CC BY
72
Социология и социальная работа Вестник Нижегородского университета им. Н.И. ЛоОаЧевского. Серия Социальные науки, ГООЬ, № 4 (16), с. 25-29
УДК 316
СОВРЕМЕННЫЙ НОМАДИЗМ: ПРОБЛЕМЫ ОРГАНИЗАЦИИ И ДЕЗОРГАНИЗАЦИИ
© 2009 г. А.М. Бекарев
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского [email protected]
Поступила в редакцию 02.09.2009
Рассматривается проблема современного номадизма. Отмечены три особенности современного кочевья: сетевизм, распространение транснациональных и глобальных корпораций, формирование диаспор. Движущими силами номадизма являются фундаментальные ценности отчужденного мира: деньги, власть и слава. Всеобщее следование этим ценностям ведет к утрате социальности.
Ключевые слова: диаспора, глобальные корпорации, обладание, сети, сетевое общество, символические посредники.
Организационная карта тотального мира. В начале 90-х годов прошлого века некоторые исследователи предполагали, что будущее принадлежит кочевникам [1]. Будущее наступило. И оно принадлежит кочевникам. Не тем кочевникам, которые вместе с табором «уходят в небо», и не традиционным бедуинам. Хотя современных вынужденных переселенцев, которых нужда заставила искать прожиточный минимум за кордоном, вполне можно сравнить с бедуинами. Впрочем, во всем мире возросло количество кочевников «индивидуализированного общества» - «бродяг» и «туристов» [2]. У. Бек отмечал, что издержки глобализации достанутся наиболее слаборазвитым странам и территориям. Но в то же время нет никакой гарантии безопасности для более благополучных стран, поскольку лавинообразный рост связей и взаимодействий может породить любые катастрофы и непредсказуемые последствия [3, с. 7]. Основной вектор миграционных потоков как раз направлен из бедных стран и территорий в более хлебные державы. Произошло качественное преобразование организационного строения мира.
Традиционно крепкие организации - семьи, церковь, государства, национальные предприятия - переместились на периферию в организационной карте мира. Что касается церкви, то она для многих остается отдушиной лишь в великие праздники. Значительно пошатнулись позиции государств в связи с тем, что с ними конкурируют не только другие государства, но и мощные транснациональные и глобальные корпорации. Организационный дизайн мира в конце первой декады XXI века отмечен по меньшей мере тремя особенностями: сетевизм,
глобальные корпорации, диаспоры. Следует подчеркнуть, что этими особенностями обусловлена специфика современного номадизма. Сетевизм (или «сетизм») в многополярном мире определяет траектории кочевья: и туристы, и «бродяги», и организации, и товары, и услуги -все путешествуют по линиям сетей. Транснациональные и глобальные корпорации тоже мигрируют по своим сетям. Диаспоры, которые были монокультурными в этническом и профессиональном отношениях, сейчас стали более интернациональными, мультикультурными и мобильными [4].
Сети и их виды. Не так давно о сетях писал И. Пригожин в статье «Сетевое общество», посвященной И. Валлерстайну. Он сформулировал три вопроса: «1. Кто получит выгоды от сетевого общества? Сократит ли оно разрыв в богатстве между странами? 2. Каким будет воздействие сетевого общества на творчество индивидов? 3. Недавний опрос показал, что очень многие люди надежды в третьем тысячелетии связывают с ростом гармонии между человеком и природой, между людьми. Как сетевое общество влияет на эту гармонию?» [5, с. 27]. Новейшая история уже отвечает на два первых вопроса: выгоды получают владельцы сетей, поляризация общества растет, дисгармония усиливается. Однако информационные сети -это лишь «верхушка айсберга» в многослойной системе сетей. Надо сказать, что информационные сети, главным образом Интернет, оказывают воздействие на социальные узы, которые не являются виртуальными. Виртуальные сети делают человека относительно «свободным» в гиперпространстве. Связи, образованные на территориально-государственном уровне, сла-
беют и чахнут под натиском виртуальных сетей. И все же виртуальный мир пока не стал универсальным.
