CC BY
25
мер, мы не придаем должного внимания такой проблеме, как толкование понятия джихада и путей его осуществления в современных условиях. А ведь на эту тему ученые исламских государств уже дали свои оценки, которые могут непосредственно коснуться Киргизстана, его безопасности в связи с обострением ситуации вокруг Ирана. Иными словами, Киргизстан и исламские страны могут и должны сотрудничать в идейном разоружении тех, кто использует постулаты ислама вопреки его истинным ценностям. Государство в лице «Агентства по делам религий» сегодня занимается проблемами, больше связанными с деятельностью самих религиозных объединений. У него нет видения будущего ислама и возможных шагов государства по использованию религиозного ресурса для борьбы с религиозным экстремизмом, для укрепления основ государства.
Сегодня, как сказали бы в советские времена, идеологическое сражение с террористами проиграно мировым сообществом. Идеологи исламского экстремизма выигрывают вчистую идейное сражение с умеренными взвешенными силами. Конечно, исполнителями терактов могут быть малограмотные и необразованные люди, но их лидеры, идеологи и в вопросах ислама подкованы хорошо. Например, причиной успешного распространения взглядов «Хизб ут-Тахрир» в Киргизстане стало то, что активисты этой партии оказались более грамотными, скажем так, «политически» более подкованными, по сравнению с чиновниками или членами Духовного управления мусульман Киргизстана. Уход от полемики с религиозными оппонентами дает противникам властей и умеренного ислама серьезные аргументы в их пользу, повышая их авторитет в глазах обывателей и рядовых мусульман. А так называемый исламский экстремизм, прежде всего, идейный, и бороться с ним необходимо в первую очередь словом.
«Мир и согласие», М., 2008 г., № 2, с. 18-26.
Игорь Проклов,
востоковед
СОВРЕМЕННЫЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС В ТУРКМЕНИСТАНЕ
Неожиданная смерть в конце декабря 2006 г. президента страны Сапармурата Ниязова, который бессменно находился у руля
власти свыше 20 лет, привела в движение политический процесс, который, казалось, застыл с наступлением в Туркменистане «золотого века». Безусловно, кончина С. Ниязова стала для многих турк-менистанцев, проживающих как в стране, так и за ее пределами, предвестием грядущих позитивных перемен, ибо только смерть диктатора могла положить конец неограниченной власти Туркмен-баши. Еще при его жизни все эксперты и политологи были едины в одном: пока С. Ниязов жив, Туркменистану (в отличие от соседей по СНГ) не грозили «цветные революции». Но революции не случилось и после смерти первого президента страны.
Тем временем из Туркменистана приходят позитивные новости. В страну барханов и верблюдов возвращаются опера и цирк, власти вспомнили про столь любимый Международный праздник 8 марта, День Победы (9 мая) опять стал красным днем календаря, отменен как национальный праздник день рождения президента С. Ниязова (19 февраля). Все это, разумеется, инициировал новый президент республики Гурбангулы Бердымухаммедов, в феврале 2008 г. отметивший первую годовщину своего избрания на пост главы государства. За это время отмечен ряд добрых изменений, жители страны единодушны в том, что стало легче дышать, стало меньше ограничений, предоставлено больше свобод. Многие наблюдатели и эксперты заговорили об «оттепели», наступившей после жесткого авторитарного правления С. Ниязова. Не удивительно, что в этой связи напрашиваются исторические параллели с советским прошлым времен Никиты Хрущёва. Так, приметой стала десакрализация образа покойного Сердара, отменена ежедневная клятва президенту, ее теперь будут произносить лишь на официальных мероприятиях, уходит в прошлое обязательное изучение морального кодекса туркмен «Рухнамы». Однако насколько последовательным и продолжительным окажется «ветер перемен», в каком направлении будет развиваться политический процесс?
