CC BY
237
УДК 800:001.4
СОВРЕМЕННАЯ ТРАКТОВКА ПОНЯТИЯ «ЯЗЫКОВАЯ КАРТИНА МИРА»
® 2008 Магомедова Д.М.
Дагестанский государственный педагогический университет
Язык не стоит между миром и мышлением и не является барьером между человеком и миром или самостоятелънъш познавательным механизмом, в силу этого язык не следует рассматривать в качестве самостоятельной обособленной сущности. Язык выступает одновременно формой существования и мышления, и предметного мира, фиксирует не только реальную, но и символическую действительность, т.е., творчески переработанную действительность.
The language is not a barrier for understanding between the human being and the world that is why the language shouldn ’t be looked as if an only existent thing. It is simultaneously the shape of thinking and has its own individuality.
Ключевые слова: язык, картина, мир, детальность, мышление.
Keywords: language, picture, the world, going into details, thinking.
В настоящее время общепринятым является положение о том, что континуум окружающего мира в разных языках мира членится по-разному. А. Ф. Лосев рассуждает: «Серьезно занимаясь лингвистикой, в особенности работая с материалами конкретных языков, исследователь не может не ощущать, что он сталкивается с разными способами видения мира; перефразируя известную пословицу «что язык, то норов»; возникает проблема картины мира, т.е. способа видеть мир так, а не иначе, отлично от других, ближних и дальних этноязычных сообществ. Для
неспециалиста само наличие данной проблемы чаще всего совсем неочевидно, хотя реальность
отличающихся взглядов на «устройство действительности» сам он демонстрирует на каждом шагу, когда удивляется, например, почему англичанину или японцу так трудно понять ясную для русского разницу между делать и сделать» [5. С. 269].
При рассмотрении проблемы «языковой картины мира» целесообразно
обратиться к понятию «картина мира», поскольку, во-первых, картина мира явление более сложное и первичное по отношению к языковой картине мира; во-вторых, во многих лингвистических исследованиях полемику вызывает вопрос о соотношении картины мира и языка.
В определении картины мира доминирует конденсированный
подход, так как понятие «картина мира» соотносится с обобщенным
представлением человека о сущности окружающего его мира. Так, В. И. Постовалова, выделяя в качестве базисного свойства картины мира, ядра мировоззрения космологическую
ориентированность, рассматривает картину мира как глобальный образ мира, лежащий в основе мировоззрения человека, репрезентирующего сущность свойства мира в понимании ее носителей и являющегося результатом всей духовной активности человека [7. С. 8-69].
В определении В. Н. Телия картина мира выступает как «сокращенное и упрощенное отображение всей суммы
представлений о мире внутри данной традиции, взятых в их системном и операционном аспектах...» [11. С. 173204].
Ряд исследователей предпочитает говорить об «образе мира» как об отображении в психике человека предметного мира, опосредованного предметными значениями и
соответствующими когнитивными
схемами [4. С. 116.]. «Образ мира» - это упорядоченная когнитивно-эмотивная (концеп-туальная) система, которая рассматривается как следствие «сознательной / бессознательной языковой / речевой структуризации и отображений среды человека» [13. С. 285]. Таким образом, понятия «картина мира» и «образ мира» являются равнозначными.
Целостная картина мира создается человеком в практике его разнообразных контактов с миром. В формировании образа мира участвуют все формы сознания - дотеоретический (обыденный), теоретический (научный, философский), внешнетеоретический (религиозно-мифологический и
художественный). Тем самым картина мира, структурированная определенным образом и отраженная в сознании человека, есть вторичное существование объективного мира. Картина мира, в идеальной форме повторяя сам мир, включает в себя также и позицию отражающего субъекта, его отношение к этим объектам, к самому себе как члену этого мира, к окружающим, поскольку отражение мира человеком не пассивное, а деятельное.
