CC BY
71
УДК 32.019.51(470+571)
П. В. Ушанов
специфика проявления коммуникационной бинарности в политическом пространстве современной россии
(1985-2012 гг.)
Впервые при анализе политических технологий и коммуникационных инструментов используется положение о коммуникационной бинарности, дается характеристика ее сущности и структурных элементов. Автор выводит три модели проявления коммуникационной бинарности в политическом пространстве современной России, проводит их сравнительную характеристику.
Ключевые слова: политическая коммуникация, коммуникационная бинарность, предвыборная кампания, СМИ, идеология, массовая культура.
Special features of the manifestations of communication binarity in the political space of modern Russia (1985-2012). PAVEL V. USHANOV (Far Eastern Federal University, Vladivostok).
The article analyses the political technologies and communication tools in terms of communication binarity describing the nature and structural elements of the latter. The author distinguishes three models of manifestations of communication binarity in the political space of modern Russia, conducting their comparative characterization.
Key words: political communication, communication binarity, election campaign, mass media, ideology, mass culture.
Рассматривая содержание политического процесса в новейшей истории России, исследователи [1, 5, 7, 8, 12, 14, 17-19, 23] обращают внимание на неоднократную смену идеологических ориентиров в российском обществе. «Либеральная волна» начала 1990-х годов сменилась к середине этого десятилетия ренессансом социалистической доктрины, инициативу у которой перехватила российская версия консерватизма. В первое десятилетие XXI в. создалось впечатление, что консерватизм стал идеологическим ориентиром для российского общества на еще более продолжительный временной период, однако протестное движение зимы 2011/12 г. показало, что в нем нет не только политического, но и идеологического единства. Эта «борьба идей», конечно же, имеет прагматичную политическую цель - успех на выборах в институты власти разных уровней. Идеологическое доминирование открывает путь во власть, поэтому структура и содержание общественно-политического коммуникационного пространства является актуальной темой для исследования. Одним из недостатков в ее изучении является отождествление общественно-политической коммуникации с деятельностью СМИ. Функциональная характеристика СМИ уже не ограничивается их оценкой лишь как канала массового общения, обслуживающего общественные отношения. Все большее внимание уделяется
механизмам активного внедрения массовой коммуникации в глубинные структуры политической жизни общества, в результате которого могут меняться как интенсивность политических процессов и процесса развития СМИ, так и качество их взаимовлияния. Пресса не в состоянии самостоятельно принципиально менять политическую и общественную ситуацию, а выступает в качестве одного из инструментов более сложного процесса.
Изучая взаимосвязь и взаимозависимость коммуникационного и политического процессов, мы обратили внимание на закономерность: конкретная идеологическая доктрина становится доминирующей в общественном сознании тогда, когда информационно-пропагандистский поток СМИ подкрепляется объектами художественной коммуникации, в рамках которой те же актуальные общественнополитические сюжеты и идеи эстетизируются. В результате во власть приходят политики, соответствующие сформированным общественным ожиданиям, с программами, которые выражают надежды большинства. Это подтолкнуло нас к разработке объясняющего эту закономерность положения о коммуникационной бинарности, которое было введено в научный оборот в монографии «Гласность как политическая технология» [21]. Сущность коммуникационной бинарности заключается в двойственном характере общественно-политического
УШАНОВ Павел Витальевич, кандидат политических наук, доцент кафедры массовых коммуникаций (Дальневосточный федеральный университет, Владивосток). E-mail: ushanov08@mail.ru © Ушанов П.В., 2012
информационного потока: документально-рациональном, который транслировали СМИ, и художественно-эмоциональном, свойственном объектам культуры. Функциональная эффективность коммуникационной бинарности достигается при условии взаимодействия и взаимоусиления структурных элементов.
Применяя положение о коммуникационной бинарности к оценке результатов политического процесса в новейшей истории России, мы обнаружили три ее проявления: управляемая политтехнология, стихийный концентрирующийся вокруг конкретной темы информационный поток, инструмент предвыборной кампании. Рассмотрим примеры разного использования коммуникационной бинарности.