Еще при жизни С. Ниязова политологи и простые жители страны думали, что же будет со страной в случае его смерти. Сосредоточив все полноту власти в своих руках, полностью «зачистив» политическую арену не только от оппозиционеров, но и от потенциальных конкурентов, он, как и Сталин, мало заботился о преемнике и о том, что будет после его ухода. Вопреки непрекращающемся потоку «пожеланий долгих лет» и здравиц в честь Великого Сердара, а также щедро оплаченной заботе, демонстрируемой лучшими западными врачами-кардиологами, неожиданно
остановившееся сердце Сердара поставило точку в жестоком и трагичном периоде туркменской истории, который придворные историки называют «Эпохой "золотого века" - эпохой Туркменбаши». В случае концентрации власти в одних руках внезапная смерть главы государства всегда чревата (особенно на Востоке) серьезной разбалансировкой политической системы и усилением различных рисков. Хорошо известно, что в туркменском обществе, несмотря на его видимую стабильность, есть множество клановых, региональных, межплеменных противоречий и разногласий. Однако на момент смерти С. Ниязова политическая арена была зачищена настолько, что трудно было представить кого-то в качестве потенциального претендента на власть. Покойный вождь не приближал к себе даже своего сына, не доверял ему и не рассматривал его в качестве потенциального политического преемника. Мы не скоро узнаем, почему и как выбор пал именно на Г. Бердымухаммедова, но его действия как исполняющего обязанности, а затем и в качестве главы государства обеспечили сохранение спокойствия и исключили эксцессы. Уже в первые дни после смерти С. Ниязова Г. Бердымухаммедов, возглавивший комиссию по организации похорон, завоевал симпатии жителей страны тем, как был проведен ритуал, на который, чтобы отдать последний знак уважения покойному, в Ашхабад прибыли первые лица многих стран. При этом активная позиция преемника, а порой его действия на опережение уже в первые месяцы показали, что Г. Бердымухаммедов, как и его предшественник, обладает тактическими способностями, необходимыми в политической игре. Выстроенная под харизматичного лидера политическая система содержала в себе много ловушек, которые, как показали дальнейшие события, новый глава государства смог искусно обойти.
Первым барьером стала Конституция Туркменистана. В ней все же прописана процедура перехода власти в случае, «если Президент по тем или иным причинам не может исполнять свои обязанности», а именно: полномочия должен получить председатель Меджлиса. При этом «лицо, исполняющее обязанности Президента, не может баллотироваться на пост Президента». И в данном случае Г. Бердымухаммедов оказался способным учеником своего предшественника, который «не заморачивался» такими «конституционными мелочами», а при необходимости быстро и под всеобщее одобрение переписывал Основной закон под себя. При помощи оперативно сфабрикованного уголовного дела руководителя
Меджлиса нейтрализовали и отстранили от дальнейшего процесса. Неожиданно главным органом страны стал Совет безопасности. Таким образом, фактически были урезаны полномочия Народного совета (Халк Маслахаты), который по замыслу С. Ниязова являлся одновременно исполнительным, законодательным и совещательным органом в сконструированной им системе власти, призванной легитимизировать им же единолично принимаемые решения. И эту ловушку Г. Бердымухаммедов обошел, отложив вопрос о выборах председателя Народного совета до следующего созыва. Оставаясь верным сложившейся при Туркменбаши традиции, новый президент начинает концентрировать в своих руках всю полноту власти, уверенно проводит президентские выборы.
