CC BY
355
Житенев Т. Е.
СОЗДАНИЕ «ПРАВИЛ О ЦЕРКОВНО-ПРИХОДСКИХ ШКОЛАХ» ОТ 13
ИЮНЯ 1884 ГОДА И РЕФОРМА НАЧАЛЬНЫХ ШКОЛ СВЯТЕЙШЕГО
СИНОДА
Царствование Александра III вошло в историческую литературу под именем «эпохи контрреформ». Одним из наиболее заметных мероприятий этого периода в сфере народного образования, проводившихся в русле консервативных изменений и имевших значительные последствия, можно назвать создание сети начальных церковно-приходских школ. Законодательное оформление они получили после утверждения императором 13 июня 1884 «Правил о церковно-приходских школах». В данной статье ставится задача определить их создателей, выявить основные цели, которые они преследовали, какими идеями руководствовались, а также раскрыть механизм принятия этих «Правил».
Разрешить эту задачу позволяют материалы официального делопроизводства: журналы и протоколы Комиссии, разрабатывавшей законодательство о школах, Особого совещания и Комитета министров, проект, созданный Комиссией в виде «Положения о церковно-приходских школах» и «Правила о церковно-приходских школах», ставшие законом. Ценные сведения содержатся и в еще неизданной частной переписке принимавших участие в составлении этих законопроектов.
После очередной попытки покушения на жизнь Александра II правительство осознает, что бороться с революционным террором необходимо не только репрессивными мерами. В апреле 1879 года было созвано Особое совещание (четвертое по счету) для выяснения причин быстрого распространения в среде молодого поколения «разрушительных учений» и изыскание действенных, практических мер, способных положить предел их «растлевающим влияниям». Члены Совещания среди средств, которые могли бы «послужить к прекращению преступной деятельности злоумышленников и предупреждению развития лжеучений, имеющих целью поколебать основные государственные законы» называли реформу начальной школы, которую было бы особенно желательно поручить прямому попечению приходского духовенства, «вверив ему приискание учителей и надзор за ними». 1
Комитет министров выразил согласие с этим мнением, высказанным в Особом совещании П.А. Валуевым, что мотивировалось в первую очередь политическими целями: «чтобы удовлетворение потребностям народного просвещения не шло путем ложным, а потому вредным для народной нравственности и для общественного порядка».2 Предоставление православному духовенству «надлежащего влияния на народное образование» должно было стать целью согласованных действий учебного и духовного ведомства.
Главным препятствием на пути решения этого вопроса, было названо тяжелое материальное положение духовенства, улучшение которого, по мнению членов Комитета министров, могло бы поднять его значение и авторитет, и позволило бы лучше организовать «учебно-пастырскую деятельность».
Но следующее заседание Комитета министров, на котором рассматривался вопрос об участии духовенства в деле народного образования, состоялось уже в новое царствование - 17 марта 1881 года. Важнейшую роль в этом заседании сыграла позиция, заявленная К.П. Победоносцевым (обер-прокурор Святейшего Синода с 1880 года). Он постарался привлечь особое внимание членов Комитета к проблеме церковноприходских школ, а не только к усилению роли духовенства во всех начальных школах. Им было отмечено, что этот тип начальных школ представляет собой «более гарантии,
для правильного и благонадежного, в церковном и народном духе, образования, нежели народные училища, подведомственные Министерству народного просвещения», и потому заслуживают поощрения со стороны правительства.
Тем самым в правительстве определились два взгляда на усиление роли духовенства в народном образовании: 1) об укреплении учебных заведений,
подведомственных ему, озвученный К.П. Победоносцевым, и 2) более широкий, где речь шла о распространении его влияния на все начальные школы, за который выступала большая часть Комитета Министров. Оставаясь на этой точке зрения, правительство полагало, что достижение такого результата возможно «лишь при условии мероприятий, которые бы относились ко всем элементарным школам в их совокупности», что послужило бы и улучшению надзора за школами, и расширению круга деятельности духовенства, что в свою очередь могло бы способствовать улучшению его быта. Первоначальная разработка этого вопроса была поручена обер-прокурору Синода.3
К.П. Победоносцев с готовностью берется за исполнение возложенного на него поручения. Для получения необходимых данных был разослан циркуляр от 7 апреля 1881 года всем епархиальным архиереям, с предписанием прислать информацию о церковно-приходских школах: данные об их местонахождении, времени открытия, числе учащихся в каждой школе и «с объяснением способов содержания их, а также размера и источников вознаграждения, если таковое получается обучающими».
Сведения, поступавшие из епархий в течение всего 1881 года, оказывались далеко не такими полными, как хотелось обер-прокурору, но и они позволили сделать необходимые выводы. За этот период сведения прислали 47 епархий (из 57). Согласно им, общее число церковно-приходских школ составляло 3411 с 87909 учениками. Если взглянуть на способы содержания этих школ, то выходило, что 224 школы содержались за счет Министерства народного просвещения, 267 - земства, 407 - церковных попечительств, 1668 - крестьянских обществ, 98 - монастырей, 54 - частных лиц и 696 -не имели официальных источников финансирования.4
В то же время было совершенно непонятно самим местным архиереям, по какому признаку им необходимо было отнести ту или иную школу в разряд церковноприходских. Некоторые из них полагали, что если школы получают пособие от земства, то они перестают быть собственно церковными, а потому не включались в отчет. В отчетах из некоторых епархий было указано на то, что «везде, где введены земские учреждения и есть Училищные советы, все без исключения начальные училища состоят в ведении Училищных советов». Вследствие этого, говорилось в обобщающей объяснительной записке, «в Симбирской епархии совсем не оказалось церковноприходских школ», а в Псковской и Воронежской по одной.5 Как отмечал автор записки, «по словам местных епископов, все существующие ныне министерские и земские училища суть переименованные церковно-приходские. Духовенство заводило школы, изыскивало средства для их содержания и организовывало их, министерство же и земства брали в свои руки уже готовое, причем основатели и бывшие распорядители школы отодвигались на второй план, им отводилось скромное участие в качестве законоучителей, безмездных (т.е. без оплаты) или с поурочной платой, чем и объясняется, с одной стороны, поражающее уменьшение церковных школ, а в иных
епархиях и совершенное исчезновение их, а с другой - охлаждение в духовенстве ^ 6 прежней ревности к открытию новых церковно-приходских школ».
