CC BY
119
Залман Левин,
доктор исторических наук
СОВРЕМЕННЫЙ ИСЛАМ: РЕФОРМАТОРЫ -
ОБНОВЛЕНЦЫ И ОХРАНИТЕЛИ
Важнейшим по своим последствиям событием в современной истории ислама стал раскол среди мусульманских реформаторов. Мусульманское реформаторство — это рационалистическое, изначально
— религиозно-этическое течение в суннизме. Его появление в последней четверти XIX в. связано с именами Джамалуддина аль-Афгани, Мухаммада Абдо, Сейида Ахмад-хана. Мусульманские реформаторы являются фундаменталистами-салафитами, призывающими единоверцев вернуться к истокам веры. Они признают в качестве основы богословско-юридических норм только Коран и Сунну — поступки и высказывания Пророка Мухаммада, суждения салафитов
— "праведных предков" — сподвижников Пророка и авторитетов двух последующих после смерти Пророка поколений. Реформаторы составляют группу богословов и богословствующей интеллигенции, которую отличает приверженность совокупности следующих постулатов в рамках незыблемой исламской догматики.
Постулат первый. Строгое единобожие — таухид: утверждение непревзойденности и всеохватности Корана; верующему не нужны посредники в общении с Творцом; лишь тот народ, который придерживается "истинного" единобожия, способен к прогрессивному развитию, а поэтому необходимо очищение ислама от всех чуждых ему элементов.
Постулат второй. Потенциал человеческого интеллекта и свободы воли ограничен лишь всеведением и волей Аллаха, который вмешивается в дела людские лишь время от времени.
Постулат третий. Безусловная необходимость иджтихада (принцип самостоятельного мнения) и осуждение таклида (принцип неуклонного следования суждениям средневековых авторитетов). Иджтихаду не подлежат лишь догматика, ибадат (ритуал богопо-клонения), религиозные запреты и ясные по смыслу стихи Корана.
Постулат четвертый. Приоритет социальных, морально-этических, а не вероисповедных проблем уммы в рамках парадигмы таухида: "Коран для всех времен и народов является источником духовного и мирского счастья".
Усилия реформаторов были направлены на пересмотр некоторых традиционных методов познания истины и подходов к интерпретации социальных аспектов ислама в соответствии с духом индустриальной эпохи ради упрочения позиций ислама в современном секуляризованном мире. В 20—30-х годах ХХ в. в мусульманском реформаторстве сложились два направления — обновленческое и охранительное. Обновленцы и охранители — это "братья-враги". У них и бого-словско-юридическая база одна, но разный взгляд на роль и место исламской общины в мире, на пути и средства достижения общей цели — возрождения величия ислама и прогресса уммы.
Пластичность реформаторской концепции, в которой религиозный пуританизм сосуществует с идеей эмансипации человеческого разума, оказалась настолько значительной, что в равной степени позволяет оправдать как обновленческие, так и охранительные идеи. Исходным моментом мусульманской мысли вообще был и остается постулат о непревзойденности Корана и о мединской общине Мухам -мада как идеальной модели исламского общества. Для суннитских традиционалистов именно ортодоксальная доктрина служит надлежащей формой интерпретации этого постулата. Салафиты реформаторской ориентации считают иначе. Для одних — обновленцев — это основа концепций, формулирующих возможность и необходимость приспособления общины к меняющимся условиям существования, для других — охранителей — инструмент спасения веры от разрушительных вызовов индустриальной эпохи. Для обновленцев реформированный ислам является идеальной и вполне современной мировоззренческой платформой. Они — сторонники сближения между религией и наукой и организации жизни общества в мусульманских странах по современным моделям с опорой на обновленный ислам. Что же касается охранителей, то они ориентированы на перестройку настоящего по образцу идеализированной раннеисламской общины на базе достижений современной цивилизации, они выступают как борцы за "государство ислама", живущее по шариату, и считают джихад — священную войну, в том числе и с применением силы, средством достижения этой цели. Иначе: обновленцы рассматривают мединскую общину в качестве идеала, к которому надлежит стремиться, охранители — как идеал, к которому следует вернуться. И обновленцы, и охранители равно выступают защитниками ислама. Обновленцы представляют религиозно-этическое направление в современной исламской мысли, охранители — религиозно-политическое. Общее
для салафитов-реформаторов положение о суверенитете Аллаха, давшего мусульманину свой закон, и долге мусульманина подчиняться одному только Аллаху по-разному преломляются в социополитиче-ских конструкциях модернизаторов и охранителей. Обновленцы пытаются найти возможность жить в современном мире в соответствии с исламскими установлениями, "заземляют" религиозную веру, а охранители придают земному бытию религиозный характер.