Однако, в отличие от аналогичной кампании С. Ниязова, эти выборы были альтернативными. Конечно, те, кто знаком с ситуацией в регионе, знают, что это скорее были выборы «без выбора», но все же, по сравнению с недавним прошлым, их можно считать определенным прогрессом. Вместо всеобщего одобрения одной кандидатуры, как это было при С. Ниязове, в стране проходили встречи с кандидатами, газеты печатали их портреты и программы, что заметно контрастировало с недавним прошлым. Все это свидетельствовало, что главный претендент и его сподвижники были абсолютно уверены в своей победе. Конечно, столь стремительное продвижение Г. Бердымухаммедова было бы немыслимо без поддержки (вольной или невольной) со стороны службы охраны президента, возглавляемой на тот момент влиятельным генералом Ак-мурадом Реджеповым. Но, как предполагали многие наблюдатели, Г. Бердымухаммедов не стал пешкой в руках всесильных спецслужб и уверенно брал барьер за барьером. Выборы председателя Халк Маслахаты состоялись 30 марта 2007 г. В случае утверждения Г. Бердымухаммедова в этой должности действующий президент окончательно узаконивал свои позиции общенационального лидера. Но если бы на эту должность избрали другого человека, особенно представителя военизированных министерств, то ситуация могла измениться. От того, насколько близким этот человек был бы к действующему президенту и насколько, по имеющимся у него административным ресурсам, оказался бы «равносильным» ему, зависела вся дальнейшая схема власти. По сути, эти выборы стали «водоразделом» между новым президентом, который наряду с заверениями в верности курсу покойного Туркменбаши дал понять, что готов к относительной либерализации режима, и консерватив-
ным крылом ниязовской гвардии. Как показали дальнейшие события, Г. Бердымухаммедов уверенно взял и этот барьер. Хотя XX съезд Халк Маслахаты не оправдал надежды многих на то, что он пройдет как своего рода «XX съезд КПСС», на котором развенчают культ личности Ниязова, уже через две недели мир узнал об аресте и осуждении на длительные сроки тюремного заключения А. Реджепова и его ближайших соратников. Арест А. Реджепова стал началом широкомасштабной кампании, в ходе которой своих постов лишились многие чиновники, получившие высокие должности при С. Ниязове. С другой стороны, именно А. Реджепова называли главным гарантом сохранения политики первого президента республики. Теперь Г. Бердымухаммедов мог беспрепятственно проводить свой политический курс. Спокойствие и хладнокровие, проявленные бывшим врачом на пути к абсолютной власти, свидетельствуют, что Г. Бердымухаммедов пришел всерьез и надолго.
В связи с этим следует остановиться на преемственности курса нового президента относительно «богатого» наследия С. Ниязова. Прошедший школу советской политической системы (вкупе с восточными традициями коварства и авторитаризма), он из послушного и раболепного ставленника Москвы превратился в политического монстра постсоветской эпохи. Используя богатый арсенал изощренных методов подковерной политической борьбы, С. Ниязов быстро превзошел своих учителей по советскому прошлому. Смыслом всей политической жизни С. Ниязова стало одно - власть, как можно больше власти. Хотя порой многие его начинания принимали абсурдные формы, что для непосвященных сторонних наблюдателей служило лишь поводом для многочисленных шуток, в стране мало кто решался открыто возражать самодурству и тирании Туркменбаши, предпочитая влиться в общий хор восхвалений Сердара с вполне вероятным последующим «закланием». То, что Г. Бердымухаммедов провел при С. Ниязове в верхах туркменской власти десять лет (в 1997 г. его назначили министром здравоохранения), сумев удержаться в условиях периодических жестких кадровых чисток, говорит об особом отношении к нему тогдашнего президента. Для чиновника высшего ранга в Туркменистане десять лет считается колоссальным сроком. Можно предположить, что Г. Бердымухаммедов устраивал Ниязова и как государственный чиновник, и как человек, которому можно доверять, так как он не проявлял властных амбиций. Ведь С. Ниязов был очень подозрительным (особенно в последние годы жизни) и
боялся покушения именно со стороны высокопоставленных чиновников, которым было за что ненавидеть его. Можно предположить, что благодаря исключительному чутью врача и определенному политическому таланту Г. Бердымухаммедов убедил своего шефа в абсолютной лояльности и послушности, что, в свою очередь, дало повод главе спецслужб сделать ставку на него как на послушного и управляемого президента.
Закрепившись на вершине власти, Г. Бердымухаммедов, конечно, будет вынужден какое-то время выстраивать свой курс, прежде всего его идеологическую составляющую, с учетом политического наследия своего предшественника. Однако культ личности до сих пор не развенчан, да и вряд ли это произойдет в ближайшее время. Здесь показателен опыт хрущёвской «оттепели» и горбачёвской перестройки, когда резкое развенчание «идолов эпохи» имело катастрофические последствия для их инициаторов. При всех отрицательных чертах своего предшественника, о которых Г. Бердымухаммедов знает не понаслышке, он не спешит предавать забвению образ «отца всех туркмен». Да, с телеэкранов исчезли золотые профили Туркменбаши, на улицах стало меньше его портретов, день рождения С. Ниязова уже не отмечается как национальный праздник, скоро появятся новые денежные купюры без его портрета, а главный атрибут ниязовской эпохи - культурно-нравственный кодекс нации «Рухнама» - медленно перемещается со столов руководителей в книжные шкафы. Все это предсказуемо, нормально и естественно. Можно предположить, что со временем «бессмертный» лик Туркменбаши будет сведен к образу «доброго дедушки» и еще долго послужит в качестве особой исторической и архитектурной достопримечательности, а некогда безграничный культ С. Ниязова трансформируется в вялотекущий культ (типа культа Ататюрка в Турции). Кроме того, в случае необходимости новые лидеры всегда смогут сослаться на великие заветы основателя первого туркменского государства.