По мере поступления этих сведений прояснялся и становился более определенным взгляд обер-прокурора на развитие церковных школ. Первоначально он видел свою задачу весьма скромно: «получить средства для питания и поддержания
церковной школы - в усердных ее деятелях». Но вскоре он приходит к мысли о необходимости преобразования всей системы начального образования.
Главным препятствием на пути нормального развития церковно-приходских школ он полагал сложившуюся организацию, подчинявшую их ведению местных Училищных Советов. Создать независимую от земства систему церковных школ было, по мысли обер-прокурора, достаточной целью. «Мне желалось бы, - отмечал К.П. Победоносцев, - устроить дело так, чтобы она (приходская школа - Т.Ж.) могла существовать сама по себе, независимо от Учил[ищного] Совета и земской опеки. Надлежит провести черту для отделения ее организации. Но главное - надлежит добыть средства для материальной ее поддержки. Это всего труднее».8
Вопрос о финансировании становится одним из ключевых. К этому времени относится изменения в составе руководства Министерства финансов. На смену А.А. Абазе, дававшего «легкие» обещания относительно поддержки деятельность духовенства в деле народного образования, приходит Н.Х. Бунге, выступавший за жесточайшую экономию государственных средств.
Но и преобразование организации начальной школы было также вопросом крайне непростым, так как требовало согласования с Министерством народного просвещения. Возглавлявший его барон А.П. Николаи составил в начале октября 1881 года проект доклада в Комитет Министров по вопросу о передаче народного образования в руки духовенства. После ознакомления с ним К.П. Победоносцев отметил, что его автор имеет «смутное понятие о народной школе» , и выражал опасение, что «нечего и думать» о сколько-нибудь значительном изменении в положении церковных школ.
12 января 1882 года на заседании Комитета Министров состоялось обсуждения этого проекта. На нем барон Николаи просил передать «дальнейшее движение» этого дела обер-прокурору Синода.10 Тем самым он соглашался на возвращение к решению Комитета Министров 17 марта 1881 года и фактически отказывался от активной разработки этого вопроса.
На это Победоносцев заявил, «что вопрос об обеспечении за духовенством должного участия в деле народного образования, по своей сложности и важному значению, требует особых по духовному управлению соображений»,11 и что он готов подвергнуть этот вопрос всесторонней разработке. С этого момента Победоносцев получал право самостоятельно определять пути решения этого вопроса. Тем не менее, он понимал, что для его продвижения необходимо согласование с другими ведомствами, в первую очередь учебным.
Уже в конце января 1882 года Победоносцев в письмах обращается к царю с мнением об отставке барона А.П. Николаи с поста министра народного просвещения и замене его И.Д. Деляновым. 16 марта 1882 года по настоянию обер-прокурора И.Д. Делянов был назначен на пост министра народного просвещения. Назначение его, в значительной степени разделявшего взгляды Победоносцева, позволило тому приступить к активным действиям по устройству церковных школ.
С лета 1882 года Победоносцев начинает подбирать людей, на которых он мог бы положиться при разработке этого вопроса. С некоторыми из них он вел давнюю переписку, изучая их взгляды.
Одним из главных и авторитетных специалистов-практиков по этому вопросу, был пользовавшийся огромным уважением у обер-прокурора профессор ботаники Московского университета Сергей Александрович Рачинский. Поселившийся после отставки в своем родовом имении Татево Смоленской губернии, он стал давать уроки в местной сельской школе. К. П. Победоносцев, близко знавший Рачинского, с восхищением относился к его школьной деятельности, о чем сообщал в своих письмах к Александру III. Его сельские школы служили для Победоносцева образцом будущих
преобразований начальных учебных заведений в духе церковности. Одной из задач дальнейшей работы, по мнению обер-прокурора, было «разумно и практически обобщить начала такой деятельности»12, поэтому мысли и взгляды Рачинского, знавшего проблему на практике, имели очень большое значение.
Еще одним корреспондентом К.П. Победоносцева по вопросам народного образования был Тертий Иванович Филиппов. Некоторое время он служил в Синоде в качестве чиновника особых поручений при обер-прокуроре и принимал участие в работе Комитета по подготовке реформы духовных учебных заведений. В 1864 году был переведен в ведомство государственного контроля, где служил до конца своей жизни. Но, несмотря на свою достаточно светскую должность, он по-прежнему живо интересовался самыми насущными церковными вопросами, вопросами народной жизни и школы. По своим политическим убеждениям его можно назвать консерватором. Фигура Т.И. Филиппова привлекла внимание К.П. Победоносцева. «Я рад, что могу за него ухватиться».13
Именно Т.И. Филиппов в конце июня 1882 года впервые подал мнение о необходимости образования Комиссии для разрешения вопроса по устройству церковных школ14, что нашло полное сочувствие у К.П. Победоносцева, который в начале августа 1882 года определял имена ее участников. При этом он особо указывал в своих письмах Т.И. Филиппову на необходимость «кулуарного» состава комиссии, так как «она сделает дело, если составится из немногих людей, право видящих и преданных правой мысли».15
Для большего контроля над Комиссией Победоносцев организацию ее деятельности полагал «привязать к Синоду», для чего председателем собирался назначить одного из присутствующих архиереев. Его выбор пал на Варшавского архиепископа Леонтия (Лебединского), который, как он считал, был хорошо знаком со школьным делом.