Гласность как политтехнология
В исследованиях и мемуарах, посвященных перестройке (особенно оценивающих ее критически [2-4, 13]), большое значение придается такому понятию, как «гласность». Рассматривая ее как явление, мы систематизировали и объединили в рамках синхронистической таблицы коммуникационный поток этого периода и вывели следующую закономерность: с 1986 по 1990 г. прослеживается четкая управляемость коммуникационного процесса в СССР, который характеризуется взаимодействием СМИ и комплекса художественной коммуникации, прежде всего литературы и кинематографа, с целью введения в информационное пространство общества новых тем и знаний о стране и мире, а также новых подходов к их оценке и интерпретации. На наш взгляд, целью гласности являлось изменение всего комплекса знаний и представлений советского общества о стране и мире, а добиться этого было реально, используя возможности не только СМИ, но и комплекса художественной коммуникации. Вместе они оказались завязанными в единый процесс, что диктует нам необходимость рассматривать гласность в двух проявлениях: в широком и узком смыслах, которые соотносятся как общее к частному.
Под гласностью в узком смысле понимается информационная политика, инициированная руководством ЦК КПСС для поддержки реформ и борьбы с оппонентами внутри Политбюро. Если остановиться на такой трактовке, останется непонятным, почему в короткий временной промежуток чуждая социализму идеология либерализма настолько укрепилась в общественном сознании, что не только поменяла политические ориентиры, но и включила граждан в политический процесс в качестве его акторов. Поэтому нам потребовалось рассматривать гласность в широком смысле - в качестве коммуникационного фронта, системно рабо-
тающего с обществом с целью изменения его политического сознания. Такой подход в интерпретации гласности объясняет, чем были вызваны провалы в информационной политике КПСС. Управлять коммуникационным процессом фронта оказалось в принципе невозможно (что и проявилось в конце 1990 г.), поскольку его нельзя рассматривать как организацию, у него отсутствовали органы управления, а интенсивность информационного потока зависела только от интереса аудитории. Можем предложить следующую коммуникационную цепочку создания актуальной повестки дня в период перестройки, в рамках которой происходило внедрение в общественное сознание положений либеральной доктрины:
1. Литературные журналы через публикацию неизвестных или запрещенных ранее документов, мемуаров, произведений предлагали аудитории новые факты известных событий, что вело к их переоценке.
2. Массовые общественно-политические СМИ, используя опубликованные материалы, ставили уже конкретные проблемы текущего политического момента.
3. В рамках созданной СМИ информационной повестки дня актуальной становится литература, разрабатывающая похожие темы. На этом же этапе подключается кинематограф, которому в силу сложности производственного процесса трудно успеть за литературой, а тем более за СМИ, однако фильмы транслируют поставленную тему или проблему для еще более массовой аудитории, окончательно закрепляя ее в общественном сознании. По нашему мнению, роль третьего звена этой цепочки очень важна, так как оно создает коммуникационную бинарность, закрепляя транслируемые в информационном потоке СМИ идеи, проблемы, явления в эстетических объектах.
На наш взгляд, гласность в широком значении является не чем иным, как управляемой, до осени 1990 г., политтехнологией, опирающейся на принцип коммуникационной бинарности.
Массовая культура как «центр управления» коммуникационной стихией
Рассмотрев политические процессы в России в 1990-х годах, мы считаем, что коммуникационная бинарность долгое время себя не проявляла: российская власть не могла достичь высокого уровня управления коммуникациями, а крупному бизнесу для этого не хватало ресурсов. Что касается содержания политического процесса во время второго президентского срока Б.Н. Ельцина, то его главная логика - борьба за политическое первенство в наступающую «постельцинскую эпоху».