Настораживает другая тенденция. Если после своего избрания Г. Бердымухаммедов отреагировал на выступление первого секретаря политсовета Демпартии Туркменистана Онжука Мусае-ва, изобилующее обращениями «великий президент», замечанием, что он еще не достоин эпитета «великий» и ему предстоит многое сделать, чтобы заслужить такую честь, то уже через несколько месяцев с момента инаугурации портреты Г. Бердымухаммедова все чаще появляются в газетах и журналах, его высказывания звучат в
телевизионных программах, появились монеты с его изображениями, а книги нового президента настоятельно рекомендуют для прочтения. Преодолев потенциальные барьеры на пути к абсолютной власти, Г. Бердымухаммедов оказался перед самой большой и опасной ловушкой - системой управления экономикой и методами реализации принимаемых решений. Если судить по его первым шагам на посту президента, то он вряд ли откажется от созданного в этой сфере С. Ниязовым. Во-первых любые ее трансформации способны негативно сказаться на стабильности и общественно-политической ситуации; во-вторых, зачем придумывать что-то новое и делиться даже толикой власти. Намного проще обновить, слегка перекрасить фасад, добавив в него «демократические оттенки». Но, с другой стороны, скроенная под харизматичного лидера явно нефункциональная модель режима в условиях системного кризиса экономики, образования и социальной политики, основанная на постоянной силовой ротации руководителей высшего и среднего звена, не способна функционировать достаточно долго.
Объявленные и инициированные новым президентом реформы также вполне естественны и предсказуемы. Стагнация туркменского общества с середины 1990-х годов, затем его постепенная деградация к концу XX - началу XXI в. не могли не привести к переменам если не радикальным, то хотя бы косметическим. При этом, по нашему мнению, молодой и энергичный Г. Бердыму-хаммедов не заинтересован в сохранении прежнего малопривлекательного имиджа страны, руководимой диктатором-самодуром. Однако и поворот на 180о может спровоцировать в стране неконтролируемые процессы. Из состояния, в которое пришли промышленность, сельское хозяйство, образование, здравоохранение, культура, наука, трудно выйти даже при самом грамотном и профессиональном правительстве. При серьезном дефиците кадров управленцев, повсеместно процветающей коррупции новое руководство может столкнуться с тем, что даже самые правильные решения некому будет претворять в жизнь. Поэтому, осознавая всю серьезность проблемы, новый президент в первую очередь начал реформировать системы образования и здравоохранения, наиболее пострадавшие при Ниязове. В соответствии с его предвыборными обещаниями восстановлено десятилетнее обучение в школах, за счет сокращения отведенного на «Рухнаму» времени увеличилось количество часов на основные предметы: физику, математику, иностранный язык. Теперь туркменские выпускники смогут получить
признаваемые как в России, так и в других странах содружества аттестаты зрелости. До общепринятого восстановлена и продолжительность обучения в вузах, в два раза увеличилось число туркме-нистанцев, направленных за государственный счет на учебу в зарубежные вузы. Ряд высших учебных заведений России выразил готовность открыть свои филиалы в стране. Кроме того, в июне 2007 г. Г. Бердымухаммедов подписал указ о восстановлении Академии наук, ликвидированной С. Ниязовым уже в начале его президентства. Последовательность реформ в сфере образования свидетельствует, что новый руководитель страны четко осознает, что ее будущее напрямую зависит от того, как подрастающее поколение адаптируется к реалиям современного мира.
