CC BY
120
УДК 347.965 ББК 67.75
СПЕЦИФИКА АДВОКАТСКОЙ РИТОРИКИ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ И СССР:
СТРАСТИ В ЗАЛЕ СУДА
ШКАЛИКОВА СМ., НАГОРНАЯО.С. ОУВО ЮУИУиЭ, Челябинск, Россия е-мail: [email protected]
Аннотация
В данной статье проанализированы исторические традиции судебного красноречия в России и СССР, выявлена специфика риторических приемов, лексики и эмоционального оформления адвокатских выступлений в различные периоды развития института судебных защитников.
Ключевые слова: адвокатская риторика, судебное красноречие, судебные заседания, речь адвоката, эмоциональные приемы.
Актуальность. В профессиональной деятельности адвокатов владение ораторским искусством играет огромную роль. Как отмечает Н.Н. Ивакина: "Судебное ораторское искусство можно определить как комплекс знаний и умений юриста по подготовке и произнесению публичной судебной речи сообразно с требованиями закона; как умение построить объективно аргументированное рассуждение, формирующее научно-правовые убеждения; как умение воздействовать на правосознание людей" [2]. Речь адвоката, построенная по правилам ораторского искусства, на основе знаний закона, приемов судебного красноречия и законов логики, может изменить ход судебного процесса в сторону, благоприятную для адвоката и его подопечного.
Традиции судебного красноречия в России начали формироваться во второй половине XIX в., когда в ходе судебной реформы 1864 г. был введен суд присяжных и учреждена присяжная адвокатура. На этот же период приходится всплеск революционной и террористической деятельности, яркие проявления которой привели на скамью подсудимых лиц, покушавшихся или лишивших жизни видных государственных деятелей, вплоть до императорских особ. Соответственно сам институт присяжных заседателей и адвокатов в период становления прошел достаточно сложное развитие: громкие дела, политическое давление, интерес публики превратились в важные факторы влияния на характер судебных процессов конца XIX столетия. Судебные заседания стали своеобразными модными спектаклями, которые посещали политически
активное студенчество, представители интеллектуальной элиты, простые зеваки. Неудивительно, что речи судебных ораторов апеллировали к актуальным научным достижениям в сфере следствия, были нацелены не только на судью и присяжных, но и на всех присутствующих. Роль эмоций в этой ситуации трудно переоценить.
Целью исследования - на основе научного анализа риторики адвокатских выступлений в России - СССР является выявление специфики в эмоциональных приемах и риторике адвокатов на судебных заседаниях.
Источниковую базу исследования можно разделить на следующие группы:
- стенограммы судебных заседаний;
- тексты выступлений адвокатов в России и СССР
Данные источники позволят подробно рассмотреть риторику выступления и эмоциональное состояние адвоката.
Одним из признанных судебных ораторов второй половины XIX в. являлся А.Ф. Кони. Для его речей были характерны глубокий разбор обстоятельства дела, строгая логичность и психологический анализ действия подсудимого. Он сам отмечал, что "в основании судебного красноречия лежит необходимость доказывать и убеждать, т.е. иными словами - необходимость склонять слушателей присоединиться к своему мнению" [9]. Кроме того, в своих работах он четко выявил требования, необходимые для речи адвоката: "Этих требований или условий, по моим наблюдениям и личному опыту, три: нужно знать предмет, о котором говоришь, в точности и подробности, выяснив себе вполне
его положительные и отрицательные свойства; нужно знать свой родной язык и уметь пользоваться его гибкостью, богатством и своеобразными оборотами, <...>. Наконец, сказал я, нужно не лгать" [4].
В целях выявления специфики речей адвокатов дореволюционной России, для анализа были взяты уголовные дела, в процессе ведения которых роль адвокатского красноречия гораздо выше, чем в гражданских делах. Кроме того, участие присяжных заседателей присуще только уголовному судопроизводству. Именно на материалах данных судов можно более обстоятельно проанализировать, какими приемами во время судебного процесса оратор влиял на мнение присяжных заседателей.
Проанализировав тексты выступлений А.Ф. Кони, мы выявили их следующие составляющие:
1) в начале каждой судебной речи Анатолий Федорович представлял присутствующим развернутые характеристики подсудимого и потерпевшего, цель которых заключалась в расставлении нужных акцентов на особенностях той или иной личности: "Неслужащий дворянин, проживающий без дела в деревне отца, <...>, человек нервный, болезненный, до крайности самолюбивый,<...>" [7], "<.. ,>человек старый, сосредоточенный, суровый, живший постоянно одиноко, умевший в многолюдном монастыре создать себе совершенную пустыню; <...>, человек угрюмый, замкнутый в себе, идеальный, если можно так выразиться, монах. Этот одинокий человек, постоянно запертый в своей келье, <...>" [6]. Он разбирал именно эмоциональные черты подсудимого, обусловленные его происхождением и образом жизни, могущие объяснить непроизвольность тех или иных действий, вызвать сочувствие и сострадание. Подобная выборка преобладающих в человеческом поведении чувств выводила на первый план те моменты, которые подтверждали позицию защиты, скрывая за эмоциональной напряженностью нежелательные моменты.
