CC BY
97
УДК 316.4
Михайленко Оксана Сергеевна, Mikhaylenko °xana Sergeevna
аспирант кафедры социологии и культурологии Postgraduate, Chair of S°ciology and Cu|tural Studies,
Кубанского государственного аграрного университета. Kuban State Agrarian University, specialty in Economics [email protected] Sociology and Demography.
СОВРЕМЕННЫЕ ТРУДОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ: MODERN LABOR RELATIONS: RELEVANCE
АКТУАЛЬНОСТЬ КЛАССОВОГО АНАЛИЗА OF THE CLASS AFFILIATION ANALYSIS
В статье рассматриваются социологические аспекты The paper considers sociology’ aspects of labour rela-трудовых отношений, складывающихся в условиях tions that have taken shape in the world economy system’ формирования мировой экономической системы. Ав- environment. The author demonstrates that the class-тор доказывает, что классовый подход отнюдь не affiliation approach has not lost its significance at all (as a потерял своего методологического значения, что от- methodology tool), that was reflected in works of contem-ражено в работах современных теоретиков классово- porary theorists dealing with the class-affiliation analysis го анализа, а также обусловлено объективной ситуа- and was conditional on the objective reality. цией.
Ключевые слова: трудовые отношения, классы, клас- Key words: labor relations, classes, class-affiliation ap-совый подход, постиндустриальное общество, новый proach, post-industrial society, new middle class, tradi-средний класс, традиционный средний класс. tional middle class.
Специфика современной нам эпохи заключается в довольно стремительной социальной динамике, за счет чего окружающая действительность приобретает постоянно меняющийся, или, по удачному выражению З. Баумана, «текучий», характер. Многие современные обществоведы посчитали в связи с этим поставить вопрос о принципиальном обновлении общественного типа. Показательно, что для определения этого нового типа применяется весьма разнообразная терминология - «постиндустриальное общество» (Д. Белл), «посткапиталисти-ческое общество» (П. Дракер), «постэкономическое общество» (В. Иноземцев), «программируемое общество» (А. Турен), «глобальное информационное общество» (М. Делягин) и т.д. Подобное многообразие свидетельствует о сложности и разносторонности общественной жизни, но также заставляет задуматься о степени обоснованности подобной претенциозности. Как нам представляется, уместно будет заняться выявлением некоей универсальной линии, заданной еще эпохой ранних индустриальных отношений, вовсе не прерванной современностью. Лучше всего данная линия прослеживается в трудовых отношениях.
Целью настоящей работы выступает обоснование и доказательство положения о том, что для социологического анализа современных трудовых отношений по-прежнему наиболее адекватным является классовый анализ. В связи с подобной целью логическая структура данной статьи будет выражаться в решении следующих задач:
- определить трудовые отношения как социологический феномен в его динамическом выражении;
- кратко проанализировать современные варианты классового анализа;
- отталкиваясь от современных классовых подходов, попытаться выработать адекватную методологию в плане изучения трудовых отношений в условиях российской социальной действительности.
Труд представляет собой особый вид не только субъектно-предметных отношений, но, как правило, содержит специфическую совокупность отношений между различными субъектами [1, с. 6]. Естественно, что масштабная трудовая деятельность характеризуется неодинаковой степенью участия людей, что предопределяет здесь их качественную дифференциацию - так называемое, технологическое разделение труда. В то же время, исследователи выделяют социальное разделение труда, генетически проистекающее из технологического разделения, но обусловленное во многом социальным порядком в целом [2, с. 267]. Другими словами, технологическое разделение предполагает функционально-профессиональную структуру, из которой следует организационно-управленческий аспект (например, высший руководитель - управленец среднего звена - рядовой исполнитель). Социальное разделение труда предусматривает более широкий общественный контекст, предусматривающий деление на классы (в рамках классического марксизма это капиталист, собственник средств производства -лишенный собственности пролетарий) .