Однако проводимые реформы носят не системный характер, а более похожи на действия «пожарной команды». Политика в области образования, да и вся социальная политика, проводимая Ния-зовым, ее деградация и «рухнамизация», изолированность большей части населения от мирового и культурного пространства уже приносят свои плоды. И если этот процесс не остановить, то в ближайшее время в республике просто не останется не только управленцев, врачей, учителей, но и квалифицированных технических специалистов. Будучи по профессии врачом, Г. Бердымухаммедов отменил «новаторства» своего предшественника, в свое время закрывшего больницы и поликлиники в районах и сельской местности, решив, что всех граждан необходимо лечить в столичных клиниках. Вернув лечебные учреждения в поселки и аулы, власти сразу же столкнулись с резким дефицитом кадров. Кроме того, Г. Бердымухаммедов вернул отобранные пенсии и социальные пособия. Так, по разным оценкам, от 100 до 300 тыс. пожилых людей при С. Ниязове либо вообще перестали получать пенсии, либо получали их в значительно меньшем размере. С 1 июля в Туркменистане вступил в силу Кодекс о социальном обеспечении, инициированный новым президентом и принятый через месяц после его инаугурации, гарантирующий пенсии по старости всем гражданам страны. Кроме того, президент сохранил государственные субсидии на газ, воду, электроэнергию, соль и муку, а в скором времени граждане смогут получать бесплатно определенное количество бензина.
Для преодоления последствий правового беспредела эпохи С. Ниязова новая власть должна действовать очень осторожно. Второй головной болью для Г. Бердымухаммедова может стать те-
ма прав человека. Ранее Туркменистан жестко критиковали все правозащитные организации за нарушения в этой сфере и наличие политических заключенных. В связи с этим на состоявшейся 24 сентября 2007 г. встрече со студентами и преподавателями Колумбийского университета США в Нью-Йорке Г. Бердымухам-медов явно дал понять, что пока вообще не хочет затрагивать эту болезненную для многих тему. В частности, он отметил: «Я молодой президент и в основном занимаюсь развитием экономики страны». Сразу после прихода к власти Г. Бердымухаммедов вернул из заключения и ссылок ряд близких ему по прежней работе правительственных чиновников, обвиненных С. Ниязовым за провалы и недостатки в их деятельности. Согласно подписанному новым президентом указу, в канун Ночи Всепрощения амнистировали десять тыс. заключенных, осужденных главным образом по уголовным делам. И хотя эта акция была занесена в реформаторский актив нового главы государства, по сути, она стала продолжением традиции массовых амнистий, практикуемых С. Ниязовым. Однако его преемник предложил впредь проводить амнистию поэтапно, в течение всего года, с учетом рекомендаций недавно созданной на постоянной основе Государственной комиссии по рассмотрению обращений граждан по вопросам работы правоохранительных органов. Как отмечается в указе, «Комиссия создана в целях дальнейшего развития демократических основ в государственной и общественной деятельности Туркменистана, обеспечения защиты прав и свобод личности, провозглашенных в Конституции Туркменистана, а также совершенствования порядка рассмотрения обращений граждан по вопросам деятельности правоохранительных органов». Представляется, что, создавая этот орган, Г. Бердымухаммедов преследовал несколько целей: во-первых, работа Комиссии должна продемонстрировать демократические устремления новой власти; во-вторых, создать дополнительный рычаг для контроля над деятельностью правоохранительных органов; в-третьих, в случае необходимости помочь перевести «стрелки» за репрессии, проводимые при С. Ниязове, на уже бывших руководителей МВД и СНБ. До того отдельным указом Г. Бердымухаммедов помиловал всего 14 политзаключенных, проходивших по делу о покушении на Ния-зова в ноябре 2002 г. Освобождены лишь те, кто имел косвенное отношение к этому процессу, в том числе бывший муфтий страны Насруллах ибн Ибадуллах. Естественно, эту акцию преподнесли мировой общественности как важный шаг на пути демократизации
существующего режима. Однако сотни других остаются за решеткой. По-прежнему нет сведений о судьбе экс-министра иностранных дел Бориса Шихмурадова. Все это подталкивает к мысли, что новый руководитель страны не намерен коренным образом реформировать систему власти. Ведь оказавшись на свободе, эти люди смогут составить реальную конкуренцию обновленному, но по сути прежнему режиму. Возможно, новая власть, чтобы не портить свой демократичный имидж, постарается договориться с политическими узниками об их освобождении в обмен на лояльность нынешнему режиму. Не исключено, что со временем подобную сделку предложат и находящимся за рубежом представителям оппозиции. Известно, что ее лидеры, ныне проживающие в эмиграции, так и не смогли консолидироваться и заявить о своих претензиях с единых позиций. Не следует забывать, что многие оппозиционеры, в том числе Б. Шихмурадов, в свое время были самыми профессиональными чиновниками высшего ранга и в не последнюю очередь из-за страха попасть в список репрессированных покинули страну. Теперь, когда нет С. Ниязова, не отличающиеся особой идейностью оппозиционеры смогут договориться с новой властью и вернуться в Туркменистан, даже вновь прийтись «ко двору», чтобы в какой-то мере решить проблему дефицита кадров.
