CC BY-NC-ND
81
Е.В. Бродская
СПЕКТАКЛЬ Ю.П. ЛЮБИМОВА «ГАМЛЕТ» В СОВЕТСКОЙ ПРЕССЕ НАЧАЛА 1970-х годов
В статье речь идет о рецепции спектакля «Гамлет» (1971) в постановке Ю.П. Любимова в советской журналистике начала 70-х годов. Анализируются статьи в «Литературной газете», газетах «Советская культура», «Комсомольская правда», «Труд», а также в журнале «Театр». Делается вывод о том, что этот спектакль вызывал у зрителей и читателей иллюзию оппозиционности советской власти.
Ключевые слова: советская пресса, рецепция, «Гамлет», Ю.П. Любимов, К.С. Станиславский, В.С. Высоцкий, В.Н. Смехов.
Девятнадцатого ноября 1971 г. в Театре драмы и комедии на Таганке состоялась премьера спектакля «Гамлет» по пьесе У. Шекспира; режиссером-постановщиком спектакля был Ю.П. Любимов. Как известно, роль Гамлета в этом спектакле играл В.С. Высоцкий.
К 1971 г. Высоцкий был уже всенародно известным актером, создавшим на сцене Театра на Таганке запоминающиеся образы в спектаклях: «Добрый человек из Сезуана» (1964), «Герой нашего времени» (1964), «Антимиры» (1964), «Десять дней, которые потрясли мир» (1965), «Павшие и живые» (1965), «Жизнь Галилея» (1966), «Послушайте!» (1967), «Пугачёв» (1967), «Мать» (1969). В «Жизни Галилея» Высоцкий сыграл главную роль, в нескольких спектаклях прозвучали его песни. Но роль Гамлета стала для актера поистине звездной.
В культурной памяти советского, да и постсоветского общества этот спектакль стал легендарным - и потому весьма любопытно посмотреть, как советская пресса реагировала на спектакль сразу после его выхода.
© Бродская Е.В., 2011
У спектакля была сложная судьба. С одной стороны, предстояло конкурировать со знаменитым фильмом Г.М. Козинцева «Гамлет», вышедшим на экраны в 1964 г. и завоевавшим не только признание отечественного зрителя, но и многочисленные призы на отечественных и международных кинофестивалях.
Любимов во многом шел вослед Козинцеву: в основу обоих постановок был положен перевод трагедии, сделанный Б.Л. Пастернаком. Личность Пастернака придавала постановке определенные аллюзии на современность. Пиетет, который питала интеллигенция к Пастернаку, диктовал особенное отношение к его версии «Гамлета». Очень важна для зрителя была и тема противостояния власти и поэта, которая достигла своего апогея в 1958 г., после присуждения Пастернаку Нобелевской премии по литературе и последовавшего за этим скандала.
Таким образом, само обращение к переводу Пастернака придавало спектаклю некую злободневность. «Современному» прочтению «Гамлета» способствовала и игра актеров: они были одеты в свитера и джинсы, а Высоцкий выходил на сцену с гитарой - для советского зрителя это было необычно.
С другой стороны, предстояло добиться согласия на постановку со стороны партийного и советского начальства. Это было тем труднее, что за три года до выхода «Гамлета» министр культуры Е.А. Фурцева и секретарь ЦК КПСС П.Н. Демичев запретили спектакль «Живой» по повести Б.А. Можаева, в 1970 г. уже после премьеры был запрещен спектакль «Берегите ваши лица».
Обсуждение спектакля состоялось в Главном управлении культуры Исполкома Моссовета 22 ноября 1971 г., сразу после премье-ры1. На нем присутствовали представители трех инстанций: Управления культуры Исполкома Моссовета, Министерства культуры РСФСР и Министерства культуры СССР, а также главный режиссер Таганки Ю.П. Любимов и шекспировед, председатель Шекспировской комиссии АН СССР А.А. Аникст. Безусловный авторитет в шекспироведении, он обеспечил общий положительный исход обсуждения.
По таганковским меркам дискуссия прошла довольно гладко. Однако были и серьезные замечания. В частности, чиновникам не понравился Высоцкий в роли Гамлета. Любимов вспоминал:
И они подмахнули, но потом начали говорить: «Какой Высоцкий
Гамлет? Какой он принц?» Я говорю: «Ну, вам виднее, вы же все
время с принцами и с королями, а я не знаю». - «А он хрипатый».