Обер-прокурор полагал, что все важнейшие вопросы будут решаться не в ходе заседаний, а при частном общении ее членов. При таком положении огромное значение приобретал неформальный лидер, который был бы инициатором и проводником новых идей. Эту роль Победоносцев отводил самому Т.И. Филиппову, которого он в одном из писем к С.А. Рачинскому, называет «главным членом и деятелем Комиссии».
Еще одним человеком, с которым К.П. Победоносцев переписывался по вопросам, связанными с организацией начального образования, был Василий Иванович Шемякин. Сведений о нем сохранилось крайне мало. Известно, что он окончил Петербургский университет со степенью кандидата, некоторое время был директором Новгородской учительской семинарии. 16 Ему, по мысли обер-прокурора, должна быть передана вся «материальная работа» вместе с должностью делопроизводителя Комиссии. Специально для этого он был переведен из Министерства народного просвещения в духовное ведомство. Очень высоко о нем отзывался не только Победоносцев, но и Филиппов, отметивший в одном из писем: «Такой
17
делопроизводитель - залог успеха» .
Для создания хотя бы видимости того, что комиссия является межведомственным органом, и составление законоположений будет исходить не только от Синода, но и от учебного ведомства, необходимы были представители от последнего. Но Победоносцеву необходимы были люди, имеющие примерно одинаковое представление о целях и задачах народной школы, а он выражал опасение, что «у него (И.Д. Делянова - Т.Ж.) деятели по этой части, кажется, все с корявой мыслью».18 Тем не менее, его взгляд остановился на делопроизводителе Департамента народного просвещения П.А. Анине. По инициативе И.Д. Делянова, от министерства, «в дополнение к Анину», был назначен редактор «Журнала Министерства народного
просвещения» Е.М. Феоктистов. Хотя он «к школьному делу близко никогда не стоял», Филиппов с радостью воспринял это назначение, так как полагал, что «он будет со мною вполне согласен, что касается основ дела»19.
По предложению обер-прокурора в комиссию вошел также член Учебного
Комитета при Святейшем Синоде Сергей Иеренеевич Миропольский, который был
известен как специалист в области народного образования. В изданных им брошюрах
он высказывался за скорейшее введение в России обязательного начального обучения,
20
и описывал те выгоды, которые должны были бы за этим последовать. Филиппов сблизился с ним, и через некоторое время писал Рачинскому, что беседуя с Миропольским, услышал от него «немало подтверждений нашим надеждам, почерпнутых им из своих опыта и долгих размышлений». 21
Таким образом, к началу осени 1882 года был обговорен и определен состав будущей Комиссии. 7 сентября 1882 года обер-прокурор обратился в Синод с предложением об учреждении «Особой при Святейшем Синоде Комиссии» для «всесторонней разработки и ближайшего обсуждения вопроса об обеспечении за духовенством участия в деле народного образования, а также об изыскании источников для оказания духовенству необходимой поддержки в этом деле». 22 Спустя месяц она была утверждена и в двадцатых числах октября приступила к работе.
Осознавая свое особое положение и оценивая важность задачи, Т. И. Филиппов пишет обер-прокурору об особой миссии этой Комиссии: «Дело не только важное, но прямо роковое; школа получает для народа совершенно новое значение, ибо ею хотят воспользоваться, как средством сдвинуть его с вековых уставов... оставить этот вопрос
23
невозможно. У кого в руках школа, у того в руках народ». 23
Он хочет установить «такое законоположение, силою которого все виды народных школ должны будут перестроиться по образцу церковно-приходских
24
школ». Именно эту задачу Т.И. Филиппов определяет как «конечную задачу нашего законодательного замысла».
Для осуществления идеи усиления церковности во всех разрядах начальных народных школ он ищет и находит поддержку у С.А. Рачинского. «Эта цель, - писал татевский учитель, - может быть достигнута правильной организацией и правительственной поддержкой школы приходской - и учреждением общего надзора и руководства для начальных школ всех наименований. При удовлетворительном разрешении первой задачи, превращение всех сельских школ в приходские свершится само собою, постепенно, без всякой ломки... При осторожном решении второй, мы окончательно упрочим преобладающее влияние на школу местного духовенства». 25 Под «правильной организацией» подразумевалась школа при церкви, где священник является заведующим и законоучителем, получая за это «вознаграждение от правительства».
Таким образом, направление двух главных деятелей Комиссии определились, и необходимо было начинать детально разрабатывать вопрос.
Первым вопросом было конечно «преобразование школ всех наименований в приходские». 26 Отвечая на него, участники Комиссии пришли к выводу, что такое преобразование «следует представить собственному желанию учредителей тех школ, а все внимание обратить на обеспечение теперешних и будущих церковно-приходских школ». 27 То есть немедленный перевод всех начальных школ из ведения Министерства народного просвещения в подчинение Синода не являлся для Комиссии желанной
целью. И у нас нет основания, говорить о сколько-нибудь оформленном стремлении ее
28
участников полностью «ликвидировать начальную светскую школу».
Но усилить влияние духовенства на народное образование было необходимо, для чего планировался целый комплекс мер. Они касались не только распространения на
народные училища церковного характера обучения и подготовки благонадежных педагогических кадров для них путем реформирования учительских семинарий, но и предоставления духовенству прав руководства и контроля над всеми школами, посредством замены председателей Губернских училищных советов - епархиальным архиереем, инспекторов народных училищ священниками-наблюдателями. 29
Таким образом, был намечен путь дальнейшей работы Комиссии, который должен был принять форму широких преобразований всей системы начального образования, связанного с усилением влияния церкви и соответственно сокращением полномочий министерства. 10 ноября 1882 года состоялось заседание Комиссии, на котором, окончательно решался вопрос: расширять ли влияние церкви на все народное образование или же ограничиться выделением церковных школ в особую сеть начальных учебных заведений, подчиненных духовному ведомству. Здесь решающей оказалась позиция обер-прокурора, который настоял на поддержании начальных школ, подведомственных Синоду. Т.И. Филиппов попытался изменить его точку зрения: «Я вижу, что никакое красноречие не помогло бы, и что на меру широкую Вы на этот раз не решились бы».30
К.П. Победоносцев понимал, что предполагаемые сокращения полномочий министерства на начальное образование должны будут вызвать сильное сопротивление со стороны либеральной общественности и чиновников Министерства народного просвещения, с которыми он не хотел вступать в конфронтацию, большая часть которых («вся сила канцелярская») не разделяет взглядов министра народного просвещения И.Д. Делянова. Изъятие многих функций министерства в Синод неизбежно должно привести к конфронтации двух ведомств, которого К.П.
