в понимании содержания термина «эпитет» не может служить препятствием в изучении этого явления. Разнообразие связано в основном с различиями в подходе к синтаксическим и морфологическим характеристикам эпитета: то он замыкается в рамках прилагательного-определения, то становится не соотносительным с какими-либо грамматическими классами слов. Однако при любом понимании в центре внимания всегда оказываются прилагательные [8, с. 5-6].
Характерная черта, подчеркиваемая эпитетом, иногда целенаправленно усиливается и придает слову некоторую эмоциональную окраску или оценочный смысл, причем в некоторых случаях переосмысляется даже терминологическое значение и логическое определение приобретает статус эпитета [8, с. 16].
В повести Л. Улицкой «Сонечка» и рассказе Т. Толстой «Охота на мамонта» в словосочетаниях круглоногая лампа и тяжелоногий стол в качестве эпитетов выступают неологизмы, представляющие сложные прилагательные, образованные слиянием прилагательного с существительным. Вечерами, ожидая, ставила на подоконник розовую круглоногую лампу - семейный маяк во мраке («Охота на мамонта», с. 197). Используя эпитет круглоногая, автор живописует
лампу, форма которой ярко вырисовывается, описанная одним прилагательным. Подобным эпитетом является прилагательное тяжелоногий в словосочетании тяжелоногий стол: В ней просыпалась память о субботе, и тянуло к упорядоченно-ритуальной жизни предков с ее незыблемой основой, прочным, тяжелоногим столом, покрытым жесткой торжественной скатертью, со свечами, с домашним хлебом и тем семейным таинством, которое совершалось в канун субботы в каждом еврейском доме («Сонечка», с. 48). В.И. Даль, С.И. Ожегов и БАС описывают стол как предмет мебели в виде пластины на опорах, ножках [5, т. 4, с. 327; 6. с. 769; 7, т. 14, с. 916]. Прилагательное тяжелоногий. образованное путем сложения прилагательного тяжелый и существительного ноги, создает представление не только о форме стола, сколько о его массивности, фундаментальности и надежности.
В описании застолья главная героиня рассказа Т. Толстой «Соня» не притронулась к еде, о чем свидетельствует метафора стыло бульонное озерцо и верно найденный автором эпитет праздная ложка: Приглашена в первый раз на обед - в далеком, желтоватой дымкой передернутом тридцатом году, истуканом сидела в торце длинного накрахмаленного стола, перед конусом салфетки, свернутой, как было принято - домиком. Стыло бульонное озерцо. Лежала праздная ложка («Соня», с. 4). Эпитет праздная, а не определение пустая, свидетельствует о ее ненужности в данный момент, что перекликается с переносным значением этого слова, где праздный - бесцельный, пустой, т. е. не имеющий смысла [6, с. 578].
Особое внимание привлекают индивидуальные неологизмы авторов - новообразования, появление которых обусловлено определенным контекстом. Неологизмы выполняют экспрессивно-смысловую функцию. Они несут определенную художественновыразительную нагрузку, характеризуя
предмет и оттеняя мысль автора [9]: Впрочем, мясорубка времени охотно сокрушает крупные, громоздкие, плотные предметы -шкафы, рояли, людей, - а всякая хрупкая мелочь, которая и на Божий-то свет появилась, сопровождаемая насмешками и прищуром глаз, все эти фарфоровые собачки, чашечки, вазочки, колечки, рисуночки, фото-
карточки, коробочки, записочки, финтифлюшки, пупунчики и мумунчики - проходят через нее нетронутыми («Самая любимая», с. 168). Употребленные в одном ряду с существительными, имеющими уменьшительный суффикс -к-: собачки, чашечки, вазочки, колечки, рисуночки, фотокарточки, коробочки, записочки, финтифлюшки неологизмы пупунчики и мумунчики дают представление о чем-то мелком, незначительном, лишенном практической значимости. Их наличие в комнате характеризует хозяина как человека эмоционального, трогательного в своей любви к вещам, напоминающим ему о годах его молодости, о людях, о событиях его жизни.
В текстах встречаются и другие выразительные средства языка. Интересным является описание стола, накрытого для торжественного обеда, - накрахмаленный стол (метонимия); молчаливый абажур, уже принятый в семью (олицетворение); абажур молодой и пугливый (олицетворение); огромная в два света мастерская (фразеологизм) и др.
Таким образом, анализ «языка» художественной литературы направлен на выяснение того, как выразительные средства самого языка используются писателями при «словесном оформлении художественного образа».