2) в основной части, в ходе описаний обстоятельств по делу, часто использовались вопросительные конструкции, которые помогали заострить внимание на ключевых моментах совершенного преступления, указывали на важные составляющие решаемого дела: "Чего же суетится так этот облагодетельствованный, бросает покойного без
призора <...>? Почему он бегает из спальни умершего к себе наверх? Чего он ищет в комоде и ящиках, отпирая их разными ключами?" [5]. С одной стороны, вопросы создавали иллюзию того, что адвокат уважает мнение присяжных, дает им возможность самостоятельно принять решение. С другой стороны, сама формулировка вопросов предполагала уже готовый ответ, к которому присяжные и судья скрытно подталкивались.
3) в финале своих речей А.Ф. Кони всегда обращался к присяжным, представляя свою позицию единственно правильной и логичной, к которой присутствующие просто должны присоединиться: "Однако довольно. Дело это, по моему мнению, должно быть ясно вам, господа присяжные, и его незачем далее разъяснять" [5], "Если вы, господа присяжные, вынесете из дела такое же убеждение, как и я, если мои доводы подтвердят в вас это убеждение, то я думаю, что не далее, как через несколько часов, подсудимый услышит из ваших уст приговор, конечно, менее строгий, но, без сомнения, более справедливый, чем тот, который он сам произнес над своею женою" [8]. Являясь на тот момент уже авторитетным деятелем судебной системы, своеобразным медийным лицом, Кони использовал свой статус и свою славу для подспудного давления на присяжных.
Поскольку в послереформенной судебной практике еще не сложились четкие традиции, известные судебные ораторы XIX века обращались к новым понятиям, популярным научным направлениям, обсуждаемым среди образованной публики темам - теории эволюции, теории психоанализа и т.д. Данную черту мы находим, к примеру, в речах В.Д. Спасовича. В его выступлении по делу Дементьева, который обвинялся в отказе исполнить приказ и оскорблении вышестоящего по званию, Спасович обращался к дискуссионным моментам по вопросам медицинской экспертизы: "Прокурор доказывал, что суд не вправе признать бессознательности, потому что не было экспертизы. Экспертиза нужна только для определения болезненного состояния; но, кроме болезни, есть еще целая громадная область того, что называется аффектами, сильными душевными волнениями, вызванными внезапным событием. Всякому известно, какое сильное впечатление производит испуг на организм не только людей, но и животных.
Известно, что делается с медведем, когда он чего-нибудь испугается. Для такого рода явлений нет экспертов. Следовательно, есть основание допустить у Дементьева после полученного им удара такое бессознательное состояние, при котором ему не может быть вменено в вину, что бы он ни сделал" [12]. Апелляция к оживленным спорам, ведущимся в то время вокруг психологического состояния и роли неконтролируемых действий в совершении преступления, несомненно, вызывала оживление публики и присяжных. Важным является повтор оборотов "известно", "всякому известно", создающий у человека убеждение в необходимости разделить знание "всякого" члена образованного сообщества.
Неудивительно, что суд признал Дементьева невиновным.
Заключительная речь Спасовича сыграла ключевую роль в громком деле Кроненберга в 1876 г., который "наказал свою семилетнюю дочь за кражу нескольких ягод чернослива, избив ее связкой шпицрутенов" [13]. В финале речи адвокат взывал к патриархальным устоям российского общества и делал упор на эмоции, которые якобы испытывал в тот момент подсудимый: "<...> когда отец узнал, что она ворует, он действительно пришел в большой гнев. Я думаю, что каждый из вас пришел бы в такой же гнев, и я думаю, что преследовать отца за то, что он наказал больно, но поделом свое дитя, - это плохая услуга семье, плохая услуга государству, потому что государство только тогда и крепко, когда оно держится на крепкой семье. Если отец вознегодовал, он был совершенно в своем праве, <.> он был выведен из себя, после чего он зарыдал и упал на постель в нервном припадке" [11]. Сомнительным в этом случае является описание рыданий и нервного припадка отца, избившего собственного ребенка, но настойчивая попытка идентификации присутствующих в суде с эмоциональным состоянием подсудимого дала свой результат. В духе времени процесс закончился оправдательным приговором.