Что действительно стало универсальным, так это явление «чистогана». Скромный и едва ли уважаемый еще три века назад буржуа покорил весь мир. Возникло новое явление общепланетарного масштаба - «финансомика». Уже десятилетие назад было сказано: «На пространстве планеты новая реальность. Господствующий, элитарный (в смысле власти и потребления) слой сложился, как сложилась и система глобального господства и управления. И достойное место в этой системе отведено мировому (всемирному) финансизму: финансовой власти, финансовой эксплуатации, финансовому дохо-до-образованию, финансовому управлению» [6, с. 11]. Мы не ограничиваемся только информационной паутиной (Интернет, СМИ). Здесь речь идет о сетевых организациях, которые ориентированы на глобальные масштабы, хотя и создаются обычно в каком-либо скромном уголке земли. Некоторые сети существовали и раньше (торговые пути, почтовая связь, союзы государств и т.п.) и служили средством обмена, служили людям. Но масштабы современной глобализации значительно расширили список сетей и вызвали сам феномен сетевизма как доминирующую тенденцию, где индивиды служат сетям.
Паутины прежде всего формируются в экономике и располагаются стратами (слоями). Можно выделить несколько типов слоев: финансовые, торговые, корпоративные (промышленные). Их дополняют новейшие информационные и древнейшие социальные сети, которые частично находятся за пределами «системы», в интерпретации Ю. Хабермаса [7, с. 354]. Какую-то роль, конечно, играют и политические сети (объединения государств). Что касается глобальных информационных сетей, то они выступают весьма удобным средством связи и распространения не только информации, но также денег (электронные деньги) и технологий. Многослойные сети характеризуются иерархичностью. После того как символический сектор экономики отделился от реального (производство товаров и услуг), а произошло это накануне нового тысячелетия, финансовые сети превратились в демиурга и поработили остальные сети, включая политические. Вероятно, нет единой финансовой или банковской системы, но можно говорить о доминирующей роли той или иной сети.
В качестве примера, отражающего типичную ситуацию образования финансовой сети, приве-
дем досье одного из довольно крупных транснациональных банков ABN AMRO. Это крупнейший банк в Нидерландах с историей, восходящей к 1824 году. В рейтинге по объёму общих активов АБН АМРО занимает восьмое место в Европе и тринадцатое в мире. Банк имеет 4500 отделений в 53 странах мира, штат банка насчитывает более 105 тыс. сотрудников, общие активы составляют 1120.1 миллионов евро (на 30 июня 2007 года). Сам банк был образован в результате слияния банков ABN и AMRO в конце 1990 года под наименованием ABN AMRO Holding N.V. Группа обслуживает около 20 миллионов клиентов, в том числе 550 транснациональных корпораций. Акции ABN Amro Holding имеют листинг на биржах, рыночная капитализация -около 55 млрд долларов. С 2 ноября 2007 года около 98.8% обыкновенных акций ABN AMRO Holding принадлежит консорциуму банков (Royal Bank of Scotland, Fortis и Banco Santander) через немецкую RFS Holdings B.V., входяющую в RBS Group.
С мировыми финансами тесно связаны торговые сети. Они тоже далеки от точки абсолютного единства и конкурируют в борьбе за потребителя. Война торговых брендов или торговых марок завершается невиданным ростом марочного капитала крупнейших торговых и промышленных корпораций. Достаточно сказать, что внеоборотные активы этих компаний в десятки раз превышают их материальные активы. Есть сети, организуемые государствами (ВТО), есть сети, организуемые частными лицами (Ашан, M&S и др.). Действуя в русле формулы «Д - Т - Д» торговые сети, с одной стороны, связаны с банковской системой, с другой стороны, работают с промышленными организациями.
Промышленные корпорации тоже перешли к стратегии слияний и поглощений. Тенденция массовых «поглощений» сформировалась еще в 80-е годы прошлого столетия и, став «смертельным недугом» сначала для американской промышленности, стала господствующим трендом в начале XXI столетия. Крупные компании превращаются в транснациональные гиганты, а затем приобретают характер глобальных «кочующих» корпораций, которые производят товары и услуги, а затем реализуют их через свои сети (подобные Кейретсу). Сейчас крупные корпорации представлены как дивизиональные организации, которые поглощают другие компании сразу в виде дивизионов (дивизиональ-ные структуры составляют порядка 85-90% от всего крупного бизнеса).