Идея о том, что языки различаются не только звуковым, материальным оформлением значений, значениями лексем и граммем, но и самим способом восприятия и осмысления мира, восходит к лингвофилософской концепции А. Я. Гуревич. В ее основе заложена триада «язык - народ - дух / мировоззрение / культура». Согласно Гумбольдту «язык есть как бы внешнее проявление духа, язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык -трудно представить что-либо более
тождественное» [2. С. 154]. Согласно исследователю весь национальный язык можно воспринимать как целостную картину мира: «в каждом языке заложено самобытное миросозерцание» [3. С. 452]. С другой стороны, как особая позиция в видении мира выступает и каждая человеческая индивидуальность, взятая в ее отношении к языку [3. С. 80]. В ходе описания индийских, австралийских, австронезийских языков было выявлено различие в способах концептуализации, присущих этим языкам, с одной стороны, и индоевропейским, с другой. На основе полученных данных Э. Сепир и Бж. Уорф разработали теорию лингвистической относительности,
которая содержит следующие основные положения: 1) язык обусловливает тип мышления говорящего на нем народа, определяет поведение людей; 2) характер познания и восприятие
действительности зависит от языка, которым пользуются познающие субъекты. Ф. Ф. Фархутдинова пишет: «Мы расчленяем природу направлением, предсказанным нашим языком ... мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это значит в основном языковой системой, хранящейся в нашем сознании. Мы расчленяем мир, организуем его в понятия и распределяем значения так, а не иначе в основном потому, что мы участники соглашения,
предписывающего подобную ситуацию. Это соотношение имеет силу для определенного языкового коллектива и закреплено в системе моделей нашего языка» [12. С. 295-296]. Тем самым, в гипотезе Сепира-Уорфа вслед за В. фон Гумбольдтом представлено эмпирийное (деятельностное) определение языка: язык устанавливает нормы мышления и поведения, руководит становлением логических категорий, проникает во все стороны индивидуальной и общественной жизни человека, определяет формы его культуры, является демиургом картины мира
Лингвисты ХХ-ХХ1 веков, признавая важность выделенной В. фон Гумбольдтом и неогумбольдтианцами идеи о взаимосвязи языка и культуры, языка и мировоззрения картины мира, опровергают ряд положений: прежде
всего опровергается «дорассудочная» природа языка, первичность языка по отношению к картине мира.
В современных исследованиях доминирующим является следующее положение о том, что язык выступает посредником между действительностью и сознанием. Реальность и предлагаемые ею классификации отражаются не непосредственно в языке, а в сознании, которое фиксирует это отражение в конвенциональных знаках [9. С. 87], т.е. между реальным признаком или вещью и ее языковым именованием находится отраженный в сознании образ этого признака или вещи, некий концепт, некое усредненное представление. Тем самым, в языковом знаке закрепляется и реализуется как в индивидуальном, так и в коллективном плане результат отражательной мыслительной
деятельности человека [11. С. 13]. Язык не стоит между миром и мышлением и не является барьером между человеком и миром или самостоятельным
познавательным механизмом, в силу этого язык не следует рассматривать в качестве самостоятельной обособленной сущности. Язык выступает
одновременно формой существования и мышления, и предметного мира, фиксирует не только реальную, но и символическую действительность, т.е., творчески переработанную
действительность.
Язык является неотъемлемым компонентом сознания, которое дает возможность выйти за пределы
эмпирического опыта благодаря релятивации системы значений его
единиц к концептуальной системе. Без участия языка невозможна сама познавательная деятельность человека, не может осуществиться процесс мышления.
А. Ф. Лосев отмечает: «слово ... есть необходимый результат мысли, и только
в нем мысль достигает высшего
напряжения и значения» [6. С. 959].
Тем самым опровергается основное положение теории В. Гумбольдта и Сепира-Уорфа. Язык не столько преобразует действительность, сколько отображает ее в своих формах.