политология. история. ФИЛОСОФИЯ
Фактор влияния политики на деятельность СМИ в 90-х годах в разных аспектах освещен в научно-исследовательской литературе. Можно выделить работу И.И. Засурского «СМИ и власть: Россия девяностых» [11], в названии которой хорошо раскрыта ее проблематика. Включенность российского телевидения 90-х годов в деятельность разных политических групп анализировал С. Муратов в своей книге «ТВ - эволюция нетерпимости (история и конфликты этических представлений)» [15]. Формы включения СМИ в предвыборный процесс и конфигурации политизированных медиа-групп рассматривала Т.Э. Гринберг в статье «Политическая реклама и политический PR в избирательных кампаниях постсоветской России» [6]. Рассматривая содержание политической рекламы в своей книге «История российской рекламы. 1991-2000» [9], В.А. Евстафьев и В.Э. Пасютина провели анализ специфики ее трансляции по каналам СМИ. Обзор исследований можно было бы продолжить, но, на наш взгляд, приведенные выше работы авторитетных авторов являются репрезентативным срезом, который показывает направления научных разработок в области политической коммуникации. Опираясь на выводы указанных исследователей, постараемся оценить результаты ее десятилетней трансформации. Функционирование конкретных объектов индустрии СМИ с середины девяностых все жестче определяются «политической целесообразностью». Вступая в 1990-е годы в качестве полноправного участника политического процесса, к концу десятилетия российская пресса превратилась всего лишь в канал трансляции на общество идей, мнений, программ конкурирующих политических групп. Пресса перестала выражать интересы российского общества, и это прямо отразилось на авторитете СМИ и журналистики. К концу 90-х годов завершился другой интересующий нас процесс - медиадизация политики, т.е. политическая жизнь переместилась в виртуальное пространство СМИ, став тем самым в значительной степени виртуальным явлением [10]. Для исследователя сегодня изучение СМИ конкретного периода дает богатый материал не только о внешних проявлениях политического процесса, но и о целях его акторов, средствах их достижения, способах конструирования реальности. Не случайно Евстафьев и Пасюти-на охарактеризовали ситуацию конца девяностых как «медиаполитическую систему» [9, с. 210].
Развернувшаяся во второй половине 90-х годов «гонка медиа-вооружения» имела цель обеспечить победу конкретной политической группе на президентских выборах 2000 г. Оценивая их результат с позиции сегодняшнего дня, мы считаем, что до сих пор остается недооцененной роль художественной
коммуникации как второго структурного элемента коммуникационной бинарности. Обобщив социологические и культурологические источники, мы пришли к следующим выводам.
Социологические исследования второй половины 1990-х годов показали, что героев-бизнесменов, вызывавших симпатии и сочувствие читателей политических романов конца 80-х годов, потеснили «чекисты», народная любовь к которым связывалась с упованием на власть или властную структуру [22]. Они представлялись обществу наименее коррумпированной и самой подходящей группой для ведения антикоррупционной войны. Образ честного чекиста, как в раннем советском детективе, возрождал идеал положительного героя, бескорыстно служащего интересам простого народа. Эти жанровые модели прекрасно сочетались с российской действительностью переходного периода и потребностями читателей, желающих увидеть победу «хорошего парня» пусть даже в выдуманном мире. В этих произведениях можно найти достаточно много признаков реальной политической и финансово-экономической ситуации того времени.
Данные настроения чутко уловили и журналисты массовой прессы, и творцы объектов массовой культуры. Мы склонны видеть в этом стихийное проявление коммуникационной бинарности: аудитория подтолкнула авторов к созданию журналистских и художественных произведений, повествующих о героических буднях борцов с криминалитетом. В результате произошла синхронизация рационально-документального и художественно-эмоционального коммуникационных потоков, что является обязательным условиям эффективности этой технологии. Таким образом, общество к 2000 г. в целом было готово видеть на высших руководящих постах России выходцев из спецслужб. Мы считаем, что именно телесериалы способствовали укреплению лояльности общественного мнения в отношении сотрудников силовых ведомств, тогда как в начале 90-х годов «агенты КГБ» были политическими изгоями.
Вряд ли создатели первых серий «Улиц разбитых фонарей» ожидали, что станут первооткрывателями целого направления - телевизионной саги «о честных силовиках». Премьера сериала состоялась 4 января 1998 г. и имела огромный успех у зрителей. Точное попадание в аудиторные ожидания не ограничивается только коммерческим успехом. Смена политико-идеологических ориентиров власти (либерализма на консерватизм) породила социальный запрос на «диктатуру закона», на суровых, честных борцов с криминалитетом, которым народ вручит мандат на правление. Этот сериал сыграл роль своеобразного плебисцита, по результатам
которого Кремлю стало ясно, из каких слоев надо выдвигать претендентов на политические должности, чтобы они имели хорошие шансы получить широкую общественную поддержку.
В 1999 г. стартовал еще один телесериал -«Агент национальной безопасности». В 2000 г. тему продолжили «Убойная сила» и «Марш Турецкого». Таким образом, менее чем за три года все основные федеральные каналы обзавелись собственными сериалами о борцах с беззаконием.