Для обновленцев центральной является задача религиозного воспитания уммы, пробуждения ее творческого потенциала, чтобы мусульмане могли быть на уровне требований современности. Поэтому в комплексе проблем "ислам и общество" вопрос о соотношении религиозной веры и научного знания, задача возрождения практики иджтихада, идея прогрессивного развития выходят на первый план. Что же касается охранителей, то для них главными являются проблемы политической судьбы уммы. Обновленцы и охранители равно выступают защитниками веры с позиций религиозного рацио -нализма, отделяя суть божьего руководства от форм его воплощения. Но обновленцы судят обо всем с позиций разума, считая, что ислам адресован человеку, а охранители — с позиций Корана. Первые проверяют священные тексты на критерий разумности, в то время как охранители, напротив, проверяют современность на ее соответствие требованиям ислама, считают, что истинный рай — это исламский разум.
Согласные с основоположениями салафитско-реформатор-ского направления в исламе его современные приверженцы, как обновленцы, так и охранители, расходятся между собой в толковании постулатов реформаторской парадигмы, спроецированных на реалии жизни мусульман. И это тем легче, что применение иджтихада открывает широкий простор для интерпретации священных текстов в нужном для каждого интерпретатора смысле. И модернизаторы, и охранители равно выступают за возрождение практики иджтихада, чтобы привести систему исламских ценностей и норм в состояние готовности ответить на вызовы секулярного мира. Но одни не могут полно -стью порвать с прошлым и принять настоящее, а другие не могут полностью отказаться от настоящего. Зерна раскола были заложены в отмеченной выше двойственности отношения реформаторов к Европе и модернизации. Но в отличие от обновленцев, которые ищут, как совместить современность и принципы ислама, охранители считают, что иджтихад должен служить делу утверждения в мире идеализиро-
ванных принципов раннеисламской общины. И хотя и те, и другие смотрят на раннеисламскую общину через призму современности, они по-разному толкуют увиденное. Обновленцы ориентированы на модернизацию мусульманской общины при сохранении ее своеобразия на фундаменте "чистого" ислама, на достижение политической независимости и преодоление отсталости с помощью Запада. Не будучи вестернизаторами, они, однако, считают необходимым адаптировать Коран к требованиям современного мира, эволюцию которого все еще определяет евроатлантическая доминанта. Модернизаторы стремятся примирить раннеисламский идеал с действительностью. Приоритет исламских ценностей они признают едва ли не исключительно в духовной сфере жизни человека. Они выступают за государство в духе ислама, а не на основе господства шариата. Они принимают принцип народного суверенитета в рамках верховного суверенитета Аллаха. Они готовы на компромиссы. Кто-то так определил их девиз: "Вперед с Кораном". Охранители, напротив, призывают мусульман к активной борьбе с засильем Запада, используя его достижения в сфере материального производства. И хотя они сознают существование тесной связи исламского мира с Западом (Хасан ат-Тураби, один из современных идеологов охранителей, заявляет: "Все наше бытие стало составной частью бытия Запада"), они отвергают западный образ жизни и мыслей как противный исламу. В отличие от обновленцев, которые стремятся навести мосты между мусульманским миром и Западом, охранители уверены, что именно якобы находящийся в упадке материалистический Запад повинен в слабости исламского мира. Его вторжение в жизнь уммы привело к падению нравов, забвению мусульманами предписаний Корана; все или почти все мусульмане погрязли в грехе.