Но все-таки Высоцкого я отбил, сказал, с другим не буду2.
& & &
Сразу после премьеры спектакля появляется заметка в газете «Советская Россия»3. Затем в течение двух месяцев выходят четыре благожелательные рецензии на таганковскую постановку4. Все четыре рецензента говорят о спектакле «Гамлет» как о большой и серьезной удаче Театра на Таганке. Ситуация была довольно необычной: подобные похвалы в адрес полуоппозиционного театра были редкостью. Кроме того, две рецензии из четырех принадлежали перу маститых шекспироведов - А.А. Аникста и А.В. Бартошевича.
Эти рецензии подчеркивают то, что как раз и составляло основу спектакля: шекспировский «Гамлет» в постановке Любимова оказался созвучен современности. Бартошевич, в частности, утверждал:
При всей своей привычной новизне спектакль Ю. Любимова крепко связан с тем, что происходит в театральной шекспириане последних лет. Мировой театр решительно повернулся от романтически выстроенного толкования Шекспира к Шекспиру реалисту, художнику. <...> Освобождая поэзию «Гамлета» от романтических покровов, спектакль Ю. Любимова открывает взору живую плоть трагедии5.
«Освобождение от романтических покровов» и Бартошевич, и другие рецензенты увидели, в частности, в трактовке образа Клавдия:
Король, каким увидел его режиссер, вовсе не похож на трагического Клавдия - злодея и сладострастника. У этого Клавдия сухое лицо, трезвый, практичный ум, трудная работа (здесь и далее курсив мой. - Е. Б.). Он мало, чем выделяется из толпы придворных, он один из них. Не тот - король, так этот6.
Описание отсылало читателя к советским лидерам той эпохи, лишенным ярких личностных черт, воплощающим в себе нечто серое и незаметное. Как «нечто неопределенное» характеризовал Клавдия и В. Силюнас: «В. Смехов, блиставший в "Часе пик" филигранной отточенностью мастерства, играет нечто совершенно неопределенное»1.
Сходным образом описывает ситуацию и А. Щербаков:
Король Клавдий В. Смехова молод, циничен, деловит и вовсе не глуп - он вполне отдает себе отчет в том, что незачем, придя к власти, резко ломать внешние формы и ритуалы жизни. Нет, ритуалы, формы остались прежними, и на троне прежняя королева,
которая - все это знают - была предана Гамлету - отцу, благородному мудрому королю и, стало быть, нашла в Клавдии некое его подобие <...> «Век вывихнут, век расшатался, распалась связь времен» - эти слова произносит в спектакле не только Гамлет, но и Полоний, и Клавдий. Последний, к примеру, преисполнен решимости вправить веку суставы, заставить его ходить по струнке и делает это по своему разумению8.
Продолжая разговор о Клавдии, Бартошевич приходит к выводу:
Клавдию не доставляет никакого удовольствия выслеживать и отравлять. «Шпионы поневоле, мы спрячемся вблизи с ее отцом». Клав-дий-Смехов произносит «шпионы поневоле» тоном извиняющимся, с некоторой даже иронией над собой - неприятно, дескать, но ничего не поделаешь, надо. Он убийца не по призванию, а по долгу службы. Гамлета приходится уничтожить в интересах дела9.
Данная фраза напрямую связана с памятью поколения, чьи отцы прошли через ужасы сталинских лагерей.
Есть в рецензии Бартошевича еще одна интересная фраза о Клавдии: «У этого Клавдия сухое лицо, трезвый, практичный ум, трудная работа». Ритмически эта фраза соответствует знаменитому высказыванию Ф.Э. Дзержинского о том, каким должен быть идеальный чекист: «Чекистом может быть лишь человек с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками».