31
Победоносцев стремился всячески избежать для дальнейшего успеха дела. 31 Именно по этой причине он не хотел коренного изменения «Положения о начальных училищах», действовавшего с 1874 года, что было бы неизбежно в случае принятия тех мер, которые уже начали разрабатывать участники Комиссии. Поэтому он настаивает на создании обособленной от Министерства народного просвещения системы начальных школ, которая находилась бы в ведении Синода, и эту задачу ставит перед Комиссией.
Теперь ближайшим планом Комиссии стала разработка Положения о церковноприходских школах, составление которого было поручено С.И. Миропольскому. Уже
32
11 декабря он представил на рассмотрение проект этого закона. 32
К «Положению о церковно-приходских школах», которое становилось одним из главных результатов работы Комиссии, Т. И. Филиппов берется составить подробную объяснительную записку, которая, по его мнению, должна отчетливо показать «вечную, естественную и неспособную прекратиться, связь между Церковью и народной
33
школой» и тем самым предупредить разрыв между ними.
Положение определяло церковно-приходские школы как начальные училища, “открываемые православным духовенством” (ст. 1) с целью “утверждать в народе православное учение веры и нравственности христианской и сообщать первоначальные полезные знания” (ст. 2). Курс обучения в церковных школах определялся четырьмя годами (два отделения с двухгодичными курсами), который должен был проходить в течение “зимних и осенних месяцев, по соображению местных условий”.
Главными предметами должны были стать Закон Божий, церковнославянский язык и церковное пение, всем остальным предметам предавалось «вспомогательное значение». Огромная роль должна была отводится воспитанию в детях чувства христианского долга, дабы исполнение его «сделать навыком и потребностью сердца», для чего всем вменялось в обязанность присутствие на воскресных и праздничных богослужениях, а в некоторых случаях и участие в них.
Что касается остальных, «второстепенных» предметов, то оговаривалось, что
Комиссия, желая возвышения их преподавания, по сравнению с другими начальными училищами, вводит четырехлетний курс обучения. Нужно отметить, что его введение могло стать большим шагом вперед в распространении начального образования в России, так как значительная часть школ имела лишь трехгодичный курс. Учителями в церковных школах могли быть как представители духовенства, так и светские лица (мужчины и женщины), но рекомендовалось, чтобы они получили образование в учебных заведениях Синода. На священника возлагалась обязанность «наблюдения и руководства» над светскими учителями и преподавание Закона Божия.
Управление церковными школами, согласно Положению, принадлежало духовному начальству: священник открывал школу с благословения епархиального архиерея; Училищные Советы Министерства народного просвещения лишь получали информацию о вновь основанных церковных школах.
Главным средством содержания церковных школ авторы законопроекта предполагали сделать пожертвования прихожан. В связи с этим ближайшее заведование ими предполагалось передать церковно-приходским попечительствам. Они наделялись очень широкими полномочиями в управлении учебно-воспитательной и хозяйственной деятельностью школы: прием учеников и выдача им свидетельств по окончании учебы, организация общежитий, изыскание средств на ее содержание и на вознаграждение учителям, установление платы за обучение, организация сбора средств с прихожан и вообще, распоряжение всеми суммами, поступающими на школу. Кроме
34
того, их ведению вверялись школы грамотности , состоящие в приходе.
Надзор за церковными школами, согласно Положению, должны были осуществлять специальные священники-наблюдатели из числа «наиболее опытных и заявивших себя усердием». Высшее руководство церковно-приходскими школами, согласно «Положению», было предоставлено местному епархиальному архиерею (ст. 25), в ведение которого входил очень широкий круг полномочий, связанных с религиозно-нравственным обучением населения. Для помощи себе в этих обязанностях, епархиальные архиереи учреждают учебно-совещательный комитет, который рассматривал бы все вопросы, поступающие на его утверждение. 35 Оговаривалось также, что вопросы, связанные с существованием церковно-приходских школ, могут быть рассмотрены и на различных съездах духовенства, священников-наблюдателей, законоучителей и учителей, собираемых с разрешения местного епископа. Решения съездов утверждались им же (ст. 28, 29, 30).
Епархиальные архиереи ежегодно должны подавать отчет в Синод о развитии церковных школ в своей епархии. В свою очередь, ревизоры Учебного Комитета при Святейшем Синоде, совершая объезды по империи, знакомясь с положением школьного дела на месте, составляют отчеты, поступающие на утверждение обер-прокурора. Таким образом, в “Положении” была представлена возможная система управления церковными школами, обладающая четкой структурой, полностью независимая от Министерства народного просвещения.
Начатое в конце декабря 1882 года обсуждение «Положения о церковноприходских школах» было в общих чертах завершено и одобрено в Комиссии к концу января 1883 года. С.А. Рачинский писал К.П. Победоносцеву: «Проектом устава церковно-приходских школ я доволен. В нем ясно намечена сущность дела, и не предрешены разные подробности, которые может выяснить только практика».36 Таким образом, к февралю 1883 года, законопроект по организации церковных школ, был составлен и нашел поддержку у участников Комиссии.