И те, и другие равно приемлют достижения западной цивилизации в интересах мусульманских народов. Охранители не могут отказаться, в частности, от использования современных институтов и средств мобилизации масс. Но обновленцы считают западные модели образцом развития как материального производства, так и в области культуры, в то время как охранители выступают против прогресса европейского образца. Первые усматривают в цивилизации Запада больше положительного, вторые — угрозу традиционному миру. Обновленцы толкуют Писание расширительно, подчеркивая непротиворечивость современных и исламских политических норм, охранители — ограничительно, как бы оценивая добротность современных
норм и институтов средневековыми образцами. В отличие от модернизаторов, которые проводят аналогию между современными социально-политическими моделями и принципиальными установками ислама, охранители идеализируют раннеисламскую общину Мухам-мада как безусловный критерий идеального общественного устройства. Охранители выступают за установление власти шариата в мусульманском мире. Они стремятся архаизировать действительность, изменить современные политические и социокультурные структуры в духе раннеисламского идеала, внедрить шариат в жизнь уммы в качестве ее единственного регулятора. Словом, если обновленцы стараются адаптировать Коран к требованиям современности, то охранители — втиснуть действительность в прокрустово ложе коранических норм. Модернизаторы и охранители равно придерживаются догмата о единобожии — таухиде, связанного с этим представления о нераздельно -сти мирского и священного в исламе и предписанного Кораном принципа шура — совещательности. Но охранители, особенно радикалы, абсолютизируют положение о суверенитете Аллаха, исключающее правотворчество человека. Охранители связывают судьбу уммы с возрождением халифата, в котором халиф совмещает прерогативы светского правителя и миссию духовного руководителя уммы, как это, по их мнению, было в мединской общине Мухаммада. Они утверждают, что роль государства должна ограничиваться созданием условий для выполнения мусульманами их религиозного долга. Отталкиваясь от представления о безусловном суверенитете Аллаха и всеобъемлющем характере Корана, они решительно отвергают все формы западной демократии.
Обновленцы же признают сосуществование светского начала, политики с религией, возможность и необходимость разделения сакрального и профанного, а в связи с этим и допустимость правотворчества людей. Они считают, что Коран устанавливает только принципы, определяет основные ценности, оставив людям свободу выбора средств и путей реализации этих принципов и распоряжения этими ценностями. Они ссылаются на то, что Коран и Сунна Пророка не дают оснований однозначно судить, какой форме государственного устройства и режима правления следует отдать предпочтение. Обновленцы выступают в пользу народовластия, идея которого, по их мнению, заключена в Коране. Они утверждают, что Аллах дал человеку право выбора в интересах общины, и толкуют принцип шура как обобщенную формулу представительного правления, демократии со-
временного типа, как допустимость правовой инициативы у общины в рамках шариата, а стало быть, светского судопроизводства наряду с шариатским судом.
Модернисты и современные исламские радикалы решительно расходятся и по вопросу об отношении к национализму. Эта проблема имеет принципиальное политическое значение в мире национальных государств. Известно, что умма не знает других различий между людьми, кроме как в знаниях и благочестии, в то время как в центре националистических концепций находятся нация и ее интересы. Ортодоксы и модернисты сравнительно легко находят способ сосуществования с секулярными концепциями, в частности, с национализмом. Большинство мусульманских идеологов со времени окончания Перовой мировой войны, в том числе и салафиты-охранители, находят в священных текстах и Предании немало аргументов в пользу признания таких форм национализма, которые бы служили интересам уммы. (В одном из пунктов открытого письма Верховного наставника "Братьев" Абу-н-Насра президенту Мубараку в феврале 1987 г. говорится о необходимости уважения египетской идентичности и традиций.) Что же касается радикалов-максималистов, то они совершенно не приемлют национализма, возводящего интересы нации едва ли не в ранг святыни. Они видят в этом проявление идолопоклонства (ширка) и фактор разобщения мусульман "по национальным квартирам". Но и салафиты-охранители, подобно традиционалистам, не могут игнорировать современные тенденции. Их принципы не мешают им находить компромисс с националистами. Охранительная ветвь фундаменталистов, среди которых имеются как умеренные, так и радикалы, стала важным фактором политической жизни современного мира.