Социальное разделение и технологическое разделение тесно связаны друг с другом -одно сопутствует другому. Как пишут белорусские ученые П.Г. Никитенко и С.Ю. Солодовников, «для выполнения определенных системно важных политических и экономических функций необходимо обладать соответствующей политической и экономической властью для того, чтобы иметь возможность принудить прочих субъектов к ведению ими действий в интересах всей системы в том случае, когда их личные социально-групповые или частно-классовые интересы не совпадают с интересами системы в целом. Само по себе подобное несовпадение (полное или частичное) на современном этапе и в прошлом можно считать наиболее типичным случаем» [2, с. 274].
Российский исследователь В.И. Верховин дает более конкретизированную интерпретацию трудовым отношениям, выделяя здесь в качестве главной социологической проблемы отношения между работодателем и работником. Он справедливо подчеркивает весьма вероятный здесь дисбаланс интересов, что в субъективной трактовке каждой стороны выглядит как дисфункция обмена. «В крайних своих вариантах эта дисфункция со стороны работника по отношению к работодателю понимается как эксплуатация. Со стороны работодателя по отношению к работнику - как рестрикционизм, то есть использование ресурсов предприятия с целью максимизации своей личной выгоды» [3, с. 428].
Но на практике процесс организации и оптимизации производственной функции подвержен наибольшему воздействию со стороны наиболее заинтересованного субъекта - то есть работодателя, в лице которого может выступать как частное лицо, так и целая организация (корпорация) или государство. Работники же, будучи формально свободными, включаются в систему подчинения тем правилам, которые заданы именно работодателем. Во многом в силу этого исторически сложился ассиметричный баланс в пользу работодателя.
Для преодоления подобной асимметрии существуют две объективные возможности-тенденции. Первая лежит за пределами предприятия и касается функционирования институтов «распределительной справедливости». Некоторой иллюстрацией здесь может служить принципы «государства всеобщего благосостояния». Вторая может быть реализована внутри самого предприятия и касается совершенствования управления трудовыми отношениями, которая регулирует механизмы и процедуры продвижения службе, разрешения конфликтов, начисления заработной платы и т.п. Здесь имеют место две составляющие: с одной стороны, давление работников за более выгодные условия труда; с другой стороны, усилия самих работодателей или менеджеров, которые стремятся оптимизировать отношения с работниками с помощью внедрения новых методов управления [3, с. 429].
Заострил внимание на антагонистической стороне трудовых отношений К. Маркс и в качестве научного их осмысления использовал классовый анализ. Это было вполне оправдано, поскольку классовая структура является производной именно от рыночных отношений, механизмами взаимодействия труда и капитала. С той поры прошло полтора столетия, ознаменованные существенной динамкой трудовой сферы. Если в плане технической и технологической оснащенности эволюционная линия прослеживается довольно четко, то в социальном отношении это не выглядит столь уж бесспорно. Скорее можно вести речь о неких колебаниях.
В эпоху первоначального накопления имело место жесткое противостояние, о чем свидетельствовали работы Маркса и его сторонников. Но в пору организованного (или государственно-монополистического) капитализма наметилось определенное преодоление указанного противоречия, в основном благодаря принципам научной организации производственного процесса. Пожалуй, главенствующую роль здесь сыграл тэйлоризм, принципы которого были успешно апробированы на заводах Г. Форда. В общем и целом под стремления работодателя и рабочего подводился общий знаменатель - интересы предприятия. Указанная заинтересованность имела материальные основания - сдельную оплату труда, ставки которой непосредственно зависели от доходности предприятия [4,с.102].
Успех нововведений Г. Форда был несомненным, дополняясь кейнсианскими методами активной перераспределительной роли государства. Фордистский проект удерживал популярность не менее полувека: с 1920-х гг. вплоть до 1970-х гг. Считается, что его принципами руководствовались государственные деятели для выработки принципов новой социальной политики [5, с. 57].