Соответственно, язык не является демиургом картины мира, он выступает формой выражения понятийного содержания, полученного человеком в процессе деятельности. Приведем замечание А. А. Леонтьева: «Вообще язык не есть демиург
«картины мира», он - лишь один из строительных материалов этой картины. Будучи использован как опора психической деятельности человека (в мышлении, памяти, восприятии), язык ни в коей мере не диктует пути этой деятельности, способы ее осуществления. Человек не запоминает то, что ему нужно. Человек не мыслит так, как ему диктует язык, он опосредует свое мышление языком в той мере, в которой это отвечает содержанию и задачам мышления. Человек не воспринимает то, что означено - он вербализует то, что ему нужно воспринять ...» [4. С. 116].
Согласно нашему мнению язык, являясь одним из строительных материалов, не только механически отображает картину мира, но и в известной степени откладывает на нее свой отпечаток, поскольку является неотъемлемой частью познавательной деятельности и действительности, человеческого опыта. Как указывает В. Г. Гак: «Язык
соучаствует во всех наших мыслях и поступках, и не в нашей власти отменить или как-то произвольно локализовать это соучастие... » [1. С. 260-267]. На человека воздействует не только непосредственно-чувственное восприятие мира, его рефлексия во внеязыковых формах, но и языковая «сетка координат», задающая определенную установку, схему вербальной интерпретации внешнего мира. Тем самым, единство логикопонятийной базы создает возможность общения и взаимопонимания как двух
коммуникантов, обладающих одной картиной мира, так и общение между различными группами людей, разными народами, обладающими разными картинами мира. Однако тождество протекания мыслительных процессов по своей структуре у всех людей не тождественно по своим конкретным результатам. За рамками универсальнопредметного кода выделяются
периферийные участки, которые национально обусловлены, специфичны, так как процесс перехода с мыслительного языка образов и схем на язык вербальный неизбежно несет искажения, то есть в ходе вербализации мысль трансформируется, обрастает новыми значениями, которые несут в себе единицы конкретного
национального языка.
Примечания
I. Гак В.Г. Национально-культурная специфика меронимических фразеологизмов //
Фразеология в контексте культуры. - М.: Языки русской культуры, 1999. - С. 260-267. 2.
Гуревич А.Я. Человек и культура: Индивидуальность в истории культуры. - М., 1990. - 154 с. 3. Гумбольдт Вильгельм фон. Язык и философия культуры. - М.: Прогресс, 1985. - 452 с. 4. Иванова С.В. Культурологический аспект языковых единиц / Изд-е Башкирск. ун-та. - Уфа, 2002. -116 с. 5. Лосев А.Ф. Философия имени. - М.: Изд-во Моск. ун-та [1927] 1990. - 269 с. 6. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. - М., 1993. - 959 с. 7. Постовалова
В.И. Картина мира в жизнедеятельности человека//Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира / Отв. ред. Б. А. Серебренников. - М.: Наука, 1988. - С. 8-69. 8. Рассел Бертран. Человеческое познание: Его сфера и границы: Пер. с англ. - К.: Ника-Центр, 2001. - 560 с. (Серия «ПРОБЛЕМА ЧЕЛОВЕКА»: Вып. 2). 9. Серебренников Б.А. Как происходит отражение мира в языке? // Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира / Отв. ред. Б. А. Серебренников. - М.: Наука, 1988. - С. 87-107. 10. Телия В.Н. Первоочередные задачи и
методологически проблемы исследования фразеологического состава языка в контексте культуры // Фразеология в контексте культуры. - М.: Языки русской культуры, 1999. - С. 13-24.
II. Телия В.Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира // Роль
человеческого фактора в языке. Язык и картина мира / Отв. ред. Б. А.. Серебренников. - М.: Наука, 1988. - С. 173-204. 12. Фархутдинова Ф.Ф. Народное знание в наивной картине мира //
Семантика языковых единиц: Доклады VI международной конференции. - М., 1998. Т. 1. - С. 295-296. 13. Хайруллина Р.Х. Картина мира во фразеологии: от мировидения к миропониманию.
Монография. - Уфа: Изд-во БГПУ, 2001. - 285 с.
Статья поступила в редакцию 25.03.08 г.