Быстрая замена идеологических и политических ориентиров у значительной части российского общества во второй половине 90-х годов заставила нас обратить внимание на коммуникационную технологию, столь успешно решившую эту задачу. На наш взгляд, ее можно описать, применив положение о коммуникационной бинарности. В своей сути, а также по структурным элементам - взаимосвязи двух коммуникационных потоков: документально-рационального, который транслируется СМИ, и художественно-эмоционального, свойственного объектам культуры, - коммуникационная бинарность второй половины 90-х годов не отличается от периода перестройки. Различия лежат в области коммуникационного менеджмента. Если положения либеральной идеологии внедрялись в советское общество в рамках управляемого коммуникационного процесса, то российская версия консерватизма распространялась во многом стихийно. Только к 1999 г. стали появляться признаки управляемости, когда на всех федеральных каналах стали сниматься сериалы о подвигах сотрудников правоохранительных органов, а за десять дней до выборов президента России в марте 2000 г. стартовал популярный сериал «Убойная сила», который перекрыл рейтинг «Улиц разбитых фонарей».
На основании изложенного, делаем вывод, что эффективность коммуникационной бинарности как технологии напрямую не связана с контролем над пространством СМИ и художественной коммуникации. Ее эффективность закладывается аудиторными ожиданиями, которые часто еще и не сформулированы и присутствуют в общественном сознании в качестве ощущений. Рыночные механизмы заставляют СМИ и создателей художественных произведений угадывать эти ожидания аудитории,
и, как только им удается нащупать востребованный сюжет, он начинает активно разрабатываться уже в рамках конкурентной борьбы за читателя, зрителя, слушателя. Это и создает стихийную коммуникационную бинарность, в рамках которой происходит внедрение в общество новых для него идей и подходов к оценке политической реальности.
Таким образом, ответить на ставший хрестоматийным вопрос «Who is mr. Putin?» можно следую-
щим образом: спроецированный на реального человека художественный образ героя, с которым были связаны надежды значительной части российского общества на реализацию программы строительства «светлого будущего» в России. Итак, субстрат «России Путина» (представления о том, что и как должно быть в государстве при новом президенте) был на стыке ХХ и XXI вв. обнародован не в рамке государственных или партийных документов, а в пространстве СМИ и объектах художественной коммуникации, прежде всего в литературе.
«Технология победы» на выборах президента России в 2012 г.
Основные политические события первой половины нулевых годов были тесно связаны с деятельностью СМИ, что являлось иллюстрацией тезиса о трансформации политической системы в медиаполитическую. Разгром империй самых известных олигархов 90-х годов Б. Березовского и В. Гусинского привел и к уничтожению их влиятельных медиагрупп. После этого в медиабизнесе основными игроками стали такие лояльные к Кремлю структуры, как «Газпром-Медиа» и Национальная медиагруппа (НМГ). Если раньше приходилось говорить о расколотости информационного пространства, в рамках которого постоянно бушевали общественно-политические дискуссии, то в нулевых годах возобладало единство мнений.
Установленный контроль над деятельностью СМИ, судя по всему, усыпил бдительность властей, которые сочли, что эффективно управляют информационным потоком. Это помешало им отследить очередное изменение актуальной проблематики. В литературе примером того, как меняется отношение общества к тем, кто стал врагом официальной власти, является роман Т. Устиновой «Олигарх с Большой Медведицы» (2004 г.), где разоренный «силовиками» бывший олигарх изображен положительным героем. Еще более яркой иллюстрацией изменения отношения общества к власти стала вроде бы далекая от политики тема вампиров и оборотней.
Начало темы положил С. Лукьяненко, опубликовавший в 1998 г. роман «Ночной дозор», запустив тем самым цикл, который на сегодня включает пять книг. Если популярный фантаст только обозначил существование паразитирующего клана вампиров, то в «Романе с кровью» (2001 г.) М. Чертанов высказал мысль, что вся российская элита принадлежит к этому тайному ордену. Наконец, в романе «Empire V» (2003 г.) В. Пелевин делится версией: что же сосут вампиры, этот закрытый, могущественный, как и российское чиновничество, клан? Оказывается, специальный напиток «баблос», т.е. деньги, которые производит человек, будучи
политология. история. ФИЛОСОФИЯ
вершиной пищевой цепочки. В следующем своем романе, «Священная книга оборотня» (2004 г.), Пелевин типизировал и вывел в образе оборотня сотрудника спецслужбы. Когда писатель завершал роман, начался громкий процесс над группой высокопоставленных сотрудников МЧС и МВД, сбитых в крепкую организованную преступную группу. Комментируя это событие, бывший тогда министром внутренних дел Б. Грызлов назвал их «оборотнями в погонах». С тех пор это устойчивый образ, регулярно используемый в СМИ. Показателем интереса аудитории к этому образу является то, что он прочно вошел в массовую культуру и политическую сатиру. Указанные тексты объединяет общая тема -природа российской власти. При всей аполитичности сюжетов, они, по своей сути, решают задачу политического памфлета - сбросить с власти ореол сакральности с помощью гиперболизации, доводя до фантастического абсурда ее типичные черты.