Но остались очень важные моменты, связанные с церковно-школьным делом и усилением влияния духовенства на народное образование, которые оказались не затронутыми Положением. Наиболее сложным и важным вопросом был вопрос о
финансировании школ. Хотя в нем и говорилось о том, что церковные школы могут содержаться за счет местных обществ, земства, частных лиц, приходских попечительств и даже казны, но эти источники доходов не были зафиксированы законопроектом, а потому не было гарантии их поступления в достаточном количестве. Как отмечал в объяснительной записке Т.И. Филиппов, «ныне состоит 4348 церковных школ, на содержание коих расходуется около 220.000 р., в том числе от приходов и попечительств 26,072 р., от земства 40,698 р., частных пожертвований 24,519 р. и пособий от училищных советов из сумм министерства просвещения 15,282 р. Остальное (113,429 р.) от сельских обществ».37
Из этих цифр следует, что одна из наиболее значительных частей содержания (после тех, что поступали по крестьянским приговорам) поступала от земства, но независимость церковных школ от Училищных советов не позволяла гарантировать их регулярность. Как писал Филиппов, «на земские средства с определенностью рассчитывать нельзя, так как они зависят от того или другого состава земства, при том же платежные земские средства ныне значительно истощены, и земство несет значительные расходы на свои школы, хотя можно надеяться, что при успешном ведении церковно-приходских школ земство придет к ним на помощь».
Для того чтобы земства могли хоть частично контролировать те средства, которые они давали на школы, было признано необходимым, допустить представителей от них до наблюдения за процессом обучения. Но этого не было сделано, так как обер-прокурор опасался негативного влияния с их стороны.
Следующим по значению были средства от приходов, и именно на них участники Комиссии в дальнейшем предполагали возложить большую часть расходов по содержанию школ. Как отмечал Т.И. Филиппов, в 1880 году в России числилось 11.5 тысяч приходских попечительств, которые пожертвовали на различные церковные нужды 1.7 миллионов рублей. Столь значительная сумма, собираемая ими, вселяла в составителей Положения надежду, что эти средства могут в несколько раз возрасти. Именно для того, чтобы добиться увеличения денежных средств на школы, приходским попечительствам была предоставлена значительная власть над церковными школами. Но уже участники Комиссии выражали сомнение относительно эффективности и целесообразности передачи их попечительствам. Практика показывала, что большая часть средств, которые они тратили, шла не на содержание церковных образовательных учреждений, а на благоустройство, ремонт и украшение храма.
В результате, самым надежным источником содержания церковных школ могло оказаться Государственное казначейство. Многие участники Комиссии полагали, что именно эти средства должны лечь в основу создания нового типа церковных школ. С.А. Рачинский писал: «Законоучителя должны получать вознаграждение за свой труд. Отсутствие его - признание их труда не безусловно необходимым. Безумно и бесчеловечно полагать даровой труд на людей не достаточно вознагражденных и за
38
прочие свои труды» , и что только государственная поддержка духовенства могла обеспечить существование церковных школ. Причем он особо подчеркивал, что для содержания школьных помещений будет вполне достаточно средств прихода.
Но вопрос о государственной поддержке начальных школ всех типов оставался одним из самых сложных. Как уже говорилось выше, после перехода Министерства финансов в режим жесточайшей экономии средств, получение кредитов от него стало почти невозможным, поэтому обер-прокурор связывает возможность пополнения бюджета новых церковных школ с выделением определенной суммы из сметы учебного ведомства. И здесь он достигает определенных успехов. После обсуждения в Государственном Совете император утвердил это предложение К.П. Победоносцева, и в смете Синода с января 1883 года предусматривалась выдача пособий на содержание
церковных школ в размере 55.500 рублей, ранее находившихся в смете Министерства народного просвещения. Церковь впервые получила возможность приступить к переводу своих начальных школ на финансирование из государственного бюджета. Однако вся указанная сумма была рассчитана на всю империю, что составляло меньше 1000 рублей на епархию и около 14 рублей в год на каждую школу. Таким образом, это перечисление средств, выражало скорее моральную поддержку со стороны государства церковным школам.
Других же средств для церковно-приходских школ обер-прокурору в этот период получить не удалось. Причем обвинять в этом Победоносцева вряд ли возможно, так как из его переписки видно, что он прилагал значительные усилия для их получения. Так, в письме к императору в июле 1883 года обер-прокурор прямо говорит о том, что когда «положение о церковно-приходских школах. станет приводиться в действие, необходимо будет обратиться за помощью к государственному казначейству». При этом он подчеркнул, что в этом «ключи будущего благосостояния России», а потому эта проблема «достойна усиленного внимания» царя. Но эта просьба оказалась в ближайшем будущем без ответа.
С конца января до конца февраля 1883 года, после обсуждения проекта Положения о церковно-приходских школах, Комиссия рассматривает еще ряд вопросов связанных с дальнейшим развитием школ: составление учебных программ, создание сети учебных заведений, где бы выпускники церковно-приходских школ могли бы продолжать обучение, взаимоотношения между школами и земствами и другие, а после февраля и вовсе прекращает свою деятельность, сотрудники расходятся.
29 апреля законопроект, вместе с объяснительной запиской к нему, составленной Т.И. Филипповым, были переданы в Синод на рассмотрение. «Положение о церковноприходских школах» стало единственным результатом работы Комиссии. Завершив свою деятельность, она не смогла ни указать широкие меры для влияния духовенства на народное образование, ни найти источники финансирования для этого.