В рассмотренных нами текстах авторская семантика выражена через выразительные средства (тропы), к которым относятся, в частности, метафора и эпитет, среди которых метафора занимает самое заметное место, поскольку именно она в тексте выполняет не функцию номинации, а функцию образной характеристики.
Нами выявлены как сложные, так и простые эпитеты, которые обозначают характерные признаки слов с семантикой «быт». Основная черта, подчеркиваемая эпитетом, целенаправленно усиливается и придает слову эмоциональную окраску или оценочный смысл. Менее продуктивными являются такие выразительные средства языка, как неологизм, метонимия, олицетворение, фразеологизм.
1. Мазилова А.Ю. Лингвистический анализ художественного текста. Ярославль, 1988. С. 29.
2. Вознесенская И.М. Метафора в системе словесных изобразительных средств рассказа //
Художественный текст: Структура. Язык.
Стиль. М., 1993. С. 142-146.
3. Вардзелашвили Ж.А. Конструктивно обусловленное значение существительных: общие и частные вопросы. Тбилиси, 1994. иЯЬ: http://vjanetta.narod.ru (дата обращения: 13.04.2010).
4. Артюнова Н.Д. Функциональные типы языковой метафоры // Известия АН. СССР. Сер. лит. яз. 1978. Т. 37. №4. С. 334.
5. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М., 2002. Т. 1. С. 146.
6. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М., 1999. С. 813.
7. Словарь современного русского литературного языка (БАС) / отв. ред. Ф.П. Сороколетов, Ф.Ф. Филин: в 17 т. М., 1950-1965. Т. 15. С. 1023.
8. Краснянский В.В. Сложный эпитет в русской литературной речи. Владимир, 1991. С. 11.
9. Шмелев Д.Н. Слово и образ. М., 1964. С. 4.
Поступила в редакцию 12.05.2010 г.
UDC 811.161.1’ 37
EXPRESSIVE MEANS OF CREATION OF ARTISTIC IMAGE IN THE TEXTS BY L. ULITSKAYA AND T. TOLSTAYA
Anastasiya Mikhailovna Tovt, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russia, Post-graduate Student of Russian Language Department, e-mail: [email protected]
The article is devoted to the analysis of expressive means of creation of an artistic image at the description of words with semantics “living”. Grammatical forms and lexical means of language ciphering graphic semantics are analyzed. On the basis of a language material the list of expressive means of language (track), by means of which in investigated texts author's semantics is expressed, has been established. Specificity of tracks, used by T. Tolstaya and L. Ulitskaya, consists of that the majority has subject character. Among all graphic means, realizing the art maintenance of a literary work, the metaphor takes the central place. One of appreciable receptions of formation of figurativeness in works of T. Tolstaya and L. Ulitskaya are epithets. Other tracks, used in texts, are less productive.
Key words: word semantics; dictionary; tracks; metaphor; epithet; context; source meaning; author’s meaning.
УДК 820-1
МУЗЫКАЛЬНЫЕ АЛЛЮЗИИ И ИХ ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ФУНКЦИИ В ПОЭЗИИ Р. БРАУНИНГА («ТОККАТА ГАЛУППИ»)
© Юлия Сергеевна Текутова
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Россия, аспирант кафедры зарубежной литературы и языкознания, e-mail: [email protected]
В статье рассматриваются способы включения музыкального начала в литературный текст. Описывается взаимодействие поэзии и музыки, осуществляемое посредством интертекстов, которыми в данном случае являются аллюзии. Эти аллюзии, представленные музыкальными терминами, способствуют воссозданию в художественном тексте определенных эмоциональных состояний (легкомысленная веселость, сожаление о прошлом, напряженное ожидание будущего), ассоциирующихся с музыкальными произведениями. Тем самым достигается «эффект удвоения» эстетического воздействия поэзии на реципиента.
Ключевые слова: интертекст; интертекстема; аллюзия; музыкальное начало; взаимодействие искусств; межвидовая культурная коммуникация; английская поэзия.
В современной художественной культуре наблюдается активный процесс синкрети-зации искусств. Этим обусловлена актуальность исследования межвидовых культурных коммуникаций, в частности взаимодействий музыки и поэзии в литературном тексте.
Многоаспектному изучению данной проблематики посвящены философские, лин-
гвистические и литературоведческие исследования разных лет (Н. Арутюнова, Р. Барт, М. Бахтин, А. Васина-Гроссман, А. Веселовский, Ю. Кристева, З. Минц и др.). Однако и сегодня сохраняется потребность в ее диахроническом и синхроническом изучении, в выявлении закономерностей функционирования «музыкального текста» в искусстве слова.