В связи с этим следует особенно выделить салафитско-реформаторскую основу идеологии охранителей, прежде всего созданную в 1928 г. в Египте ассоциацию "Братья-мусульмане", которая стала материнским лоном для современных радикальных исламских религиозно-политических организаций и движений. Напомню, что первый постулат реформаторского салафизма — это строгий таухид. Основная посылка "Братьев" заключена в следующих тезисах: "Ислам — это религия абсолютного единобожия, всеохватного единства вселенной в боге", "Ислам — это вера и ритуал, родина и нация, дух (spirit) и дело, религия и государство, Коран и меч". Второй постулат — признание высокого потенциала человеческого разума и свободы
воли. Аль-Банна является поборником рационализации веры. Он призывал к очищению ислама, сохранению исламских духовных ценностей, к компромиссу между разумом и верой, соблюдению принципа шуры (совещательности) и освоению пригодного для мусульман опыта Запада, преимущественно в области техники и естественных наук. Постулат третий — необходимость возрождения практики ид-жтихада. "Мы берем у наших предшественников лишь то, что соответствует Корану и Сунне, обладающим абсолютным приоритетом, — сказано в десяти пунктах кредо членов Ассоциации. — Мы считаем допустимым расхождение во мнениях, но только по богословско-юридическим вопросам, а не вопросам веры. Каждый может иметь свое мнение по поводу инноваций, т.е. по вопросам, не регламентированным Кораном и достоверной Сунной". Главное — отказаться от таклида, возродить иджтихад, осмысливать священные тексты и Сунну с учетом обстоятельств места и времени. Четвертый постулат — приоритет социальных проблем уммы. "В нашем призыве (проповеди исламских истин. — З.Л.), — утверждают "Братья", — заключается все, что на благо мусульманам; в нем воплощены все, не противоречащие исламу концепции и идеи, в том числе идеи патриотизма и национализма. Ислам всеобъемлющ, и в Коране эти идеи представлены в более совершенной форме, чем они формулируются на Западе".
Идеальное общество видится "Братьям" как общество социальной справедливости. В основе социальных отношений — этика Корана. В обращении аль-Банны к V съезду Ассоциации (1939) его взгляды суммированы следующим образом. "Исламская община должна жить по шариату, причем священный текст может быть рационально интерпретирован. Это предполагает, в частности, братство людей, принадлежащих к разным расам и нациям, их сплоченность, экономическое равенство и равенство возможностей, ликвидацию эксплуатации человеком человека, бедности, неграмотности, а также борьбу за здоровье населения. Идеалом общественно-политического устройства представляется государство праведных халифов, в котором полностью реализованы особенности ислама как религии и социальной системы".
Жизнь показывает, что обновленческий фундаментализм характерен для небольшого элитарного круга мусульманских теологов и богословствующей интеллигенции, в то время как охранительный са-лафизм по преимуществу является идейной основой протестных движений масс, в руководстве которых стоят главным образом предста-
вители богословствующей интеллигенции, облученные евроатлан-тической культурой. Здесь мы сталкиваемся с видимым парадоксом: отцы — основатели мусульманского реформаторства — Мухаммад Аб-до, Джамалуддин аль-Афгани, Мухаммад Рашид Рида, Ахмад-хан да и деятели второго поколения салафитов-реформаторов — Мухаммад Икбал, богословы бен Бадис, Таальби — люди, получившие, как правило, основательное традиционное образование, знавшие тонкости шариата и мусульманского права, — отдавали должное достижениям западной цивилизации как двигателю прогресса. Напротив, многие их современные последователи, идеологи и лидеры охранителей, в том числе Сейид Кутб и Хасан ат-Тураби, которые имеют современное, часто европейское образование и знают западное общество не понаслышке, видят в западной цивилизации угрозу исламскому миру.