Но и «Положение» необходимо было доработать таким образом, чтобы максимально приспособить к функционированию в реальных условиях. Фактически
39
вставал вопрос о создании новой комиссии. Но ее создание сильно затянулось. Лишь в письме от 6 марта 1884 года В.И. Шемякин сообщает С.А. Рачинскому о работе совещания, состоявшего из трех человек, куда помимо него входил участник прежней Комиссии П.А. Анин, и управляющий Синодальной Канцелярией, Владимир Карлович Саблер. Это совещание перерабатывало проект Положения «с прибавлением кой чего нового», которое, по мысли обер-прокурора, касалось в первую очередь «отделения администрации их (церковно-приходских школ - Т.Ж.) от Училищных Советов». Деятельность его проходила в обстановке еще более секретной, чем работа предшествующей Комиссии, что объяснялось нежеланием К.П. Победоносцева привлекать внимание общества к этому вопросу.
По окончании деятельности этого совещания необходимо было утвердить проект, чтобы он приобрел силу закона. И эта проблема была настолько важна, что не могла не беспокоить обер-прокурора и его сотрудников. Еще летом 1883 года Шемякин пишет в Татево: «Конст(антин) Петр(ович) ставит вопрос - что же дальше? Есть два пути -первый: поднесение одобренного Синодом проекта на утверждение Государя, второй -внесение в Государственный Совет. Первый путь прямой и скорый, второй кривой и продолжительный. Мне кажется, что лучше всего держаться первого пути». 40 Этого же мнения придерживался и Победоносцев. Вынести же обсуждение в Государственный Совет этого вопроса предполагалось позже, «когда церковно-приходские школы получат юридическую правоспособность», и лишь для того, чтобы получить средства на их содержание.
К началу апреля 1884 года новый документ, получивший название «Правила о церковно-приходских школах», был готов и был разослан на утверждение министров внутренних дел и народного просвещения. В письме, отправленном 12 апреля И.Д. Делянову, Победоносцев выражал уверенность в том, что в этих «Правилах» «ни в чем не задеты права Министерства (народного просвещения), да и строй Положения (о народных училищах 1874 года) не изменится», а потому просил министра руководствоваться при их рассмотрении своим «личным, прямым и искренним взглядом».41 После этого «Правила» были переданы на рассмотрение Синода.
Внешне этот документ оказался намного короче своего предшественника: если Положение содержало 33 пункта, то в Правилах их было 23, что произошло за счет изменения основного содержания документа, касавшегося управления школами. Главный пункт, который был удален из Правил, касался приходских попечительств. Согласно Положению, приходские попечительства должны были оказаться той общественной силой, которая находилась бы в тесной связи с Церковью, и на поддержку которой должны были опираться школы. Но, по всей видимости, участники совещания, оценив существующее положение этого института, пришли к выводу о невозможности положиться на них, в случае создания широкой сети церковных школ.
В новых Правилах опорой для создания новых школ должна была стать не церковно-общественная сила в лице приходского попечительства, а частная инициатива духовенства и отдельных прихожан. В них было более четко определено, что «непосредственное и ответственное заведование церковно-приходскими школами, возлагается на приходских священников» (ст. 19). В их руках оказывалось и заведование школами грамоты, находящимися в приходе. Особо оговаривалось, что «лицо, учредившее церковно-приходскую школу на собственные средства, может быть утверждено епархиальным архиереем в звании попечителя сей школы» (ст. 15).
В марте 1884 года В.И. Шемякин выступил с инициативой, а обер-прокурор поддержал ее, по созданию института почетных попечителей церковно-приходских школ - «влиятельных лиц, которые бы являлись защитниками и ходатаями этих
42
школ». Живым образцом, на который ориентировались, утверждая эту должность, был С.А. Рачинский. Святейший Синод мог утверждать в ней, согласно Правилам, «лиц, обнаруживших особую ревность о распространении народного образования в духе православной Церкви... в звании почетных попечителей одного или нескольких благочиннических округов» (ст. 16). В их обязанность входило «оказание всеми возможными для них способами поддержки местному духовенству в деле церковноправославного просвещения народа». Им предоставлялось право «непосредственно ходатайствовать о нуждах вверенных их попечению школ» и перед местным епископом и перед Синодом (ст. 17). Введением этой должности закреплялось право «просвещенных мирян» участвовать в работе по церковному просвещению населения, на чем настаивал Рачинский.
Изменения коснулись и устройства системы церковных школ на местах. Руководителем церковных школ в епархиях по-прежнему оставался епархиальный архиерей. Но в новых Правилах упразднено было упоминание об окружных и епархиальных съездах духовенства, а также уездных и епархиальных съездах священников-наблюдателей и учителей, на которых бы могли решаться всевозможные вопросы, связанные с организацией обучения в церковных школах. Тем самым упразднялись представительные органы церковно-приходских школ.
В административном устройстве на смену упоминаемого в Положении «учебносовещательного комитета» при местном епископе, приходит новый орган -«Епархиальный училищный совет», при создании которого важно было не столько изменить его функции, чего почти не произошло, сколько поменять название. Это
учреждение оказывалось как бы противопоставленным аналогичному органу Министерства народного просвещения - Губернскому училищному совету. Это обстоятельство еще раз подчеркивало независимость церковных школ от учебного ведомства. Члены Епархиального училищного совета в большинстве своем назначались епископом, кроме тех, кто входил в него по должности: местный директор народных училищ и почетные попечители церковных школ. Важная роль в управлении и руководстве школами отводилась священникам-наблюдателям. Отчеты наблюдателей, рассмотренные училищным советом и утвержденные епископом, печатались в местных «Епархиальных Ведомостях», показывая состояние церковных школ в епархии.
Согласно «Правилам», главным источником финансирования церковных школ являлись «местные средства прихода». Разыскание Комиссией других, более надежных средств существования, не дал результатов. Наличие других источников «от сельских или городских обществ, приходских попечительств и братств, земских и других общественных и частных учреждений и лиц, епархиального и высшего духовного начальства, а равно и казны», оказывалось необязательным. Фактически это означало, что разыскание материальных средств, необходимых для существования школы, возлагался на руководителя прихода - священника.