Рассмотрев коммуникационный процесс в нулевые годы, мы пришли к выводу, что протестное движение зимы 2011/12 г., наряду с другими причинами, является следствием изменения коммуникационной ситуации. Во-первых, центральная тема, создававшая коммуникационную бинарность в 90-х годах, себя исчерпала. Особенно это проявилось в литературе. Бестселлерами становились произведения, критически, а порой и беспощадно жестко описывающие российскую действительность (например, роман З. Прилепина «Санькя», 2006 г.). Во-вторых, традиционные СМИ перестали выражать интересы заметной части аудитории, которая стала искать альтернативные источники информации для обеспечения личной коммуникационной независимости. В-третьих, внедрение в Интернет-пространстве технологий Web 2.0 открыло как новые коммуникационные возможности для пользователей, так и простор для творчества. Оказалось, что коммуникационная независимость может обеспечивать информационную независимость и, вполне вероятно, в дальнейшем социальную автономию.
Итак, были все признаки того, что предвыборная кампания президента России 2012 г. пройдет в рамках совершенно иной, чем в 2004 и 2008 гг., политической повестки дня, что заставило ответственных за коммуникационное обеспечение кампании кандидата В.В. Путина более тщательно подойти к форме и содержанию предвыборной агитации. Разработанная штабом схема управления коммуникациями может быть описана с помощью коммуникационной бинарности. На наш взгляд, примененную технологию мы можем обозначить как «модель замкнутого коммуникационного цикла». Графически ее можно представить так:
Элемент 1 - предвыборная рекламная продукция. Она играла роль пускового механизма технологии, при этом решала не столько традиционные рекламные задачи - обозначить конкурентные преимущества кандидата, транслировать лозунги и т.д. - сколько вводила В.В. Путина в главную тему информационной повестки - выборы президента.
Элемент 2 - информационное пространство СМИ. В его рамках подробно, с преобладанием позитивных новостей, освещалась работа правительства России и премьер-министра В.В. Путина. На этом этапе единое послание, идущее от политической рекламы, рассеивается, преломляясь через интересы и предпочтения аудитории.
Элемент 3 - информационно-аналитическое, публицистическое поле СМИ. Пропаганда являлась основным коммуникационным инструментом, поскольку она имеет высокую эффективность в условиях тотального информационного превосходства над конкурентами.
Элемент 4 - телевизионные художественные фильмы. Они решали задачу эстетизации пропагандистской публицистики, переводя идеи и мнения в эмоционально-образную систему, создавая для аудитории объекты сопереживания. Телевидение - традиционный канал работы с избирателями для предвыборного штаба Путина, но в 2012 г. он наполнился новым содержанием: к информационному, аналитическому и публицистическому контенту добавился художественный. Формат статьи не позволяет сделать детальный обзор объектов художественной коммуникации предвыборного периода. В качестве иллюстрации приведем лишь телевизионный сериал режиссера Сергея Снежки-на «Белая гвардия», премьера которого состоялась 3 марта 2012 г. Показательно, что либеральные СМИ в рецензиях своих авторов [16, 20] критиковали фильм за конъюнктурную привязку к «текущему политическому моменту» - выборам. Впрочем, разные критики сошлись во мнении, что сценаристы очень вольно обошлись с произведениями М. Булгакова. По сравнению с предыдущей
экранизацией («Дни Турбиных», 1976 г., режиссер Владимир Басов) увеличено количество сцен сильного эмоционального напряжения (или даже перегруза) для аудитории. Ужасы Гражданской войны (смуты) стали главным содержанием фильма. Здесь мы видим взаимосвязь с первым и третьим элементами описываемой технологии, поскольку образ смуты красной нитью проходил через все содержание предвыборной агитации, разработанной штабом Путина.