В последней трети XX в. заявила о себе новая стадия индустриализма, который многие обозначают как глобальный капитализм. Его подготовили два знаковых явления современности - «телекоммуникационная революция» (информационная революция) и глобализация. В результате большего использования информационных технологий, стимулирующих простран-
ственное расширение, закономерно получили распространение новые организационные и управленческие модели. В ряде сфер происходит переход от гигантских, супер-централизованных экономических (и даже политических) структур к малым децентрализованным предприятиям, к локальным низовым структурам. Часто в качестве конечного продукта выступает уже не гигантская масса стандартизированных товаров, а индивидуализированные продукты потребления и услуги. Оптимальным способом организации такого труда становится адхократия (лат. ad hoc - применительно к обстоятельствам) - «временная, ситуативная организация, направленная на решение какой-то конкретной задачи, ...Работа для большинства людей становится вариативной, дестандартизированной, не повторяющейся и ответственной, требующей от индивида способности к свободе действий, принятию самостоятельного решения, оценке и суждению, постоянной готовности сменить сферу занятости, профессию» [5, с. 291-292].
Информационная революция приводит к расширению профессионального слоя интеллектуальных работников, позиционирующих себя уже по-иному, чем класс пролетариата. Работники-интеллектуалы преодолевают эксплуатацию на субъективном уровне, устанавливают партнерские отношения с работодателем, а их деятельность характеризует «большое ощущение внутренней свободы и творческого импульса». Они обладают «постматериалистическими» ценностями, где экономический интерес уступает место стремлениям к самореализации. Однако к таким работникам предъявляются высокие качественные требования, для соответствия которым необходимы: а) соответствующие способности; б) соответствующее образование. А это по плечу отнюдь не большинству, поскольку стоимость образовательных услуг выросла невероятно (с 1970 по 1990гг. на 474% в одних только США) [6, с. 151], в связи с чем одного таланта может оказаться недостаточно.
Подобными причинами объясняется расслоение среднего класса, большая часть которого претерпевает не восходящую, но нисходящую мобильность, пополняя ряды низших слоев. Явственными становятся тенденции к новой социальной поляризации, как это было в эпоху первоначального накопления. Но сейчас это усугубляется еще и функциональной несостоятельностью низших слоев. Так, если индустриальные рабочие были абсолютно необходимы для предпринимательского класса, будучи средством его обогащения, то теперь господствующий класс нуждается в низшем классе в гораздо меньшей степени - владея средствами производства, интеллектуальная элита самостоятельно создает их [7, с. 198].
Глобализация вносит свои существенные коррективы в сферу трудовых отношений. Данный фактор заключается в системе мирового разделения труда, суть которой в перераспределении наиболее значимых ресурсов от «периферии» к «центру». Это касается не только финансовых средств, но и интеллекта, чем объясняется ограниченное его применение в обществах сырьевой ориентации и более широкое - в странах высокотехнологичной экономики.
Динамика трудовых отношений не отменяет актуальности классового анализа, но требует основательной его модернизации. По словам И. Валлерстайна, «классы не являются какой-то неизменной реальностью. Они скорее формируются, консолидируются, дезинтегрируются или распадаются; и они переформируются. Это процесс постоянного движения.» [8, с. 37].
В этом плане социологией сделано немало. Классической мыслью заложены две наиболее влиятельные традиции - марксистская и веберианская. Если первая исходит больше из трудовой ситуации (отношения внутри предприятия), то вторая - из рыночной ситуации (конкурентоспособность на рынке труда). Обе эти линии успешно развиваются в настоящее время, взаимно обогащая друг друга. Наиболее популярный вариант веберовского подхода содержится в работах англичанина Дж. Голдторпа, тогда как марксистского - в трудах американца Э. Райта.