Ему же принадлежала обязанность «наставления в правилах веры и преподавание Закона Божия». Оговаривалось, что «в особливых случаях, с разрешения епархиального архиерея, преподавание Закона Божия может быть предоставлено членам клира или благонадежному учителю из лиц, не принадлежащих к составу клира» (ст. 11). В этой же главе есть упоминание о диаконах, которые могут взять на себя обязанности священника. На деятельность диаконов участники совещания возлагали очень большие надежды. Предполагалось, что диаконы не только будут законоучителями, но станут преподавать и другие предметы. 43 Наличие в приходе такого бесплатного учителя позволило бы с большей легкостью открывать новые школы, так как это не требовало бы особых материальных затрат.
Но опасность нехватки квалифицированных учительских кадров осознавалась составителями Правил. Поэтому было решено сократить продолжительность обучения. Теперь, наряду с двуклассными появляется и упоминание об одноклассных церковноприходских школах, с двухлетним сроком обучения. Но при этом особо отмечалось, что «состав учебных предметов в одноклассных школах должен быть не менее определенного в Положении о начальных народных училищ 25 мая 1874 года». По окончании курса церковных школ ученики могли сдавать экзамены, успешное прохождение которых позволяло получить льготу четвертого разряда по отбыванию воинской повинности (ст. 14), что также уравнивало их с выпускниками других начальных учебных заведений.
Введение одноклассных школ с двухлетним курсом обучения воспринималось создателями Правил как уступка, вызванная недостаточно устойчивым материальным положением школы. Как отмечал в одном из писем К.П. Победоносцеву С.А. Рачинский, школы с четырехлетним курсом обучения «будут непосильны большинству приходов». Но когда эта экономическая ситуация будет разрешена, «к этому типу желательно привести все школы, существующие при Церкви», что должно, по его мнению, «составить решительный шаг вперед в системе начального образования». 44
Высшее управление церковно-приходскими школами, согласно Правилам, принадлежало непосредственно Синоду, но упоминание о роли синодального Учебного Комитета и обер-прокурора в контроле над ними, которое встречалось в Положении, было упразднено. Особо отмечалось, что Синод «в развитие настоящих правил, имеет издавать особые постановления», что лишний раз подчеркивало намерение авторов закона в скором времени расширить юридическую базу для существования церковно-
приходских школ. Сами создатели «Правил о церковно-приходских школах», давая новое название по сравнению с «Положением», хотели таким образом показать их временный характер.
Таким образом, мы видим, что «Правила» хотя и сохраняли основу, заложенную в предшествующем законопроекте, претерпели значительные изменения, которые касались в первую очередь отказа от широкого привлечения церковно-общественных сил в лице приходских попечительств и различных съездов к устройству церковных школ. Акцент делался на частную инициативу духовенства и мирян, от которых ожидали не только активного морального участия, но и значительных материальных затрат.
Наконец в мае 1884 года этот законопроект был представлен на рассмотрение членов Синода. После этого Правила о церковно-приходских школах, за подписью первенствующего члена Синода, митрополита Новгородского и Санкт-Петербургского Исидора (Никольского), и присутствовавших в Синоде архиепископов, Тверского Саввы (Тихомирова) и Ярославского Ионафана (Руднева), и обер-прокурора Синода были представлены 12 июня 1884 года на подпись императору.
Вместе с этим законопроектом царю была также представлена всеподданейшая записка, составленная К.П. Победоносцевым, призванная разъяснить основные моменты, связанные с учреждением этих школ. В ней утверждалось, что только церковная школа может «удовлетворить нуждам всего рассеянного по деревням населения в первоначальной грамотности» и стать источником для его истинного просвещения, а потому было решено «дать церковно-приходским школам правильное и твердое устройство», оформив его в представленные Правила.45 Предполагалось, что их действие будет распространено на всю Российскую империю, за исключением Рижской епархии и великого княжества Финляндского, «где начальные школы православного населения имеют особое устройство».
Вместе с Правилами и запиской обер-прокурор отправил царю письмо, в котором писал: «Если Вашему величеству благоугодно будет утвердить оные, не благоволите ли означить это на верху текста надписью: “согласен”, или “утверждается”. По введении этих правил в действие остается возбудить и одушевить, по возможности, духовенство, к ревностному участию в этом важном деле... Теперь для нравственного возбуждения местных деятелей весьма важно для них будет сознание, что на скромное это дело, совершаемое в самых отдаленных углах, обращено особливое внимание Вашего величества. Посему я считал бы великой помощью этому делу, если б Вашему величеству благоугодно было, на всеподданнейшей записке моей, выразить в нескольких словах надежду, что православное приходское духовенство в важном, лежащем на нем, деле законоучительства, окажется достойным своего высокого
46
призвания».
На следующий день 13 июня 1884 года «Правила» были утверждены, а на записке обер-прокурора император собственноручно написал: «Надеюсь, что приходское духовенство окажется достойным своего высокого призвания в этом важном деле».
В конце июня 1884 года после подписания «Правил» императором К.П. Победоносцев писал С.А. Рачинскому: «Итак, корабль спущен на воду, еще не оснащенный, еще не укомплектованный: дай Боже ему благополучного плаванья. Надлежит теперь дать надлежащие наставления и возбудить кого следует».47 Составление Правил становилось лишь началом пути дальнейшего существования и развития церковно-приходских школ. Ими была заложена основа, позволившая на протяжении последующих тридцати трех лет начальной церковной школе сыграть важную роль в просвещении подрастающего поколения.
1 РГИА Ф. 797. Оп. 51. 2 отд. 3 стол. 1881 год. Д. 92б. Л. 7.
2 Там же. Л. 26.
3Там же. Л. 5 об
4 ГАРФ Ф. 1099. Оп. 1. Д. 853. Л. 7.
5 Там же. Л. 12.
6 Там же. Л. 12об-13.