В отношении перспектив демократизации и «оттепели» примечательной стала встреча президента с представителями интеллигенции страны, в ходе которой Г. Бердымухаммедов критиковал республиканскую прессу. По его мнению, она недостаточно «отражает ту стабильность, что царит во всех областях государственной и общественной жизни, в том числе в работе органов государственной власти и управления». Как сообщали иностранные информационные агентства, президент критиковал журналистов за отсутствие профессионализма, за то, что, несмотря на «присутствие в туркменских словарях запаса в 80 тыс. слов», на радио и ТВ используются «одни и те же 200 слов». Напомним, что при С. Ниязове Туркменистан превратился в крайне закрытое общество, где по всем официальным каналам насильно «скармливали» пропаганду Туркменбаши и восхваляли его гений. Все ресурсы местных СМИ были направлены на прославление дорогостоящих проектов, а также режима и его лидера. Одновременно выдавливали «иностранное» культурное влияние, привнесенное советским режимом и включавшее в себя литературу, оперу и балет. Их место должны были занять превозносимые как источник мудрости и эти-
ки философские размышления С. Ниязова в виде книги «Рухнама». Этот шедевр, переведенный на многие языки мира, стал обязательным для изучения в детских дошкольных учреждениях, школах, вузах, а знание этой книги стало непременным условием для прохождения госслужащими ежегодной аттестации. Естественно, что в таких условиях журналистам страны трудно перестроиться и отказаться от выработанных за многие годы стереотипов мышления «как бы чего не вышло». В то время как Г. Бердымухаммедов требует от прессы неординарных подходов, самоцензура журналистов и редакторов оказывается сильнее, в связи с чем они не спешат на свой страх и риск вводить новации. При подготовке материалов им приходится проявлять осторожность и осмотрительность, чтобы не потерять работу или даже подвергнуться аресту за антиправительственную деятельность. В атмосфере, когда все достижения приписывают гению одного человека, а лидер нации постоянно заявляет о свой ответственности за все происходящее в стране, даже любой намек на критику можно истолковать как посягательство на основы строя. Поэтому пока власть не перейдет от слов о «заботе о человеке» к их реальному наполнению, туркменские СМИ будут использовать 200 слов. И хотя частично отменены ограничения на свободу перемещений по стране, разрешена подписка на некоторые иностранные издания и высказано много критических слов в адрес отечественных СМИ, что, как может показаться, свидетельствует о серьезности намерений нового президента добиться определенных изменений в работе прессы республики; говорить о каких-либо значительных подвижках в этой сфере не приходится. К тому же президент не предпринял реальных мер по ослаблению контроля над деятельностью СМИ. Он, как и раньше, непосредственно назначает главных редакторов газет страны. Более того, все подготовленные материалы продолжают подвергать цензуре со стороны специальных правительственных комиссий по защите государственной тайны. Тем не менее приходят сообщения, что президент распорядился выделить значительные средства на модернизацию технической базы телерадиовещательной службы, в том числе издал постановление о строительстве телевизионной башни высотой 211 м в предгорьях Копетдага (в пригороде Ашхабада). Конечно, с увеличением валютных поступлений в связи с ростом цен на экспортируемые энергоресурсы выделить деньги гораздо проще, чем наполнять интересным содержанием теле- и радиопередачи в то время когда люди по-прежнему боятся сказать лишнее слово. По-
этому реальные изменения в работе СМИ возможны лишь после реальной либерализации общественной жизни (пусть и дозированной) и ослабления контроля со стороны служб безопасности. Однако можно предположить, что такая либерализация со временем войдет в противоречие с основами единоличной власти президента. Не исключено, что и власть, в свою очередь, готова предложить журналистам «новую реальность».