Еще одним выдающимся деятелем судебной системы в этот период считался С.А. Андреевский, ставший адвокатом в 1878 г. и работавший в непосредственном контакте с А.Ф. Кони [1]. Влияние модели успеха последнего на молодых коллег находит свое отражение как раз в речах Андреевского. Защищая в одном из судебных процессов 1907 г. некоего Андреева, который убил свою жену,
адвокат оперировал эмоциональными, недоказуемыми по сути категориями: "Откуда-то изнутри в Андрееве поднялась могучая волна, которая захлестнула собой и разум, и сердце, и совесть, и память о грозящем законе. Что здесь было? Ревность? Злоба? Запальчивость? Нет, все это не годится. <...>. Если хотите, здесь были ужас и отчаяние перед внезапно открывшимися Андрееву жестокостью и бездушием женщины, которой он безвозвратно отдал и сердце, и жизнь. В нем до бешенства заговорило чувство непостижимой неправды". Вердикт присяжных был оправдательным: было признано, что убийство совершено в состоянии крайнего раздражения. Примечательно, что в финале речи адвокат обращается не к логике присяжных, а к их чувствам и эмоциям, совести и человечности, которые должны быть присущи всем без исключения: "Наказывать кого бы то ни было за поступок, до очевидности безотчетный, -нечеловечно, да и ненужно... Вот все, что я хотел сказать. Я старался разъяснить перед вами это дело на языке вашей собственно совести. <...>. Я не сомневаюсь, что вы со мной согласитесь" [1].
Если в дореволюционной России в речах адвокатов большое внимание уделялось представлению психологического состояния подсудимого, аффектов и влияния внешних факторов, а также влиянию на чувства и эмоции присяжных заседателей, то в советский период стилистика выступлений полностью меняется. Смена политической власти и представлений о революционной справедливости привела к изменению направления развития адвокатуры, утрате традиций, к дискредитации роли адвоката в судебном процессе. К примеру, в ходе т.н. показательных сталинских процессов (процесса "16-и"1936 г., процессе "двадцати одного" 1938 г.) советская пресса открыто заявила, что независимость адвокатов от государства является враждебной буржуазной концепцией:"несмотря на то, что подсудимые -"заклятые враги II Интернационала", его руководство просит советское правительство обеспечить им все судебные гарантии и разрешить иметь защитников, независимых от правительства" [10]. Неудивительно, что часть подсудимых отказались от адвокатов и попытались себя защитить сами, впрочем, безуспешно. Формализация присутствия адвоката в суде привела к снижению его роли в судебном процессе, маргинализации статуса, вырождению риторических традиций в
характерные для господствующего дискурса шаблоны.
Тем не менее, среди советских адвокатов находились такие, кто пытался использовать статус защитника для выражения политической позиции даже в безнадежных, казалось бы, делах против диссидентов. К примеру, Каминская Д.И., известная своим участием в роли адвоката в процессе противников советского вторжения в Чехословакию в 1968 г., взялась за бесперспективное с точки зрения защиты уголовное дело по нарушению общественного порядка и клевете на советский государственный и общественный строй. Она подробно описала свое эмоциональное состояние в записках адвоката:"Самым трудным для меня тогда, во время произнесения речи, было - удержаться. В этом деле, как ни в одном другом, я полностью разделяла взгляды подсудимых; так же, как они, считала вторжение в Чехословакию агрессией, оккупацией. Выступая в суде по этому делу, произнося защитительную речь, я испытывала почти непреодолимую потребность как-то выразить и свое отношение. Готовясь к речи, я полностью исключала для себя возможность в любой, даже самой скрытой, самой замаскированной форме позволить себе ее проявить. В своей речи я ответила прокурору так (цитирую по стенограмме): Я полностью присоединяюсь к той части речи прокурора, в которой он говорил о великой заслуге советского народа и Советской армии. Тогда, в тяжелые годы Великой Отечественной войны, наши люди и наши воины с полным правом могли поднять лозунг "За вашу и нашу свободу" .Я лично считаю, что лозунг "За вашу и нашу свободу"
никогда, ни при каких обстоятельствах не может считаться клеветническим. Я всегда говорю "За вашу и за нашу свободу" потому, что считаю самым большим счастьем для человека - счастье жить в свободном государстве" [3]. В период усиления репрессий против свободы слова и гонений на диссидентов, необходимости следования стандартам риторики выступлений в суде, Каминская вынужденно прибегала к использованию эзопова языка, приему скрытого выражения своих убеждений через использование господствующей в СССР риторики.