С точки зрения внешнего наблюдателя, процесс внедрения корпораций на местные рынки осуществляется по следующей схеме: рост марочного капитала до весомого «бренда» - поглощение мелких и средних фирм (при условии высокого качества) - потребительский рынок. Внутренняя логика корпораций опиралась на другую цепь рассуждений, ибо «бренд» уже давно сложился и был «победным», да и потенциальные потребители, обладающие неплохой платежеспособностью, тоже имелись. Базовый элемент логики - близость рынка (короткая цепь между производителями и потребителями). Если для Mercedes-Benz это жители штата Алабама и всей Америки, то для Hyundai или Kia - это гг. Ижевск, Калининград, Таганрог, поскольку уровень жизни и квалификации рабочей силы в этих регионах позволяет рассчитывать на продажу автомобилей среднего ценового уровня. Анализ показывает, что к 2010 году больше 40% автопрома будет находиться в странах группы BRIC (Бразилия, Россия, Индия, Китай). Второй элемент логики - относительно недорогая земля (в столицах она дорогая) и развитая транспортная инфраструктура. Здесь приобретает немалое значение и политико-административный фактор («побудительный пакет» для территории). Третий элемент логики - квалификация персонала, которая связана с наличием развитой университетской базы в пределах территории. Четвертый элемент -энергетические ресурсы, развитая строительная индустрия, другие источники сырья.
Вместе с тем общая логика финансовых, торговых и промышленных организаций, которые образуют сети, базируется на простой формуле: Доходы = Общая сумма продаж - Издержки. При этом естественным является стремление максимизировать доходы посредством увеличения объема продаж и минимизации издержек. Посредством слияний, поглощения и образования сетей растут рыночные сегменты (увеличение выручки) и сокращаются затраты (на человеческие и иные ресурсы). С другой стороны, консолидация экономических организаций значительно сокращает возможность потерь, связанных с транзакционными издержками. Интегративные процессы экономических субъектов обусловлены не только объединением буржуазии во всемирном масштабе. Они обусловлены тем, что обладание стало господствующим отношением в глобальном мире. Однако важно отметить тот факт, что «сетевой империализм» едва ли состоялся бы без опоры на социальные сети.
О социальных сетях в отечественной науке разговор возник сравнительно недавно [8]. Для
анализа социальных сетей используется целый ряд количественных и качественных понятий, таких как степень централизации, степень кластеризации, связности и прочие. Одним из самых известных примеров анализа социальных сетей является исследование М. Грановеттера, проведенное в 1970-е годы. Он показал, что для многих важных социальных задач, таких как поиск места работы или выбор профессии, слабые связи (weak ties) оказываются намного эффективнее, чем сильные. Этот эффект он назвал «силой слабых связей» [9]. Надо заметить, что интерес к этим связям в настоящее время становится более пристальным [10; 11]. Думается, что среди всех видов капитала значение «социального капитала» в эпоху серьезных перемен трудно переоценить. Социальные сети образуются как внутри различных организаций (неформальные связи), так в межорганизационном пространстве. Таким образом, они являются своего рода первоосновой всех сетей и общностей (семья, круг друзей, круг единомышленников, диаспора).