Сложившаяся ситуация поставила руководящую элиту страны перед рядом вопросов о выборе пути создания действительно жизнеспособного туркменского государства. На встрече с интеллигенцией Г. Бердымухаммедов впервые озвучил некоторые тезисы о взятом им курсе на построение светского правового государства с развитой рыночной экономикой. «Что касается меня, - сказал он, - то своей главной задачей я считаю защиту прав и свобод человека, обеспечение равенства и исполнение законов всеми гражданами страны, построение высокоразвитого общества». Кроме того, президент говорил о «сильном демократическом государстве, способном служить людям». Таким образом, на смену бессмертным заветам Туркменбаши об особом туркменском пути новый лидер предложил иную идеологию под названием «Государство для человека», созвучную общечеловеческим ценностям. По его словам, основной целью этой идеологии должны стать духовное обновление туркменского общества, формирование нового национального сознания, основанного на «всенародном творческом подъеме», и подготовка поколения молодых людей новой формации. По словам Бердымухаммедова, доктрина должна содействовать и построению светского правового государства с рыночной экономикой. Многие эксперты интерпретировали эти слова Г. Бердымухаммедова как кардинальный отход от прежней эксцентричной идеологии «Рухнамы» и культа личности, которые пропагандировали при С. Ниязове. На мой взгляд, это не совсем так. Возможно, будучи человеком несколько иной генерации, новый президент страны осознает абсурдность суррогата туркменской духовности в виде написанной С. Ниязовым книги «Рухнама». Вынужденный пока поддерживать иллюзию преемственности, Г. Бердымухаммедов, скорее, ищет свой идеологический плацдарм. Думается, что окончательное забвение «Рухнамы» - вопрос времени. Г. Бердымухаммедову нет смысла опираться в становлении собственной идеологии, а в дальнейшем, возможно, и культа своей личности на чужую книгу. Вероятно, «Рухнаму» заменит другое
произведение, написанное нынешним президентом или его придворными. При этом в ходе своего выступления президент призывал деятелей культуры стать проводниками новой идеологии, упустив из виду, что благодаря титаническим усилиям С. Ниязова серьезная туркменская культура уже перестала существовать. А открытие цирка и оперы здесь не помогут. Те же, кто должен эту культуру создавать и поддерживать, давно уже либо покинули страну, либо сменили сферу деятельности.
Кстати, СМИ республики сразу подхватили тему «новой идеологической доктрины», объявив о начале «эпохи Возрождения». На смену заветам Туркменбаши пришли статьи и репортажи о «новаторских» достижениях нового президента. Однако если внимательно изучить новую доктрину, то ничего нового, тем более новаторского, мы в ней не обнаружим. Политики всех стран мира ратуют за демократию и права человека, за улучшение благосостояния народа, развитие образования, культуры, экономики, за мир и дружбу между народами. Все эти слова, правда, может, в ином порядке, мы найдем в выступлениях С. Ниязова. Однако приходится констатировать, что мы имеем дело лишь со сменой политических декораций. На смену сказке о «золотом веке» нынешняя элита предлагает населению новое фэнтези под названием «эпоха Возрождения». Если же оценивать конкретную возрожденческую деятельность Г. Бердымухаммедова с более широких исторических позиций, то его заслуга заключается в том, что он лишь вернул народу беззастенчиво отнятое у него в «золотом веке» и повернул ситуацию в обществе от абсурда и фантасмагории к исходной точке. Таким образом, можно сделать вывод, что озвученный новым президентом страны идеологический курс лишен конкретного наполнения. Кстати, разрекламированный в ходе предвыборной кампании доступ к Интернету для многих по-прежнему остается непозволительной роскошью, а столь популярные спутниковые «тарелки», при помощи которых население заполняет созданный властями информационный вакуум, должны заменить контролируемые системы кабельного телевидения. Правозащитники говорят, что призыв президента к идеологическому обновлению будет восприниматься более серьезно, когда он сделает конкретные шаги по введению демократических свобод. Новая идеология должна базироваться на создании демократических институтов, если, конечно, президент действительно жаждет обновления общества по провозглашенному им принципу «Государство для человека». Од-