Представляется, что причина здесь прежде всего в том, что реформаторский салафизм возник в период национального пробуждения Востока в пору еще не вполне утраченных упований восточной интеллектуальной элиты на цивилизаторскую миссию Европы. На этапе борьбы за независимость наступило разочарование. Среди са-лафитов-реформаторов произошел раскол. Обновленцы — немногие энтузиасты-богословы и близкая к ним интеллигенция, — как показано выше, стремятся адаптировать ислам к новым условиям в интересах прогресса мусульман при сохранении ислама в качестве мировоззренческой и духовной основы. Охранители же выступают против интенсивного вторжения в традиционное мусульманское общество европейского образа мыслей и жизни. Это — доступная массовому сознанию альтернатива секулярному национализму. Почва для охранительной реакции на модернизацию была подготовлена самой модернизацией. Современная система народного образования, демонстрационный эффект, бесконечно умноженный совершенством средств массовой информации, вкупе с вторжением современной техники, западного образа жизни и культуры — это школа, которая просвещает народы, дает им возможность осознать степень своей отсталости и вторичности в современном мире.
Ислам заполняет идейный вакуум, который образовался на мусульманском Востоке вследствие провала модернизации по западному образцу, социалистического эксперимента и ослабления левых сил. И чем более жесткими будут вызовы сил интернационализации и универсализации традиционному мусульманскому миру, тем сильнее будет его охранительная реакция, тем вероятнее активизация всякого
рода возрожденческих и фундаменталистских движений самого радикального свойства под флагом ислама.
"Ближний Восток и современность", М., 2003 г., с. 35-42.
Андрей Зубов,
доктор исторических наук ПРОТИВЛЕНИЕ ЗЛУ СИЛОЙ
В настоящее время существует несколько объяснений феномена радикального ислама. Первое (по Самюэлю Хантингтону) — это форма конфликта западнохристианской и исламской цивилизаций. Но дело скорее не в этом, поскольку цивилизации как таковые чаще мирно сосуществуют, нежели конфликтуют. Цивилизация скорее культурное, нежели религиозное явление. Например, иудаисты США входят в ту же цивилизацию, что и американские протестанты. Также и марониты Ливана входят в ту же цивилизацию, что и их соседи мусульмане, хотя они — христиане-католики. Поэтому называть нынешнюю агрессию радикального ислама межцивилизационной войной неверно. Тем более что очень многие мусульмане не признают нынешний радикальный ислам и считают его достаточно уродливым явлением в мусульманской духовности.
Второе объяснение — это конфликт двух религий. Здесь, к сожалению, есть больше по крайней мере исторической правды. Уже много было сказано, что христианство и ислам всегда или почти всегда жили в удивительном мире и согласии. Но для историка совершенно ясно, что это не так. Например, Византия с Халифатом находились почти в перманентном состоянии войны. И эта война, конечно, была не геополитической, а именно религиозной. Благочестивые халифы, когда вышли из Саудовской Аравии после смерти Пророка Мухаммеда, преследовали, завоевывая провинции Византии, сугубо религиозные цели. Желание распространить истинную, на их взгляд, веру помогло арабам завоевать огромную часть мира от Инда до Пиренеев.
В российском обществе отношения между верующими разных религий тоже были далеко не безоблачными. Надо сказать, что преследования христиан мусульманами были менее явными, они не имели однозначно религиозного характера, как преследования мусуль-