Джон Голдторп исходит из идеи, что, в первую очередь, классовые позиции определяются статусом занятости, то есть главным критерием классового распределения выступает рынок. Соответственно, названным ученым проводится разделение работников по характеру занятости, по типу заключенных ими контрактов. Классовая схема выглядит следующим образом. Вверху размещаются два правящих класса. Первый (высший) правящий состоит из высокого уровня профессионалов, администраторов, менеджеров в крупных корпорациях, крупных собственников. Второй правящий класс включает профессионалов более низких рангов, соответственно, и администраторов, и менеджеров небольших компаний, высококвалифицированных технических специалистов. Третий класс образуют работники нефизического труда. Верхняя часть этого класса объединяет наемных работников в "белых" воротничках, занятых в государственных офисах и частных компаниях. Низшая складывается из менее ранжированных работ-
ников нефизического труда, занятого в торговле и обслуживании. Четвертый класс образует мелкая буржуазия, подразделяемая на три подкласса: мелких собственников, использующих наемных работников; мелких собственников, не имеющих наемных работников; фермеров, мелких арендаторов, других самозанятых. Пятый и шестой классы образуют разные слои квалифицированных рабочих. Пятый состоит из низкоранжированных техников, мастеров, бригадиров. Шестой - из квалифицированных рабочих исполнительского физического труда. Наконец, седьмой класс - совокупность рабочих неквалифицированного физического труда [9, с. 183184].
Американский исследователь Эрик Райт по-своему сумел решить проблему вписывания нового среднего класса в марксистскую схему. Этот ученый исходил из предпосылки о существующем противоречии интересов рабочих и работодателей, рассматривая вторых как владельцев, а первых - как лишенных средств производства. Такие близкие рабочему классу вещи, как универсальный гарантированный базисный доход, устойчивая низкая норма безработицы, в принципе противоположны интересам капиталистов. Эксплуатация, по большому счету, никуда не исчезла и по-прежнему опирается на фактор собственности.
Однако в силу изменившихся условий, Э. Райт существенно модифицирует марксистский подход, добавляя к собственности еще два важных критерия: отношение к власти, участие в контроле производственного процесса и обладание умениями и квалификацией. Это позволяет ему найти место для тех групп, которые не вписывались в традиционную схему сторонников марксизма - а именно менеджеров и управляющих. Классовая позиция данной группы характеризуется двойственностью, их представители могут быть отнесены как к наемным рабочим, так и к капиталистам. Ведь, с одной стороны, главные функции менеджера - контролировать чужой труд (рабочих), осуществлять над ними определенный вид господства, власти. С другой стороны, менеджер является нанимаемым, предоставляя свои знания и навыки (капитал, которым располагает) в пользование владельцу средств производства, а тот в свою очередь контролирует и эксплуатирует менеджера, будучи вольным избавиться от него в любой момент. Здесь Э. Райт делает очень важный вывод: чем более высокое положение управленец занимает во властной иерархии, тем больше его интересы ближе к интересам собственника, и наоборот [10, с. 59-60].
В современных классовых подходах существенно усилен культурный аспект. Это объясняется попытками расширить понятие капитала на новые объекты. Так, появились понятия «человеческого», «социального», «культурного» капитала. Типичным примером социального капитала являются дружеские связи, позволяющие получить льготный кредит. Культурный капитал - это такие культурные ресурсы, которые в контексте рыночного обмена способны приносить прибыль. Например, идеи, образование, навыки, позволяющие организовать бизнес.
Расширенный подход к анализу классов предлагает французский социолог Пьер Бур-дье. В предложенной им концепции «культурного воспроизводства» он выделяет два основных, по его мнению, фактора образования класса. Во-первых, это «экономический капитал», который включает: а) денежные ресурсы; б) экономические и рыночные умения; в) общую ориентацию на достижение богатства и склонность к этому; г) наличие соответствующей социальной сети. Во-вторых, «культурный капитал», состоящий из: а) ресурсов формального образования и квалификации; б) знаний, опыта; в) общей ориентации, склонности к развитию и реализации интеллектуальных способностей; г) наличия соответствующей социальной сети.
Тем самым П. Бурдье обратил внимание не только на роль культурных ресурсов в процессе формирования классов, но и на то, что значимость того или иного культурного ресурса меняется в зависимости от социальной среды. При этом культурные ресурсы могут оказаться не менее устойчивыми, чем экономические, поскольку также имеют тенденцию к своеобразному накапливанию. Ведь их формирование происходит под сильным влиянием процесса социализации в рамках «доминантной» культуры [11, с. 63].