нако вряд ли он пойдет на столь экзотические для постсоветской Центральной Азии меры, как отказ от тотального контроля над обществом, предоставление истинной свободы людям, разрешение деятельности независимых СМИ и НПО. Скорее следует опасаться возникновения нового культа, поскольку провозглашенная идеологическая доктрина уже начинает восхвалять Г. Бердымухаммедова и его «эпоху Великого Возрождения». И не факт, что на смену «Рухнама-1» не придет «Рухнама-2», созданная Туркменбаши-2. При этом некоторые действия властей вполне укладываются в прежнее русло, во многом сохраняется стиль руководства, новый президент также публично унижает и увольняет министров. Конечно, страна, жившая при Туркменбаши в изоляции, стала более открытой. За год новый президент посетил десятки стран, заметно активизировал политические связи с Россией, Китаем, США и государствами Западной Европы, нормализовал контакты с ближайшими соседями, возобновил диалог с Азербайджаном по спорным месторождениям на Каспии. Это позволило многим заговорить о демократизации Туркменистана. Однако речь идет, скорее, о сохранении достаточно жесткой авторитарной системы в несколько смягченном и модернизированном виде (без самых эксцентричных проявлений). И нет уверенности, что политическая система, основанная, как и прежде, на неограниченной власти одного человека, даже внешне скромного и интеллигентного, в будущем не скатится к новым рецидивам деспотии Хватит ли Г. Бердымухаммедову мудрости, умеренности и интеллигентности, чтобы не стать Туркменбаши-2? В случае отказа от действительно кардинальных политических и социальных реформ все усилия официального Ашхабада будут направлены на создание имитационной модели политического процесса, а в экономике и социальной сфере власть ограничится решением оперативно-конъюнктурных задач. Необходимо принципиально изменить саму систему управления, наделить нижние уровни власти большей свободой действий и ответственностью, отказаться от порочной практики сращивания всех ветвей власти и концентрации всей ее полноты в руках одного человека. Одними призывами к построению рыночной экономики нельзя решить насущные проблемы. Власти должны быть готовыми к тому, что здоровая конкуренция, развитие предпринимательства и проявление населением гражданских инициатив неминуемо потребуют изменить подход к деятельности государственных органов и отказаться от ниязовских «наработок». Но сможет ли здравомыслие
преодолеть пьянящий вкус безграничной власти, покажет ближайшее будущее.
«Центральная Азия и Кавказ», Лулео (Швеция), 2008 г., № 2, с. 172-180.
Фаррух Умаров,
политолог
ТАДЖИКИСТАН: СОТРУДНИЧЕСТВО С ВЕДУЩИМИ МЕЖДУНАРОДНЫМИ ИСЛАМСКИМИ ОРГАНИЗАЦИЯМИ
В настоящее время в мире существуют несколько десятков легальных и нелегальных международных исламских организаций, различных по своей структуре, целям, уровню представительства, сферам и формам деятельности. Таджикистан является членом более 20 международных организаций, в том числе региональных, тесно сотрудничая с такими легальными авторитетными исламскими структурами, как Организация Исламская конференция (ОИК); Исламский банк развития (ИБР); Исламская организация по вопросам культуры, науки и воспитания (ИСЕСКО); Имамат ис-маилитов - Организация Ага Хана по развитию; Организация экономического сотрудничества (ЭКО). Кроме того, в РТ функционирует международная нелегальная исламская организация «Хизб ут-Тахрир-ал-Ислами» - Партия исламского освобождения (ХТИ).
Следует отметить, что ученые и аналитики до сих пор не раскрыли отношения международных исламских организаций с Таджикистаном, их роль в сфере социально-экономического развития страны, в урегулировании конфликтов, обеспечении безопасности или создании дестабилизационной ситуации. За пределами исследований остались и проблемы их политической деятельности.
1. Цели Организации Исламская конференция со дня ее создания отражают новые реалии, возникающие в исламском мире и международном сообществе в целом. Эти цели включают многоплановое сотрудничество между мусульманскими государствами на основе религиозной солидарности для решения важнейших проблем, в том числе обеспечения национальной безопасности этих стран. История создания ОИК больше отражает процесс нахождения механизмов предотвращения религиозного экстремизма, фундаментализма и радикализма, нежели процессов солидарности. Од-