«Что происходит?» и «Что за этим кроется ?» — эти два вопроса принадлежат Н. Луману. Он их задавал по поводу теории общества [12, с. 319]. Мы их задаем по поводу новейшей истории. На первый вопрос ответ уже прозвучал: возник «сетевой империализм» и номадизм. Ответим и на второй вопрос, учитывая, что все общества вращаются вокруг ценностей. Современное человечество вращается вокруг трех фундаментальных ценностей, которые лучше назвать «символическими посредниками». Они легко выражаются триадой: «деньги (все виды капитала) - власть (наделенная авторитетом силы) - слава (победный имидж или бренд)». Велика власть этих посредников, потому что все обменные процессы в обществе осуществляются через них. Внутренняя гармония элементов триады определяется тем, что все они что-то обобщают. Деньги обобщают мир товаров, снимая индивидуальные различия массы вещей. Властелин (от царя Соломона до жертвенного Данко) обобщает мир живых, действующих индивидов, наделенных плотью и нуждающихся в ресурсах, организациях и, как следствие, в пастырях. Слава, или бренд, является символом, который обобщает мир духовных сущностей. Нельзя сказать, что все члены триады равноправны. Нетрудно заметить, что на роль фаворита среди символов-посредников все больше претендуют деньги. На них можно купить и трон, и славное имя. Все члены триады -тотемы. Они являются результатом отчуждения. Их фундаментальное единство фиксируется
одним словом - обладание (которое на самом деле выступает отчуждением всех человеческих чувств). Обладатели денег потенциально обладают всем вещным богатством. Обладатели властных мест владеют человеческой плотью, которую можно послать на поля сражений, спрятать за решетку, казнить или миловать. Обладатели славы владеют душами людей. Члены триады подобны друг другу и могут быть взаимозаменяемы. Они образуют «кольцо» ценностей, вокруг которого вращается общество. Коротко рассмотрим каждый элемент триады.
Деньги. Часто исследователи не выходят за пределы экономического анализа денег. Как правило, предлагается некий перечень экономических функций денег, который включает в себя следующие позиции: средство обмена (обращения); единица расчета (мера стоимости); средство сбережения (накопления) стоимости; средство платежа (отложенного платежа); генератор ценностей (экономических); мировые деньги. Между тем экспансия «чистогана» расширила функциональный спектр денег и изменила саму форму их воплощения. По форме на смену золотым деньгам (и бумажным как их представителям) приходят кредитные деньги (и чеки как их представители). В конце ХХ века в обороте появились электронные деньги, репрезентантами которых стали кредитные карточки. Впрочем, новая «плоть» денег вполне соответствует дизайну общества эпохи глобализации и информатизации. Важно, что в погоню за деньгами устремились индивидуальные и корпоративные кочевники. Язык денег понятен всем. И всем понятно, что если деньги и не «суть жизни», то они - важнейшее условие жизни. А для многих они и предмет культа.
Власть. Исходя из единства логики и истории, можно зафиксировать эмпирический факт. Суть его в том, что человек в своих массовых проявлениях - организационное существо. Человек вне организации - невозможное существо, скорее, абстракция. Поэтому, когда люди знакомятся, они говорят о себе «сын», «дочь», «доктор», «шахтер», «коммерсант», «безработный», тем самым обращая внимание на свои функции в организации. Казалось бы, цель и синергетический эффект - это то, что должно объединять людей, выполняя коммуникативную функцию. Однако на практике людей объединяет другой символ организационного единства -иерарх (царь, начальник, босс). Причем, роль иерарха может выполнять не только должностное лицо или харизма. Такую роль может выполнять само властное «место» - трон монарха либо кресло начальника. Иерарх наделен власт-
ными полномочиями, а сами полномочия делегируются организацией. Куда стекаются властные ресурсы, туда стекаются и потоки информации. Кто обладает силой и информацией -тот обладает властью.