Таким образом, период становления института адвокатуры совпадает с пиком популярности публичных слушаний в Российской империи: судебные заседания превращаются в своеобразные спектакли, адвокат - в медийное лицо на судебной сцене. Выдающиеся адвокаты (и копирующие их приемы начинающие деятели защиты) манипулировали эмоциональными и
психологическими характеристиками, склоняли присутствующих к своему мнению путем дискредитации противной стороны, часто успешно меняя ход судебного процесса в свою сторону. Исходя из этого, риторика адвокатских выступлений не всегда соответствовала истине и праву, но играла свою решающую роль в принятии решения. Невозможность
продолжения данной традиции в период СССР привела к развитию эзопова языка адвокатских выступлений, попыткам скрытой солидаризации защитника и публики с действиями подсудимых в случае политического протеста против системы.
Список литературы
1. Андреевский С.А. Судебные речи // [Электронный ресурс] - URL:http://az.lib.ru/a/andreewskij_s_a/text_0030.shtml (дата обращения 21.01.2018)
2. Ивакина Н.Н. Основы судебного красноречия (риторика для юристов) :учеб.пособие. М.: Юристь, 2007 // [Электронный ресурс] - URL: http://www.universalinternetlibrary.rU/book/47866/ogl.shtml#t4 (дата обращения 07.01.2018)
3. Каминская Д.И. Записки адвоката М.: Новое издательство, 2009. С.296 // [Электронный ресурс] - URL: http://www.mcnmo.ru/~vitar/books/kaminskaya.pdf (дата обращения 17.01.2018)
4. Кони А. Ф. Избранные труды и речи. Приемы и задачи прокуратуры // [Электронный ресурс] - URL: http://az.lib.rU/k/koni a_f/text_1924_priemy i zadachy.shtml (дата обращения 11.01.2018)
5. Кони А.Ф. По делу о расхищении имущества умершего Николая Солодовникова. Судебные речи. Том 3. // [Электронный ресурс] - URL:http://litresp.ru/chitat/ru/%D0%9A/koni-anatolij-fedorovich/tom-3-sudebnie-rechi (дата обращения 11.01.2018)
6. Кони А.Ф. По делу об убийстве Иеромонаха Иллариона. Судебные речи. Том 3. // [Электронный ресурс] -URL:http://litresp.ru/chitat/ru/%D0%9A/koni-anatolij-fedorovich/tom-3-sudebnie-rechi (дата обращения 11.01.2018)
7. Кони А. Ф. По делу об убийстве статского советника Рыжкова //Судебные речи. Том 3. // [Электронный ресурс] -URL: http://litresp.ru/chitat/ru/%D0%9A/koni-anatolij-fedorovich/tom-3-sudebnie-rechi (дата обращения 11.01.2018)
8. Кони А. Ф. По делу об утоплении крестьянки Емельяновой ее мужем. Судебные речи. Том 3. // [Электронный ресурс] - URL:http://litresp.ru/chitat/ru/%D0%9A/koni-anatolij-fedorovich/tom-3-sudebnie-rechi (дата обращения 11.01.2018)
9. Кони А.Ф. Приемы и задачи прокуратуры // [Электронный ресурс] -URL:http://az.lib.ru/k/koni_a_f/text_1924_priemy_i_zadachy.shtml (дата обращения 11.01.2018)
10. Процесс 16-ти// [Электронный ресурс] - URL: https://stuff.mit.edu/people/fjk/Rogovin/volume4/ii.html (дата обращения 17.01.2018)
11. Речь присяжного поверенного В.Д. Спасовича в защиту Кроненберга// [Электронный ресурс] - URL: https://lawbook.online/ugolovnoe-sudoproizvodstvo-diss/rech-prisyajnogo-poverennogo-spasovicha-26367.html (дата обращения 13.01.2018)
12. Спасович В.Д. Судебные речи / В.Д. Спасович, Г.М. Резник. - М.: Издательство Юрайт, 2016. - 403 с. (дата обращения 13.01.2018)
13. 7 самых громких судебных процессов в Российской империи. Дело Кроненберга. [Электронный ресурс] - URL: http://russian7.ru/post/7-samyx-gromkix-sudebnyx-processov-v-rossijskoj-imperii/ (дата обращения 21.01.2018)
THESPECIFICITYOFLAWYER RHETORICS IN THE RUSSIAN EMPIRE AND THE USSR:
PASSIONS IN THE HALL OF THE COURT
SHKALIKOVA S.M., NAGORNAYA O.S. EI HE SUIME, Chelyabinsk, Russia
Abstract
This article analyzes the historical traditions of judicial eloquencein Russia and Soviet periods thespecificity of rhetorical techniques, vocabulary and emotional registration of advocacy in different periods of development of the Institute of judicial defenders is revealed
Keywords: lawyer rhetoric, judicial rhetoric, court hearings, this lawyer, emotional techniques.