Отечественный исследователь В. Ильин удачно модернизирует классовый анализ именно под российские условия. В целом сохраняя приверженность марксистской традиции, он сочетает в себе элементы веберианского подхода, теории структурации Э. Гидденса и культурного капитала П. Бурдье.
По определению указанного автора классы представляют собой определенные конфигурации социальных отношений, образуя определенный участок - силовое поле, предопределяющее границы и возможности свободного выбора. «Классовые статусные позиции - это не кожа, а одежда индивидов. Ее можно носить всю жизнь, но это не означает, что она является неотъемлемой частью человека» [12, с. 88].
Таким образом, фокус классового анализа, по Ильину, это качество определенного силового поля. Ключевым фактором определения классовой принадлежности является отношение к капиталу - индивиды делятся на имеющих и не имеющих капитал, а также по характеру располагаемого капитала. Отсюда основными элементами классовой структуры являются: рабочий класс (социальное поле, лишенное капитала и предполагающее заработную плату как вознаграждение, его ресурс - продаваемая рабочая сила) и буржуазия (социальное поле, наделенное капиталом, в связи с чем вознаграждение предполагается в форме дивидендов на капитал). Между этими полюсами - промежуточные социальные поля, для которых характерно сочетание двух типов ресурсов - капитала и труда. Это поля средних классов - старого (традиционного) и нового. Это поля с размытыми границами в сторону как буржуазии, так и рабочего класса. В. Ильин справедливо указывает на то, что определение границ этих классов вызывает затруднения [12, с. 98]. Так традиционный средний класс предполагает статусные позиции, соединяющие в одном лице рабочую силу и организационный капитал, и зачастую представлен работниками, самостоятельно выходящими на рынок (адвокат, фермер). Новый средний класс включает статусные позиции, занимаемые наемной рабочей силой, дополненной личностными формами капитала (культурным и социальным, выступающими в форме знаний, навыков, опыта, связей и т.п.). Данная позиция соприкасается с рынком не непосредственно, а в составе фирмы, с которой она связывается трудовым контрактом.
Характерно, что В. Ильин отмечает возросшее значение культурного капитала в современных условиях. Соответствующий запас знаний, навыков потенциально легко превращается в капитал, а денежные затраты на обучение обычно окупаются в условиях рынка. Классовые различия между рабочими и новым средним классом как раз и состоят в том, что для первых основной доход складывается из заработной платы, равной стоимости рабочей силы, тогда как для вторых - это, в основном, дивиденды на культурный капитал.
В то же время, В. Ильин совершенно точно указывает на одно обстоятельство, очень даже присущее российским условиям. В условиях рынка один и тот же культурный ресурс может быть капиталом, а может и не быть. Так специалист экстра-класса, который не пользуется большим платежеспособным спросом на рынке труда, оказывается в рядах рабочего класса. В подобном случае нанявший его работодатель платит только за его рабочую силу и бесплатно получает в качестве приложения культурные ресурсы. В иной же рыночной ситуации этот же специалист может оказаться в большой цене и получать дивиденды на культурный капитал. Именно таковым является положение основной части интеллигенции в постсоветской России, как справедливо считает указанный автор. И, по всей видимости, в этом и заключается основная причина так называемой «утечки мозгов» из нашей страны.
Все вышеизложенное подводит к соображению, что при социологическом анализе трудовых отношений в России методологически наиболее адекватным будет именно классовый подход.
Во-первых, мы имеем дело с жесткой, пусть и несколько своеобразной рыночной реальностью, что фактически делает неизбежным использование категории класса. Как писал американец Ф. Паркин, «классы не могут существовать там, где система распределения основывается на чем-то ином, кроме частной собственности и рыночных силах» [13, с. 92-93].
Во-вторых, социально-экономическое неравенство остается весьма существенным и определенные тенденции к социальной поляризации продолжают сохраняться, если не усиливаются. Отсюда следует, что антагонистический потенциал российского общества никуда не пропал. Глубже понять его (хотя бы в рамках некоторых производственных организаций) поможет именно классовый анализ.