Слава (бренд). Что касается третьего элемента триады, то в славе есть первородный нравственный изъян. С точки зрения верующего, слава может принадлежать только богу («Слава Богу»). Смертный должен усмирить свою гордыню. Негативный смыл славы обнаруживается и с позиций светских. Если бы она относилась исключительно к единичному лицу и была соразмерна с ним, то в этом мы не нашли бы ничего предосудительного. Меж тем слава «создается» многими участниками и превращается в культ, где в качестве идола выступает лицо, возможно, и не заслуживающее высокого имени. Слава есть прорыв индивидуальности сквозь стену анонимности (а индивидуальность, думается, надо защищать). Здесь человек получает имя второй раз, славное имя. Не то, которым его нарекли родители. Человек получает его в безраздельную собственность как деньги или должность. Это имя магически действует на окружающих. И, наверное, это хорошо, если человек получает такое имя (он «с именем»). Беда лишь в том, что не все люди с именем. Слава одних затемняет имена многих, причастных к ней. Овеянный славой получает продолжительную жизнь, почти бессмертие. Кроме имени и бессмертия у славы имеется второе дно. Она не есть качество одного индивида (или организации), пусть даже и очень одаренного. Она есть отношение, корнем которого является обладание. Тот, кто славен, отделен от остальных. На его фоне все другие тускнеют и превращаются в аморфную массу. Эти «другие» -несчастные тени, отбрасываемые славой и ее носителем. Слава не терпит критики. Она сковывает умы тех, кто славит. Под тенью «имени» человек не в состоянии думать. Он в состоянии лишь повторять и цитировать. Коль скоро слава - отношение, замешанное на обладании, то и оно получает видимость самостоятельности. Имя начинает жить своей собственной жизнью и порой разительно отличается от своего носителя. Бренд, будучи раскрученным имиджем, тоже владеет умами и волей. Parker или Smirnoff не просто звучат как слова-заклинания. Торговые марки создают целые партии поклонников. Они стали богами эпохи постмодерна.
Итог. Нам лишь кажется, будто людьми управляют люди. Людьми управляют ценности - ясные и отчетливые, такие как деньги, власть и слава. Но сами ценности должны
присваиваться. В борьбе за присвоение происходит отчуждение между людьми. Утрачивается то, что З. Бауман назвал «community» [13]. Речь идет о слабой кооперации и солидарности. Общество есть, но оно номинально. Скорее, есть сумма индивидов, слабо связанных между собой. Правда, индивиды мертвой хваткой уцепились за ценности обладания. Поэтому они кочуют.
Список литературы
1. Прини П. Пространство и номадизм: будущее принадлежит кочевникам // Мировая экономика и международные отношения. 1992. № 6.
2. Бауман З. Глобализация. Последствия для человека и общества / Пер. с англ. М.: Весь мир, 2004. 188 с.
3. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну // Пер. с нем. В. Седельника и Н. Федоровой. М.: Прогресс-Традиция, 2000. 384 с.
4. Мультикультуральная современность: Урал -Россия - Мир. Екатеринбург: Гуманитарный университет, 2009. Т. 1. 776 с.
5. Пригожин И. Сетевое общество // Социс. № 1. 2006.
6. Философия хозяйства. Альманах. 2000. № 2
(8).
7. Хабермас Ю. Отношение между системой и жизненным миром в условиях позднего капитализма // Теоретическая социология. Антология. В 2 ч. М.: Книжный дом «Университет», 2002. Ч. 2. С. 353-372.
8. Градосельская Г.В. Анализ социальных сетей: Дисс... канд. социол. наук. М, 2001.
9. Granovetter M. The Strength of Weak Ties // American Journal of Sociology. 1973. Vol. 78. №. 6. P. 1360-1380.
10. Уззи Б., Данлап Ш. Как сплести свою социальную сеть // Harvard Business Review. Russia. 2006. № 15.
11. Гладуэлл М. Переломный момент. Как незначительные изменения приводят к глобальным переменам. М.: Вильямс, 2006.
12. Луман Н. «Что происходит?» и «Что за этим кроется». Две социологии и теория общества // Теоретическая социология. Антология. В 2 ч. М.: Книжный дом «Университет», 2002. Ч. 2. С. 319-353.
13. Bauman Z. Liquid Modernity. Cambridge: Polity Press, 2000. 228 p.
MODERN NOMADISM: THE PROBLEMS OF ORGANIZATION AND DESORGANIZATION
A.M. Bekarev
In article are considered the problems of modern nomadism, There are represented three peculiarities of process: nets, spread of transnational companies and form of diasporas. The power movement are fundamental shared values of modern society, including money (property), power and fame. Total following to those values is tied with the loss of community.
Keywords: diasporas, global corporations, possession, nets, net society, symbol intermediary.