***
При анализе театральных рецензий начала 70-х годов можно сделать вывод о том, что «эзопов язык» хвалебных рецензий был понятен и защитникам «устоев». После отзывов Бартошевича и Аникста, признанных специалистов-шекспироведов, критиковать «Гамлета» стало затруднительно. И пресса просто избегает разговоров о таганковском «Гамлете». Так, например, в профессиональном журнале «Театр» рецензии на таганковскую постановку так и не появилось. Но при этом в 1972 г. «Театр» трижды обращается к постановкам «Гамлета» в других театрах10. По сути, рецензенты «Театра» вступали в заочный спор со спектаклем Таганки, настойчиво варьируя мысль: «Как бы мы ни приближали Гамлета к сегодняшнему дню, он, оставаясь героем пьесы Шекспира, выражает дух исканий эпохи Возрождения»11. Однако, проявляя определенную «цеховую» солидарность, рецензенты старались не подставлять театр в глазах власти. Они «просто» восстанавливали историю гамлетовских постановок.
В подтверждение своей точки зрения рецензенты «Театра» обращались к авторитету К.С. Станиславского. В рассуждениях о том, каким видел Гамлета Станиславский, возникает внутренняя полемика с постановкой Любимова:
Задача сценического воплощения Шекспира прежде всего состоит в том, чтобы выразить гениальную простоту поистине народного писателя. В этой задаче Станиславский и Немирович-Данченко остались единодушными до конца жизни. В 1940 году, приступая к постановке Гамлета, Немирович-Данченко писал: «Для нас главное заключается в том, чтобы найти большое, яркое поэтическое воплощение этой простоты». С возмущением пишет Станиславский, что европейский театр последнего века сделал Шекспира непонятным для простой публики из-за разных надуманных традиций и правил. Шекспир должен затронуть души самого широкого зрителя. Вот первое аксиоматическое положение Стани-славского12.
Шекспир, считали авторы «Театра», вообще не нуждается в экспериментах, потому что «Гамлет» - это вечная классика: «Очистить театр от натурализма - эта задача стояла перед Ста-ниславским»13.
***
Конечно, постановка «Гамлета» Театром на Таганке была новаторской, ориентированной на современность. Однако степень оппозиционности этой постановки не стоит преувеличивать. Если бы чиновники, от которых зависело разрешение на выход спектакля, увидели в нем хоть тень противостояния Советской власти - «Гамлет» неминуемо был бы запрещен. «Гамлет» стал легендой именно потому, что зрители и рецензенты хотели видеть в постановке оппозиционность.
Вениамин Смехов утверждал:
Ю.П. Любимов учил нас: спектакли уходят в легенду <... > Вот уже и наш «Гамлет» - легенда. Спасибо экрану, он сохранил правдивый отчет о ролях и мизансценах. Но души он не задел, и легенда осталась легендой. Я бы держал телезаписи в архиве, для специалистов. Не надо развенчивать мифы. И пусть каждый вспоминает свое. Кто с умыслом, кто бессознательно, поддаются люди очарованию легенды. И уже не только они - ее, но и сама легенда начинает творить нас - по своему образу и по-добию...14
Примечания
1 Абелюк Е.С., Леенсон Е.И. Театр и цензура // Таганка: Личное дело одного театра. М.: НЛО, 2007. С. 318.
2 Щербаков А. Интервью длиной в двенадцать лет (1976-1988): Интервью с Ю.П. Любимовым // Театр. 1988. № 7. С. 143-148.
3 Премьера столицы // Советская Россия. 1971. 30 нояб.
4 Аникст А.А. Трагедия: гармония, контрасты // Литературная газета. 1972. 12 янв.; Бартошевич А.В. Живая плоть трагедии // Советская культура. 1971. 14 дек.; Щербаков А. Трагедия Шекспира на сцене театра на Таганке // Комсомольская правда. 1971. 26 дек.; Силюнас В. Мужество совести // Труд. 1971. 19 дек.
5 Бартошевич А.В. Указ. соч.
6 Там же.
7 Силюнас В. Указ. соч.
8 Щербаков А. Указ. соч.
9 Бартошевич А.В. Указ. соч.
10 Мелкумян М. На пути к Шекспиру // Театр. 1972. № 3. С. 24-33; Нельс С. Станиславский работает над Шекспиром // Театр. 1972. № 9. С. 131-139; Швыдкой М.Е. Спектакль «Гамлет» // Театр. 1972. № 9. С. 40-42.
11 Мелкумян М. Указ. соч. С. 29.
12 Нельс С. Указ. соч. С. 132.
13 Там же. С. 133.
14 Смехов В.Б. В роли Высоцкого // Живой, и только: Воспоминания о Высоцком. М.: Интерконтакт, 1990. С. 19.