Элемент 5 - специальные предвыборные мероприятия. Наиболее ярко он был проявлен в митингах и флешмобах в поддержку кандидата в президенты России. Важно подчеркнуть, что этот элемент был органично завязан в коммуникационный комплекс, которым управлял предвыборный штаб Путина, поскольку темы митингов выбирались из третьего элемента описываемой технологии и проецировались опять на первый элемент -предвыборную рекламу.
Итак, сам принцип активного взаимодействия документально-рационального и художественноэмоционального уровней общественно-политической коммуникации роднит «модель замкнутого коммуникационного цикла» с гласностью как политической технологией. Различие заключается в масштабах: в 2012 г. стояла задача инструментального использования художественной коммуникации в короткий предвыборный период. В период перестройки стояла более фундаментальная задача - внедрение принципов чуждой либеральной идеологии в советское общество. Поэтому формы и содержание художественной коммуникации в рамках гласности заметно превосходят наполнение пятого элемента «модели замкнутого коммуникационного цикла».
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Березовский Е.В. Политическая элита современной России: Особенности формирования; социологический анализ: автореф. дис. ... канд. социол. наук. М., 2002.
2. Болдин В.И. Крушение пьедестала. Штрихи к портрету Горбачева М.С. М.: Республика, 1995. 447 с.
3. Бурбулис Г. Как распался СССР // Я иду на урок истории. 2001. № 47. С. 22-36.
4. Геллер М.Я. Горбачев: победа гласности, поражение перестройки. М.: Изд-во РГГУ. 1997. 573 с.
5. Гельман В.Я. Политические партии в России: от конкуренции к иерархии // Полис. 2008. № 8. С. 133-152.
6. Гринберг Т.Э. Политическая реклама и политический PR в избирательных кампаниях постсоветской России // Паблик рилейшнз и реклама в системе коммуникаций. М.: Изд-во МГУ, 2004. С. 5-29.
7. Гудков Л., Дубин Б. Посттоталитарный синдром: «управляемая демократия» и апатия масс // Пути русского коммунизма: очерки / под ред. М. Липман и А. Рябова. М.: Изд-во Р. Элинина, 2007. С. 8-64.
8. Дугин А.Г. Трансформация политических институтов и структур в процессе модернизации традиционных обществ: автореф. дис. ... д-ра полит. наук. Ростов н/Д, 2004.
9. Евстафьев В.А., Пасютина В.Э. История российской рекламы. 1991-2000. М.: ИМА-ПРЕСС, 2002. 392 с.
10. Засурский И.И. Масс-медиа второй республики. М.: Изд-во МГУ, 1999. 272 с.
11. Засурский И.И. СМИ и власть: Россия девяностых // Средства массовой информации постсоветской России. М.: Аспект Пресс, 2002. С. 68-111.
12. Кара-Мурза С.Г. Власть манипуляции. М.: Акад. проект, 2009. 386 с.
13. Кара-Мурза С.Г. Советская цивилизация. Т. 2. Советское государство в период перестройки (1985-1991 гг.). М.: Ал-горитм-Эксмо, 2004. 768 с.
14. Малинова О.Ю. Идеологический плюрализм и трансформация публичной сферы в постсоветской России // Полис. 2007. № 1. С. 6-21.
15. Муратов С. ТВ - эволюция нетерпимости (история и конфликты этических представлений). М.: Логос, 2001. 238 с.
16. Наринская А. Военно-полевой роман // Коммерсантъ. 2012. 7 марта.
17. Панарин А.С. Стратегическая нестабильность в XXI веке. М.: Алгоритм, 2003. 558 с.
18. Попов Э.А. Русский консерватизм: идеология и социально-политическая практика. Ростов н/Д.: Изд-во Ростов. унта, 2005. 230 с.
19. Смирнова А.А. Основные тенденции массового поведения в политических процессах современной России: 1990-е годы: автореф. дис. ... канд. полит. наук. Воронеж, 2003.
20. Токарева М. Белая гвардия сопротивляется // Нов. газета. 2012. 7 марта.
21. Ушанов П.В. Гласность как политическая технология (Взаимовлияния политических и коммуникационных процессов в период перестройки при внедрении в массовое сознание идеалов либерализма). Владивосток: Изд-во ДВФУ 2012. 120 с.
22. Хохряков Г.Ф. Организованная преступность в России: 60-е - первая половина 90-х годов // Обществ. науки и современность. 2000. № 6. С. 62-75.
23. Шестопал Е.Б. Политическая повестка дня российской власти и ее восприятие гражданами // Полис. 2011. № 2. С. 7-25.