7 ОРРНБ Ф. 631, Оп. 1, Д.21. Л. 167 (Письмо от 18 декабря 1881)
8 Там же. Л. 119-120об. (Письмо от 12 октября 1881)
9 Там же. Л. 119 (Письмо от 12 октября 1881)
10 РГИА Ф. 1263. Оп. 1, ст. 17, год 1882. Д. 4228. Л. 208об-209.
11 Там же. Л. 202об.
12 ГАРФ Ф. 1099. Оп. 1. Д. 2414. Л. 21об. (Письмо от 1 августа 1882)
13 ОРРНБ Ф. 631. Оп. 1. Д. 23. Л. 9об.
14 РГИА Ф. 803. Оп. 12. Д. 1. Л. 53об.
15 ГАРФ Ф. 1099 . Оп. 1. Д. 2414. Л. 21об. (Письмо от 1 августа 1882).
16 В 1882 году Победоносцев обращается к Шемякину за решением крайне важной задачи: «дать юридическое обоснование церковно-приходским школам, не выходя за рамки существующего Положения о начальных училищах». Сама постановка вопроса подобным образом весьма показательна для обер-прокурора: нежелание ломать сложившиеся учреждения, отчетливо понимая при этом необходимость их преобразования.
17 ОРРНБ Ф. 631. Оп. 1, Д.23. Л. 39об. (Письмо от 6 сентября 1882)
18 ГАРФ Ф. 1099. Оп. 1. Д. 2414. Л. 22. (Письмо от 1 августа 1882)
19 ОРРНБ Ф. 631. Оп. 1, Д.23. Л. 78. (Письмо от 4 октября 1882)
20 Миропольский С.И. Школа и государство. Обязательность обучения в России (исторический этюд). Спб., 1876
21 ОРРНБ Ф. 631. Оп. 1, Д.23. Л. 77об. (Письмо от 4 октября 1882)
22 РГИА Ф. 797. Оп. 51 (1881). 2 отд. 3 стол. 1881 год. Д. 92-б. Л. 111об и (Опред. Синода от 7/25 сентября 1882); Церковная школа № 1. 1885. С. 24.
23 Там же. Ф. 803. Оп 12.Д. 1. Л. 27.
24 ОРРНБ Ф. 631. Оп. 1, Д.23. Л. 40-об. (Письмо от сентября 1882).
25 ГАРФ Ф. 1099 Оп. 1. Д. 2490. Л. 63. (Письмо от 13 сентября).
26 К сожалению, не удалось обнаружить протоколы большинства заседаний (кроме второго), поэтому восстановить происходившее на них возможно лишь по косвенным источникам.
27 РГИА Ф. 803. Оп. 1. Д. 2508. Л. 71об.
28 Зайончковский П.А. Российское самодержавие в конце XIX столетия. (Политическая реакция 80-х -начала 90-х годов) М., 1970. С. 364-365
29 РГИА Ф. 803. Оп. 1. Д. 2508. Л. 71.
30 Там же. Оп. 12. Д. 1. Л. 30-об.
31 Об этом он предупреждал Филиппова еще до начала работы Комиссии: “Дело надобно нам вести весьма осторожно и наибольшая осторожность потребна, думается мне, в сторону м-ва Нар. Просвещ. На волю Ив. Давыдовича “не положу моих надежд” хотя и уверен в добром его настроении. Вспомним, что за спиной его стоит великая канцелярская сила, и при его нерешительности может (иметь) над ним господственное действие”. ГАРФ Ф. 1099 . Оп. 1. Д. 2414. Л. 86об-87. (Письмо от 5 октября 1882).
32 ГАРФ Ф. 1099. Оп. 1. Д. 806. Л. 1-8. (Проект положения о ЦПШ, составленный С. Миропольским).
33 ОРРНБ Ф. 631. Оп. 1, Д.23. Л. 181. (Письмо от 12 декабря 1882).
34 Школами грамотности (грамоты) назывались деревенские школы, создаваемые местным населением, из потребности дать детям самое элементарное образование. Учителем в них был кто-нибудь из грамотных односельчан, а предметами обучения чтение и письмо, реже - счет.
35 Проект положения о церковно-приходских школах и объяснительная к нему записка. Спб., 1883. С. 33.
36 ОРРГБ Ф. 230. К. 4411. Д. 4. Л. 3. (письмо 10 февраля 1883 года).
37 Проект положения о церковно-приходских школах и объяснительная к нему записка. Спб., 1883. С. 35.
38 ОРРГБ Ф. 230. Картон 4411. Д. 1. Л. 31 (письмо 9 июня 1880).
39 ОРРНБ Ф. 631. Оп. 1. Д. 25. Л. 4. (Письмо от 6 мая 1883).
40 ОРРНБ Ф. 631. Оп. 1, Д.25. Л. 48. (Письмо от 5 июня 1883).
41 РГИА Ф. 1604. Оп. 1. Д. 515. Л. 8.
42 ОРРНБ Ф. 631. Оп. 1, Д.27. Л. 94. (Письмо от 6 марта 1884)
43 По всей видимости, инициатором такого нового отношения к дьяконскому служению был С.А. Рачинский, который писал Победоносцеву: «Дьяконам должно быть вменено в обязанность учить в
школах без дополнительного вознаграждения, они должны быть избираемы из лиц, к тому способных». ОРРГБ Ф. 2З0. П. 4412. Д. 1. Л.31об. (письмо Рачинского от 6 мая 1884 года)
44 Там же. Л. 31.
45 РГИА Ф. 797. Оп. 34 2 отд., З ст. Д. 167. Л. 1-5.
46 Победоносцев и его корреспонденты. Письма и записки. М.- Пг., 192З. Т. 1, плт. 2. С. 432.
47 ОРРНБ Ф. 6З1. Оп. 1, Д.28. Л. 41. (Письмо от 29 июня 1884).