Но по какой методологической схеме удобнее всего проводить социологический (классовый) анализ трудовых отношений на современном российском предприятии? Нам представляется наиболее удобной схема, предложенная украинскими социологами (С. Макеев, О. Куценко, С. Оксамитная и др.). Они выделяют три уровня анализа, различающихся, прежде всего социальными масштабами [11].
Наиболее узкий (микро-) уровень представлен в так называемой трудовой ситуации, которая непосредственно возникает в процессе трудовой деятельности и связана с теми особыми отношениями, в которые человек оказывается вовлеченным в процессе труда. Несколько более широкий контекст предполагает рыночная ситуация, характеризующая конкурентоспособность на рынке труда. Она становится результатом пересечения как особых умений, знаний, квалификации человека, его индивидуальных выборов и активности в сфере занятости, так и востребованности данных качеств работодателями и обществом в целом.
Наконец самый широкий (макро-) контекст предполагается в рамках гражданской ситуации. Здесь на передний план выдвигаются ресурсы гражданства, которые выступают в меньшей степени результатом индивидуальных усилий, являясь продуктом действующих структур, как правило, политических. Гражданские ситуации определяют степень меры свободы человека, его доступ к ресурсам общества-государства, а также правила, которые индивид обязан выполнять, получая подобный доступ.
В целом принимая подобную схему, мы считаем необходимым сделать следующее дополнение. Необходим дополнительный уровень анализа - глобальный, который будет характеризовать ситуацию в российском обществе с позиции его статуса в мировой экономической системе. А это отражается и весьма существенно на той же специфике рыночных отношений. Поскольку первичным базисом формирования мировой системы выступают экономические отношения, то это существенным образом отражается на трудовых отношениях того или иного социума, затрагивая все три уровня анализа, предложенного украинскими социологами. Более того, имеются весьма успешные попытки применить классовый анализ непосредственно к глобальному рынку, основанному на международном разделении труда [14, с. 148-149].
Другим моментом, на котором следует заострить внимание в ходе применения классового анализа к российским, является обязательный учет социокультурных условий. Это вполне согласуется с современной традицией классового анализа. Кроме того, глобальный мир имеет множество локальных анклавов, где трудовые процессы могут формироваться под воздействием традиционных устоев, порой далеких от рациональных принципов капиталистического производства. Тем не менее, это парадоксальным (на первый взгляд) образом вовсе не мешает, а, наоборот, способствует функционированию мирового рынка. На определенных «периферийных» участках традиционные формы труда оптимизируют получение прибыли, а капиталистическая мироэкономика всегда сочетала как «свободный», так и не «свободный» труд [8, с. 33].
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ
1. Морова А.П. Социальная политика в сфере трудовых отношений. - Минск, 2000.
2. Никитенко П.Г., Солодовников С.Ю. Социодинамика Беларуси, России и Украины: политико-экономический аспект. - Минск, 2010.
3. З.Верховин В.И. Производственное и трудовое поведение. / Экономическая социология под ред. Верховина В.И. , - М., 2006.
4. Форд Г. Моя жизнь, мои достижения. - М., 1989.
5. Полякова Н. XX век в социологических теориях общества. - М., 2004.
6. Тамбиянц Ю.Г. Общественная динамика в современных социологических теориях. - Краснодар, 2011.
7. Иноземцев В.Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. - М., 2000.
8. Валлерстайн И. Классообразование в капиталистической мироэкономике/ Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. - М., 2000.
9. Шкаратан О.И. Социология неравенства. Теория и реальность. - М., 2012.
10. Шкаратан О.И, Инясевский С.А. Новый средний класс на Западе (Полвека дискуссий, полвека перемен)// Общественные науки и современность. 2007, № 4.
11. Классовое общество: теория и эмпирические реалии. /Под ред. С. Макеева, - Киев, 2003.
12. Ильин В. Классовая структура: Проблема методологии анализа. // Рубеж. 2000, №15.
13. Parkin F. Max Weber. - London, New York, 1982.
14. Бузгалин А.В., Колганов А.И. Глобальный капитал. - М., 2004.
